Жизнь после измены

12 Год спустя Колокольчики звенят

Свадьба на Рождество — это всегда звучит так романтически, и я до сих пор не могу поверить, что нам удалось убедить Альфи надеть шотландскую юбку. Мне казалось, наши шансы стремятся к нулю, пока Молли не пришла в голову блестящая идея взять в прокате «Храброе сердце» на видео. Мне приходилось отвлекать его внимание, щекоча его на самых кровопролитных моментах, но зато потом не было никаких проблем с юбкой, хотя было и нелегко убедить его, что не стоит раскрашивать лицо в синий цвет. Мама неделями пребывала в ярости. Она провела столько времени, выбирая себе наряд на свадьбу, что я всерьез думала, что мне придется ее успокаивать: мы обошли практически все магазины в Западной Европе, и даже после этого ей не удалось подобрать шляпку.

В церкви было жутко холодно, но пахло изумительно, и цветы были прекрасны. Стелла организовала сотни маленьких ароматических свечей, которые мерцали повсюду. Вся церемония прошла немного в тумане, потому что я все время пыталась приглядывать за Альфи. До сих пор он вел себя отлично, но кто знает, в какой момент ему взбредет в голову немного поиграть в храброго шотландца?

— Берешь ли ты эту женщину в законные жены?

О боже. Я и не думала, что мне захочется плакать. Но я едва могу сдержаться. Он выглядит таким счастливым и еще немного нервным, как будто все это немного слишком для него, и он боится потерять это в любой момент.

— Да. Беру.

Ну вот, я плачу.

Господи, какая же я, оказывается, невежда в делах, касающихся венчания в церкви. Интересно, удастся мне выудить платок из крохотного карманчика на юбке так, чтобы никто не заметил?

Викарий сказал «пока смерть не разлучит вас», и все мы пошли обратно по проходу между рядами. Все смотрели на нас и улыбались. Мама утирала глаза, отец сморкался, а я сконцентрировалась на том, чтобы не уронить свой букет, потому что он был перевязан бархатной лентой, и было очень трудно держать его так, чтобы не раздавить. Туфли натерли мне ноги, а каблуки все время норовили подвернуться, но я старалась идти элегантно и не хромать. Альфи начал слегка ускоряться — похоже, ему не терпелось отсюда выйти, так что если мне не удастся удержать его в ближайшие двадцать секунд, он всех обгонит. Потом нам пришлось расписаться в регистрационной книге и выдержать натиск фотографа, выпрыгнувшего откуда-то, как чертик из табакерки. Чарльз нес на руках Мейбл, которая, кажется, засыпала.

— Ты выглядишь великолепно, и ты была права насчет туфель — те другие выглядели неплохо, но эти лучше.

— Вообще-то, я ужасно натерла ноги, так что мне, видимо, придется сменить их на те, что в машине. А где Эзра?

— Снаружи, ждет Альфи.

— Здорово. Ну, тогда нам осталось сфотографироваться всем вместе, а потом мы сможем поехать и найти чего-нибудь пожевать. Я ужасно хочу есть, но с утра так нервничала, что не смогла проглотить ни кусочка.

Прием и еда были великолепны. Свадебный банкет может быть таким скучным, но гостиница организовала огромный шведский стол — бекон, сосиски, салат из рыбы с рисом — все, что угодно, включая овсянку. Альфи и Эзра устроили соревнование, кто съест больше овсянки, что, по-моему, было не самой лучшей идеей в мире, а я так объелась, что мне пришлось расстегнуть одну пуговицу на юбке.

— Ты потрясающе выглядишь в этом наряде. Он тебе чертовски идет.

— Ох, спасибо, Молл.

— Служба была замечательная, мне понравилось, а Альфи прекрасно справился.

— Все благодаря тебе и мистеру Гибсону.

— Рада была помочь. Боже, Джек опять куда-то запропастился. Ему сейчас все время хочется бегать, невозможно усадить его дольше, чем на пять минут, а Лили продолжает учить его новым словам. Вчера она пыталась научить его говорить «твою мать».

— Дорин это понравится. Он уже перестал говорить «рвота»?

— Нет, но только мы с Дэном это замечаем, да еще Дженис. Он все время это твердит, и когда мы садимся за стол, это ужасно надоедает.

— Ну, тогда дай-ка его мне, мне это сейчас может оказаться очень полезно. Кажется, я съела слишком много.

Наконец подошли Джим и Стелла, которые выглядели очень довольными собой.

— Ну, наконец вы это сделали?

— Ага. Похоже на то.

— Счастливы?

— Признаться честно, я-то счастлив до безумия. И спасибо.

— За что?

— За то, что ты моя умная сестренка, и что ты не дала маме свести нас с ума. И за то, что убедила Альфи надеть юбку. Тебе надо дать приз как лучшей подружке невесты, правда, Стелла?

— Да, точно. Спасибо, все просто замечательно. Именно так, как нам и хотелось.

— Не за что. Господи, я уже начинаю по вам скучать.

— Не надо, а то мама опять расстроится.

Сообщить маме о том, что Джим нашел новую интересную работу в Бостоне, оказалось настоящим кошмаром. Его фирма оплатила ему переезд, чтобы он основал там американское отделение компании, купила ему дом и все, что нужно, но они согласились заплатить за Стеллу только в том случае, если она будет его женой. Сначала мы сказали маме о свадьбе, чтобы отвлечь ее внимание, но это не очень-то помогло, и все равно потребовался почти час, чтобы ее успокоить.

— Это ведь не очень далеко, ты знаешь, ты можешь приезжать, и мы будем приезжать, у меня в Лондоне все время будут встречи.

— Знаю, но все равно мне грустно.

— Прекрати сейчас же.

— Я поеду с вами в аэропорт. И мне не важно, что вы скажете. Я поеду.

Джим наградил меня нежным взглядом.

— Только пообещай, что не возьмешь с собой маму.

— Я что, похожа на идиотку? Какого черта мне тащить с собой маму, чтобы весь аэропорт встал на уши, когда у нее начнется истерика? Чарльз присмотрит за Альфи, а я поеду. Только я и мой мокрый носовой платок.

— Элис!

— Что?

— Если ты сейчас же не перестанешь, я сделаю тебе крапивку, и не думай, что я шучу. Я знаю, чего ты темнишь. Ты просто пытаешься отвлечь внимание от того факта, что сама до сих пор отказываешься сделать то, что давно надо было сделать — обеспечить маме ту свадьбу, которой она на самом деле ждет. Ты следующая. Когда ж вы со стариной Чарли прекратите играть в барина и крестьянку и дойдете до церкви?

— Никогда. Мама уже получила свою семейную свадьбу, с нее хватит.

— Узнаю свою непослушную сестренку.

— Вот именно. И мы не играем в барина и крестьянку.

— Он живет в большом доме, ты — вниз по улице в маленьком. Барин и крестьянка. Это же очевидно. А как бы ты это назвала?

— Я называю это отношениями общей стены.

— Общей стены? Это больше подходит для бунгало, чем для отношений.

— Ну, нас устраивает.

Тут подошел Чарльз.

— Привет, барин, как дела?

Мы со Стеллой рассмеялись.

— Что?

— Он думает, что его шутки смешны. Он считает тебя надутым помещиком, барином, который живет в большом доме, а меня — бедной крестьянкой, прозябающей в дыре. Просто не обращай на него внимания.

— Знаешь, я только что ее спрашивал — ну, ты догадываешься, о чем. Я просто хочу, чтобы все наконец было ясно. Так вот, она не хочет. Наверное, деревенские думают, что я ужасный сводник. Может, мне заметку дать в приходской газете? Для кое-кого, кого это касается. Я ее спросил, но она продолжает утверждать, что ее устраивает все так, как оно есть. А меня — нет.

— Знаю. Меня тоже нет.

— Знаешь, она всегда была упрямой. Да-а, сейчас совсем не то, что в старые добрые времена, когда женщина знала свое место.

— Джим, заткнись. Пожалуйста, не обращайте внимания на моего мужа. Ах, как же мне нравится называть его мужем.

— А, вот как, уже начинается. Прилюдно заставляешь меня заткнуться?

— Именно. А еще я научилась, как делать крапивку. Так что держись.

Мы собрались на ступеньках гостиницы, чтобы помахать им, когда они уезжали на медовый месяц. Стелла очень старалась бросить свой букет мне, и мне пришлось спрятаться за колонной. Уверена, что мама видела меня и покачала головой. В конце концов букет поймала Джемма, подружка Стеллы, и это хорошо, потому что она, кажется, очень хотела выйти замуж, хотя ее бой-френд и не выглядел довольным таким раскладом — у него был такой затравленный вид, когда она шла к нему, гордо сжимая цветы. Нам подали еще один коктейль, и мама похвалила Альфи, как он хорошо все сделал, хотя она и считает, что мама Стеллы, должно быть, совершила ошибку, одевшись в ярко-розовое, а потом мы собрали детей и поехали домой. Мейбл довольно быстро заснула, а Альфи и Эзра сидели и слушали свои плейеры.

— Ты ведь не возражаешь?

— Насчет чего?

— Что мы не живем вместе. Да, знаю, мы говорили об этом, но я терпеть не могу, когда ты скрываешь свои возражения.

— Нет, думаю, ты права.

У Чарльза есть привычка не говорить о том, что его всерьез беспокоит. Заставлять его рассказывать о своих чувствах — все равно, что отдирать моллюска от скалы. Он будет утверждать, что все отлично, даже когда очевидно, что это не так. И это касается даже мелочей вроде того, как он любит пить кофе. Мне потребовалось три месяца, чтобы выяснить, что он предпочитает черный без сахара, просто никогда мне об этом не говорил. Это одно из тех его свойств, которое мне, признаться, очень нравится — что он такой спокойный. Хотя это же выводит меня из себя.

— Ты уверен?

— Да. В любом случае, у детей и так немало того, что нужно уложить в голове. Я хочу сказать, что, может, где-то мне и хочется, чтобы мы все жили постоянно вместе, но сейчас, думаю, так лучше, так что все отлично.

— Отлично?

— Прости, я забыл, что у тебя аллергия на это слово. Фантастически. Блестяще.

— Хорошо. Ну ладно, по крайней мере, свадьбу мы, слава богу, пережили, так что можно начинать паниковать по поводу Рождества.

— Попробуй объяснить мне еще раз, как так получилось, что все собираются у нас?

— Слушай, я же уже говорила, мне очень жаль. Просто мы всегда собирались у мамы, и теперь, когда Джим уехал, это особенно важно, но твоя мама тоже проявила такой энтузиазм, что у меня не хватило духу не пригласить и ее тоже. Я честно не собиралась приглашать их обеих на один и тот же день. Но Лола не появится до пяти часов, а к тому моменту твоя мама уже уедет, так что не будет никаких неловких сцен и ничего подобного. А мама и папа пообещали, что они не будут обращать на нее внимания, что бы она ни говорила.

— Свежо предание.

— Знаю.

— А что если она опять начнет выговаривать, как в прошлый раз, по поводу того, как плохо ведут себя дети или еще что-нибудь?

— Скорее, по поводу того, что как же это никто не суетится вокруг ее персоны.

— Знаю. Но я это и имел в виду. Что, если она начнет вопить? Если она что-нибудь скажет про Альфи, твоя мама ее просто убьет. И вообще-то, это было бы неплохо.

— Ага. Но мне плевать. Это Рождество, и дети должны быть счастливы, а все остальное мне по барабану. Я собираюсь приготовить парочку запасных подарков — мало ли что она выкинет.

— Тогда лучше приготовь пару дюжин лишних подарков.

— Знаю. Как думаешь, что ей подарить?

— Нарукавные повязки со свастикой пошли бы. Она могла бы носить их, чтобы все время напоминать о том, кто здесь босс. Я видел такие в каталоге, который ты мне все показывала, в комплекте с формой. Там есть разные — для санитарок, полицейских и так далее.

— Да, Чарльз, но нельзя ведь пятилетнему ребенку дарить кому-то нацистскую форму.

— Ну, пока это моя лучшая идея, но еще я думал о тех гигантских штуках вроде тапок, в которые вы засовываете ноги. Я видел их в одном из каталогов, они там всяких разных цветов. И я подумал, что ярко-желтые могут быть неплохи. Они будут выглядеть как гигантские бананы.

— Это блестяще, ты знаешь об этом? Гигантские желтые тапки. Превосходно. Однажды мой отец подарил матери прихватки в виде перчаток, и она была очень довольна, хотя я всегда считала, что это дурацкий подарок. Так что дети могут подарить ей пару прихваток. Знаешь, вообще-то, я все думаю, что если бы ты мне сказал, что за сюрприз готовишь, было бы очень хорошо. Мне было бы проще планировать все остальное.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я до такого опущусь?

— Мог бы и сказать.

— Ни за что. Это сюрприз.

Твою мать, я действительно хочу это знать.

— Ты должен мне сказать на всякий случай.

— Не должен.

— Нет, должен. Потому что это может оказаться еще одна из твоих действительно неудачных идей, вроде твоего блестящего плана повезти нас всех на рыбалку.

— Слушай, мы же вроде договорились, что ты больше не будешь об этом упоминать. Когда мы отправлялись, море было совершенно спокойное. Ты сама это говорила.

— Я понятия не имела, что детей будет так сильно тошнить.

— Им бы понравилось, если бы оно оставалось спокойным. Ты ведь знаешь, что понравилось бы.

— Ну, по крайней мере, теперь никто из них точно не подвергнется искушению сбежать в море.

Чарльз рассмеялся.

— Ты сегодня едешь домой с нами?

— Нет, мне хотелось провести тихий вечер с Альфи, если ты не возражаешь — обсудить с ним его юбку и пораньше лечь спать. Я совершенно вымоталась.

— Ладно, но завтра утром приходите завтракать.

— Конечно.

Стоило мне устроиться на диване с чашкой чая и маленькой симпатичной кучкой печенья, улучшающего пищеварение, как позвонила Молли.

— Я думаю, свадьба была просто изумительная.

— Да, конечно, изумительная. Вы нормально доехали?

— Отлично. Лили и Джек оба заснули на заднем сиденье машины. А потом мы с Дэном снова поспорили, что устраивать на Рождество. Дорин все еще наседает, чтобы мы приехали к ней, но тогда на Новый год придется ехать к моей маме, а Дэн очень хочет, чтобы мы побыли дома все вместе. И я никак не могу решить. Семья — это столько трудностей, правда?

— Ну так бери маму и приезжай на Новый год к нам. Мы на днях говорили об этом — подумали, что можно устроить небольшую скромненькую вечеринку в канун Нового года — пригласить народ из садоводческого общества… А миссис Бишоп может сделать свое знаменитое вино с пряностями. Что ты об этом думаешь?

— По-моему, звучит здорово. Ну ладно, тогда решено, останемся дома. Я говорила, что твоя мама опять сегодня терроризировала меня разговорами о том, что тебе надо выйти замуж?

— О боже, опять? Извини.

— Я сказала ей, что я считаю, что ты все для себя очень хорошо решила. Я тоже хотела бы иметь свой собственный дом, да хоть свою собственную комнату.

— Знаю, это и правда лучше для нас обоих.

— Знаешь, я не уверена, что люди должны жить вместе. По крайней мере, не все время.

— Но у вас с Дэном до сих пор все в порядке, разве нет?

— Ну да, мы определенно вернулись к нормальной жизни и все такое. Знаешь, сейчас я уже почти не думаю об этом, ну, обо всем, что было до рождения Джека — кажется, это было тысячу лет назад. Но все равно иногда наши отношения — это чертовски тяжелая работа. Думаю, все было гораздо проще, когда люди жили в пещерах и собирали ягоды. Женщины все вместе присматривали за детьми, а когда мужчины возвращались с охоты, племя устраивало большой праздник, жарило добычу, а если пару охотников съедал буйвол, то тоже не беда. Вся беда в том, что наши охотнички возвращаются домой каждый вечер.

— Почему-то мне кажется, что бизоны не питались людьми. Немного потоптать — это могли, вот, наверное, почему буйволиный сыр такой чертовски дорогой. Вообще-то я, честно говоря, не уверена, что из Чарльза получился бы хороший охотник — его частенько тошнит. На прошлой неделе он пытался приготовить бифштекс и пирог с почками, но в конце концов смог только пожарить бифштекс, потому что почки, как он сказал, такие омерзительные, что он не смог заставить себя к ним притронуться.

— Я его не виню. Дэн бы наверняка тоже не справился.

Мы уговорились выпить вместе кофе завтра, и я вернулась к своему печенью. Молли определенно стала гораздо счастливее, но я знаю, что иногда ей это тяжело дается. Я заметила кое-что на днях, когда она сказала, что почти ничего не помнит о том времени, когда была беременна Джеком — но тем не менее она не забывает, как часами плакала в ванной. А если я вдруг упоминаю Лолу или говорю что-нибудь о детях или о ее последнем визите, или еще о чем-нибудь, связанном с ней, Молли вздрагивает. Вообще-то обычно я стараюсь не произносить ее имени, не то чтобы Молли просила меня об этом, но я вижу, что это до сих пор ранит ее. Такие вещи долго аукаются, когда и думать о них забудешь. Но они вместе, и это главное.

Патрик был не очень-то воодушевлен, когда узнал про Чарльза, и у нас произошел странный разговор, когда он сказал, что, может быть, нам следует рассмотреть возможность попытаться начать все сначала ради Альфи, а я сказала, что ради Альфи-то как раз и не стоило бы. Думаю, это была тема из разряда «зелен виноград». Он продолжает приезжать каждые две недели или около того и ведет себя с Чарльзом почти вежливо. Хотя я немного беспокоюсь о Синди — она, кажется, все больше и больше зацикливается на этом. Как будто она думает, что если она сможет обустроить Патрику жизнь, он будет счастлив. И чем больше она старается, тем больше он относится к ней как к половой тряпке. Если она в ближайшее время не одумается, нам с Молли придется послать ее на срочные курсы напористости.

Чарльз для меня стал просто откровением, и мне становится все лучше и лучше. Иногда я просто поверить не могу, как же мне повезло. Он спокойный, уравновешенный, прекрасно относится к Альфи, но он также страстный, а еще он смешит меня. Часто. Хотя иногда и не специально — например, когда он пытался разыгрывать из себя мачо и мастера на все руки, а у него не получалось. Летом он пытался спилить старые деревья за стеной сада, и его едва не зашибла упавшая на него ветка. Он действительно не самый практичный мужчина на свете. Но зато он не дуется неделями, если вдруг выясняется, что я делаю что-то лучше, чем он. И хотя нам до сих пор трудно определить мою роль по отношению к Эзре и Мейбл, и как обходиться с Лолой, которая была в ярости, когда узнала о нас и принялась устраивать сцены (и продолжает до сих пор), это определенно того стоит. Определенно. Эзра кажется счастливее и гораздо спокойнее, а Мейбл большую часть времени просто ангел, хотя она, без сомнения, унаследовала от матери свою силу воли, и иногда это немного пугает. Но нам некуда спешить, и у нас есть время обдумать, что делать дальше. Мне нравится проводить время в своем доме вдвоем с Альфи, и я не думаю, что когда-нибудь соглашусь отказаться от этого и надеть на себя супружеские оковы, чтобы проводить вместе каждую минуту каждого дня, каждый день недели. Но не потому, что я несчастлива с Чарльзом или пытаюсь сохранить за собой право выбрать другого или еще что-нибудь. В моей жизни нет места для кого-то другого, и я не вижу, чтобы это могло измениться. Но в ней есть место для меня, и мне это нравится. И место для нас с Альфи. А у Чарльза есть время, чтобы побыть одному или с Эзрой и Мейбл — думаю, им это нужно. Личное пространство. Последняя граница — ну, во взаимоотношениях оно, в любом случае, должно быть. И, думаю, мы почти сломали ее. Я правда так думаю.

Рождественский ланч прошел с триумфом. Отец и Чарльз совместными усилиями готовили овощи, а мама — подливку. А индейка готовилась сама по себе, поскольку стояла в духовке, так что все, что мне оставалось — это накрыть на стол. Дети сделали все декорации — кучу бумажных цепей и блесток, и это было не то чтобы очень элегантно, но мы ими гордились. Эзра сделал синицу на чурбаке, чтобы поставить ее в середину стола, и мы посыпали ее блестками, хотя она была больше похожа на ловкого ястреба, а Альфи и Мейбл сделали ангелочков из палочек для чистки флейт и белой бумаги, и теперь эти ангелочки висели повсюду. Выглядело это, конечно, как детские поделки, а вовсе не как фото из журналов о красивом доме, но с рождественской елкой и лампочками все выглядело довольно празднично и нарядно. Хотя, вообще-то я, кажется, слегка переборщила с лампочками — повесила даже те, которые используются на дискотеках, по крайней мере, две из которых вызывают тошноту, если очень долго на них смотреть.

Позвонила Эм, чтобы пожелать нам счастливого Рождества, и сказала, что ей бы очень хотелось приехать и повидать всех нас. Она была на восьмом месяце беременности и слегка нервничала. Но, слава богу, ждала не близнецов. Лука был замечательно нежен, а его мать волновалась, и я собираюсь приехать, когда ребенок родится. Мы с Лукой договорились, что это будет сюрприз, и Чарльз собирается поехать со мной. Мама сказала, что останется с детьми, чтобы мы могли позволить себе небольшой приятный отдых. Я с нетерпением ждала этого — и дождаться не могла дня, когда увижу ребенка.

Но главным успехом дня стал сюрприз Чарльза, который принесли его мать и отец в большой плетеной корзине. Дети уже гадали, что это может быть, еще до того, как корзину внесли в дом. Это был маленький, но ужасно шумный щенок лабрадора — дальний родственник пса, который был у Чарльза в детстве. Дети пришли в экстаз.

— Знаю, знаю, но прежде, чем ты что-нибудь скажешь, послушай меня: он может остаться здесь, у нас, и я буду все делать — убирать, выводить и так далее. Мы уже свозили его к ветеринару, сделали все прививки, у него прекрасный характер, и он легко поддается дрессировке.

— Ладно.

Альфи был в исступлении.

— Спасибо. Спасибо-преспасибо!

Все столпились вокруг щенка и принялись его гладить. Он вилял хвостом так сильно, что тот, казалось, сейчас оторвется, и все время восторженно повизгивал. Твою мать. Он был очень милый.

— Тебе не кажется, что у тебя и без щенка куча проблем?

— Знаю. Но Эзра и Альфи оба так хотели собаку. Мне показалось, не позволять им этого так подло. И я действительно буду все делать — ты даже не заметишь, что он здесь.

— Смотри, я это запомню.

— Он очень милый, правда?

— Да.

— И посмотри на лицо Альфи.

— Вижу. Чарльз, помнишь надписи на стикерах, которые приклеивают на задние стекла машин? «Собака — это на всю жизнь, а не только на Рождество».

— Да.

— Я умываю руки.

— Хорошо.

— И ты будешь сам бегать с совком и чистить газон, хорошо?

— Да. У меня даже совок уже есть, и специальная корзина, и вообще все, что нужно. Закапываешь все в землю, засыпаешь специальными химикалиями — и все распадается без всяких токсинов.

— Надо же. Здорово. Ну, это будет замечательная фишка для нового сада, правда? Мы можем включить это в наши планы для новой лужайки. А потом мы снимем крышку, и кто-нибудь из детей туда свалится.

— Это всего лишь маленькое ведерко. В него никто не может упасть.

— Поспорим?

— Хорошо. Ну, я буду следить, чтобы крышка всегда была на месте. Обещаю.

— Чарльз.

— Да?

— Ты придурок, ты знаешь об этом? Замечательный придурок, но все-таки придурок.

— Надо еще кое о чем упомянуть.

— О чем?

— Лола ненавидит собак. Они ее нервируют. И щенков она тоже недолюбливает.

— Ладно. Ну хорошо, это чуть-чуть меняет дело. Самую малость.

Лола приехала довольно поздно на чай в компании некого Джулиана, который занимается чем-то, что приносит ему бешеные деньги там, в городе, и носит безупречные костюмы даже в выходные. Я не могла даже вообразить его помятым или слегка запачканным после работы в саду. Должно быть, у него есть совершенно безупречные галоши, к которым не пристает грязь — если у него вообще есть галоши. Лола привезла такую кучу подарков Эзре и Мейбл, что им пришлось четырежды ходить к машине. Она даже купила Альфи паззл и книжку, а мне привезла одну из тех дорого выглядящих книг с кучей красивых картинок, о том, как правильно составлять цветочные композиции. Не знаю, почему это так досаждало, однако досаждало. Я ушла на кухню, чтобы заварить еще чайник чая, вместе с Чарльзом, который все еще пытался прийти в себя после того, как открыл подарок и оказался лицом к лицу с двумя безразмерными пижамами из белой шерсти, на которых повсюду красовались овцы. Мейбл сочла их милыми. Но ей и новые гигантские тапки Лолы тоже понравились. Мы не нашли желтых, так что остановились на кричаще-розовых.

— А, вот вы где, я как раз хотела поговорить с вами наедине. Кстати, миленькие украшения, выглядят очень по-домашнему, хотя, думаю, с лампочками вы слегка ошиблись. И я не уверена насчет вон того дождика.

Она что, думает, что мы выставляемся на какой-нибудь конкурс рождественских украшений, что ли? Как можно быть не уверенной насчет дождика? Жаль, мне не придумать ничего обидного, чтобы ответить. А, стоп, кажется, придумала.

— Ну, дети обожают дождик. Но, конечно, не так сильно, как они обожают нового щенка — он такой милый, правда?

— Надеюсь только, что они понимают, что им нельзя будет взять его с собой, когда они приедут к нам на выходные. Мы только что купили несколько очень дорогих персидских ковров. И ты ведь знаешь, я терпеть не могу этих шавок.

Чарльз улыбнулся. Думаю, теперь он был весьма доволен собой.

— Поэтому я и не купил щенка тебе, Лола. Он останется здесь, с нами и с Альфи. В конце концов, он и его пес тоже.

— Да, спасибо, Чарльз, я это знаю. Я просто подумала, что следует сразу все прояснить, вот и все. В любом случае, у меня есть кое-какие хорошие новости. Даже замечательные новости, правда. Мне только что предложили фантастическую новую работу президента лондонского офиса. Это, конечно, колоссальный вызов, но это будет блестяще. И поскольку мы с Джулианом немного волнуемся, я надеюсь, ты тоже будешь волноваться, мы собираемся пожениться, видимо в июне, или, может, в июле, я еще не решила.

Она сделала паузу, мерзко улыбнувшись для пущего эффекта своих слов.

— Прекрасно, не правда ли? Мы, видимо, купим большой дом — возможно, в Айлингтоне или где-нибудь ближе к центру, это еще надо обдумать. И надо обсудить, как сказать об этом детям, потому что я хочу, чтобы они принимали большое участие в свадьбе. Я подумала, что Мейбл прекрасно справится с разбрасыванием лепестков, хотя вот насчет Эзры я не уверена. Может, сделать его швейцаром или кем-то вроде этого? И еще я подумываю о новом ребенке. Думаю, весной было бы хорошо. Джулиан обожает детей.

Она что, шутит?

— Хотя, может быть, я и не буду пока ничего говорить детям — я имею в виду, новый братик или сестренка может поначалу вызвать у них страшную зависть, но я уверена, они будут приятно взволнованы, когда привыкнут к этой мысли.

Чарльз улыбнулся мне. И я знала, что он собирается сказать.

— Вообще-то, это будет не родной брат или сестра, а всего лишь сводный. Мы тоже много говорили об этом недавно. Потому что, видишь ли, у нас тоже есть хорошие новости. И даже более чем хорошие. Фантастические.

— Что? Чарльз, ты не мог бы говорить более конкретно?

— Наш с Элис ребенок. Он должен появиться в начале июня, правда, дорогая?

— Да.

Вот теперь Лола была в ярости.

— А где вы будете жить? Я думала, Элис все еще живет в своем домишке.

— Да, она живет в своем доме, и мы считаем, что, возможно, жить так, как мы живем, лучше для нашей независимости, по крайней мере, пока. Но потом, я уверен, она переедет сюда, а тот дом можно использовать для гостей или сдавать. Или еще для чего-нибудь. У Элис есть чудесные идеи по поводу того, что она хотела бы переделать в доме — сменить дизайн спален, перенести игровую комнату на первый этаж, ну и все остальное в этом роде. Дизайн дома очень выиграет от этого, и еще мы могли бы расширить кухню. Конечно, мы думали о том, чтобы купить что-нибудь побольше и переехать, но дети любят этот дом, и к тому же, здесь наш сад. Он слишком много значит для нас обоих, чтобы мы готовы были переехать. И мы даже подумали, что можем устроить здесь бассейн — летом это будет очень приятно.

Думаю, он слегка перегнул палку насчет бассейна. Лола выглядела так, будто сейчас взорвется.

— Ты уже сказал детям?

— О ребенке — да, несколько дней назад, но мы не торопим их. Хотя, они, кажется, очень довольны.

— Я считаю, что ты должен был посоветоваться со мной, Чарльз.

— Да, может быть, и надо было. Честно говоря, мне казалось, тебе это будет неинтересно.

Она вытаращилась на него.

— Знаешь, я тут все думала… я хочу больше видеться с детьми, проводить с ними все выходные и все такое — конечно, когда будет готов новый дом. Знаю, мне в последнее время приходилось отменить пару визитов, но на Новый год мне хотелось бы их забрать, хоть у меня и так много дел.

— Отлично.

— Но у нас нет возможности продолжать все так, как оно есть — ну, чтобы я приезжала сюда повидаться с ними. Видишь ли, это ужасно неудобно.

— Уверен, они будут рады. А ты всегда можешь приехать и забрать их на целые выходные, в любое время. Потому что мы, конечно, не сможем отвозить их к тебе, мы будем очень заняты с малышом, так что нам это тоже будет ужасно неудобно.

Кажется, еще минута, и она в него вцепится. Но он, в общем-то, прав, потому что за последние несколько месяцев она едва ли провела с детьми больше двух часов.

— Вообще-то я еще подумала, что ты выглядишь немного толстой, Элис, но я решила ничего не говорить. Я подумала, может, это свитер так сидит.

— Нет. Это все я. Я действительно с нетерпением этого жду.

На самом деле это неправда, но ей я этого говорить не намерена. Я не страдаю по поводу излишнего веса, хотя не припомню, чтобы на таком раннем сроке начинала толстеть, и это немного беспокоит. Но я сыта по горло этими трудностями, когда не можешь как следует нагнуться или выбраться из машины без посторонней помощи, или когда не можешь нормально спать. Но это, видимо, неизбежно, а я так счастлива, я в таком глубоком и сильном восторге, что мне наплевать. Моя единственная настоящая забота — это Альфи, но он, кажется, и вправду доволен. Я уверена, что это не продлится долго, не все время, но я думаю, что он уже достаточно большой, чтобы справиться с этим, я сделаю все от меня зависящее, чтобы он никогда не почувствовал себя брошенным. До сих пор единственный человек, для которого это составляло проблему, был Патрик. Он начал говорить что-то насчет того, как я предполагаю теперь перебраться в большой дом, и он не намерен платить мне алименты, если я буду жить с кем-то еще, но потом он вспомнил, что, в общем-то, никогда не платил мне алиментов, и тогда просто надулся. Но думаю, он и вправду был раздражен, потому что Синди очень хочет иметь ребенка и в последнее время только об этом и говорит. Она даже просила у меня совета в последний раз, когда они приезжали, что, если вдуматься, звучит с некоторой иронией. Я сказала, что пусть рожает, если она и вправду готова воспитывать ребенка одна, когда Патрик сбежит, как в прошлый раз. А еще я сказала, что быть мамой Альфи — это самое замечательное, что я когда-либо делала, и я думаю, что из нее получится прекрасная мама. И когда они уезжали, она казалась довольно веселой.

Лола уехала сразу после чая и сказала, что улетает на неделю на Барбадос с Джулианом, потому что они оба ужасно вымотаны и нуждаются в отдыхе, и она позвонит нам, когда вернется. Замечательно, если вдуматься. Мама и отец задремали на софе, причем мама обнимала Мейбл, которая уже крепко спала. Она немного расстроилась, когда Лола уехала, но быстро успокоилась, когда мама предложила ей почитать сказку. А мы с Чарльзом повели мальчиков и щенка на короткую прогулку перед ужином.

— Мама, а когда малыш появится, ты будешь ругаться?

— Что?

— Эзра говорит, что когда дети рождаются, мамы всегда очень много ругаются, они говорят слово на букву «х» и много других плохих слов. Он видел это в кино.

— Нет, Альфи, я так не думаю. Я думаю, я буду просто счастлива. А ты, Эзра, — как ты думаешь, ты будешь хоть чуть-чуть счастлив?

— Буду. Если будет мальчик. Ненавижу девчонок.

— Неправда. Ты ведь любишь Мейбл, я знаю, любишь.

— Иногда. Наверное.

— А я все равно буду твой любимый мальчик, правда, мама?

— Конечно, Альфи, ты всегда будешь моим самым любимым мальчиком.

Эзра вдруг занервничал. Он так хорошо держался.

— А я кем буду?

— А ты будешь моим главным, самым старшим мальчиком и старшим братом для малыша.

Он улыбнулся и оглянулся на Чарльза, чтобы еще раз убедиться.

— А еще ты будешь моим любимым мальчиком, Эз, ты ведь это знаешь. Ты всегда будешь моим самым любимым мальчиком.

— Да, па, я знаю. Я, вообще-то, спрашивал Элис.

— Честно говоря, я очень рассчитываю на тебя, Эзра, потому что малыши, знаешь ли, могут быть довольно скучными. Мне захочется все время играть с тобой и Альфи, а вместо этого мне придется гулять с коляской. Как ты думаешь, мог бы ты мне в этом помочь?

— Я могу.

— Это было бы здорово.

Эзра вложил свою руку в мою. Боже, как это трудно. Альфи, кажется, не беспокоится, но кто его знает?

— Альфи был замечательным малышом. Надеюсь, что новый малыш будет хотя бы наполовину таким замечательным, как он.

— А я думаю, что не будет. Бабушка говорит, что я был одно удовольствие.

Добрая старая мама. Сказать по правде, он не был таким уж удовольствием, когда приходилось вскакивать к нему посреди ночи, хоть я и стараюсь не думать об этом.

— Кстати, вы двое уже придумали щенку имя? Я как-то не уверена насчет Мерлина, мне кажется, это слишком взрослое имя для такого маленького щенка.

До сих пор имя «Мерлин» было их любимым, хотя было много других предложений, в том числе Бильбо, потому что Эзра увлекся «Властелином колец». Я осторожно подталкивала их к этому имени, потому что я думаю, что Чарльз, прилюдно орущий: «Бильбо!» — это как раз то, что нужно.

— Ну, кто быстрее до ворот и обратно?

— Вот, па, подержи минутку поводок. Ладно. На старт, внимание, марш!

И они побежали вниз по улице.

— Боже, как я устала.

— Я тоже.

— И я хочу есть.

— Опять?

— Да.

— Ладно. Давай отведем их домой, и я приготовлю тебе ужин. Как ты думаешь, есть хоть какой-нибудь шанс, что будут близнецы? Просто моя мама напомнила мне днем, что близнецы в нашей семье — не редкость.

— Это не смешно, Чарльз.

— А я и не шучу. У нас в семье правда случаются близнецы. Просто я забыл.

— Забыл?

— Извини. Хотя, полагаю, мы скоро это узнаем, не так ли? Когда следующее УЗИ, на той неделе?

— Через неделю.

— Ну вот, тогда их и будет видно, правда?

— Их? Если не возражаешь, хотелось бы поменьше «их». Господи Иисусе, ты определенно знаешь, как испортить аппетит. Мне почему-то уже совсем не хочется есть.

— Даже тостов с сыром?

— Ну, разве что тостов с сыром. И побольше кетчупа. Да, пожалуй, это было бы неплохо.

Мы направились к дому. Мальчики уже прибежали, неся щенка на руках, потому что он уже устал от прогулки. Нет, я определенно намерена назвать его Бильбо и посмотреть — вдруг привыкнут? Чарльз шел рядом, насвистывая. Да, вот теперь я точно мечтаю о тостах с сыром — может, поторопить его немного? В окне холла сверкали лампочки гирлянд. Было довольно холодно и слегка туманно, и уже очень быстро темнело. Я пыталась не паниковать, но напрасно. Боже. Близнецы. Господи Иисусе!