2000 №5

За опятами

ВЕСЕННЯЯ РАДОСТЬ

Приехал ко мне в деревню сын-школьник Алеша и первым делом — шмыг на лужок. Бродит, что-то высматривает в отливающей неяркой зеленью траве.

Лет пять назад притащил он с этого луга целый пакет пахнущих горьким миндалем ломких грибочков — тонюсеньких, со спичку, и с маленькой, в бутылочную пробку, шляпкой желтоватого цвета, полосатой по краю. Грибки эти мы рвали иногда и раньше. Они вкусны и универсальны: хочешь — вари, хочешь — суши, хочешь — маринуй. Но собирать их муторно: в каждом не более грамма — попробуй, набери впрок! Поэтому и я и жена луговой опенок (так мы его называем) не жалуем, предпочитая менее вкусные, но более крупные грибы, хотя бы гигантские строчки, иногда встречающиеся по первовесне на дубовых вырубках.

Алешу в пустоватый весенний лес не заманишь, однако на лугу у дома он набирал грибов раньше столько, что хватало всем на обед. Свой грибной «улов» он всегда вываливал на стол с торжествующим видом: дескать, глядите, какой я молодец. Но на этот раз он вернулся домой чуть-чуть расстроенный.

— Перевелись грибы!

В голосе Алеши недоумение, но я-то знаю, луговые опята — грибы хоть и ранние, но не до такой же степени, чтобы появиться на свет в начале мая. Их срок — третья декада, поближе к июню. Иногда, правда, в такую вот раннюю и теплую весну, как эта, могут проклюнуться на недельку-другую пораньше, но видно, нынче этого не произошло.

И вот мы идем в лес, он совсем рядом — метров триста от дома, не более. Быстро находим давно облюбованное мною место — овражек между сосновым и лиственным массивами. В нем влажно, под ногами много полусгнивших пней и валежника. Пару дней назад, до приезда сына, я приходил сюда за сморчками. Не нашел ни одного, но, продираясь в одном месте через бурелом, заметил стайку весенних грибов: мелких-мелких, с булавочную головку. Рвать, естественно, не стал, решил придти сюда попозже.

Вот и моя валежина! Грибы на ней, те самые крохотули, так разрослись, что превратились в плотный рыжеватый ком — упругий на ощупь. В нем, пожалуй, несколько сотен более плотных и мясистых, чем луговые грибы, но в общем же некрупных опят. Они заметно отличаются от «классических» осенних, известных, наверное, каждому: ножка потоньше, нет кольца от покрывала наверху, и шляпка тонкая, без характерных пупырышек. Срезаешь и чувствуешь, как пахнет свеже-срубленной древесиной: это родовой запах весеннего опенка, как утверждают справочники, достаточно распространенного, но большинству грибников мало известного. А ведь этот гриб — настоящий подарок в прозрачном майском лесу!

Прошлый год выдался для наших мест не грибным: трехнедельная засуха в июне губительно сказалась на грибницах. Прошел июль, затем добрая часть августа, а никто из соседей не запасся ни подберезовиками, ни маслятами, не говоря уже о белых. Одна надежда оставалась на опят. Летняя разновидность их — крупные, мясистые — обычно появляются здесь на Успение (28 августа по новому стилю), но прошла неделя-другая, а грибов нет как нет.

И вдруг Михаил Петрович, бодрый еще и крепкий пенсионер, притащил из леса чуть ли не мешок опят. И вся деревня подалась в лес — поискать грибного счастья. Но улыбнулось оно, как водится, немногим: еще одному пенсионеру, прозванному за изворотливость и выдержку Штирлицем, да кому-то из приезжих, другие вернулись из леса не солоно хлебавши — ни одного грибочка!

Завидуя вместе со всеми удачливым, я не удивлялся такому результату. Летний опенок, в отличие от осеннего, доступного каждому, непредсказуем и разборчив. Показывается не всякому, а дается и вовсе избранным. Помнится, лет пятнадцать назад случайно попал я в один лесок под Чернавой — большим липецким селом, бывшей крепостью на границе со степью. Ехал мимо по трассе и остановился на обочине отдохнуть в тенечке. Углубился без всякой цели в лесок и вдруг остановился как вкопанный: огромный — почти в человеческий рост — дубовый пень был буквально усеян крупными, тесно сросшимися опятами. Охнув, вернулся к машине за ножом и сумками. За полчаса нарезал опят тринадцать ведер — после перемерил дома, — ядреных, без единой червоточинки. Всей семьей их дружно варили и закатывали в банки. После лет одиннадцать ездил сюда за грибами всегда в одно и то же время — в начале августа. Сбор с пня год от года снижался и дошел в конце концов до полуведерка.

Так что, умудренный опытом, в лес вместе со всеми я не пошел, полагая, что бесполезно, на всех не достанется. Но вот, слышу, еще несколько человек принесли из леса грибов. Не выдержал и, прихватив рюкзак, сел на велосипед.

Лес у нас сравнительно небольшой — примерно четыре на три километра, быстро нахожу ставшее известным всей деревне место — дубовую вырубку в самом его центре. Впрочем, оказываюсь там не один: с десяток машин стоит по обочинам дороги. Сумки у многих наполнены наполовину или на треть, грибным Эльдорадо здесь явно не пахнет.

Еду до соснового массива, где вроде не слышно и не видно грибников. Без всякой надежды сворачиваю с дороги: виданное ли дело искать в сосняке опят! Углубляюсь в лес на полсотню метров, под ногами — только почерневшие гнилые маслята да валуи.

Но постепенно картина леса меняется, начинают попадаться березы, молодые дубки. Невольно настораживаюсь: могут пойти настоящие грибы! Только подумал так и чуть не наступил ногой на целый «букет» опят. Склоняюсь с ножом над добычей. И тут же, у основания трухлявого дубочка, нахожу еще целый выводок увесистых опят. Через несколько шагов — еще один. Рюкзак заполнен до краев. Из кармана куртки достаю полиэтиленовый пакет и тут же утыкаюсь взглядом в необычный нарост на сосне. Подхожу ближе — грибы. Остается только удивляться, как попали они туда…

Затемно возвращаюсь в село. Усталости не чувствую: за спиной в рюкзаке и в пакете на руле ведра три — не меньше — опят. А что еще надо грибнику?

Иду по берегу реки утоптанной узкой тропкой, дышу чистейшим воздухом, стараюсь ни о чем не думать, просто отдыхать и любоваться рыбаками на зимнем заснеженном льду.

Резко сворачиваю с тропки и бреду прямиком по снегу через продрогшую куцую лесополосу. Уже почти перешел ее, как, глубоко провалившись, задел ногой за корень и ухнул прямо в сугроб. Ощущения не из приятных: снег везде — за шиворотом, во рту, в ноздрях и рукавах.

Отряхиваюсь и, конечно, ругаюсь на чем свет стоит. И вдруг — о, чудо! Из-под осыпавшегося после моего падения куста торчат медово-желтые, темненькие к центру шляпки — опята. Да-да, самые что ни на есть настоящие зимние опята!

Лихорадочно разгребаю вокруг руками и замираю от восторга: да их тут пропасть! Уцелели с теплого и влажного октября, дождались первого снега, да так, им прикрытые, и уснули на зиму под плотной шапкой. Не появись я ненароком, дожили бы до самой весны, обрадовав кого-то из истинных грибников.

Тут же извлекаю из кармана хранящийся всегда про запас полиэтиленовый пакет и загружаю его почти до самого верха. Дома вытряхиваю грибы в теплой комнате на стол и с радостью замечаю, как они на глазах оттаивают и даже издают знакомый сладковатый запах!

Так что ужин у нас был не хуже, чем у тех рыбаков: опята жареные с луком и тушеные с картофелем. Вот уж, действительно, новогодний подарок!

В материале А. Колядова перечислены самые разные грибы, которые у нас привычно называют опятами. Давайте познакомимся с ними поближе.

Опенок луговой. Его научное название — негниючник луговой (Marasmius oreades). И действительно, эти мелкие грибки легко засыхают прямо на корню, а после дождика снова становятся упругими. Встречаются они на лугах, лесных полянах, пастбищах, обычно среди невысокой травы. Можно найти их по всей европейской части России, на Северном Кавказе, Алтае, в Приморье. Обычно высота грибов не превышает 8 см, а диаметр шляпки — 4–8 см или еще меньше. Вначале шляпка растет конусом, затем раскрывается в зонтик с тупым бугорком посредине и рубчиком по краю. Она тонкая, чуть кожистая, пластинки редкие, светлые, ножка жесткая и несъедобная. Характерной особенностью этого гриба является его способность образовывать так называемые «ведьмины кольца». Грибница разрастается от центра во все стороны примерно с одинаковой скоростью. Грибы образуются только по ее краю и растут близко один к другому, получается, что они образуют почти правильное кольцо, нередко диаметром 2–3 метра. Иногда грибница так высушивает почву в средней части кольца, что там погибает даже трава. В старину считали, что в таких кольцах по ночам пляшут ведьмы, которые и вытаптывают ее.

Обнаружив семейку летних опят, присмотритесь повнимательнее. Среди желто-золотистых, как бы напитанных водой шляпок может мелькнуть шляпка еще более яркая, но не золотистая, а с красноватым или оранжевым оттенком. Это — ядовитый ложноопенок серо-желтый. Его яды вызывают сильное отравление. Растут и летний опенок, и ложноопенок часто на одних и тех же пнях. Основное отличие их — пластинки: у летнего опенка они желто-бурые или коричневые, а у ложноопенка — желто-зеленые, а когда гриб состарится — лиловато-бурые.

На фото справа — ложноопенок серо-желтый, слева — известные, наверное, каждому осенние опята.

Грибы некрупные, диаметр шляпки 2,5–6 см; вначале она полушаровидная, потом плоская с вмятинкой в центре, гладкая, рыжеватая или цвета бледной охры, постепенно выцветающая. Пластинки у только что появившихся грибов приросшие, затем свободные, закругленные у ножки, белые или кремовые. Ножка тонкая, высотой 4–7 см, внутри полая, жесткая, у основания с мелкими волокнистыми хлопьями, одного цвета со шляпкой. Гриб растет в лесах на подстилке возле пней или прямо на них. Встречается в европейской части России, на Северном Кавказе, в Западной Сибири, Приморье.

Опенок летний — специалисты называют его кюнеромицес изменчивый (Kuehneromyces mutabilis). Гриб — разрушитель древесины. Растет на гниющих древесных остатках, пнях, чаще — лиственных. Иногда встречается на деревянных сооружениях: мостах, заборах, скамейках, даже гниющих домах. Появляется с июня по сентябрь. Растет по всей России. Внешне хорошо отличается от других грибов более темной, как бы «мокрой» полосой по внешнему краю шляпки. У молодого гриба шляпка круглая, позже она разворачивается в зонтик с опущенным вниз краем, диаметр ее 4–6 см, иногда несколько больше. В центре шляпки широкий выпуклый бугорок. Окраска ржаво-коричневая. Пластинки — приросшие к ножке, немного спускающиеся по ней, у молодых грибов — кремовые, позже коричневые. Ножка чешуйчатая, часто слегка изогнутая, жестковатая, с кольцом. Выше кольца она светлая, ниже — бурая. На одном пне грибница может существовать несколько лет до полного разрушения ею древесины.

Опенок осенний, или настоящий опенок (Armillariella mellea), в отличие от всех других опят растет на живых деревьях и других растениях. Возможных хозяев у этого гриба-паразита насчитывается до 200, он способен расти даже на садовых пионах. Шляпка диаметром 5—10 см, сначала выпуклая и чешуйчатая, затем распростертая, мясистая, желто-коричневая или буроватая, чешуйки немного темнее. Пластинки желтовато-белые, у взрослых грибов часто с бурыми пятнами. Гриб с приятным запахом, ножки с белым перепончатым кольцом. Грибница часто образует длинные шнуры (ризоморфы), проникающие под корой деревьев в древесину. Встречается гриб с сентября по октябрь.

Опенок зимний, или фламмулина бархатистоножковая (Flammulina velutipes).

Двойник опенка осеннего и опенка зимнего — ложноопенок кирпично-красный. Различить эти грибы можно по пластинкам: у съедобных осенних и зимних опят они всегда светлые — белые, кремовые, желтоватые; у ложноопенка — сначала светлые, а по мере роста грибов — лиловато-бурые или даже чернооливковые.

Опенок зимний, его научное название фламмулина бархатистоножковая (Flammulina velutipes). Растет большими группами на пнях, валежнике, реже — на живых деревьях, обычно лиственных, особенно часто на вязе, осине, иве. Встречается по всей территории России. Появляется при температуре +3…+10 °C, встречается ранней весной, осенью. Продолжает расти под снегом при оттепелях, полностью промерзая в мороз. Над поверхностью снегового покрова высыхает и гибнет. Шляпка гриба диаметром 3—10 см, яркоокрашенная, обычно оранжевая, реже — охристо-коричневая. Пластинки желтовато-белые. Ножки тонкие, жесткие, в верхней части светло-коричневые, в нижней — темнеющие до бархатистой густо-коричневой окраски. Гриб очень вкусный, пригодный для всех видов переработки.

Н. ЗАМЯТИНА, ботаник.