Голос Древних

Глава IV: Падающий мир

Они стояли напротив друг друга идеальным кругом на десять игроков. Вокруг расстилалась равнина застывшей слякоти, покрытая тонким слоем воды — а в центре круга возник яркий светящийся символ: схождение рук, лап, щупалец, других конечностей. Что это значит, сотрудничество? Единство?

Символ угас, и на его месте появился другой, бледный: возврата и отмены последнего действия. А в чём смысл этого знака, что можно вернуть и какое действие отменить?..

Фокс не успел ничего обдумать, когда пошла волна реакций: первым был Геометрис, его фигуры пришли в движение и с тихим рокотом перестроились вверх, было сложно понять, что это значит, и какую эмоцию выражает новое построение. Есть ли у него вообще эмоции.

Охотница вжала голову в плечи, глядя вверх, её шерсть встопорщилась; на каждом из тысячи блоков трансформера вспыхнул красный огонёк тревоги. Крестообразные прорези в масках двух высоких роботов в мантиях мигнули белым светом, они подняли головы к небу одновременно с Аной и снова мигнули, а принцесса охнула. И даже Схазма тихо, поражённо зашипела. Вслед за быстрейшими из десятки задрали головы остальные, и у каждого вырвался сдавленный вздох или вскрик.

На них падала планета.

Гигантский багровый шар величиной в четверть неба рушился прямо на мир Ноль, он нарастал медленно и вместе с тем слишком быстро и неотвратимо.

В руке Одиссея вспыхнула и запульсировала знакомая синяя звезда. Каждый из игроков получил звезду, и одновременно с этим защитное поле Древних, так надёжно их защищавшее, исчезло. Резкий холодный ветер прошёлся по человеку, трепля волосы и свитер.

Фокс моментально отпрыгнул за робота, он не успел даже подумать, всё внутри говорило: прячься. В следующий момент разразился ад: Схазма всем телом издала страшный парализующий крик, в её шкуре открылась сотня вибрирующих ртов-пор, из которых вместе с визгом во все стороны метнулись тонкие щупальца. Пять штук пробили беззащитного Лума Весельчака насквозь, лицо ваффу исказилось от ужаса и боли, а тело стремительно деформировалось, кричащее лицо потекло, и он за секунды превратился в сгусток управляемой плоти, всосался и влился в поток. Только что здесь стояло живое мыслящее существо, две секунды агонии — и его не стало, Лум распался на биоматериал, послушный воле сэллы, и одним из щупалец метнулся вперёд, убивать следующих.

Его звезда слабо вспыхнула и стёрлась.

Обе части Зеро стремительно взмыли вверх, избегая шквала щупалец; их мантии взметнулись, открывая дюзы в «ногах», и они двойной ракетой ушли навстречу рушащейся планете.

Трансформер накрылся защитной сферой из силовых гексов, такой же блочной, как он сам. Блоки лучше цельных конструкций: сломай структуру — и она мертва, а блоки могут создать любую конфигурацию и пересоздать её заново, если часть разрушат. То ли по случайности, то ли осознанно прозрачный купол накрыл и Фокса; щупальца Схазмы ударили совсем рядом, клацнули острыми жалами и попытались размыто-быстрой тряской вбуравиться внутрь, но не смогли одолеть щиты военного класса и тут же рванулись дальше.

Схазма атаковала сразу всех, её щупальца удлинялись и разветвлялись с умопомрачительной скоростью, нарастая, как лес раковых метастаз. Они ударили в щиты Свийса и Аны, острые жала вкрошились в них, вцепляясь в каждую турбулентность поля. Не знающий ордена сэлл никогда бы не поверил, что какие-то биологические отростки способны преодолеть технологичную силовую броню, которая без труда выдержит залп из базуки. Но Одиссей знал, что способны.

У Аны и Свийса были обычные гражданские поля, купленные на общедоступном рынке, всего лишь категории А+, прекрасные в быту, но слишком слабые для войны. Даже маленький астероид с достаточно высокой скоростью мог пробить их и мчаться дальше; кинетический заряд из любого современного оружия причинял полю и носителю опасный проникающий урон, а залпа из плазмагана мощностью в 50–60 энз хватало и на преодоление щита, и на убийство того, кто внутри.

Шипы Схазмы действовали тоньше: они втыкались в пружинящую поверхность и обрушивали на неё град микро-ударов, каждый из которых проводил компактный, но мощный кинетический импульс вместе с точечным энергетическим. Двойные разряды вносили десинхронизацию в структуру поля, и в образующиеся крошечные, невидимые глазу расхождения тут же жадно врастали микроскопические нити, у которых была одна цель: проникнуть сквозь тонкую оболочку и оказаться внутри. Новые импульсы дестабилизировали поле всё сильнее и углубляли расхождения, приближая конец — на бытовых полях весь процесс занимал одну-две секунды.

Фокс увидел, как по щитам Свийса прошла неровная волна, а затем во мгновение ока всё пространство внутри его силовой оболочки проросло тонкими бело-бурыми корнями, опутавшими старого змея с ног до головы. Корни втыкались в тело археолога, тот извивался и кричал, но совсем недолго; биомасса ломала структуру органики и неорганики — тело профессора, его одежда, прошивки и вещи превратились в единый поток плоти, который устремился дальше. Его звезда упала вниз и погасла в воде.

Силовые щиты Аны содрогнулись и лопнули, Одиссей успел ужаснуться тому, что сейчас произойдёт — когда увидел, что внутри ничего нет. Принцесса спряталась и подставила под удар свой фантом, Фокс вспомнил, что у Олимпиаров прекрасные стелс-технологии. Где она сейчас и что пытается сделать?

Шера, совершенная охотница, оказалась крепким орешком: её пересекающиеся поля были высшего класса, как у Ирелии Кан, и щупальца сэллы не могли их пробить; а мелкие чёрные крапинки на белоснежной шкуре оказались фокусирующими линзами. Тонкие лазерные лучи ближнего боя вырвались во все стороны, вспороли десятки щупалец и отростков и крутанулись «мельницей», перемалывая их в ошмётки — а внешнее поле, на мгновение моргнувшее, чтобы сделать этот удар возможным, тут же вернулось на место.

Но рассечённые ошмётки превращались в дымные облака спор, облепивших Шеру; сквозь их слой охотница стала почти не видна. Она рывком взбежала прямо по воздуху на антигравитационных лапах и наверху, за пределами зоны боя, резко встряхнулась — по полю Охотницы прошла плазменная волна, испепеляя всё живое. Парадоксально, но это убило и её саму.

Плазма формировалась меж двух полей и выплёскивалась наружу через прорехи, возникающие во внешнем слое — и в момент выброса образовалась краткая обратная тяга, затянувшая внутрь лишь пару сотен микроскопических спор. Они попали не в сам кокон, а всего лишь под внешний слой, но система Шеры не засекла чужие молекулы — ведь мастера природы тоже умели прятаться: клетки сэлл сконцентрировали достижения сотен миллионов лет эволюции в тысячах миров.

Поле не материальный объект, и энергощиты не стоят на месте, им требуется ежесекундное обновление и ротация, из-за этого они почти всегда мерцают. Но ротации приводят к движению внутри кокона. Обновление, другое, третье, и тайные молекулы Схазмы проникли в один из системных блоков, который управлял полями. По нему прошёл дестабилизирующий импульс, ещё один — и в продвинутых, непробиваемых полях Шеры образовалась прореха…

Споры, секундой раньше отпрянувшие от плазменного удара и выжившие, теперь хлынули внутрь, как сварм плотоядной саранчи, впиваясь в чужую плоть. Прошивки и аугменты Охотницы встретили их во всеоружии, уничтожая тысячи вражеских клеток, но и сами разрушаясь под их ударами; Шера полыхнула плазмой, сделав страшный выбор, чтобы очистить кокон изнутри — у неё был лишь один шанс. Кошку дважды окутала стремительно тающая пелена невероятных температур, её прожгло даже сквозь термальные прошивки и блокаторы боли — изуродованная хищница утробно, мучительно завыла. Но за секунду до выжигания она не смогла сдержать инстинктивный вдох, и десяток спор проникли внутрь…

Все технологии и апгрейды, все инстинкты Шеры лишь отсрочили её смерть и сделали её более мучительной. В аугментированных глазах мелькнуло отчаяние, но не блеснуло ни слезинки.

Харкая кровью в агонии, в оставшуюся секунду, пока клетки сэлл разрушали её лёгкие, Охотница ударила синей звездой себе в обожжённую грудь — и чистый пронзительный импульс внезапно стёр всё чужеродное внутри её мерцающего кокона… Как и в прошлой игре, звёзды «выполняли желания», их можно было применять разным образом, тратить на ту или иную цель. Жаль, что Шера не успела понять это раньше, а вспомнила только на краю гибели, ведь было уже поздно — она прерывисто выдохнула и умерла, разрушенная снаружи и изнутри. Но не сдавшаяся.

Низенький одутловатый гуманоид недовольно стоял посреди армагеддона, щупальца жадно молотились в него со всех сторон, снимая одно поле за другим, но на их месте появлялись новые. Словно сотни слоёв тончайшей силовой луковицы, они слезали и лопались — это были самые дешёвые и простые поля, которые мог пробить даже обычный импульсник. Но их было… бесконечное число. Генераторы, прошитые в кожу квинтиллиардера, даже не вспыхивали, а просто рождали новые и новые поля.

— Гора ненужной суеты, — неодобрительно пыхнул он, крутя в коротких пальцах синюю звезду, которая в его пухлой руке казалась особенно чужеродной.

Схазма пыталась опутать фигуру олигарха щупальцами и подтащить к себе, накрыть дождём кислотной слизи — но магнетроны высокой мощности на его плечах превратили хозяина в источник мягких неодолимых пульсаций, отталкивающих всё вокруг… кроме воды. Воду он поманил пухлой рукой, на которой красовалось кольцо с Акватики, и волны начали стекаться к олигарху, закручиваясь у него под ногами, словно завитой сталагмит, растущий вверх и поднимающий бизнесмена.

Совсем скоро коротышка, неуязвимый и недосягаемый, смотрел на всё происходящее свысока — и с долей скуки. Чуждый происходящей вокруг вакханалии, он привычно крутил в руках штуковину, похожую на металлический цветок с убийственно-острыми лепестками, от взгляда на который Одиссей удивлённо поднял брови. «Разрази меня бездна, если это не устройство выхода из реальности разработки цедаров», подумал детектив. С такой вещью можно отключиться от самого бытия и пережить даже взрыв сверхновой.

На тёмной и одежде низенького олигарха, похожей на простую рабочую спецовку, виднелось множество небольших карманов. Что, если в каждом из них лежит какая-нибудь редкая и космически-дорогая штука, способная изменить ход всех игр?

Геометрис парил на средней высоте, и вокруг него всё время оставалось пустое пространство, куда не проникали щупальца, споры, дротики и мелкие рои насекомых, а также дождь из слизи — в общем, ни одно оружие Схазмы, как ни пыталось.

Фигуры и грани Геометриса размеренно менялись, как у кубика-рубика, и вместе с ними сдвигались пласты пространства вокруг загадочного существа. Это было завораживающе и пугающе: Фокс увидел, как сдвиг пространства на третьем слое вокруг Геометриса мимолётно и без усилия срезал все пытавшиеся пробиться к нему щупальца, и это был не физический срез, а расслоение вещества сдвигом, чистое и ровное. Это даже не удар фазового меча или аннигилирующей плоскости — такого невозможно избежать, ведь смещается само пространство. Выходит, Геометрис способен убить кого угодно, и никакие физические и полевые защиты не спасут? Потрясающая способность.

«Может ли он расколоть или сместить планету?» пронеслось в голове у Фокса.

Ведь все эти безумные мгновения планета падала вниз.

С каждой секундой становилось темнее: рушащаяся смерть занимала уже полнеба, и звёзды гасли сверху и внизу, в отражении, закрытые багровым шаром. До удара оставалось секунд двадцать.

— Столкновение неизбежно, — сказал мирный, уравновешенный голос у каждого в голове.

Зеро поднялся достаточно высоко, чтобы не участвовать в происходящем внизу и оценил ситуацию достаточно быстро и всесторонне, чтобы ничего не упустить. Он передавал мысли с помощью волновой речи, то есть, излучением прямо в мозг.

— Сила импакта будет такова, что….

Айн выдал быстрый поток данных, понятный любому современному этноиду, да, в общем-то, и старинному Фоксу. Масса, скорость, сила удара, выделенная энергия, температура в десятки миллионов градусов… Неразрушимая поверхность Мира Ноль не пострадает, чего нельзя сказать о гостях.

— Гибель каждого из участников игры, кроме Охотека, неизбежна.

Прошедшие пару десятков секунд Схазма эволюционировала часть своих клеток, окружавших трансформера с Одиссем, и сейчас направленная эволюция была завершена. Тысячи маленьких листиков срослись в одну растительную мембрану, окутавшую силовую сферу — а в следующий миг мембрана издала тончайший проникающий звук на частоте, недоступной человеческому уху, но, тем не менее, оказывающий разрушительное воздействие на всё, что находилось внутри.

И силовые гексы не только не защитили Одисея и робота от этого звука, а наоборот, усилили его.

Одиссей упал на колени, содрогаясь; трансформер открыл по Схазме шквальный огонь из множества блоков, часть из них вырвались из тела и накрыли чудовище всеми видами вооружений. Но многие выстрелы проносились мимо, потому что неслышный крик сбивал работу систем ориентировки и наведения.

Внезапно на помощь пришёл Геометрис, который перестал нейтрально наблюдать и обрушил на сэллу свою мощь: пространство в центре клубка метастаз, где пряталось её главное тело, взломалось и размашисто разнеслось на плоскости, словно части невиданной головоломки. Почти никакое существо не переживёт такого — но куски и отростки Схазмы мгновенно распались на легионы мельчайших насекомых, и вздувшийся рой сумел избежать большой части ударов, окутав и заполонив всё пространство вокруг.

Что они делают, глупцы, прохрипело внутри Одиссея. Сражаются. Но кто бы ни победил, от планетарного крушения погибнут все. Неужели Схазма надеется спастись?

— Ана! — теряя сознание от неуловимого звука, разрушающего его клетки, закричал детектив. — Активируй знак!

Его рука указывала в центр круга, там оседали кровавые ошмётки от зарослей Схазмы, рассечённых сдвигами пространства, измолотых в кашу лазерами и вспепелённых взрывами. И там светился символ возврата, отмены действия.

Девушка возникла рядом со знаком, значит, она и сама догадалась и подбежала туда; тонкая рука метнулась к символу и коснулась его, он вспыхнул и исчез… Ничего не произошло.

Схазма закричала снова, пронзительной вибрацией, сплетённой искусно и специально под то, чтобы вогнать девушку в шок. Ана дёрнулась, схватившись за голову.

И багровая планета обрушилась на них.

Защитную сферу смело, блоки трансформера раскидало и взорвало, человек этого не увидел, он был уже мёртв; неимоверный шквал энергии стёр всё живое, Зеро был уничтожен ударом ещё две секунды назад, в воздухе, а Схазму во всех её формах и следах дезинтегрировало теперь, на земле. Геометрис абсолютным напряжением пытался повернуть окружение так, чтобы оградить себя, но сдвигающиеся пласты пространства смело, фигуры и кольца странного существа разбило, а затем разнесло в пыль. Ана пыталась защититься звездой Древних, и две секунды висела в пульсирующем синем шаре, защищённая, но затем силы звезды кончились, она погасла и Ану смело.

Приземистый одутловатый Охотек завис в эпицентре армагеддона, его защитные луковые поля лопались десятками в миллисекунду, и генераторы сходили с ума, судорожно пытаясь восполнить слои, но не успевая. Квинтиллиардер задумчиво посмотрел на устройство цедаров, перебирая его короткими пальцами, словно брелок. Но затем отрицательно качнул головой и аккуратно убрал в карман, после чего отключил поля, и в то же мгновение превратился в пыль.

Так бесславно и бессмысленно, в первом же испытании погибли игроки седьмых и последних игр Древних.

Но игры ещё не были завершены.

Символ отмены и возврата, активированный до того, как испытание было провалено, вспыхнул в море багровых обломков — и время развернулось вспять. Невероятные силы, сравнимые с силами самой вселенной, отматывали её назад: энергия хлынула в складывающиеся и срастающиеся куски, тёмный гигант сложился и оторвался от поверхности Мира Ноль; сметающий вал втянулся в восходящую планету, освобождая мёртвых и возвращая им жизнь. Но сохраняя память о пережитом.

Одиссея тряхнуло и вернуло в сознание, синяя звезда снова вспыхнула в руке.

Рои насекомых и облака спор вернулись из пепла и втянулись в фигуру Схазмы; Зеро в небе сложился из осколков в две фигуры; Трансформер скатился воедино на земле. Охотек с кряхтением потирал поясницу — опять неуязвимый, насупленный и недовольный; Ана стояла в самом центре, и её взгляд нашёл Одиссея, он пылал, как костёр, горящий в ночи.

Из пыли сросся обугленный труп Шеры, ожоги стекали с него, зарастая шерстью, живая Шера вскочила, издав пронзительный рык. Метастазы сэлл втягивались и уменьшались, возвращаясь к центру: вот из потока плоти оформился Свийс, а за ним Лум — и тогда всё остановилось и замерло. Щупальца Схазмы дрожали от напряжения, а выгнутое тело сулило смерть всем и каждому. Но не двигалось. Игра откатилась к моменту старта, но каждый из погибших помнил всё, что произошло. Помнил слишком отчётливо и свежо.

Мир дрогнул, сверху потемнело: багровая планета начала падение.

Одиссей вскинул руку и указал на самое главное:

— Знака больше нет! Второй отмены не будет!

Посередине круга было пусто.

— В двух играх не было победителя! — срывающимся голосом крикнул Лум, он только что испытал, каково это, быть пожранным биомассой, но всё равно остался историком и знатоком наследия Древних. — Теперь ясно, почему: все игроки погибли.

Стоящие в круге отчётливо поняли, что третьего шанса у них нет. Если планета снова упадёт, их просто не станет, и игра закончится, едва начавшись. А каждый уже не в теории знал, как он умрёт.

— Как мы её остановим? — воскликнула Ана, с ужасом глядя вверх.

— Только все вместе, — Одиссей поднял ладонь с пылающей синей звездой. — Это игровое средство, мы должны применить его правильно.

— Есть ответ, — синхронно сказали оба Зеро, и первый добавил:

— Направим все звёзды на усиление одного игрока.

Указующие персты двух роботов простирались к каменному существу, круги и фигуры которого подрагивали, будто в сомнении. Второй пояснил:

— Усиленный в десять раз, он справится.

Философ плавно отправил свою звезду адресату, она упала в Геометриса и растворилась, его фигуры и кольцу окутало лёгкое синее сияние. Все колебались и сомневались, не вполне понимая, что именно произойдёт.

— Это не единственный способ, — спокойно сказал первый Зеро.

— Но самый забавный, — добавил второй.

Конечно, айн успел смоделировать миллион возможных исходов и просчитать вероятности выживания в каждом из них. Глупо спорить с таким продвинутым ИИ, когда совсем нет времени. Одиссей метнул свою звезду в конгломерат фигур, Трансформер тут же повторил за ним, причём, полностью скопировал позу и жест детектива, размах его броска, а потом смирно сгрудился рядом с человеком, словно верный пёс.

«Может, он на меня залинковался, когда защитил своей сферой?» удивлённо подумал Фокс.

Ана и Лум отправили свои звёзды вдогонку, а межпланетный археолог Свийс ворчливо буркнул что-то вроде: «ИИ-то можно послушать, он хотя бы не тупой» и присоединился к остальным. Охотек пожал плечами и инвестировал звезду в многообещающий ассет. В конце-концов, риск был постоянной средой обитания дельца и бизнесмена. Синий ореол вокруг Геометриса становился всё чётче и весомее.

Шера неотрывно смотрела на Схазму, а та не обращала на недавних жертв никакого внимания, словно они были пылью у её ног. Сэлла безмолвно простёрла щупальце и потянула его к Геометрису, который зарокотал и стал смещать пласты вокруг себя, чтобы не дать ей прикоснуться. Чудовище рассмеялась утробным смехом и отпустила звезду, а Шера с ненавистью выдохнула и метнула последнюю.

Геометрис дрогнул, его фигуры и кольца с тихим рокотом сошлись в новую конфигурацию, и, застыв в ней, он двинулся навстречу колоссальному багровому шару.

— Похоже, наш топологический друг согласился на ваш план, — шипяще экстраполировал профессор Свийс.

— Так и есть, — величаво кивнул Зеро-правый.

— Существо не входит в базы данных Великой сети, — добавил левый. — Точное значение неизвестно, но язык конгломерата представляется статичной символьной системой глифического типа, построенной на комбинациях углов и плоскостей.

Значит, это разумное и логично мыслящее существо, и с ним можно понять друг друга и договориться? Геометрис пришёл на помощь Трансформеру, когда Схазма того атаковала; впрочем, он не помог всем остальным, когда их убивали… Но, в любом случае, сейчас было не до того — все смотрели наверх.

Геометрис взлетел уже на километр, его каменное тело стало не видно, но синее сияние вспыхнуло резким пульсом, а далёкий рокот донёсся до стоящих внизу. Пространство от конгломерата фигур внезапно разошлось на несколько пластов, они растянулись в сторону, как гигантские силовые крылья, пытавшиеся объять всё небо крест-накрест. А затем сложились в сложный паттерн, который стал резко нарастать, словно размножающийся фрактал.

Он распахивался вверх в форме расширяющейся чаши, встречая рушащуюся планету и охватывая её целиком — а через секунды резко сжался… и планета исчезла. Синее сияние угасло, сила звёзд была потрачена, но вместе с ней растаял мрак, занимавший всё небо. И повсюду воссияли россыпи звёзд.

— Ух, — вырвалось у Фокса.

Каждый, кто мог выдохнуть, резко выдохнул с облегчением.

— Как только испытание Древних закончится, и угроза всеобщей смерти минует, Мерзкая плоть снова нападёт, чтобы убить, — тихо сказала Шера, и все понимали, что она права.

— Схазма, — попросил и указал Зеро-один. — Прошу вас сместиться в эту сторону.

— Так будет лучше для всех, — добавил Зеро-два.

Чудовище повернуло к роботам слепую голову, слегка наклонив её с невыразимой насмешкой. А затем стремительным рывком сместилась-переползла направо. Секунда, и багровая планета, размером теперь с кулак, врезалась ей прямо в череп и пробила сэллу насквозь, вонзилась в неразрушимую поверхность планеты и от удара раскололась на куски.

Значит, Геометрис сместил масштабы пространства и уменьшил размер с планеты-гиганта до небольшого камня? Вряд ли его раса могла вытворять подобные вещи в обычном состоянии, это стало возможно только когда существо применило силу десятка звёзд Древних.

Все замерли в ожидании, но Схазма лишь пошатнулась и утробно засмеялась. Смех сэллы в сочетании с её безжалостной жаждой убивать, неотвратимостью и мерзостью способов, которыми она это делала, был жуток.

— Жизнь, — глухо произнесла Схазма, регенерируя и смыкая разорванную плоть. — Жизнь всегда найдёт путь. Глупо сопротивляться ей, жалкие индивиды. Вы всего лишь частицы в единой протомассе Пра…

Все игроки исчезли вместе со звёздами и Миром Ноль; детектив оказался в абсолютной темноте и тишине, и защитное поле Древних снова охватило его с ног до головы. Он висел в самом центре пустоты, и вокруг распростёрлись безбрежные бездны абсолютного ничто, пустые и бесконечные настолько, что ощущение бездонности едва не раздавило человеческий разум в первые же секунды пребывания в этом… не-бытие.

К счастью, он не успел сойти с ума, потому что напротив возник яркий светящийся знак: пустой и чуть-чуть незавершённый круг, который становился всё бледнее, слабее и постепенно терялся в бесцветном ничто, но всё же едва угадывался. Обхватив себя руками и глядя на этот знак, Одиссей ощутил пронзительное, непереносимое одиночество.

Но всё же, это был хороший знак: того, что первое испытание Планеты судьбы пройдено, и настал черёд второго.