Город без имени

Глава 2. Странные дела на кладбище

Топот сотни лошадей, несущихся во весь опор, гулким эхом отражаясь от стен домов, мчался далеко впереди стражей. Экипажам приходилось тесно прижиматься к обочинам, чтобы не помешать представителям закона. Стражи ехали вперед одной большой группой, заняв практически всю проезжую часть, и, наплевав на все писаные правила.

Малинин ехал примерно в середине кавалькады, и думал лишь о двух вещах. Первое, как не упасть с лошади на такой скорости. Он не обманывал себя, зная, что наездник из него никудышный. Было время, когда Дмитрий уверенно чувствовал себя в седле, но это было очень давно, много лет назад, во время службы в армии, когда ездить приходилось часто и помногу. Но с тех пор, он ни разу не садился в седло, предпочитая более комфортные экипажи. Второй мыслью, была мысль о еде. После дня проведенного в музее так и не удалось пообедать. Его выдернули из кафе, в тот момент, когда Малинин собирался сделать заказ. Узнав, где он, начальство приказало все бросать и выходить на улицу. Больше никаких распоряжений, или хотя бы намеков на то, что могло случиться. Едва Дмитрий вышел на улицу, как прискакали стражи, к коим он тут же и присоединился.

Ветер швырял дождь пригоршнями в лицо. Даже полы шляпы, натянутые низко на глаза, не чуть не помогали. Улицы и проулки, сливались воедино — в размытое блеклое пятно. Если в начале пути Малинин еще пытался сориентироваться, то сейчас оставил эти попытки и просто старался не сбиться с общего темпа. Судя по направлению, ехали в сторону окраины, а вот о том, куда именно можно было только догадываться.

Так же, только догадываться можно было и о цели, из-за которой и поднялся весь этот переполох. Никто не знал ничего конкретного, но всем было ясно, что из-за пустяка такой шум устраивать бы не стали.

Эфес шпаги больно бил по бедру, но не было ни какой возможности ее поправить. И так несколько раз чуть не упал. Спасла только хорошая реакция и сноровка — иначе сейчас Малинин, к своему стыду, оказался бы лежащим в грязи.

Многие прохожие останавливались и провожали группу долгими взглядами. Многим людям стало страшно — они еще никогда не видели, чтобы столько стражей, так куда-то торопились. Должно было произойти что-то по настоящему страшное, что потребовало привлечения столь значительных сил. Да и сами стражи выглядели весьма зловеще, со своими черными плащами, будто крылья, развивающимися за спиной.

Возле окраины произошла маленькая остановка, во время которой Дмитрий успел немного перевести дух. Старший связывался с отделом, чтобы получить дальнейшие инструкции. Стражи столпились вокруг него, напряженно вглядываясь в лицо командира, чтобы по его реакции определить, хотя бы примерно, что же им предстоит.

Судя по тому, как хмурилось лицо старшего следователя, разговаривавшего по переговорнику с начальством, произошло нечто из ряда вон. Он что-то тихо сказал в переговорный амулет, и спрятал его в карман.

— Ребята, дело говно, — тихо сказал он. — На кладбище поднялись мертвецы.

Стражи вокруг начали приглушенно перешептываться, но мгновенно замолчали, едва только следователь продолжил:

— Нет информации о том, сколько именно мертвецов ожило. Одно знаю точно — в городе объявлена боевая тревога. Всем отдан строжайший приказ быстро, но, не привлекая к себе внимания стягиваться к кладбищу. Сейчас к нам присоединиться несколько боевых групп, вместе с которыми нам придется продержаться до подхода основных сил. Может быть, мы справимся сами, так как, я повторюсь, точное количество зомби не известно. Однако готовимся к самому худшему. Все ребята, поехали, и да поможет нам Бог!

Он тронул своего коня вперед, сразу пуская его в галоп.

Дмитрий прижался к лошадиной шеи, и вцепился в вожжи., подгоняя несчастное животное.

Стража невольно позабавила формулировка «не привлекая к себе внимания». То, как сами передвигались по городу, сложно было назвать тайной поездкой. По городу уже наверняка успели поползти слухи, что случилось нечто ужасное, раз всех стражей в одно место стягивают. Для пущего запугивания и привлечения к себе большего внимания, не хватало разве что духового оркестра.

Мысли не очень умные и почти не забавные, потому Дмитрий оставил их при себе, лишь чуточку усмехнулся краешками губ.

По пути, на самом деле, встретились еще две группы стражей, с которыми слились в один поток. На глаз Дмитрий прикинул, что теперь общая численность стражей составляет примерно сто человек. Грозная сила. Если мертвецов, на самом деле, поднялось не очень много, то их действительно, можно будет задавить числом, особо не напрягаясь.

Еще один поворот и пошел спуск вниз. Скорость вообще стала фантастической. Мокрый асфальт перед глазами Дмитрия слился в одну сплошную серую линию, которая проносилась вперед с пугающей скоростью. Малинин даже глаза зажмурил, так как чувствовал, что если будет смотреть, то пальцы точно разожмутся.

Над головой, тихо урча, пролетел дирижабль, с яркой, горящей серебристым светом эмблемой совета магов. Дело закручивалось все серьезнее и серьезнее. Раз уж выскочки сменили удобные кареты на грузовые дирижабли, в которых главное не комфорт, а вместимость, значит они чем-то, кране серьезно обеспокоены.

Вообще воздушный транспорт в городе использовался крайне редко и только в чрезвычайных случаях. Гражданский аэропорт располагался за пределами города, следовательно, и за пределами аномалии, где риск случайной гибели в воздухе был сведен к минимуму, и не превышал такой же вероятности в любой другой части страны. В городской черте воздушным транспортом пользоваться было просто небезопасно. Все те выкрутасы, которые постоянно выкидывала погода, отнюдь не способствовала продвижению воздушного транспорта в массы. Непрекращающийся почти никогда дождь, снижавший видимость, и резкий, постоянно меняющий направление ветер, делали воздушные суда детской игрушкой в руках природных стихий. Лишь усилиями мощного волхва погоды, можно было добиться относительно ровного полета. Да и то, скорость, все равно оставляла желать лучшего. Всадник, на средненьком скакуне, с легкостью мог бы дать фору дирижаблю, считавшемуся самым быстрым транспортом в мире.

«Надо прикинуть, — думал Малинин, — нас около ста человек, плюс те, кто мог приехать на кладбище раньше. Получается минимум сто двадцать клинков. Прибавим двадцать-тридцать волхвов и, что получается? А, получается, что с такими силами можно начинать войну. По крайней мере, город, типа родного, если уж не захватили, то разрушили бы стражи основательно». В душу стал вкрадываться, нет, даже не страх, а ощущение, что должно случиться что-то мерзкое. Шестое, девятое, сто двадцать первое чувство, которое нашептывало об опасности, и деликатно намекало, что лучше развернуться и поехать в обратную сторону, пока не стало слишком поздно.

Кладбище было не просто большим, а огромным. Ни одно поколение горожан, было захоронено в этой земле. По периметру кладбище окружала высокая, в два человеческих роста, ограда из железных прутьев. Сквозь почерневшие от времени прутья, просматривались могилы. Старые, уже покосившиеся памятники, деревянные кресты, граничили с совсем новыми, увитыми траурными венками и полузасохшими цветами надгробиями. Над кладбищем волхвами была раскинута сеть, не позволявшая дождю добираться до земли. По невидимому куполу, вода потоками стекала на землю, превращая участки земли, возле ограды, в не проходящее грязевое болото. Эта мера была предпринята давным-давно, и действовала без сбоев, иначе многочисленные дожди, уже размыли могилы. Благодаря этой мере, среди могилок и возле ограды росли деревья. Тонкие, кроны, которых едва достигали высоты нескольких метров, имевшие грязно-серый цвет, и никогда не знавшие листьев на своих ветвях. Их тонкие черные веточки нависали над дорогой, предавая местности жуткий оттенок. Это было единственное, после городского парка, местом, где можно было посмотреть на простое дерево. Правда, в парке, деревья были настоящими, такими, какими они росли на территории всей Империи. Они были живыми. И неудивительно, что парк был излюбленным местом для отдыха горожан.

Дорога сделала еще один поворот, и всадники выехали к открытым вратам кладбища. Возле ворот стражники оказались в одно время с магами. Дирижаблю удалось обогнать стражей, срезая углы, только вот борьба со стихией безжалостно уничтожила их, и без того незначительное преимущество во времени.

Первыми из открытых дверей дирижабля вышли два старца. Похожи были словно братья, даже одевались будто у одного портного. Оба седые, обоим слегка за восемьдесят, оба одеты в достаточно теплые, скорее зимние, чем осенние, плащи. Шеи их были укатаны теплыми, шарфами, в красную полоску. Эта незначительная деталь прибавляла их облику сумасбродства и чудаковатости. Наверняка эти шарфы были связаны их внучками, и носились с особым трепетом. Оба опирались на массивные трости, темного цвета, с серебряными набалдашниками. Единственной разницей между ними было то, что дед справа носил длинную, до груди седую бороду, второй же ограничился пышными усами и бакенбардами. Несмотря на почтенный возраст, в их движениях, выражениях лиц и глаз не чувствовалось старческой немощи. Жесткие, уверенные в себе люди, которые точно знают, чего хотят, и непременно этого добиваются. Вообще возраст для мага не проблема, если при этом сохраняется ясность ума. Не один молодой и безумно талантливый волхв, не сможет заменить такого вот старичка по одной простой причине — опыта нажитого годами маловато.

Следом за первыми двумя волхвами последовали остальные. В основном, столь же преклонного возраста, а то и постарше. Многие из них спускались по ступенькам, поддерживая друг друга, либо заручившись поддержкой молодых магов. Последних, к слову, было не так уж и много, едва ли десяток наберется. В основном старики, скорее всего боевые волхвы, лучшие силы, так сказать. Колдовать, и убивать подобных себе, используя магические способности, способны сколько угодно, но вот просто ходить уже сложнее, как и для любого другого человека их возраста. Кряхтение стояло такое, что его, должно быть, было слышно на другом конце города.

Наконец, последний волхв, по трапу, спустился вниз.

Возле ограды, на асфальте, сидели два стража. Оба раненные. У одного из них, бледного толстячка, была забинтована голова, второй же держался за ребра и при каждом вздохе хмурился, исторгая из себя зубовный скрежет.

— Наконец-то, — радостно возвестил полный страж, — подкрепление!

— Что тут у вас случилось? — спросил капитан, проигнорировав такое вопиющее нарушение субординации.

— Дык, а то вы не знаете? — несколько удивился страж. — Хотя все правильно, мы ж сюда первые прибыли, закрыли собой, так сказать амбразуру. Мертвецы встали, вот что случилось! — сорвался внезапно на крик страж.

Случай был экстраординарный, и срыв стража был совсем не удивителен. Вряд ли хотя бы один житель Империи застал время, когда в последний раз оживали мертвецы. Около столетия минуло после последнего аналогичного случая. С той поры и пришла традиция окружать кладбища высокими стальными заборами, отрезая мертвякам пути к бегству. Ожившие трупы, в силу не вполне понятных причин, не переносили железа. Единственным путем, оставались, опять же единственные ворота, ведущие на кладбище. Но пока мертвецы сообразят, куда нужно идти, пока дойдут — успеют подоспеть волхвы и жертвы среди мирного населения будут сведены к минимуму.

Капитан бросил вопрошающий взгляд, в сторону выступившего вперед волхва. Тот лишь утвердительно кивнул, чем вызвал недовольную гримасу капитана.

— Успокойся, истеричка! — прикрикнул на стража капитан. — Быстро и четко доложи, что случилось! — холодным тоном потребовал капитан. Толстяк весь как-то подобрался и выдал:

— Поступил сигнал, на кладбище происходит что-то странное. Мы сразу сюда, а нам навстречу уже люди бегут… немногие уцелевшие. Человека сегодня хоронили, а он, посреди церемонии, возьми да встань из гроба. И ну пошел свою родню жрать. А тут и усопшие из других могил полезли. Мы кинули клич помощи, дождались прихода еще одной пятерки и внутрь, чтобы сдержать их значит. Они уже возле самого выхода были — всего пяток зомби. Мы их откинули назад и уже было обрадовались, когда мертвецы поперли с новой силой. Их были уже не единицы, а, минимум, десяток. Мы заняли оборону и держались, сколько могли… Они сейчас жрут моих товарищей, понимаете вы это?!! — вновь сорвался на крик толстяк.

— А ну заткни пасть, а то, я ее тебе сам заткну! — рявкнул капитан. — Вы что же, силами одного десятка, смогли более получаса, сдерживать мертвецов внутри кладбища?

— В общем да, хотя не совсем, — вмешался в разговор страж, до этого молчавший. — К нам по пути следователь один привязался, да с ним еще маг был. Без них мы вряд ли бы сдюжили.

— Сколько было мертвецов?

— Около десятка. Но я слышал в глубине кладбища странные звуки, и крики. Так думаю, что еще примерно столько же уже поднялось.

— Все ясно, — кивнул головой капитан. Повернулся к своим подчиненным: — Разбиваемся на равные группы и идем на помощь нашим. Стражи впереди, маги прикрывают. Надеюсь, что все помнят лекции о том, как нужно себя вести в таких ситуациях? Тогда вперед!

Дмитрию выпала группа, следовавшая по центральной дорожке. Он, вместе с другими стражами, стоял в первой линии. В одной руке шпага, в другой заряженный пистоль. Стражи первой линии должны были выполнять самую грязную работу — отвлекать на себя внимание нечисти, и уничтожать тех, кого смогут обездвижить волхвы. Передвигалась группа мелкими шажками, постоянно оглядываясь и прислушиваясь к посторонним шумам — в общем, были готовы к атаке. Полог мешал взбесившемуся дождю хлестать по асфальту, поэтому вокруг стояла тишина, в которой любой посторонний звук был подобен грому — только негромкое шарканье подошв, да легкий шелест дождя по щиту. Волхвы шли, отставая на десяток шагов. Они сжимали в руках посохи и были готовы, в любой момент, обрушить на противника шквал боевой магии. Волхвы значительно снижали скорость передвижения

отряда. Сложно людям, чей средний возраст превышал внушающую уважение цифру семьдесят, передвигаться наравне с молодыми. Но деды очень старались и почти не ворчали. Та же картина, наблюдалась и в следственном отделе — количество старых сотрудников значительно превосходило количество молодых. Боевым волхвом, так же как и следователем мог стать далеко не каждый, поэтому новых людей практически не было. К тому же, в подобных делах весьма ценился опыт, поэтому людям приходилось работать и после наступления пенсионного возраста. Фактически работали до смерти, пока могли стоять на ногах и ясно мыслить. Многим в руководстве существующий порядок вещей не нравилось. Считалось, что нужна свежая кровь, а для этого необходимо снизить требования для поступления на государеву службу, и практически убрать испытательный срок. Считалось, что испытательный срок в пять-семь лет слишком велик. Достаточно одного года и вчерашним новичкам можно доверять расследование значительных преступлений, а не только мелких краж. Малинин был с этим не совсем согласен. Ему самому пришлось целых четыре года заниматься бумажной работой и расследовать дела, с которыми и простой страж справится. Но это был опыт. За этот срок появлялись нужные знакомые, формировались агенты, без которых работать было бы сложнее. Он, в конце концов, научился видеть людей, и стал понимать, как и с кем стоит разговаривать. Страж, а тем более страж-следователь, это ведь не только способность расследовать преступления. Этим делом, в принципе, может заниматься любой умный человек. Но ведь еще нужны люди, которые будут поставлять тебе ценную информацию, которую из официальных источников не получить. Откуда всему этому взяться у молодняка? Все это приходит лишь с годами работы.

Стояла тишина, которую так и подмывало назвать мертвой. И для этого были все основания. Кругом тебя окружают невысокие оградки, скрывающие за собой памятники, над головой шумят голыми ветвями ветви деревьев, а впереди ждут живые мертвецы, мечтающие об одном — отведать горячей человеческой крови.

Малинину было слегка не по себе. И даже не то чтобы слегка. О том, как можно справиться с восставшими усопшими, он знал лишь в теории, и испытывал определенные сомнения, что сможет достойно выглядеть при столкновении с мертвецами. Самому было стыдно, но всерьез опасался встречи с покойниками. Всегда их боялся до ужаса. Если в детстве родители брали с собой маленького Диму на похороны к почившему родственнику, мальчишка боялся до икоты, при виде мертвеца в гробу. С возрастом страхи вытеснил цинизм, и мертвые тела уже не вызывали не малейшего душевного трепета. Да и работа не располагала к подобным сантиментам. Но вот страх перед мертвецом, который будет делать все, лишь бы дотянуться, и уничтожить живую плоть остался. Впрочем, вряд ли можно было бы найти человека, не испугавшегося живого мертвеца. Разве что некромант какой, но у них, общение с зомби, непременная часть должностных обязанностей.

Дмитрий украдкой посмотрел на других стражей. У всех лица были бледнее бледного, а пальцы изо всех сил сжимали рукояти, кто пистолетов, кто шпаг, а кто и боевых артефактов. Как ни странно от сознания факта, что боятся все, а не он один, стало значительно легче.

Впереди послышались звуки боя — крики, звон стали, взрыв от заклятия — все смешалось воедино. Все подобрались и начали двигаться быстрее. Даже маги и те, как могли, поднажали.

Ветви почти черных деревьев низко нависали над дорогой. Они были как руки, которые постоянно стремятся дотянуться до твоих волос, и хоть чуть-чуть, но дотронутся до них. При каждом таком касании Малинин вздрагивал и вжимал голову в плечи. Это были будто и не ветки вовсе, а истлевшие, тонкие пальцы мертвецов.

Звуки борьбы становились все ближе и ближе. Впереди стали видны мечущиеся человеческие фигуры.

Не было сил держать себя в руках и ждать еле плетущихся волхвов, когда впереди гибнут товарищи. Капитан издал яростный клич и ринулся вперед. Все остальные, и Дмитрий в их числе, побежали следом.

Нельзя сказать, что бы всегда осмотрительного стража обуяла горячка боя, как многих сослуживцев, но Дмитрий был уверен, что необходимо преодолеть собственный страх.

Схватка происходила в ни чем неприметном месте, где столкнулись, там и схлестнулись. Единственное, чем выделялся этот участок дороги, было почти полное отсутствие могил. Памятники и оградки, были почти повсеместно сравнены с землей. Каменные обломки различной величины захламляли дорогу. Поверхность земли была неровной, словно вспаханной неведомым пахарем. То тут, то там в земле зияли большие черные ямы, зияли сколами чудом уцелевшие памятники, и местами торчали пеньки от некогда растущих деревьев. Все это покрывал ровный, серый слой пепла.

Такого просто не могло быть. Подобные следы остаются лишь после магической дуэли. С кем здесь было сражаться волхву оставалось непонятным, не с мертвецами же? Уже давно было доказано, что живые мертвецы не обладают ни тенью магических способностей.

Живых людей на поляне осталось трое — один из них, стоял на колене и стрелял в наступающих врагов, второй, волхв, в черном плаще создавал невидимый щит, разделив поляну на две части. С одной стороны, было пустое пространство и три человеческих фигуры. С другой стороны, едва видной в воздухе сферы, сгрудились мертвецы. Сгорбленные фигуры, облепленные, как и земля, серым пеплом, стояли на фоне черных переплетенных деревьев. Из зарослей появлялись новые живые мертвецы. Большинство из них были еще совсем недавно погребенные. Одежда не успела истлеть, а тела и лица почти не затронуло разложение. Но были и трупы, почти полностью разложившиеся. Одежда на них висела лохмотьями, кожи не было вообще, лишь голый костяк, не развалившейся благодаря магической подпитке. Глаза мертвецов горели зеленым магическим огнем, что говорило о том, что мертвецы поднялись из могилы, движимые человеческой волей, черными заклятиями некроманта.

Третий человек, словно ветер, скользил между нежитью, и разил их мечом. Разил так, что глаза на лоб лезли. Даже Малинин, по праву считавший себя весьма неплохим фехтовальщиком, снимал перед этим воином шляпу, осознавая, что в сойдись они в бою, у него не будет ни шанса. Страж, которого ни как не получалось узнать, был просто фантастичен. Нет, его фигура не размазывалась в воздухе от быстроты движений, как часто писали в книгах. Просто казалось, что он везде. Стоило только мертвецам в одном месте продавить щит, и он тут как тут. Его меч вспарывал мертвую плоть, а сам он уже оказывался в другом месте.

Остатки отряда, первым успевшим на кладбище, тоже были здесь. Точнее фрагменты частей тел людей, некогда входивших в этот отряд. Сейчас мертвецы, не занятые нападением на людей, как раз и занимались тем, что расчленяли тела, и приступали к трапезе. Мертвецы сидели на корточках, и отрывали с тел погибших стражей, целые куски мяса, которые потом отправляли себе в рот и пережевывали изгнившими зубами. Большая часть мертвецов кидались на щит, пытаясь, что есть сил, его продавить и добраться до живой плоти. И им это почти удалось. Волхв уже выбился из сил. Лицо его было бледным, а по вискам и лбу, текли целые реки пота. Еще совсем немного отделяло мертвецов от того, чтобы пробить магическую преграду.

— За Императора!!! — взревел капитан, и, подняв меч над головой, побежал к мертвецам. В этот раз заорали все, и кинулись вперед, влекомые единым порывом уничтожить нечисть. Страшные картины окровавленных тел стражей не желали уходить из головы, и прогнать их было можно, лишь в хорошей драке.

Волхв, сдерживающий нечисть, увидев, что появились новые действующие лица, опустил руки и без сил повалился на землю. Малинин краем глаза заметил, что изо рта волхва тонкой струйкой течет кровь. А в следующую секунду стало не до этого. Щит исчез и на бегущую ораву людей, кинулись ожившие мертвецы.

Многие стражи стали использовать либо подвластную им магию, либо боевые амулеты. Несколько человек окутали себя куполами непроницаемости — теперь, на первые несколько минут боя, они стали неуязвимы, для когтей и клыков зомби. Еще несколько человек, наложили колдовство на свое оружие — в руках у них оказались золотые лучи солнца, белые лучи, словно свет фонарей, и синие, чрезвычайно напоминающие собой молнии. Такими мечами, с наложенными по верх них чарами силы, можно было любить что угодно, в том числе огромные валуны, и чужие мечи, если только на них не наложена магия. С мертвецами они справлялись так же блестяще. Несколько светлячков, оставляя за собой в воздухе огненные следы, ударили в толпу мертвецов, превратив нескольких зомби в пылающие ярким огнем факелы.

Мгновение и два отряда — людей и зомби — схлестнулись между собой.

Малинин разрядил пистоль в ближайшего мертвеца, которого пулей отбросило назад. Взмахнул рукой, и клинок вонзился в череп ближайшего мертвеца. Клинок вошел в мертвую плоть над ухом, рассек наискосок лицо, и вышел под челюстью. Часть почти истлевшего лица сползла вниз и упала на землю. Мертвеца это не остановилось. Казалось, что он даже не заметил раны, смертельной для любого смертного. Лишь в уцелевшей пустой глазнице, сильнее разгорелось зеленоватое свечение. Мертвец ударил, и серые клинки, в которые превратились ногти на его руке, рассекли воздух, на том месте, где стоял человек. Толи древние инстинкты, толи навыки, привитые в армии, проснулись и взяли под контроль тело Малинина. Теперь он действовал раньше, чем на происходящее успевал среагировать мозг. За мгновение до удара ожившего мертвяка, Дмитрий дернулся в сторону, и успел избежать соприкосновения с когтями. Ударил наотмашь, и почувствовал, как лезвие столкнулось с мертвой плотью. Рана была пустяшной, не более чем царапина, но и нельзя было действовать иначе, из-за оружия. Шпага была обычной, очень узкой и чрезвычайно не прочной, совершенно не предназначенной для того, чтобы ей рубить. Можно, конечно, рискнуть, только лезвие наверняка застрянет в плоти, а времени, на то, чтобы выдернуть шпагу уже не будет.

К сожалению, Малинин был от природы обделен магическими способностями. Зачатки магии в нем присутствовали, но в совершенно ничтожных количествах. Всех его сил, даже в спокойной обстановке, не хватило бы, чтобы превратить свое оружие в огненный меч, как сделали многие стражи. Вот и приходилось двигаться рывками, нанося уколы и выпады, ожидая момента, когда можно будет нанести максимально удачный удар. Пока удавалось уклоняться от атак мертвеца, но это было тем более сложно, что для нечисти не существовало такого понятия как честь. Они перли лавиной, и старались дотянуться до каждого. Били первого попавшегося, не обращая внимания, что он уже занят схваткой. Постоянно, откуда не возьмись, появлялись когти, собиравшие свою кровавую жатву. Малинин в очередной раз ушел от удара мертвеца. Удачным приемом удалось обрубить когти на руке твари. Но она не обратила на это внимания, продолжая, все так же молча, наступать. Дмитрий знал, что мертвец теснит его назад, уводя за спину стражей. Малинин отступал, сам не зная куда. Постоянно ожидал, что вот-вот споткнется, или нога угодит в ямку, и все, мертвец победит. Не было не секунды, чтобы оглянуться назад. И тут, из гущи схватки вперед, метра на два вверх, прыгнул мертвяк. Спасло Дмитрия счастливое вмешательство судьбы. Нога все-таки увязла в земле, и стража повело в сторону. Приземлившийся мертвец лишь впустую царапнул воздух, а Малинин, отведший руку со шпагой назад, для сохранения равновесия, смог ударить. Удар получился что надо, мощный и точный. Лезвие прошло снизу вверх, и, практически не встретив сопротивления, отделило голову от плеч. Обезглавленное тело, потерявшее направление, нелепо размахивая в воздухе руками, развернулось, и пошло назад. Голова осталась лежать на земле, а в глазах ее постепенно угасал зеленый огонь. Малинин перекатился и рубанул по ногам первого мертвеца, с которым сражался, вот уже несколько минут. Вскочил на ноги, и тремя движениями, обрубил мертвяку обе руки, и оставшуюся часть головы.

Тяжело вздохнув и утерев пот со лба, Малинин огляделся. Впереди кипела жуткая сеча. Смешались мертвые и живые тела. Постоянно раздавались крики боли раненных людей. В воздухе, к удушающему запаху разложения примешался еще и запах крови. Мертвецы побеждали. Их оказалось больше, чем казалось на первый взгляд. Вот еще один страж упал, и в его тело тут же впились зубы, раздирая беззащитную плоть. Стражи гибли один за другим, а мертвецов, казалось, становилось все больше. Откуда-то справа появился еще один отряд стражей, который пошел по другой дороге. Без малейших промедлений люди кинулись в гущу сражения.

Дмитрий раньше очень не плохо фехтовал, но годы простоя сказывались. Он точно знал, что и как надо делать, однако тело не успевало за командами разума. Оно стало слишком лениво, чтобы скакать как кузнечик, атакуя и уходя от ударов. К тому же очень давно не было физических нагрузок, поэтому страж начал быстро уставать, хотя бой длился совсем не долго.

Дмитрий выбросил шпагу и подхватил с земли меч, оброненный кем-то из коллег, и полез вперед. Меч был самое то, что надо для подобной схватки. Достаточно длинный, что позволяло сохранять дистанцию, и буквально предназначенный для рубки. К тому же меч был легкий, и Малинин мог пользоваться им так же свободно, как до того фехтовал шпагой. Пришлось лишь немного изменить технику боя, оптимизировав ее для схватки. Но это было делом нескольких секунд.

Рядом бился тот самый страж, что сдерживал мертвецов до появления подкрепления. И откуда только силы у человека берутся? Дмитрий рубил, все, что к нему тянулось, стараясь не подпускать мертвецов не только к себе, но и к внезапно появившемуся напарнику. Сейчас на Малинина наседал уже почти разложившейся мертвяк. Сквозь прорехи в одежде проглядывал обнажившийся скелет. Было непонятно, и как это скелет не разваливается на составляющие? Откуда берутся силы, чтобы вновь и вновь кидаться на человека. Магия, только древняя и проклятая магия могла заставить скелеты оживать и бросаться вперед, в поисках сладкой человеческой крови.

Дмитрий уклонился в сторону, и мощным ударом, развалил мертвяка пополам.

В яростной схватке появилось секундное замешательство. Малинин посмотрел на стража, стоявшего слева. Теперь ему удалось разглядеть лицо героя, и не было пределу удивлению. Это был ни кто иной, как Дмитрий Самойлов, изредка откликавшийся на кличку Седой. Откуда он здесь взялся, где научился ТАК фехтовать, можно было лишь гадать, но без него все развивалось бы по куда более худшему сценарию. В глазах у него стояло боевое безумие. Будто белый туман заволок голубые глаза стража, затуманил мозг. Седой взглянул на Малинина, и расхохотался смехом абсолютного сумасшедшего. От этого смеха внутри у Дмитрия все похолодело, хотя, куда уж еще сильнее пугаться! Не переставая хохотать, Самойлов кинулся к мертвецам, и неуловимыми движениями, пополам разрубил сразу двух зомби.

Дмитрию не оставалось ничего другого, как побежать следом, прикрывая спину стража. Но он не успевал. Самойлов рубился слишком искусно, и очень быстро продвигался вперед, в то время как Малинин увяз в самом начале. Не было у него ни скорости ни умения, чтобы сражаться так же, как это делал Седой. Оставалось делать, что можешь, моля бога о помощи, и ожидать, что скоро в дело вступят волхвы.

В голове не оставалось мыслей. Все заволок некий туман, который прогнал прочь все ненужные сомнения, страхи, все то, что могло помешать выжить. Малинин действовал интуитивно, в принципе, даже не задумываясь над тем, что делает. Дмитрий думал лишь об одном, не упустить удар со стороны. Приходилось несколько отвлекаться от боя, и постоянно осматриваться по сторонам.

На новом мертвеце он застрял. Ни как не получалось изловчиться, и нанести последний, решающий удар. Мертвец был ловок, чертовски ловок, его когти то и дело рассекали воздух в опасной близости от Малинина. Дмитрий финтил как мог, стараясь сохранить относительно безопасное расстояние до мертвеца. Один удар мог положить конец этой нелепой дуэли, между живым и мертвым. Но не получалось выгадать удачный момент. К тому же, Малинин, к собственному ужасу, почувствовал, что уже устал. Непривычное к длительным нагрузкам тело пасовало, не выдерживая затянувшегося сражения. За всю свою немаленькую карьеру, Малинин впервые достал оружие и пустил его в ход. В спорт зал он не ходил принципиально, считая себя бойцом умственного труда, предпочитая боевые действия перекладывать на плечи обычных стражей. Сейчас Дмитрий начинал жалеть, что так безразлично относился к своему физическому состоянию.

Мертвец продолжал наседать, размахивая когтями все быстрее и яростнее. Ему то что, он уже не живой, усталость ему не ведома. Может драться хоть сутки напролет, пока будет действовать, поднявшее его из могилы заклятие. Малинин понимал, что у него осталась максимум минута. Если за это время мертвец не будет повержен, то конец. Дмитрий пытался вспомнить хоть какой-нибудь прием, из тех, что когда-то показывали в армии, чтобы мгновенно победить. Но ничего не приходило на ум. Все что помнил, уже было использовано. Теперь приходилось уповать, на повернувшуюся спиной, удачу.

Малинин совсем отчаялся. Меч уже едва не выпадал из уставшей руки, и оставалось лишь удивляться, почему еще жив. Он отмахивался наудачу, парируя атаки зомби. Перед глазами все плыло от усталости и пота. Вдруг, в грудь мертвеца, ударил огненный шарик, мгновенно взорвавшийся, превративший тело в десяток горящих частей, разлетевшихся на десяток метров вокруг. Наконец-то в бой вступили волхвы.

Еще с десяток шаров, оставляя за собой золотистый след в воздухе, полетели в сторону мертвецов. Казалось бы, обыкновенные огненные шары, которые в принципе мог создать любой, даже Малинин при своих более чем скромных способностях. Но сколько в них было вложено энергии, трудно себе было даже представить. На мертвецов боевая магия практически не действует, вот и приходится каждое заклятие делать в десятки раз сильнее оригинала. Несколько ярких вспышек слились в одну, и глаза на миг ослепли. Проморгавшись, Дмитрий увидел, что первые несколько рядов мертвецов просто перестали существовать. Но их было еще слишком много, гораздо больше, нежели людей.

Щит, проницаемый с одной стороны возвели в одно мгновение. Чуть синеватый полукруг даже стал заметен в воздухе.

Стражи расслабились, многие сразу же повалился на землю от усталости. От первоначального отряда, прибывшего на кладбище, осталась едва ли треть.

Мертвецы, в бессильной злобе, царапали по магическому щиту когтями. Из их глоток доносилось странное шипение, чем-то похожее на змеиное, только более противное и отталкивающее. Шипение это пробирало насквозь. От иррационального страха, приходившего вместе с шипением, хотелось упасть и умереть. А еще лучше найти источник звука, и уничтожить его, растоптать, порубить на куски. И несколько стражей не выдержали — подбежали к щиту, и начали рубить, силясь дотянуться до мертвой плоти. Им страшно не везло, мертвецы умудрялись постоянно уворачиваться, и лезвия лишь изредка задевали кисти рук, впрочем, не причиняя особого вреда. Вообще это была стандартная тактика по уничтожению оживших мертвецов, изобретенная много веков назад. Односторонний щит, не проницаемый для мертвецов, но не составлявший препятствия для людей. Люди, что есть сил, рубят сквозь щит, сокращая популяцию зомби. Волхвы же, в это время, готовят заклятия, с помощью которых можно будет победить с минимальными потерями

Всего этого Малинин уже не видел. Взрывом огненного шара его оглушило и отбросило в сторону, весьма ощутимо приложив головой о мраморный памятник. Так он и провалялся несколько минут, не приходя в сознание. В себя он пришел после того, как кто-то облил его чем-то холодным и дурно пахнущим. Вдобавок еще начал, что есть сил хлестать по щекам.

«Такими методами только врагов пытать», — появилась первая мысль в сознании. Когда, наконец, удалось вынырнуть из омута беспамятства, Дмитрий этому не обрадовался. Вспышкой огня его ощутимо задело, болело все — тело, руки, ноги, но больше всего грудь. Огненный шар не только уничтожил мертвеца, но и прожег одежду, оставив, после себя, ожег.

«Лучше бы я с трупом еще порубился, — зло подумал Малинин. И без волхвов бы справился. А то они, как всегда, в своем репертуаре. Вроде все сделали правильно, помогли, а все равно через жопу. Мертвеца уничтожили, а до человека им дела нет. Что им, повелителям мира, жалкий человечишка? Да нет ни что, главное выслужиться да показать свою удаль. Наверняка потом будут друг перед другом хвастать, кто лучше мертвецов пожег. Козлы!»

Хрясь! — еще один удар по щеке, от которого голова мотнулась в сторону. Только сейчас Малинин понял, что о факте его прихода в себя, неизвестно никому, так как он даже не подумал приоткрыть глаза. Вот неизвестный доброхот и хлестал по щекам, стараясь привести в сознание раненого товарища.

Чтобы суровые пытки по приведению в сознание скорее закончились, Дмитрий открыл глаза и упер взгляд в своего мучителя. Седой довольно усмехнулся. Он опустил руку, уже занесенную для очередной пощечины.

Длинные седые волосы его, слиплись от пота, и облепили худощавое лицо. Яркие голубые глаза были все еще сощурены, и на дне их таился лед. Он ни как не мог прийти в себя после боя. Он все еще был там, где только скорость и быстрота реакции, позволяли остаться в живых. Все еще сосредоточенный и напряженный. Только губы его кривились в улыбке, которую, язык не поворачивался назвать приветливой. Это было всего лишь жалкое подобие на улыбку, в которой не было и тени искренности. Как будто человек не умел улыбаться, и украл это простое умение у кого-то другого. Поэтому и получалась отталкивающая гримаса, а не располагающая к себе улыбка. Всего лишь жест, призванный показать доброе расположение к собеседнику.

— Ты как? — спросил он чуть хрипловатым голосом.

— Могло быть и лучше, — честно ответил Малинин, а сам пытался понять, действительно ли пострадал так серьезно, как это показалось на первый взгляд. — Какой дрянью ты меня поливал?

— Сам ты дрянь, — состроил обиженную физиономию Самойлов. — Первокачественный бренди! За неимением воды, не пожалел, лишь бы товарищу помочь. А он в ответ лишь оскорбить пытается, — с этими словами он спрятал руку за пазуху и достал полулитровую серебряную фляжку. — Всегда с собой чуть-чуть таскаю. Будешь? — и протянул фляжку Малинину.

Дмитрий лишь отрицательно покачал головой.

— Ну, как знаешь, — Седой открутил крышку, приложился и сделал пару больших глотков. — Ух, хорошо! Я вспомнил, ты же у нас в принципе не пьешь. По-жизни.

— Точно.

— Хоть куришь?

— Бывает, — Малинин закончил прислушиваться к своим внутренним ощущениям и понял, что с ним все не так уж и плохо как казалось на первый взгляд.

Седой протянул Дмитрию сигарету и зажигалку. После первой же затяжки заныли ребра, и пробил ужасный кашель. Перед глазами поплыли красные круги.

— Ну-ну, успокойся, не так уж все и страшно, — успокаивающе сказал Самойлов, — тебе повезло еще. Даже не столько обожгло, сколько силой удара отбросило. Несколько легких, и, на мой взгляд, не опасных ожогов, только и всего. Некоторым парням так не подфартило — сгорели как факелы. Волхвы ведь, как всегда, о людях меньше всего думают. Были бы на месте стражей другие маги, они действовали бы аккуратней. Суки! Семь наших сожгли, еще с десяток в больницу отправили. Тебя медик осмотрел, сказал — жить будешь.

— Это радует, — ответил Малинин. Курение больше не вызывало боли, и Дмитрий, в полное свое удовольствие пускал вверх струйки дыма. — А что здесь еще произошло, в мое, так сказать, отсутствие?

— Мы, в принципе, победили, если вкратце. Если теорию помнишь, то должен знать, что оживших мертвецов неодолимо влечет в места массового скопления живых. Просто не могут они мимо пройти, обязательно накинуться. И главное непонятно, зачем они живых едят? Внутренние органы уже разложились, а у тех, что не разложились, просто на просто, не работают. Это я отвлекся. Мертвецы сюда со всего кладбища сбежались. Я имею в виду тех, что некромант из могилы поднял, естественно. Они почувствовали вашу группу, все же вас порядочно приехало, и дружно двинули сюда. Все одиночки, что ходили по кладбищу в поисках выхода или живой плоти, учуяли вас и прибежали, заразы. Едва ведь нас здесь не разделали, не раздавили. Их же несколько сотен подняли. Теперь волхвы держат щит, мертвецы за ним кучкуются, так как жажда теплой крови, не дает им отсюда уйти. Наши отдыхают, только самые азартные, мертвяков рубят. — Седой кивнул в сторону. Мертвецы тянули руки в сторону живой плоти, и тут же отдергивали их в сторону. Щит не пропускал мертвую плоть. Двое молодых стражей, забавлялись тем, что старались ударить мечом по руке, до того, как мертвец успеет ее отдернуть.

— А почему волхвы остатки нежити не добьют? Силы не хватает?

— Силы у них хватает с избытком, знаний вот только мало. Один профессиональный волхв некромант на весь город, разве это дело? Ах, да, ты же не в курсе. Неведомые злоумышленники, что кладбище подняли, оказались сволочами редкостными. Нельзя не признать, что люди, бесспорно талантливые и с фантазией, но сволочи. Заклятие уж больно хитрое придумали. Они подняли немало мертвецов, что-то около трех-четырех сот и дали им команды грызть все живое. Представляешь сколько у них сил, если они столько народу сразу подняли! Но на этом не успокоились. Второе заклятие наложили, изобретатели мать их еб! Как только мы уничтожаем одного из мертвецов, из могилы тот час же поднимается другой. И господа волхвы, ничего, по этому поводу предпринять не могут, некромант нужен. Тут вон даже господа инквизиторы нагрянули, чтобы проконтролировать и оказать содействие. Без толку все. Они молитвы читают, а мертвяки только жмурятся и дальше прут. Ни в какую упокаиваться не хотят. Их способностей хватит, чтобы поодиночке обратно в могилу загонять, а мертвецов здесь сам знаешь сколько.

Четыре сотни! — внутренне содрогнулся страж. А ведь говорили всего несколько десятков. Видимо раненный страж возле ворот не обладал информацией в полном объеме, или сбежал с поля боя слишком быстро.

Остановить и какое-то время такую массу живых мертвецов, не прибегая к помощи магии, было самым настоящим чудом, не меньше!

— Так пускай они того некроманта позовут!

— Да они бы с радостью, — усмехнулся Самойлов. — Только вот еще одна проблема появилась. Помнишь волхва, что вместе со мной мертвецов сдерживал? Так вот, именно он и есть тот самый некромант. Он сильно превысил свои магические резервы. Мы же с ним сюда раньше всех прискакали, не далеко тут были. Успели того самого волхва застать, что на это кладбище заклинание накладывал. И Ринат, мой друг некромант который, завалил его в честной магической дуэли. А потом еще мертвецов жег, и щит держал. А когда вы подоспели, сразу вырубился, понял, что теперь здесь справятся и без него. И все равно, он, к этому времени, успел исчерпать все свои резервы. Да и вообще непонятно как он смог продержаться до подхода подкрепления. Он сейчас впал в кому. Врачи говорят, что он превратился в энергетический труп, к никакому колдовству не пригодный в принципе. Стал совсем, таким как я. Ну, знаешь же ведь, есть люди, единицы, которые не могут творить ворожбу, и почти неподвластны ее воздействию. Так что он теперь один из них, то есть из нас, нулевка в общем. Или истребитель, как нас помпезно именуют в специальной литературе, — Самойлов невесело усмехнулся. — И господа волхвы, в связи со всем этим, не знают, что теперь делать. Другой некромант раньше послезавтрашнего утра не появится — из другого города придется вызывать. А проблему с кладбищем, сам понимаешь, нужно решать в максимально короткий срок. Эти уроды-террористы еще ведь одну хреновину отчебучили. Прикопали на кладбище энергетический амулет, и замкнули на него заклятие поднятия из мертвых. Так что теперь в полку мертвецов прибывает. Примерно десяток восстает из своих могил, каждые пол часа. Мертвецов все больше, а нас наоборот, все меньше. Так волхвы даже этот артефакт найти не могут без некроманта. Создается впечатление, что они вообще ни хера не умеют. Могут только пальцы гнуть.

— Страж возле ворот сказал, что зомби, всего десяток. Откуда взялись четыре сотни?

— В первые минуты их действительно было несколько десятков. Но артефакт тогда работал в полную мощь, поднимая несколько десятков каждую минуту. Маги, с помощью поисковых заклятий, смогли определить примерное количество зомби. Получилось как раз то число, о котором я тебе сказал. Теперь артефакт почти разряжен, поэтому количество мертвецов хоть и увеличивается, но не с такой ошеломляющей скоростью, как это происходило в начале. И все эти ожившие трупы идут к нам, отнюдь не миролюбиво настроенными. Такие дела, брат.

Малинин пригляделся и увидел, что, действующих лиц на кладбище стало несколько больше. Прибыла довольно обширная группа инквизиторов. Какая ни какая, а помощь. Сейчас они сбились в кучу, возле магов, и молча наблюдали за происходящим, ни во что не вмешиваясь. Как всегда они были облачены в серые плащи, с надвинутыми капюшонами, скрывающими их лица. Так они, видимо, пытались напустить на себя ореол загадочности.

Инквизиция была распущена около трех веков назад, и вернула себе часть полномочий лишь в середине двадцатого столетия. Это вовсе не означало открытия нового сезона охоты на ведьм. В ту пору, как раз, был принят закон об ограничении магии. Требовался орган, который бы судил людей, приступивших черту. Обычным судам такие дела были не подведомственны. Церковь отказалась судить людей, оставляя правосудие прерогативой государства. Тогда вновь была сформирована инквизиция. Формально государственный орган, являющийся частью церкви. Карающий меч церкви, как еще обзывали эту структуру. На деле же инквизиторы не подчинялись ни кому, кроме своей верхушки. Именно они занимались отправлением правосудия в отношении лиц, нарушивших закон об ограничении магии. Специально для этой цели был основан Суд Трибуны. Так же, инквизиторы, наравне со стражами, занимались розыском людей, использовавших запретную магию. На практике это привело к определенной путанице. Одно и тоже дело могли расследовать одновременно как инквизиторы, так и следователи-стражи. А это не редко приводило к конфликтам между двумя структурами, создавало путаницу. Вообще, инквизиция, за годы своего существования, успела поцапаться практически со всеми. Забыли придумать систему сдержек и противовесов, оставив инквизицию практически не кому неподконтрольной. Странная структура, по своей сути, соединяющая в себе черты судебной и исполнительной власти.

— Дела-а-а, — только и смог протянуть Малинин. — И чего же теперь делать?

— Не знаю. У них там что-то вроде мозгового штурма, глядишь чего и придумают.

И на самом деле волхвы что-то замышляли. Они все дружно столпились вокруг лежащего на земле мага-некроманта, и о чем-то оживленно спорили. Даже не спорили, нет, орали друг на друга. Судя по покрасневшим лицам и сжимающимся кулакам, уже успели перейти на личности. Все это происходило под недовольные взгляды медиков, колдовавших над Ринатом и ехидные усмешки инквизиторов стоявших неподалеку. К сожалению, до места, где сидели оба стража не долетало ни звука. Толи кричали они шепотом, то ли применили какое-то заклинание, чтобы посторонние уши не оказались в курсе их беседы. Судя мо разочарованным лицам других стражей, так же прислушивавшихся сейчас к разговору, ближе к истине был второй вариант.

К сожалению, Малинин не умел читать по губам, потому, как и прочие стражи, прибывал в неведении.

— И давно они так собачатся?

— Да ни так чтобы очень, но наводит на определенные размышления. Ничего дельного никак придумать не могут. — Седой аккуратно подхватил Малинина под мышки, и перетащил к ближайшей могиле. Прислонил к надгробию. Из такого положения было прекрасно видно и волхвов, и изможденные лица стражей, готовящихся к худшему. К тому же и сидеть, опираясь спиной о твердую поверхность, было сподручней. Мертвецов, от могилы, видно не было, но это и к лучшему. Глаза бы на них не смотрели!

— Спасибо.

— Не за что. Слушай, увозить тебя отсюда не собираются, это факт, просто не до тебя.

— И что?

— Не перебивай, ладно? После всех тех фантастических вещей, что произошли здесь сегодня, нельзя исключать, что может и еще какая дрянь приключится. Я тебя, конечно, прикрою, но опять же, во время боя случиться может всякое. Да и силы у меня отнюдь не бесконечны. Боец из тебя сейчас никакой, и чтобы если что… короче держи, — Самойлов спрятал руку за спину, и вытащил пистолет. Протянул его Малинину. — Я тебе сейчас еще патроны подгоню. Проверь его и в случае чего, сам знаешь, что делать.

— Сп…

— Не стоит. Одно дело делаем, как ни как.

— Но откуда?

— От верблюда. Много лишнего знать хочешь. Дают, бери, — Самойлов поковырялся в своем плаще, бесформенной кучей лежащей на земле, и отдал Дмитрию патроны. — Смотри не сломай только. Тебе кстати удобно, — кивок на надгробие, — а то я здесь недалеко, цветы на могиле видел. Могу смотаться, нарвать, все мягче будет.

— Не стоит, — Малинину, после предостережения на счет пистолета, и проявленной заботе с травкой, ужасно хотелось засмеяться, но приходилось себя сдерживать. Не известно еще как организм отреагирует, на реакцию, по-поводу этих бесхитростных шуток.

Пистолет оказался, гораздо легче, чем казался на первый взгляд. Едва ли килограмм веса, сущая мелочь, если задуматься. Что и говорить, даже обычный пистолет, был, во-первых гораздо тяжелее, во-вторых, являлся однозарядным, и в-третьих, в них не было изящества оружия Седого. Для армии, в принципе, изящество и красота совершенно не к чему, главное практичность, но до чего же приятно держать в руках оружие, которое помимо прекрасных боевых качеств, еще и весьма изящно на внешний вид. Пистолет был не черным, а серого оттенка. Ствол, по всей его длине, оплетали, искусственно выполненные листья лозы, сделанные из серебра. Пистолет был длинным, но не лишенным хищного изящества. В руке он сидел как влитой, и, даже сейчас, когда собственные силы вызывали определенные сомнения, Малинин был уверен, что сможет стрелять точно. Дмитрий игрался с пистолетом, как ребенок с игрушкой. Просто приятно было подержать его в руке. Спусковой механизм работал как часы. Достаточно было легкого прикосновения пальца к спусковому крючку, чтобы произошел выстрел. Изготовлено это оружие было, скорее всего, по индивидуальному заказу. Гравировка это одно, ее можно было выбить и на оружие массового производства. А вот сам металл, необычайно легкий, и размер магазина, увеличенный со стандартных четырех, до шести патронов, можно было сделать лишь по индивидуальному заказу. И, скорее всего, у очень талантливого и знаменитого оружейного мастера. О цене подобной смертоносной игрушки можно было только догадываться.

— Я так смотрю, вы просто созданы друг для друга?! — улыбнувшись, спросил Самойлов, до этого с интересом наблюдавший за играющимся Малининым.

— А то! — только и смог воскликнуть в ответ восхищенный Дмитрий.

— День рождения у тебя скоро?

— Через четыре месяца, — машинально, не задумываясь над смыслом вопроса, ответил Малинин.

— Заранее не дарят, ну да ладно, не терпеть же четыре месяца! Дарю.

— Ты сдурел что ли? Представляешь, сколько он стоит.

— Да, прекрасно представляю, — расхохотался Седой, — сам покупал. Да не парься ты, у меня еще есть. К тому же я предпочитаю шпагу.

— С чего вдруг такой щедрый подарок? — Малинин пристально смотрел на своего коллегу. — Ты случайно ни того. То есть этого, — помогая самому себе точнее выразить мысли, Малинин крутил в воздухе руками, стараясь что-то обозначить. — Короче, ты, что ко мне подкатываешь? Если так, то учти — я женат. Примерный семьянин. Мой брак продолжается уже четырнадцать лет. Его сложно назвать счастливым, но я все равно люблю женщин.

Седой покрутил пальцем у виска.

— Вот почему так, стоит выйти из своего привычного образа, и сделать что-то хорошее, так тебя сразу начинают подозревать, во всякой ерунде?! От чистого сердца подарок. Радуюсь тому, что выжил. Хочу поделиться своей радости со всеми и с каждым. Тебя решил порадовать, пистолет тебя, между прочим отличный, подарил, а ты что? По нормальному, для защиты чести, стоило бы тебе за это морду набить. Но, не буду. Ты же мне, как ни как спину прикрывал.

— Спасибо, — пробурчал пристыженный Малинин.

— Не за что. Не стал бы я тебе из-за этого морду бить. Мы же коллеги, одно дело делаем.

— Ты не понял, за пистолет спасибо.

— Не за что. На день рождения только не забудь пригласить.

Приглашать к себе на день рождения этого человека, с, мягко говоря, заскоками, и многочисленными психическими отклонениями не хотелось. Но подаренное оружие стоило и больших жертв.

Дмитрий еще немного покрутил пистолет в руках. Аккуратно перезарядил и заткнул за пояс.

— Как там, наши умники, ничего еще не придумали?

— Нет, — ответил Седой. — А ты что куда-то торопишься.

— Да ни очень, в принципе. Холодно просто. Всю спину уже себе отморозил.

Самойлов поднял свой плащ с земли, свернул его неровным кулем и засунул под спину Малинину. Стало гораздо лучше. Холод, поднимающийся от земли, уже не достигал тела. Теперь, можно было, не боясь себе ничего отморозить, спокойно сидеть и любоваться окружающим видом. Точнее, склонившимися над некромантом волхвами.

— Ты в армии служил? — спросил вдруг Самойлов.

— Да, а что?

— Просто сложившаяся ситуация, мне чрезвычайно напоминает армию.

— Это чем же? Ничего похожего не вижу!

— А ты где служил?

— На границе, — последовал ответ.

— Вот потому и не видишь похожести. А я вижу. Служил в войсках специального назначения. Каких, сказать не могу. Так там тоже приходилось, сидеть в полном дерьме и ждать приказа. И в окружении тоже торчали, а волхвы ни как сообразить не могли, что делать надо. Только здесь проще, здесь все свои. Там кругом были враги.

— Это ты к чему вдруг сказал?

— На ум просто пришло, вот и сказал. На самом деле, показалось, что ситуации похожи. Просто показалось, наверное.

— А я, признаться, думал, что ты в армии не служил.

— Это с чего это ты взял, — неподдельно удивился Седой, и даже, отложил в сторону свою шпагу.

— Ну, как, по всему видать, что ты из благородных. Шмотки дорогие, манеры. То как ты на всех забиваешь, и считаешь, что это в порядке вещей. Игрушки дорогие, опять же, кому не попадя, даришь, — Малинин указал глазами на рукоять пистолета, торчащую за поясом. — А ведь благородные, они от армии косят всеми доступными способами. Способов у них, к слову, много. Вот я и удивился, что ты служил.

— Странно ты мыслишь, хотя в чем-то действительно прав. Я принадлежу к дворянскому роду. Благородный, как ты изволил выразиться. Тут ты прав. Денег у меня действительно не мало, так что могу позволить дарить вещи и подороже. А в остальном, ты глубоко заблуждаешься. Дворяне, истинные дворяне, всегда стояли и стоят на страже интересов государства, и царя батюшки. Это заключается, не только в занимаемых ими государственных должностях, но и во многом другом. К примеру, в службе в армии. У многих дворянских родов, из спокон веков существует традиция. Согласно этой традиции, каждый мужчина, этой семьи, достигший совершеннолетия, отправляется служить. И ни кто не спорит. Все считают это в порядке вещей. Причем подчеркну, это не более чем традиция. Кто угодно может отказаться, и в его стороны никто даже за глаза не осудит. Но почти ни кто не отказывается, — Самойлов закурил новую сигарету, глубоко затянулся и продолжил свой рассказ. — Поэтому мне бы и косить не пришлось. Мой род, столетиями служил государю и получил определенные привилегии. Теперь мужчины служат в армии лишь по собственному желанию. А то, что ты сказал, я по поводу дворян, которые, как ты выразился, косят — такое действительно было. Лет тридцать назад, или около того. Не спокойно тогда было. Простая миротворческая операция превратилась в настоящую войну. И действительно, дети некоторых дворян пытались избежать воинского призыва. Только ни какие это не дворяне. Дворяне, это люди, которые смысл своей жизни видят в служении отечеству. Все свои силы и знания кладут на этот алтарь. Жизнью готовы пожертвовать ради благополучия и процветания страны. А большинство косивших тогда, и не дворяне вовсе. Титул был пожалован их родителям, за неведомые заслуги, лет пятьдесят назад, когда правил Михаил Алексеевич. Он ведь тогда многим награды повыдавал, в чине повысил. И дворянство многим, с царского плеча, кинул. Только выбирал, ни как раньше, среди достойнейших, а среди подлейших. Добрый человек был. Ни одного конфликта за период его конфликта не произошло. Но глупый и мягкотелый. Не место такому на троне. Вот и раздал титулы людям, которые только и умели, что поглубже лизнуть. А его преемнику, нашему государю, все это расхлебывать пришлось. Хорошо хоть мужик железный оказался, сдюжил. Так вот, как раз дети тех, кому просто так досталось дворянское звание, и косили от армии. Именно из-за этих ублюдков, за истинным дворянством и закрепилась дурная слава.

— А у вас все прямо как у взрослых, — проговорил Малинин. Заметил недоумевающий взгляд Самойлова и поспешил объяснить свои слова. — Живете прямо как волхвы. Само собой напрашивается волки. Ну да ладно, отбросим лирику в сторону. Это я к тому, что волхвы на всех людей смотрят свысока, точнее на тех, кто слабее их самих. Поэтому и позволяют себе более чем вызывающее поведение. Причем, в их преимуществе нет, не малейшей заслуги. Они ничего не делали, что бы как-то подняться и заслужить определенный статус. Все привилегии, вся сила, присущи им от рождения. Повезло, точно так же как не везет обычным людям с заурядными способностями. Ты вот тоже, вроде нормальный парень, а абсолютно искренне считаешь других людей ниже себя. Тех же самых дворян ты не считаешь за ровню. Как же ты тогда ко мне относишься?

— Дим, ты откуда такой взялся?

— А?

— Наивный, блин, как будто из сказки сбежал! Тебя почему-то искренне удивляет классовое неравенство, хотя оно всегда было и будет, пока люди населяют Землю. Многим людям нужно само утверждаться, а для этого любые способы хороши. Так и будут кичиться своим происхождением, дорогими игрушками, хорошей одеждой, драгоценностями. Тут в людях дело, а не в происхождение. Другое дело, что у богатых людей больше возможностей бравировать своим положением и состоянием. Нет, ты, правда, наивен как ребенок, сбежавший с другой планеты, где равенство и братство возведены в абсолют. У тебя, наверное, детство было тяжелое, никогда не было чего-то, что было у сверстников.

— Нормальное у меня было детство, просто отличное! — воскликнул Дмитрий. — Вспомни мою фамилию, и ты сам это признаешь.

Седой призадумался.

— Ты хочешь сказать, что ты родственник того самого великого волхва Малинина?

— Именно так. Я его сын. Еще вопросы по-поводу моего несчастного детства будут?

— Нет. Если ты его сын, то почему сейчас, во время боя, ты не использовал магию?

— Потому что я ей почти, что и не владею. Если у волхва способности выше средних, то они могут передаваться через поколение, через два, или три. Способности же, что были у папы, могут не передаться вообще никогда. Он же был уникумом, гением. С ним природа поработала на пределе возможностей, а вот на мне отдохнула.

— Был? Он что умер? — удивился Самойлов. — Что-то я не помню, чтобы читал об этом печальном событии в газетах.

— Потому что газеты ничего не писали об этом. Он не умер, а исчез и никто не знает куда. Папа дописал последний том мемуаров и просто исчез. Оставил только записку, чтобы его не искали и не волновались, в колыбельке своего внука, то есть, моего сына. Так что мой сын был последним, кто видел, величайшего волхва века, как многие называли моего отца, живым. Жаль, что он ничего об этом рассказать не может, ему тогда был всего лишь годик.

— Интригующая история.

— Еще бы, отец всегда любил такие выходки. Любил людей временами шокировать. По мне, так все это отдает дешевой театральщиной, — Дмитрий достал из пачки новую сигарету. — Продолжая наш разговор, хочу сказать, что меня с самого детства удивляла эта любовь других людей кичиться какими-то своими сомнительными достоинствами. Отец он ведь всех воспринимал как ровню. Даже самый последний дворник, заслуживает уважение — так он считал. И меня научил думать точно так же. И меня до сих пор бесит и удивляет, как люди кичатся своим происхождением. Денис, ты не исключение. Ты так же презрительно смотришь на новое дворянство, как они смотрят на обычный люд. И все лишь только потому, что ты родился в более древнем роде, чем они. Тоже везение, которое тебе, ровным счетом, ничего не стоило. Их родители, а, быть может, и они сами, что-то делали, чтобы заслужить этот статус. А ты лично и пальцем о палец не ударил. Ты получил просто так, задарма. И теперь ужасно этим гордишься. Я бы даже сказал, кичишься. И плюешь на всех, кто ниже по происхождению.

— Все-таки придется тебе морду набить, — задумчиво проговорил Самойлов, потирая подбородок. Казалось, что слова Малинина, вовсе не задели этого человека. По крайней мере, на его лице, в виде эмоций, это ни как не отразилось.

Малинин чувствовал себя очень странно, будто в бреду. Очертания предметов терялись, тело стало ватным и общее состояние оставляло желать лучшего. Словно враз опьянел. Он сам не понимал, зачем начал и поддерживает этот, в сущности, не нужный разговор, отстаивая в нем свою позицию, будто от этого зависит чья-то жизнь. «Самойлов прав — веду себя, как ребенок» — подумал Дмитрий. Ведь это детские переживания, не более. Тогда, много лет назад, не с кем было поделиться, так как боялся встретить не понимание других людей. Единственный, кому хватило смелости рассказать о том, что твориться в душе был отец. Он все внимательно выслушал и дал совет — не обращать на это внимания. «В каждом человеке есть что-то хорошее и что-то плохое, — сказал он тогда. — То, что они гордятся своим происхождением еще не самый большой недостаток. Оценивай людей в совокупности их достоинств и пороков, а не по одной черте, которая вызывает в тебе неприязнь». Дмитрий так всю жизнь и поступал. И только сейчас, в разговоре с Седым, всплыли эти детские переживания, которые, как думал Малинин, он в себе уже давным-давно изжил.

Еще и голова кружиться. Может быть, врач поставил не правильный диагноз? Не может, что бы из-за обычного ожога, начинал себя чувствовать так, словно очутился в чужом теле.

— Давай замнем для ясности? — предложил Дмитрий. — Сам не знаю, чего это меня на эти бесплодные разговоры потянуло! Видимо, ранило серьезнее, чем показалось на первый взгляд, — Малинин перевел дух. — Говоришь, что в специальном подразделении служил?

— Ага. А где же еще я, по-твоему, мог научиться, так шпагой махать? Подобные умения, может привить лишь государство. И лишь тем людям, которые ему, государству, пригодятся.

— А как ты у нас в городе очутился?

— Это очень долгая и трагичная история, рассказывать которую, мне не очень хочется. Потому и не буду.

— Как знаешь. Ты не находишь странным, что мы сидим, и беседуем на отвлеченный темы?

— А что же нам еще делать?

— В десятке метров от нас вообще-то армия мертвецов.

— И дальше что? Произносить пафосные речи? Рвать на себе камзолы, клянясь, жизнь положить, но мертвецов за забор не выпустить? Изображать бурную деятельность? Глупо. Мы в армии бывало и в худшем дерьме сиживали, но никогда, слышишь, никогда в слух не говорили что это дерьмо. Что мы оказались в Аду, что нет выхода — подобные вещи пишут лишь авторы напыщенных и недостоверных романов про войну. Будешь такое говорить, руки опустятся, а на следующий день сдохнешь, потому что от безнадеги нормально сражаться не сможешь! — Самойлов сплюнул себе под ноги. Малинин же поймал себя на мысли, что чувствует себя совсем плохо. Голова болела, поднялся жар да еще начал разговоры про всякую ерунду вести! Вся эта болтовня про дворянство, и отдельно разговор про «ужасное местно, в котором мы все оказались». И ведь прекрасно понимал, что подобные слова ни к чему хорошему, кроме капитуляции, не приведут, а все равно говорил. Все это из-за того, что мысли путались, будто страж был сильно пьян.

Денис более спокойным тоном, вернувшись к первоначальной теме, сказал:

— Смотри, даже молодняк, что бесился возле щита, уже успокоился. Понимают, что нужно силы беречь — скоро снова в бой. Волхвов надолго не хватит.

— Это ты с чего взял?

— Они держат слишком мощное заклинание щита, к тому же, наверняка, собираются ударить всей оставшейся мощью по мертвецам. Да и место здесь не самое лучшее для ворожбы — кладбище как ни как. Они словно очутились в другом, очень похожем на наш, мире. Магическая энергия вроде та же самая, а привычно колдовать уже не получается — для них это стало гораздо сложнее делать. Для поддержания щита такой силы и объема, сил они тратят раза в два больше, чем затрачивалось бы в любом другом месте.

— Ты откуда это все знаешь? — подозрительно спросил Малинин. — Что-то я не замечал, чтобы ты был волхвом.

— Для того чтобы знать эти вещи вовсе не обязательно быть волхвом. Понимаешь, я ведь нулевка, ну или истребитель, как нас тоже, довольно-таки часто именуют. Тебе ведь знакомо значение этого слова? Я абсолютно не восприимчив к магии. Точно так же, при близком контакте с волхвом, я могу, помешать ему, ворожить. Он либо вовсе не сможет использовать свои способности, либо конечный результат его заклинания, будет весьма отличаться от желаемого, — сказав это, Седой тщательно затушил окурок в земле. — Таких людей как я, сам понимаешь, очень мало. Поэтому, нас всех, в обязательном порядке, учат основам магии. Теорию мы начинаем изучать еще в начальной школе. Вот оттуда-то, из детства, из тех занятий и пришло это, да и многие другие познания, касающиеся магии. Вот, потом же, когда будущий истребитель взрослеют, начинаются и практические занятия. Тогда-то и присваивается почетное звание ликвидатора, под которым мы и фигурируем во всех официальных документах. Поэтому, любой нулевка, даже тот, кто по жизни далек от магии, в поединке сможет одолеть почти любого волхва.

— Мне всегда было интересно, как именно вы гасите чужие способности? Какие силы при этом в себе мобилизуете? — спросил Малинин, лишь бы не сидеть в тишине.

— Ни какие не мобилизуем, по крайней мере я ничего такого не делаю! — Денис задумчиво поскреб щетину на подбородке. — Я не знаю, как это тебе даже объяснить. Вот представь, тебе захотелось мигнуть. Ты сможешь это сделать в тот же самый момент?

— Конечно.

— Но ведь при этом ты не знаешь, какие механизмы протекают в твоем организме. Ты просто желаешь получить результат, все остальное проделывает организм. С подавлением тоже самое. Мне просто хочется, чтобы человек больше не имел возможности использовать свой магический потенциал, и у него пропадают эти способности, — Самойлов вдруг приподнялся с земли и начал вглядываться в другую сторону. — Смотри, ожил!

Дмитрий покрутил головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что же вызвало такую бурную реакцию со стороны собеседника. Мертвецы, так вообще уже достаточно давно массово поднялись из могил. Мог бы, в конце концов, уже и привыкнуть!

Наконец взгляд наткнулся на группу волхвов. Теперь они все были радостными, а не подавленными, как это было всего несколько минут назад. И этой неожиданной перемене в настроении, сразу же нашлось объяснение — без чувств лежащий на земле некромант Ринат наконец-то пришел в себя. Он сел и стал недоуменно оглядывался по сторонам. Ни как не мог понять, что произошло, и где он вдруг очутился. Волхвы, окружившие его, не торопились вносить ясность. Они смотрели на некроманта, как счастливые родители на своего первенца.

Ринат что-то спросил, и лица волхвов приняли, из умиленно-восторженного, осмысленное выражение. Послушали повторивший свой вопрос Рината, и бросились на перебой ему отвечать. Отвечали все и сразу. Гвалт, наверное, поднялся жуткий. Об этом можно было лишь судить по недовольному виду некроманта, так как полог все еще не пропускал ни звука.

Самойлов, деятельная натура, не усидел на месте. Он сразу же побежал поздравлять своего друга с выздоровлением. Но пара волхвов, стоявшая в оцеплении, а потому не принимавшая участия в общей беседе, не пустила его. Седой так просто не отступил. Он начал им что-то доказывать, ожесточенно жестикулируя при этом. На волхвов это не произвело не малейшего впечатления. Точно так же, как их показушное молчание, ни коим образом не трогало Самойлова. Успокоился Седой лишь тогда, когда к нему подошел один из инквизиторов. Самойлов внимательно выслушал человека, в котором Малинин с удивлением узнал главного инквизитора города. Кивнул головой, и с вежливой улыбкой ответил. Отвечал примерно с минуту, отчего лицо инквизитора приобрело цвет спелого помидора. Потом вновь поклонился и пошел прочь. Остальные инквизиторы заступили дорогу наглецу, посмевшему оскорбить отца карающих. В том, что Самойлов говорил оскорбления, не приходилось сомневаться. До Дмитрия долетели обрывки фраз, брошенных в лицо инквизитора.

«Все, теперь его порвут на куски, — подумал Малинин. И поделом. Даже вмешиваться не буду. Надо же соображать немного, что ты и кому говоришь! Это же надо было додуматься, так разговаривать с инквизитором! Инквизиторы, бывало, и за меньшее мстили, а уж за подобные оскорбления, и вовсе не стоит ожидать снисхождения».

Однако ситуация получила другое, отличное от прогноза Малинина, развитие. Старший карающий отрицательно покачал головой, и разочарованные инквизиторы, расступились в стороны, давая свободно пройти Седому.

«Вот это, да! — только и смог подумать Малинин. — Значит слухи о том, что Седой далеко не так прост, как кажется, правда! Если даже инквизиторы, на которых вылили бочку помоев, не вступают с ним, обычным стражем, в конфликт! Да кто же он вообще такой?»

Все это Малинин поспешил спросить у подошедшего стража. В ответ на это Самойлов лишь досадливо поморщился.

— На самом деле все очень просто — я нужен церкви, и инквизиции приказали меня не трогать. Знаешь, как держат всяких уродцев для экспериментов? Я, как раз, и есть такой урод. Сверху приказали, и пальчиком погрозили, что бы они ко мне не цеплялись. А они сразу же вцепились в это. Раз я так интересен церкви, значит могу оказать и для них небезынтересен. Только существенной информации нарыть так и не смогли, вот и бесятся, вот и цепляются ко мне при любом удобном случае. А этот же, их новый карающий, полез меня жизни учить. Стращать начал. Смерть страшную от пыток сулил. Как будто я не проходил через все эти пытки! Урод, короче, такой же, как и прочие инквизиторы. В инквизиторы берут либо злобных идиотов, любящих унижать и пытать людей, готовых во имя Его пойти на любые гнусности. Фанатики. Либо людей далеко не глупых, и ищущих выгоды, прежде всего для себя — такие, как правило, нередко высоко взлетают. Новый глава карающих представляет из себя редкое исключение из правил — сочетает в себе качества сразу обеих этих групп. Любит причинять другим боль, пряча свои извращенные наклонности под налетом мнимой святости. Но все его действия направлены на извлечение прибыли, для себя в первую очередь. То, что после всех учиненных зверств, он еще не потерял сан, говорит, что и человек он не глупый. Не Верховный инквизитор всея Руси, куда ему до того матерого интригана, но все же. — Самойлов сплюнул и полез за сигаретами.

«Чего? — только и смог подумать Малинин. — Он хочет сказать, что инквизиторы его пытали? А он теперь мало того, что жив, так еще и посылает инквизиторов на три буквы. Причем инквизиторов, обладающих значительной властью. Да еще и хвастает личным знакомством с Верховным. Врет, наверняка».

— Это чем же ты так ценен для нашей церкви? — поинтересовался Дмитрий.

— Государственная тайна, — не моргнув и глазом, отвечал Седой. — Нет, честно, государственная тайна. Составлена должным образом на бумаге государственного образца. Со всеми штампелями и подписями. Спрятана в темном ящичке в специально оборудованной комнате. Даже наш шеф не знает, за что меня сослали в ваш город, и какой интерес я представляю для церкви. И почему инквизиторы меня ненавидят, он тоже не знает. А ты хочешь вот так просто узнать все и сразу. Шустрый! Я немного с тобой разоткровенничался, но это вовсе не значит, что расскажу тебе все.

В то, что Самойлова именно сослали сюда, Малинин верил. А вот в то, что шеф, со всеми его многочисленными легальными и неофициальными связями, чего-то не знал, верилось слабо.

— Сказать могу лишь то, что ценность для наших церковников я представляю исключительно прикладную. Выступаю в качестве подопытной мыши. Нет, у них больше мышек, с которыми можно было бы проводить подобные эксперименты. Вот и берегут в меру своих сил. Сам же знаешь инквизиция хоть, и подчиняется церкви, но между ними возникают трения. Церковники они ведь любопытны. Инквизиторы же лишены познавательного интереса напрочь. Наука им, глубоко по боку. Вот и мечтают до меня добраться. Карающие, — Седой грязно выругался и щелчком, отбросил окурок в сторону. — Если церковь просто за мной наблюдает и делает выводы, то инквизиторы мечтают меня препарировать, чтобы выяснить каков я внутри. А еще лучше, просто ликвидировать, предварительно немного попытав.

— Что-то не очень ты похож на человека, согласного мириться с ролью подопытной крысы.

— Жить захочешь, еще и не так раскорячишься, — усмехнулся Седой. — Не было, и нет у меня выбора. Приходится, просто приходится делать то, что заставляют. Ничего сложного, нужно просто жить, как раньше, а церковники наблюдают и все интересное себе в блокнотики записывают и в архив заносят. Жить приходится. А я бы лучше сдох. Надоело все. Надеялся, что хоть мертвецы положат конец моим мучениям. Загрызут, например, а они и на это оказались не способны. Давно бы уж с собой покончил, да сил на это нет. Ты это, рот закрой. Я в прямом смысле. Челюсть подбери, верю, что смог тебя удивить. Никогда не видел людей, которым жить надоело? — Седой усмехнулся. — Вот, молодец. Рот закрыл и держи его в таком положении. Помалкивай лучше. Никому не говори, того, что я тебе сказал. Для твоего же блага.

«Что это было, очередная попытка выделиться, или, правда? Любит он балаганный эффекты, и подчас, чтобы лишний раз эпатировать публику, строит из себя настоящего клоуна. Ну не производил Самойлов впечатление человека, готового распрощаться с жизнью. Вовсе нет. Очередная шутка? Понадеялся, что не смогу держать язык за зубами и всем все расскажу? — думал Малинин. — И он получит очередную легенду, связанную с его именем. Это объясняет и то, почему он вдруг разоткровенничался с почти незнакомым человеком. Скорее всего, дело именно в этом. Только все равно, было что-то такое в глазах Самойлова. Что-то, что заставляло поверить в его искренность…»

— Как вы себя чувствуете? — раздался тихий голос над самым ухом Малинина.

Дмитрий поднял глаза и с удивлением посмотрел на незнакомого человека. Мужчина, лет сорока, с обширными залысинами и большими, едва ли не в пол лица очками. Под линзами скрывались глаза уставшего человека. Весь его облик, говорил о том, что человек это хороший, добрый. Основываясь на чем, был сделан этот вывод, Малинин не смог бы ответить и под угрозой пытки. Просто ощущение, интуиция если угодно. И откуда же взялось здесь это чудо, так похожее на доброго дядюшку из детской сказки? Дмитрий еще раз окинул собеседника внимательным взглядом, и только тут заметил на нем белый медицинских халат. Хорош следователь, нечего сказать! На такие детали нужно, прежде всего, внимание обращать, чтобы не мучится дурацкими вопросами. Понятно, теперь, почему его интересует мое самочувствие, — улыбнулся про себя Малинин.

— Как вы? — мягко повторил свой вопрос доктор.

— Спасибо ничего, — наконец выдавил из себя Малинин, — болит вот только все.

— Это мы сейчас легко исправим, — обнадежил стража врач, и полез в небольшой черный чемоданчик, стоявший на земле. — По-хорошему вам надо в больницу. И как только пришлют кареты, я вас сразу туда отправлю. В первую очередь в больницу отправили тех, чья жизнь висела на волоске. Раненных, и вас в их числе, пришлось оставить здесь. Ну, ничего, скоро пришлют транспорт. Никто ведь не ожидал всего этого. Как война, честное слово. Социальные службы просто оказались не готовы. Там сейчас паника, но скоро все уляжется. Возьмут себя в руки, и все заработает как надо. И медики приедут, и новых стражей пришлют. Все будет хорошо — произнося эти успокаивающие слова. Доктор продолжал что-то искать в своем чемодане. Немного поковырявшись, доктор наконец нашел, то, что искал. Это был шприц, с бесцветной жидкостью внутри.

Малинин, скрипя сердце, закатал рукав. Не любил он уколы, с детства ненавидел и боялся иголки. Особенно не переносил инъекции сделанные в вену. Но что делать? Не будешь же при всех снимать штаны, только потому, что уколы в задницу не так сильно пугают, хотя и бывают весьма болезненны.

Вену врач нашел весьма быстро, Дмитрию почти и не пришлось работать кулаком. Едва только иголка направилась в сторону его руки, Малинин тут же зажмурил глаза и сжал губы. Что-то ужасное было в виде иголки приближавшейся к вене. Вселяющее иррациональный страх, с которым даже взрослому человеку было сложно бороться.

Доктор оказался настоящим специалистом. Таких безболезненных уколов, Малинину, пожалуй, не делали никогда в жизни. Доктор похлопал Дмитрия по плечу и проговорил, нечто ободряющее. Что именно, Малинин не расслышал, так как ему было плевать на утешения и подбадривания. Врач достал из своего чемоданчика маленькую пузатую баночку, и приказал Малинину расстегнуть рубашку. Идея была не самой удачной, так как на улице было прохладно. Но делать нечего. Пришлось распахивать плащ, внутри которого так удачно согрелся. Камзол и рубашка представляли собой жалкое зрелище. Их даже расстегивать не пришлось. Рванье, лохмотья, которыми бы и последний нищий побрезговал воспользоваться.

Доктор начал аккуратно, стараясь не причинить боль, втирать, приятно пахнущую мазь в кожу. Справился он довольно быстро, Дмитрий даже, и замерзнуть не успел. От мази исходило приятное тепло, которое изгоняло боль из ожогов. Доктор поспешил и укрыл стража плащом. Стало вообще жарко. Дмитрий почувствовал, что его начинает клонить в сон. Да еще и врач, взяв в руку серебряный амулет, висевший на шее, принялся что-то бормотать. Ни как заклятие, какое. Хорошо хоть ни отходная молитва, но заклятие произносилось таким нудным тоном, что ни какой сказки не надо. Малинин ощущал, как начал проваливаться в сон. Кощунство, конечно, спать на поле боя. Спать, когда в десятке метров от тебя, беснуются живые мертвецы. Но Дмитрий ничего не мог с собой поделать. Организм требовал сна. Ему был нужен отдых, причем прямо сейчас, чтобы скорее залечить полученные раны.

Поспать не дали. Буквально за миллиметр до сна выдернули на мутную поверхность реальности. Выдернули не специально, так вышло. Сложно себя сдерживать, когда чувства так и рвутся наружу. Вдвойне сложнее выбирать для выплеска своих эмоций подходящую литературную форму. Любой русский мужик, если он не считает себя интеллигентом (в просторечии ханжой) свойственно выражать наиболее яркие эмоции по средствам мата. Наиболее простой, наименее разрушительный и доступный для всех способ сбросить накопившуюся ярость. Вот именно этот способ сброса негативных эмоций и поднял Малинина. Нечего странного, учитывая сложившееся положение вещей, в мате не было. Когда рубились с мертвецами, в воздухе витали такие литературные конструкции, что любая учительница русского языка и литературы, немедленно повесилась бы на ближайшем чахлом деревце, если б услышала. Странно было другое, кто ругался. Это был врач, с лицом доброго дядюшки. Неожиданно было услышать из его уст подобные слова. Весь его вид говорил о том, что он в принципе не способен произнести подобное. Но теперь он стоял и матерился. Пускай не умело, зато от души. Должно было произойти что-то из ряда вон, чтобы вывести его из себя.

Едва только пришла подобная мысль, как Малинин немедленно поднялся на ноги. Подняться удалось сразу, почти без напряга. Не зря медик трудился. Оказалось, рано радовался. Подняться то поднялся, а вот уверенно стоять на своих двоих ни как не получалось. Земля буквально ходила под ногами волнами, словно оказался на маленькой лодке среди разразившего в море урагана. Перед глазами витали красные круги, напрочь закрывая собой картинку.

Времени прошло с минуту, прежде чем Малинин почувствовал себя в своей тарелке. По крайне мере, зрение нормализовалось, и перестало штормить. Тут же огляделся по сторонам. В первую очередь, что вполне естественно, взглянул в сторону мертвецов. Откуда как не от туда, ждать опасности? Вроде все в порядке. Мертвецы все так же топтались на месте, тщетно пытаясь пробиться сквозь щит. Так что же тогда так взбесило врача? Новый взгляд, на этот раз в сторону волхвов.

И тут же рука сама собой потянулась к рукояти пистолета.

Волхвы были на месте. Они стояли, поддерживая некроманта. Ждали, пока до них донесут раненого. Несколько стражей, при помощи младших волхвов, учеников, скорее всего, перетаскивали в сторону магов человеческие тела, не подающие признаков жизни — это были тяжелораненые, которых не успели отвезти в больницу.

Стражи, те, что могли сражаться, стояли на ноги. В руках сверкала сталь. Другие приняли специальные позы, готовясь выкрикивать подвластные им боевые заклятия. Тоже самое, можно было заметить и среди инквизиторов, и среди магов. Инквизиторы все как один уже нашептывали заклятия. У многих, перед глазами висели огненные шары, и достаточно было одной команды, небрежного жеста, чтобы «светлячки» начали собирать жертв. Атмосфера оказалась до предела напряжена, и не возникало не малейших сомнений, что в любой момент, от первого неловкого жеста, может вспыхнуть драка. Даже не драка, а бойня. Что смогут обычные люди против волхвов? Магия, изначально доступная каждому, в обычных людях чрезвычайно слаба. Одно два простеньких заклятия, от которых маги отмахнуться и даже не заметят. А потом ответный удар, и вместо людей останется кровавая каша. Особенно будут зверствовать инквизиторы. У них весь арсенал состоит из заклинаний убийств. Специфика работы такая. Стражи тоже прекрасно понимали расстановку сил, не могли не понимать. Но ни кто из стражей, несмотря на такую расстановку сил, не собирался отступать. И у них была для этого весомая причина.

Причина заключалась в том, что задумали маги. Неслучайно, с древности появилась такая традиция, что всегда, на поле боя, лазарет размещают возле волхвов. И это было вызвано вовсе не тем, что волхвы творили ворожбу из глубоко тыла, куда неприятелю было не так-то просто добраться. Мера эта была вынужденной. В ту пору, Золотая Орда напала на Русь. Волхвов у русичей было очень мало. Лишь те, кто входили в совет, созданный еще Вещим Олегом, да редкие самородки из глубинки. На вооружении татар же было чрезвычайно много сильных и опытных шаманов. Благодаря им, и была завоевана значительная часть Европы. Немногочисленные русские волхвы не могли противостоять татарским шаманам на равных, поэтому им пришлось пойти на крайние меры — задействовать страшные заклинания, действующие лишь на жертвенной человеческой крови. Ведь, как известно, при смерти человека, особенно мученической, выделяется такое количество энергии, которой не обладает не один, даже самый могущественный маг. Главное успеть эту энергию получить, проведя сложный ритуал. Лишь используя эти крайние, кровавые меры, удалось отбить мощь монголо-татарской магии. Если бы волхвы и власти не решились использовать запретную магию крови, вполне возможно, что в тринадцатом веке, все русское государство оказалось захвачено монголо-татарами. С тех пор полевые госпитали размещали подле волхвов. Тяжелораненых, в случае необходимости, приносили в жертву. Необходимость могла выражаться в разном: либо для того, чтобы сплести заклятие, либо чтобы восстановить собственные магические силы. Вот и сейчас волхвы, похоже, решили пустить в ход тяжелую артиллерию, использовав опыт предков. Естественно, что стражи были против мученической смерти своих боевых товарищей и друзей.

Малинин полностью разделял негодование коллег. Пускай эта мера и необходима, но есть, же определенная черта, через которую нельзя преступать никому. Да к тому же, понимал, что и сам запросто мог оказаться на месте одной из будущих жертв, сместись фаербол на пару сантиметров влево. Традиции традициями, но и о людях думать надо. В конце концов, теоретическая магия не стояла на месте. В прессе постоянно мелькали статьи о новых разработках волхвов. Создавалось впечатление, что с помощью магии можно было добиться чего угодно. Хоть на луну полететь! И не использовались эти изобретения, лишь в силу того, что было запрещено использование магии, выше определенного предела. Так и пускай воспользуются этими знаниями. При жертвоприношении, в любом случае, этот предел будет превышен в несколько раз.

Он достал из-за пояса пистолет, взвел курок, оперся о надгробие, для сохранения равновесия, и взял на прицел ближайшего мага. Воевать, так воевать!

Стражи кипели праведным гневом и рвались в бой, лишь бы не допустить жертвоприношения. Но пока еще, они могли сдерживать свои эмоции. Но это только пока. Как только будет занесен жертвенный нож, хрупкую дамбу спокойствия обязательно прорвет. И прорыв этот выльется в короткую, но кровопролитную схватку.

Маги справились с охватившим их смятением. Не ожидали они подобных действий от стражей.

От группы волхвов отделился маг лет примерно пятидесяти пяти, худой словно щепка, с кривым носом. Никак парламентер.

Малинин выдохнул, и почувствовал, как спало напряжение. Все-таки будут договариваться, а не устанавливать свою власть посредством силы. От стражей, как того и следовало ожидать, вышел вовсе не старший по званию, а Седой. Куда же без него?! Вид он имел сосредоточенный, и лишь в глазах бушевал такой огонь, что оставалось лишь удивляться, почему еще не начала тлеть одежда на магах.

— И что все это значит, страж? — ничего не выражающим голосом обратился к Самойлову волхв.

— Тоже самое, я хотел бы спросить у тебя, волхв.

— Предпочитаю, когда ко мне обращаются маг!

— Да хоть хуяк, — не полез за словом в карман Седой, — не о том сейчас речь идет. — Маг просто остолбенел от такой дерзости. Губы его дрогнули и сжались в тонкую белую нить. Он собирался что-то высказать, но промолчал, понимая, что сейчас не время выяснять отношения.

— Так о чем же ты хочешь поговорить, в таком случае? — голос мага остался бесстрастным. Словно это и не он, секунду назад, едва не лопнул от гнева.

— А то ты не догадываешься? — притворно удивился Самойлов. — Я о том, что вы задумали совершить жертвоприношение. Или я не прав?

— С каких это пор, маги должны отчитываться перед стражами, пускай и состоящих в следственном отделе? — усмехнулся волхв. — Не много чести будет? Что ж, отвечу. Да, мы собрались совершить жертвоприношение. Дальше что?

— Мы, я имею в виду всех собравшихся здесь стражей, не позволим вам осуществить задуманное. Нельзя людей использовать как жертвенных овец.

— И на основании чего вы собираетесь нам помешать?

— На основании закона «об ограничении магии». Вы превысите максимально допустимый потолок, и мы, как люди дававшие присягу, обязаны вам в этом противодействовать.

— Статья семнадцатая, того же закона, говорит, что волхв, в случае крайней необходимости, в праве использовать магию любой силы, многократно превышая допустимый предел, — сухо процитировал волхв. — Один из пунктов вашего трудового договора говорит о том, что в чрезвычайных ситуациях, связанных с магическим фактором, ваши тела могут быть использованы для наших, магических нужд. Устав внутренней службы предписывает строго исполнять приказы старшего по званию. Тот же устав говорит, что, при чрезвычайных условиях, связанных с магией, вся власть переходит к старшему магу, и, все его указания, должны исполняться не менее четко, чем указания собственного начальника. Сейчас как раз сложилась такая ситуация. Если ты свяжешься со своим руководством, то получишь подтверждение, что и на официальном уровне, ей присвоен такой статус. Следственно, вы все должны неукоснительно выполнять мои приказы. Это раз. Напомню, что чрезвычайная ситуация вызванная магическими причинами, приравнивается к военному положению. Напомнить, что случается с теми, кто ослушивается прямого приказа? Вплоть до смертной казни. Чрезвычайная ситуация, сама собой предполагает, использование особых средств, для ее устранения. А значит, мы не нарушим закон, пусть даже и превысим разумный предел ограничений в сотни раз. Это два. И три, что касается ваших раненных товарищей. Да, в договоре написано, что мы должны использовать только тела. Но нам и не нужны души! В договоре нет и слова о том, что тело должно быть мертво. Сейчас мы можем, для исполнения задуманного, убить любого из вас, и ничего нам за это не будет. Даже награду дадут. Мы всего лишь хорошо выполняем свою работу. В силу всего вышесказанного, по-моему, весьма четко видно, что все наши действия основаны на законе. Еще претензии?

К чести Седого он, когда это было необходимо, мог владеть собой, не хуже чем маг. Вся гамма чувств, отразилась на его лице. Казалось, что сейчас он кинется на мага в драку. Но он смог совладать с собой, и ответить весьма спокойно.

— Конституция устанавливает право человека защищать свою жизнь всеми доступными способами. Устав предписывает нам, стражам, защищать беспомощных до последней капли крови. И мы будем делать это, — тихо проговорил Седой. От его спокойного голоса, даже мурашки по телу побежали. Не было сомнений, что этого человека не остановит угроза собственной гибели, и он пойдет до конца. Учитывая его не восприимчивость к магии, это делало его серьезным противником.

— Мы принесем в жертву не гражданских. Мы принесем в жертву стражей, а стражи должны слушать наши приказы, словно их отдал бог! — хлестко ответил маг. Но тут, же сменил тон. Сбросил с себя маску холодного отчуждения, и принялся говорить, словно с равным. Он желал добиться не просто исполнения приказа, он хотел, чтобы люди поняли его, чтобы разделили его позицию. — Да пойми ты, не нужны нам жизни стражей. Нам самим все это противно. Но деваться просто не куда. Выбора нет. Неужели ты думаешь, что если бы существовал другой способ упокоить мертвецов, мы бы к нему не прибегли? Просто нет другого способа, мы уже все возможные варианты перебрали. А ситуация сложилась хуже не придумаешь. Задействован какой-то мощный артефакт, о котором мы даже и не слышали. Случиться может все что угодно. Все, ты это понимаешь? Против такой армии мертвых нам точно не выстоять. Мы должны не допустить этого. Остановить артефакт мы можем лишь сейчас, принеся в жертву людей, которых и так уже не спасти. Повторюсь, случится, может что угодно. В лучшем случае, от векового сна очнется все кладбище. Все кладбище! Ты хоть представляешь себе, к каким последствиям это может привезти?! Нам не удержать эту армию мертвых. Они прорвутся наружу, и устроят такое, что мало не покажется. Только представь себе, десятки тысяч мертвецов будут ходить по улицам города! Сколько они убьют народа! И ведь наверняка встретят своих родственников, не дай бог собственных детей! Не знаешь, что тогда будет? Нет? Так я тебе расскажу. Если восставший мертвец встретит своего ребенка, или внука, то помимо плоти, он съест и его душу. Душу! И случаев таких будет очень много. Напомню, это самый благоприятный исход сложившейся ситуации. О худшем я даже и думать не хочу. Я мог бы тебе всего этого и не говорить. Мы вас раздавим в течении десяти секунд. Но зачем? Нам это совершенно не к чему, только попусту силы тратить. Не нужны нам враги, когда каждый союзник на счету. Нам может потребоваться ваша помощь. В общем, все что хотел, сказал, а теперь иди к своим и думайте, что вы будете делать дальше. Кем вы будете, предателями, не выполнившими приказ, к тому же, скорее всего мертвыми, или же истинными стражами, сделавшими все, для сохранения в городе порядка? Вам минуту на размышления. Через минуту начнем обряд, и если вы будете мешать в его проведении, то пощады не ждите.

С этими словами маг развернулся на каблуках, и, гордо подняв голову, пошел к своим.

Речь волхва, предпочитающего, чтобы его на западный манер называли магом, произвела на всех сильное впечатление. Ему удалось главное — он уронил зерна сомнений в человеческие души, и теперь, эти зерна, начали стремительно расти ввысь. Сомнения в собственной правоте становились все тверже. Да, нельзя позволять убивать людей. Но, обязанность каждого стража это, прежде всего, защита общественного правопорядка. Иначе говоря, чтобы с гражданскими ничего не случилось. Исходя из слов мага, необдуманное выступление против решения волхвов могло привести, к значительным жертвам среди мирного населения. А вот этого никто из стражей допустить не мог. Любыми способами нужно предотвратить опасность, защитить быт и покой обывателей. И вот тут уже действительно, любые средства хороши.

Малинин уже не просто опирался, он буквально повис на надгробии. В одно мгновение силы оставили стража, и ему пришлось опереть на камень, лишь бы сохранить равновесие и не повалится на землю. В глазах все двоилось, и предметы потеряли свою четкость. Как ни странно болела не грудь, слегка обожженная огненным шаром, болело левое плечо, которое даже не было задето магом. От неловкого движения руки, на землю упала коробка с патронами.

Стражи совещались совсем не долго, просто перекинулись между собой несколькими словами — после слов волхва все пришли к схожим выводам. Маги же, стали тянуть жребий, кому из них, придется принести жертву.

«Значит, времени все же больше, чем сказал маг, — подумал Малинин. — Иначе они бы такой ерундой не занимались».

Дмитрий отдавал себе отчет, что вояка из него сейчас получится никудышный. Но просто остаться в сторонке в качестве наблюдателя, он не мог. Хотелось хоть как-то помочь своим. Пришлось, что есть сил, хвататься за каменное надгробие, чтобы не упасть, и нагибаться к земле, пытаясь второй рукой нащупать коробку с патронами. Посмотреть, и лишь после этого поднять нужный предмет, было невозможно. Зрение совсем отказало. Вместо нечеткой картинки, которая была всего минуту назад, глаза застилала красная пелена.

Наконец, искомое было найдено. Коробку с патронами положил на вершину надгробия, рядом с заряженным пистолетом, а сам, улегся на камень так, что руки свесились с другой его стороны. Так и пролежал несколько минут, пока зрение не восстановилось, а живот не начал протестовать. Не приятно ему было лежать на холодной каменной поверхности, вот он и бунтовал, грозя, в случае неподчинения выплеснуть свое содержимое наружу. Пришлось подчиниться. Сосредоточившись, Дмитрий кое-как разогнулся, и встал более-менее ровно. По крайней мере, зрение больше не подводило, и ноги твердо стояли на земле. Но, всякие эксперименты хороши в меру, и когда они к месту. Сейчас был явно не самый лучший момент проверять свой организм на выносливость. Поэтому Малинин вновь повис на надгробие, положив тело на согнутые в локтях руки. Так можно было наблюдать за всеми происходящими событиями, и, в случае необходимости, оказать стражам огневую поддержку.

Маги выбрали того, кто будет проводить жертвоприношение. Им оказался совсем еще молодой парень, лет, примерно, семнадцати-восемнадцати. Сейчас он стоял, и широко открытыми глазами, смотрел на лежащих перед ним стражей — три молодых мужика, которых ему совсем скоро предстояло лишить жизни. На его веснушчатом лице выражались смятение и какая-то детская обида на взрослых, которые заставляют его сделать это. Дмитрию стало, даже, на миг жаль парня, у самого сын всего года на четыре младше. Этому юному магу сейчас с дружками в войнушку играть, или пиво пить, или, наконец, познавать все радости онанизма. Словом заниматься всем тем, чем занимаются его сверстники, так нет ведь, в маги потянуло. Был бы как все, может быть, уже и девушку себе нашел, и невинность бы потерял. А теперь он станет убийцей. Пускай и придется убить обреченных, и сделать это нужно исключительно в благих целях. Все равно, убийство есть убийство, как ты его не назови, и какими целями не прикрывайся.

Малинин, прекрасно понимал состояние паренька, даже мог себе представить ход его мыслей. Все эмоции отражались на его лице как в зеркале. Еще чуть-чуть и паренек расплачется. Нет, ну какие же все же маги суки, ну нельзя делать из детей убийц. Нельзя! Неужто, ни у кого из них не проснется совесть, и они не возьмут на себя обязанность парня? Люди маги или нет? Риторический вопрос. На который, люди пытаются ответить вот уже сколько веков.

Маг подошел к стражам.

— Вместо минуты, у вас было целых пять минут на размышления, — промолвил волхв. — Так что вы решили?

— Мы в вашем распоряжении, — услышал Дмитрий, ожидаемый ответ.

— Хорошо. Об инциденте просто забудем. Все мы люди и у всех есть нервы, я все понимаю. Впрочем, ладно, слушайте, что вам предстоит сделать. Сейчас мы начнем ритуал. Для начала нам придется накачать некроманта энергией, без него все наши действия теряют смысл. Первое жертвоприношение. Прошу вас не дергайтесь и не вмешивайтесь. Я понимаю, что вам тяжело смотреть как будут убивать ваших друзей, но придется терпеть. Если вы нам помешаете, то все придется начинать сначала, и не факт, что во второй раз у нас получится. Да и вообще нет никакой гарантии, что вторая попытка представиться. В общем, держите себя в руках. Потом займемся снятием заклятия с этого кладбища. Понадобятся усилия всех присутствующих здесь магов, даже тех, кто поддерживает щит. Здесь и вступаете в дело вы. Вам придется сдерживать мертвецов, вдали от нас. Сколько придется продержаться, ничего сказать не могу. В заклинании подобному тому, что мы собираемся совершить, спешка только повредит. Приблизительно, я так думаю, выстоять придется около десяти минут. Это сложно, почти невозможно, но другого выхода нет. Вам, в меру своих сил, будут помогать господа инквизиторы, и с минуты на минуту должны еще стражи подъехать. Как только пропадает щит, вы бросаетесь в бой, и ценой любой жертв не подпускаете к нам зомби. Собственно все. Если все получится, то, после завершения обряда, все мертвецы вновь станут мертвыми, а мы с вами пойдем по домам. Те, кто выживет, конечно. Вопросы есть? Нет? Ну и отлично. Поехали!

Кратко и по существу. И какие шансы выжить? Практически никаких. Те, кто будет стоять в первой линии и примет на себя основной, самый сильный и страшный удар, погибнут все. Да и у остальных шансы не очень высоки. Как можно остановить и сдерживать в течение десяти минут такую кучу мертвецов! Да они просто массой задавят и не заметят. Как ураган мимоходом, сметает маленькую деревушку, так и мертвецы пройдут сквозь живых людей. Шансов нет!

«Стоп, — осадил сам себя Малинин. — Откуда эти упаднические настроения? Что за паника, переходящая в истерику? Ты ли это? Очнись! Нельзя, ни в коем случае нельзя паниковать перед боем. Пускай придется играть на вторых ролях, пускай, не суждено отбивать нападение вместе со всеми, но голова должна быть холодной. Только так и ни как иначе. Нужно давить в себе любые проявления неуверенности и страха. Они не помощники, они надоедливые родственники, которые никак не хотят уезжать домой, продолжая раздражать одним своим присутствием. Они лишние. Прогнать их. Вычеркнуть из своего сознания, и забыть, что подобные эмоции вообще возникали».

Паника улеглась, а вот страх остался. Он пульсировал внутри, заполняя собой все. Было страшно. Страшно умирать, и страшно, что больше уже никогда не суждено, будет увидеть сына. Мысли о сыне пришли сразу после того, как Дмитрий увидел молодого волхва готовящегося совершить жертвоприношение.

Малинин был настолько подавлен своими мыслями, что и не заметил, как по щекам катятся слезы. Что он сам, как последний предатель, маленькими шажками, наплевав на боль, пятится назад. Подсознание само приняло решение и принялось его исполнять. Оно и подсунуло эти насквозь патетичные мысли о сыне, заставив позабыть о чести. Единственным способом спастись было бегство, и Дмитрий, сам того не замечая, едва не ушел, бросив своих.

Именно осознание этого факта и встряхнуло Малинина. Никогда он не был трусом и предателем, и не собирался им становится сейчас! Появился новый страх, который прогнал прочь страх смерти. Сознание очистилось, и обрело ту ясность, о которой и думал Дмитрий, пытаясь успокоиться. Руки перестали дрожать. Все, пути назад нет.

Начался ритуал. Волхвы собрались в два круга — один окружил лежащие на земле тела стражей, второй обступил некроманта. Синхронно волхвы принялись что-то шептать себе под нос. Шептали они очень тихо, и невозможно было разобрать ни слова.

Вперед толкнули молодого волхва. На подгибающихся ногах он вышел вперед и встал перед неподвижно лежащими телами. Капли дождя, скатываясь по оконному стеклу, оставляют за собой мокрые дорожки, точно так же и слезы расчертили юношеское лицо. Он дрожал весь, как трепещет листва под порывом ветра. В руке его подрагивал изогнутый жертвенный нож, длиною в локоть. Мальчишка вцепился в нож, словно пытался найти в нем спасение. Рукоять была слишком большой для узкой мальчишечьей ладони.

Мальчишка стоял и смотрел на свои будущие жертвы. Он вглядывался в их лица, запоминая малейшую черточку. Их образы навсегда останутся в его сознании. Стоял не в силах пошевелиться. Слишком много всего сегодня навалилось на парня. Он знал, что должно произойти, но не верил и сам, что сможет убить ни в чем не повинного человека. Чувства долга и страха боролись в нем, и сложно было предположить какое из них победит.

Стражи отвернулись от места проведения жертвоприношения. Люди не могли смотреть на то, как будут хладнокровно убивать их товарищей. Они вперили свои ненавидящие взгляды в беснующихся возле щита мертвецов. Стражи кусали губы в бессильной ярости и сильнее сжимали рукояти мечей. Скоро, уже очень скоро они обрушат свою ярость на оживших мертвецов. Один только Малинин продолжал, заворожено смотреть за тем, как протекает ритуал. Мальчишка все ни как не мог решиться. Он так же стоял и плакал. Было настоящим чудом, что парень до сих пор не сорвался в истерику. Впервые в жизни Дмитрий начал читать молитву. Впервые он молился, и просил бога лишь об одном, чтобы тот помог парню справиться со всем этим.

Один из волхвов шагнул к пареньку и что-то начал шептать ему на ухо. В ответ парень лишь кивнул головой, громко шмыгнул носом, и быстро наклонившись, одним резким движением перерезал первому стражу горло. Кровь выплеснулась наружу, как выплескивается томатный сок, из разбитой банки. Все лицо молодого волхва оказалось забрызгано кровью. Он не смог больше сдерживать рыдания и зашелся в крике, спрятав лицо в ладони. Порывистым движением отбросил, выполнивший свою работу нож в сторону, и отбежал прочь. Его начало выворачивать наизнанку. Согнувшись пополам, парень выплевывал из себя остатки обеда смешанного с желчью. При этом он не переставал плакать, вцепившись пальцами в собственные волосы.

К волхву поспешил целитель.

А маги тем временем продолжали творить заклятие. Легкая дымка окутала, бившееся в предсмертных судорогах, тело. Дымка начала уплотняться, и вот это уже ни какая, ни дымка, а золотистое сияние, подобное тому, что исходит от нимбов на иконах в православных церквях. Сияние укутало и скрыло под собой, бьющееся в агонии человеческое тело. Что-то происходило внутри, нечто невидимое человеческому зрению. Сияние в точности повторило все контуры фигуры. Потом отделилось и поплыло по воздуху к некроманту. Один короткий миг и вот уже золотой свет окутал человека. Спустя еще один миг сияние пропало. Оно просто всосалось в человеческое тело. Исчезло без остатка. Лишь тело мага изогнулось дугой, и его голова гулко стукнулась об землю. В следующее мгновение некромант уже был на ногах, и отдавал указания.

Волхвы перестали шептать заклятие. Кто оперся об плечо соседа, кто без сил повалился на землю, другие же лишь вытерли пот со лба. У всех предрасположенность к заклятиям разная. Вот и сейчас, одним очень плохо, другим же вполне себе ничего — откат пощадил, не полностью выбил из колеи.

Медики помогали волхвам, упавшим на землю. Многим из них сейчас было больно, невыносимо больно. Заклинание было очень сильным, потому и сил пришлось потратить порядочно. Теперь приходилось за это расплачиваться. Медики вкололи обезболивающие всем страждущим, имаги, постанывая, поднялись на ноги. И буквально через мгновение, их спины выпрямлялись. Они стояли, как ни в чем не бывало, будто это не они всего минуту назад умирали от боли.

Малинин смотрел на все это как-то отстраненно, а сам думал немного о другом. Парень все же смог перешагнуть через себя. Это было хорошо, теперь шансы из призрачных, становились более реальными. С другой стороны, очень было жаль юного волхва. Как же он теперь будет жить с этим?

К парню подошел тот самый целитель, что колдовал и над Малининым. Наклонился над ним, и принялся что-то нашептывать ему на ухо. При этом делал пассы рукой над головой юноши. Парень перестал рыдать, и поднял глаза на медика. Выслушал, что тот ему скажет, и часто-часто закивал головой, с чем-то, видимо, соглашаясь. Тот час же, медик извлек из складок одежды маленький шприц. Сделал инъекцию. Проговорил еще что-то ободряющее, и отошел в сторону, любуясь делом рук своих.

А, маги, тем временем, не стояли на месте. Они готовились к финальной части. Теперь все они объединились, окружив некроманта со всех сторон. Некромант стоял, и будто не обращал на всех внимания, что-то шепча себе под нос. Подле его ног лежали тела стражей. Лицо волхва заострилось, а под глазами залегли тени. Но при этом, он уже не походил на умирающего. Теперь его буквально переполняла энергия, которую он тщательно сдерживал в себе. Он как будто весь переменился, при этом оставшись прежним. От тела стало исходить едва уловимое глазом свечение.

В круг магов вступил молодой волхв. О прошедшей истерике напоминали лишь красные круги под глазами. В остальном, это был уже другой человек. Отрешенный взгляд, ровные движения. Абсолютная уверенность в правильности совершаемых действий.

Объяснялись произошедшие перемены довольно просто. Скорее всего, парню, просто на просто, вкатили успокоительное. Или наркотик, какой. А заодно провели легкое внушение. Не зря же медик подле него крутился.

Парню протянули, выброшенный им жертвенный нож. Он взял его и взвесил в руке. Больше не тени смятения или страха. Очень хорошо с ним медик поработал, просто замечательно. Будет совсем не удивительно, если окажется, что парень просто выполняет приказ, при этом, не отдавая самому себе отчет, в действиях. И это было, по-своему, неплохо. Да, неприятно чувствовать себя всего лишь марионеткой в чужих руках. Но это поможет ему сохранить, и без того пошатнувшуюся психику, от нового удара.

Молодой волхв склонился над первой жертвой. Кончик ножа уперся в грудину будущей жертвы.

Волхвы замолчали и опустили головы. Некромант же, воздев руки к черным облакам, принялся выкрикивать непонятные слова, словно угрожая небесам.

Стражи удобнее перехватили рукояти шпаг и мечей. Отовсюду доносились приглушенные молитвы, перемежаемые матом.

Инквизиторы заняли свои позиции, позади стражей, и принялись плести заклятия.

Малинин взвел курок пистолета.

Некромант закончил читать заклятие и скрестил руки на груди. Молодой волхв, сильно замахнувшись, всадил нож, по самую рукоять под кадык жертвы. Ухватился второй рукой за рукоять, и начал толкать нож в сторону живота, вскрывая грудную клетку.

Пожилой волхв, обладатель обширной залысины, в центре которой просматривалось огромное родимое пятно, коротко махнул жезлом, и в тот же миг щит, сдерживающий зомби, исчез. Мертвецы лавиной ринулись, на мечи стражей. В первое мгновение сложно было что-то разглядеть. Все перемешалось. Человеческая куча мала, в которой мелькали мечи, да доносились крики раненых.

Первый натиск, стражи выдержали, но мертвецы продолжали давить. Стражи рубились, что есть сил. Некоторые успевали зажечь огненные шары, и запустить ими в мертвецов — среди сражавшихся людей появились ходячие факелы. Мертвецы не чувствовали боли, не могли отступить, поэтому продолжали сражаться, даже охваченные огнем. И окончательно, без движений, валились на землю лишь спустя несколько десятков секунд, когда выгорали полностью. Еще одного мертвеца, внезапно поднявшийся магический вихрь, буквально разметал на куски. Воодушевленные этим, стражи, еще яростнее кинулись в гущу боя. А вот тот человек, что смог использовать это, достаточно мощное заклинание без сил повалился на землю.

Повинуясь властному оклику Самойлова, стражи перестали пытаться сплести новое заклятие и полностью сосредоточились на драке. Слишком много сил на это расходовалось, сил которые стоило беречь как можно дольше, ведь неизвестно когда еще подоспеет подмога. Теперь стоило рассчитывать лишь на свои силы, да на помощь друзей, сражавшихся рядом.

Мертвецы избрали новую тактику. Они стали перепрыгивать первые ряды сражающихся, с тем, чтобы ударить стражам в спину. И этот немудреный план мог бы сработать, если бы спины людей не защищали инквизиторы. Серые, на удивление, проявляли себя очень достойно. Почти у каждого в руке был короткий меч. Непонятно было, откуда они у них взялись (неужто под рясой прятали?), но владели они ими очень прилично. Два-три инквизитора вполне справлялись с мертвецом. Серые и красные плащи были видны и среди стражей. Некоторые, видимо самые искусные рубаки и отчаянные смельчаки из инквизиторов, дрались наравне со стражами.

Среди инквизиторов были неплохие маги, что отнюдь не удивительно. Иногда они успевали уничтожить мертвеца еще в полете, и до земли долетали лишь фрагменты человеческого тела. Инквизиторы не гнушались магии, правда, стараясь при этом чересчур не напрягаться. Пользовались, в основном, своими любимыми серыми иглами, которые, оказались, весьма эффективны в сражении с зомби. Узкое копье, будто сделанное их серого дыма, вонзалось в голову мертвецам, и те выбывали из боя.

Малинину удалось помочь своим лишь однажды. Зомби прыгнул очень удачно. Маги-инквизиторы не успели уничтожить его в полете, и он успешно приземлился на обе ноги. Тогда Дмитрий вскинул руку, и почти не целясь, выстрелил. Как ни странно попал. Причем весьма метко — точно в голову. Мертвец на миг замер. Ноги его подкосились, и он упал. Малинин с уважением осмотрел на пистолет. Вот уж действительно замечательная игрушка. Мощная, пристреленная и отдача очень легкая, почти неощутимая. Чудо, а не пистолет!

«Похоже, действительно придется Самойлова на день рождения пригласить», — ни к месту подумал Малинин.

А молодой волхв, тем временем, закончил свою часть работы. Он весь, с ног до головы, был перемазан в крови. На лице, превратившемся в блестящую кровавую маску, сияли довольные глаза и улыбка. А подле ног волхва лежали два человеческих тела, вскрытые, словно рыбы, от горла и до паха.

Количество выделившейся при этом энергии было просто чудовищным. Появившееся свечение, кругами, будто веретено, стало обвивать некроманта. Он, будто даже не обратил на это внимания, продолжал читать заклятие, а окружившие его маги, эхом повторяли слова.

Малинин выстрелил еще четыре раза. В гуще сражавшихся появлялись просветы, и страж, с удовольствием, всаживал несколько грамм свинца, в головы мертвецов.

Дмитрий уже почти перезарядил пистолет, когда случилось непредвиденное. Мертвецы, как это следовало из теории, да и из исторической практики, всегда тянутся к живой плоти. Почему восставшим из могил непременно нужно человеческое мясо, оставалось загадкой. Но так было всегда. Поэтому, большое скопление людей, непременно должно было привлечь к себе оживших мертвецов. На этом и строился расчет. Стражей было много, и все они стояли большой группой. Любой, вновь восставший мертвец, непременно пошел бы на запах свежей крови. Таким образом, можно было не волноваться, что некоторым мертвецам, удастся найти лазейку и выбраться наружу. Точно так же мертвецов тянуло друг к другу. Если, приблизительно в одно время, поднималось несколько зомби, то они, непременно, объединялись в одну группу. Таким образом, стражи мало того, что притягивали к себе всех мертвецов, они же заставляли их объединяться в единую группу. Это позволяло исключить возможность нападения, к примеру, с тыла. Сегодня все пошло наперекосяк. Сразу две группы мертвецов пришли от туда, откуда их никто не ждал. Одна группа, численностью в десяток умертвий, вышла справа, от места основного сражения. То есть в противоположном концу поляны от Малинина, там, откуда никто не ждал нападения. Они выскочили из кустов, и сразу же накинулись, на не ожидавших нападения, инквизиторов. Вторая группа, числом чуть больше двух десятков зомби, напала со стороны центральной дорожки. Теперь мертвецы находились позади основных сил стражей, и от волхвов их отделяло всего несколько десятков метров — зомби ударили с тыла. Ожившие мертвецы не тратили времени на раздумья. Они в принципе не умели думать, подчиняясь, как животные, своим инстинктам. Небольшое мертвое войско тут же кинулось на волхвов, занятых плетением заклятия, и поэтому не замечавших ничего вокруг. Спасла магов старинная традиция. Всегда, когда маги творили заклятие, их защищали несколько стражей или инквизиторов. Эта горстка людей, приняла на себя удар мертвецов. Их было совсем немного, но они смогли сосредоточить на себе внимание мертвых, и задержать тех на десяток секунд, подарив магам главное — время.

Дмитрий открыл огонь. Нажать на спусковой крючок, взвести, снова нажать, снова взвести. Он успел сделать пять выстрелов, и промахнулся лишь однажды. Сейчас даже такая помощь оказалась кстати.

«Быстрее, быстрее!» — подгонял себя Малинин. Он старался как можно быстрее перезарядить оружие. От спешки, патроны так и норовили выскочить из подрагивающих пальцев.

Почему же мертвецы ведут себя так не типично? Они должны были пойти на запах человеческой крови, почувствовать своих собратьев, и присоединиться к ним. Почему они прибежали со стороны центрального входа? И где, в конце концов, подкрепление?!!!

Последний патрон вошел в барабан. Одно ловкое движение, и, с легким щелчком, барабан встает на место. Вместе с этим щелчком Дмитрия озарило. Ну, конечно же! Мертвецы столь умны потому, что их кто-то направляет, руководит их действиями в своих интересах, блокирую естественные инстинкты. Наверняка, один из сотворивших заклинание разупокоения сейчас где-то здесь прячется и наблюдает за действиями мертвой армии. Он не вмешивался только потому, что все шло по плану, предоставив мертвецам действовать самостоятельно. Сейчас же он увидел, что маги могут загнать мертвецов обратно в могилы, и разрушить тем самым его планы, потому и вмешался.

Когда прибыли на кладбище, никто не проводил разведку. Не были исследованы даже ближайшие десятки метров за периметром поляны, не до того всем было. А противник, засел где-то в кустах, и спокойно наблюдал за всем происходящим. И едва почувствовал опасность для своих планов, как не замедлил вмешаться. Всего и надо, что взять десяток мертвецов под свой контроль. Приказать им усмирить свою жажду, и направить в противоположную, от стражей сторон, а потом напасть. Пока стражи разберутся с мертвецами ударившим им в тыл, вторая группа зомби успеет разделаться с волхвами. Все гениальное просто. Как только маги будут уничтожены, добить оставшихся в живых стражей, станет делом мгновений, и полчища мертвецов хлынут на улицы города. Что начнется тогда, сложно себе даже представить. Точнее представить не сложно, но не очень хочется думать, о вещах столь безрадостных.

Волхвы заметили надвигающуюся на ни них опасность. Три самых старых мага вышли из круга. Двое из них как раз были теми двумя старичками, первыми вышедшими из дирижабля. Третий был тоже стариком, только одет он был в стандартный балахон волхва, а не в дорогие пальто как первые два, и в руке у него была не трость, а привычный жезл, длинной в рост человека. Первые мгновение они только и могли, что, опираясь на свои трости, глубоко дышать, напоминая рыб выброшенных на берег — никак не могли отойти после заклинания, которое творили всего секунду назад.

Маги взглянули на рвущихся к ним мертвецов. Молча, взяли друг друга за руки и прикрыли глаза.

Дмитрию, так и хотелось им крикнуть — деды, не время спать!

Навершия тростей, и верхняя часть посоха начали светиться чистым голубым светом. Свечение становилось все ярче и ярче. На окутанных сиянием волхвов уже было просто невозможно смотреть, не сощурив при этом глаза. И вдруг свет прекратился, словно щелкнули невидимым выключателем. Вместо этого, во все стороны полетели молнии. Они разили только мертвую плоть, при этом, ни разу не задев живых людей. Стоило только такой молнии коснуться мертвеца, как он тут же становился горсткой пепла. Одним ударом, волхвам удалось уничтожить всех мертвецов зашедшим в тыл. Да еще и основной массе мертвой армии досталось, заметно проредив ее ряды. Стражи, которым теперь не приходилось разрываться на две части, с удвоенным рвением кинулись в бой, и принялись теснить мертвецов.

Малинину хотелось кричать и прыгать на месте от радости. То, что сейчас продемонстрировали старые волхвы, было высшим пилотажем. А работа мастера всегда впечатляет, вызывает восторг. Но почему тогда волхвы не использовали это заклятие раньше? Зачем все это не нужное кровопролитие? К чему было загонять себя в почти безвыходную ситуацию, если все можно было решить одной атакой?

Ответ нашелся сам собой, едва только стоило взглянуть на волхвов. Старики лежали на земле. Они были мертвы. В этом факте не возникало сомнений, так у двоих из них вытекли глаза, и кровь сочилась изо рта и ушей. У третьего же голова отсутствовала вовсе. Она разлетелась на тысячи частей, забрызгав своим содержимым все, на расстоянии в несколько метров. Слишком сложное было заклятие. Не исключено, что привести его в действие можно было только ценой собственной жизни. И старики пошли на это, лишь бы остановить мертвецов, и дать своим коллегам шанс, довести начатое до конца. Самое поразительное, что даже после смерти они не расцепили рук, а пальцы их все так же сжимали посохи.

Малинин начал оглядываться по сторонам, пытаясь обнаружить кукловода. Где же ты спрятался, сученыш? Между деревьями спрятаться было не реально, слишком они были тонкими. Значит, остаются только могилы. В ближайшем окружении целых памятников почти не осталось — были только щерившиеся неровными сколами остовы. Где же, где? Это должна быть позиция, с которой прекрасно просматривается все. И при этом, в этом месте можно было избежать чужих взглядов.

Место рядом с собой Дмитрий исключил сразу. Неведомый враг был слишком осторожен. Увидев возле себя стража, пускай и не в самом лучшем состоянии, он бы не преминул от него избавиться. Значит, он засел в другом месте. Дмитрий стал обшаривать взглядом все, пытаясь не упустить не малейшей детали. С места нападения основных сил отряда мертвых, все было видно прекрасно — очень хорошая позиция, чтобы посылать мертвецов вперед, и держать под контролем все поле боя. Только вот эта позиция была чрезвычайно опасна. Нападающие могли задеть случайно. Да и мертвецы тоже могли сорваться с поводка и наброситься. Нет, там его быть не должно. Он слишком умен и расчетлив для такого необдуманного шага. Не стал бы кукловод подвергать себя опасности, даже теоретической. Тогда где?

«Где бы я спрятался? — рассуждал Дмитрий, вновь окидывая взглядом поле боя. — Скорее всего, рядом с центральной аллеей. Прекрасный обзор, это раз. До места сражения достаточно далеко, случайно не заденут — это два. И ни кто не будет искать опасность возле волхвов, это три».

Маги сбились в группу, по правую сторону основной дороги, почти спрятавшись под ветвями сухих деревьев. Наверное, он спрятался с левой стороны, то есть находился с того же края, что и Дмитрий. Там и памятники остались в целостности, по крайней мере, за ними можно было схорониться, без опасности быть обнаруженным.

Дмитрий отпустил надгробие и маленькими шажками двинулся вперед. Шел он, согнувшись в три погибели, так как распрямиться, просто не мог, сил не было. Ну и какая никакая, а маскировка — надгробия, пускай и частично, но скрывали его за собой. С другой стороны, кукловоду сейчас не до собственной безопасности — мертвецами нужно было верховодить. Так что вряд ли он сейчас внимательно наблюдает за окружающем его пространством. Нет, все его силы и внимание, сейчас направлены на одно — помешать волхвам, совершить задуманное. К тому же он должен быть очень злым, ведь его затея с обходным маневром не удалась, а весь план в целом грозил вот-вот рухнуть. Он сейчас рвет и мечет. Пытается придумать, что-то новое. Лихорадочно перебирает в голове сотни вариантов, пытаясь найти единственно верный. Он уже начал забывать о маскировке. Поверил в собственную неуязвимость. Знает, что ни кто не догадывается о его нахождении здесь. Все заняты своими делами. Все, кроме раненого стража, который сейчас тихонько пробирается вперед, держа пистолет наготове.

«Ну же, давай! — подбадривал невидимого мага Малинин. — Шевельнись, высунись посмотреть, как там дела. Тебе же нечего терять, и некого бояться. Все заняты мертвецами. Давай, посмотри! Ну»!

Словно услышав мысли Малинина, и восприняв приказ, впереди что-то пошевелилось. Дмитрий тут же застыл на месте. Шевеление происходило возле большого памятника, почти и не поврежденного в пылу схватки. Памятник был сделан из черного мрамора. Прямоугольная основа, вышиной, примерно в метр, которую венчал бюст человека, с большой бородой.

Давай же, не робей!

Из-за нижней части памятника высунулась голова человека. Все что Дмитрий успел рассмотреть — чумазое, выпачканное землей лицо, раскосые глаза. Осматривается, гад!

Дмитрий вскинул правую руку. Прогремел выстрел, почти и не слышный в общей какофонии схватки. В переносице врага, появилась красная круглая ранка, след от пули.

В тот же миг мертвецы перестали напоминать собой войско. Не было больше разумных атак, в плохо защищенные места обороны стражей. Прекратились головокружительные прыжки, из-за которых мертвецы походили на сошедших с ума кузнечиков. Теперь это была всего лишь плохо организованная толпа, шедшая напролом. Исчез малейший смысл в их действий.

Кукловод был мертв.

Дмитрий без сил рухнул на землю. Передвижение по кладбищу, и напряжение перед выстрелом не прошло бесследно — силы окончательно оставили стража. Дмитрий был уверен, что после такой раны, косоглазый точно уже самостоятельно не поднимется. Если у него только нет запасных мозгов, конечно. Или мозг не является для него жизненно важным органом. Хотя, по хорошему, следовало все же сходить и проверить косоглазого. А при необходимости пустить в него еще одну пулю, что бы уж наверняка. Но Малинин был просто не способен на столь героический шаг. Ужасно кружилась голова, да еще, непонятно почему, начало болеть плечо. Не раненная грудь, а целое правое плечо. Причем болело так, что хотелось закричать в голос.

Маги закончили читать заклятие. Над их головами, на краткий миг, соткалось облако черного цвета. А в следующий момент что-то произошло. Словно ударили в огромный колокол, звон которого отозвался в ушах каждого. Мир содрогнулся, от тяжести заклятия. Содрогнулся и изменился. Ни в чем конкретном это не выразилось, просто каждый, кто в тот момент был на кладбище, со всей ясностью осознал, что произошли необратимые изменения.

От волхвов кругами, расширяясь, побежали волны, будто кинули камень в безмятежную гладь пруда. Только прудом был привычный мир, а камнем послужило заклинание. Это сложно было описать словами. Словно само пространство сворачивалось в прозрачный жгут, толщиной в руку, и катилось в сторону. Волны были видны обычным глазом. Сквозь людей они проходили, не причиняя видимого вреда. А вот мертвецы, при соприкосновении с волной валились с ног. Всего было пять подобных волн. После последней на поляне остались только живые люди.

Малинин чувствовал, что боль в плече усиливается. Огромный горячий шар засунули в плечо, и он начал пульсировать, словно сердце, гоняло вместо крови боль. Перед глазами все снова поплыло.

Последнее, что увидел Дмитрий, была, стремительно приближавшаяся земля.