Гнев чиновника

ЧЕЛОВЕК — КРЕПОСТЬ

Одна из моих бабушек была очаровательной женщиной. Я умышленно не говорю, какая из двух. Однажды она пошла к роднику за водой. А дальше все случилось, почти как в рассказе болгарского писателя Петко Славейкова «Источник Белоногой». На тропинке она повстречалась с французским инженером Фердинандом Лесепсом. В отличие от Герганы, героини Славейкова, бабушка, вроде бы, подала надежду инженеру прямо с ходу. А может, и не подала. Впрочем, это их дело. Важно, что несколько месяцев назад я получил известие о том, что я являюсь обладателем каких-то акций, связанных с Суэцким каналом. Это французский инженер позаботился.

Что тут скажешь — жизнь прекрасна! С таким известием в кармане человек начинает гордиться своим прошлым, да и вся история ему видится совершенно по-иному.

В связи с упомянутым известием мне понадобился один пустяк — сертификат д’идентите или идентите де сертифике — что-то в этом роде. Словом, потребовался документ, удостоверяющий, что я — это я. И ничего более.

Опьяненный от счастья и исторически обусловленной радости, я подал заявление в контору, где служит товарищ Найденов из соседнего подъезда. Стал ждать.

Даже самое приятное ожидание все-таки надоедает, и ты начинаешь нервничать. Короче, во мне что-то закипело. Я ринулся прямо к товарищу Найденову из соседнего подъезда. Пожаловался на его учреждение. К моему удивлению, он тоже посетовал на свою контору. По его мнению, народ в ней работал никудышный. Пока не прикрикнешь, пока не стукнешь кулаком по столу, пока не дашь взбучку — ничего не делают. Мне он пообещал, что надавит на кого следует, и мой вопрос будет решен.

Прошло еще какое-то время, у меня больше не было сил ждать, я снова отправился к товарищу Найденову. Вместе с ним мы пошли к министру. Такое времечко на дворе. Надо выходить на уровень не ниже министра, если тебе, конечно, время дорого. Не вообще, а свое и читателей подобных историй.

Узнав, в чем дело, министр взорвался — пресс-папье на пол полетело. Он процедил сквозь зубы, чтобы ему немедленно доложили, как могло затеряться мое заявление и документ о наследовании акций сейчас, когда Суэцкий канал представляет собой столь важный стратегический объект. Он распорядился, чтобы мой сосед по подъезду товарищ Найденов лично занялся этим делом, держал его в курсе вплоть до окончательного решения вопроса.

Из приемной министра мы отправились в отдел делопроизводства, затем — в административный отдел, и наконец — в отдел справок, где и нашлось мое заявление.

Самые остроумные читатели, наверно, уже догадались: справка, заявление и все остальные бумаги, в том числе и готовый сертификат, покоились в столе моего соседа по подъезду товарища Найденова.

Я знаю людей, которые на моем месте дальше не пошли бы. Они взяли бы найденные документы и отправились в сторону Суэцкого канала. Но я не из таких.

— Значит, это ты! — прошипел я.

— Э-э… Видишь ли, так получилось.

— Не понял?

— Э-э… В жизни всякое случается.

— Что случается?

— Э-э… Случается… Вернее, получается, что моя вина.

— Получается. И что же, так оно и есть?

— Как тебе сказать, братец… — его усы, густые, торчащие в стороны, как ружейные дула, задергались, он покраснел, влага заблестела в невинных глазах. — Получается, я умышленно затягивал дело с твоими документами. А ведь на самом деле я тут ни при чем. Я их даже не читал. Честное слово. Уж твоя-то фамилия бросилась бы мне в глаза…

— В таком случае, почему задержал?

— Видишь ли, братец… я по принципу все задерживаю. Пожалуйста, не сердись. Да, задерживаю. В этом моя слабость. Что поделаешь, жизнь — штука сложная. Постарели мы. Не все нам понятно. Вот, например, твои бумаги. Откуда я знаю, кто такой Фердинанд Лесепс и где этот твой Суэцкий канал и с чем его едят? Всякое в этой жизни бывает. Тут я себя и спрашиваю: сколько голов полетело лишь потому, что пропускали то одно, то другое… Вот мой зять. Его сняли с должности директора мебельного магазина за какой-то гарнитур — без очереди продал… А за задержку справки пока ни одна голова не полетела. Поэтому я и задерживаю, понимаешь, принцип у меня такой. Нет, против тебя я ничего не имею, боже упаси!

В отличие от вас, дорогие читатели, я засмеялся и, знаете, как камень с души свалился!

Правда, к тому времени наследство, доставшееся мне от французского инженера, «уплыло» — все сроки по согласованию формальностей были упущены. В таком положении человеку ничего не остается, как посмотреть на всё с улыбкой.

Впрочем, мы давно уже на всё смотрим с улыбкой…