Год, когда я стала Изабеллой Андерс

Глава 11

За следующие пару дней, пока я торчу дома, я узнаю три вещи:

1. Линн и Ханна ненавидят мой новый имидж, и сделали своей миссией разрушить всю уверенность, которую я приобрела.

2. Новый имидж, кажется, еще и наложил какое-то заклятие смущения на моего отца, потому что он продолжает смотреть на меня, как будто пытается что-то понять, но не может до конца это сделать.

3. Ханна и Кайлер расстались, что я узнаю, когда слышу, как они спорят на подъездной дорожке, пока рисую на балконе. Судя по всему, они никогда по-настоящему не были вместе.

— Я говорил тебе, что не хочу серьезных отношений и что мне нужно сосредоточиться на футболе, — говорит ей Кайлер. — Я сказал тебе это на нашем втором свидании.

— А я тебе говорила, что мне насрать, — рычит она. — Ты должен был подумать об этом, когда целовал меня.

— Я никогда не думал, что поцелуй произойдет. Я же говорил… Я был немного пьян.

Снаружи слишком темно, чтобы я могла их разглядеть, но я слышу, как Кайлеру неловко из-за его резкого тона.

— Мне очень жаль, Ханна, но мы не собирались встречаться. — Он старается говорить твердо. — Ты должна отпустить ситуацию.

Когда он уходит, я слышу, как Ханна бормочет:

— Никто не смеет меня отвергать.

Я отрицательно качаю головой. О, как это печально — быть испорченной. Она так привыкла добиваться своего, что не знает, как с этим справиться.

Следующие пару часов я провожу на балконе, погружаясь в рисование. Я даже не знаю, сколько времени проходит, но в конце концов мою руку начинает сводить судорогой.

— Развлекаешься там, наверху? — откуда-то снизу доносится голос Кая.

Вздрогнув, я роняю карандаш и наклоняюсь вперед, чтобы заглянуть через перила.

— Ты где?

Он хихикает, как девчонка, и я думаю, что он, наверное, пьян.

— Я невидимка.

Кладу руки на перила, щурясь в темноте, пока не нахожу вижу его силуэт на подъездной дорожке прямо под моим балконом.

— Знаешь, ты как-то сказал мне, что хочешь обладать сверхспособностью невидимости. Ты помнишь?

— Конечно, помню, — признается он. — Но я все еще работаю над тем, чтобы получить эту сверхспособность.

— Ты никогда не станешь невидимым, — говорю я ему. — Ты просто не такой парень.

— Эй, может быть, у меня получится… Посмотри на себя. Ты стала не невидимкой.

Я рада, что он не видит меня, когда я начинаю краснеть.

— Я не невидимка. Кстати, хороший выбор слов.

— Спасибо. И это то, кто ты есть. Не невидимка. — Когда он пятится назад, лунный свет падает на его лицо, и я вижу, как он покачивается.

— Ты пьян, что ли? — поддразниваю я.

Он разводит пальцы в дюйме друг от друга.

— Совсем чуть-чуть.

— Ты был на вечеринке?

— Я был… но не на одной из тех дурацких вечеринок, на которые всегда ходит Кайлер. Эта вечеринка была в моем вкусе. Не его.

— Хорошо, — говорю я, снова чувствуя напряжение между ним и Кайлером.

— Может быть, в следующий раз ты пойдешь со мной, — мягко говорит он. — Знаю, что я не мой брат, но я могу быть веселым.

Я улавливаю скрытый смысл его слов, но, прежде чем успеваю прийти в себя, он, шатаясь, направляется к забору, разделяющему дворы.

— Увидимся завтра в школе, Иза. — Он неуклюже перепрыгивает через забор и поднимается по ступенькам к своему дому.

— Да, увидимся. — Я собираю свои вещи и иду в дом, стараясь не переживать из-за того, что завтра начинается школа, и я должна начать воплощать свой план, чтобы завести друзей. Но, когда я ложусь в постель, чтобы заснуть, понимаю, что я сплошной комок нервов.

Я всегда ходила в школу пешком, даже когда мне исполнилось шестнадцать. В то время, как Ханна получила новую машину и вечеринку у бассейна в свое шестнадцатилетие, я получила ее старый велосипед и кекс. И хотя я была рада получить хоть что-то, старый велосипед не приносит мне абсолютно никакой пользы сегодня, когда я иду в школу на черных бархатных платформах, не предназначенных для педалей. Серьезно, о чем я только думала? Да, туфли выглядели мило, когда я их покупала, и они, как выразилась Индиго, «чертовски милые», в паре с моими гольфами до колен, джинсовыми шортами и серой укороченной футболкой. Но к тому времени, как я добираюсь до школы, ботинки-убийцы полны моей крови.

Стараясь не хромать, я пересекаю переполненную парковку, направляясь ко входу. Мое внимание сосредоточено на расписании, которое пришло по почте, пока меня не было, мой большой палец застревает в ручке сумки, а ветер грозит испортить волосы. Но мне все-таки удается безопасно войти в школу, не сдвинув ни одного волоска со своего места.

Наверное, мне следует поднять глаза, пока я иду по коридору, но мне нужно пару минут, чтобы собраться с мыслями, прежде чем придется пройти мимо людей, которые либо никогда не замечали меня, либо замечали слишком много, благодаря Ханне. Несмотря на то, что она сейчас учится в колледже, некоторые из ее младших друзей все еще болтаются где-то поблизости и, возможно, готовы посмеяться надо мной, и Бог знает, что они скажут о том глупом слухе, который Ханна распространила в начале лета о психиатрической лечебнице.

— Отлично, первый урок — математика, — ворчу я про себя, пробираясь по переполненному коридору к своему шкафчику, не отрывая глаз от расписания. — Ненавижу ма…

Дрожь пробегает по моей спине, когда кто-то хватает меня за талию. Чья-то ладонь задевает участок кожи между футболкой и шортами, и я почти теряю рассудок, потому что знаю, что это не может быть один из моих вроде как друзей, прикасающихся ко мне так.

— Какого черта?! — визжу я, отшатываясь и отпрыгивая назад.

Кай одет в темные джинсы и на этот раз футболку — мы же в школе, в конце концов. Его волосы в безумном беспорядке, но смотрятся гармонично, и он прикусывает нижнюю губу, изо всех сил стараясь не засмеяться.

— Что ты делаешь? — я толкаю его в плечо.

— Видимо, устраиваю сцену, — отвечает он, обводя взглядом коридор.

Я оглядываюсь и съеживаюсь. Почти половина людей, стоящих рядом с нами, таращат глаза, вероятно, потому что я визжала, как взбешенный зверь. Отлично. План произвести хорошее впечатление в первый день и не привлекать к себе внимания провален.

Повернувшись лицом к Каю, я легонько толкаю его.

— Парень, ты не можешь просто так хватать людей. Ты меня до смерти напугал.

— Обычно, когда я так хватаю девушек, им это нравится, — говорит он с ухмылкой.

— Ну, я не большинство девчонок… и я не привыкла к тому, что люди прикасаются ко мне. — Я тереблю браслет на запястье, чувствуя себя немного нервно, стоя здесь, когда половина чертовой школы таращится на меня. — Тебе лучше?

Его брови опускаются.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, лучше, чем вчера вечером. Ты был немного не в себе.

Его глаза округляются.

— Я говорил с тобой вчера вечером?

Я киваю, наслаждаясь тем, как это шокирует его.

— Да. Ты кричал под моим балконом, просто чтобы привлечь мое внимание. Все как в сцене «Ромео и Джульетта». — Я улыбаюсь ему, чтобы он понял, что я шучу.

Он скрещивает руки на груди.

— Я говорил что-нибудь… не знаю… странное?

Когда я пожимаю плечами, он, прищурившись, смотрит на меня.

— Ничего слишком странного. Ну, кроме того, что ты признался мне в вечной любви. Ах да, и к зомби. — Я улыбаюсь, когда он становится еще более смущенным. — Расслабься, ты не сказал ничего странного. Хотя и пригласил меня на следующую вечеринку.

— Я так и сделал, да? — Он потирает свой подбородок, размышляя о чем-то. — Интересно.

Тишина повисает между нами, и мои мысли возвращаются к людям, наблюдающим за нами.

Я хотела, чтобы сегодня все прошло отлично, но у меня уже мозоли на пятках, и я кричала перед половиной класса. Может быть, Ханна была права в том, что сказала мне сегодня утром.

— Кто был фриком, навсегда им и останется, — усмехнулась она, увидев меня в таком наряде.

Отрицательно качаю головой. Нет, она не права. Я так это не оставлю.

Расправляю плечи и морально настраиваюсь. Пора это сделать. Расплачиваться за поступки. Идти напролом. Я просто скрещиваю пальцы на руках и ногах, чтобы большинство людей здесь забыли слух, который Ханна распространила в начале лета о лечебнице.

— Мне нужно выяснить, где пройдут мои занятия, — я машу Каю на прощание. — Может быть, увидимся позже.

— Ты учишься здесь уже три года, Иза. Ты и так знаешь, где расположены классные комнаты. — Он хватает меня за руку и тащит к лестнице, ведущей на второй этаж.

Я плетусь за ним, замечая, что люди все еще смотрят на нас, то ли потому, что считают меня сумасшедшей, то ли потому, что Кай держит меня за руку. Конечно, он и раньше разговаривал со мной в школе, в основном, чтобы подразнить, но он определенно никогда не тащил меня вверх по лестнице.

Он не отпускает меня, пока мы не подходим к шкафчику в конце коридора на втором этаже. К тому времени, как его пальцы отпускают мою руку, кожу начинает покалывать самым приятным образом.

— К чему все эти прикосновения? — спрашиваю я его, перекладывая ручку сумки выше на плечо.

Он пожимает плечами и набирает комбинацию на своем шкафчике.

— Просто позволь мне делать это.

— У меня действительно не было выбора.

— У тебя всегда есть выбор.

— Да, ты прав. — Я с тревогой оглядываю коридор, замечая, что люди все еще смотрят на нас с недоумением. — Но раньше ты никогда так не делал. Я имею в виду, не держал меня за руку на людях. И не говорил со мной. — Я хочу сказать гораздо больше. Хочу отметить, что в свое время он готов был провалиться сквозь землю, будучи пойман вместе со мной. Но сейчас не подходящее время и место для этого.

Он открывает свой шкафчик.

— На самом деле, такое случалось и раньше. Или, по крайней мере, я пытался. Но обычно, когда я пытался затащить тебя в коридор, чтобы… как ты это называла? — Его голова наклоняется в сторону, и он ухмыляется. — Ах, да, «чтобы получить пинки и хихиканье», ты отстранялась и убегала от меня, как от пожара.

Я скрещиваю руки на груди, чувствуя себя неловко.

— Это потому, что я знала, что ты будешь смеяться надо мной.

— Нет, это все было у тебя в голове. — Он постукивает пальцем по моему виску. — Это все психология, но теперь, когда ты, — он смотрит на меня сверху вниз, задерживаясь на полоске кожи, выглядывающей из-под моей футболки, — да, теперь ты в порядке, потому что ты в гармонии с самой собой.

— Так вот почему ты привел меня сюда? Просто чтобы посмотреть, пойду ли я с тобой? — с любопытством спрашиваю я.

Он улыбается мне, и я игриво шлепаю его по руке.

Он со смехом кладет ладонь на свою руку, куда я его ударила.

— К чему все эти издевательства?

— Извини, но ты нарочно пытаешься вывести меня из себя. — Я засовываю руки в задний карман шорт. — А теперь, если ты закончил играть с моими мыслями, я пойду поищу свой шкафчик.

Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, он хватает меня за футболку и притягивает к себе.

— Я привел тебя сюда не для того, чтобы играть с твоим разумом, — говорит он. — Ты должна мне подарок.

— Подарок. — Я снимаю рюкзак, расстегиваю его и достаю маленькую коробочку, в которой лежит его подарок, не торопясь, чтобы свести его с ума. Когда он тянется за коробкой в моей руке, я прячу ее за спину. — Попроси вежливо.

Его глаза сужаются до щелочек, но это игривое движение.

— Хорошо, Иза, можно мне, пожалуйста, — он выпячивает нижнюю губу, — с вишенкой, посыпкой и карамелью сверху, мой подарок?

— Хорошо, я дам его тебе, но только из-за всех этих упоминаний о десерте. — Я протягиваю ему коробку.

— Знаешь, в последнее время ты слишком часто что-то обещаешь. — Его губы растягиваются в улыбку, когда он открывает коробку и достает кожаный браслет с выгравированным на нем его именем.

Я игнорирую его грязное замечание, но мои щеки горят.

— Я увидела его, когда была в Париже. Знаю, что это не что-то супер потрясающее, но там был один парень на улице, который делал их, и я сразу подумала о тебе. — Я трогаю его запястье, где у него уже есть множество браслетов. — Я даже не была уверена, что ты все еще будешь носить их, когда я вернусь, потому что ты никогда не носил их, пока… — я пожимаю плечами, — ну, пока ты не изменился. Я не была уверена, что эта твоя история с плохим мальчиком будет продолжительной фазой.

Он смотрит на меня с совершенно серьезным выражением лица.

— Значит, у тебя сейчас фаза горячей девчонки?

— Это не фаза горячей девчонки, — обещаю я ему, хотя мой тон немного дрожит. — И вообще это не фаза. Но мне нужно кое-что выяснить.

— Что именно?

— Я не знаю. Просто кое-что.

Он смотрит на меня достаточно долго, чтобы я почувствовала себя неловко, затем опускает взгляд на браслет, который он привязывает к своему запястью.

— Мне нравится.

— Тебе это не обязательно должно нравиться, — но я вроде как хочу, чтобы так и было. — Хотя, это было намного лучше, чем картина, которую моя кузина пыталась уговорить меня купить тебе. Ты не похож на парня, интересующегося живописью.

Он щелкает браслетом на запястье.

— Это намного, намного лучше, чем картина. — Он улыбается мне искренней улыбкой. — Но ты ведь понимаешь, что это значит? Я тебе нравлюсь.

Сдерживая улыбку, я качаю головой.

— Это совсем не так.

— Кто знает.

— О, прекрасно. Закрыли тему.

— Ха! Я выиграл этот раунд.

— Только потому, что я тебе позволила.

Он ухмыляется от уха до уха.

— Мне это нравится. — Он показывает туда-сюда между нами. — Мы должны делать это чаще.

— Что делать чаще? — не понимаю я.

Прежде чем он успевает ответить, Брэйден, один из его друзей-наркоманов, подходит к Каю.

— Эй, ты принес то, о чем мы говорили на вечеринке? — спрашивает он, засовывая руки в карманы.

Кай смотрит на меня, и Брэйден прослеживает его взгляд. Он моргает, то ли ошеломленный, то ли под кайфом — трудно сказать наверняка, потому что его глаза действительно налиты кровью.

— Привет, — говорит он, снова моргая, когда смотрит на меня. — Я ведь тебя знаю, верно?

Я качаю головой, стараясь не ерзать под его внимательным взглядом.

— Скорее всего, нет.

Кай потирает затылок и напряженно оглядывает коридор. Я знаю, что будет дальше. Как и в тот раз, когда его поймали, когда он шел со мной домой, сейчас придумает какое-нибудь дурацкое оправдание, почему он здесь со мной.

— Увидимся позже, — говорю я, решив дать ему возможность расслабиться.

Прежде чем кто-нибудь успеет сказать что-нибудь еще, я поворачиваюсь и иду обратно к лестнице. Спускаясь по лестнице, я замечаю, что все меньше людей смотрят в мою сторону, но некоторые все еще пялятся. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на эти взгляды, но к тому времени, как добираюсь до своего шкафчика, меня тошнит. Я понятия не имею, как я собираюсь завести настоящих друзей, когда едва могу справиться с людьми, которые смотрят.

Всему свое время. Ты к этому привыкнешь.

Это то, что я пытаюсь сказать себе во время утренних занятий и во время обеда, когда сижу за одним и тем же угловым столиком, как и в предыдущие три года. Я прихожу в такое отчаяние, что пытаюсь разглядеть Кая за одним из столиков, но он видимо ушел из кампуса на обед, потому что я его нигде не вижу. В конце концов я обедаю, переписываясь с Индиго, так что мне не приходится иметь дело с пристальными взглядами, которые, похоже, захватили мою школу.

Я не уверена, что вызывает это пристальное внимание. Я не слышала никаких сплетен, в которых фигурировало бы мое имя и моя психическая стабильность, поэтому я не думаю, что все это безумие из-за слухов. И все же эта мысль витает где-то в глубине моего подсознания. Что, если они все думают, что я сошла с ума? Разве мне не все равно? Я не хочу, и Иза, которая была за границей, не хотела бы.

К тому времени, когда звенит последний звонок, у меня в общей сложности ноль друзей, и, как ни странно, горстка людей, с которыми я разговаривала еще в предыдущем году, даже не смотрит мне в глаза.

Расстроенная, я торопливо выхожу из школы, проталкиваясь сквозь толпу. Когда я добираюсь до парковки, в кармане у меня вибрирует телефон, и я достаю его.

Мой взгляд поднимается на стоянку, и я замечаю ее, сидящую на багажнике бабушкиной машины, с волосами, собранными в пучок, и курящую сигарету. Я бегу к ней. Меня даже не волнует, как безумно я выгляжу в данный момент. Я просто чертовски рада, что она здесь.

Она спрыгивает с багажника, и я ее обнимаю.

— Итак, судя по сумасшедшим объятиям, твой первый день был полный отстой? — говорит она, обнимая меня в ответ.

— Это было ужасно, — говорю я ей. — Все пялились на меня, и даже мои старые друзья не захотели со мной разговаривать. Единственный человек, который вообще мне что-то сказал, был Кай, и то, только потому что хотел получить свой подарок.

— Ах, Кай, — тон ее голоса звучит многозначительно. — Он случайно оказался рядом, не так ли?

Я отодвигаюсь и подозрительно смотрю на нее.

— А что?

Она пожимает плечами, бросает сигарету на землю и топчет ее носком ботинка.

— Мне просто любопытно. Кроме Кайлера, он единственный человек из Саннивейла, о котором я слышала от тебя. И ты влюблена в Кайлера, поэтому понятно, почему ты говорила о нем, но с Каем, — она качает головой взад-вперед, — я хочу выяснить, почему он так застрял в твоей голове.

— Он не застрял у меня в голове. Я говорю о нем, потому что он один из немногих людей, которые когда-либо говорили со мной в школе, и это было только в редких случаях. — Я хмурюсь, когда она упрямо продолжает смотреть на всех людей, проходящих мимо нас. — И я понятия не имею, где он. Я не видела его с самого утра. — Я направляюсь к пассажирской стороне машины. — Пожалуйста, скажи, что мы заедем за мороженым, потому что я отчаянно нуждаюсь в сахаре.

Ее спина напрягается.

— Вообще-то нам нужно ехать прямо к бабушке.

Я хватаюсь за дверную ручку.

— Почему? Все в порядке?

Она не смотрит мне в глаза, что совершенно не в ее характере.

— Между ней и твоим отцом кое-что произошло. Они поругались и…

— И что? — Я нажимаю.

Она вздыхает, встречаясь со мной взглядом.

— И она выяснила имя.

— Она это сделала. Да! — Я победно вскидываю руку вверх, а затем запрыгиваю в машину, кипя от возбуждения. Черт возьми, у нее есть имя. Чертово имя. Я так взволнована, что не могу усидеть на месте.

Индиго забирается в машину и заводит мотор.

— Иза, я не хочу, чтобы ты слишком волновалась. Бабушка, возможно, и получила имя, но твой отец больше ничего ей не сказал. И он очень зол. Очень, очень зол. — Она выезжает с парковки. — Он даже разбил вазу.

— Это не имеет значения. — Все, что имеет значение, это то, что я могу узнать имя моей матери. Я могу многое сделать с именем. Я даже могу разыскать ее, если захочу, без помощи отца, что я и планирую сделать. Потому что, как я и обещала себе в Париже, я найду ее, чего бы мне это ни стоило.