Голыми руками

***

Если бы я выиграла в лотерею много денег, очень много денег, то все равно ничего не изменила бы в своей жизни. Я не переселилась бы в другой дом и даже не стала бы покупать новую машину. Впрочем, это мне не грозит, потому что я никогда не играю в лотерею.

Более того, мне даже не хочется избавиться от морщин, снова выглядеть как в двадцать лет. Опять стать молодой? Зачем? Чтобы ковылять по Парижу на высоченных шпильках с глазами на мокром месте? Нет, морщины — это мои шрамы, пусть они остаются. Я не хочу делать вид, что ничего не было. Мое время принадлежит мне, как и морщины. Конечно, они мне не нравятся, и я вовсе не считаю, что пятьдесят лет — лучший период в жизни. Впрочем, пятидесяти мне еще нет. Только сорок семь. У меня еще три года в запасе, мне еще рано считать себя старухой, хотя и поздно — молодой.

Я провалялась в жару три дня. Сны мешались с явью, из прошлого в сумасшедшем вихре выплывали тени. Дождь кончился, в комнату заглянуло солнце. Я часами смотрела, как в его лучах танцуют пылинки. По ночам кричали совы: сначала длинный и протяжный зов самца, затем в ответ — целый каскад вскриков самок. Иногда по крыше легко пробегала ласка. Пищали мыши. Под напором ветра шелестела листва. Я вставала, шла вниз вскипятить воду, выдавливала в чашку лимон, бросала аспирин. Несколько раз принимался звонить телефон, но я не снимала трубку. И снова ложилась, закутавшись в старый халат. У меня не было сил сменить постельное белье, принять душ или хотя бы съесть что-нибудь. Меня трясло, потом бросало в жар, я покрывалась горячим потом, который вскоре становился ледяным.

На четвертый день вернулся Джио.

Держа в руках чашку с чаем, он сел на кровать. В вечернем свете сквозь белую ткань рубашки, тонкой, как крылышко мотылька, я различала контуры его плеч. Ворот был распахнут, рукава засучены. Я узнала горький и чувственный запах его туалетной воды. Он поставил на пол чашку, которую я не взяла, подошел к окну (я не закрывала его все эти дни) и задернул шторы.

Потом расстегнул рубашку и стащил ее, высвободив сначала одну руку, потом другую. Скинул башмаки, разбросав их в разные стороны. Расстегнул джинсы. Я и пикнуть не успела, как он лег со мной рядом.

Он обхватил меня и прижал к себе. Я боялась шевельнуться. Так мы и лежали, не говоря ни слова. Он был свежий, крепкий, я — горячая и потная. Вспомнилось, какое это было счастье держать его на руках, когда он был маленьким. И когда он засыпал, прильнув ко мне, меня захлестывала волна счастья. Мало-помалу я перестала дрожать, и мы, так и не проронив ни звука, заснули. Странная это была ночь: несколько раз я внезапно просыпалась, но тут же засыпала снова. И нежная: даже во сне он не выпускал меня из объятий. Как же давно я не спала рядом с кем-нибудь, кого люблю.

На этот раз он приехал с согласия родителей, вырвав у них разрешение в ходе бурных переговоров. Впрочем, он был не совсем честен, потому что моего разрешения он даже не спрашивал. Все это я узнала позже. Чуть позже, но все же слишком поздно.