Гнев Империи II

Глава 20

Вокруг лишь бушевал огонь, казалось, что он меня преследует, и куда бы я не повернулся и не посмотрел, там был лишь он. Мир вокруг меня плыл, порой кувыркался и снова плыл. А может это я кувыркался?

Голова как в тумане. Я просто шел куда-то, а затем плюхнулся на колени и какое-то время смотрел перед собой невидящим взглядом.

Что произошло?

Ничего не понимаю…

В ушах все звенело, мир продолжал плыть…

Несколько раз моргнув, я попытался сконцентрировать взгляд на каком-то темном предмете, который выбивался из привычного огненного пейзажа. Прищурившись, я сосредоточил взгляд, и это оказался… вагон. Обугленный, раскуроченный пассажирский вагон, который торчал из стены какого-то здания.

Вагон проломил стену здания… это забавно.

Или нет?

Я нахмурился.

Вновь поднялся, покачнулся, едва не упал, но смог устоять. Мне нужно кого-нибудь найти. Кого? Кого я должен найти?

Приди в себя, ГНЕВ!

Я треснул себя по лбу левой рукой, и словно немного полегчало. Меня все ещё немного штормило, но вроде стало лучше. Поглядел по сторонам, и увиденное мне чертовски, охренеть как не понравилось. Вот вообще. Вокруг меня было просто месиво из металла, человеческих тел и огня.

— Гнев! — послышался чей-то голос, но он казался таким далеким, словно говорил кто-то из другого мира. — ГНЕВ!

Я покрутил головой, но никого не увидел. Мне точно это не показалось?

— Глаза опустите, Хозяин!

Я подчинился и увидел перед собой Казимира. Кот Баюн был ранен, но вроде бы не серьезно, а вот шерсть в паре мест обгорела.

— Горелый кот, — усмехнулся я. Почему-то мне это показалось смешным.

— Очень смешно…

— Погоди. Ты тут… А где вторая? Как там его… её… — мысли всё ещё путались. Я словно был пьян, но понемногу трезвел. — Цуки… Где Цуки?

— Я не знаю. Я первым делом пытался найти вас! — но судя по виду, кот тоже забеспокоился из-за лисицы. — Сейчас… Я попробую найти её по запаху.

— Казимир, а что случилось? В смысле… Тут везде огонь… Поезд… — начал было я, но фрагменты мозаики у меня в голове наконец-то стали вставать на нужные места. — Хагготт… Хлад!

Я встретился с аватаром Князя Инферно и устроил с ним махач на крыше поезда, а закончилось все это тотальным ******ом. Я ударил по его магии своей, и кажется у меня получилось дестабилизировать заклинание, но в итоге случилось это…

Сам взрыв и разрушения я толком и не помню. Возможно получил слишком сильные раны, а восстановился уже в бессознательном состоянии.

Кот стал больше, примерно с меня ростом, и я оперся левой рукой на него. Правую я почему-то не чувствовал… И вместе мы пошли по следу Цукимару. Казимир попутно подхватил пастью чью-то ногу и с аппетитом её жевал.

— Эй! — возмутился я таким поведением.

— Что? Она владельцу всё равно не нужна, а меня уже тошнит от диеты.

Я был не в том состоянии, чтобы спорить, так что решил не спорить с котом. Куда больше меня волновала судьба Цукимару, а ещё выжил ли ублюдочный демон, что это сотворил. Я вроде жив, хоть и потрепало меня знатно, а следовательно он тоже мог выжить.

— Цукимару! — крикнул я. — Цукимару! Чтоб тебя…

В отдалении были слышны голоса людей: разрозненные крики ужаса и боли. Но я отрешился от всего этого.

Но прежде, чем мы смогли отыскать кицунэ, я совершенно случайно наткнулся на Хагготта. Вернее на то, что от него осталось. Изуродованный кусок мяса, самая целая часть которого — голова и обрывки торса, но несмотря на это выродок из Инферно был ещё жив.

На не слишком прочных ногах я подошел и посмотрел на него сверху вниз.

— Вот что бывает, когда связываешься со Стремлениями, — устало буркнул я. Хотелось бросить ему какую-нибудь обидную шуточку, но мозг отказывался такие генерировать. А ведь такая возможность пропадала — побесить самого Князя Инферно.

— Могу ответить тебе тем же, — вымученно улыбнулся он, подразумевая поезд. — Не думай, что мы с тобой закончили, ГНЕВ. У Князей есть одно качество, которое не свойственно вам — терпение. Мы тысячи и тысячи лет ждали, когда падет твердыня Отца, а его Договор не будет значить ничего. И будем ждать ещё столько, сколько потребуется. У нас есть столько времени, сколько выделит Вечность.

— Заткнись, — всё так же устало ответил я. По идее его слова должны были меня разозлить, но что-то внутри сломалось, и ярость никак не приходила. Была только пустота и смертельная усталость.

Я опустил взгляд и увидел неподалеку тот странный меч, которым дрался демон, наклонился и поднял его.

— КРОВИ-И-И-ЩА! — завизжало оружие мерзким писклявым голосом, отчего пришлось ударить им о ближайший камень.

— Ты тоже заткнись, — сказал я этой штуковине. — Иначе вырву язык или что там у тебя.

Затем я вернулся к Хагготту.

— Мы ещё встретимся, ГНЕВ.

— Милости прошу, — ответил я, улыбнулся и вонзил его собственное оружие демону в глазницу. Хагготт не издал ни звука при этом, но после смерти его аватар превратился в пепел, а вот оружие осталось.

Хм…

— КРОВИ-И-И-ЩА! — завопило оно, стоило мне вновь взяться за рукоять.

— Я сказал заткнуться? Больше ни звука, пока не прикажу.

Бросать такую вещицу я не решился. Да, это хаггский артефакт, выкованный в Инферно, но этим он и ценен. Отдавать его кому-нибудь вроде Рубцова? Нет уж. Лучше сам придумаю как использовать.

Выбросив из головы демона, я продолжил поиски кицунэ.

— Цукимару!

— Сюда, Хозяин, я чую её запах…

— Веди…

Казимир привел меня к одному из самых раскуроченных вагонов. Вернее к двум, вагонам, потому что один влетел в другой, и сила столкновения была такой, что задний просто вмяло в передний.

— Она где-то тут, — осторожно сказал кот, указывая на обломки. — Я чую..

— Заткнись… Лучше помоги… — буркнул я и занялся завалом. Я все ещё не чувствовал правую руку, да и хрен с ней, работал только левой. Отбрасывал обломок за обломком, да и Казимир не филонил, осторожно роя землю и подцепляя металлический мусор когтями.

Внезапно, когда я откинул какой-то металлический лист, мне на глаза попалась рука. Мохнатая рука с рыжей шерстью…

— Цукимару… — охнул я, постараясь как можно скорее её освободить. — Потерпи немного, мы сейчас…

Вместе с Казимиром мы откинули массивный металлический обломок, весивший наверное пару сотен килограмм.

— Цуки… мару…

Она лежала там, под обломками, с какой-то железкой, торчащей из живота, в луже крови и без единого признака жизни.

— Она не дышит… — тихо сказал Казимир, приняв свою миниатюрную форму и принюхавшись. — Мне жаль…

— Нет, — прорычал я, чувствуя накатывающую злость. Этот сраный демон не заберет у меня Цукимару. Я не позволю забрать её у меня! Её душа все ещё тут… Даже если она умерла, это ещё не конец. — Хрена-с два я позволю ей умереть…

Я вытащил из её живота мешающуюся металлическую штуку, после чего положил руку на грудь, туда, где находилось сердце, и сосредоточился на нем. Да… Связь с телом ещё не разорвана. У меня ещё есть шанс её спасти.

— Ты не умрешь сегодня, Цукимару. Ты моя, и я не разрешал тебе умирать.

С моей руки сорвались алые молнии, ударившие кицунэ прямо в грудь.

— Открой глаза! Я приказываю!

Ещё один разряд.

От каждого моего энергетического удара её внутренняя энергия вспыхивала тысячей огней, но затем гасла.

— Хозяин… Даже вам не под силу…

— Заткнись! Я ГНЕВ. Я сильнейшее Стремление! И только попробуй сказать, что мне что-то не под силу…

Третий разряд ударил Цукимару в грудь, и внезапно она сделала судорожный вдох. От неожиданности Казимир отпрыгнул назад, ошарашенно вытаращив глаза. Кицунэ тяжело задышала, поморщилась, а затем не без труда сфокусировала на мне взгляд.

— Хозяин?..

— Все хорошо, — улыбнулся я ей. — Теперь с тобой всё будет хорошо…

— Этого быть не может, — Казимир был впечатлен тем, что я устроил, но тут же пришел в себя и стал петь какую-то приятную мелодичную печальную песню, от которой в теле почему-то становилось тепло. А, ну да… Кажется, он говорил, что его песни могут не только вредить, но и лечить.

— Хозяин… Ваша рука…

— Что моя рука? — устало переспросил я, чувствуя, что мне тяжело держать глаза открытыми, но таки пересилил себя и взглянул наконец на себя. — Оу…

У меня не было руки.

— А я-то всё думал, чего это я её не чувствую, — попытался пошутить я, но кажется, вышло не слишком хорошо. Как-то мне резко сильно поплохело, и голова стала совсем тяжелой. — Забудь о руке. Отращу новую. Не быстро, но…

Мысли стали вязкими как кисель. Я хотел закончить фразу, но слова просто утекали от меня, теряясь и рассыпаясь на множество фрагментов. Я уже не видел огня, не чувствовал боли или усталости… Мой разум в этот момент стал свободен, отрываясь от…

Отрываясь от тела.

***

Цукимару тяжело дышала. Всё тело ныло и болело, но сейчас это казалось такой мелочью. Раненая, уставшая, она осознала, что ещё минуту назад была мертва. Это было похоже на легкость и освобождение, когда все страхи и заботы тают и испаряются, даруя чарующий и одновременно ужасающий, когда думаешь об этом впоследствии, покой. Но затем нечто ухватило её и вернуло обратно в это раненое и разбитое тело.

“Ты не умрешь сегодня, Цукимару. Ты моя, и я не разрешал тебе умирать” — слышала она голос в тот момент.

И вот она лежит среди каких-то обломков, смотря на Хозяина и слушая песню Казимира, от которой уходила боль и становилось легче дышать.

— Хозяин… Ваша рука… — тихо произнесла она, видя, что от руки Хозяина мало что осталось, лишь какие-то обрывки плоти у самого плеча.

— А я-то всё думал, чего это я её не чувствую, — его улыбка была такой уставшей и вместе с этим такой теплой. Ему правда было не всё равно, что с ней станет. — Забудь о руке. Отращу новую. Не быстро, но…

Хозяин продолжал говорить, но его слова становились всё менее четкими, пока в какой-то момент не оборвались совсем. Глаза юноши закатились, а сам он рухнул на землю.

— Ох, — Цукимару тряхнула лисьей головой и заставила себя приподняться, зажимая рану на животе рукой. Кровь остановилась, но болела та жутко. Казимир, увидев, как ГНЕВ упал, оборвал песню.

— Он должно быть переутомился… — попытался приободрить её кот, но в его голосе была слышна тревога, да и сама Цукимару забеспокоилась, ощущая, что связующая их нить опасно натянулась.

— Нет… Что-то не так. Пой. Мне нужно…

Но коту не пришлось пояснять, он сразу же начал петь, и эта песня снимала боль, заставляя сознание проясняться.

Цукимару перевернула Хозяина на спину и положила одну руку ему на лоб, а другую на Сосуд Правителя.

— О нет…

— В чем дело? — кот прервался.

— Он умирает…

— Что? Нет! Это невозможно! Он не раз получал раны, которые были смертельны для обычных людей, а тут всего лишь оторванная рука. Он сам сказал, что она отрастет…

— Дело не в руке! — воскликнула кицунэ, испытав вспышку гнева. Неужели кот не понимал, что Хозяин только что сделал? — Он вернул меня к жизни, пожертвовав своей… Его Сосуд Правителя разрушается. Он опустошил его во время схватки, отдал всё, чтобы победить, и чтобы спасти меня ему пришлось отдать больше, чем у него было.

— Больше, чем было, ты же говоришь не о… Хлад!

— Он потратил на это кусок своей души, и теперь его сущность просто разваливается вместе с Сосудом Правителя.

— Я могу петь! Я буду петь много часов, чтобы…

— Это не поможет. Дело не в теле…

— И что же нам делать?

“Ничего” — хотела сказать Цукимару, но не смогла этого произнести.

Был способ. Способ, который она никогда и ни за что не хотела использовать, ведь это значило нарушить древние клятвы, которые она дала не только Богу-Дракону, но и самой себе.

Гнев был ужасным хозяином, грубым, заносчивым, эгоистичным, но несмотря на это он никогда не просил от Цукимару больше, чем она могла. Порой он её очень сильно раздражал, но… Перед её глазами стояла его улыбка в тот момент, когда она очнулась. Он вернул её с того света, пожертвовав своей жизнью. И это был осознанный шаг…

— Я боялась, что этот день наступит… — прошептала Цукимару и коснулась своей груди, прикрывая глаза, а когда она убрала руку, то в ладони у неё был горящий алый огонек с белыми языками на конце. Это было похоже на огненный хвост лисы.

Сердце Кицунэ…

— Моя жизнь теперь — твоя. А твоя — моя, — тихо произнесла она, чувствуя, как глаза заливают слезы. — Живи, моя любовь…

И огонек разделился на два. Один из них Цукимару вернула обратно в собственную грудь, а второй поместила в Сосуд Правителя Хозяина. Он задрожал, захрипел, и Цукимару пришлось прижать его к земле.

— Эй-эй-эй! Что происходит?! — воскликнул Казимир. — Ты вся горишь! Так и должно быть?!

Юношу сотрясали судороги, но и самой Цукимару было не легче. Её тело в буквальном смысле распадалось, рыжая шерсть вспыхнула и горела настоящим пламенем, а сердце в груди превратилось в полыхающий костер.

— Я… — попыталась она ответить, но тут же закричала от боли.

Всё закончилось одновременно, как с ГНЕВом, так и с самой Цукимару. Этот процесс длился меньше минуты, но кицунэ показалось, что прошла целая вечность. Шерсть больше не горела, потому что её больше не было.

Цукимару взглянула на свои руки и печально улыбнулась, увидев бледную кожу и вполне человеческие пальцы. Затем потянулась к лицу, но дрогнула на полпути, и всё же пересилила и ощупала новую себя.

Человеческое лицо. Нос. Губы. Длинные рыжие волосы… Всё это больше не было иллюзией. От прежней Цукимару остались только треугольные лисьи уши на голове и хвост. Вернее три хвоста.

— Цукимару? — осторожно уточнил Казимир. — Это ты? Очередная иллюзия?

— Нет, — улыбнулась она, наблюдая за тем, как дыхание Хозяина выравнивается. Но вряд ли она теперь сможет называть его Хозяином. — Это не иллюзия. Теперь это мой истинный облик. В конце концов, теперь я замужняя женщина…