Гималайский зигзаг

Глава десятая ЛАЛ СИНГХ ИДЕТ ПО СЛЕДУ

«…После чего допрашиваемый долго и упорно бился лицом о сапог следователя…»

Господин Лал Сингх, начальник полиции славного города Сринагара, отложил в сторону нечитанный протокол допроса и задумался. С этими пакистанскими шпионами все ясно, как миленькие признались! Но радоваться еще рано, не время, совсем не время…

«Слишком много иностранцев. Да, слишком много!» — вздохнул господин Лал Сингх. Ему было над чем задуматься — за последние несколько дней чего только не случилось во вверенном его попечению городе! Поножовщина на рынке, попытка утопить гостиницу «Дерби» (диверсия, определенно диверсия!), очередное разоблачение пакистанских лазутчиков. Но главное — эти проклятые иностранцы! Подумать только, сразу несколько иностранцев, причем весьма подозрительных, обратились за разрешением на поездку в Каргил и его окрестности. Что им там, медом намазали? Ведь обычный же, ничем не примечательный городишко: ни тебе развлечений, ни достопримечательностей выдающихся. Что-то здесь не так. Но что?

Господин Лал Сингх считал себя неплохим полицейским. Даже очень неплохим. Еще бы! Ему не раз приходилось по несколько дней кряду сиживать в засаде, выслеживая контрабандистов, торговцев краденым, наркокурьеров. Были и громкие дела. Чего стоит прошлогодняя нашумевшая история с похищением золотой статуи Будды из высокогорного монастыря? Пресса тогда много писала и о его, Лал Сингха, скромной персоне, без которой найти и обезвредить группу торговцев древностями было бы невозможно. Сам заместитель министра внутренних дел штата жал его мужественную руку!

Увы, на личном благосостоянии Лал Сингха, равно как на его карьере все это никак не сказалось. Не умеет ценить руководство верную и беспорочную службу! Сколько ни работай, сколько ни подставляй свою широкую грудь, украшенную медалью «За беспорочную службу», под бандитские пули — благодарность одна: пенсия и бедность. Пенсия впереди, а бедность — всегда.

А сколько случайностей на пути к этой более чем скромной пенсии! Попробуй еще усиди на своем месте, каждый мерзавец так и норовит спихнуть. Господин Лал Сингх уже и упомнить не мог всех молодых и рьяных племянничков высокопоставленных особ, перебывавших за последние три года у него в заместителях. Посидит-посидит такой залетный в креслице, ни разу пороху не понюхает, только бумажки в столицу строчит. И что же? Глядишь, уже где-нибудь в министерстве брюки протирает, спуская ему, Лал Сингху всевозможные циркуляры. Чем же он хуже, спрашивается?! Не самое время ли и ему в столичный департамент перебраться или стать преподавателем в полицейской академии? Опыт же какой накоплен! Опыт! Есть чем поделиться с молодым, подрастающим поколением…

Господин Лал Сингх решил, что дочитать протокол можно и завтра. Или послезавтра. Ничего не станется с этими шпионами, пусть в клоповнике поскучают!

…Да, все очень подозрительно, очень! Сначала эта наглая грудастая девчонка в топике и шортах, затем трое подозрительных типов, среди которых негр и еврей, а позавчера английский профессор с великовозрастным сынком. Что они затевают? Хорошо бы проследить… Нет, не проследить — пресечь! Пресечь преступные замыслы банды… Да-да, банды шпионов и диверсантов, которые… В смысле, которая намеревается… А что, собственно, намеревается?

Что? Вот и выясним — что!

Сказано — сделано. Это только на вид господин Лал Сингх казался толстым и неповоротливым. То есть толстым он не только казался, а вот энергии могли позавидовать и шестнадцатилетние. Сущий живчик, да что там живчик — бензопила! Зря что ли госпожа Индира Сингх чуть ли не каждое утро жаловалась соседкам-сплетницам, что муж ее совсем заездил. Такой неутомимый в постели, словно молоденький паренек. И откуда силы берет при такой изматывающей работе?

Правда, в последний год жалобы эти стали какими-то вялыми… Ну ничего, наверстаем!

Господин начальник полиции, взяв с собой казенный джип и пятерых вооруженных старыми винтовками подчиненных, отправился прямиком в Каргил. Здесь он без труда выяснил, что все шестеро подозрительных иностранцев облюбовали деревню Ашрам. Семейство Енски, двигавшееся в арьергарде, отправилось туда сегодня утром.

Господин Лал Сингх понял, что не зря покинул столицу штата. «Ага, птички! — ухмыльнулся он в густые усы. — Значит, я не ошибся, вы намерены устроить пакость на вверенной мне территории! Не выйдет, не выйдет!»

Многомудрый слуга закона предусмотрительно не стал появляться в самой деревне, вызвав по рации ашрамского блюстителя порядка сержанта Рамачандру, и теперь, сидя на раскладном стуле за таким же раскладным столом (ну какой начальник может обойтись без этих привычных символов власти?) принимал его рапорт.

Из донесения славного сержанта явствовало, что подозрительная троица появилась в деревне четыре дня назад. И не просто появилась — нашумела, вызвала недовольство местного населения и растворилась в окрестностях. По всей видимости, незнакомые с ашрамским фольклором, они облюбовали себе в качестве пристанища развалины дворца.

…Сержант Рамачандра по этому поводу лично от себя добавил: «Хе-хе!», что можно было понять, как: «Только глупые инглизы способны туда сунуться!..»

На это, в частности, указывает то, что трое суток назад, в день приезда в Ашрам молодой англичанки мисс Бетси МакДугал в районе руин случилась какая-то передряга. На следующее утро сержант Рамачандра через свой бинокль видел, что возле дворца вертелся известный проходимец Сурхат Барджатия, подвизавшийся в качестве проводника у подозрительной троицы. Но в принципе эта группа себя больше никак не проявила. Затаилась, не иначе.

…Сержант Рамачандра вновь изрек «Хе-хе!», явно имея в виду, что подозреваемым ну просто невозможно скрыться от закона…

Зато мисс МакДугал развернула бурную деятельность — целыми днями носится по окрестностям Ашрама, сопровождаемая местным пастухом, личностью, впрочем, вполне надежной и законопослушной. Расспрашивает у сельчан о том, не видели ли они здесь чего странного и необъяснимого, проводит разные замеры. Анализ полученных из разных источников данных указывает на то, что англичанку интересует йети.

…Очередное «Хе-хе!» блюстителя порядка расшифровывалось однозначно: «Знаем мы этих йети! Шпионка — и точка!»

Отца и сына Енски полицейский еще не видел. Вероятно, те еще не добрались до Ашрама.

И снова: «Хе-хе!» В смысле: «Да пусть хоть шею в дороге сломают! А не сломают — мы поможем».

«Толковый малый, — с удовлетворением отметил про себя Лал Сингх. — Ловко изложил диспозицию. Надо бы перевести его в Сринагар, а то совсем не с кем работать. Одни дуболомы, способные только лупить деньги с торговцев на местном рынке… А если подумать… Лучше все же оставить его здесь. С дураками все-таки спокойнее».

— Итак, ты полагаешь, что мисс МакДугал занимается исследовательской работой? — поинтересовался он уже вслух.

— Не могу знать! — выпучил глаза сержант. — Но как по мне, это все больше на охоту похоже. Если она не шпионка, конечно.

— Что?! — Глаза столичного начальства загорелись азартным блеском. — Какая охота?

— Да на этого самого йети.

Господин Лал Сингх задумался. Йети… охота… браконьерство… Тоже подходит!

— С чего взял?

— Ну что я, вчера родился? — Рамачандра даже позволили себе слегка обидеться. — Сам иногда балуюсь, чтобы глаз не утратил точности, а рука, стало быть, сноровки. Не будешь же каждый день по людям стрелять, этак и деревня опустеет! Так вот, англичанка ведет себя так, словно выслеживает крупную дичь…

— И у нее, по-твоему, есть огнестрельное оружие? — На лице господина начальника полиции заиграла добрая, почти детская улыбка.

— Сдается мне, есть. Мальчишки видели нечто похожее на кобуру у нее в рюкзаке. Заглянули, чтоб утащить чего, и…

Лал Сингх, не торопясь встал, потер руки.

— Прекрасно! Как полагаешь, стоит забрать ее сейчас по обвинению в незаконном хранении оружия на территории штата или подождать?

— Сдается мне, — в третий раз повторил Рамачандра, — что она уже чего-то надыбала. Что-то больно возбужденная выходила сегодня рано поутру в горы. Лучше подождать да и накрыть всех разом.

Лал Сингх согласно кивнул.

— Куда именно отправилась девчонка, проследил?

— Так точно, — отчеканил сержант. — Отправил следом за нею своего помощника с рацией.

Господин начальник полиции погладил левый ус. Очень хорошо, будем устраивать засаду. А этого Рамачандру в город брать нельзя, умен больно!..

— Клац! — сказал затвор фотоаппарата. — Клац! Клац!

Бетси осмотрелась и удовлетворенно вздохнула. Чутье не обмануло Амоду. Да и кому, как не горному пастуху, знать окрестности? Сколько раз все хожено-перехожено. То стадо разбежится, то пастбище летним ливнем зальет, то сель дорогу перекроет. Потому и знает здесь парень все тропки, чуть ли не каждый камешек старый добрый знакомый.

Девушка вновь поднесла к глазам фотоаппарат и сделала несколько снимков.

…Да, весьма и весьма вероятно, что йети прячется в окрестностях этой небольшой лощинки. Следы, обнаруженные позавчера, вели именно сюда. Кто-то огромный, босоногий, большой палец ноги прижат к указательному…

Бетси опять поглядела на поляну через объектив. Место хоть куда! Небольшая, почти идеально круглая площадка метров сто пятьдесят в диаметре, окруженная высокими скалами, сочная густая трава перемежается кустиками незнакомых ягод. Из расщелины вытекает ручеек кристально чистой и очень холодной воды. А вон там, на высоте пять-шесть метров в скале темнеет отверстие. Пещера, вероятно.

Девушка хотела обследовать ее еще вчера, но Амода не разрешил. Запах, видите ли, ему не понравился! И аура нехорошая. То есть он сказал, конечно, не «аура», как-то иначе, но по смыслу вроде бы так.

Бетси наморщила нос. Какой он осторожный, этот пастух! Лучше бы не набивался в помощники, одной как-то привычнее, сама все планируешь, сама и выполняешь. А так… Полная расслабленность, недолго и квалификацию потерять. Ничего так не расслабляет исследователя, как наличие помощников — особенно таких молодых и симпатичных.

Бетси спрятала фотоаппарат. Пленка скоро закончится, а на половине снимков кто? Конечно же он, Амода! Ну какие после этого йети!

…Вчера, перед тем как уйти, у пещеры разложили приманку — несколько бананов, расколотый кокос, баночку мармелада, пару галет. Сегодня угощения на месте не оказалось, только сиротливо валялась крышечка, свинченная с мармеладной банки. Хороший знак — то, что прячется в пещере, способно орудовать конечностями. Если не человек, то по крайней мере что-то человекообразное.

Оставалось спросить об этом Амоду, все это время терпеливо ожидавшего на краю поляны. Тот поспешил успокоить свою хозяйку — не человек, точно. Запах не тот, и вообще… И не обезьяна, не живут они так высоко в горах. Вот ниже, в лесу…

Теперь молодых людей интересовало, на месте ли хозяин пещеры, а если нет, то далеко ли отлучился и скоро ли вернется. Амода предположил, что скорее всего «сосед» на месте. Йети вообще редко появляются среди бела дня, они предпочитают ждать сумерек. Как и всякое животное, йети не любят встречаться с людьми глаза в глаза.

— А у тебя что, такой большой опыт общения с йети? — усмехнулась мисс МакДугал.

— Старики рассказывают, — лаконично ответил парень.

Возразить было нечего, хотя и тянуло. Традиционализм молодого пастуха начинал изрядно удивлять мисс МакДугал. Вечно он прикрывается ссылками на каких-то стариков! Девушка могла побиться об заклад на сто фунтов и на собственный бинокль в придачу, что все эти разговоры про обычаи скрывают что-то совсем другое. Ее напарник не так прост, как кажется. Но не в правилах Бетси было доискиваться до чужих тайн. У нее и самой куча скелетов, пылящихся в старом шкафу и постукивающих костями в ненастные зимние ночи…

— И что дальше? — поинтересовалась она.

Короткий военный совет принял решение капканов не ставить.

— Не могу добивать животных, — охотно согласилась Бетси. — Одно дело, когда все происходит во время погони или борьбы. Но так, когда зверь беспомощен и не может постоять за себя… Это подлость. Да и вообще, не любительница я охоты.

Парень был полностью с ней солидарен.

— Убивать вообще нелегко, Бетси, — кивнул он. — Отнимать чужую жизнь — преступление. Только одно может оправдать истребление себе подобных — если это делается во спасение многих людей или же из милосердия. Когда животное, например, больное. Ты, возможно, заметила, что я совсем не употребляю в пищу мяса. Противно есть чужую мертвую плоть…

Девушка искоса поглядела на разговорившегося пастуха. Прямо Лев Толстой какой-то! Интересно, читал ли Амода «Крейцерову сонату»?

— Ну насчет этого можно поспорить, Ам. Хороший бифштекс с кровью или котлета на кости. Объедение!..

Амода грустно улыбнулся, покачал головой:

— Эх вы, европейцы! Вы до сих пор остаетесь детьми, жадными, нетерпеливыми. Невоздержанность, страсть к излишествам вас когда-нибудь погубит.

— Молчи уж, аскет! — возмутилась Бетси. — Как только умудрился приобрести такие мышцы на одной растительной пище? Поделился бы секретом, что ли!

Молодой человек развел руками.

— Секретом? Зачем женщине накачанные мышцы? Женщина должна быть слабой и беззащитной, чтобы мужчина мог оборонять ее от врагов.

— Так говорят старики? — язвительно поинтересовалась девушка.

— Так говорят…

— Ладно, — вздохнула она, — хватит о проблеме полов! Капканы отменяются, что остается? Правильно, давай готовить дымовые шашки.

Бетси достала из рюкзака несколько дымовых шашек, изготовленных по специальному заказу и чудом провезенных ею через таможню. Они были начинены особым составом с примесью нервно-паралитических веществ. Пользоваться шашками следовало с особой осторожностью, дабы не отравиться самим, поэтому девушка предусмотрительно приготовила пару респираторов. Один, поменьше, оставила себе, другой протянула Амоде.

Молодой человек нерешительно повертел в руках респиратор, явно не зная как к нему подступиться. Бетси подошла к парню и помогла ему справиться со шлем-маской, отступила на шаг, дабы поглядеть на результат…

Пастух выглядел в респираторе настолько необычно, что девушка громко расхохоталась.

— Ты что? — промычал Амода через плотную ткань.

Бетси вытерла слезы.

— Ты только посмотри на себя. Почти бог Ганеша! Жаль, противогаз не захватила, чтоб хобот побольше был. А уши у тебя и так подходящие.

Амода решительно сдернул резиновую маску, внимательно осмотрел ее, почесал затылок.

— А что — уши? Неужели такие большие?

Девушке сразу же стало неловко. И вправду, дурацкая шутка. Уши как уши, чуть-чуть оттопыренные разве что.

— И вообще, — Амода покачал головой, — ты бы с богами поосторожнее. Ганеша он, говорят, и сам шутник, но знала бы ты его родичей!

Бетси виновато вздохнула. И вправду, Ам ведь ее просил!

— Ну… — замялась она. — Это у меня европейская ментальность. Наш Бог, он…

— Угу!

Девушка осеклась.

— Во имя вашего Бога убиты десятки миллионов людей. Или ты скажешь, что Он ни при чем? Сейчас вы, европейцы, на весь мир проклинаете мусульман за фанатизм, но никакие талибы не принесли Индии столько горя, сколько смогли почитатели Доброго Бога в британской военной форме!

— А я-то при чем? — в отчаянии воскликнула Бетси, чувствуя, что незлобливый Ам и вправду здорово обиделся. — Я просто пошутила! Ну Ганеша, уши… Я ведь не расстреливала сипаев!..

И вновь замолчала — слишком странным показался ей взгляд пастуха.

— Не расстреливала, — спокойно проговорил Амода. — Богатая искательница приключений просто приехала в Индию поразвлечься… Скажи, Бетси, а за какие заслуги Британия так возвеличила твою семью? Между прочим, в этих краях до сих пор помнят полковника Роберта МакДугала!

Девушка хотела поинтересоваться, в чем провинился перед Амодой ее прапрадед, но вдруг вспомнила… Портрет лорда МакДугала в кабинете замка предков ее матери, золотая наградная сабля на стене, потускневшие от времени дагерротипы: прапрадед перед строем своих драгун, прапрадед среди суровых сосредоточенных артиллеристов, он же отдает рапорт какому-то усатому генералу в день, когда англичане ворвались в Дели…

— И что теперь? — вздохнула она. — Мне извиниться? И за себя и за лорда Роберта?

— Нет, — внезапно улыбнулся Амода. — Это ты меня извини, Бетси. Ты права, уши у меня почти как у Ганеши!

Он дернул себя за мочку левого уха и надел респиратор. Девушка последовала его примеру.

Шашки выставили треугольником у входа в пещеру, Бетси подожгла запалы и махнула рукой, приказывая отходить. Отступили недалеко — ветер дул в спину, значит, дым унесет куда требуется — прямиком к черному провалу в горе.

Через несколько секунд запалы догорели, что-то громко зашипело — и почти сразу к небу повалили густой черный дым. Часть его развеял ветер, но изрядную толику затянуло как раз в отверстие пещеры.

Молодые люди молча переглянулись. Получилось?

Сначала ровным счетом ничего не происходило. Бетси даже подумала, что в пещере сейчас никого нет. Наверняка придется повторить вылазку еще раз.

И тут они услыхали протяжный и громкий рев…

…Старый ракшас спокойно спал. Впервые за долгие, очень долгие годы его не терзали кошмары. Это было непривычно, но очень приятно.

А еще более приятно было то, что Брихаспутре снилась женщина. Настоящая небесная апсара — крутобедрая, с большой тяжелой грудью, с тонкой осиной талией. Она кружилась в стремительном танце, призывно глядя на бывшего раджу. И сам он был уже не в отвратительной шкуре ракшаса, а таким же, как в тот далекий день, накануне случившегося с ним несчастья — крепкий, здоровый сорокалетний мужчина — с вполне естественными для каждого мужчины желаниями.

…Особенно когда уже сто сорок лет… Н-да!.. Апсара приближалась. Мелькали пальцы рук, словно подавая непонятные, похожие на язык глухонемых, знаки. Небесная красавица что-то хотела сказать, объяснить, о чем-то предупредить…

— Скажи, что ты хочешь? — беззвучно прошептал ракшас.

Но танцовщица молчала, только взгляд и улыбка стали призывнее. Она гибко изогнулась назад, дрогнула плечами. Два тяжелых плода с розовыми навершиями колыхнулись у самого лица раджи, он улыбнулся, тоже впервые за много лет, протянул руки…

И проснулся.

Сон кончился. А может, и не кончился, просто сменился другим — отвратительным, мерзким. Откуда эта ужасающая вонь? И отчего в пещере полно дыма? Или он уже в царстве Ямы Безжалостного?

Ракшас сердито рыкнул, вскочил, направился к выходу. Яркий солнечный свет ударил по глазам, Брихаспутра прищурился, пригляделся.

Людишки!

Ну, конечно, кто же еще? Никчемные, жалкие людишки! Как они посмели разбудить его во время такого чудесного сна?

Ракшас взревел и в гневе забарабанил кулаками по могучей седой груди. Он был величествен в своем гневе, грозный выходец из былых эпох — огромного, почти двухметрового роста, широкоплечий, длиннорукий. Ноздри плоского короткого носа раздувались, изо рта шел пар, глаза горели желтым пламенем…

…Седая шкура серебрилась в лучах заходящего солнца, словно царская мантия.

— Ам! — заорала Бетси, срывая респиратор. — Нервно-паралитики его не берут! Нужно стрелять!..

Зверь понял. Страшная плосконосая морда теперь смотрела на девушку, в желтых глазах светился гнев.

Бетси выхватила «астру».

Чудище грозно зарычало, и девушка невольно поразилась. Неужели йети знает, что такое огнестрельное оружие? Стрелять, стрелять!.. Но отчего он медлит, не нападает?

Пару лет назад молодой англичанке во время ее путешествия по африканским джунглям пришлось схватиться с разъяренной гориллой, у которой варвары-браконьеры убили детеныша. Та остановилась лишь после того, как мисс МакДугал выпустила в огромную обезьяну целую обойму. С виду животные были похожи, однако йети не отличался бурным темпераментом своего сородича. Девушке даже показалось, что зверюга… раздумывает.

…Ракшас и правда был погружен в глубокие раздумья.. Своим обостренным нюхом он почувствовал, что рядом находится гораздо больше людей, чем эти двое на поляне. Что-то около десятка, не меньше. Но его заинтересовали только трое. Взгляд Обращенного зафиксировал их ауры — ауры существ, каким-то образом связанных с ним, Брихаспутрой. Две слабые, имевшие оранжево-алый оттенок, и одну мощную, ярко-голубую. Такие бывают только у великих героев и святых аскетов, накопивших массу заслуг перед богами. И ракшас понял. Даже не понял — почувствовал, догадался.

Это — ОН!

ОН! Спаситель. Освободитель от проклятия Натараджи! Его, великого грешника, простили! Спасение рядом, совсем близко…

Зачарованный раджа победно и радостно закричал и двинулся навстречу долгожданной Смерти. Смерти — и Спасению.

— Не подходи! — кричала девушка, держа оружие на уровне глаз. — Не надо, не надо! Пожалуйста!..

В этот миг ей совершенно расхотелось убивать йети. Стало ясно — чудище разумно, оно мыслит, понимает…

Она не охотник, она — просто убийца.

— Не подходи!

Бетси махнула пистолетом, закусила губу.

— Не подходи! Убирайся! Убирайся, дурак!

Тщетно! Зверь победно рыкнул, сделал широкий шаг… Бетси МакДугал выстрелила прямо в рычащую морду. Ничего не случилось — как и в тот вечер, когда они с Амодой пытались осмотреть заброшенный дворец. Два дня назад девушка специально разобрала «астру», проверила каждую деталь, осмотрела, смазала, затем испытала оружие, лихо поразив пару консервных банок. Все было в полном порядке…

…Да и сейчас в полном порядке. Только не стреляет. Или она просто забыла зарядить обойму?

Зверь шагнул ближе. Бетси нажала на спуск…

Звук выстрела на миг оглушил.

…Ах ты!

Что происходит? Взбесившееся оружие не желает убивать реликтового гоминида — или она действительно позабыла зарядить «астру»? Но ведь выстрел-то был! Эх, надо было проверить, а не увлекаться фотографированием! Но выяснять, мягко говоря, уже некогда.

— Бежим, Ам! Бежим! Немедленно в горы, вон за те валуны! Может, хоть камни его остановят!..

Сжимая в руке конфискованный у престарелого господина Барджатии пистолет, Миша Гурфинкель осторожно выглянул из-за толстенного ствола, оплетенного ползучими растениями-паразитами и поросшего косматым бирюзовым мхом. Над головой возмущенно крякнула неведомая птица, с шумом протискиваясь сквозь густые ветви.

Ночи, проведенные под сенью гималайского леса, сильно потрепали небольшой отряд. К зловещим руинам они более не подходили, ночевали в шалашах, с грехом пополам выстроенных из прутьев и листвы. Слава богу, было тепло и сухо, только с провизией начались сложности — китайские консервы есть оказалось невозможно, а от немногочисленных и незнакомых плодов, которые в обилии произрастали в окрестностях, у всех началось расстройство желудка. В результате господин Барджатия получил очередную серию оплеух. Зловредный проводник мог бы и знать особенности местных дикорастущих, но, как правило, дожидался, пока собранный урожай будет съеден, после чего заявлял с укоризною: «Плохая овощ, кто сырой кушать, потом в животе бум-бум».

Происшествие с гигантской обезьяной испугало всех, кроме проспавшего самое интересное Покровского. Тем не менее Бумба поверил товарищам и пообещал самолично разобраться с нахальным приматом, коли он появится в очередной раз. Однако страшная обезьяна больше не появилась, хотя Покровский и высматривал ее в зарослях, взявшись дежурить у шалаша в ночное время, а старикашка-проводник пугал компанию байками о том, как огромные дикие люди приходят с гор и похищают людей, чтобы предать их неимоверным мукам и после съесть до последней косточки.

Что правда, что нет в этих рассказах, Гурфинкель не знал, хотя и представлял, о ком идет речь. О йети читать приходилось, особенно в детстве, когда любознательный мальчик Миша не пропускал ни одну телепередачу о тайнах природы. Подумав, он рассудил, что страшная обезьяна вполне вписывается в образ «шокирующей Азии» со всеми ее суевериями и древними легендами, о которых лучше не рассуждать на трезвую голову. Такое приходится принимать как данность. Темза впадает в Северное море, йети живут в Гималаях… Не появляется тварь — и ладно.

На всякий случай Миша отобрал у старика пистолет и даже почистил его, смазав жиром из китайских банок. Оружие стало выглядеть менее запущенным, но выходить с ним один на один против серьезного противника Гурфинкель не решился бы. Против призрачных обезьян оно вообще не годилось, но человека можно напугать одним видом стреляющей железяки, на что большой психолог Миша , и рассчитывал.

Тем не менее работа есть работа, и все несказанно обрадовались, когда в очередное утро Перси появился из кустов, где справлял свои нехитрые нужды, и страшным голосом шепнул:

— Они идут! Они совсем уже рядом!

— Кто? — всполошился Миша, сразу представив банду диких людей, собравшихся в поход за свежим парным мясом.

— Девка эта и какая-то с ней! Там, в сторону пещеры!

— Какой такой пещеры?

— Та самая… Страшная! Где мармелада кушать!

…Как раз накануне Мочалка обнаружил возле пещеры невесть зачем разложенные там несколько бананов, расколотый кокос, баночку мармелада и пару галет. Проявив невиданную честность, негр преодолел соблазн и честно притащил найденное в лагерь. Находка вызвала бурный восторг, и с тех пор за черным провалом было решено присматривать. Этим утром Перси как раз решил совместить нужное с полезным и поглядеть, не обнаружится ли возле пещеры новых приятных сюрпризов. Они действительно появились, не те, что ожидались, но тоже по-своему приятные. Во всяком случае — необходимые.

— «Какая-то с ней»? — поразился Покровский. — Там чего, две девки?

— Какая-то, — подтвердил Мочалка. — Мужчина. Местная мужчина…

— А говоришь «какая-то с ней»… — Бумба покачал головой. — Baklan! Хоть слова-то выучи, мужика от девки отличить не можешь!

— Хватит, хватит! — заспешил Миша. — Быстренько пошли туда!

И вот теперь он осторожно выглядывал из-за дерева, рассматривая пробиравшихся сквозь переплетение ветвей Элизабет и незнакомого индийца, наверное, проводника. Они о чем-то тихо переговаривались… Ого, да у нее оружие, вон как к поясу железку нацепила! Дай бог, чтобы перестрелки не случилось, а то ведь и попасть может…

Гурфинкель с сомнением посмотрел на свой пистолет, мерзко пахнущий китайскими консервами.

— Что тама? — хриплым голосом поинтересовался Перси.

— Стоят, — сообщил Миша, не оборачиваясь.

— Моя не может больше сидеть тут неподвижно, моя кусают! Москита, термита, паразита…

— Терпи, — дернул щекой Миша. — Или иди вперед, будет тебе и москита и паразита… Ствол у девки видел?

Перси утих. Тем временем мисс МакДугал и ее спутник, закончив совещаться, двинулись в дальнейший путь. Миша последовал за ними.

Мочалку Перси можно было понять — комаров и мошек в последнее время и впрямь стало значительно больше. Они плотной тучей висели над отрядом, более всего досаждая почему-то именно Перси, каковой поспешил обвинить их в расизме. Покровский резонно заметил, что все обстоит совсем наоборот, ибо местные жители белизной кожи тоже не отличаются, вот комары и приняли Перси за привычное угощение. Однако Мочалка, проявив наблюдательность, тут же указал на дремлющего под лучами утреннего солнца проводника, которого не коснулся хоботок ни одного кровососущего.

Вредоносного господина Барджатию в поход к пещере решили не брать, оставив мирно спать возле нехитрых пожитков. В бою с него толку мало, да и скорость передвижения заметно падала. И без того Миша с большим трудом поспевал за легконогими Элизабет и ее спутником.

Возле пещеры они остановились. Команда Миши спряталась в кустах, получив категорический приказ не высовываться без крайней нужды. Сам же Гурфинкель залег чуть впереди, чтобы лучше слышать и видеть происходящее.

А происходящее не переставало удивлять даже видавшего виды Мишу. МакДугал и ее приятель, которого Гурфинкель тут же охарактеризовал слышанным от Бумбы словечком «hahal'», принялись возиться с какими-то непонятными штуками. Вроде бы слегка поссорились, затем помирились, стали надевать респираторы.

Респираторы?

— Чегой-то делают? — спросил Перси, подползший сзади. — Чего такое надевают?

— Респираторы, если не ошибаюсь, — пожал плечами Миша. — Боже ж ты мой, понял! Там у них дымовые шашки. Или газовые…

Заинтересовавшийся Перси попытался вскочить, дабы разглядеть все получше, но осторожный Гурфинкель ухватил его за длинные дреды и ткнул носом в траву.

— Тихо! Не видишь — ветер от нас! Что бы они там ни взрывали, все прочь унесет… Им пещера нужна, понял?

— Пещера? — Мочалка поскреб подбородок. — Знай моя такая пещера! В Новом Орлеане копы такая шашка против черных братков зажигала-дымила. А кто там, в пещере?

— Да чтоб я так жил, непонятливый какой! Да наверняка та самая обезьяна, которой наш старикан вас пугал вчера. И девка ее хочет поймать. То есть не ее — его. Реликтового гималайского гоминида.

— А мы чего? — не отставал негр.

— Мы?

Миша невольно задумался. В азарте поисков он как-то упустил из виду полученный от мистера Юсупова приказ. И вправду, что они могут? Подстрелить смелую девку? Так про «мокрое» уговора не было. Схватить? А дальше что? Эх, надо было полиции стукнуть!

— А мы, стало быть, ей… — неуверенно начал он. Миша не договорил — расставленные треугольником у входа шашки с треском загорелись. Повалил черный густой дым, который, как и предполагалось, затянуло и в отверстие пещеры.

Мисс МакДугал со спутником прятались за камнями, не снимая респираторов.

— Сдохла, что ли? — пробормотал Перси. — Кто? — удивился Гурфинкель. — Девка?

— Нет, та, в пещера… Дикая обезьяна-гоминида.

— Оно бы хорошо, — задумчиво молвил Миша. — Они тогда в пещеру пойдут, за ноги его сюда потянут, а тут — мы…

…Из пещеры донесся протяжный и громкий рев, чем-то напоминающий шум приближающегося поезда лондонской подземки…

— Орет, — констатировал Перси. — Гоминида обиделась. Может, наша лучше уползать?

— Нет уж, теперь лежи! — придержал его Миша.

…Бетси МакДугал сорвала респиратор, что-то закричала — что именно, Гурфинкель от волнения не расслышал. Не до того было — из пещеры появился…

— Гоминида, — грустно-грустно прошептал негр. — Голодная злая гоминида. Оченно злая! Оченно голодная!

Как бы подтверждая его слова, чудище шагнуло к девушке.

— Кушать будет! — не без сожаления констатировал Перси.

Гурфинкель кивнул, соглашаясь. Будет, причем прямо сейчас. Стреляй, девка, стреляй! Девушка подняла руку с пистолетом. Неужели осечка? Ну еще!.. Звук выстрела ударил по ушам. Миша помотал головой… Что такое? Бетси стреляла почти в упор, и Гурфинкель готов был поставить все свои нехитрые сбережения на то, что чудовище сейчас брыкнется на спину и примется сучить своими мерзкими лапами в предсмертной агонии. Но зверь лишь слегка отшатнулся, оглушенный шумом, и продолжал двигаться вперед.

Не попала, что ли? Да как тут не попасть? С двух шагов-то!

— Кушать будет! Сожрет! — внезапно заорал Перси, вырвал у опешившего Гурфинкеля пистолет и, скользя по торчавшим из травы валунам, побежал к чудищу.

— Стой! — Миша поднялся на колени, махнул рукой. — Стой, идиот!

— …Бежим, Ам! Бежим! Немедленно в горы, вон за те валуны! Может, хоть камни остановят его! — кричала Бетси, оттаскивая своего приятеля прочь.

«Какой еще «Ам»? — успел удивиться Миша, — Ну и имечко!»

Чудовище медленно переминалось с ноги на ногу и словно бы прикидывало, кого хватать первым.

Миша зажмурился. Ему представилось, как монстр хватает когтями подбегающего Перси, как летит в воздух, разбрызгивая кровь и размахивая дредами, оторванная голова, как скребут камни его пальцы, как бьется на траве выдранное из грудной клетки сердце…

Гурфинкель открыл глаза.

Бетси медленно пятилась по направлению к груде крупных валунов, а ее приятель-индиец стоял возле Перси. Негр выставил перед собой пистолет Барджатии, держа его двумя руками, словно полицейский в голливудском фильме, и нажимал курок. Безрезультатно! Монстр, словно понимая это, не торопился, ковылял к ним, загребая воздух лапами.

— Бегите! — кричала Бетси.

В этот момент индиец схватил Перси за руки и попытался вырвать пистолет. «Наверное, сошел с ума, — решил Миша, — то есть все сошли с ума». Но тут раздался выстрел.

Второй.

Третий.

Монстр остановился, не дойдя до Перси каких-то трех шагов, зашатался и, запутавшись в собственных ногах, ничком упал наземь. Земля дрогнула. Миша отчетливо услыхал, как огромная безобразная голова с треском ударилась о камень…

Мочалка Перси недоуменно оглянулся, словно не веря, а затем медленно опустился на траву. Гурфинкель провел языком по пересохшим губам. Ай-да негр, силен! Но… Чего дальше-то делать?

Пока МакДугал и ее приятель радовались нежданному спасению, Миша огляделся. Покровского нигде не было видно. Может, пока они охотились на одно чудовище, второе подкралось окольными путями и уволокло доверчивого парня в свое логово, чтобы там вдоволь поглумиться над ним и отомстить за смерть собрата или супруга?

Гурфинкель вскочил, живо представив себе безжизненное тело приятеля. Окровавленное, с вырванными кусками мяса…

Пройдя несколько шагов, он споткнулся о тело — Покровский лежал на боку в мягких зарослях какой-то серебристой травки, подложив ладонь под пухлую щеку, и мирно спал.

— Ах ты, сволочь! — с чувством произнес Миша и пнул его в брюхо.

Больше он ничего не успел сделать, потому что на него набросились сзади и принялись выкручивать руки…

Енски добрались до Каргила днем, в самую жару. Солнце безразлично висело над головой, изливая на потрескавшуюся землю свою то ли благодать, то ли ненависть.. Воздух дрожал и плавился, жара была такая, что даже вездесущие факиры со своими поддельными кобрами не торопились браться за дудки при приближении туристов.

— Да что же это? — простонал Енски-старший.

— Жара, сагиб, — бесхитростно ответил Акаш. — Жара такая…

— О-о-о… — промычал профессор и опустился прямо в пыль возле какого-то домика. — Это не жара! Жара была в Тель-Амарне, а это… Я отсюда не уйду. Тень…

— Отец, мы должны найти гостиницу или постоялый двор… — начал было Гор, но Енски-старший махнул рукой и указал на улыбающегося Акаша.

— Вот пусть он найдет…

— Уже нашел, сагиб, уже нашел, — радостно подтвердил неутомимый проводник. — Вот!

И Акаш указал пальцем на вывеску, висящую над тем домом, возле которого уселся профессор. Алекс Енски поднял голову и попытался разобрать витиеватые индийские закорючки.

— Не понимаю, дьявол меня побери! — пожаловался он. — Что там написано?

— Просто сагиб читает снизу и вверх ногами, — пояснил Акаш. — Читать надо отсюда. Тут написано: «Постоялый двор Зиты»…

— И Гиты… — пробормотал Гор себе под нос.

— Нет, нет, молодой сагиб, никакой Гиты. У Гиты постоялый двор в другой части города, тут заправляет Зита. Я ее знаю очень неплохо, с ней можно договориться, только нужны деньги. Сейчас в городе праздник, все забито… Но Акаш договорится, только деньги…

Несмотря на протесты Гора, Енски-старший сунул Акашу несколько крупных купюр.

— Пусть найдет…

— Но отец… Ты что, до сих пор его не раскусил? Он ведь жулик!

Профессор упрямо помотал головой.

— Нет, я уверен в Акаше… И потом, ты же сам дрался за него!

— Я дрался не за него, а против тех негодяев, которые норовили нас ограбить, — вздохнул Гор.

— Не важно, я уверен в Акаше и доверяю ему. И потом, Индия очень дорогая страна, не забывай об этом.

— Когда это она стала дорогой страной? — поразился Енски-младший,

— Ну… — Профессор неопределенно помахал в воздухе руками. Его спас Акаш, выскочивший из дверей.

— Госпожа Зита согласилась пустить нас. Очень жадная женщина, очень жадная. Ай какая жадная!

— Но она сдает нам номер?

— Номер… — удивился Акаш. — Номер… Пожалуй, это можно назвать так. Но я думаю, что мы не останемся тут надолго. Тут долго нам будет… не очень интересно. В городе ничего интересного нет.

— Мы не просто туристы, — укоризненно поправил его Енски-старший. — Мы выполняем миссию. Важнейшую научную миссию! И даже если нам придется терпеть соседство с кучей ядовитых змей… Даже если…

— Давайте въезжать… — с непонятной поспешностью перебил проводник.

— Давайте, — согласился Гор, и профессору, недовольному тем, что ему не дали договорить, пришлось тащиться за остальными.

Пока они пробирались по коридорам и переходам постоялого двора, случилось маленькое происшествие, заставившее семейство Енски очень сильно задуматься.

— Кого я вижу? — вдруг послышался глубокий, трудной женский голос.

…Акаш вздрогнул и попятился.

— Кого я вижу?! — снова вопросил голос.

— Откуда бы это? — удивился профессор.

— Отсюда! — Груда мешков и какого-то немыслимого тряпья зашевелилась.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что это отнюдь не мешки и не тряпье, а женщина, причем совершенно немыслимых размеров. Сказать, что она крупная… значит, не сказать ничего. Это были Гаргантюа и Пантагрюэль, совмещенные в одном человеке и помноженные как минимум натрое.

— Ха! — завопила гигантесса. — Милашка Акаш!

— Да, Зита… Это я… — Проводник осторожно отступал назад, в глубь коридора.

— Да-а-авненько я тебя, сладенького, не видела, давненько не трогала! — заявила хозяйка постоялого двора и произвела телодвижения такого откровенного характера, что ни у кого не осталось ни малейших сомнений относительно ее намерений.

Акаш тоже понял что к чему и заметался.

— Нет, нет, — успокаивающе заявила красотка. — Не сейчас… Позднее. Ты же задержишься, милашка, а?

— Да, конечно, конечно, — залопотал тот. — Задержусь, я приехал как раз к тебе… Хе-хе… Чтобы отдохнуть… Ну ты сама понимаешь…

— Понимаю, понимаю… — Гигантесса удовлетворенно провела руками по безразмерным бедрам. — Очень хорошо понимаю, милашка! Только ты же знаешь, за постой в моей гостинице надо платить. С тебя бы я денег не взяла, но с этих господ…

Зита чмокнула воздух губами, больше похожими на две ватрушки.

— Заплатите, заплатите ей… — яростно зашипел Акаш под ухом у Гора.

— А-а… — Гор с трудом сглотнул. — А денег у меня нет!

— Не-е-ет… — протянула Зита с явным удовольствием.

— А-а… А они у него! — Молодой человек указал на отца.

Енски-старший пребывал в не меньшем шоке, нежели его сын, и вообще ничего не сказал.

— Это хорошо! — сказала Зита. — Я люблю… зрелых мужчин! Опытных! Все знающих, все умеющих…

И она подступила к профессору, потрясая всеми своими колоссальными достоинствами. Археолог выдавил из себя писк, который, наверное, издает кролик, когда мило прогуливаясь по лужку, натыкается на огромного удава.

— Да заплатите же, сагиб! Пропадем! — уже в полный голос заорал Акаш и, видя, в какую прострацию впали англичане, кинулся на помощь.

— Вот-вот… Вот деньги, Зита. Эти сагибы со мной! Со мной…

На лице любвеобильной гигантессы отразилось все разочарование мира.

— Как жа-а-алко… — протянула она. — Но деньги… Деньги прежде всего. Но — жалко!.. Акаш, милашка, проведешь сагибов в ту комнату, где мы с тобой в последний раз… Ну ты помнишь.

Когда мощные балки пола перестали ходить ходуном от удаляющихся шагов хозяйки, семейство Енски позволило себе выйти из гипнотического транса.

— Однако… — только и выдавил из себя Енски-старший.

Гор выразительно поглядел на Акаша, который не сказав ни слова, провел «сагибов» в «ту комнату», оказавшуюся в самом конце коридора, и поспешил выскочить за дверь.

— Погоди-ка, милашка! — вздохнул Енски-младший. Он настиг Акаша уже в конце коридора, взял за шкирку, неторопливо повернул к себе.

— Только не в зубы, молодой сагиб! — умоляюще прошептал тот. — Стоматологи здесь такие дорогие…

Добрая душа Гор подумал и решил удовлетвориться носом. Вечер два англичанина встретили в одиночестве.

— …Вы не представляете, сагибы, вы не представляете! Ай не представляете! — возопил Акаш, врываясь в комнату с первыми лучами солнца.

— Чего мы не представляем? — поинтересовался Гор.

— Но что с твоим лицом, друг мой? — поинтересовался профессор.

— Ерунда, господин, ерунда.

Енски-младший невольно удивился. Вчерашнюю экзекуцию он провел достаточно аккуратно, и надо же!

— Это Зита… — Проводник смутился. — Вы же понимаете, сагиб… Целует… Акаш очень искусный любовник… Женщины очень любят Акаша…

Отец и сын переглянулись, вспомнив любвеобильную гигантессу.

Вновь переглянулись. Содрогнулись.

— Так что же ты хотел сказать? — уже с большим сочувствием поинтересовался Гор.

— Та мэм-сагиб, которой вы так интересуетесь, уже имела неприятности. Говорят, в горах было много шуму, даже стрельба…

— Где?! — подскочил профессор.

— О, хитрый Акаш узнал, где это находится! Хитрый Акаш даже узнал, что та мэм-сагиб и ее любовник…

У Гора перехватило дыхание.

— …идут сегодня к тому месту опять. Это очень опасно, ай как опасно! Вы, сагиб, можете радоваться. Обезьяна, за которой охотится мэм-сагиб, наверняка разорвет ее в клочья. Мы можем возвращаться в Дели…

— Как это в клочья?! — вскричали оба Енски в один голос.

— В клочья! — радостно подтвердил проводник. — В мелкие-мелкие такие!

— Элизабет? — ахнул Гор.

— Без нас? — подхватил профессор. — И чего, спрашивается, мы здесь сидим? Я должен быть там, на месте!

И оба начали лихорадочно собираться.

Акаш разочарованно покачал головой, растирая здоровенный синячище на щеке.

— Значит, в Дели мы не едем?

Камни, казалось, сами лезли под ноги. Гор спотыкался, но все-таки успевал подхватывать отца, чье искусство скалолазания было развито еще хуже.

Семья Енски спешила на помощь несчастной леди, погибающей в лапах огромной обезьяны. Сейчас Гор даже не мог вспомнить, каким образом им удалось улизнуть от лап страшной Зиты, подстерегавшей постояльцев у входа, как они выбрались из города, как нашли дорогу к пещере. Долг джентльмена толкал двух англичан на подвиги, совершенно не заботясь о том, что они оба были к этим подвигам не совсем готовы. Вернее, совсем не готовы.

Позади них грустно семенил Акаш.

— Ай, сагиб, ай… — причитал он. — Не ходите… Большая обезьяна… Ракшас… Ай!..

— Какой, к дьяволу, ракшас?! — вопил профессор, поскальзываясь на гладких валунах. — Какой ракшас, что за глупости? Дедушкины сказки! Бредятина, трубы Иерихонские! Начитались «Рамаяны»…

— Ай, какие сказки! — только и отвечал Акаш, подхватывая Енски-старшего.

— Вперед, вперед!

Они остановились перед пещерой, своды которой легко могли вместить не только обезьяну, но и тираннозавра, буде у того возникло бы желание тут поселиться. Вокруг царила тишина, и только неутомимые цикады верещали что-то свое в кустах.

— Ну и где? — поинтересовался профессор.

— Не знаю, сагиб, — задыхаясь, сказал Акаш. — Наверное, мы заблудились…

— Заблудились? Кто здесь проводник?!

— Я, сагиб, я проводник… Но мы, кажется, заблудились. Пещер много… Обезьян тоже…

— Больших? — осторожно уточнил Гор.

Акаш отрицательно покачал головой.

— Больших мало. Совсем мало. Здесь всего одна.

И тут из-за ближайших скал раздался страшный рев. Потом крики. Потом выстрелы.

— Туда!

Вся компания, включая Акаша, кинулась на шум. Выскочив из кустов, Гор увидел, как здоровенный детина ругается и лупит другого ногами в живот. Енски-младший, как истинный джентльмен, не допускал и мысли о том, что можно бить лежащего человека, а потому кинулся на атакующего, свалил с ног и начал скручивать ему руки за спиной собственным ремнем.

— Гора Синай и шестнадцать пророков! Все казни Моисея! — послышался сзади голос профессора. — Остановись! Это же полиция!

Гор поднял голову — искры посыпались у него из глаз.

…Однако перед тем как полицейская дубинка завершила свой недолгий полет, чтобы припечатать затылок молодого Енски, он успел увидеть огромную, огромнейшую седую обезьяну, оскалившую пасть в предсмертном рычании. Успел увидеть глаза зверя, переполненные страданием, но почему-то очень благодарные… И — Элизабет, удивленно стоящую возле поверженного животного.

Больше Гор ничего не разглядел. Сокрушительный удар сержанта Рамачандры вышиб из сына профессора дух.

— …Но каков негодяй! — вскричал начальник полиции Сринагара доблестный Лал Сингх. — Вяжет людей без разрешения полиции! В тюрьму! Под суд! Всех под суд! Хватайте их, ребята!