Гнев Империи IV

Глава 34

Хагготт ударил сверху окутанным пламенем мечом, я блокировал его своим, отчего аж земля под ногами треснула.

— А ты стал гораздо сильнее с нашей последней встречи, Гнев! — хохотал демон, нанося удар за ударом. Я отступал, парируя его атаки и пытаясь выгадать момент для контратаки.

Хагготт нисколько не лукавил, говоря, что использовал даже близко не все возможности аватара. Этот не просто на голову, а на три головы сильнее, и что хуже, он не злился, а контролировал эмоции, мешая мне подпитываться.

Я ударил аватару ногой в грудь, отбив очередной выпад, отчего тот проскользил по земле метров десять, но тут же ринулся вперед, пытаясь нанести удар огненным клинком мне в грудь. Отвел клинок в сторону, а сам ушел в бок и одновременно нанес ему десятикратный удар левой.

Это вдребезги разнесло энергетический щит Хаггота, после чего отправило демона в полет, впечатав в крепостную стену. Его нагрудник и наплечник потрескались, и вот теперь демон перестал контролировать эмоции. Одно дело — знать, что тебе нельзя злиться, а другое — действительно контролировать эмоции.

— Ну раз ты так хочешь поиграть, то получи! — зарычал он, поднял над головой меч, и тот вспыхнул ярче чем когда-либо. Пламя превратилось в настоящий огненный столб, который стал падать прямо на меня.

Мысленно выругавшись, я использовал десятикратный шаг. Это ещё один эксперимент с техниками. По аналогии с ударом вокруг моих ног образовывался многоуровневый покров, каждый из которых создавал толчок. И чем больше слоев, тем сильнее он выходил. Это позволяет мне создавать кратковременные ускорения.

Столб обрушился на то место, где я только что был, просто испепеляя добрый десяток построек и крупный фрагмент крепостной стены. Ух! Не хотел бы я под него попасть.

— КУДА ТЫ СБЕЖАЛ, ГНЕВ?! Я только…

— Да тут я, — я возник как раз рядом с Хагготом. Он ошалело вылупил глаза и попытался ударить меня мечом, но не успел. Его вновь впечатало в стену, на этот раз не так сильно, но тем не менее.

Демон вскинул руку, и в мою сторону устремился десяток небольших самонаводящихся энергетических снарядов.

Тройной шаг, и я играючи увернулся от них, заставляя Хагготта злиться ещё сильнее.

Он сильнее меня, но благодаря техникам я быстрее. Князь Инферно обрушивал на меня колоссальные потоки магии, которые обращали в пыль всё вокруг, но он никак не мог меня достать. И самое удивительное при этом, что я не так уж много энергии тратил.

От начала битвы прошло минуты две-три, но от внутренней крепости Народного мало что осталось. Одно лишь Инфернальное дерево полностью игнорировало весь полученный урон.

В порыве отчаяния Хагготт поднял меч, а затем воткнул его в землю под своими ногами. Поверхность в радиусе пары сотен метров покрылась алыми трещинами, а затем вспыхнула и рванула вверх.

Рванул и я, используя десятикратное ускорение. А затем, в воздухе, повторил трюк, заставляя себя подняться ещё выше. Но всё-таки полностью урона избежать не удалось. Пламя ударило мне в спину, пробившись сквозь духовную броню, и вот это было больно! Оно обуглило кожу, часть мышцы и почти дошло до внутренних органов, и это был не абы какой урон, а чистой инфернальной энергией. Быстро залечить такое не выйдет.

Я рухнул на тлеющую землю совсем неподалеку от Хагготта, направляя основные силы на восстановление главных мышц. Мне нужно двигаться, иначе я труп.

— Видишь, Гнев? Ты не так уж силен, — криво усмехнулся Хагготт. — Я бы уже тебя прикончил, если бы не был вынужден вести две битвы сразу.

— А по мне ты просто красуешься, — фыркнул я, поднимаясь. — Я даже не Император, у меня нет тысяч последователей, но я всё-равно сумел тебе как следует наподдать.

— Это твои последние слова?

— Неа, мои последние слова… Выкуси!

Мы ударили одновременно. Он — своим огненным мечом, но тот рассек лишь фантом, а вот мой Меч расколол треснутую броню и вошел под ребра.

— Как ты?.. — округлил он свои полыхающие глаза, отшатнувшись, но тут же врезал мне кулаком, отчего я отлетел на пару десятков метров, кубарем пролетев по земле.

— У меня есть очень прелестная жена… — морщась от боли, сказал я, как только вернул на место челюсть.

Цукимару говорила, что благодаря своему сердцу я тоже могу создавать какие-то простые иллюзии, но раньше у меня не получилось. Видимо, я из тех людей, которые открывают в себе новые возможности, когда прижмет… Сам не понимаю, каким образом смог сделать себя настоящего невидимым, подменив на копию.

— Хороший трюк, — Хагготт вытащил из своего бока меч и бросил его в сторону, а сам, одной рукой зажимая рану, а второй взмахивая мечом, направился ко мне. — Но если думаешь, что он поможет тебе меня победить, то заблуждаешься.

К моменту, когда он оказался передо мной, я уже успел подняться на ноги, и тут в его лицо что-то прилетело. Черная вспышка опалила его кожу. Мы с демоном обернулись одновременно и увидели в сотне метров от нас Таню с винтовкой из Тени.

— БЕГИ! — крикнул я, бросаясь на Хагготта.

Но он всё-равно успел выпустить из руки огромный сгусток пламени, волной устремившийся к девушке.

— НЕ-Е-Е-ЕТ! — закричал я, и внутри с новой силой раскрутилась буря.

Хагготт повернул голову ко мне и тут же получил в лицо кулаком, да с такой силой, что у меня треснули кости. Плевать!

Теперь Хагготт направил руку уже на меня. В его ладони вспыхнул огонь, и волна огненной магии устремилась прямо в меня. Пытаться заблокировать? Глупо и опасно, так что я поступил иначе: использовал многоступенчатый удар, но с измененной формой. Если обычно моя аура повторяла форму тела, то сейчас я сделал её больше похожей на клин.

Клиновидный удар? Пусть будет так…

Его поток пламени против моего клиновидного удара, и я буквально рассек это пламя надвое. Хагготт на мгновение замешкался, а вот я нет, набросился на него и наконец разбил броню. Мы вместе полетели на землю, а я просто бил, подпитываясь собственной яростью.

Меч Хагготта пронзил мне живот, его пламя выжигало всё внутри, но я продолжал бить, обрушивая на него удар за ударом, пока от его головы не осталось лишь кровавое месиво. Как впрочем и от моих рук. Кости были перемолоты в труху, и лишь благодаря внутренней энергии руки поддерживали хоть какую-то функциональность. А вот с раной в животе все было очень плохо. Ещё бы чуть-чуть, и демон меня просто бы располовинил. Но беда была не в этом.

Рана никак не хотела заживать. Сколько бы ярости я туда не посылал, сколько бы сил не тратил, регенерации словно и не было.

Таня… Я должен найти Таню… Надеюсь, с ней всё в порядке…

Но я почти сразу понял, что в этом нет смысла. У меня не хватит на это сил. Я кое-как поднялся на ноги, удерживая торчащий из живота двуручник, и в таком вид побрел по направлению к дереву.

Да, это последнее, что я мог прямо сейчас сделать: дойти до дерева и уничтожить семя Инферно. Искать его мне нет никакой необходимости. Я чувствовал его совсем рядом, так что просто шел на “путеводный свет”.

И прямо у корней дерева я нашел спуск, ведущий вниз, узкий проход, в конце которого я увидел искомый предмет. Больше всего эта штука походила на страусиное яйцо, только словно состоящее из алого прозрачного стекла, а внутри бурлило инфернальное пламя.

— Я тебя нашел, — осклабился я и, морщась от боли, вытащил из собственного брюха оружие. Двуручный меч Хагготта в отличие от моего Меча ничего не говорил, да и не нужно мне это было. Я просто направил в него свою энергию бури, а затем с размаху вонзил клинок в семя. Стеклянная “скорлупа” треснула, и внутри началась цепная реакция.

Времени убраться у меня было не так уж и много, так что я собрался с последними силами, зажал восстановившейся рукой незаживающее брюхо и побрел обратно, ощущая, как всё сильнее и сильнее бурлит энергия позади.

Мне повезло, я успел выбраться из ствола, но на этом всё.

Позади что-то рвануло, меня запулило куда-то в воздух. Кажется, я даже потерял сознание, а когда открыл, увидел столб огня, который испепелил небеса. Жуткое зрелище, если подумать, но мне уже было всё-равно. Я просто лежал и смотрел на него, думая о том, что возможно это конец. Я лежал, истекая кровью, и не мог пошевелиться. Я буквально чувствовал, как из меня уходит жизнь…

У меня ещё было столько планов, столько вещей, которые нужно бы сделать. Отомстить Беспалову, разобраться с Рубцовым, восстановить наконец честь моего рода. Но видимо, это мой предел. По крайней мере, я сделал что-то для своих близких… Теперь главное, чтобы Хладнокровие сдержал обещание…

На этой мысли я окончательно потерял силы и провалился во мрак.

Рубцов в окружении своих подчиненных наблюдал за тем, как на посадку идет вертолет. Наконец он приземлился, и бригада встречающих медиков поспешила к транспорту. Лекари, среди которых были и Истинные, с особой осторожностью вынесли человека на носилках из вертолета, и поспешно, но всё с той же бережностью транспортировали его в недра дворца.

— Никто не должен ничего знать, — приказал Рубцов своим помощникам, лишь краем глаза взглянув на Императора. Правитель выглядел ужасно: часть лица обгорела, одна рука отсутствовала, да и на других частях тела было множество ожогов. — Ограничить круг допущенных лиц. Новость о состоянии Императора, да будет править он вечно, не должна выйти за пределы дворца.

И очень быстро Рубцов понял, что этот приказ был верным решением. Первые же отчеты медиков подтвердили самые страшные опасения — Император умирает, причем дело не только в ранах, что он получил на поле боя, а в том, что его тело в ужасном состоянии. Как сказал один из Истинных, его органы словно у девяностолетнего старика, чудо, что он вообще до сих пор жив с такими ранами.

Рубцов хотел сохранить эту информацию в тайне как можно дольше, чтобы решить, что делать дальше, но этого ему не дали. Не прошло и часа с момента, как доставили Императора, как на личном вертолете прибыл и Павел Беспалов, прекрасно осведомленный обо всем произошедшем.

— Как имперский охранитель вы не очень-то хорошо справляетесь с работой, — отметил Рубцов своему старому знакомому вместо приветствия.

— Ну что вы, Виктор Степанович, — Беспалов криво улыбнулся. — Вы же и сами прекрасно знаете, что если Император, да будет править он вечно, что-то приказывает, то мы это исполняем. А он возжелал отправиться на поле боя самостоятельно, без гвардейцев, — а затем, выждав пару секунд, предложил. — Может продолжим разговор без свидетелей?

— Идемте.

Они вдвоем углубились в сад, после чего заняли одну из беседок неподалеку от пруда с лебедями.

— Как состояние Фёдора? — поинтересовался Рубцов, зная, что бывший наследник престола сейчас находится в лучшей клинике Империи, восстанавливаясь после несчастного случая.

— Стабильное. Он пришел в себя. Немного дезориентирован, слаб, но нам всем повезло. Встречный вопрос, каково состояние государя?

— Всё плохо, — Рубцов не стал ничего скрывать. Беспалов и так после окончания этого разговора всё узнает. — Истинные бессильны, лекари говорят, что ему осталась от силы пара дней.

— Весьма прискорбно.

— Давай не будем ходить вокруг да около, Паша, — отбросив весь официоз, предложил Рубцов, достал из внутреннего кармана портсигар и закурил.

— Не знал, что ты куришь.

— Никто не знает, даже моя жена.

— Нам надо решить, что будет после его смерти, Витя. Я и Мальцев не очень-то друг друга любим, и на то есть целая куча причин, но эту вражду можно и закончить для блага страны. Мы можем сколько угодно грызть друг другу глотки, но можем и прийти к удовлетворяющему всех соглашению.

— Пока не слышу конкретики.

— Ты правда считаешь, что эта девка достойна стать Императрицей?

— Неважно, что считаю я, это решение Его Высочества.

— Это решение смертельно больного человека, который одной ногой в могиле. У нас началась война с хагга, османы пока притихли, но мы оба знаем, что это временно. Они дождутся, когда мы измотаем друг друга и ударят, как сделали в прошлый раз. И именно в такое время мы не можем позволить себе нарушать традиции. Первая за тысячу лет Императрица? Манифест, дарующий права реликтам? Да это же бред!

— Вот уж не ожидал подобных ретроградных высказываний от главного промышленника, ратующего за прогресс, — не смог не поддеть Рубцов собеседника.

— Промышленность — это одно, а устои самодержавия — другое. Власть должна быть крепкой, и подобные потрясения сейчас будут подобны удару в спину. Фёдора готовили к престолу со дня его рождения!

— Технически, его готовили со дня смерти Константина, — не согласился Рубцов. Но это были мелочи. Эпохальное событие тогда случилось. Вместо одного мальчика-наследника императорская семья получила сразу двух. Близнецы. Константин был старше Фёдора на пару минут, и именно он должен был по итогу занять престол, но когда братьям было семь, случилась трагедия, и старший брат утонул, упав с лодки. И одна служанка, что случайно стала этому свидетелем, говорила, что в речку Константина столкнул именно Фёдор.

Впрочем, убил ли Фёдор правда своего брата, сейчас уже не было так важно.

— Ты бы ещё что-то более старое вспомнил, — отмахнулся Павел. — Я к тому, что Лизавета уже много раз доказывала свой своевольный характер, идя наперекор всем вокруг. А эта демонова шлюха, что таскается вместе с ней? Вот ты и Мальцев можете быть уверенными, что эта хагга не залезла нашей принцессе в голову и не вбила ей “неправильные” мысли?

Рубцов задумался. Он никогда не относился к той девушке-хагга серьезно. Просто трофей, который был отдан принцессе как игрушка. Но в прошлом принцесса не была так уж важна.

— Да я и про тебя тоже самое могу сказать, Паша. Или думаешь, я понятия не имею о том, что у тебя свои связи с хагга?

— Я просто использую врагов себе на благо.

— А они используют тебя.

— Это все в прошлом.

— Ну-ну.

— Я серьезно. И я никогда не вел с ними дел напрямую. О большей части творящегося дерьма я даже и не знал.

— Консорциум?

Беспалов промолчал, и для Рубцова это было лучшим ответом.

— У нас не так много вариантов, Вить. Я не склоню колени перед этой девицей, если вы решите посадить её на престол.

— Ты хочешь начать гражданскую войну? Сейчас?

— Я ничего не хочу, но имей в виду, что моего мнения придерживаются многие.

— Значит, ты хочешь проигнорировать указ и посадить на престол Фёдора, и учитывая, какое ты имеешь на него влияние… Это сделает тебя вторым человеком в государстве. Ни я, ни Вадим, ни Снегирёвы это не приемлем.

— Именно поэтому я и предлагаю забыть старые обиды и закончить с войной. Мы либо можем воспользоваться возможностью и разделить эту власть между собой, либо… будем грызть глотки друг другу в разгар войны, и тогда все мы плохо закончим. Ты вроде бы увлекался историей, вспомни, в античные времена, ещё до того, как пришли божественные владыки, было похожее событие, где три военачальника образовали триумвират.

— И вроде бы этот союз не был таким уж долгим.

— Но и мы не первобытные люди. Мы можем сделать так, чтобы все остались довольны. Соглашения и договора, которые должны четко выполняться. Мы сделаем Императора номинальной фигурой. Беспаловы, Мальцевы и Снегирёвы создадут свой триумвират, что будет править империей.

— Ох, Паша… Скверно пахнут твои слова.

— Скверные времена рождают скверные решения.

— Но есть проблема — Лизавета. Чтобы твой план удался, других престолонаследников быть не должно.

— Разумеется. Мало ли кто решит использовать её против нас.

— Я не могу говорить от имени Вадима, да и Снегирёвы…

— Можешь. Вадим доверяет тебе как себе, так было всегда. А Снегирёвы будут лишены выбора. Их положение тяжелее нашего, и в итоге они просто примкнут, осознав, что против двух родов ни за что не выстоят.

— Скорее всего, — нехотя признал Рубцов.

— Остался только один вопрос, который предстоит решить.

— Какой же?

— Божественная сила, которой владеет государь. Я так и не смог выяснить, как именно она переходит от отца к сыну. Возможно, всё решится, когда Император… — Беспалов на миг хотел добавить “да будет править он вечно”, но не стал. — умрет? Но я так понимаю, что даже если этого не произойдет, ты знаешь выход. Я прав?

— Да.

— Тогда мы решим много вопросов. Мы сделаем Фёдора Императором сами, и он будет подчиняться нам.

— Вначале нужно избавиться от Лизаветы.

— Не волнуйся об этом, мои люди этим займутся.

— Тогда мои позаботятся об остальных, — без особой радости вздохнул Рубцов.

Грядут большие перемены.