Главред: назад в СССР

Глава 23

Утром я проснулся бодрым и посвежевшим, хоть и неожиданно включившийся радиоприемник разбудил меня на полчаса раньше запланированного. Сделав зарядку, я приступил к завтраку, твердо продолжив идти к намеченной цели — похудеть, поправить мускулатуру, а еще бросить курить. Любопытно, что эта вредная привычка у меня проявлялась не каждый раз — например, смолящий на кладбище Бульбаш так и не смог меня соблазнить «беломориной». А вот у Гриши Чорбы из кровельного цеха Андроповского ЗКЗ это получилось, и вчера я с неприятным моей душе из будущего удовольствием дымил как паровоз, летящий в коммуну.

Есть такое предположение, рассуждал я, прихлебывая горячий утренний чай, что привычки Евгения Кашеварова берут надо мной верх постепенно. Об этом, к примеру, свидетельствует и тот факт, что прямо сейчас от одних только мыслей о сигаретах мне очень захотелось курить. Более того, я даже вспомнил, где в моей квартире хранится оставленная про запас пачка. Вон в том выдвижном ящике кухонного стола, вместе с пакетами и коробками спичек. Желание стало нестерпимым, но я совладал с ним, и оно отступило.

С удовлетворением улыбнувшись, я поставил посуду в раковину и отправился в комнату — искать удобную одежду и обувь для похода по городу, а еще в перспективе и тренировки. Трикотажный костюм синего цвета с гербом и надписью «СССР» обнаружился быстро, шапочка-«петушок» и кимрские кроссовки тоже. А вот с курткой оказалось сложнее — Кашеваров предпочитал строгие пиджаки и плащи, но в такой одежде точно не побегаешь. Значит, поступим по-другому: я решительно скинул олимпийку, натянул коричневый свитер с бежевыми оленями и уже потом снова надел трико, застегнув на белую «молнию».

Посмотрел в зеркало — н-да… Работать тебе над собой и работать, Евгений Семенович. А с другой стороны — дорогу осилит идущий, и я сейчас как раз занимаюсь именно этим. Правда, с питанием тоже надо что-то делать, а то слишком уж я увлекаюсь кофе на работе и картошечку дома уплетаю на жирном масле… Но вот утренняя зарядка уже входит в привычку, теперь еще «качалку» добавим… И велосипед! Я так и не дошел до проката, хотя собирался. Вот и воспользуюсь субботой, чтобы все наверстать. А весь завтрашний день посвящу статье.

Память снова услужливо подсказала мне, где лежат документы, и я, захватив с собой красный паспорт, отправился искать пункт велопроката. Вообще, насколько я помню еще с детства, в СССР можно было взять во временное пользование еще и бытовую технику вроде швейной машинки, холодильника, утюга и даже радиолы. А еще, что самое интересное, в прокат выдавали туристические рюкзаки. В итоге те необходимые вещи, которых в семье не хватало, всегда можно было одолжить у государства за умеренную плату.

В нашем городе пунктов проката было несколько, но я был ребенком, и адреса в голове, к сожалению, не отложились. Так что я, не мудрствуя, спросил совета у нашего консьержа Владимира Лукьяновича, и тот отправил меня на соседнюю улицу Коминтерна. Светило солнце, словно бы компенсируя людям вчерашнюю хмарь с промозглым дождем, и ощущения были великолепными. Прокат я в итоге нашел очень быстро, он располагался на первом этаже кирпичной пятиэтажки, выкрашенной в синий цвет. Пройдя мимо всевозможных бытовых принадлежностей, я сразу направился к отделу велосипедов. И тут меня ждало приятное открытие.

На меня смотрел, блестя хромированным рулем и катафотами, велосипед «Салют», о котором я мечтал в детстве. Моя история была вполне стандартной: трехколесный «Малыш», затем четырехколесный «Дружок», с которого я умудрился навернуться до шрама на носу, когда снял поддерживающие ролики. После этого родители как раз и брали для меня напрокат легендарный «Школьник», потом купили собственную «Десну». У папы был «Аист», дед по его линии катался еще на древнем «ЗИЧ» первой модели, которую начали выпускать аж в сорок девятом. Но мне всегда хотелось именно «Салют» со складной рамой, цвета спелого персика, как у моего друга по двору Вадика Воропаева.

— Хороший конь, — одобрительно улыбнулся работник проката, чем-то похожий на молодого Пьера Ришара. — Единственный, я бы на вашем месте взял. Прописка андроповская?

Я кивнул, вспомнив, что пролистал «свой» паспорт и убедился, что Кашеваров был зарегистрирован именно в том доме и той квартире.

— Тогда без залоговой стоимости, — сказал прокатчик, доставая толстый журнал. — И оплата у вас будет по факту. На месяц берете?

— Пока да, а дальше посмотрим, — ответил я и протянул ему паспорт.

«Ришар» начал сосредоточенно выписывать мои данные в формуляр, а я пока еще раз присмотрелся к велосипеду. Прям копия моей детской мечты. И всего-то было надо — дожить почти до сорока лет, погибнуть под обвалом и очутиться в прошлом. Такие вот превратности судьбы.

Сразу вспомнилась старая студенческая шутка: если у тебя в детстве не было велосипеда, а теперь у тебя «Бентли», то… все равно у тебя в детстве велосипеда не было! Я улыбнулся и даже рассмеялся, привлекая внимание «Ришара».

— Детство вспомнил, — не стал ничего выдумывать я, и тот понимающе улыбнулся.

На рынок я поехал на велосипеде, крутя педали и ловя лицом ветер. Вскоре, правда, усталость дала о себе знать, и я вновь осознал, что впереди у меня долгие недели тренировок. Что ж, я уже говорил сам себе, что готов. И нечего расслабляться!

Базар, как его на восточный манер называли в восьмидесятых, располагался там же, где и должен — на берегу Любицы в центре города. Все было ровно так, как и в моих воспоминаниях: скобари, у одного из которых я тут же купил цепочку с замком для велосипеда, птичий рынок слева от центрального входа, уличные прилавки, главное здание и ресторан «Кавказ», от которого веяло сладким дымком и непередаваемым мясным ароматом.

Середину осени, конечно же, трудно назвать удачным временем для базарного шопинга а-ля СССР, однако тут до сих пор продавались поздние фрукты вроде антоновки, тепличные овощи, десятки, если не сотни, разнообразных солений, рыба и, конечно, грибы. Свежие, соленые, сушеные, маринованные — на любой вкус и кошелек. И вот тут я понял, что зря не взял в прокате тот самый туристический рюкзак, о котором вспоминал. С другой стороны, я вполне могу здесь же купить хозяйственную сумку, а потом прикрутить ее к багажнику «Салюта», дожидавшегося меня при входе. Цепочка с замком оказались добротными, так что унести велосипед можно разве что вместе с железным забором. Хотя, конечно же, никто в это время даже пытаться не будет.

Сумку я и впрямь прикупил тут же, у хитро улыбающегося грузина, который пытался мне втюхать нагрузкой женский ридикюль, утверждая, что он из ФРГ. Я ответил решительным отказом, но продавец не расстроился, так как сразу переключился на мужа эффектной брюнетки в брючном костюме.

Я прогуливался вдоль рядов и боролся с искушением скупить все, хватило бы только денег. Но в итоге набрал грибов, сушеной рыбы, яблок и банку соленых огурцов. Все это я уместил в купленной у грузина сумке, примотал ее приобретенной здесь же, на рынке, бечевкой к багажнику, отстегнул велик и поехал в «качалку».

Субботний Андроповск был невероятно прекрасен. Я пересек мост через Любицу и двинулся дальше к дому номер шесть по улице Пролетарской. Меня обгоняли сто тридцатые «ЗиЛы», бортовые «газоны» модели 52−03, пассажирские «ПАЗики» и «ЛиАЗы». И вообще, парк автобусов и грузовиков был довольно разнообразен. Легковушек же попадалось традиционно мало — личный транспорт еще не получил широкого распространения. Так что чаще всего мне встречались «Москвичи», «Жигули», «Запорожцы» и, конечно же, «Волги». Чаще двадцать четвертые, но хватало и классических двадцать первых.

Небо слепило яркой синевой, на которой выделялись пламенной расцветки осенние деревья. Любица отражала и то, и другое, блестя уже холодной октябрьской водой. Где-то далеко гремел Афганистан, фонил Чернобыль, но не было ощущения какой-то хрупкости. Напротив, жизнь виделась монолитно стабильной, все вокруг дышало уверенностью в завтрашнем дне. И пусть эта страна не была идеальной, в ней точно имело место спокойствие. Кто-то считает это застоем, я же не соглашусь. Да, СССР где-то не хватило качественного скачка. Но стремления были другими — например, исследовать Арктику и покорять космос, а не строить дворцы…

Загораев был прав: найти вход в «качалку» оказалось легко. Дом номер шесть был почти точной копией того, где я жил с родителями на улице Шушенской — панельная пятиэтажка со входом в подвал на торцевой стороне. Туда как раз спускался широкоплечий парень со стрижкой «ежиком», недобро глянувший на меня перед тем, как скрыться в недрах «качалки». Я подкатил поближе, спешился и, не найдя, куда привязать своего железного коня, просто стянул цепью переднее колесо с рамой. Сумку с продуктами я рискнул не отстегивать — ну, кто ее возьмет? Затем спустился по ступенькам к обитой крашеной жестью двери.

— Ты куда? — не очень-то вежливо спросил меня суровый накачанный парень в белой майке и клетчатых штанах, как у Загораева.

Откуда-то из глубины подвала раздавался характерный грохот железок и напряженное пыхтение. Воздух был пропитан запахом резины, искусственной кожи и крепкого пота. Сомнений не было — я в той самой «качалке».

— Спортом заниматься хочу, — ответил я «клетчатому», но он не дал мне пройти дальше, преградив путь и бесцеремонно толкнув ладонью в грудь.

— Ты ошибся, — спокойно, но при этом не терпящим возражений тоном ответил качок. — Иди своей дорогой.

— Костян, это свои, пропусти! — раздался знакомый голос, и к нам подошел Загораев. — Здравствуйте, товарищ главный редактор.

Здоровяк, который пытался меня уверить, будто здесь нет никакой «качалки», молча отодвинулся и освободил проход. Я сухо ему кивнул, после чего проследовал за широкой спиной Загораева. Будущий бандит, а пока еще спортсмен-любитель с ходу принялся проводить для меня экскурсию. И я, пользуясь случаем, смотрел во все глаза, понимая, что такой возможностью не стоит пренебрегать. Наполовину подпольные тренажерные залы станут своеобразной путевкой в жизнь для многих молодых ребят того поколения. И побывать здесь — тоже прикоснуться к истории. А еще мне сразу же вспомнились работяги с Андроповского ЗКЗ, которых требовалось перетянуть из объятий зеленого змия в лоно физкультуры и спорта. Чем, к слову, не вариант? Обдумаю.

Как же сильно отличалась «качалка» от вылизанных тренажерных залов моего времени! Неприкрытый цементный пол, по которому деловито сновали подвальные кошки, гудящие лампы дневного света, собранные и сваренные вручную стойки для штанги, деревянные скамьи для жима лежа. И — куда ни кинь взгляд — выточенные на токарном станке гантели, причем порой совершенно чудовищных размеров.

— Вот так мы здесь и занимаемся, — ухмыльнулся Загораев. — Попробуете свои силы?

Словно по команде, все качки вокруг перестали пыхтеть, заняли удобные позы и воззрились на меня, выделявшегося своим сорокалетним жирком. Интересно, чего они от меня ждут? Позорного хныканья?

Вот уж дудки!