Глубины земли

13

Винга тут же сказала, что сходит за ленсманом. Лина, конечно же, сможет показать ей дорогу. Она убежала. Коль выглядел явно потрясенным.

— Он мог бы пролежать здесь вечность, — пробормотал он. — Если бы с нами не было… Он хотел сказать «колдуна», но сдержался.

— Не надо пока говорить об этом, — предупредил Хейке. — Погоди, пока придет ленсман! Но я должен идти к детям. Вы со мной?

Пожалуй, тайна уже перестала быть тайной. Хульда видела их из окна.

— Что это вы делали под домом?

Они переглянулись. Коль кивнул Хейке, который рассказал о находке и попросил никому о ней не рассказывать.

Хульда как раз занималась уборкой, которой помешала рождественская суматоха. Она быстро закрыла дверь в комнату старших детей.

— Нет, клянусь Богом, — прошептала она. — Меня это ничуть не удивляет! Он буквально напрашивался на это.

— Да уж, — сказал Коль. — В Иттерхедене у него было много врагов.

Но Анна-Мария никак не могла отделаться от одной мысли: «Заколот ножом? Кто же имел обыкновение угрожать подобным образом?… или же я воткну в тебя нож?»

— Нет, — сказала она и закрыла ладонями уши. — Нет, это уж чересчур! Трагедия Эгона. Клампена. Эти дети здесь. Сплетни о Севеде и его жене Лиллемур. Помолвка, к которой я не имею никакого отношения. Нападение на меня. А теперь еще и это!

Ну, а к концу дня в Иттерхедене все стало еще хуже.

Хейке взял одного из детей на «процедуру». Он обхватил его своими горячими руками, чтобы вернуть маленькому детскому тельцу все, что болезнь разрушила в нем. Было совершенно очевидно, что ребенку такое лечение нравилось, он устало улыбался Хейке и совсем не боялся высокого мужчину с вызывающей страх внешностью.

— У скольких людей были основания избавиться от Нильссона? — спросил Хейке.

— У многих! — ответил Коль. — Он всех донимал. Даже Анну-Марию. Утверждал, что она и я… занимались… развратом у меня дома. И за то, что будет молчать об этом, он хотел денег. Но Анна-Мария заставила его пойти на попятную.

Она застенчиво улыбнулась ему, и взгляд его снова потеплел.

Хейке спросил, продолжая поглаживать грудную клетку ребенка.

— Но говоришь, кто-то платил?

— Да, и, должно быть, платили многие, потому что у него всегда было достаточно денег. Он покупал себе сладости и красивую одежду…

— Ладно, пусть ленсман в этом разбирается, — пробормотал Хейке, когда старшие дети застенчиво вошли в комнату, чтобы поздороваться. — Ну, как у тебя дела сегодня? — спросил он старшую девочку.

— Спасибо, хорошо, — она сделал книксен, глядя на него преданными глазами. — Микстура от кашля ужасно невкусная. Но в груди болит намного меньше.

— А вы ходите с компрессами, как я и просил?

— Да, конечно! А запах — как в лесу.

— Да уж, это странная смесь, — улыбнулся Хейке.

— Старший мальчик вообще не кашлял сегодня ночью, — сказала Хульда. — Да и сама я чувствую, что в груди стало мягче.

— Отлично! Но вы же знаете, что все это займет время. А четверо малышей?

— Да, у малышей температура, с ними не все хорошо. А другие, как раньше. Подумайте, Нильссон…

Она взглянула на детей и замолчала. Но не смогла удержаться, чтобы не продолжить:

— Никак не могу забыть про это! Ясно, что сейчас многие будут рады.

Они отреагировали на ее слова именно так, как нужно. Не издевательство, всего лишь мысль о том облегчении, которое многие испытают.

— А что, мама? Что случилось с Нильссоном?

— Да ничего, это я просто так.

Она смотрела на руки Хейке, которые надежно обхватили слабенькое, тщедушное тельце ребенка. Ее любимое дитя. Младше него был только малыш двух лет. Она никогда и не рассчитывала на то, что ему удастся стать старше, но вместе с тем гнала от себя мысль о смерти. Цеплялась за каждый день. Он жив пока! И невозможно думать о том, что будет в далеком будущем! Иначе она не выдержит.

Но теперь?.. Смеет ли она надеяться? Да нет, не стоит. Не разрешать себе так думать.

— А где Густав? — спросил Коль. Хульда удивленно взглянула на него.

— В шахте, разумеется…

— В шахте? А что он там делает? Ведь у него выходной!

— Да нет, разве мастер не знает? Вчера приходил хозяин и ужасно рассердился, что никто не работает, он заставил Густава и еще нескольких человек выйти на работу.

— Что?

— Да. Густав ненадолго забежал домой сегодня ночью, и сказал, что хозяин просто обезумел, и сейчас, пока этого трусливого мастера нет на месте, они пробьют северный забой. Ох, простите, это не Густав так сказал, а хозяин.

Коль лишь кивнул не слишком внимательно. Его смуглая, золотистая кожа сильно побледнела.

— А что, хозяин смог всех заставить?

— Нет, столько народа ему, наверное, и не надо. Он и не осмелился, взял только тех, кто не разозлился.

— А заплатить обещал?

— Ой, ну да! Сказал, что они получат много денег, потому что у него их куча. Человек 5—6 увел с собой.

— Кого?

— Густава, ведь он кузнец, он должен был пойти с ними, хоть ему и не хотелось. Он предпочел бы побыть сейчас с детьми. Да, и еще я знаю, что Сюне и Сикстен тоже были с ними. И Севед. А больше я ни о ком не знаю.

— Анна-Мария, — сказал Коль и повернулся к ней. — Я должен идти. Ты сможешь принять ленсмана?

— Нет, я хочу пойти с тобой.

Лучик нежности на секунду осветил его суровое лицо.

— Ты не можешь сейчас.

— Хорошо, тогда я дождусь ленсмана. Хейке на мгновение ослабил руки, сжимавшие грудную клетку ребенка.

— Мы договорились с Вингой, что пойдем покупать рождественские подарки, как только она вернется. Нам надо сделать еще много дел. Но, наверное, будет лучше, если…

— Нет, поезжайте, — сказал Коль. — Вы здесь люди посторонние, и вам не надо давать втягивать себя в наши проблемы.

И он заторопился в сторону дороги, ведущей к шахте, а Анна-Мария подумала, что ей не хотелось бы сейчас оказаться на месте Адриана Брандта.

Когда Коль добрался до шахты, больше всего он был похож на грозовую тучу. Было тихо — и снаружи, и в маленьком сарае, где он обычно размещался, и куда парни могли зайти погреться.

Но внутри шахты он слышал голоса, они эхом отзывались в ходах.

Шахта в том виде, в каком она была сейчас, была гордостью Коля. Он знал, что она ничего не стоит, но все равно считал делом своей чести поддерживать ее в настолько хорошем и безопасном состоянии, насколько это возможно. Ему казалось, что в этом его долг перед эксплуатируемыми рабочими. Адриан Брандт все время ворчал из-за ненужных на его взгляд мер безопасности и расходов, но Коль стоял на своем. А поскольку Брандт, в основном знакомился с шахтерским трудом, сидя за письменным столом, а Коль действительно знал свое дело, эти двое все время вели суровую и молчаливую борьбу. Адриан, по меньшей мере, сто раз собирался уволить Коля, но не осмеливался, так как знал, что мастер тут же действительно уйдет и заберет с собой многих рабочих. Без Коля не было бы никакой шахты, и в этом была печальная истина.

Коль зажег свой фонарь и пошел вниз по темному коридору. Не позднее позавчерашнего дня он окончательно закрыл северный забой и объявил, что он опасен для жизни, а кроме того, в нем нет никаких ценных минералов. То, что они пытались укрепить свод при помощи столбов, ни к чему не привело, он был из слишком рыхлой породы. Он был почти как земля, и рассыпался, стоило лишь прикоснуться к нему.

И именно туда Адриан Брандт сумел сейчас заманить нескольких рабочих?

Хозяин как раз шел ему навстречу, собственной персоной. Он остановился, как вкопанный. Ему не очень-то понравилась эта встреча со своим мастером один на один — вот так, наполовину под землей.

Не успел Коль дать выход своей ярости, как Адриан быстро проговорил:

— Твои опасения были совершенно напрасны! Северный штрек проходится очень легко.

— Ах, вот как! Хозяин сам там был?

— В этом нет необходимости. Мои люди меня информируют. Они приступили к добыче. И все выглядит очень обнадеживающе. Посмотри только!

И он торжествующе поднял вверх остроугольный кусок камня.

Колю достаточно было одного взгляда.

— Фальшивое золото, — коротко сказал он. — Я думал, вы учились получше. Выведите рабочих оттуда! Немедленно!

Адриан загородил ему дорогу. Его глаза сверкали в свете фонаря.

— Ты лишь разок на него мельком взглянул, ты не можешь определить, слюда это или что. И к тому же, эти люди работают на меня. Ты мне приказывать не можешь! Послушай, Коль! Ты тоже можешь в этом участвовать. Я заплачу тебе премию. Ну, скажем…

Адриан подумал и предложил подозрительно высокую сумму.

— Хозяин имеет в виду, если мы найдем золото? — сказал Коль с легким презрением.

— Нет, нет, я имею в виду сейчас же! У меня много денег. Я получил их в банке. Эти люди там внутри получат просто бессовестно много, но я могу себе это позволить. А тебе еще получше заплачу. Что ты на это скажешь?

— Выведите людей, — устало сказал Коль и попытался пройти мимо. Адриан вновь остановил его в тесном проходе.

Коль знал, что ему хватило бы одного-единственного удара, чтобы сбить Адриана с ног. Но с него довольно было насилия. Анне-Марии это не понравилось бы. А то, что она говорила, было важно для Коля.

— Кто там? — спросил он.

— Сикстен и Сюне. И Севед и Ларе. Конечно, кузнец тоже там. Да, даже отец Сюне с нами пошел.

— Отец Сюне и Эгона? — спросил потрясенный Коль. — Но он уже целую вечность не был в шахте! Вы, конечно, деньгами его заманили?

— Да, а ты что думал? — высокомерно засмеялся Адриан. Потом его голос снова стал жалобным. Но что мне оставалось делать? Ведь ты всех отпустил. А большинство уехало в город. Ты допустил самоуправство, Коль, и мне это не нравится!

Адриан явно осмелел, заметив, что Коль не собирается прибегать к рукоприкладству. Он расправил плечи.

— И вообще, ты уволен. Сию же минуту! Так что выметайся вон из шахты!

— Вы знаете, что мне наплевать на шахту, так что оставьте эти глупости и ведите себя, как взрослый, — сказал Коль. — И потише! Не заноситесь так. Ваши дела обстоят еще хуже. Мы нашли тело Нильссона. Его убили. Ленсман уже едет сюда.

— Что? Что ты сказал? Нильссон? Ленсман сюда едет? Кто же…

Глухой грохочущий звук послышался в ходах.

— Пошли! — сказал Коль и бросился бежать мимо него, так, что Адриан вжался в стену.

— Ничего страшного, — прокричал Адриан. — Просто немного посыпалось со свода. Это уже было много раз, и ничего.

— Вы что, сдурели? — крикнул Коль. — И вы разрешили?

После некоторых колебаний Адриан неохотно решил в конце концов, что будет лучше, если он последует за бегущим мастером.

— Нильссон — и ленсман, — ныл он про себя. — Почему все несчастья валятся именно на мою голову? И сейчас, когда у меня все так хорошо!

Приехала Винга с ленсманом и двумя его людьми, и Анне-Марии пришлось взять все на себя. Она показала мужчинам фасад дома, и они заползли в дырку.

— Ну как, тебе нужна наша моральная поддержка? — спросила Винга.

— Да нет, больше тут ничего не сделаешь, — ответила Анна-Мария. — Всем прочим займутся Адриан Брандт и Коль. Поезжайте, сегодня магазины открыты последний день.

— О, у нас есть дела поважнее, — сказала Винга. — Но мы скоро вернемся, это не займет много времени.

Они уехали, а Анна-Мария пошла к себе. Ей не хотелось смотреть, как будут вытаскивать тело Нильссона.

Почему не приходит Коль?

Клара была очень взволнована, и Анна-Мария помогла ей с детьми — рассказывала им сказки, чтобы они вели себя спокойно. Клампен пошел в лавку, чтобы купить рождественские подарки. Его дочка немного успокоилась, но часто спрашивала про свою мать и о том, почему они не могут жить в настоящем доме.

Вошел ленсман. Он хотел поговорить с ними. Когда они видели Нильссона в последний раз?

Выяснилось, что за день до рождественского праздника.

Значит, в тот же день, когда напали на Анну-Марию?

Да, верно. Видимо, во второй половине дня Нильссон с кем-то говорил. А потом собрался уехать. Он не хотел быть на празднике на следующий день.

А в день праздника его никто не видел? Или позже?

Нет, никто, насколько им было известно.

Потом Анне-Марии пришлось подробно рассказать о нападении. Она даже должна была продемонстрировать раны на руке и ладони.

— Понятно, — сказал ленсман. — Это нож. Можно мне взглянуть на вашу накидку, которую порезали?

Он ее получил.

— Ленсман считает, что это сделал один и тот же человек? — спросила Клара. Он кивнул.

— Может быть, фрекен Анна-Мария чуть было не увидела, как убивали Нильссона. Преступник мог подумать, что она это видела.

Анна-Мария призадумалась, но она не помнила, чтобы видела что-то подозрительное. Она так и сказала.

Клара проговорила:

— Так, значит, он и фрекен мог убить?

— Похоже на то.

Анна-Мария содрогнулась. Действительно, ей повезло!

Она вскочила — раздался непонятный, пугающий звук. Это был колокол, который звонил беспрерывно и зловеще.

Все застыли в ужасе.

— Шахта! — прошептала Клара. — Там произошло несчастье!

— О, Коль, — простонала Анна-Мария. Они набросили на себя теплую одежду и выбежали на улицу. Густав бежал им навстречу.

— Барышня! Барышня! Мастер просит прийти вас, с аптечкой, у вас все это здорово получается. И возьмите с собой колдуна!

Слабые легкие Густава не выдержали больше, он опустился на лестницу, чтобы отдышаться. Кашель его был ужасен.

«Ладно, по крайней мере, Коль жив», — подумала Анна-Мария. Они не могли спросить Густава о чем-то еще, он не смог бы им ответить.

Отовсюду бежали люди. В основном, женщины и дети, как раз в Иттерхедене шахтеров оставалось не так много. Анна-Мария прихватила с собой аптечку, и свою, и из конторы, и пробежала к шахте одной из последних. То, что «колдуна» с ней не было, явно разочаровало всех.

Адриан подошел к ним.

— Не волнуйтесь, — успокаивающе замахал он руками.

— Ничего опасного, всего лишь несколько человек, им немного не повезло.

— Кто? — хотели знать шахтеры, они выглядели не слишком добродушно.

— Я не знаю, там случился небольшой обвал. Мастер знает, он сейчас там, внутри. Нет, Анна-Мария, тебе не следует туда идти, это неприлично…

— Меня просил прийти Коль, — сказала она. И повернулась к шахтерам: — Покажите мне дорогу! Адриан крикнул им вслед:

— Но ты не можешь! Это опасно, я запрещаю…

Больше он ничего не сказал, лишь смотрел беспомощно, как они исчезают в темноте. Впрочем, у него было довольно забот с взволнованными людьми вокруг, им хотелось знать, почему это он вдруг изменил свое мнение. Ведь совсем недавно он говорил, что это совершенно безопасно.

Он вынужден был закрыть большие ворота перед шахтой. Собравшимся там показалось, что это было сделано для того, чтобы защитить себя самого, а не для того, чтобы не подвергать риску еще какие-то человеческие жизни.

Анна-Мария никогда раньше не бывала и близко от шахты, не говоря уже о том, чтобы зайти внутрь. Но она не замечала ни темные стены, ни свод, тяжело нависший над ними. Они торопились проникнуть глубже, она и еще двое шахтеров, имен которых она не знала. Единственное, о чем она думала, — что им надо пробиться как можно быстрее.

Но идти оказалось недалеко. Иногда они шлепали по воде, иногда коридор — или весь забой — она не знала — был настолько узок, что им приходилось ползти на животе. Мужчины ничего не говорили, лишь время от времени кто-то из них подавал ей руку.

Значит, это здесь работает Коль! Коль и Клампен, и Сюне, и все другие, с кем она познакомилась! Фонарь светил еле-еле, не знаешь, что ждет тебя впереди.

Они вошли в проход с мощными, невысокими стволами по обеим сторонам. Это и были подпорки, о которых говор ил Коль.

И внезапно они увидели место обвала. Забой был частично блокирован, им пришлось вскарабкаться на то, что рухнуло.

— Черт, — пробормотал один из мужчин. — Извините, барышня, но я так зол! Именно этого мастер и боялся! Эй!

Он крикнул, подавшись вперед. Где-то далеко отозвался голос.

Они продолжали двигаться вперед, теперь почти ощупью. На них все время падала земля и небольшие камни. Они обнаружили, что подпорки стояли уже не везде, а лишь кое-где. Было похоже, что выработку забросили, оставили так, как есть.

И тем не менее он продолжался, маленький, недавно пробитый участок. Проход был ужасно узок — и, наконец, свет фонаря упал на Коля, который стоял на коленях перед чем-то, чего они не видели.

— Где остальные? — спросил один из спутников Анны-Марии.

— Их отрезало, — коротко ответил Коль. — А я не могу начать их откапывать… из-за него.

Тут они увидели чью-то руку. Пальцы едва-едва шевелились.

— Анна-Мария! — в ужасе воскликнул Коль. — Я не имел в виду, что ты должна прийти сюда! Ты должна была лишь передать аптечку кому-то из мужчин, а потом принять раненых, которые могут быть. Или еще лучше: чтобы твой родственник Хейке занялся этим.

— Но я уже здесь, — сказала она, дрожа от ужаса: то, что она увидела, было страшно. Эта узкая, маленькая, грязная дыра — и там был ее Коль, там были раненые, заваленные, может быть, умирающие… Она заставила себя говорить спокойно. — К тому же, Хейке уехал, но он скоро вернется. И он не сможет войти сюда, он с ума сойдет — видишь ли, он несколько лет просидел в клетке, когда был маленьким, и он не выносит замкнутых пространств. Она замолчала.

— Что я могу сделать?

— Ты можешь выйти отсюда, — настойчиво сказал он. — Прошу тебя!

Анна Мария лишь посмотрела на него при слабом свете факела. И ему удалось прочесть ответ в ее глазах: «Я хочу быть там, где ты».

Он вздохнул.

— Кто-то должен держать его голову и позаботиться о нем, пока мы будем копать. Ты сможешь?

Она уже опустилась на колени рядом с ним и сменила его. Когда их руки соприкоснулись, он на секунду задержал ее руку в своей.

— Насколько это серьезно? Обвал, я имею в виду?

— Там все время рушится свод. Сплошной обвал.

Теперь пришла очередь Анны-Марии ненадолго сжать его руку.

— Проклятый идиот, — проговорил один из мужчин сквозь зубы, когда они очень осторожно принялись убирать упавшие камни.

Все знали, кого он имел в виду.

— И он позволил Анне Марии пойти?

— Ага. Протестовал, но довольно вяло. Остается утешать себя тем, что за ворота ему не выйти. Народ там в полной ярости!

— Надеюсь, он никого больше сюда не впустит, потому что им просто не хватит места, — сказал Коль — Во всяком случае, не Клампена. Он всегда хочет, как лучше, но такой неуклюжий, что все тут снесет. Ну как, Анна-Мария?

На нее обрушился целый град мелких камней.

— Хорошо, — ответила она и снова очистила руку и лицо лежавшего мужчины. Теперь она видела, что это был отец Эгона, старый, испитой бродяга.

Откуда-то все время несся жалобный, отчаянный стон.

Коль прокричал в сторону груды камней, глины и щебня.

— Есть там кто-нибудь?

Раздался слабый голос, как будто во многих милях отсюда:

— Да.

Он продолжал, говоря что-то вроде «… ранен, а Ларса засыпало, и… воздух…».

— Воздух заканчивается, — пробормотал Коль.

— Погребены заживо, — сказал один из его людей.

— Заткнись, — сказал Коль.

Они отпрянули и сжались. В проходе за ними произошел колоссальный обвал, и выход почти блокировало.

Когда все кончилось, Анна-Мария тихо сказала Колю:

— Теперь я начинаю понимать, что испытывает Хейке.

— Да. Только не впадай в панику! От этого может быть еще хуже.

— Не буду, — коротко ответила она, но была вовсе не такой бодрой, несмотря на тон, каким это было сказано. Они работали молча. Наконец отец Эгона проговорил:

— Если я после всего этого выживу, то никогда не притронусь больше к бутылке!

— Не обещай больше, чем сможешь выполнить, — сухо сказал Коль.

— Сюне? А где Сюне?

— Его завалило. Мы пытаемся вытащить их оттуда. Не вертись, иначе можешь задеть свод, и он снова обрушится!

Мужик заплакал.

— Мальчики мои! Я плохо обращался с моими двумя сыновьями. Я буду работать! Брошу пить! Иисус, ты слышишь меня? Помоги мне, Иисус, будь милостив! И спаси мальчика, Господи, он не сделал Тебе ничего плохого…

— Побереги силы, — сказал Коль, руки его осторожно отбрасывали камень за камнем. — Где тебе больно?

— Нет, я ничего не чувствую. Только то, что у меня на плечах вся земля. И не только на плечах. Дышать трудно…

Новый дождь из камней заставил его плеваться и фыркать. Анна-Мария очистила его лицо, то немногое, что было видно.

Она поймала взгляд Коля и нашла в нем поддержку и силу.

Адриану было нелегко. Он не осмеливался пойти к месту обвала, но на открытой площадке перед шахтой он оставаться не мог. Толпа так сильно трясла ворота, что они могли рухнуть в любую минуту.

Он вновь нервно зашел внутрь, подумывая, не стоит ли ему спрятаться в одном из безопасных коридоров.

Но и их нельзя было уже назвать безопасными. Там были ямы с водой, он мог провалиться по пояс и промокнуть, там были и лабиринты, из которых он мог не выйти никогда…

Адриан слышал обвал в проходе, где работала группа, это был мощнейший обвал, эхом отозвавшийся в коридорах.

— Это они, — тихо прошептал он сам себе. — Теперь с ними все кончено. Коль, мой строптивый мастер. И Анна-Мария, у которой был шанс, но она предпочла его! Она предала меня тогда, когда я сильнее всего нуждался в ней.

Мысли его крутились дальше:

— Нильссон… Убит! Коль?..

Адриан вздохнул, коротко и решительно. А потом направился назад к воротам.

— Вы слышали, да? Новый обвал! Я сожалею, но мы уже ничего больше не можем сделать. Давайте помолимся…

— Какого черта?.. — крикнул один из мужчин. — Впусти нас внутрь, черт бы тебя подрал, и не стой здесь, ишь, расквакался!

И тут появились дамы Брандт, объединенное войско, без Селестины, разумеется.

— Что за тон? — ледяным тоном произнесла фру Брандт, и ей действительно удалось заморозить все сопротивление. Ее мужеподобные дочери тоже постарались внести свой вклад в восстановление того почтения, которое веками укоренялось в низших классах. Толпа отступила от знати.

— Мама, — лихорадочно прошептал Адриан Брандт. — Помоги мне выбраться отсюда!

И он быстро рассказал им о том, что произошло.

Женщина из толпы позади крикнула:

— Дайте нам войти и собственными глазами увидеть, что они мертвы!

— Да, или дайте нам возможность спасти их, — сказал какой-то мужчина. Фру Брандт подняла руку.

— Вы останетесь здесь! Я сама пойду и посмотрю, что там в шахте.

Можно было говорить, что угодно, но в этой дамочке есть порох, подумали ожидавшие и дали Адриану впустить женщин за ворота. Потом они вновь надежно закрылись.

Он завел их в шахту — всего на пару шагов.

— Мы не можем идти туда, — сказал он шепотом, хотя в этом теперь и не было необходимости. — Но послушайте меня…

Они стали что-то обсуждать. Лица Керстин и Лисен просветлели.

Потом они кивнули и вышли.

— Мне действительно очень жаль, — сказала фру Брандт. — Но уже поздно! К сожалению! И давайте прочтем молитву и споем псалом, как и предлагал мой сын. Насколько я понимаю, те, с кем произошло несчастье, не были в родстве ни с кем из вас…

— А маленький Эгон? — крикнула какая-то женщина. — Ведь у него там и отец, и брат!

Фру Брандт подавила неповиновение двумя своими властными руками. И потом принялась читать молитву.

Анна Мария не могла отрицать, что была смертельно напугана. Она уже не осмеливалась смотреть на свод, — единственного брошенного туда взгляда было достаточно, чтобы она на секунду почти отчаялась от страха. Но рядом с ней Коль, они были вместе. И этот помогало ей не очень бояться.

В следующее мгновение она вскрикнула. Пласт земли над ними как бы вздохнул, и тяжелая, смешанная с камнями земля рухнула на нее, утопила ее, задушила, все тело ее было теперь как будто сдавлено железными оковами.

— Анна-Мария! — услыхала она крик Коля.

Воздушный карман перед ее лицом. Она могла догадаться, почему. Две из немногочисленных подпорок рухнули наискось от нее, и дали ей возможность дышать.

— Я здесь, — прокричала она. Другой, новый голос:

— О, Боже! Я думал, мы уже никогда больше не увидим людей!

Они выбрались! Но за счет безопасности Анны-Марии и старика.

— Выводите их, — крикнул Коль своим людям, стоящим снаружи. — А я позабочусь об этих двоих.

Она видела, как он копал вокруг нее, осторожно, но ужасно быстро и нервно. Дышать стало легче, но ноги ее беспомощно застряли.

Его руки бережно обхватили ее лицо, голова ее была теперь свободна, но она не могла пошевелиться, иначе стала бы давить все вокруг себя. Коль очистил от земли ее глаза и губы. Глаза его были полны страха.

— Отец Эгона, — прошептала она. — Я должна… Кто-то протиснулся в узкое отверстие наискось от нее. Она услышала голос Сюне:

— Благодарю тебя, Господи! А как отец?

Анна-Мария боязливо пошевелила рукой, как бы открывая проход к мужчине, но его тут же засыпало вновь.

— Коль, у тебя есть палка или что-нибудь в этом роде?

Они принялись лихорадочно искать и нашли какую-то деревяшку. Все вместе они просунули ее вдоль ее руки, образовался канал, ведущий вниз. Но копать дальше было небезопасно, могло обрушиться все, и выход для заваленных в шахте оказался бы закрыт, возможно, навсегда.

Анна-Мария опасалась худшего, думая об отце Эгона. Но вдруг почувствовала слабое движение у своей руки.

— Он жив, — сказала она.

Сюне тут же попытался копать, но Коль остановил его.

— Не раньше, чем мы выведем остальных. У них это единственный шанс. А твоему отцу, как и Анне-Марии, повезло, что над ними подпорки. Они спасли их.

— Но он еще не выбрался.

— Нет, — серьезно сказал Коль. — Знаю. Никто из нас еще не выбрался.

Еще одного мужчину с трудом вытащили туда, где шансов спастись было чуть больше. Анна-Мария не могла рассмотреть, кто это был. Похоже, он был тяжело ранен.

Коль не оставлял ее. Он осторожно ласкал ее, отдавая ей все свое тепло и… да, Анна-Мария уже не колебалась, называть ли это любовью — то, о чем говорили его душераздирающие несчастные глаза, о чем говорили его нежные кончики пальцев.

— Коль, — прошептала она.

И одним этим словом выразила свои чувства к нему. Все свои мысли от отчаяния в тот момент, все свои желания.

Севед появился на выходе из шахты, он повис на руках у Сикстена и Сюне.

Исполнение псалма захлебнулось.

— Но как же?.. — начал один из толпы у ворот. — Вот они, выходят!

— Так значит, они живы, — прокричал другой, и вся толпа издала вопль — облегчения и ярости из-за лжи Адриана. Они бросились к воротам и кричали, перебивая друг друга, они хотели знать, как там остальные.

Брандты стали спрашивать их о том же, они немного побледнели, но сохраняли присутствие духа.

— Они сейчас пытаются добраться до Ларса, — ответил Сикстен, который и понятия не имел о том, что чуть раньше утверждал Адриан и его дамы.

Он говорил с трудом, было очевидно, что парень совсем без сил.

— Ларса завалило там, внутри. Произошел новый обвал. Засыпало фрекен Анну-Марию. И отца Сюне. Там все время обвалы. Мастер просит еще людей. Но не больше двух, потому что там внутри чертовски тесно.

— При дамах не выражаются, — резко сказала фру Брандт.

— Но я не могу открыть ворота, — нервно сказал Адриан. — Они сумасшедшие, они снесут шахту.

— Похоже, что они накинутся не на шахту, а на тебя, хозяин, чертов ты сукин сын, — фыркнул Сюне. Из глаз его непрерывно текли слезы, оставляя светлые борозды на испачканном землей и кровью лице. — Мой отец умирает там, ты понял? Только из-за твоей чертовой жадности! Но я тебе это припомню, только стану на ноги, так и знай!

Оба парня были в крови, черные, как уголь, исцарапанные и сильно израненные. Но с Севедом было еще хуже. Его молодая красивая жена стояла у ограды и рыдала.

Керстин резко сказала Сюне:

— Как ты смеешь так разговаривать со своим директором? Я заявлю об этом…

Сюне повернул к ней свое отчаявшееся, озлобленное лицо:

— Заткнись, чертова кукла, пока я шею тебе не свернул! Проклятая кляча!

— Сюне! — вскричал Адриан. И вдруг заговорил Севед:

— Заткни свою проклятую пасть, понял? Думаешь, я не знаю, как ты, как кобель последний, терся о мою жену? А она, бедняжка, не могла сказать «нет» хозяину, ведь мы тогда бы потеряли и работу, и дом, и вообще все. Но тут тебе больше ничего не обломится, потому что мальчик — он мой, кого угодно об этом спроси. И у тебя вообще получаются только противные чертовы девчонки-задаваки, ты, конь без яиц!

Дамы за воротами вскрикнули и отвернулись, испытывая отвращение к подобному языку.

Но снаружи, от ворот раздался спокойный голос.

— Ах, вот как! Очень интересно. Поскольку конторщик господина Брандта был известен как основной разносчик сплетен и первостатейный шантажист, а сейчас он убит, то, может быть, это говорит нам о мотиве?

Это был ленсман, пришедший с Хейке, Вингой и своими людьми. На месте преступления расследование было пока закончено.

По обеим сторонам ворот воцарилась мертвая тишина. Все уставились на Адриана, глаза которого бегали, нигде не находя помощи.