Год, когда я стала Изабеллой Андерс

Глава 2

Мой отец был прав. Бабушка Стефи хочет, чтобы я поехала с ней к океану.

— Ты уверена, что не возражаешь, если я поеду с тобой? — Спрашиваю я ее на следующее утро, прежде чем отправиться в школу.

— А с какой стати? — спрашивает она, как всегда прямолинейная и безразличная. — Кроме того, если ты поедешь, то рядом будет кто-то молодой и веселый, с кем можно пообщаться, кроме этих старых сплетников.

— Подожди. Старых сплетников? С кем мы едем? — Я роюсь в комоде в поисках чистой футболки, но не могу ее найти, поэтому, в конце концов, достаю одну из корзины.

— Остальная часть общины Саннивейл-Бей.

— Значит, кучка стариков? — Мое настроение падает. Но потом я напоминаю себе, что на самом деле не имеет значения, с кем я поеду. Все лучше, чем быть дома.

— Эй, я не старая! — Возражает она. — Даже близко нет.

— Прости, — достаю из шкафа кроссовки. — Я не имела в виду тебя. Я знаю, что ты не старая.

— Хорошая девочка, — говорит она. — Не забудь взять с собой легкие вещи. Я не хочу таскать с собой кучу одежды, обуви и прочего дерьма, которое нам не нужно. От этого чемоданы становятся слишком тяжелыми и болит спина.

— Хорошо, я так и сделаю. И еще раз спасибо, что берешь меня с собой.

— Я рада, что ты приезжаешь, Иза. Мы определенно повеселимся.

Попрощавшись, я вешаю трубку, меняю футболку и надеваю кроссовки. Затем провожу щеткой по спутанным волосам, беру сумку и направляюсь к двери, чтобы пойти в школу, гадая, во что я ввязалась. Я могу справиться с поездкой с бабушкой Стефи. Но ехать с целой группой пожилых людей… интересно, буду ли я там единственным подростком?

Ну ладно. На самом деле это не имеет значения. У меня нет выбора. Так что я вполне могу воспользоваться ситуацией. И, может быть, каникулы станут хорошей возможностью заняться самопознанием, не беспокоясь о том, что меня будут тщательно изучать.

В течение следующих нескольких дней я сдаю выпускные экзамены днем, а вечером пакую чемоданы. Я провожу целых пять минут, прощаясь с теми немногими друзьями, которые у меня есть, но я ни с кем не близка, и это очередное напоминание о том, насколько я одинока.

Мои родители снова почти не разговаривают со мной, хотя сестра слишком болтлива. Она даже убедила свою группу поддержки поболеть за меня, пока я шла через спортзал, а потом они смеялись надо мной. Я до сих пор не понимаю, почему они смеялись. Они выглядели как идиотки, прыгающие вокруг с помпонами и скандирующие приветствие, рифмуя мое имя с неприличным словом.

К тому времени, когда я заканчиваю с вещами, я радуюсь, что уеду, даже если это будет трехмесячная поездка с людьми в пять раз старше меня.

— У тебя есть все, что нужно? — спрашивает папа, загружая последние мои чемоданы в багажник нашего внедорожника.

Я киваю, глядя в окно дома, где мама наблюдает за мной, скрестив руки на груди.

— Наверное, мне стоит пойти попрощаться с ней?

Он закрывает багажник, делает шаг назад и прослеживает мой взгляд к окну.

— Может, тебе просто помахать на прощание? Может быть, так будет проще, раз она так расстроена.

— Но почему она вообще на меня сердится? На самом деле я только и делала, что спорила с Ханной.

— Дело не в этом. — Он подбирает слова и смотрит на меня, и в конце концов ему удается сделать и то, и другое. — Просто иногда ей тяжело, но я думаю, что эта поездка может помочь… немного снять напряжение. — Он похлопывает меня по руке, от чего я подпрыгиваю. — Прости. — Он массирует затылок, извиняясь. — Я просто пойду скажу ей, что мы уезжаем, а потом мы отправимся в путь. Мы даже можем купить мороженого по дороге, если хочешь.

В обычное время я бы с радостью согласилась остановиться за сладким, но даже мороженое с печеньем не может растопить тот леденящий факт, что моя собственная мама не хочет со мной прощаться.

Я плюхаюсь на заднее сиденье внедорожника.

— Ладно. Договорились.

Он колеблется, его губы приоткрываются, как будто он собирается что-то сказать. Но потом он решает не делать этого, мчится по подъездной дорожке и спешит зайти в дом.

Через несколько секунд моя сестра подъезжает на своем сверкающем серебристом Мерседесе. Она сигналит, пугая меня до смерти, прежде чем заглушить двигатель и вылезти.

— Немного нервничаешь, да? — усмехается она, закрывая дверь бедром. — Думаю, я бы тоже испугалась, если бы меня выгнали из дома.

— Меня не выгоняют из дома, — говорю я. — Я еду навестить бабушку.

— Продолжай твердить себе это, но я не удивлюсь, если никогда больше не увижу твоего бледного лица. — Она перекидывает ручку сумочки через плечо и начинает подниматься по дорожке к дому, но останавливается и бросает на меня ухмылку. — О! Я совсем забыла сообщить тебе потрясающую новость.

Она может думать, что она идеальна, но это не так, пытаюсь я убедить себя. Видишь помаду на ее зубах? Похоже, она питалась чьей-то кровью. К тому же, ее волосы сегодня выглядят немного вьющимися, как будто она засунула палец в розетку.

Я отрицательно качаю головой. Кого я обманываю? Она идеальна. Хотя и злая, но все же, кажется, это не имеет большого значения для людей, с которыми я хожу в школу.

— Кайлер и я официально пара. — Она откидывает волосы с плеча, ее ухмылка растет.

— А? — Я моргаю, глядя на нее. Что, черт возьми, она только что сказала?

— Мы с Кайлером — пара. — Она выговаривает каждое слово. — Помнишь нашего соседа, в которого ты влюблена с незапамятных времен?

Моя челюсть чуть не ударяется о бетон.

— Я… я не влюблена в К-Кайлера.

— О, пожалуйста. Все знают, что ты втюрилась в него с тех пор, как он подарил тебе эту дурацкую розу, которая, к твоему сведению, была жалким подарком.

Я хочу сказать ей, что она ошибается. Что я была влюблена в Кайлера еще до этого, но это только подтвердило бы ее обвинение.

О, Боже мой!

Реальность сильно бьет меня по лицу, и мой желудок сжимается. Не то чтобы Кайлер раньше ни с кем не встречался. У него было несколько постоянных подружек за последние пару лет, и я всегда справлялась с этим довольно хорошо. Но встречаться с Ханной? Боже, я знала, что это может произойти, но в глубине души я думаю, что отрицала это, наивно полагая, что Кайлер никогда не будет встречаться с человеком, который настолько уродлив внутри.

— На следующий день он сказал всем, что подарил тебе розу, потому что ему было жаль тебя, — она прикрывает рот, когда мое лицо меняется. — О Боже, неужели ты этого не знала? Это так печально. — Она опускает руку. — И трагично. Я не могу поверить, что ты думала, что он полюбит такую, как ты. — Ее лицо искажается от отвращения. — Эти ужасные волосы. Серьезно, кто красит волосы в зеленый? И эта одежда, — она вздрагивает, — такая отвратительная.

— Я не влюблена в Кайлера, — возражаю я, вдыхая и выдыхая, пытаясь бороться с паникой. — Так что все, что ты говоришь, не имеет значения.

Пусть ее слова не трогают тебя. Она не очень хороший человек.

— Ты такая плохая лгунья. Так было всегда. — Она поворачивается ко мне спиной и идет к двери, ее четырехдюймовые каблуки цокают по тротуару. — И кстати, Кайлер потрясающе целуется. — Она хихикает про себя, прежде чем войти внутрь и закрыть дверь.

Я сжимаю руки в кулаки.

— В один прекрасный день, клянусь Богом, я… — я замолкаю, чувствуя, что кто-то наблюдает за мной.

Я бросаю взгляд на дом Мейеров и внутренне съеживаюсь. Кай сидит на заднем крыльце и смотрит на меня. Он одет в черные шорты, его волосы выглядят влажными, а его напряженный взгляд практически сверлит дыру в моей голове.

Вот дерьмо. Неужели он только что слышал весь наш с Ханной разговор? Пофиг. Разве это имеет значение? Я уверена, Ханна уже сказала Кайлеру, что я одержима им.

— И что ты собираешься с этим делать? — Спрашивает Кай, склонив голову набок.

— А? — Мой желудок переворачивается от нервов. Если он знает, что мне нравится Кайлер, он никогда не позволит мне забыть об этом. Потому что именно этим Кай занимался последние полгода: дразнил меня всякий раз, когда видел малейшую возможность.

Его губы кривятся, как будто он борется со смехом.

— Мне просто интересно, что ты собираешься сделать со своей сестрой. — Он кивает головой в сторону двери. — Ты так и не закончила свою мысль, и мне действительно любопытно, что твой извращенный ум придумает на этот раз.

Мои губы сжимаются, потому что я не уверена, дразнит он меня или говорит серьезно. Я никогда с ним так не поступаю.

— Я не закончила свою мысль, потому что пыталась сделать ее действительно хорошей. Придумать болезненно ужасный и полный мучений план. Но спасибо, что разрушил ход моих мыслей.

Он хихикает.

— Я буду скучать по этому.

Мои брови взлетают вверх.

— Скучать по чему?

Он поднимает голову, ухмыляется, и почему-то это меня еще больше бесит.

— По нашим милым маленьким разговорам.

Я смотрю на него без всякого выражения.

— Это так ты называешь издевки занудного соседа?

Он прижимает руку к груди.

— Я никогда не издевался. Это дело твоей сестры. Не мое. Я всегда был добр к тебе.

Презрительный смешок срывается с моих губ.

— Как в тот раз, когда ты сказал, что цветные пряди в волосах делают меня похожей на радугу?

— Эй, радуга — это круто. — Он, кажется, совершенно удивлен, и его обжигающий взгляд «позволь мне связать тебя на месте» продолжается.

Это сводит меня с ума, и я отчаянно пытаюсь выиграть наш маленький спор.

— Ладно, а как насчет того раза, когда ты съел мой проект для научной ярмарки?

— Эй, а кто полил шоколадом свой проект? — Он изумленно смотрит на меня. — Серьезно, это была твоя собственная чертова вина.

Ладно, он прав. Проект «шоколадный вулкан» был изначально обречен.

— Откуда ты знаешь, что я уезжаю? — Я меняю тему разговора и направляюсь к забору.

— Ты имеешь в виду, кроме чемоданов, которые ты только что загрузила в багажник внедорожника? — Но в глубине души он вдруг начинает беспокоиться, теребя кожаные ремешки на запястьях.

— Ты слышал это от кого-то. — Я смотрю на него с подозрением. — Я могу это утверждать, потому что ты явно выкручиваешься.

Он закатывает глаза, как будто я веду себя нелепо, но потом сдается.

— Ладно, твоя сестра всем рассказала.

— Что я уезжаю? — Мои брови нахмурились. — Зачем ей это делать?

Он чешет затылок, глядя куда угодно, только не на меня.

— Гм… ну… она всем сказала, что тебя поместили в психиатрическую лечебницу, но я знаю, что это неправда.

Невидимые булавки впиваются в мою кожу. Я не хочу ненавидеть свою сестру… я действительно не хочу… но я вроде как ненавижу ее прямо сейчас.

— Почему она сказала, что я уезжаю? — Мой голос звучит так глухо.

— Это не имеет значения. — Он встает, спускается с крыльца и подходит к забору. — И все-таки, куда ты собралась?

— За границу с моей бабушкой, что, наверное, звучит неубедительно, но на самом деле я с нетерпением жду этого.

— Это звучит вполне убедительно.

— Даже то, что я еду с бабушкой?

Он качает головой, отмахиваясь от меня.

— Бабушки иногда бывают крутыми. А твоя?

— Она королева среди крутых бабушек. Серьезно. Это она научила меня водить. Она еще учила меня плавать в закрытом на ремонт бассейне. Нам пришлось пробираться через дыру в заборе, чтобы туда попасть. Она даже позволила мне впервые попробовать пиво. — Я замолкаю, кое-что понимая. — Знаешь, без нее я бы не узнала о многих необходимых жизненных навыках. Ну, кроме того, что я пью пиво. Я не думаю, что это жизненный навык.

— О, это довольно необходимый навык, — уверяет он меня с хитрой усмешкой, и я подавляю свою собственную, не желая поощрять его. — Похоже она действительно классная.

Я качаю головой вверх-вниз в знак согласия, полностью осознавая, как мне повезло, что я отправляюсь в эту поездку с самой крутой бабушкой на свете.

— Тебе придется выложить несколько фотографий, чтобы я мог увидеть все удивительные вещи, которые ты делаешь в этой поездке, — говорит Кай, щурясь от солнечного света.

Я фыркаю от смеха.

— Ох, Кай, эти твои глупые шуточки. Мы оба знаем, что я недостаточно активна в социальных сетях.

— Это не должно было быть шуткой. — Он засовывает руку в карман и достает телефон. — Но если ты действительно такой антисоциальный человек, то я дам тебе свой номер, и ты сможешь прислать мне все свои потрясающие фотографии. Я буду чувствовать себя особенным.

Я закатываю глаза, но даю ему свой номер, чтобы он мог написать мне свой. На самом деле я не думаю, что он это сделает, но через две секунды мой телефон вибрирует из кармана джинсов.

— Желаю тебе хорошо провести время. И я имею в виду именно это, Иза. Повеселиться. Ты заслуживаешь этого больше, чем кто-либо. — Он бросает на меня странный взгляд, убирая телефон, как будто пытается что-то понять, затем быстро откашливается. — Да, но весь смысл моего разговора состоял в том, чтобы дать тебе небольшой совет.

Я делаю настороженное лицо.

— Я не уверена, что хочу слушать твои советы.

Он наигранно надувает свои премилейшие сексуальные губы.

— А почему бы и нет?

— Потому что… — я тяжело вздыхаю, когда его губы превращаются в линию, выражая искреннее недовольство. — Прекрасно. Ты можешь дать мне совет, но только если он не о том, что «после школы станет лучше». Я не хочу ничего этого слышать. Слишком много подобных речей было в моей жизни.

— Это не один из них. Я обещаю. Клянусь всем сердцем и, надеюсь, не умру. Можешь воткнуть иглу в глаз Ханны. — Он рисует крестик на груди, улыбаясь мне.

Я не могу не улыбнуться ему в ответ.

— Я удивлена, что ты помнишь.

— Конечно, я это помню. Мы часто говорили об этом.

— Да, но это было очень давно, когда мы были друзьями.

Неловкая тишина повисает в воздухе между нами, когда прошлое нависает над нашими головами.

Видите ли, когда-то мы с Каем часто тусовались. И не так, как с Кайлером несколько уик-эндов, пока я помогала ему совершенствовать навыки бросков. В отличие от Кайлера, мы с Каем были настоящими друзьями. Ну, вроде того. Большую часть седьмого класса он провожал меня домой после школы. Он всегда казался грустным, когда мы шли по тротуару к его дому. Хотя я никогда не могла понять, что заставляло его грустить, я знала о нем кое-что, чего никто не знал. Что он втайне увлекается комиксами. Любит фильмы про зомби. И слушает панк-рок восьмидесятых.

За то время, что мы провели вместе, я всегда старалась подбодрить его — это было самое меньшее, что я могла сделать для него, чтобы он не стеснялся идти со мной домой. Иногда мои шутки заставляли его улыбаться. В других случаях он казался слишком погруженным в свои мысли. Но даже если прогулка проходила в тишине, было приятно иметь друга.

После нескольких месяцев совместных прогулок домой он начал проводить со мной выходные. В основном мы оставались в моей комнате, а иногда ходили в парк. Я действительно начала верить, что у нас есть шанс стать настоящими друзьями. Но потом настал ужасный день, когда один из его друзей застукал нас в парке, и он начал высмеивать Кая за то, что тот «влюблен в неудачницу». Кай запаниковал и сказал своему другу, что я преследую его, и это был последний раз, когда мы шли домой вместе.

— На самом деле мой совет касается твоей сестры, — говорит Кай, нарушая молчание между нами. — Я хотел сказать, что тебе нужно что-то сделать, чтобы она оставила тебя в покое. Ты слишком долго терпишь ее дерьмо.

Я засовываю руки в карманы толстовки.

— Когда ты говоришь «сделай что-нибудь, чтобы она оставила тебя в покое», ты говоришь как мафиози? Или как Пенни Милерфорд, когда заставила Нору Беннинтинг оставить ее в покое, ударив по лицу? Потому что я не гангстер и не сумасшедшая ученица, которая, возможно, принимает наркотики.

— Пенни не принимает наркотики. Это просто глупый слух. — Выражение его лица становится жестче, когда он отступает от забора. — Люди должны прекратить распространять дерьмо о других людях только потому, что они видят, что что-то не так. — Он начинает подниматься по ступенькам крыльца, и я думаю, что наш разговор окончен, пока он не останавливается перед дверью и не оборачивается. Агрессия, льющаяся из его глаз, пугает меня до чертиков, потому что он никогда не смотрел на меня таким взглядом. Со мной он всегда больше шутил. Посмотрите на меня. Я такой смешной и милый. Бла-бла-бла. — И еще, Иза. Я просто хочу, чтобы ты сделала все, что считаешь нужным, чтобы она перестала обращаться с тобой так дерьмово. Постоять за себя, ладно? Она не лучше тебя, что бы она ни думала. — Его безумный взгляд смягчается.

— С каких это пор ты так настроен против Ханны? Ты заигрывал с ней все время.

Так было и с Кайлером, и с Каем. В то время, как Кайлер, в основном, добр ко мне, а Кай проводит много времени, дразня меня, ни один из парней не проявил ко мне того внимания, которое они проявили к Ханне. За эти годы, особенно когда мы все учились в средней школе, они оба потратили кучу времени, флиртуя с ней и ее подругами, пытаясь заинтересовать и привлечь ее внимание.

— Я флиртую с ней только тогда, когда мне скучно, — говорит Кай. — Но я понимаю, что она стерва. И она мне не нравится с тех пор, как я… — Он замолкает, но я знаю, что он собирается сказать. С тех пор, как я сошел с ума и стал совсем плохим мальчиком. — Но в любом случае, желаю тебе хорошо провести время. — Он подмигивает мне, переходя от серьезного к шутливому за две секунды. — И привези что-нибудь суперкрутое для своего самого потрясающего и чертовски сексуального соседа.

— А? Для кого я должна привезти подарок? — Я оглядываюсь, притворяясь, что не понимаю.

Его глаза сужаются до щелочек, но он улыбается.

— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Парень, который заполняет все твои мечты.

— Ты имеешь в виду Джонни Палерсона? — Я притворяюсь невинной.

Он хихикает.

— Я забыл о твоей маленькой влюбленности в седьмом классе в этого придурка. — Он делает паузу. — Но ты же не влюблена в него, не так ли?

— Он мне нравится больше, чем мой нахальный сосед, — язвительно ухмыляюсь я.

Его глаза темнеют, когда он отступает от меня.

— Знаешь, если ты привезешь мне подарок, значит, это неправда. И я тебе действительно нравлюсь, — он снова подмигивает мне и уходит в дом, прежде чем я успеваю вымолвить еще хоть слово.

Его совет эхом отдается у меня в голове.

Он может много шутить, но, когда он становится серьезным, он на самом деле дает довольно хорошие советы.

Я тут же даю себе клятву, что, когда вернусь из этой поездки, все изменится. Я не знаю, как это произойдет, но, если я смогла пережить семнадцать лет, когда меня дразнили, я, черт возьми, найду способ, чтобы это наконец прекратилось.