Гневный король

РЕЙНА

п

да.

Оно пронзило меня с безжалостной жестокостью, давая мне понять, что я все еще жив.

Я протянул руку и ткнул пальцами в обе глазницы сгорбившегося надо мной дьявола. В ответ он дико замахал руками и ударил меня сзади. Моя скула взорвалась, и я отчаянно моргала черные точки из поля зрения.

Не теряй сознание. Не теряй сознание.

Этот человек предпочел бы, чтобы это было именно так. Именно Пересу Кортесу нравился бой.

Горячие слезы текли по моему лицу. У меня не было шансов, но это меня не остановило.

Я билась и царапалась, щелкала зубами и размахивала кулаками. Его рука обхватила меня между ног, и я отшатнулась от него, насколько могла.

Он замер.

Прежде чем я успел осознать происходящее, из его шеи хлынула кровь, заливая меня там, где я лежал, и он издал настолько нечеловеческий звук, что я знала, что никогда его не расслышаю. Позади него бездонные черные глаза встретились с моими.

"Извини за это. У некоторых мужчин нет манер.

Я откатился обратно в угол, подтянув колени к груди. Мои зубы стучали. Мои руки дрожали. Изнасилует ли он меня наконец? Ожидание и борьба изо дня в день наносили ущерб моему здравомыслию.

Он ухмыльнулся, как будто мог читать мои мысли, в то время как его глаза блуждали по тонкой, рваной ночной рубашке, в которой мне пришлось сидеть бог знает как долго.

— Ты так мило прольешь за меня кровь, — промурлыкал он своим пронзительным голосом. «Будет так же больно, как и ох, как хорошо ». Он откинул голову назад и маниакально рассмеялся. «Ну, во всяком случае, для меня. Я не могу гарантировать вам удовольствие, но предпочел бы, чтобы вы оставались в сознании.

Паническая атака пронзила меня, в одно мгновение парализовав меня. Моя грудь сжалась, вытягивая воздух из легких. Я начал задыхаться, и вскоре мир вокруг меня затуманился.

Онемение распространилось по моим конечностям, когда вкус желчи наполнил мой рот, и я понял, что вот-вот упаду в пропасть.

Шаги эхом разнеслись по каменной камере. Затем… Тихо. Тишина. Ничего, кроме болезненного дыхания.

Как по маслу, крики в моей голове заглушали тишину. Как и агония в моей груди, боль в костях.

Первая неделя, я ждал. Я надеялся, что это вторая неделя. К третьему я впал в отчаяние. Теперь, на четвертой неделе моего пребывания в изоляции, некоторые части меня начали исчезать, а другие превращались во что-то уродливое и извращенное.

Мне хотелось кричать и просить о помощи, но я знала, что она не придет. И мои силы продолжали меня подводить. Я чувствовал себя вялым. Дезориентирован. В моей памяти были провалы. Иногда я открывал рот и словно разучился говорить. Я не мог вспомнить, как я говорил. В других случаях я ничего не говорил, но шепот, заполнивший мою голову, говорил о вещах, которые мне было трудно уловить.

Было бесполезно бороться с ним, бессмысленно цепляться за свет, когда все, что я чувствовал, — это тьма. Так что я потерялся в этой боли.

Голоса в моей голове протестовали.

Никто за тобой не придет. Вставай и сражайся. Заставьте их заплатить.

И я точно знал, что лучше сгорю заживо, чем проживу еще один такой момент.