Главред: назад в СССР 2

Глава 18

От небольшой компании отделился мужчина в клетчатом пальто и слегка помятой шляпе. Он шел в нашу сторону и тыкал указательным пальцем, словно хотел пронзить нас обоих по очереди.

— О, нет, — пробормотала Аглая, и я сразу понял, что вечер перестает быть томным.

— Иван, возьми себя в руки, — тихо, но твердо сказала она, когда незнакомец подошел к нам. Впрочем, теперь не такой уж и незнакомец. — Мы давно не вместе, у меня своя жизнь. Не позорься.

— Ах, не позориться? — возмутился Иван. — Считаешь, что можешь вот так вот топтаться по мне?

— Вы о чем, товарищ? — строго спросил я, не выпуская руку Ямпольской. — Ведите себя прилично и не грубите девушке.

— Это моя жена! — заявил мужчина. — А ты кто?

— Бывшая жена, — поправила его Аглая. — Пойдемте, Евгений Семенович.

— Ах, Евгений Семенович? — Иван вел себя настолько жалко, что даже меня не злил. Раздражал только. — И кто он? Партиец? Главврач?

— Как тебе не стыдно! — от возмущения у Ямпольской даже голос слегка дрогнул.

— Прошу меня извинить, — улыбнулся я и мягко отстранил ее, освободив руку. — А теперь, голубчик, с вами поговорим. Сейчас вы извинитесь, вернетесь к своим, и мы все пойдем каждый в свою сторону.

— Ты мне еще говорить будешь, что делать? — возмутился Иван, и я почувствовал в воздухе резкие пары алкоголя. А вот и объяснение неожиданной агрессии. — Уйди!

Вокруг стала собираться толпа, кто-то предложил вызвать милицию. Однако разгоряченный принятым зельем Иван внезапно бросился на меня и попытался толкнуть. Вышло все с точностью до наоборот: я лишь слегка подался вперед, напрягшись, и бывший, как выяснилось, муж Аглаи отскочил от меня как мячик. Не удержался на ногах и, беспомощно замахав руками, грохнулся в грязь. Вот ведь наивный — я пусть и худею, но по сравнению с ним просто танк. Одной только массой его задавил, считай.

— Вставай, — я сделал шаг вперед и протянул бузотеру руку.

Тот брезгливо отверг помощь, потом вдруг заорал:

— Видели? Он меня толкнул!

— Ваня, прекрати, — в разгорающийся конфликт вмешался еще один мужчина, который сперва наблюдал за всем издалека. — Извинись перед Аглаей и перед товарищем.

— Да пошел он! — как-то сразу сник бузотер.

— Вы извините его, пожалуйста, — виновато развел руками мужчина. — Переживает человек, не может себя в руках держать.

Я промолчал, только пожал плечами, опять вынужденно вдыхая пары алкоголя. Не знаю, как для остальных, а для меня спиртное — это не смягчающие обстоятельства, а совсем наоборот.

— Мы проследим, — со вздохом сказал знакомый Ивана. — Меня Савик зовут. Савелий Сергеевич Маслов, педагог. Извините еще раз. А ты вставай давай.

Он бесцеремонно поднял вяло сопротивлявшегося Ивана и повел его обратно к ждущей компании. Такой контраст. Выпивший бывший муж и остальные — все трезвые, прилично одетые, с дамами. Ни капли не жалею Ивана, но неужели никто из них не смог его остановить?

— Извините, Евгений Семенович, — Ямпольская, когда я к ней повернулся, буквально вся залилась краской. Впрочем, до Зои Шабановой ей в этом искусстве еще ой как далеко. — Я не думала, что это произойдет.

— Не за что извиняться, — я махнул рукой. — И… давайте уже на «ты»? Мне кажется, уже можно.

Как победителю мне была положена награда, а до этого девушка все никак не решалась перейти на ближнюю дистанцию. Вот и совместим!

— Хорошо, Евгений Семенович… Женя, — согласилась Аглая. — Давай на «ты». Ты не сердишься?

Зеваки уже разошлись, быстро потеряв интерес к нам.

— За что, Аглая? — искренне удивился я, не сразу осознав, что именно мне сказали. — За то, что Иван напился и решил включить Отелло, когда даже права такого не имел?

— Может, отменим сегодня кино? — смущенно спросила Ямпольская.

— Еще чего! — весело улыбнулся я. — Не знаю, что ты там себе напридумывала, но мне теперь еще сильнее хочется про индийских мушкетеров посмотреть. Пойдем мороженого возьмем?

— В такой холод? — Аглая распахнула глаза.

— Так мы ж в помещении будем, — я указал правой рукой на кинотеатр, а левую вновь подставил локтем к Аглае.

У входа чуть отстранился, открыл дверь, пропустил девушку вперед и вновь повел под руку — для начала в гардероб. В холле кинотеатра царило оживление. Кто-то покупал в буфете чай или газировку, другие разглядывали портреты артистов на стенах, третьи вели непринужденные светские разговоры.

Я помог Аглае раздеться, параллельно залюбовавшись ее фигуркой в легком бежевом платье, дополняемом кофейного цвета платком на шее. Потом снова взял ее под руку и потащил к стойке буфета.

— Вам чего, молодые люди? — поинтересовалась необъятная продавщица в белом переднике и высоком чепчике.

— А нам мороженого, — улыбнулся я и повернулся к Ямпольской. — Доктор, вы какое будете?

— Крем-брюле, — тоже улыбнулась Аглая.

— А мне пломбир, — попросил я буфетчицу. — И стаканчик «Тархуна». Хотя, нет… Я смотрю, у вас есть сок манго? Плесните стаканчик, пожалуйста.

Я буквально разрывался от желания попробовать того самого зеленого «Тархуна» родом из СССР, но ряд стеклянных графинчиков с разноцветными жидкостями победил. Это же классика — соки яблочный, апельсиновый, томатный и манго. Холодненькие, из графинчиков с запотевшими боками — уже смотреть, как мой заказ наливают в граненый стакан, было в прямом смысле вкусно. Я едва попробовал и чуть язык не проглотил, настолько это было потрясающе. Поблагодарил буфетчицу, рассчитался и, водрузив наш предсеансовый перекус на узкий поднос, пошел в сторону освободившегося столика.

В двадцать первом веке в кинотеатре «Спутник» откроют небольшую кофейню с уютными диванчиками и низкими столиками, чтобы можно было перед просмотром фильма выпить чашечку горячего капучино. А в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году здесь еще простой советский буфет со столиками на длинных тонких ножках, будто грибы-поганки — в повседневной речи «стояки». Сидячие места не предусмотрены, вокруг них можно было, исходя из названия, именно что стоять. Что мы сейчас как раз и делали с Аглаей, уплетая из металлических вазочек чуть подтаявшее мороженое.

— Ты ни о чем не хочешь спросить? — Ямпольская склонила голову набок.

— Хочу, — кивнул я. — Но лучше, если ты сама расскажешь. Если и когда захочешь. Я не буду настаивать.

— В общем… — Аглая восприняла мои слова как призыв к действию. — Мы познакомились с ним еще в Калинине. Я там училась в мединституте, а он в Венециановке на художке. Ухаживал красиво, куча амбиций, планов. Хотел картины писать, выставки организовывать, о сатирическом журнале подумывал, носился с этой идеей как утка с яйцом. Но слишком уж его рисунки острые были. Как один из его преподавателей сказал, крамольные. Не пропустили их, в общем, никуда. А потом меня сюда направили по распределению, Иван в школу устроился преподавать изо… Короче, в итоге у нас не сложилось.

В рассказе Аглаи зияла огромная дырка, но я не стал ей на это указывать. В конце концов, это ее право — откровенничать со мной или нет. С учетом того, что в Союзе разводы не одобрялись, случилось у них там что-то сильно неприятное. Может, как раз в алкоголе дело было. А может, и нет. В любом случае все мы взрослые люди с кучей нерешенных проблем. Так зачем лишний раз бередить их? Как бы то ни было, мне очень понравилось, что Ямпольская не стала обвинять бывшего мужа в семейном разладе. На себя вину не стала перетягивать, но и этого Ивана в желчи не утопила.

А то ведь частенько бывает, что люди винят в своих бедах кого угодно, пытаясь переложить ответственность. Ямпольская оказалась совсем не такой. И мне совершенно не интересно, что у них там произошло. Вернее, не так — мне не важно, это никак не повлияет на мое к ней отношение. И в то же время мне хотелось как можно больше узнать об Аглае. Да и биография ее бывшего мужа меня заинтересовала. Я даже поверить не мог такой неожиданной удаче.

— Он сейчас работает где-то? — как бы невзначай спросил я.

— Скорее всего, на прежнем месте, — ответила девушка. — В первой школе и еще кружки ведет в ДК.

— Понятно, — кивнул я. — Ты знаешь, я бы, наверное, мог ему помочь. Если он сам, конечно, захочет себя в руки взять.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Ямпольская.

— Я как раз ищу человека, умеющего рисовать остро и на злободневные темы, — улыбнулся я. — Для газеты. Меня вроде как скоро опять восстановят, так что я снова смогу руководить процессами.

Не могу сказать, что я прям горел желанием помочь этому Ване. Просто на объявление, которое мы с Кларой Викентьевной все же успели опубликовать в газете, откликнулось не очень много желающих. Из тех же, кто предложил свои услуги, не нашлось никого с подходящим стилем. Рисовать предсказуемо умели все, но вот не было иносказательности, умения схватывать на лету и делать своего рода художественные слепки эпохи. Ведь если говорить о той же карикатуре, то это не просто смешной рисунок, это еще и тонкая сатира. Такое не каждому удается. Может, Иван потянет? Со всеми последними перипетиями я на какое-то время позабыл о своей инициативе, а теперь вот оно как сложилось. Не вижу препятствий к тому, чтобы помочь талантливому человеку, если он сам, как я и сказал Аглае, захочет вытащить себя из ямы. И если его работы, разумеется, меня действительно устроят по стилю и качеству.

— Могу с ним поговорить, — предложила девушка. — Что ему нужно сказать?

— Рисунки пускай в редакцию пришлет, — ответил я. — Впрочем… Судя по его поведению, он скорее опять скандал тебе устроит, что я его милостиво из грязи поднять хочу. Сам поговорю с ним.

Как оказалось, Ваня все-таки тоже зашел в кинотеатр — видимо, пообещал друзьям, что не будет барагозить. И сейчас он стоял, потупившись, за дальним столиком и потягивал минералку. Я посмотрел на часы — еще несколько минут до начала сеанса, успею. Попросил Ямпольскую подождать, решительно подошел к ее бывшему мужу-скандалисту и сказал:

— Если захочешь снова стать человеком, позвони вот по этому телефону, — я быстро написал в блокноте номер нашего кабинета, оторвал листочек и сунул под нос Ване, старательно пытавшемуся на меня не смотреть.

— А с чего это ты в благородство играешь? — недоверчиво спросил он. — Перед Аглаей выделываешься?

— Я смотрю, вести ты себя не очень умеешь, — спокойно произнес я. — Зато, говорят, рисуешь неплохо…

— Пишу, — мрачно поправил меня Иван. — Рисуют дети.

— Пишешь, — я не стал спорить. — Мне в газету карикатурист нужен. Если у тебя действительно талант, то вот тебе шанс. Надумаешь, позвони, и договоримся твои работы посмотреть.

— У меня и без тебя дел хватает, — вот ведь тяжелый человек.

— Значит, другого найду, — я пожал плечами. — Менее занятого. Бывай.

Сказав так, я развернулся и даже не стал выслушивать его очередные попытки набить цену. Если он и вправду талантлив, придется унять гордость, чтобы воспользоваться возможностью состояться в профессии. Завалит — его трудности. А вот Аглаю он в любом случае не получит. Тут уже его поезд ушел.

— Идем? — улыбнулся я, увидев, как девушка облизывает ложечку, пытаясь не упустить ни капельки мороженого.

— Идем, — кивнула она, потом неожиданно потянулась ко мне и осторожно поцеловала.

Какие же вкусные у нее губы!