Город принял

35. Рита Ушакова

— Меня зовут Клава, — сказала она мне, прежде чем закрылась за ней дверь приемного отделения.

Ее увезли на каталке, раздираемую огромной болью рождения самого трудного, самого прекрасного творения природы — нового человека. Эта неслыханная боль скоро превратится в великую радость — и появится крохотный кричащий комочек, маленький человечек. И боль эта возвышенна, громадна и прекрасна — ибо она есть жизнь. А жизнь — ничего уж тут не придумаешь! — есть боль. Боль и радость. И живы мы, пока способны ощущать это несокрушимое и обязательное двуединство…

Нянечка, обходя меня, протирала шваброй кафельный пол. Остановилась:

— Сродственницей тебе приходится?

— Да, — сказала я.

— Ты не сиди тут, это дело долгое. Часа через три позвони в справочную — сообщат, коли кто родится…

Я вышла на улицу, и в этот мир прорвалось сквозь тучи солнце, небо стало теплым, необычного зеленого цвета.

Я вглядывалась в лица идущих мимо меня людей и чувствовала себя почему-то счастливой. Бессмысленно улыбалась, ни о чем не заботилась, просто вспоминала: «…И пришел сквозь леса дремучие, безлюдные, полные зверей и опасностей, на берега полноводной реки шестой сын Иафета, и звали его Мосох, с женой своей верной по имени Ква, и здесь поставили они жилище свое. И нарекли они реку у порога своего по именам своим. И родились у них сын по имени Я и дочь по имени Вуза, и стали они звать самый большой приток реки, давшей им жизнь и пропитание, именами детей своих — Яуза. А от детей повелось племя людей прекрасных, сильных и радостных…»

Стас, дорогой, назови меня именем Ква…

Долго стояла я на тротуаре, поглядывая, не появился ли наш желто-голубой автобусик. И вдруг в сердце кольнуло обломком километровой льдины, нестерпимым холодом — обожгло предчувствием беды.

Показалась «Волга» с зеленым огоньком, я махнула рукой и крикнула шоферу:

— Люсиновская, дом шестнадцать… Только быстрее…