Год Единорога

6

На следующее утро мы выехали из лагеря Всадников, оставив там и запасных лошадей, и все припасы, ибо надеялись, что больше они нам не понадобятся. Мы приближались к Вратам в их таинственную страну, поднимаясь все выше и выше в горы под пронизывающим ветром, и я могла только радоваться, что не идет снег. Хейррал молча ехал рядом со мной. Иногда он настороженно вскидывал голову, словно пытался учуять какую-то опасность. Я оглянулась и заметила, что остальные Всадники тоже обеспокоены. Только девушки, по-прежнему околдованные и восхищенные, ничего не замечали.

На этот раз Всадники ехали в полном боевом снаряжении, и я обратила внимание, что их серебряные шлемы украшены гербами. Гербом Хейррала оказалась великолепно сделанная фигурка готового к прыжку барса. У мужчины, ехавшего рядом с Кильдас, на шлеме красовалась расправившая крылья птица, кажется, орел. А за ними ехал человек, гербом которого был медведь, злобный и коварный обитатель горных лесов, считавшийся самым опасным из местных зверей.

Когда этот человек обернулся, я узнала Хальзе. Медведь, барс, орел… Я стала рассматривать остальные гербы — дикий кабан, волк… Оборотни… Неужели они действительно могли по своей воле превращаться в зверей? Или это только иллюзия, вроде их колдовских накидок? Действительно ли сегодня ночью на моей постели лежал барс, или мне это внушили, чтобы оттолкнуть от Хейррала?

Мы сделали привал и устроились перекусить на небольшой ровной площадке среди скал. Всадники все еще были обеспокоены. Те, у кого не было невест, собрались вокруг Хирона и устроили короткий совет. Потом трое из них уехали, по-видимому, на разведку. Девушки же по-прежнему сияли, не замечая общей тревоги, и мне тоже приходилось притворяться беззаботной. Но когда Хейррал принес мне бокал вина, я потихоньку спросила его, что происходит.

— Здесь опасно, недалеко отсюда, на востоке. Там вооруженные люди, возможно, ализонцы…

— Но ализонцев в долинах не осталось! Нам говорили, что все они или бежали за море, или погибли, — удивленно воскликнула я.

— Некоторые из них опоздали на последние корабли и не могли вернуться на родину. В отчаянии они разбежались по долинам и объединились в настоящие разбойничьи шайки. Им терять нечего, и потому они очень жестоки и опасны.

— Но так далеко на севере…

— Они знают, что люди Хай-Халлака здесь почти не бывают, и думают, что мы по-прежнему останемся в степях.

— Но если они узнают в вас Всадников, то не осмелятся напасть! — убежденно произнесла я. Слишком сильна была во мне вера жителей долин в непобедимость Всадников, поэтому мне и в голову не приходило, что кто-то, находясь в здравом уме, рискнул бы сам напасть на них.

— Джиллан, — грустно улыбнулся Хейррал, — ты нас переоцениваешь. Да, у нас есть некоторые необычные способности, и все же нас можно ранить мечом, как обычного человека, а если рана смертельная, мы умираем так же, как и вы. К тому же нас здесь слишком мало. Кроме того, ты должна понимать, что все время поддерживать иллюзию очень непросто. Двенадцать из нас выбрали свою дорогу в жизни и теперь везут невест, поэтому очень много сил уходит на то, чтобы девушки оставались очарованными. Прошлой ночью ты спрашивала меня, что видела — реальность или очередную иллюзию. Теперь я могу тебе ответить: да, я бываю и таким, в бою. Мы можем изменять свои тела, и это наша как бы боевая форма. Но для того, чтобы сменить обличие, нужны воля и сила духа. Эти девушки из Хай-Халлака видят нас только такими, какими мы хотим им казаться. Однако, если сейчас нам придется принимать бой, они могут увидеть нас в нашем боевом обличий. Боюсь, что тогда мы потеряем все, что получили в результате нашего договора с вашими лордами. Скажи мне откровенно, Джиллан, кто из невест сможет принять и другое наше обличье и не возненавидеть мужа-оборотня?

— Я слишком мало их знаю…

— Но ты можешь предположить.

— Очень немногие, — честно ответила я. Конечно, я, может, недооценила девушек Хай-Халлака, но стоило мне вспомнить их страхи, постоянно обсуждавшиеся слухи, истерику Мариммы, и у меня язык не повернулся ответить по-другому.

— Вот видишь. Нам очень хотелось бы избежать сейчас сражения. Но мы все-таки надеемся, что они не решатся напасть на нас.

Но надеялись они напрасно. Мы уже с час как оставили место привала, когда Всадники решили разделиться на два отряда. До сих пор каждая невеста ехала со своим женихом и их сопровождали по три холостяка, теперь же холостяки собрались своим отрядом и галопом помчались на восток, оставив только несколько человек для охраны нашего каравана. К сожалению, среди оставшихся оказался и Хальзе. Он взад и вперед скакал вдоль нашей колонны и каждый раз, когда проезжал мимо меня, мне казалось, что глаза медведя на его гербе вспыхивают злобным огнем.

Зимой темнеет рано, и скоро нашу дорогу, вьющуюся между скал, стали окутывать сумерки. Лошадь Хейррала неожиданно остановилась, и я тоже придержала свою, остальные всадники проехали мимо. Наконец мы остались одни.

Хейррал спешился и принялся осматривать ноги своей лошади. К моему удивлению, он осматривал не копыта, а бабки, покрытые длинной шерстью. Внезапно пальцы его замерли, и он застыл в напряжении.

— Что случилось? — спросила я.

Но не успел он ответить, как какой-то резкий пронзительный звук раздался в воздухе. Лошадь Хейррала захрипела, вскинулась на дыбы и, вырвав у него поводья, умчалась прочь. От неожиданного толчка Хейррал свалился на землю.

Моя лошадь тоже понесла, и я напрасно натягивала поводья, пытаясь справиться с ней. Словно взбесившись, она летела сломя голову, и я в конце концов бросила поводья, вцепилась ей в гриву, положась на судьбу.

Неожиданно я почувствовала, что нечто, лежащее на моей груди, обжигает кожу. Амулет! Как же я забыла про него? Когда-то я сама собирала для него травы, семена и ягоды, которые зашила в тряпочку, вышив на ней традиционные обереги. В старых книгах, некоторые рекомендации которых я испытывала на себе, было сказано, как и что надо делать. Этот амулет я и носила на шнурке, пряча его под одеждой. Даже монахиня Алюзан не отрицала, что старые книги хранят много полезных знаний, а я сама убедилась в этом и поняла, что эти знания исходят из верований и убеждений столь же древних, как сам род человеческий.

Я сунула руку за ворот и сорвала свой амулет. Почти не понимая, что делаю, я прижала его к взмыленной шее своей лошади. Та сначала шарахнулась и испуганно заржала, но я почувствовала, что бег ее замедлился и она приходит в себя. Наконец я смогла справиться с ней и повернуть назад.

Оглянувшись, я на минуту испугалась, что не найду обратной дороги, так как все скалы выглядели одинаково и я не знала, куда ехать. Вдруг послышался стук копыт скачущей лошади, и из-за скалы вылетел Хальзе. Я сразу узнала его сверкающие глаза медведя. Он наклонился, подхватил поводья моей лошади и постарался остановить ее. Я попыталась оттолкнуть его руку, и тут мой амулет, болтавшийся на разорванном шнурке, случайно хлестнул его по запястью.

— А-а-а! — заорал он, словно я ударила его плетью, и отскочил назад. Лошадь его поднялась на дыбы и в испуге била ногами в воздухе.

Я поняла, что ему сейчас не до меня, и поскакала к Хейрралу.

Его одиноко стоящую лошадь я увидела сразу. Поводья были брошены, но Хейррала рядом с ней не было. И тут я заметила на выступе скалы приготовившегося к прыжку огромного барса.

— Хейррал? — окликнула я его и, уверенная, что он тут же превратится в человека, спрыгнула с лошади и безо всякого страха пошла к скале. Но на этот раз мне не удалось прогнать фантом. Барс, словно не замечая меня, пристально смотрел на дорогу, потом неожиданно завыл, запрокинув голову. Я испуганно отпрыгнула от скалы и вдруг ощутила, что амулет в моих руках снова начал нагреваться. Я отдернула руку от скалы, на которую перед этим опиралась, пригляделась и заметила в щели между камнями какой-то предмет. Я просто физически ощущала исходящее от него черное зло, поэтому, не задумываясь, выдернула этот предмет из щели и бросила на камни. Это была палочка, тонкая палочка длиной примерно в локоть, заметно нагревшаяся в присутствии моего амулета. Я колотила его каблуками сапог до тех пор, пока она не разлетелась на мелкие кусочки.

— Харр… — раздался крик на скале, и мне почудилось, что этот звук вырвался из человеческого горла. Но тут же раздалось шипение и фырканье разъяренного барса, и мимо меня мелькнула гибкая тень.

Потом мимо меня очень быстро, так, что я с трудом смогла разглядеть, промчался медведь, за ним волк, а в небе пронеслась огромная птица. Я успела заметить еще одного волка, леопарда или ягуара, снова волка, на этот раз черного… Всадники-Оборотни мчались в бой. Но самого боя я не видела и от души порадовалась этому, когда услышала жуткие человеческие крики, доносившиеся с поля боя. Такой ужас и страдания звучали в них, что я заткнула уши и забилась в щель скалы, не желая ни видеть, ни слышать того, что происходило там, где схватились в зимних сумерках люди и звери.

Очнулась я только тогда, когда кто-то осторожно потряс меня за плечо и окликнул:

— Джиллан!

Я открыла глаза и прямо перед собой увидела знакомые зеленые глаза, которые, слава богу, на этот раз находились не на кошачьей морде. Правда, я видела и барса, но это была только фигурка в гербе.

— Она видела нас! Она все знает! — раздался чей-то голос, звучащий где-то далеко от этого мирка, крошечного мирка, где были мы с Хейрралом сейчас.

— Братья по отряду, она знает много больше, чем вы думаете! Посмотрите, что она держит в руках!

Я почувствовала как вокруг меня сгущается их гнев, похожий на плотный багровый туман.

И вдруг чья-то рука легла мне на плечи, обещая поддержку и защиту.

— Прекратите это! Посмотрите внимательнее, что у нее в руках! Вы посмотрите, Харл, Хирон, Хулор! Это же амулет, способный только оберегать от злых сил, а не причинять зло. Харл, произнеси Семь Слов, держа его в руках.

Я услышала эти слова, но мне словно сразу заложило уши, так что ничего нельзя было разобрать. Я поняла только, что это заклинание чуждых сил.

— Ну?

— Да, этот амулет обладает силой, но она направлена только против Темных Сил.

— А теперь взгляните сюда!

Я ощутила, как рассеивается туман гнева, и мои чувства теперь несколько успокоились, так что я могла снова видеть окружающее. В том месте, где я растоптала черную тросточку, поднималась тонкая струйка черного маслянистого зловонного дыма. Это дымное марево постепенно складывалось в изображение разбитого мной предмета.

— Ревун, вызывающий Темные Силы, — сказал кто-то. А потом снова прозвучало странное заклинание, на этот раз произнесенное всеми сразу. Дымное изображение закачалось и внезапно исчезло с резким щелчком.

— Теперь вы сами видели, что это было такое, — снова заговорил Хейррал. — Вы сами видите, что это Черная Магия, а владелец такого амулета, который носит Джиллан, не может ей заниматься. Джиллан, — обратился он ко мне, — расскажи все, что ты знаешь об этой черной трости.

— Я случайно оперлась о камни, и вдруг мой амулет начал жечь мою руку. Я увидела, что в щели между камнями что-то спрятано. Я… я вытащила эту тросточку и разбила ее каблуками.

— Вы слышите? — Хейррал снова повернулся к Всадникам. — Похоже, что мы все должны быть благодарны ей за спасение. Я скажу вам, братья по отряду, что случилось бы, продолжай эта штука действовать. Мы не смогли бы изменить свой облик и не могли бы вернуться к тем, кто не должен знать о нас правды. Мы навсегда остались бы в личинах зверей, а наши невесты были бы навсегда для нас потеряны.

Всадники встревоженно зашептались.

— В любом случае, все это надо обдумать и обсудить, — сказал Хальзе.

— Обсуждайте, — сказал Хейррал, — но мне кажется, мы достаточно выяснили, что здесь произошло, а теперь я хочу прояснить другой вопрос. Харл, будь добр, осмотри левую переднюю бабку моей лошади.

Я видела, как человек с орлом в гербе подошел к лошади Хейррала и принялся ощупывать ее переднюю ногу.

— Колдовские путы?

— Да. И не пытайтесь доказать, что это сделала моя леди или какой-то наш тайный враг, — Хейррал обвел пристальным взглядом стоящих кругом Всадников. — Возможно, кто-то просто неудачно пошутил, хотя эта шутка могла погубить и меня, и нас всех. А может, кто-то надеялся, что я сломаю себе шею, когда лошадь внезапно остановится…

— Тогда у тебя есть право требовать поединка, — сказал ему Хальзе.

— Я знаю, — ответил Хейррал, — и как только найду этого шутника, немедленно воспользуюсь правом вызова.

Хейррал подсадил меня в седло, а сам устроился сзади, и я оказалась в его объятиях, но никогда в жизни я не чувствовала себя так одиноко, поняв, что на этот раз вызвала у окружающих не только отчуждение, но и ненависть.