Город без людей

Глава 15. Взрывчатки много не бывает

Порожний «КрАЗ» летел по улицам ходко, на прямых проспектах Артём выжимал из него сотню — практически предел для тихоходной машины. Завидев большой магазин инструментов, он не стал церемониться — экономя время, просто выворотил двери мощным бампером. Быстро покидав в кузов необходимое, рванули дальше. Постоянное ощущение уходящего времени подбадривало, как тиканье часовой мины. Охваченный злым азартом гонки со временем, Артём уже не обращал внимания на гулкую пустоту улиц, которая так давила на психику первые дни. Отчасти даже казалось, что так и должно быть, что это нормально, и что не было никогда автомобильных пробок, гуляющих людей с их шумом и суетой и открытых магазинов — только пустые перспективы длинных проспектов.

Постепенно Артём привык к габаритам большой машины и, когда очередь дошла до военного склада, он уже без проблем аккуратно и точно подогнал грузовик задним бортом к пандусу. Увы, о погрузчике оставалось только сожалеть — импортный дизель с электрофорсунками в отсутствие электричества работать не мог, — так что предстояло много простого физического труда, по принципу «взяли-понесли». Правда, сначала Борух, чертыхаясь и проклиная себя за излишнее хитроумие, разминировал им же запертые ворота склада. Неосторожный претендент на скрытое за воротами оружие вполне мог вылететь в длинный коридор в виде отдельных фрагментов. К счастью, нашлась ручная тележка на четырёх маленьких колёсиках, которая немилосердно гремела по бетонному полу и, конечно же, все время норовила урулить влево от заданной траектории — кажется, фирменное Артёмово невезение на тележки осталось при нем. Однако это все равно было легче, чем таскать тяжёлые серые ящики вручную — Борух, по одному ему ведомому принципу, выбирал коробки на железных стеллажах, вдвоём стаскивали их за откидные ручки, грузили на тележку и катили её вверх по наклонному полу на погрузочный пандус и в кузов. Артём уже взмок, как речная выхухоль, однако в огромном кузове «КрАЗа» плоды их трудов как-то терялись, образуя скромную кучку в углу. Поэтому, когда Борух сказал: «Ну всё, пожалуй, хватит. Жадность до добра не доводит», — он не сразу поверил своему счастью. Усевшись на край кузова, задумался, не набить ли трубочку, пока там Борух восстанавливает своё хитрое минирование — параноидальный прапорщик предпочитал оставаться монопольным пользователем склада. «А то, знаешь, есть там такие штуки, которым лучше бы там и оставаться», — кратко откомментировал он свои действия.

Однако Борух вскоре прибежал обратно с лицом крайне загадочным.

— Пойдём-ка, чего покажу, — сказал он возбуждённо.

— Слушай, Борь, — лениво ответил Артём. — Если это какая-то очередная суперстрелялка, то ну его нафиг, я все равно не оценю. Я уже потерялся в твоих железках, тактических обвесах, калибрах и прочих пикаттини. Давай я тебе на слово поверю, что она офигенная? Или ты её утащить один не можешь?

— Я говорю — пойдём, не пожалеешь. Там кое-что весьма интересное обнаружилось…

Артём пожал плечами и, спрыгнув с кузова, последовал за Борухом в бетонные недра склада.

— Помнишь, мы когда сюда в первый раз приехали, тут электричество было? — спросил прапорщик, пока они спускались по длинной аппарели под землю. — Автономка запустилась автоматически, когда внешняя сеть пропала?

— Ну да, помню. И сейчас заметил, что мы с керосинками шарашимся. Я вообще керосинку от электролампочки на раз отличаю, прикинь какой я умный?

— Не язви, я не просто так спрашиваю. А теперь припомни, мы эту автономку видели? Генератор, или что там ещё может быть?

— Нет, ничего такого, — припомнил Артём. — Не видели и не слышали. Но, с другой стороны, мы и не искали. Мало ли, может он вообще в другом здании стоит.

— А вот когда электричество пропало, тут не только свет погас, но и ещё кое-что интересное проявилось…

Борух вёл Артёма между уходящих вдаль стеллажей, от керосиновых ламп метались по полу угловатые тени. Пахло керосиновой копотью, железом, смазкой и немного кирзачами.

— Вот здесь, посмотри, — он поднял лампу повыше, освещая крашеный зеленой краской тупичок с пожарным щитом, на котором висел одинокий багор и ведро-конус. — Вот сюда смотри, в угол!

— Трещина какая-то?

— Ага, трещина… Смотри! — Борух потянул на себя пожарный щит и стена тупичка медленно пошла поворачиваться, открывая торец толстенной стальной двери, лишь снаружи покрашенной «под стену». За ней уходил в темноту узкий бетонный коридорчик с открытыми кабель-каналами по стенам.

— Видишь, — он показал на металлические коробки по краям. — Здесь магнитные замки стоят. Откуда они открываются — неизвестно, но, когда электричество пропало, то запоры отпустились, и дверь чуть отошла.

— Мы ведь сейчас туда полезем, я угадал?

— А что, тебе не интересно? — удивился Борух

— Мне, конечно, интересно, ещё как… — протянул Артём. — Но, если бы это был фильм ужасов, я бы сейчас думал: «Дорогое Мироздание, ну какие же идиоты эти главные герои, вечно им неймётся в каждую жопу залезть!». Ведь это же самая что ни на есть классика — в тайном тёмном подвале, таинственный коридор за потайной дверью… Там наверняка должны быть либо Зловещие Мертвецы, либо яйца самки Чужого.

— Да, в жизни частенько не хватает тревожной музыки. Чисто для справки. Но если яйца, то это вряд ли самка. Это, скорее, самец…

— Ты что, кина про Чужого не смотрел? Там такая Сигурни Уивер…

— С яйцами?

— Ну, фигурально выражаясь, не без того…

— Не, не смотрел. Как-то миновало, знаешь ли. Я не особо чтоб киноман. Ну что, пойдём?

— Да куда ж мы денемся…

Борух отдал Артёму свою лампу и, выставив вперёд ствол штурмовой винтовки, аккуратно двинулся вперёд. У Артёма оказалось по лампе в каждой руке, и он поднял их повыше, чтобы светить напарнику поверх плеча. «Самоходный торшер, а не боевая единица, — подумал писатель нервно. — Случись чего, и за автомат не схватиться…» Коридор был достаточной ширины для одного человека, и Борух шёл практически свободно, лишь иногда касаясь плечом проложенных по стене кабелей.

— Стоп! — поднял он левую руку. — Посвети сюда!

Впереди была крашеная шаровой краской гермодверь со стальным штурвалом посередине.

— Где-то я уже видел такой же изящный дизайн интерьера… — протянул Артём.

— Ага, точь-точь как в подвале под нашей резиденцией. Не иначе, у одного дизайнера заказывали.

Борух осторожно взялся за колесо запора:

— Ага, закрыто. Отсюда, похоже, никто так и не вылупился.

Борух отодвинулся в сторону от двери, заняв позицию у слева.

— Так, ставь лампы на пол, вот здесь, у косяка. Теперь поворачивай колесо — плавно и осторожно. Да отойди подальше, не стой вплотную! Если там растяжка, то тебе по тыкве дверью прилетит — мало не покажется… Все, до упора?

Артём кивнул.

— Тогда дёрни на себя и отпрыгивай вдоль стенки — не назад, а вправо, понял?

— Понял.

Писатель резко потянул за запорное колесо и отскочил в сторону, чуть не навернувшись на неровном бетонном полу. Тяжёлая гермодверь, чавкнув уплотнителями, отошла примерно на ладонь и остановилась.

— Дай свой автомат, — попросил Борух.

— Тебе зачем? — подозрительно спросил Артём. — У тебя свой есть…

— Дай, не жидись. Калашей тут хоть жопой ешь, а где я ещё один «Хеклер» в полном тактическом обвесе возьму? Я, может, о таком всю свою военную жизнь мечтал!

— «Не жидись», ага… Это кто б говорил, гражданин еврейской наружности!

Артём неохотно протянул на вытянутой руке стволом вперёд автомат, стараясь не приближаться к двери. Борух, подхватив оружие, отсоединил магазин, выстегнул патрон из патронника, осторожно вставил старое «весло» деревянным прикладом в щель и тихонько, сантиметр за сантиметром, начал отжимать им дверь.

— Вроде бы чисто… — он аккуратно, двигаясь по стеночке, задвинул ногой в дверной проем керосиновую лампу и достал из разгрузки велосипедное полусферическое зеркало заднего вида на хромированной ножке. Покрутив им между косяком и дверью, прапорщик остался доволен увиденным и, вернув Артёму автомат, спокойно открыл тёмное помещение.

Оно действительно отчасти напоминало обнаруженное в подвалах Рыжего Замка — с поправкой на масштабы. Если тамошний бункер был рассчитан человек на десять, то это представлял собой целую подземную казарму. Тянулись рядами двухъярусные армейские кровати, стояли между ними казённые тумбочки и табуреты, вдоль стен стояли оружейные пирамиды. Имелась даже отгороженная кухня с газовой плитой, баллонами газа и холодильниками. Открытые полки шкафов были забиты крупами, макаронами и консервами. Все это хозяйство имело вид внезапно брошенный — часть продуктов оказалась рассыпана на разделочном столе, а посреди засохшего нарезанного хлеба с недовольным видом возилась толстая наглая мышь.

Артём огляделся — в пирамидах стояло оружие, на тумбочках валялись журналы, кровати кое-где были не заправлены, на спинках кроватей висели разгрузки, а на «взлетке» вызывающе стояли расшнурованные «берцы».

— Вот нифига себе «Мария Селеста»… — удивлённо протянул Борух. — Считай, две роты полного состава как хуем сбрило… Целый, можно сказать, ДШБ…

Борух с интересом прошёлся вдоль оружейных пирамид, разглядывая ассортимент с видом покупателя в супермаркете.

— Артём, — позвал он, — не хочешь своё «весло» на что-нибудь посовременнее поменять? Тут, вот, «Абаканы» есть…

— Не, — отмахнулся писатель, — я с этим, по крайней мере, как-то обращаться умею, ещё со срочной. Хотя бы предохранитель сразу найду.

— И то верно, — согласился Борух. — Новинки лучше в более спокойной обстановке осваивать. Давай тогда посмотрим, что у нас там, в центре.

В середине большого помещения бункера находилось нечто, что можно было бы принять за толстую опорную колонну, если бы в ней не было дверцы. Борух потянул её на себя — дверь открылась.

— И что, никаких зеркал и пихания в щель чужих автоматов? — удивился Артём.

— Ну кто будет посреди своей казармы дверь минировать? Не самоубийцы же они…

За дверью оказалась тесная стальная винтовая лестница. Борух вытянул руку с керосинкой, долго вглядывался вниз, но ничего не разглядел.

— Ну что, дальше полезем? Как там у тебя с тревожной музыкой и яйцами сигурнививер?

— Знаешь, — усмехнулся Артём, — мне это все больше напоминает сказку про яйцо Кощея. Ну, там — сундук на дубе, заяц в сундуке, утка в зайце, яйцо в утке, игла в яйце… Мы сейчас примерно на стадии утки.

— Ну, тогда пойдём, посмотрим, где там хранится Смерть Кощеева… Кстати, обрати внимание — дверь тоже запиралась магнитными замками. Причём, снаружи никаких открывательных приспособ не заметно — ни кодового замка, ни щели для карточки, ни просто кнопки какой-нибудь. То есть, оттуда сюда выйти можно было, а наоборот — фиг там.

— И к чему это?

— Да черт его знает…

Лестница оказалась страшно неудобной — узкой, крутой, со ступеньками из скользкого, несмотря на рифление, профнастила. Артём пару раз здорово приложился локтем о лестницу и коленом — о бетонные, ничем не отделанные, в следах от грубой опалубки стены. Спуск продолжался так долго, что он уже начал беспокоиться, каково будет лезть по этому дурацкому трапу наверх. Лестничная шахта закончилась маленьким тамбуром — и очередной гермодверью. На этот раз возле неё присутствовал небольшой терминал с кнопками и прорезью под карточку, но Борух решительно повернул колесо привода кремальер — и дверь открылась. За ней обнаружилось нечто настолько архетипично-военно-радиоэлектронное, что первые несколько минут Артём просто наслаждался цельностью образа. Квадратные метры серых стальных панелей с никелированными винтами и гравированными, залитыми белой краской надписями «задержка плавная», «снос», «фиксация» — и прочими, столь же содержательными. Эбонитовые чёрные рукоятки, металлические крупные тумблеры под защитными колпачками и Большие Красные Кнопки под прозрачными крышечками, наводящие на мысль «жахнем — и весь мир в труху…». Металлические угловые разъёмы с накидными гайками, блестящая оплётка бронированных кабелей, массивные сварные, крашеные шаровой краской стойки и железные ручки для переноски на каждом блоке.

— Да… — сказал Артём восхищённо. — Броня крепка! Я-то думал, такого уже не делают! Оно ж, небось, на лампах всё! Реальный хардкор!

— Осталось понять, что это вообще такое…

Артём прошёлся вдоль стоек с аппаратурой, разглядывая в свете керосинки малопонятные надписи.

— Судя по исполнению и по тому, как глубоко это закопано, идея была в том, чтобы все это железо пережило ядерный взрыв или нечто столь же глобальное. Но что оно делало — ума не дам. Ни на что знакомое не похоже. Это не радиостанция, не РЛС, не пункт управления и не пункт связи. Ни одной надписи: «Внимание, противник подслушивает!».

— А разве бывает что-то ещё? — удивился Борух.

— Ну, раз мы это видим — значит, бывает… Обрати внимание, здесь нет никакого места для операторов. Никаких пультов, экранов — даже кресел нет.

— И что это значит?

— Скорее всего, некое автоматическое… э… не знаю что. Набор аппаратуры под одну функцию. Раз настроено и работает. Само или по команде откуда-то — черт его поймёт…

— При таком уровне защищённости само должно, — предположил Борух. — А ну как снаружи некому будет дать команду? Наверху всё нафиг ударной волной с говном смешает, а тут вот оно, работает себе. Иначе какой смысл так глубоко закапывать? Этакие вещи обычно и делаются под тот случай, когда на поверхности уже никого нет.

— Это, в смысле, вот как сейчас, да?

Борух с Артёмом нервно переглянулись и снова посмотрели на аппаратуру. Теперь им казалось, что есть в её молчании что-то зловещее.

— Мне вот что стало интересно, — протянул Артём, — оно уже сработало? Или должно было сработать, но не смогло, потому что электричество пропало? Или ещё сработает — потом, когда электричество появится?

— Что-то мне от этой мысли как-то не по себе становится, — признался Борух. — Меня всегда пугали все эти «системы мёртвой руки», рассчитанные на то, что все вдруг умерли, а они нет… Хрен его знает, чего от них ожидать.

— Может её как-то вырубить, от греха? — спросил Артём.

— Так все равно электричества нет.

— А вдруг появится? Я из обмолвок наших давешних гостей вынес впечатление, что это у них бывает, хотя и редко. Может и не так понял, конечно…

— Да, мне тоже так показалось. А ты найдёшь, как её выключить? Я-то не по этим делам — мне взорвать проще…

— Я, видишь ли, не на писателя учился, а совсем наоборот, в политехе на радиотехническом. Закончил в 90-х, когда инженеры нахер никому не нужны были, вот и ушёл в литераторы, которые тоже никому нахер не нужны, но за них и не обидно. Однако общее представление о предмете имею, да и срочную служил по этой линии, в войсках связи. Опять же — ломать не строить, должен же тут быть какой-нибудь рубильник с надписью: «Всё нахуй вырубить совсем»?

Артём, держа лампу на отлёте, пошёл между стойками, внимательно вглядываясь в переплетение кабелей.

— Знаешь, Борь, что любопытно? Похоже, что вся эта груда железа завязана на вот этот кабель… Он, по логике, должен пойти к какому-то исполнительному устройству.

В углу обнаружился узкий проход, куда и уходил пресловутый кабель. За ним было крошечное помещение, больше напоминающее естественную пещеру — или просто какая-то ниша, со стенами из природного известняка. Посредине её из пола торчала цилиндрическая колонна из чёрного камня, на которой стоял компактный контейнер, больше напоминающий бытовой сейф, чем продукт радиоэлектронной промышленности — во всяком случае, дверца у него запиралась типичной сейфовой блестящей крутилкой с циферблатами. Сбоку, впрочем, был кустарно врезан герметичный военный разъём, в который вкручивалась фишка нетолстого кабеля в металлической оплётке. Артём подёргал дверцу, но она оказалась закрыта.

— Похоже, в квесте с Кощеем мы прошли «утку-в-зайце» и дошли до стадии «иголка-в-яйце»…

— Ничего себе яйцо, внушает, — кивнул Борух. — Значит, ты думаешь, внутри и есть Кощеева смерть?

— Знаешь, если на секретном складе за потайной дверцей под таинственным подвалом в глубоко подземном супертайном бункере какую-то херню ещё и в сейф запирают, то вряд ли это заначку от жены спрятали.

— Глянуть бы, что внутри…

— Тс-с-с! — Артём приник ухом к сейфу — Там что-то жужжит тихонько. Как будто, не знаю, шестерёнки какие-то крутятся…

— Дай-ка… — Борух тоже приложил ухо к дверце. — Знаешь, на что похоже? Вот были фотоаппараты старые, механические, с автоспуском, помнишь? Там такая крутилочка спереди взводилась, а потом, жужжа, бежала обратно. Вот такой же звук, в точности.

— И правда, похоже, — кивнул Артём. — Что-то я уже начинаю опасаться. Что будет, когда оно дожужжит и затвор сработает…

— Да, вряд ли оттуда вылетит птичка, — согласился Борух. — Не хватало тут ещё заложенной где-нибудь ядрёной бомбы, на всякий крайний случай.

— Ох, знаешь что, — Артём посмотрел вокруг, — вот вечно так — захочешь постучать по дереву, так непременно вокруг одно железо… — Ты, это, короче, не каркай. А то какой-нибудь тактический заряд вполне вписывается в общую безумную логику происходящего…

— Что мы делать-то со всем этим будем?

— Ну… Вот как ты думаешь, зачем вот это все тут устроено?

— Во ты спросил! Я тебе что — секретный инженер?

— Нет, я не в техническом смысле спрашиваю. Ты вот о чем подумай — ведь это не просто так. Склад этот, бункер, аппаратура — всё явно придумано в расчёте теперешней ситуации. Может, не всё точно угадали, но, в общем контексте верно: и оружие запасено, и войска тут сидели, и под Замком отряд, и ещё куча всего. Что у нас выходит? А то, что «Родина слышит, Родина знает»! Какие-то силы, скорее всего, военные, а может и не только они, были в курсе, что этакая фигня случится. И имели на этот счёт свои планы, равно как и средства оных планов достижения. Логично?

— Логично, — подтвердил Борух.

— Вот мы, очевидно, видим перед собой некое средство достижения этих планов. Непонятно каких и каким образом, но это именно оно и есть. Средство. Годное, или, допустим, негодное, но оно перед нами. Так?

— Вроде бы так…

— Так давай ответим себе на принципиальный вопрос — мы хотим, чтобы эти планы, каковы бы они ни были, осуществились? Или же наоборот, мы хотим, чтобы они обломались?

Борух засопел и почесал под форменной кепкой начинающую лысеть голову.

— Если честно, то шли бы они нахер со своими планами.

— Даже так? А как же… э… корпоративная солидарность?

— Да на хую вращал я эту солидарность! — неожиданно взорвался Борух. — Ты, писатель, даже представить не можешь, какие люди и какие приказы там отдают! Ни хрена хорошего они не задумали, уж будь уверен.

— Ну, а я уж тем более не жду небесных кренделей от тех, кто так поступил с целым городом! — Артём решительно открутил накидную гайку с разъёма и выдернул его из гнёзда. Ничего не произошло.

— Давай-ка заберём эту штуку с собой, — предложил Борух. — На вид она не слишком тяжёлая, а оставлять тут эту Смерть Кощееву не стоит. А ну как хозяева вернутся?

— А не рванёт она часом? Мало ли, что там жужжит внутри…

— Не, во взрывных устройствах я более-менее разбираюсь, поверь, — успокоил его прапорщик. — Совершенно не похоже.

Артём перевёл в положение «Выкл» все рубильники, которые показались ему достойными отключения. Теперь, что бы ни делала эта аппаратура, она этого делать больше не станет. Во всяком случае, сама по себе. Кому-то придётся спуститься сюда и включить все обратно. Был соблазн попросить Боруха заложить взрывчатку, да и взорвать тут все к чёртовой матери — но Артём не любил необратимых решений. А ну как окажется, что это все для чего-нибудь нужного и правильного? Хотя сомнительно… Перед тем, как покинуть помещение, он ещё раз осмотрел каменную колонну — отчего-то казалось, что она не просто подставка, а часть замысла. Камень был чёрный, слегка похожий матовым жирным блеском на графит, но твёрдый и какой-то… скользкий, что ли, на ощупь. От него было какое-то неприятное ощущение, и Артём поспешил выйти из пещерки.

Тащить ящик по лестнице Артёму категорически не понравилось. В начале вроде бы не тяжёлый, к концу подъёма он, казалось, оттянул руки до колен и отбил все, что можно и что нельзя. Хитрый Борух при этом изображал боевое охранение — типа он единственный боец в группе и будет лучше оружие держать. Хорошо хоть автомат Артёмов забрал и обе лампы. Когда они, наконец, выбрались из подземелий к грузовику, Артём с облегчением поставил кубик сейфа в кузов и уселся сверху. Борух сгрузил ему на колени автомат.

— Устал? Ты осторожнее сиди — вдруг там радиация какая, а ты на него яйца свесил… — ехидно усмехнулся прапорщик

— Тьфу на тебя! — возмутился Артём. — Я с этой коробкой уже полчаса обнимаюсь! Если что, яйца уже не будут моей главной проблемой… — однако с ящика всё-таки встал, пересев на борт кузова.

Пока Борух восстанавливал профилактическое минирование склада, Артём медитативно раскачивался на краю кузова, рассеянно глядя на небо в попытке определить, сколько осталось до вечера — кварцевые наручные часы больше не работали, а раздобыть механические он не догадался. И тут сзади послышался приятный женский голос:

— Ну, руки вверх, что ли!

От неожиданности писатель чуть не сверзился с кузова на асфальт, нелепо взмахнул руками, пытаясь не то подхватить автомат, небрежно свисавший с плеча, не то ухватиться за борт, и застыл в неустойчивом равновесии.

— Я не шучу, — голос был настойчив, — подними руки и можешь медленно обернуться.

Артём поднял руки и, стараясь не делать резких движений, повернул голову. На броне стоящего рядом БТР-а сидела, свесив ноги, симпатичная коротко стриженая девушка лет двадцати пяти, в сером городском камуфляже, перехваченном ремнями бронежилета. В руках она уверенно держала небольшой, но вполне убедительный, с очень толстым стволом автомат, который, вдобавок, смотрел Артёму прямо в лоб.

— Пожалуйста, не надо дёргаться! — укоризненно сказала девушка. — Я не хочу тебя убивать. Пока.

Голос её был удивительно мелодичен — звонкий и чистый. «Таким голосом народные песни петь, а не „руки вверх“ командовать!» — невольно подумал Артём. Страшно ему почему-то не было совершенно. Было весело и немного азартно — как при случайном знакомстве в ночном клубе. Может быть потому, что к оружию он успел как-то обвыкнуть, а может быть причиной тому стал рыжий короткий ёжик на голове незнакомки. Артём всегда млел от рыжих женщин с короткой стрижкой. Ну, вот такая у него слабость — кому русую косу до попы подавай, кому жгучих брюнеток с томным каре, а вот ему безумно нравились рыжие. И непременно чтобы коротко, задорно пострижены. Вон, как у неё ушки забавно торчат, подсвеченные заходящим солнцем, и веснушки на слегка курносом носу… Ну не прелесть? И совсем не страшно. Хотя голубые, как небо, глаза смотрят решительно, а светлые, выгоревшие брови на загорелом лице насуплены почти грозно.

Артём широко улыбнулся незнакомке:

— Здравствуйте, барышня! Вам очень идёт «милитари»! Это у вас «Вал» или «Винторез»? Я ещё в «Сталкере» их вечно путал…

— Ну что вы, видите магазин длинный, на двадцать патронов? Конечно же, «Вал»!

— Знаете что? Он вам совершенно не к лицу. Вам нужно подобрать себе что-то классическое, вроде СВД, или модерново-изящное, например — «Хеклер»… из которого сейчас целится в вас мой друг.

Девушка стрельнула глазом в открытый портал погрузочного пандуса, где стоял, укрывшись за стальной рамой Борух, припавший глазом к оптическому прицелу штурмовой винтовки. Надо полагать, с такого расстояния он мог влепить ей пулю на выбор в любую конопушку на носу. Артёму, признаться честно, этого совершенно не хотелось. Рыженькая ему нравилась.

Незнакомка, ничуть не смутившись, улыбнулась в ответ:

— Привет! Надо же! Целый «Хеклер»… А в этом обвесе и не узнать! Снайперка у меня есть, а что касается «Хеклеров»… — неужели вы думаете, что я его не заметила? — она слегка фыркнула, как бы отмечая нелепость такого предположения.

— Эй, дамочка! — подал голос Борух. — Давайте без глупостей! У этой штуки чрезвычайно лёгкий спуск, и не заметишь, как нажал…

— Какой серьёзный дядька! — подмигнула Артёму рыжая. — Не начнёт стрелять сдуру?

— Нет, — улыбнулся Артём. — Это он с виду такой суровый, а в душе нежный, как одуванчик. Пристрелит кого, а потом жалеет…

— А ты, — девушка легко перескакивала с «ты» на «вы» и обратно, — тоже пацифист?

— Конечно! — Артём уже откровенно забавлялся. — Я вообще вегетарианец в душе, а мясо ем, только чтобы отомстить фауне за флору…

— Надо же, — рассмеялась девушка, — какие все белые и пушистые собрались! И не скажешь, что у них полный грузовик взрывчатки…

— Эй, юмористы хреновы, — громко и сердито сказал Борух, — может, кончим взаимный тир изображать? А то у меня палец на курке устал. Петросяны с автоматами, блин…

Девушка плавно подняла ствол своего «Вала» вверх, и, повернув автомат правым боком к Боруху, демонстративно защёлкнула предохранитель вниз, запирая спуск. Борух вышел на пандус, опуская ствол, а Артём, морщась, сполз на землю — на краю кузова он здорово отсидел ногу.

Прапорщик тревожно покосился на опускающееся к горизонту светило:

— Раз стрельбы не будет, давайте пообщаемся на ходу — время подпирает. Мадам, вы с нами?

— Непременно, ребята. Подождите только секунду.

Рыжая нырнула за БТР и показалась оттуда уже с близнецом своего автомата. Оружие со здоровенным оптическим прицелом она несла нарочито на отлёте, демонстрируя мирные намерения.

— Вот это — «Винторез», — сказала она, обращаясь к Артёму. — Патронами эспэ не богаты? А то я слегка поиздержалась, а кое-кто так хорошо склад запечатал, что чудом не подорвалась…

Борух, галантно подсаживая девушку в высокую кабину (между собой и Артёмом, на всякий случай), ухмыльнулся в бороду:

— А нечего лазить. Не про вас положено — не вам и брать. А патронов отсыплю, специально под вас прихватил. Сразу, как гильзы увидел…

— А с чего взяли, что не про нас? Не вы ж клали.

— Тю, — развёл руками прапорщик, — нешто я вашего брата не навидался? Спецура ж явная, а склад-то, поди, армейский. Не по вашему ведомству, выходит… Угадал?

Рыжая пожала плечами:

— Угадал… Ольга Громова, старший лейтенант ФСБ, группа антитеррор.

— Борух Мешакер, прапорщик неопределённых занятий, — в тон ей ответил Борух.

— Артём Ванкель, просто мимо шёл, — поддержал разговор писатель.

— О, так я тут старшая по званию? — улыбнулась Ольга.

— Забудьте, барышня, — сказал Артём, выруливая за ворота склада. — Тут вам не генштаб.

— Ну, — поинтересовался Борух, — вы, я вижу, девушка серьёзная, при снайперском комплексе и прочих делах — пистолет, если что, я тоже заметил, да. Может вы нам, мадам лейтенант, объясните, что же тут происходит?

— Ну, во-первых, «мадам» — обращение к замужней женщине, а я свободна. А во-вторых, с чего вы взяли, что я знаю больше вашего?

— А с того, что знать меньше очень сложно… — вмешался в разговор Артём. — Мы тут вообще как два перелётных дятла, познаем мир контактно-акустическим методом.

— Это как?

— Бьёмся об него дурной башкой и слушаем эхо.

— Сильный образ. Но я даже в этом не преуспела. Моя роль вообще пассивная — я все больше от собачек отбивалась — то бегала, то отстреливалась…

— Вот так, ни с чего? — удивился Борух?

— А нужен повод? Они за мной, я от них…

— А чего сразу стрелять начала? — спросил Артём, давно понявший, что к чему по осторожным движениям Ольгиной левой руки, раненой в той стычке.

— Не за тех приняла, извините…

— А за кого, если не секрет?

— Да так, ходят тут всякие… Не все военные одинаково полезны!

По прибытии в Замок работа закипела. Не без оснований ожидающий ночного штурма, Борух метался, как укушенный, стараясь подготовить стены к обороне столь ничтожным гарнизоном. Что, впрочем, не помешало ему, улучив момент, припереть Артёма в коридоре, оглянувшись, тихим шёпотом сказать:

— Я ей не верю.

— Ольге? — удивился Артём. — А по-моему, симпатичная барышня…

— Мне тоже нравятся рыжие девочки, но конкретно эта слишком много врёт.

— С чего ты взял?

— Может она и лейтенант, то не ФСБ-антитеррор точно. Этой спецуры не так много, и будь у них девка в действующем составе, об этом бы те ещё слухи ходили. А я никогда даже анекдотов на эту тему не слышал. Это раз. Кроме того, много несоответствий в деталях — как ходит, как говорит, оружие, одежда… По отдельности — все, вроде, нормально, а в совокупности — образ разваливается…

— Ну, мало ли…

— Не мало. Она точно не гражданская, это видно, но стиль не фээсбэшный. Этих чертей я навидался. И ты заметил, что она нам так ничего толком и не рассказала? От собачек она, мол, бегала, кошечка такая… Ага, и прямо на склад, где вон какие интересные дела творятся…

— И что ты предлагаешь?

— Предлагаю не терять бдительности. Чисто на всякий случай. Уж больно странные тут расклады, лучше неизвестно к кому спиной не поворачиваться.

Артём только пожал плечами и побежал реализовывать свою идею с инструментом — заменить электричество пневматикой. Такую систему он видел во многих крупных автосервисах, и пневматический инструмент ни в чем не уступал электрическому, кроме мобильности. Ну, а это решалось только длиной шланга… Сначала он хотел просто перекинуть приводной ремень подвального дизеля с генератора на компрессор и ломал голову, как это сделать, не останавливая движка, — стационарный мотор с толчка не запустишь… Но потом его осенило: ведь у них, фактически, уже есть мобильная компрессорная станция — тот самый «КрАЗ»! Военная машина имела на борту компрессор и ресиверы для подкачки шин — давления в них вполне хватало для работы пневмоинструмента. Объём ресиверов, правда, был маловат, но это легко решалось установкой дополнительного баллона, например, из-под газа. Конструкция получилась вызывающе кустарная, но вполне работоспособная. Артёму даже пришло в голову, что на грузовике вполне можно заменить электростартер пневмопускателем, чтобы движок не молотил непрерывно — но это требовало большого объёма слесарных работ, явно неподъёмных в данный момент. Однако вполне годилось как идея на будущее — без электричества такие придумки дорогого стоят.

К сожалению, электросварку от компрессора не запитаешь, поэтому приходилось таскать вдоль стены баллоны сварки газовой — что здорово увеличивало трудоёмкость работ. Артём, в защитных перчатках из толстой кожи, растягивал по стене «егозу» — на вынесенных наружу кусках швеллера. Грохот строительного пистолета, визг пневматической «болгарки» и тарахтение пневматического же перфоратора сводили на нет все идеи по маскировке человеческого присутствия, но тут уж выбирать не приходилось. Аккуратный, как игрушка, Рыжий Замок быстро терял былой лоск, превращаясь в угрюмый, опутанный колючей проволокой, опорный пункт. По счастью, стоящий на выносе берега над рекой вдали от других зданий замок представлял собой достаточно удобное для обороны сооружение — атаковать его можно было только в лоб. Проблема была в том, что трое защитников — количество совершенно несерьёзное, поэтому Борух, оставив механические работы Артёму, готовил сюрпризы для нападающих. По счастью, и прилегающая к Замку территория была покрыта не асфальтом, а тротуарной плиткой — это позволяло осуществить практически сплошное минирование. Прапорщик, аккуратно поддёв монтировкой, поднимал плитку, устанавливал нажимные противопехотные ПМН, и укладывал её обратно, стараясь не оставлять слишком уж явных следов таких специфических «дорожных работ». В невысоких кустах, произраставших на газонах, появились «МОН-50» с механическими обрывными взрывателями.

За несколько часов оставшегося светового дня закончить не успевали, и валящиеся с ног от усталости Артём и Борух продолжали работу при свете ацетиленовых фонарей. Легче всего было Ольге — сидя в наблюдательной башне замка, она следила за окрестностями через прицел снайперки, обеспечивая общую безопасность. Зато ей пришлось остаться на дежурстве, когда ребята, хлопнув с устатку по сто грамм вискаря, повалились спать, как подкошенные, — не умывшись и не раздевшись. Боруху было не по себе — доверить свою безопасность человеку, которого они знают всего полдня, но… В конце концов, он просто махнул на это рукой — будь что будет. Сил на дополнительное дежурство не было ни у него, ни у Артёма. Засыпая, он ещё прокручивал в голове все несделанное, поёживаясь от его количества, но усталость победила. Над Замком воцарилась тишина.