Гнев Ашара

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

К тому времени, когда «Вашти» причалила у Геннифа, Кедрин был в куда лучшем состоянии, чем его отец. Снадобья, которые дала ему в дорогу Уинетт, благотворно действовали как на саму поврежденную мышцу, так и на ожог вокруг раны. Он снова смог пользоваться рукой — возможно, пока менее ловко, чем прежде, но, несомненно, чем дальше, тем лучше. Напротив, Бедира одолевала морская (вернее, речная) болезнь, и он все больше лежал на тюфяке или свешивался за борт, весь скукоженный. Для него был недоступен даже ночной отдых на твердой земле, ибо он сам попросил Галена Садрета спешить вовсю, и тот согласился. Каждую ночь кораблик зажигал огни, пробегая мимо обычных стоянок. Он держался стремнины и лишь порой немного сбавлял скорость. Однако, когда впереди замаячил Генниф, Садрет настоял на швартовке, объяснив, что здешние Сестры могут дать Бедиру лекарство. Шкипер одолел его сопротивление, заметив напрямик, что от человека, изнуренного болезнью, будет мало пользы в любых делах, которые ждут его в Андуреле. Кедрин поддержал речника, и Бедир согласился.

«Вашти» причалила к берегу вскоре после зари. Бедир, поддерживаемый Садретом, неуверенным шагом двинулся к Убежищу Сестер.

То было нарядное здание в нарядном городке — крытое синей черепицей, с чистыми синими каменными стенами, окруженное славным садиком, где к моменту появления троих путников уже работали Сестры. Очевидно, занемогший на реке путешественник был обычным для этих мест зрелищем, ибо Сестры немедля предложили Бедиру питье, которое уняло его взбесившийся желудок и вернуло лицу почти прежний цвет. Кедрин, подчиняясь указаниям Уинетт, попросил осмотреть его плечо, и с радостью услышал, что все идет как положено и что полная подвижность вернется в течение считанных дней — безусловно, еще до высадки в Андуреле. Единственным разочарованием, пусть и небольшим, считая срочность их дела, было то, что ему не хватило времени осмотреть Генниф. С реки город выглядел очаровательным, полным живописных зданий, лишенных всякого сходства с грубыми и суровыми постройками севера.

Но требовалось спешить. И знание, что Орда день за днем подтягивается все ближе к Лозинам, помогло юноше пренебречь праздными удовольствиями. Для этого, как он надеялся, будет достаточно времени потом. Если же они задержатся, то времени может и не оказаться, так как Генниф вполне может исчезнуть в пылу сражений. Они вновь отчалили, пока в городе еще не наступил день.

Время быстро дошло до полудня. «Вашти» со своей обычной прытью вылетела на стремнину и неслась по ней, суда поменьше, становившиеся все более многочисленными по мере продвижения на юг, расступались перед баркой. Помощник Садрета, улыбчивый мускулистый галичанин по имени Ивран, давал предупредительные сигналы в рожок, ловко вложенный в руки красавицы на носу. Матросы, несколько недовольные отсутствием обычных стоянок, занимались неотложными починками — или, рассевшись на палубе, метали кости, ставя на кон жалованье, которое получат в конце пути. Садрет все время проводил у руля, охотно наставляя Кедрина в премудростях речной жизни. Ближе к вечеру Бедир достаточно оправился и вместе с сыном слушал урок, который преподавал влюбленный в свою профессию корабельщик.

Кедрин незаметно для себя увлекся здешней замкнутой жизнью. Хотя Садрет и хвастал, что посещал Твердыню Кайтина, быстро выяснилось, что такие путешествия по суше относятся к его давнему прошлому и случались куда реже, чем можно было предположить. Речная Гильдия властвовала на реке, от самых Лозин до Андурелских порогов, гильдийцы составляли команды судов, перевозивших грузы и людей вверх и вниз по Идре. Эти люди редко отходили от воды за пределы видимости, порой они поселялись в одном месте и трудились на перевозах, но не снисходили до считавшейся у них баловством рыбной ловли или, как сообщил своим слушателям Садрет с заметным неодобрением, до праздных лодочных прогулок.

— Почему вы не ходите дальше? — спросил Кедрин. — Идре не кончается у порогов. Никто не спускался дальше на юг?

— А ты хоть раз видел пороги? — вместо ответа спросил Садрет.

Кедрин покачал головой.

— Это сущая гибель, — провозгласил лодочник. — Скалы и белая вода, которая разбила бы даже «Вашти». В щепки разметала бы. Да и кому надо ходить дальше? Оглянись.

Кедрин описал полный круг, изучая реку. Сейчас он даже не увидел берегов, только сливающиеся вдали воду и небо. Впереди на небольшом островке поднималась в неподвижном воздухе тонкая струйка дыма, указывавшая, что там кто-то живет. Стайки белокрылых птиц, крича, проносились над баркой, большие рыбы выпрыгивали из воды, словно дразня пернатых: а ну-ка, поймайте!

— Ты увидел реку в погожий день, — сказал Садрет. — Ибо лето еще не прошло, а мы идем на юг. Завтра она станет другой. Неделю спустя ее будет не узнать. Течение меняется, фарватер смещается, она ведет себя то так, то эдак, она непредсказуема. Посмотри на нее зимой, и снова не узнаешь. А весной! Когда на севере тают снега, Идре разливается и становится бешеной. У гильдийцев достаточно хлопот, им бы приноровиться к тому, что есть, зачем же им стремиться дальше на юг?

Ответ уже готов был сорваться с губ Кедрина, просто потому, что давно был готов. Но юноша понял, что Гален Садрет состоит в браке с Идре, не менее прочном, чем любой мужчина с женщиной, и не раскрыл рта, а лишь кивнул — подумав, что он, который едва высунулся за пределы Тамура, едва ли вправе изводить вопросами того, кто день за днем бороздит столь великолепные воды.

А Идре, без сомнения, была великолепна. Она казалась широкой даже там, где прорезала Лозины, но теперь юноша понимал, что это был всего лишь узкий канал, прорезанный в горной тверди. Здесь, далеко к югу, река расширилась и стала похожей на ни разу не виданное им море. Островки, мимо которых они проходили, казались затерянными на безмерных водных просторах, города легко было принять за порты в неведомых краях. Однажды, пообещал он себе, я пущусь в такое же плавание и осмотрю все места, которые описывает Гален: Фарол, Иссинар, Лемантш, Тьюэрол, Фуэнджирас, Паламир и Марену. И это только на тамурской стороне. Больше, и намного больше ожидает меня там, где сходят к воде равнины Кеша.

— Но, — вдруг воскликнул он, пораженный новой мыслью, — Идре ведь разделяется ниже Андурела. Усть-Галич лежит между Усть-Идре и Вортигерном. Ведь по тем водам какие-то суда тоже ходят?

Садрет снисходительно фыркнул.

— Рыбачишки, и только. Галичане, не считая немногих вроде Иврана, мало любят воду. Их торговля ведется по суше. Они привозят свои товары в Андурел и договариваются там с Гильдией. Кешиты во многом сродни им: они ловят рыбу на берегах Вортигерна, но мало кто посылает сына учеником в Гильдию. Вот поэтому среди нас так много тамурцев, и все больше из тех, кто родился на реке.

Тут Кедрина поразила другая мысль, но он придержал ее, пока не изыскал возможности остаться наедине с Бедиром, ибо вопрос непосредственно касался их текущих дел.

Он дождался, пока стемнеет, когда Идре начнет загадочно отсвечивать, зажгутся красные и желтые ходовые огни и будет выставлена ночная вахта, а весь прочий экипаж устроится в гамаках, развешанных над палубой. Ни Кедрин, ни его отец так и не смогли приспособиться к этому необычному способу ночного отдыха и поэтому расстелили свои постели на прочных дубовых крышках люков.

— Гален говорит, что пройдет еще восемь дней, прежде чем мы доберемся до Андурела, — пробормотал юноша, понизив голос, чтобы слышал только отец, — А мы находимся на реке уже вдвое больше этого. Орда уже наверняка приблизилась к Лозинам, и королю Дарру давно пора собирать силы. Как мы можем надеяться, что вернемся вовремя?

В слабом свете недавно взошедшей луны лицо Бедира выглядело торжественным. Он кивнул.

— Меня это тоже беспокоит. Я… мы можем только надеяться, что ясновидицы из Андурела как минимум предостерегли Дарра, чтобы он начал действовать. Думаю, он уже послал весть Хаттиму и Ярлу, чтобы те приготовились. Медри может нести весть по суше почти так же быстро, как Гален везет нас на юг. И, да будет на то воля Госпожи, крепости продержатся достаточно долго.

— Но войска, конечно, пойдут сушей, — не успокоился Кедрин, — а вооруженные люди не могут передвигаться со скоростью Медри.

— Не могут, — согласился Бедир, — но часть из них можно посадить на суда вроде этого. Возможно, их хватит, чтобы победа склонилась на нашу сторону.

— Вверх по реке? — поразился Кедрин. — Против течения?

— Возможно, с помощью Сестер, — сказал Бедир. — Они могут иногда применить свою мощь, чтобы двигать суда — хотя, как я понимаю, этот дар присущ немногим и редко применим, ибо предполагает противоречие с законами природы.

— Если в этом ограничена мощь Сестер, — полюбопытствовал принц, — то почему это же не касается Посланца? Бедир пожал плечами, лицо его помрачнело.

— Не знаю. Наверняка не скажу, хотя у меня есть сомнения. Сестры предпочитают оставаться в пределах естественного порядка вещей. Как ты уже знаешь, они придают большое значение свободной воле и считают, что навязывать природе что-либо — это тоже противоречит их вере. Поэтому хотя они и могут порой вызвать перемены в погоде или увеличить скорость судна, эта работа их ослабляет. Порой даже губит. Это имеет отношение к природе их дарований, способ применения мастерства сам воздействует на мастериц. Полагаю, что это еще и вопрос веры. Но я представить себе не могу, чтобы Посланец испытывал подобные колебания. Он представляет собой воплощенное противоречие естеству и с охотой пойдет на все, что будет содействовать его гнусным целям. Более того, подозреваю, что его целью как раз и может быть подобное насилие над природой.

На Кедрина дохнуло холодом, какого он не ведал с самого Белтревана. Ибо слова Бедира касались куда большего бедствия, нежели варварское нашествие и вообще людские дела.

— Как ты думаешь, какова цель? — спросил он, догадываясь, что голос у него хрипит, ибо на юношу вдруг нахлынуло ощущение неумолимости рока.

— Трудно сказать, — признался отец. — Разумеется, сокрушение Королевств. Но само по себе эта цель, безусловно, грандиозная, все же не более чем давняя мечта белтреванцев. С тех пор как Друл во времена Коруина поднял лесной народ, их не оставляет мысль о разграблении юга. У сандурканцев имеются похожие желания, все это не столь уж необычно. А явное отличие состоит в том, что ныне Орду ведет Посланец Ашара, и это говорит о наличии цели посущественней грабежей и насилий. Хотя в чем она может состоять, я сформулировать не могу. Возможно, Посланец стремится разрушить мир. Не знаю, Кедрин. И это еще одна веская причина искать совета Андурелских Сестер.

— Когда ты говорил, что я тот, чье появление предсказано в писании Аларии, — медленно сказал Кедрин, — я думал, что меня востребуют как воина. Но не может ли это означать чего-то большего?

Бедир приподнялся на локте, рукой обнял сына, успокаивая его одной крепостью своего объятия так, как не смог бы успокоить никакими словами.

— Возможно, — тепло прошептал он. — Но я бы лгал тебе, если бы давал ответы, которых не знаю. Однако я верю всем сердцем, что мы должны явиться за ответами в Андурел. А, возможно, и в сам Эстреван.

— Если есть время, — пробормотал сын.

— Да, если есть время, — голос Бедира звучал веско, свет убывающей луны бросил на его лицо серебристый блеск, перечеркнутый глубокими тенями, что прибавляло словам торжественности, пусть то и были слова отца, а не Владыки. Кедрин заставил себя положить руку на ту, что держала его предплечье, пытаясь в свой черед поддержать отца, как тот сына.

— Время будет, — твердо заявил он. — Если мы верим в Госпожу и в Книгу, то, конечно, будет. Иначе зачем же существует писание Аларии?

Тут Бедир улыбнулся, и к нему вернулась твердость.

— Ты мужаешь, Кедрин. Спасибо тебе.

Кедрин ответил улыбкой на улыбку, гордый, что может служить опорой отцу, и глядя, как Бедир поудобней устраивается для сна со здравомыслием опытного воина и путешественника. Сам он тоже вытянулся на тюфяке, но сон не шел, ибо разговор вновь расшевелил его давние сомнения. Юноша не мог понять, ни как он может стать настолько важным для победы над Посланцем, ни как, даже при содействии машин, король Дарр сможет вовремя привести свои войска к Лозинским рубежам. Огромное становище, которое он видел в Белтреване, несомненно, вмещало достаточно дикарей, чтобы те могли одолеть Крепости лишь одним числом, даже без колдовской поддержки ашарова Посланца. А если учесть колдовство, смогут ли даже Сестры противостоять этому злу? Лишь в одном принц был уверен — в том, что Посланец представляет собой воплощенное злю. Он ощутил это, когда глядел сквозь огонь на нездешний образ, и в тот миг это знание угнездилось в нем, как болезнь.

Он не особенно привык молиться, как и большинство в Тамуре, хотя их почтение к Госпоже подразумевалось на его родине молча и безусловно. Но теперь принц зашептал молитвы, которым обучила его сестра Льясса, прося Госпожу благословить их цель и ускорить прибытие, добавив еще мольбу, чтобы если есть на то ее воля, то пусть его удостоят ответом.

Рядом никого не было, но он почувствовал, как окреп ветер и услыхал, как трещат брусы, меж тем как полотно паруса вспучилось и «Вашти» рванула, как послушная лошадь, не жалеющая сил, чтобы исполнить волю седока. Кедрин услыхал, как Гален Садрет отдал с кормы негромкое распоряжение, и подумал: а спит ли лодочник когда-нибудь вообще? Двое вахтенных тихо прошлепали босыми пятками, чтобы проверить снасти. Наверху луна по-прежнему сияла как загадочный серебряный осколок среди бесчисленных звезд на иссиня-черном небе, а Идре огромной, мягко поблескивающей лентой тянулась на юг. Принц прислушивался к плеску воды о нос барки и незаметно уснул.

Утром ветер стал еще крепче. Поставили оба паруса, и барка быстрее боевого скакуна полетела к своей цели. Кедрин невольно призадумался, не в его ли молитве было дело. Ветер держался и в последующие дни, и они прибыли к цели куда быстрее, чем предполагал Гален. Перед самыми сумерками шестого дня после отплытия из Геннифа показался Андурел.

Ничего подобного этому городу Кедрин отродясь не видал. Даже грозное великолепие Лозинских Крепостей не могло сравниться с тем, что он увидел в угасающем солнечном свете, ибо перед величиной и блеском Андурела меркли его самые буйные грезы.

Он приник к носовому украшению, не слыша рева горна, которым Ивран предупреждал об их приближении. Принц смотрел во все глаза, поворачивал голову то вправо, то влево, и все же не мог вобрать в себя все величие этих мест. Город раскинулся на обоих берегах Идре — огромная чреда башен и дворцов, дома, громоздящиеся, точно ящики, друг на друга, спускающиеся к воде справа и поднимающиеся от нее слева. Над водными путями выгнулись мосты, пирсы вдавались в реку, точно манящие пальцы, пристани со складами тянулись вдоль берегов, возле них покачивались бесчисленные суда, большие и малые, и вода шлепала по их обшивке. Крыши, черепичные и мраморные, шиферные и тесовые, сверкали, отражая янтарное свечение небес на западе, а на востоке в наползающей тьме уже рассыпались цветными блестками фонари.

Когда судно подошло поближе к берегу, Гален приказал свернуть паруса, и «Вашти» замедлила ход. Кедрин увидел, что город выстроен на множестве островов, связанных между собой мостами и мостиками, кое-где широкими, иногда узкими, где-то почти плоскими, а где-то похожими на крутые радуги из разноцветного камня, на которые попробуй-ка заберись, — однако и на этих арках были различимы фигурки людей. Среди зданий виднелись сады. Когда барка подошла к причалу, принц наконец понял: то, что на первый взгляд казалось сумятицей строений, было в действительности городом, выстроенным по строгому плану. Широкие проезды сбегали к воде, их пересекали улицы и переулки, проспекты бежали назад, поднимаясь, ведя глаз к самой высокой точке главного, самого крупного острова. Там стояло здание, столь простое в своем величии, что и без всяких лишних прикрас не могло не главенствовать среди строений Андурела. Оно было белым — правда, солнце окрасило в алый цвет западную стену квадратного здания с большим куполом и высокими узкими окнами. Низкая стена окружала его. Ворота располагались прямо против взгляда Кедрина, оттуда к портовым сооружениям шел прямой проспект, а в промежутках между зданиями виднелись деревья и трава. Никаких знаков, флагов или вымпелов. Но он понял: это может быть только прославленный Белый Дворец, жилище того, кого избрали властителем Трех Королевств.

Когда «Вашти» подошла совсем близко к берегу, дворец пропал среди зданий пониже и Гален Садрет всем своим весом налег на руль, чтобы плавно развернуть барку и встать у пристани из темно-красного гранита. Команда занималась швартовкой, а шкипер прошел по палубе, улыбаясь пассажирам.

— Разве я не говорил, что это самое скорое судно на Идре? — довольно спросил он.

— Говорил, — подтвердил Бедир, ответив на улыбку, — и был прав.

— Теперь вам пора браться за дела, — продолжал лодочник. — Мне тоже. Но, пока вы не ушли, можно задать вопрос? Бедир кивнул, и Гален предложил:

— Вы бы не хотели, чтобы я подождал вас? Я, конечно, быстро найду груз для доставки вверх по реке, но если вы предпочитаете, могу и остаться.

Бедир подумал с минуту, затем сказал:

— Друг Гален, ты хорошо нам послужил, и я тебе за это благодарен. Не хотелось бы лишать тебя новой прибыли, но, вполне возможно, нам скоро понадобится побыстрее попасть на север.

— Тогда я подожду, — просиял громадина гильдиец. — Ребята мои с радостью ухватятся за возможность погулять, и, — он мощно постучал себя по носу, — чувствую, что обратное путешествие будет еще более спешным, чем нынешнее. Найдете меня здесь или в таверне «Золотой Рог».

— Спасибо. — Бедир протянул руку, и она утонула в лапищах лодочника. Кедрин последовал примеру отца. Гален сказал:

— Всего доброго, молодой Кедрин. И помни, если что: у тебя есть друг на реке.

Кедрин улыбнулся, высвободив руку из хватки, которая грозила сокрушить ее, ему почти не хотелось расставаться с гильдийцем.

— Идем, — Бедир присоединил ножны к поясу и взметнул на плечо сумку. — Посетим кое-кого.

Они повернули и двинулись к проезду, разделявшему два невысоких склада из красного камня, но задержались, когда показалась двойная колонна из восьми конных солдат. Лошади у всех были под пару: чалая рядом с чалой, серая с серой, вороная с вороной, гнедая с гнедой. Замыкали ряд два великолепных белых коня без всадников. На воинах были простые круглые шлемы, отполированные до серебряного блеска, на каждом сиял герб — золотая трезубая корона. Тускло мерцающие кольчуги под темно-синими накидками имели тот же знак, одежду завершали кожаные штаны тоже синего цвета и высокие черные сапоги. При всех были мечи в ножнах, но более никакого другого оружия. Правда, один держал в правой руке небольшой золотой жезл, который поднял, едва увидел Бедира и Кедрина.

— Ясновидицы Дарра постарались на совесть, — заметил Бедир.

Кедрин мог только таращить глаза: он привык к пестрому и нехитрому снаряжению воинов Тамура, а такое великолепие и единообразие видел впервые.

— Владыка Бедир Кайтин! — Всадники остановились, теперь, с близкого расстояния, Кедрин видел, что короны на шлеме и кирасе старшего отмечены небольшим ромбом посередине. Предводитель строя ударил себя в грудь сжатым правым кулаком. — Принц Кедрин! Король Дарр приветствует вас в Андуреле и просит явиться к нему.

Кедрин услышал, как сзади сдавленно захихикал Гален Садрет, и, не удержавшись, обернулся, чтобы подмигнуть лодочнику, который помахал в ответ своей лапищей и отвесил медвежий поклон.

— Спасибо, — услыхал принц слова Бедира. — Для нас честь, что король счел подобающим прислать эскорт.

— Это для вас, — старший указал на белых коней, их вывели вперед с точностью отработанного упражнения. Кедрин взобрался верхом, думая: неужели в Андуреле все и всегда так обставлено? Он надеялся, что нет. Уж больно он привык к тамурским вольностям и, несмотря на уроки Льяссы, всегда опасался споткнуться в торжественных случаях.

— Владыка? Принц? — старший ждал, словно неуверенный, управятся ли они со скакунами, Кедрин подавил искушение пришпорить своего и промчаться вперед вдоль проспекта. Но он поглядел на кивнувшего Бедира и поставил своего коня в строй. Они двинулись спокойным шагом.

Это хотя бы дало ему возможность поближе рассмотреть Андурел. Город и вблизи оказался не менее восхитителен, чем с реки. Сперва они ехали мимо складов, которые, несмотря на размеры и явное изобилие товара, мало чем отличались от складов где угодно еще. Затем начались таверны и рынки с поразительным разнообразием всякой всячины — от разноцветных тканей до полных боевых доспехов, палатки, торгующие сластями и украшениями, драгоценностями, шарфами, изделиями из кожи. Улицы были полны народу. Кедрин потерял счет тому, что можно было купить, когда они проезжали места, где расположились более почтенные лавки с товарами, бережно выставленными на прилавках под навесами, чтобы ни дождь, ни солнце не повредили их.

Наконец, потянулись дома — такие, каких он прежде не видал. Цветная черепица, мозаика из крохотных ярких камешков, украшенные резьбой и лепниной балконы, крыши, с которых свисали фонари и вымпелы, а также металлические цилиндры, певуче звенящие, едва в них ударит ветер с реки. И сады, которые уже предстали перед ним с палубы «Вашти». Теперь, вблизи, они больше походили на маленькие парки с колоннадами для прогулок, маленькими бельведерами, фонтанами и площадками, птицами, поющими из древесных крон прощальную песнь уходящему дню.

Шествие продолжалось меж двух могучих белых с золотом столпов, и широкая улица стала медленно подниматься ко дворцу. Дворец, как увидел Кедрин, был окружен обширным парком, кончавшимся у самой стены — низкой, возведенной больше для порядка, чем для обороны, хотя об нее разбился бы наскок любой конницы. Однако за стеной принц увидел глубокий ров, незаметный снаружи, но доходящий почти до самого дворца. Ворота дворца представляли собой белокаменную арку, венчающую два больших портала из темно-красного дерева с отделкой из тяжелой бронзы. Они были распахнуты, и отряд проехал через них на мощенный каменными плитами двор.

Кедрин ахнул: первое впечатление, что перед ним единое простое здание, оказалось хитрой уловкой зодчего. Наружные стены этой постройки в действительности служили лишь прикрытием для настоящих дворцовых сооружений. Твердыня Дарра могла обороняться не хуже, чем Кайтинова. Наружная стена скрывала укрепления и галереи, конюшни, казармы и оружейные склады. Огромный купол, который он видел издали, действительно увенчивал собственно дворцовое здание: одну большую цельную белую постройку, окна и балконы которой смотрели во внутренний двор укрепления. Внутрь дворца вели широкие арочные проемы.

Едва ли принц заметил грума в белой с золотом ливрее, который подошел взять поводья и улыбнулся, когда Кедрин оторвал взгляд от окружающего великолепия и спешился. Более ему не дали времени любоваться видами. Старший эскорта предложил им с Бедиром присоединиться к нему и проворно зашагал через центральный двор к двери, охраняемой двумя алебардщиками в кованых доспехах.

Бедир чувствовал себя как дома, и Кедрин напомнил себе, что отец не раз и не два посещал Андурел. Сам же принц, впервые видевший этот дворец, ощущал себя здесь неотесанной деревенщиной. Он напустил на себя безразличный вид, но то и дело в изумлении озирался, когда их вели ко второй охраняемой двери через зал с высоким потолком и полом красного мрамора с резьбой, где стены покрывали тяжелые старинные ковры. Дальше часовых встречалось меньше, уменьшались и размеры помещений, в них попадались ниши со статуями из гранита, мрамора и бронзы. Их связывали коридоры, где витражи в окнах рассеивали по полу разноцветные узоры дрожащих пятен и отражали пламя факелов, укрепленных в резных подставках — казавшихся слишком хрупкими, чтобы выдержать такой вес.

Шествие неуклонно двигалось вперед, пока не достигло лестницы, витками взбегающей наверх. Старший офицер направился вверх, Бедир и Кедрин последовали за ним и попали на галерею, освещенную через окна в громадном куполе. Провожатый задержался перед дверью, выложенной латунными пластинами с отлитыми на них изображениями лиц. Постучал. Изнутри послышался голос. Провожатый отдал честь и распахнул дверь настежь, объявив с прямой, как стена, спиной:

— Король ждет вас.

Бедир без колебаний выступил вперед. Кедрин держался на шаг позади, торопливо вспоминая премудрости и хитрости, которые так безжалостно впихивала в него Льясса.

Но трудиться совсем не стоило: человек, который пошел им навстречу, когда дверь закрылась, раскинул руки и обнял Бедира как старого друга, с которым долго не виделся. Бедир в свой черед сбросил сумку и пылко ответил на объятие, предоставив Кедрину возможность рассмотреть верховного государя.

Дарр был чуть пониже Бедира ростом и на несколько лет старше, с тонким и простым лицом. Его мягкие и длинные золотистые волосы, тронутые сединой несколько заметнее Бедировых, охватывал простой золотой обруч. Квадратная бородка украшала подбородок, не казавшийся безвольным из-за твердой линии улыбающегося рта. С шеи короля свисала тяжелая золотая цепь, на ней держался серебряный медальон с барельефом в виде трехзубой короны — такой же, как на верхних накидках дворцовой стражи. Это была одна из самых роскошных деталей его одеяния, ибо одет король был в простое серое длинное платье, стянутое на стройной талии черным кожаным поясом с кинжалом в ножнах — не роскошней того тамурского, который висел на поясе у Кедрина. Когда, отпустив наконец Бедира, Дарр повернулся к Кедрину, юноша увидел, что глаза у короля голубые и усталые, и радость в них не скрывает глубоких борозд на щеках и лбу.

— Во имя Госпожи, Бедир, — он улыбнулся, изучая Кедрина, — это и есть ребенок, которого я видел так давно? Теперь он мужчина, и это делает тебе честь.

Кедрин распахнул рот, не зная, что ответить. Льясса на уроках не упоминала о королях, ведущих себя по-простецки.

Дарр разрешил его затруднение, хлопнув по плечу, когда юноша начал уже преклонять колени, и сказал:

— Кедрин! Принц Кедрин! Добро пожаловать в Андурел. Хотелось бы только, чтобы твое прибытие предвещало добрые времена, — его легкий голос нес в себе эхо усталости, проступавшей и в глазах.

— Мой повелитель, — начал Кедрин, но запнулся, когда Дарр отмахнулся не без досады и предложил:

— Дарр. Зови меня Дарр, раз уж мы наедине в моих покоях. Еще представится немало случаев выказать придворную вежливость, а ты уж слишком похож на молодое подобие старого воителя для столь утомительных игр.

Принц кивнул, доведя это движение до поклона. Подняв голову, он увидел, что Дарр весь сияет, спрашивая:

— А как поживает госпожа Ирла? Она здорова?

— Когда я видел ее в последний раз, была здорова, — ответил Бедир. — Хотя, кажется, было это давным-давно.

— Да, — лицо Дарра стало торжественным. Он погладил побитую сединой бородку. — Многое случилось с тех пор. Расскажи. Сядь и расскажи обо всем. Вина выпьешь?

Не дожидаясь ответа, он прошел к тонконогому столику и, подняв голубой хрустальный кувшин, наполнил три кубка бледно-золотым вином, заискрившимся, пока передавал гостям кубки с той небрежностью, с какой это делается в таверне. Король указал на кресла, поставленные в нише у окна. Их спинки и подлокотники украшало золото, сиденья были голубыми и мягкими. Кедрин сидел, потягивая вино, между тем Бедир рассказывал об их приключениях в Белтреване и вне его.

На время рассказа Дарр повернулся к Кедрину, глаза его больше не смеялись, но стали задумчивыми, порой он кивал, как если бы слова Бедира подтверждали подозрения, давние и скверные, но сдерживаемые.

— Посланец, — пробормотал он, когда Бедир умолк. Так тихо, словно говорил с собой, озвучивая свои мысли. — Как мы и боялись. Как сказано в писании Аларии. Но как нам воспользоваться этим знанием? Как применить его?

— А разве Сестры ничего еще не предложили? — спросил Бедир, и Дарр в ответ покачал головой.

— Не здесь. Не мне. Ясновидицы сообщили о вашем прибытии, но им не удалось проникнуть в Белтреван. Вестей из Эстревана тоже не было. Так что же делать?

Кедрина подобное поведения верховного короля повергло в растерянность. Он думал, что Дарр будет тверд и уверен в себе так же, как Бедир, и не ожидал подобных вопросов. Но отец, похоже, к такому привык и, отвечая, лишь пожал плечами.

— Собери войска и выступи на север. Договорись с Речной Гильдией, чтобы она перебросила твои передовые силы, и попроси помощи у Сестер. Очень скоро, если это уже не началось, Орда атакует Лозинские Крепости. Если Посланец способен прорвать оборону, варвары хлынут на юг. Именно хлынут: они, несомненно, спустятся по Идре.

— И подступят к Андурелу, — кивнул Дарр. — Возможно, возьмут его. Обезглавят нас. Что тогда? Рассеются? Ударят отсюда? Их ведь несметное количество. Они могут захватить Королевства по одному. Если только…

— Если только мы не задержим их у Лозин, — закончил за него Бедир. — Мои тамурцы могут собраться и выступить с запада. Пусть кешиты Ярла ударят с востока. Может, нам удастся раздавить их, как два жернова давят зерно. Галичане останутся в запасе, у них путь на север займет больше времени и прибудут они позднее.

— Хаттим, — пробормотал Дарр задумчиво и с сомнением. — Хаттим ставит под вопрос правдивость моих сообщений. Поэтому вы были мне так нужны. Хаттим не доверяет словам Сестер. Он не верит им так, как мы.

— Он достаточно быстро уверует, если увидит Орду на плотах, спускающихся по Идре, — зловеще прокаркал Бедир. — Но как Ярл? Он твердо настроен?

Дарр поднял ладонь и покачал из стороны в сторону.

— Наверняка не знаю, но он не предубежден. Выслушает. А с Хаттимом сложно.

— Прикажи ему, — резко сказал Бедир. Кедрин не думал, что однажды услышит, что отец так разговаривает с Верховным Королем.

— Предлагать легко, — кротко отозвался Дарр. — Хаттим чувствует себя в безопасности. И не любит упоминаний о войне. А Усть-Галич так далеко на юге.

— Я тоже не люблю упоминаний о войне, — ответил Бедир. — Но иногда войну приходится вести. Во имя Госпожи, Дарр! Ты здесь король или нет?

Изумленному взгляду Кедрина Дарр представился смущенным. Он поигрывал медальоном на шее, поджав губы, прежде чем пожал плечами и уклончиво заметил:

— Мир порой расслабляет. Хаттим изнежен. Усть-Галич слишком далеко от лесов. Там Белтреваном пугают только детей. А Хаттим плутует. Он не прочь, чтобы в Андуреле утвердился род Сетийянов. Его привлекает моя корона. Госпоже ведомо, почему, — ее довольно тяжело носить! Но Хаттим таков во всем, он не желает рисковать. И может усмотреть здесь удобный случай.

— Ты говоришь об измене!

В голосе Бедира прозвучала такая ярость, что Кедрин вздрогнул и едва не пролил вино из своего кубка. Он переводил глаза с отца на короля, недоумевая, как Дарр, казавшийся теперь таким слабым, сохраняет свое положение. И не сдержался от изменнической мысли: Бедир Кайтин кажется более царственным, чем венценосец.

Дарр пожал плечами и негромко проговорил:

— Прямой измены пока нет. Я не решаюсь с ним сталкиваться. Ради нашего единства. И он нам нужен. Сила в единстве. Предъяви я Хаттиму такое обвинение, и дело кончится междоусобицей.

Кедрин увидел, что рука отца все теснее сжимает кубок. Еще чуть-чуть, и хрусталь треснул бы, но Бедир с усилием овладел собой и спросил:

— Значит, Тамур и Кеш будут биться одни?

— Нет, — медленно ответил Дарр. — Хаттима можно вовлечь. Возможно, удастся получить галичский полк для охраны Андурела.

— Сомневаюсь, что Тамур и Кеш справятся вдвоем, — отчеканил Бедир с немалой горечью.

— Если, — начал Дарр, подчеркнув это слово, — Орда прорвется, ее путь проляжет по Идре, ведь так?

— Да, — Бедир кивнул, голос его прозвучал грубо и более чем просто сердито. — Полагаю, что так. Племена достаточно велики по численности, чтобы рассеяться на восток и на запад, но главные их силы, безусловно, ударят по Андурелу, чтобы обезглавить нас, как ты верно указал.

— Бедир, Бедир, — проговорил Дарр. — Я все еще король. Хаттим может помедлить, если ему велят идти в поход. Но охрана Андурела? На это он согласится. А, оберегая Андурел, он окажется прямо перед Ордой, если дело дойдет до худшего. Тамур и Кеш станут изводить захватчиков ударами с запада и востока. Хороша ловушка? Орда вдоль Идре. — Он повел правой рукой вперед и преградил это движение левой. — Войско Усть-Галича на пути врага. — Он образовал ладонями треугольник, основание которого составили соприкоснувшиеся кончиками большие пальцы. — Тамур и Кеш смыкают с боков. А сзади?

— Не выйдет, — напрямую отрезал Бедир. — Их слишком много. Дарр, ты их не видел! Они смогли бы сковать действия Тамура и Кеша и при этом спуститься по реке, чтобы захватить Андурел. Силы Хаттима их не сдержат. Они возьмут город.

Дарр вздохнул.

— Просто эта мысль пришла мне в голову сейчас. Жаль, что она неосуществима. Итак, Хаттима надо убедить во что бы то ни стало?

— Если Три Королевства хотят спастись, — кивнул Бедир.

— Что же, посмотрим, что можно сделать, — задумчиво протянул Дарр. — Ярл тебя выслушает. Предпочел бы отмахнуться, но не посмеет. Хаттим станет спорить. Мы должны его убедить.

— Разве все так переменилось? — хмурясь, спросил Бедир. — И король более не может повелевать?

— Времена меняются, — устало ответил Дарр. — Мир изменяет людей. Хаттим не знал войну, как знали ее мы. Это осложняет дело.

— Довольно скоро он узнает, — буркнул Бедир. Король кивнул, вздыхая, потягивая бороду и глядя во тьму за окном.

— Но Кедрин? — переход был столь внезапен, что застиг юношу врасплох. Беседа настолько увлекла его, что он забыл, какое место отводится ему самому. — Писание Аларии? О чем там может идти речь?

— Я надеялся, здешние Сестры дадут нам совет, — сказал Бедир, угрюмо глядя на сына. — Ирла может только предполагать, а я и намека не ухватываю.

— Я тоже, — сказал Дарр и улыбнулся Кедрину. — Ты представляешься загадкой, юноша. Что мы будем с тобой делать?

— Я неплохо владею клинком, — гордо произнес Кедрин, которому придала храбрости непринужденность верховного государя. — А у тебя каждый воин на счету. Отец говорит правду, повели… Дарр, когда утверждает, что варварам нет числа.

— Не сомневаюсь, — признался король. — Я никогда не слыхал, чтобы Бедир Кайтин говорил что-нибудь, кроме правды. Он честен. Но ты больше, чем просто твой меч. Ты… что ты из себя? Я должен представить тебя Гранин. Здешней Старшей Сестре, она возглавляет училище. Да, возможно, увидев тебя перед собой, Грания сумеет постичь смысл предсказанного.

Он кивнул себе, затем улыбнулся и продолжил:

— Но ты не устал? Не хотел бы вымыться и переодеться? Отдыхайте пока. Нынче мы обедаем с Ярлом и Хаттимом. Увы, торжественно. А до того я обдумаю слова твоего отца и твое место во всем этом.

Кедрин не был уверен, как следует правильно ответить, но у Бедира, казалось, отсутствовали сомнения.

— Мы сделает вторжение предметом застольной беседы? Или мы намерены защищать наши земли? Ради Госпожи, Дарр, надо действовать!

Дарр слабо улыбнулся и умоляюще простер обе руки.

— Я буду действовать, — пообещал он. — Но по-своему. Повторишь то, что рассказал мне. Убеди Ярла. И придержи гнев, если что не так пойдет с Хаттимом. Согласен? Предоставь его мне.

Бедир кивнул с явной неохотой и без дальнейших задержек поднялся на ноги, поманив сына за собой. Кедрин хотел откланяться, но Дарр махнул рукой, улыбаясь, и юноша последовал прочь за отцом, обуреваемый смятением.

Снаружи их ждали лакеи в ливреях, чтобы препроводить гостей в их покои, объяснить, что все готово для мытья. С невозмутимым спокойствием вышколенных слуг не замечая мрачного лица Бедира, их провели по еще более роскошным переходам к гостевым палатам, где веяло душистым паром. Туман сгустился на высоких окнах, выходивших во внутренний дворик с фонтанами, вода которых серебрилась под недавно взошедшей луной. Кедрин предпочел не идти к себе в спальню, а последовать за отцом, и стоял молча, пока тот раздраженно швырнул сумку и меч на постель, достаточно большую, чтобы на ней поместились трое. Владыка Тамура прошел к окну и выглянул, держа руки со сжатыми кулаками на поясе. Никогда еще Кедрин не видел его таким сердитым.

— Отец, — осмелился заговорить он. — Хаттиму, разумеется, придется выслушать тебя. И, разумеется, король ему прикажет.

Бедир обернулся, теребя пряжки своей накидки, затем стянул ее и швырнул туда же, куда сумку и клинок, прежде чем что-либо ответить.

— Времена меняются, — грубо передразнил он Дарра. — Похоже, куда заметней, чем я предполагал. Госпоже ведомо, Дарр тяжело пережил смерть Валарии, а Хаттим всегда был пройдохой с непомерными амбициями. Но не настолько же!

Кедрин следил, как отец щелкает металлическими застежками куртки и сбрасывает с плеч задубелую кожу, поражаясь, до чего плохо он до сих пор разбирался в Андурелских делах. Подобно Бедиру, юноша мог себе представить только один ответ на угрозу с севера и поистине невозможным счел бы, что Усть-Галич откажется вместе с Тамуром и Кешем защищать Королевства.

— Конечно, он должен увидеть опасность, — предположил принц. — Что бы и как он ни замышлял, он ведь должен понять, что Усть-Галич пострадает, если Орда победит.

— Дарр, похоже, так и думает, — вздохнул Бедир, потирая щетину, покрывавшую его подбородок. — Но Дарр изменился. Он был крепче, пока не овдовел. Некоторые говорят, что супруга придавала ему сил, а она была прямо-таки железной женщиной. Но изворачиваться в такой ситуации — это ни в какие ворота не лезет. Мы должны убедить их, Кедрин! Возможно, таков смысл писания. Что именно ты станешь тем, кто объединит Королевства.

— Я? — с сомнением отозвался сын. — Если король не может обуздать Хаттима, как я могу его убедить?

— Не знаю, — Бедир покачал головой. С мгновение он казался таким же усталым, как Дарр — старше своих лет и угнетенный бременем ответственности. Затем он хмыкнул и попытался улыбнуться, глядя на сына. — Мы с тобой проделали долгий путь. И впереди еще долгий путь к некоей цели, которую я не вижу. Я хотел бы, чтобы ты знал: я горжусь тобой.

Принц улыбнулся:

— С Усть-Галичем или без, но мы одолеем Орду. Пусть даже их ведет Посланец, но мы разобьем жителей леса.

— Лихо сказано, — ответил отец. — А теперь вымойся и приготовься к нашему первому бою. Против союзника.

Кедрин кивнул и прошел к себе. Оглядев отведенную ему комнату, он подумал, что нарядные шелковые покрывала и роскошные ковры, скрывающие пол, слишком мягки и разнеживают тех, кто к ним привыкает. Уж лучше грубая простота Твердыни Кайтина, если хитрости и уловки — цена за эти удобства. Он снял с пояса меч и аккуратно положил его в резной дубовый шкаф, затем избавился от одежды и прошел в умывальную, где стояла кадушка с водой. Вода была горячей, он сидел в ней, лениво скребясь мочалом и заметив между делом, что след раны от стрелы и ожог почти пропали — благодаря дару Уинетт. Любопытно, как он сможет убедить Хаттима Сетийяна идти на войну, если даже верховный правитель Трех Королевств сомневается, удастся ли такое?

Но в итоге это показалось юноше несущественным, как и смысл пророчеств. Немного погодя он оставил размышления, позволил воде вытечь из бочки, встал, повернул на желобе над кадушкой латунный кран в виде головы рыбы и окатился бодрящей холодной водой.

Усердно вытираясь насухо, он внимательно изучил содержимое шкафа для одежды. И нашел там наряд, роскошью под стать обстановке: мягкие штаны из кожи лани, полотняные рубахи, тоньше любых, какие он видывал, обувь, в которой впору ступать только по коврам, а не по земле, верхнюю накидку по колено из золотистой ткани с тамурским кулаком на спине и груди. Кедрин оделся, стянув талию своим простым поясом и повязав отросшие волосы своей нехитрой серебристой лентой. Затем, ощутив себя больше принцем, чем когда-либо дома, и заметно больше волнуясь, он пошел к отцу.

Тот оделся подобным же образом. Правда, верхнее платье на нем было темно-синим, а волосы он вновь стянул в хвост, что подчеркивало твердость черт его лица. Он кивнул, улыбаясь, когда сын вошел, и хлопнул Кедрина ладонью по плечу.

— Возможно, нам придется тяжелее, чем в битве с врагом, — заметил он с мрачной веселостью, увлекая сына по проходу в направлении лестницы.

— Я бы охотно поработал мечом, — ответил Кедрин. — Лучше сейчас быть с Риколом у Лозин, чем торчать здесь.

— Верно, — согласился Бедир. — Но у нас есть долг, и мы не пожалеем сил, чтобы с честью выполнить задачу. Так что приступим.

— А что, если они не станут нас слушать? — спросил Кедрин.

— Тогда вернемся на север с Галеном, — пообещал Бедир. — В Высокую Крепость, если успеем, если же нет, то в Твердыню Кайтина. Что бы ни решили Ярл и Хаттим, Тамур встанет на пути нашествия.

Кедрин кивнул, воспрянул духом и зашагал более целеустремленно к винтовой лестнице. Лестница заканчивалась в обширном зале, где стояли и беседовали люди в шелках, между тем как слуги наполняли винные бокалы из хрустальных кувшинов, а менестрели бренчали на гаритах, их негромкая музыка смешивалась с ровным гомоном голосов.

Двое вновь прибывших были избавлены от обязанностей светской беседы с Дарром, ныне куда более царственно облаченном в пурпурный шелк, с золотой короной на редеющих волосах и придворной улыбкой на губах.

— Владыка Тамура Бедир Кайтин! — вскричал он, словно впервые приветствовал гостей, — и принц Кедрин, наследник Тамурский! Добро пожаловать!

Бедир опустился на одно колено, Кедрин последовал его примеру, обнаружив, что, в конце концов, он помнит уроки.

— Мой повелитель и государь, — ответил Бедир. Сын отозвался эхом.

— Поднимитесь, — сказал Дарр. — Прошу за стол.

И двинулся во главе шествия, которое образовалось после его слов. К нему присоединилась молодая женщина столь разительной красоты, что Кедрин не мог не глядеть на нее. Она была такой же высокой, как король, в шелковом платье, столь тонком, что оно не скрывало ее бесподобного телосложения, темный пурпур оттенял ее дивные золотые волосы, стянутые тончайшей серебряной сеточкой. Ничто не закрывало стройную шею в ожерелье кроваво-красных камней, нанизанных на золотую нить. Гордые черты лица, широкий и полногубый рот, твердая нижняя челюсть, орлиный нос, глаза большие и неправдоподобно синие, опушенные бархатно-черными ресницами. Пожалуй, слишком решительное лицо — но чувственное, рот жаждет поцелуев, а глаза, перехватившие взгляд Кедрина, игривы. Он находил, что Уинетт прелестна, но эта женщина или девушка, так царственно поворачивающая голову, была куда прекрасней. Просто великолепна. Запретить себе смотреть на нее было не легче, чем побороть желание спросить у отца, кто она.

— Эшривель, — ответил Бедир. — Дочь Дарра. Когда я видел ее в последний раз, она была еще ребенком, но теперь выросла. Иногда она занимает место своей матери.

— Она прекрасна, — пробормотал Кедрин, чувствуя, как ускорилось биение его сердца, когда они вступили в обеденный зал. Он понял, что окажется за столом совсем близко от нее. — Она просто восхитительна.

— Это так, — согласился Бедир. — Но я слышал, что еще и своевольна. А у нас сейчас есть более важные дела. Кроме того, как я понимаю, она с благосклонностью взирает на Хаттима Сетийяна. Так что пытайся больше думать не о местных красавцах, а о властителях Кеша и Усть-Галича.

Кедрин почтительно кивнул, но все же почувствовал разочарование, когда обнаружил, что его усадили по правую руку от отца и тем самым помешали хорошо видеть принцессу, которую загораживали Бедир и Дарр. Да тут еще место слева от Эшривели занял изнеженный красавец мужчина на несколько лет старше ее и тут же запросто обратился к девушке, что вызвало приглушенный смех принцессы.

— Хаттим, — сообщил сыну Бедир.

Кедрин повнимательнее рассмотрел властителя Усть-Галича и решил, что тому куда больше подходит такое вот окружение, чем бранное поле. Хаттим явно легко увлекал женщин, хотя на взгляд Кедрина этот мужчина представлялся слабоват. Лицо слишком правильное, но довольно пустое, рот мягок, глаза слишком прозрачные, ресницы неправдоподобно длинные и такие же матово-золотистые, как и волосы, которые он весьма тщательно расчесал и разделил. Вычурная лента из прихотливого переплетения золота, серебра и какого-то красноватого металла не давала им упасть на лоб. Платье на Хаттиме было бледно-зеленое, на нем лучилось вышитое серебром и черной нитью усть-галичское солнце, на обоих запястьях виднелись браслеты, искрящиеся голубыми камнями всякий раз, когда Хаттим шевелил выразительными руками. Несколько раздавшуюся от сладкой жизни талию охватывал пояс из серебряных звеньев, в ножнах красной кожи, отделанных золотом, покоился кинжал с рукоятью из слоновой кости и серебряным навершием.

Вид Ярла понравился Кедрину куда больше. Владыка Кеша более походил на честного воина. Он сидел справа от Кедрина и приветствовал юношу как равного.

Кедрин решил, что Ярл того же возраста, что и Бедир, хотя волосы у того были черны как смоль, смазаны маслом и заплетены так же, как у Фенгрифа. Пальцы его тоже украшали кольца, но здесь сходство заканчивалось. Ярл был низок и кривоног, имел ястребиное лицо, нос его выгнулся над проступающими из-под усов прямыми губами, точно обломанный клюв. Глаза яркие, зеленые, как у хищной птицы, живот плоский. С черного платья смотрит красная конская голова на белом круге. Пояс тоже черный, как ножны и рукоять укрытого в них длинного ножа. На взгляд Кедрина, он походил на человека, получавшего шрамы в боях, тело же Хаттима, скорее всего, мягко и гладко, подобно улыбке, которой он наградил гостей из Тамура, подавшись вперед, чтобы бросить из-за Эшривели и Дарра:

— Владыка Бедир, принц Кедрин! Как я понял, вы привезли тревожные вести.

Кедрин был поражен. Он вовсе не предвидел столь прямого начала беседы от правителя, считавшегося наименее склонным оказать поддержку общему делу.

— Да, Владыка Хаттим, — ответил Бедир, беря быка за рога. — Орда опять восстала, и на этот раз ее ведет Посланец Ашара. Мы должны вооружиться и выступить на защиту Королевств.

Кедрин видел, как Хаттим задумчиво кивает с вкрадчивым лицом, между тем как рядом с принцем негромко хмыкнул Ярл.

— И как же, Владыка, ты пришел к такому заключению? — спросил Хаттим, праздно поигрывая серебряным столовым ножом.

— Мы видели Орду, — Бедир указал на сына. — Мы вступили в Белтреван и видели, как объединяются племена. На шестах были перья мира, Дротт, Кэрок, Ят, Гримард и Вистрал собрались и достигли соглашения. И Кедрин видел Посланца.

Хаттим удостоил Кедрина беглого взгляда, прежде чем вернуться к Бедиру.

— Но ты не видел?

— Нет, — признался Бедир. — Но мой сын видел.

Кедрин услыхал бормотание Ярла: «Храни нас Госпожа!» — а Хаттим наполовину хихикнул, наполовину фыркнул. Дарр, сидя между ними, перевел взгляд с одного на другого, словно предвкушая ожесточенный спор, Эшривель оставалась бесстрастной.

— Только мальчик? — Хаттим повертел нож, как будто это движение опровергало слова Бедира и оспаривало честность Кедрина.

— Мужчина. И глаза его остры, — сухо сказал Бедир. Кедрин понял, что отец сдерживает раздражение. — И притом в писании Аларии….

— А, — и Хаттим в открытую рассмеялся с явным презрением. — Даже эстреванские мастерицы не могут истолковать это писание. Ты предполагаешь, что в Книге говорится о твоем сыне?

Челюстные мышцы Бедира напряглись, но он заставил себя ответить вежливо:

— Так его толкует моя жена, Владыка. И ее веры для меня достаточно. Далее, мы нарвались на засаду, и враги почему-то целились именно в Кедрина.

— На засаду! — У Хаттима насмешливо округлились глаза. — Расскажи нам об этой засаде, Владыка Бедир.

Бедир изложил подробности. Кедрин вспыхнул, почувствовав на себе синий взгляд Эшривели и желая, чтобы в этом повествовании было побольше героического, чтобы он предстал перед ней воистину воином.

— И ты счел это доказательством? — Хаттим улыбнулся. — Какой-то подозрительный бродяга брякнул, слух подхватила целительница, более привычная лечить синяки, и все?

— Да, — ответил Бедир. — И не сомневаюсь, что король разделяет мое мнение.

Похоже, Дарру мало удовольствия доставило, что его втянули в спор подобным образом. Он шумно прочистил горло и погладил бороду, когда глаза Хаттима повернулись к нему, оживленные любопытством.

— Едва ли мы можем позволить себе легко принимать такие новости, — начал король. — Никто здесь не может сомневаться в словах Владыки Тамура. И, соответственно, нам надлежит обсудить наши действия.

— Вооружаемся, — рявкнул Бедир. — И в поход!

— Ты забываешь о Лозинских Крепостях, Владыка, — сказал Хаттим.

— Забываю? — Бедир не без труда придержал свой гнев. — Я ни о каких крепостях не забываю, Владыка Хаттим.

— Они остановили Орду во времена Друла, — ответил Хаттим с оскорбительной небрежностью. — И остановят снова.

— Во главе войска шагает Посланец! — рыкнул Бедир, ему теперь стало не до приличий. — Ты можешь понять, что это значит? Друл нападал без содействия магии, а теперь Посланец Ашара отдает их делу свою злобную мощь!

— Владыка Тамура впадает в ярость, — улыбнулся Хаттим, его голос шелестел, словно шелк. — Должен ли я ему напомнить, что мы здесь союзники? Мы служим единой цели.

— Правда? — спросил Бедир. — Тогда к чему уловки?

— Владыки, — сказал Дарр, поднимая руки, — успокойтесь! Мы, как верно говорит Владыка Бедир, имеем дело с угрозой с севера. И мы, как указывает Владыка Хаттим, союзники. Давайте не ссориться друг с другом, умоляю вас. И мы еще не выслушали Владыку Кеша. Что ты можешь сказать, Владыка Ярл?

Кедрин обернулся, когда правитель Кеша заговорил. Голос его звучал сурово, левая рука не сходила с рукояти кинжала, словно напоминая о его предназначении.

— Я был полон сомнений, когда ты призвал меня, король Дарр. Как и Хаттим, я верю, что Лозинские Крепости достаточно сильны, чтобы отбросить варваров. Но я получил весть от Фен-грифа, который предполагает, что это не просто крупный набег. Теперь я слышу предупреждение из уст Бедира Кайтина, и знаю, что тамурец говорит правду. Я считаю, что мы должны выступить.

Он объял взглядом Бедира и Дарра, его ястребиное лицо мрачно улыбалось. Бедир ответил кивком одобрения, Дарр слабой улыбкой.

— Ты поднимешь Кеш, чтобы защитить Лозинские ворота?

— Подниму, — пообещал Ярл. — Нельзя не придавать значения тому, что говорит нам Бедир Кайтин, если мы желаем выполнить свой долг перед Королевствами. Опасность слишком велика.

— Лозинские Крепости тоже велики, — промурлыкал Хаттим. — Они были достаточно сильны, чтобы отбросить Друла я его Орду. С тех пор их мощь умножилась, и нынче они тем более велики. Несомненно, их хватит, чтобы удержать любую ораву, которая нагрянет из лесов.

— Ты отрицаешь существование Посланца? — осведомился Бедир, несколько мягче прежнего — теперь, когда Ярл, как представлялось, поддержал общее дело.

— Свидетельство этого мальчика… то есть, прошу прощения, юноши… ну, скажем, определенно вызывает у меня сомнения.

Бедир повернулся на своем стуле с высокой спинкой, чтобы смотреть на Хаттима в упор.

— Владыка Усть-Галича, опасность, как говорит Владыка Ярл, слишком велика, чтобы не придавать ей значения. Мы с Кедрином ездили в Белтреван и видели Орду. Лесной народ умножился со времен Друла, теперь их число невообразимо. Полагаю, их ведет Посланец. Разумеется, даже ты должен знать, что говорит о нем Книга, и, принимаешь ты это или нет, можешь ли ты позволить себе пренебречь подобной опасностью?

— Положим, — продолжал он, когда Хаттим открыл рот, не давая галичанину возможности высказаться, — что я прав. Положим, Кедрин видел Посланца. Положим, Орду ведет порождение Ашара. Его чары могут быть достаточно сильны, чтобы сокрушить Лозинские Крепости и открыть путь Орде. Как ты полагаешь, что тогда случится, Владыка Хаттим? — И снова продолжил, прежде чем Хаттим успел его перебить. — Варвары двинутся на юг, Владыка. На юг вниз по Идре. Они вполне могут рассеяться по Тамуру и Кешу, ибо число их таково, что Тамур и Кеш вдвоем не смогут устоять перед натиском. Уверен, что будет именно так, но они на этом не остановятся. Нет, они пойдут вниз по реке к Андурелу, и город падет. Думаешь, Усть-Галич будет тогда в безопасности? Ни Андурел, ни Тамур, ни Кеш не встанут тогда межу тобой и Ордой, Хаттим. Три Королевства обратятся в пустыню, Усть-Галич будет растоптан вместе со всеми, и любые твои мечты сгорят в пламени Ашара. Ты не боишься такого исхода? Точно?

Казалось, это не выбило Хаттима из колеи, хотя Кедрин уловил гнев, блеснувший в зеленых глазах. И когда галичанин ответил, голос его звучал резче, в нем угадывалась злоба.

— Прекрасная речь, властитель Тамура. Воистину речь, от которой кровь всколыхнется или заледенеет. Но все висит на одной нити: твой сын видел Посланца. Если отбросить это, то я буду прав: перед нами только Орда, а Лозинские Крепости достаточно сильны, чтобы отвести угрозу.

— Кровь Госпожи! — проскрежетал Ярл, сжимая кулак, который был готов вот-вот обрушиться на стол. — Бедир прав, ты увиливаешь! Повторяю, мы не можем не придавать значения опасности!

Хаттим пожал плечами, стараясь говорить нарочито вяло.

— Я не собирался увиливать, Владыка Ярл. И не пытался оскорбить Тамур. Я только желал, чтобы вопрос обсудили разумно. Ты просишь меня призвать моих военачальников, поднять силы Усть-Галича и выступить на север ради боя, который может и не состояться. А что, если я прав? Мы повернем и пойдем назад, объясняя людям, которые оставили свои поля, виноградники и семьи, что это была ошибка? Что принц Кедрин увидел нечто несуществующее?

Кедрин почувствовал, что от гнева лицо у него вспыхивает еще жарче, чем до сих пор за время этого утомительного спора. Полностью забыв о всяких придворных приличиях, он ударил кулаком по столу, не замечая, как пролилось вино из его перевернутого кубка и с каким любопытством оборачиваются обедающие за прочими столами. Его гневный взгляд вперился в Хаттима.

— Я видел его! — яростно сказал Кедрин. — Веришь ты мне или нет, для меня значения не имеет. Я знаю, что я видел, и это и впрямь Посланец. И были чары на стреле, которая в меня попала, так сказала Уинетт! И хотя я не понимаю смысла писания, я знаю, что видел. Посланец здесь, и он приведет Орду к Лозинским Крепостям. А если крепости падут по нашей вине, из-за того, что ты тратишь время, то кровь воинов падет на твою голову и Госпожа проклянет тебя, как труса!

Он умолк, разрываемый между гневом и смущением, едва ли слыша, как Ярл проговорил: «Хорошо сказано, паренек». Он едва ли заметил ошалелую улыбку отца. Король Дарр прочищал горло — похоже, в полной растерянности. Эшривель же смотрела на него взглядом, суть которого он не мог постичь. Да и времени не хватило, ибо Хаттим незамедлительно ответил:

— Ты говоришь, он мужчина, Кайтин? Значит, это надо понимать так, что мужчина обвиняет меня? Принять это, как вызов?

— Как тебе угодно! — отпарировал Кедрин.

Лицо Хаттима стало суровым и холодным, вся мягкость пропала.

— Не следовало бы тебе возводить его в мужчины, Кайтин. Я бы мог проглотить такое от безбородого мальчишки, но не от мужчины.

Бедир заговорил было, но Кедрин схватил его за руку, покачал головой и сказал:

— Нет, отец. Это моя ссора.

— Кровопролития не будет, — вмешался Дарр. — Я не позволю.

Хаттим до предела подчеркнул свое изумление.

— Мужчина обвиняет меня в трусости, а ты отказываешь мне в праве ответить?

Кедрин не представлял себе, откуда пришел его ответ, ибо слова непрошеными сорвались с его губ. Возможно, Госпожа откликнулась на его молитвы, он не знал. Только обнаружил, что стоит, испепеляя взглядом Хаттима, и произносит:

— Владыка Усть-Галича, я буду с тобой биться. Но если победа будет моей, дай обещание, что твое войско пойдет с нами к Лозинам.

— Обещаю, — смеясь, сказал Хаттим.

— Кровопролития не будет, — повторил Дарр, вздыхая. — Если уж вам надо сразиться, сражайтесь кабами.

— Принято, — кивнул Хаттим.

— Согласен, — произнес Кедрин, безразличный к тому, что в руках искусного бойца каба легко может опасно ранить, покалечить, а то и убить — если того желает сражающийся.

Тихонько, чтобы услышал только один Кедрин, Ярл прошептал:

— Берегись, паренек. Хаттим не такой неженка, каким кажется. Он троих убил кабой. Он без ума от нее.

— Я еще никого не убил, — отозвался Кедрин. — Но я его побью.

— Принц, — сказал Владыка Кеша, мрачно и восхищенно улыбаясь. — Я верю, что это возможно.