Город без людей

Глава 4. Замкнутый круг

Ровно гудел дизель, и машина летела по дороге уверенно и мощно. Есть какое-то медитативное свойство у путешествий — даже самого расстроенного и нервного человека зрелище стелющейся под колеса дороги приводит в состояние умиротворённости и расслабленного ожидания. В пути нет настоящего — есть только прошлое, оно осталось в том месте, которое покинул путешественник, и будущее, которое ждёт его в конце пути. А сейчас — дорога и ничего более. Отдых для души.

Артём, не глядя, покопался в сумке и сунул в щель проигрывателя компакт-диск:

Он вспомнил песню — группа «Ногу Свело». Надо же, как в десяточку… Впрочем, Артём часто замечал, что Мироздание щедро на совпадения — когда дурацкий слоган с рекламного билборда вдруг попадает в тему прочитанному минуту назад СМС, крутящийся в голове стишок вдруг видишь эпиграфом к какой-то левой статье, а то, над чем ты размышлял за завтраком, вдруг проговаривают за соседним столиком в кафе. В общем, Артём самостоятельно изобрёл холизм, хотя и не знал этого слова. Просто был уверен, что мир куда более взаимосвязан внутри, чем это кажется поверхностному взгляду.

Тем не менее — приятное ощущение дорожного бездумного безвременья было разрушено. Он невольно подвинул к себе дробовик, чтобы рука касалась приклада, и глянул в зеркало. Дорога была пустынна, а собственное отражение навело на абсурдную мысль, что скоро будет пора стричься. Артём хмыкнул — похоже, что теперь ему поневоле придётся отращивать волосы и отхватывать лишнее охотничьим ножом, если будут мешать целиться. Впрочем, можно и бриться налысо, теперь на внешность окончательно плевать. Парикмахерские услуги остались в прошлом, равно как и маникюры с педикюрами, которые Артём никогда не делал, а теперь не сделает… Многие плоды цивилизации останутся неиспробованными — например, он так и не поел устриц. Невелико упущение, а все ж обидно. Или, вот, утка по-пекински. Тоже, говорят, отличная вещь, но готовить её больше некому… Или взять модные курорты — Артём всегда считал такое времяпрепровождение наиболее скучным способом потратить деньги, но теперь стало жалко, что и этого не попробовать. Конечно, теперь никто не помешает своим ходом добраться на какой-нибудь Лазурный берег, но уже никто не поднесёт разноцветный коктейль в кондиционированном баре, а без этого какой курорт? Так, дикий пляж…

О цивилизации придётся забыть. Артём припомнил, что где-то ему попадалась цифра, сколько нужно человек для поддержания технических достижений цивилизации. Кажется, сто тысяч. Если меньше — быстрая деградация в течение двух поколений. Но экспериментов, разумеется, никто не проводил, так что число это выглядело слишком умозрительно-круглым. Впрочем, пока нет уверенности, что он не остался вообще один. Даже если и есть на Земле эти сто тысяч, то, рассеянные по поверхности планеты, они перемрут раньше, чем встретятся. Мысль невольно возвращалась к одному — что случилось с человечеством? Кажется, даже буйная фантазия писателей не предполагала такого исхода, чтобы раз — и никого нет. Всегда была сюжетно обоснованная причина: вырвавшийся из военных лабораторий жуткий вирус, или глобальная климатическая катастрофа, или нашествие инопланетян, или, на худой конец, ядерная война. Если бы опустевший город был завален трупами — можно было бы строить версии. В произошедшем же не было никакой логики.

Однако устройство мышления таково, что даже самая дикая гипотеза лучше, чем её отсутствие — иначе мозг зависнет, как перегревшийся компьютер. Пускай факты будут притянуты за уши, пускай будут нестыковки и дыры, пусть нарушается принцип Оккама — лишь бы было объяснение. Съевший солнце крокодил вполне себе гипотеза, если не знаешь механики солнечного затмения.

Вот, например, чем не вариант: американцы придумали супер-пупер-сверхоружие и, разумеется, немедля из него шандарахнули. Идеальное оружие — все цело, а людей нет. Сотри пыль с вещичек — и пользуйся. В конце концов, ещё в нейтронной бомбе пытались реализовать этот принцип. Мало ли, что механизм действия непонятен — может быть десятилетиями в тайных лабораториях Пентагона исследовались никому не известные физические принципы, создавалась какая-нибудь квантово-фотонно-нейтринная бомба-уебомба. И вот, однажды, чёрной-чёрной ночью, чёрный-чёрный антрирадарный бомбардировщик-стеллс летит через чёрное-чёрное небо, минуя Аляску и Северный полюс, и, поднявшись почти в стратосферу, открывает чёрный-чёрный бомболюк, а оттуда с жутким скрипом вываливается чёрная-чёрная уебомба… Крупным планом — зловеще хохочущий чёрный-чёрный (из политкорректности) пилот. Бац — и никого. Только мёртвые с косами стоят…

Артём помотал головой — нет, не вяжется. Если это происки американцев — то где победоносный десант, насаждающий демократию на освободившейся территории? С этим тянуть нельзя — а то китайцы подсуетятся. Или китайцев тоже… того? Да фиг с ними, с китайцами. Тут другое непонятно — почему люди исчезли вместе с одеждой, часами и мобильниками? Причём одежда в магазинах сохранилась целёхонькой. Почему машины на стоянках стоят, а на дороге ни одного автомобиля нет? Нет, на такую избирательность ни одна бомба не способна. Впрочем, версию человеческую — будь то американцы или арабские террористы, — проверить можно. Если это удар одной группы людей по другой, то агрессор должен остаться цел — иначе, зачем было затеваться? А значит, должны быть признаки его жизнедеятельности. Достаточно найти где-нибудь хороший радиоприёмник и обшарить эфир — если значительная группа людей уцелела, то без связи она не обойдётся. Ладно, — подумал Артём, — откладываем в сторону эту бредовую гипотезу до появления средств проверки.

Версия номер два — злобные инопланетяне. Чёрной-пречёрной ночью, в чёрном-пречёрном космосе появились чёрные-пречёрные корабли… Тьфу ты, опять гроб на колёсиках получается. Ладно, пусть не чёрные. Пусть даже белые, как снег, невыразимо красивые мегадредноуты. А инопланетяне, допустим, не злобные, а очень даже прекрасные душой. И человечество они, к примеру, вовсе даже не уничтожили, а спасли. От чего? А неважно. Например, через три дня в Землю должен врезаться гигантский астероид, и Брюс Виллис никак не успеет его взорвать. А пришельцы взяли и всех без спросу переселили на райскую планету, где реки текут молоком и мёдом в кисельных берегах, а на кустах растут таблетки от поноса — на случай, ежели кого от такого сочетания прохватит. Всех они, значит, забрали, а Артёма забыли. Или побрезговали. Или не признали за человеческое существо. Ну что ж — не признали и ладно. Он, бывало, и сам себя в зеркале не узнавал поутру…

Хорошая версия, богатая. Поскольку инопланетяне — сила неизвестная, то приписать им можно все, что угодно. Но эта версия принципиально непроверяема — вряд ли пришельцы оставили где-нибудь автограф: «Здесь были мы. Инопланетяне». А непроверяемая версия есть бессмысленное умопостроение.

Артём подумал, что вот такой внутренний монолог — первый шаг к сумасшествию. Сначала беседуешь с собой мысленно, потом начинаешь сам себе отвечать, потом делаешь это вслух, а потом уже воешь на луну и хихикаешь. Похоже, одиночество действительно губительно для разума. Снова ткнул кнопку проигрывателя, и из динамиков полилось:

Но я не последний, но я не последний,

Но я не последний герой…

«Хорошо бы, — подумал Артём. — Хреново быть последним. И закопать-то некому будет». Встряхнувшись, он отогнал тяжёлые мысли и уставился на дорогу. Впереди показались силуэты городских крыш. Очертания их были странно знакомы, но до Артёма дошло лишь минут через пять, когда здания приблизились — он въезжал обратно в свой родной город. Покинув его с юга, Артём вернулся с севера.

«А вот это, Дорогое Мироздание, уже просто охуеть совсем!» — подумал он.

К вечеру Артём чувствовал себя так, словно за рулём уже третьи сутки: спина затекла, глаза слезились от усталости, и зверски хотелось спать. За это время он успел опробовать шоссе на восток и на запад, пытался уехать на север и даже проскочить лесными просёлками. Все бесполезно — проходил час и на горизонте показывались городские кварталы. Все того же города. Он пытался поймать момент, когда происходит разворот — но бесполезно. Степные дороги похожи друг на друга — либо залитый солнцем простор распаханных полей, либо густые посадки, которые не дают увидеть перспективу. Встроенный в панель шариковый компас ничем помочь не мог — он исправно показывал первоначальное направление, и, видимо, был прав — выезжая на восток, автомобиль возвращался с запада, так что направление оставалось тем же. Похоже, что то ли в какой-то момент машина просто перемещалась километров на сто, оказываясь с другой стороны города, то ли пора было рисовать маленький глобус «город и окрестности» в проекции Меркатора. Артём несколько раз останавливался и залезал в кузов, пытаясь понять, не стал ли горизонт ближе, но так ничего и не понял. Навигатор оказался не более чем бесполезной игрушкой — спутников он не находил вообще. То есть, ни одного. Артём даже не пытался уже найти этому какое-то правдоподобное объяснение, впав в транс «Алисы в Зазеркалье» — когда любые чудеса и странности уж принимаешь как должное, не пытаясь ничего себе объяснять. Состояние сродни шоковому.

Он пытался ехать быстро, потом медленно, потом почти крался со скоростью пешехода — ничего не помогало. Дважды останавливался на заправках, черпая ведром солярку из подземных резервуаров. Один раз повезло — возле колонки стояла заправленная под пробку фура. Видимо, водитель как раз отправился платить за топливо… Из огромного бака сливать было куда как удобнее, и Артём залил машину полностью, да ещё и прихватил четыре двадцатилитровых канистры — эквилибристика с цистернами и гнутым ведром его порядком утомила, да и уделываться каждый раз солярой не хотелось. Ел на ходу, запивая копчёное мясо пивом из холодильника. «Мда… Съездил, блин, на море…» — вертелось в его голове.

В конце концов, Артём не то чтобы смирился — скорее, просто устал. Очевидно, что он заперт в этом городе — размышлять о том, как это возможно и почему, он будет позже, когда выспится. В данный момент следовало найти удобное и безопасное место для ночлега, а, возможно, и для дальнейшей жизни. Стоит исходить из худшего — выбраться в ближайшее время не удастся. Какая бы сила не закрыла его здесь, не похоже, что одолеть её будет легко. К счастью, Артём давно держал в голове подходящий вариант.

«Рыжий Замок» уже лет пятнадцать являлся своеобразной городской достопримечательностью. Памятником амбициозности и размаха эпохи «дикого капитализма» девяностых. Его построил на окраине некий крупный предприниматель, составивший состояние на палёной водке, ворованном алюминии и безакцизном бензине. Параноидальность мелкоуголовного мышления заказчика довела до абсурда характерный для того времени полуготический новорусский архитектурный стиль «тюремок», с его непременными башенками и стрельчатыми окнами. Оставшийся неизвестным архитектор создал почти точную копию замка средневековых баронов-разбойников, которые поколениями жили за счёт грабежа торговых караванов и соседских владений. Нависающие над обрывом речного берега высокие стены с зубцами огораживали просторный бетонный двор, а посередине высился настоящий донжон, со стенами в восемь кирпичей толщиной и узкими бойницами окон. Квадратное в плане строение ощетинилось нависающими над двором бастионами и полукруглыми башнями, в которые просто напрашивались не то лучники, не то пулемётные расчёты. Для полноты картины не хватало только рва с крокодилами и подъёмного моста, что было с лихвой компенсировано навороченной охранной видеосистемой и массивными железными воротами. Все это было построено из особо прочного импортного рыжего кирпича, за что и получило своё название.

Так получилось, что Артём довольно много знал об этом «замке». Его владельца постигла обычная для таких людей судьба — пуля в голову в каком-то кабаке, а наследники были бы счастливы избавиться от своеобразной недвижимости. Увы, покупатели не стояли в очереди — вернее сказать, желающих вовсе не нашлось. Содержание огромного строения обходилось в сумасшедшие деньги, и, в надежде привлечь внимание, один из наследников заказал большую хвалебную статью для журнала недвижимости. Писать статью довелось Артёму, который тогда был очень заинтересован в любых гонорарах. Гордый охранник и домоправитель замка — может быть, в данном случае стоило называть его «сенешаль»? — долго водил его по обширным подвалам, показывая собственную артезианскую скважину, пятисоткиловаттный дизель-генератор с пятидесятитонной, вкопанной в землю топливной цистерной, промышленный холодильник на несколько тонн продуктов, гигантские газовые баллоны для кухни и водогрея и даже автономный канализационный комплекс, высокотехнологичный, как космолёт. Похоже, первый владелец начитался в детстве рыцарских романов — к замку можно было подойти только со стороны ворот — остальные стены стояли вплотную к высокому берегу реки, образующему в этом месте глубокий выступ, и строение, казалось, висело над руслом, на укреплённом бетонными быками обрыве. В таком замке действительно можно было бы пересидеть годовую осаду — если бы не существовало артиллерии и авиации. Увы, статья не помогла — крепость так и продолжала стоять на окраине города с плакатом «продаётся» на воротах. Наследник, скрепя сердце, продолжал платить охране и поддерживать строение в полной готовности, но надежда таяла с каждым годом. Он уже подумывал о сносе замка, чтобы продать хотя бы землю — останавливала только чудовищная прочность постройки, которую вряд ли удалось бы даже взорвать.

Сейчас все это играло Артёму на руку. Более защищённого места в городе, пожалуй, не было — за исключением, разве что, каких-нибудь подземных бункеров. Но в бункере теряешь контроль над ситуацией полностью — неизвестно, что будет ждать тебя, когда вылезешь, а с башен замка обзор на километр. Ну и, конечно — комфорт. Артём до сих пор помнил своё восхищение интерьерами и, в особенности, камином. Камин — этот абсолютное воплощение уюта, в отличие от печки или другого обогревателя. Пусть он хуже греет, зато как приятно сесть рядом в большое кресло, поставить на столик стаканчик хорошего виски, даже закурить трубочку…

Артёму повезло — нерадивые сторожа не задвинули засов на маленькой дверце, вделанной в огромные ворота. Понадеялись на электромагнитный замок — который теперь, естественно, не работал. Если бы не это, проникновение в крепость было бы под большим вопросом — Артём оценил толщину ворот, открывая их изнутри. Такое впечатление, что воротины вырезаны из борта броненосца. Впрочем, вполне возможно, что так и было. Во всяком случае, засовы толщиной с ногу раздвигались в четыре стороны огромными кремальерами, круглую баранку привода которых Артём провернул с большим трудом. Воротную башню изнутри подпирали изрядные контрфорсы, так что она наверняка выдержала бы даже таранный удар тяжёлого танка.

Уставший Артём не стал разбираться с запуском автономных систем замка, ограничившись разведением огня в камине. Подвинув поближе тяжёлое кресло, он нанизывал куски колбасы на снятую со стены декоративную шпагу и обжаривал их над углями. Потрескивали дрова, на столике дымилась трубка, а языки пламени особенно хорошо смотрелись сквозь квадратный стакан с виски. По углам метались чёрные тени и матово поблёскивали стекла книжных шкафов. За окнами спустилась на землю настоящая тёмная ночь — как будто и не было никогда светящегося неба над человеческими городами.

Артём уже начал задрёмывать над ридером, когда в звенящей тишине мёртвого города раздались гулкие удары колокола.