Госпожа "Нет". Измена Альянсу

Глава 12

Как только дверь за детьми закрылась, Эдвард расхохотался. Подумать только, какое единение! Может, в империи и не так все плохо, как ему казалось в последнее время…

После вчерашнего все еще мутило. Эдвард потянулся за очередной бутылкой минералки, когда из воздуха выпорхнула Селл. На этот раз на ней был народный костюм, голову украшал красный берет, а в руках голограмма держала корзинку.

— Милый, — проворковала она, жуя пирожок. — На связи Сандригем-палас.

— Соедини, — Эдвард украдкой бросил взгляд на свое отражение на полированной поверхности стола, чтобы убедиться, что выглядит пристойно.

Изображение хрупкой старушки возникло перед ним. В лимонно-желтом жакете и с облачном белоснежных кудрей, она напоминала одуваничик.

— Ваше величество, — старушка склонила голову. — Рада видеть вас в добром здравии.

— Здравствуй, бабушка, — улыбнулся император, гадая, что уже из происходящего во дворце известно вдовствующей королеве. Судя по приветствию — достаточно много.

— Как поживает портрет моего покойного мужа? Говорят, ночью он подвергся нападению?

Значит, и это ей известно, а так же, наверняка, донесли в каком состоянии сам Эдвард вернулся во дворец. Император стиснул зубы, подавляя неуместное желание начать оправдываться.

— Рама треснула, но ты и сама это знаешь.

— Конечно, как и то, как доблестно ты себя вел, лично предотвращая кражу!

Эдвард закатил глаза.

— Ба… — выдохнул он. — К чему все это?

— К тому, что я очень хочу тебя видеть, и если ты в своем безумном графике сможешь отыскать время, чтобы сегодня приехать на ланч.

Император усмехнулся. Только вдовствующая королева могла отдать приказ таким образом.

— Мне надо узнать у сэра Тоби…

— Как его самочувствие? Ты хочешь его проведать? Похвальное желание. Говорят, сломанные кости в первые дни ужасно болят, — подхватила бабушка. Уголки ее губ подрагивали.

— Похоже, у тебя на все есть ответ. Не удивлюсь, если ланч с тобой уже вписан в мое расписание.

— Не думаю, что в этом есть необходимость. Ты же уделишь старушке пару часов?

— Конечно, — кивнул император, чувствуя, как губы расплываются в улыбке.

— Чудесно, Эмми уже печет твои любимые булочки. И, Нед…

— Да?

— Не садись сегодня за управление флаером! Подрагивающие руки и замедленная реакция не доводит до добра!

Выпустив эту стрелу, старушка назала на отбой. Эдвард хмыкнул. Будь на месте вдовствующей королевы кто другой, он навреняка получил бы отпор, но не Мария-Терезия.

Дисциплинированная, строгая к себе и к окружающим, готовая всегда служить на благо страны и народа, тем не менее она была верной женой и любящей бабушкой. Именно она поддержала внуков в период развода их родителей, сопровождающегося жуткими скандалами.

Забрав детей в Сандригем-палас, она запретила включать новостные каналы, где шло бурное обсуждение сексуальных связей обоих супругов.

— Ты не должен верить всему тому, что говорят журналисты, и тогда они не будут верить всему тому, что слышат о тебе, — твердо говорила она юному наследнику престола.

Позже, потеряв сына, Мария-Тереза одна из первых преклонила колено перед внуком, тем самым признавая его право на корону. Эдвард до сих пор не знал, что стоило ей тогда оставаться спокойной. Ее слез никто не увидел, хотя, судя по воспаленным покрасневшим глазам и подрагивающим губам, они наверняка были.

После смерти мужа вдовствующая императрица предпочитала жить в загородном дворце и заниматься садоводством, иногда отрываясь от клумб с цветами и грядок с земляникой, чтобы дать совет внуку.

На самом деле дворец принадлежал короне, но Мария-Терезия была обожаема народом, и никому даже в голову не могло прийти оспорить ее право располагаться там.

Эдвард подумал, что было бы неплохо дать себе передышку и оказаться в Сандригем-паласе чуть раньше назначенного времени. Прогуляться по парку, сорвать с грядок душистой земляники и просто насладится десятью минутами тишины.

— Милый, не хочу отвлекать от грез, но лорд Боллинброк вот-вот войдет во дворец, — проворковала Селл над ухом.

Эдвард поморщился. Идея провести утро с бабушкой казалась все более привлекательной.

— Если будет спрашивать меня, скажи, что я в отъезде, — приказал он.

— Запрос отклонен, — проскрежетал металлический голос.

Император вздохнул. Селл была хороша всем, кроме одного — она четко выполняла инструкции и любое отклонение от программы было чревато сбоем.

— Ладно. Принять и распространить информацию: император отсутствует на месте.

— Сделано.

— Прекрасно! — распорядившись подогнать флаер к крыльцу и не брать охрану, Эдвард вышел из кабинета. Уже на лестнице он все-таки столкнулся лицом к лицу с министром юстиции.

— Ваше величество, — старик поклонился. — А я думал, мне сказали, что вы…

— Вам сказали, но вы все-таки приехали.

— Я всего лишь желал навестить внука. Мальчик впервые оказался вне дома один, и очень переживает.

— Конечно, — Эдвард задумался, стоит ли информировать заботливого деда о поступке внука, но решил не вмешиваться. — К слову сказать, он держится очень стойко и благородно, будто и не вы его воспитывали…

— Простите? — Боллинброк нахмурился, пытаясь понять скрытый смысл слов императора.

— Думаю, ваш внук расскажет вам все сам, не смею задерживать, — император посторонился, но сразу же окликнул министра. — И милорд…

— Ваше величество?

— Научите вашего внука играть в карты, хоть где-то мы должны выигрывать у Альянса.

Оставив министра осмысливать эту фразу, император покинул дворец.

Дорога не заняла много времени, и вскоре флаер опустился на окруженную липами площадку — еще одна причуда вдовствующей императрицы, не желавшей чтобы "эти уродливые летательные аппараты портили “традиционный для Альвиона двухсотлетний газон".

Эдвард выскочил и по тенистой аллее направился к зданию из красного кирпича, угловые башни которого были увенчаны остроконечными шпилями.

Внутрь император заходить не стал, обогнул здание, прекрасно зная, что найдет бабушку в одном из многочисленных садов. Она действительно была там. В широкополой шляпе и рабочих перчатках она высаживала бегонию. Самому Эдварду эти цветы казались какими-то неестественными и больше всего ассоциировались с обожравшимися розами, но бабушка их любила и непременно украшала ими клумбы.

После разговора с внуком, вдовствующая королева сменила жакет на выцветшую кофту и старую плиссированную юбку. В этом наряде она ничуть не отличалась от других садовников, копошащихся неподалеку, но Эдвард все равно узнал бы ее из тысячи.

— Здравствуй, ба, — он подождал, пока она выпрямиться и чмокнул ее в щеку.

— Нед, — старушка улыбнулась. — Я не ждала тебя так рано.

Она всмотрелась в его лицо.

— Похоже, все еще хуже, чем я предполагала…

— Если ты о вчерашнем инциденте, то позволь тебе напомнить что я уже взрослый! — скривился император.

— Конечно, милый! И как взрослый ты должен понимать последствия злоупотреблений дружбы с лордом Джоном Уайтом!

— Ба… — натянуто рассмеялся Эдвард. — Ощущение, что никто из наших общих родственников никогда не напивался!

Мария-Терезия покачала головой:

— Я не об алкоголе, милый.

— А о чем? — прищурился император.

— Джон не может тебе отказать, хотя прекрасно знает, что не должен пускать тебя за штурвал боевого флаера.

Желание гулять по саду прошло. Эдвард мрачно взглянул на старушку, едва доходившую ему до груди.

— Может быть, продолжим не здесь?

— Элли накроет стол только через полчаса. Ты разве не хочешь прогуляться?

— Нет. Я хочу знать, кто рассказал тебе о новых пилотниках.

— А, так они новые? Час от часу не легче!

— Так кто?

— Никто, — вдовствующая королева улыбнулась. — Я просто сопоставила жалобу Фелиции, что ты бросил ее одну с бедным сэром Тоби, когда тот сломал ногу, и удрал из дворца, с тем, когда и в каком виде ты вернулся… Остальное ты мне рассказал сам.

С секунду император взирал на бабушку, а потом расхохотался:

— Боже, как нелепо! В очередной раз попасться на эту уловку…

— Вчера на церемонии ты произносил несколько другие слова.

— Разумеется, ты и это знаешь.

— Я, конечно, очень древняя, почти реликвия, но умею включать галавизор. Но, — вдовствующая императрица насмешливо взглянула на внука, — даже если бы я пропустила эту сенсацию, мне уже позвонили все мои друзья. А уж недоброжелатели — тем более.

— Надеюсь, и те, и другие не слишком шокированы, — пробормотал Эдвард, подхватывая бабушку под руку и ведя ее во дворец.

— Скажем так, они не ожидали от тебя такого. Но не уверена, что твой дедушка произнес бы что-то иное. Хотя во времена его правления журналисты так вольно себя не чувствовали. И так лихо прямой эфир из дворца не вели.

— Золотые годы, — император поцеловал руку бабушке, благодарный, пусть за насмешливую, но все же поддержку.

— А что ты будешь делать с девочкой, Нед? — похлопала она его по руке.

— С какой девочкой?

— Дочерью Эмбер Дарра.

При упоминании имени главного врага Альвиона, Эдвард поморщился. В памяти сразу же всплыла хрупкая блондинка с огромными мужскими часами на руке.

“- Они ей не идут…

— Прикажете заменить?..”

— Откуда я знаю? — он пожал плечами. — Отправлю с матерью обратно. Пока дворец цел.

Мария-Терезия остановилась на пороге столовой и с изумлением посмотрела на внука.

— Прости, что?

— А что еще мне с ней делать? — пожал плечами Эдвард. И почему рядом с бабушкой он чувствует себя снова маленьким мальчиком, который не выучил гимн Альвиона. И это единственный человек во всей вселенной, рядом с которым его это не бесит. — Не идти же на поводу у девчонки?

— Я надеялась, что ты унаследуешь хитрость своей матери, но, увы, ты — вылитый отец, — сокрушенно произнесла Мария-Тереза, садясь за стол. Она сняла шляпу и белоснежные кудряшки заколыхались в такт ее словам.

— Возможно. Только не понимаю, похвала это или ругательство, — Эдвард тоже присел и сразу же положил на тарелку свою любимую булочку. Заварную, с паштетом.

— Констатация факта. Твой отец… — она на секунду прикрыла глаза, потом выдохнула и решительно продолжила: — Твой отец был слишком прямолинейным. Это и погубило его брак с твоей матерью.

— Зато потом он отрывался на все сто, — проворчал Эдвард. — Предлагаешь мне пойти по его стопам?

Мария-Терезия поджала губы и потянулась за фарфоровым пузатым чайником, на боках которого красовался вензель — переплетенные буквы М и Т- и принялась разливать янтарный ароматный напиток по чашкам.

— Как ты сам заметил, ты — взрослый мальчик… — наконец сказала она.

— Ба, я все понимаю, — перебил император. — Просто…

— Просто все это свалилось на тебя слишком рано.

— Да, — он помолчал и признался: — Я хочу отправить правительство в отставку.

— И что потом?

— Не знаю.

— Это вызовет кризис в стране.

— У нас и так кризис!

— Но сейчас его можно свалить на Стенхоупа. Если ты отправишь его в отставку, кто станет козлом отпущения?

Эдвард отложил приборы. Вдовствующая королева последовала примеру внука.

— Прости, но я не намерен терпеть все это и дальше. — Решительно заявил Эдвард. — Все зашло слишком далеко… чего стоит только одна эта выставка. “Коллаборация”! А ведь ее устроители получили дотации из бюджета!

— Я не отрицаю, что, возможно, настало время поменять что-то. Вопрос только — что. Или кого. И главное, Нед. На кого?

— Джаспер.

Мария-Терезия негромко рассмеялась:

— Фелиция тебе этого не простит.

— Я знаю, — он раздосадованно покачал головой. — У меня ощущение, что я один против всех.

— Глупости, — она снова похлопала внука по руке. — Ты красив и народ тебя любит.

Эдвард усмехнулся и покачал головой:

— Любит… Ты неисправима.

— Я стара. Мне поздно меняться. А вот ты мог бы изменить кое-что, особенно имея на руках туза в рукаве.

— К чему ты клонишь?

— Ты знаешь, где сейчас госпожа Дарра?

— Нет.

— Пожалуй, я поддержу тебя в том, что служба безопасности плохо отрабатывает свое немаленькое жалование.

Эдвард откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, не сводя с бабушки внимательного взгляда:

— Продолжай…

— Насколько я помню, первый секретарь императора прежде всего его советник в юридических вопросах?

— Верно.

— Тебе не кажется, что само мироздание пошло тебе на встречу: сэр Тоби, никогда его, кстати, не любила, ломает ногу и какое-то время не может наушничать министрам, прости, исполнять свои обязанности, и как раз в это время в Альвионе находится один из лучших адвокатов. Милый, да если бы лорд Норрак не сломал ногу сам, я бы сделала это лично!

— Не хочешь же ты сказать… — Эдвард покачал головой. — Нет, она не согласится…

— А ты предложи и увидишь.

— Она ненавидит Альвион.

— Но любит свою дочь, Нед. Любовь к своему ребенку — сила, с которой необходимо считаться. Когда-нибудь и ты это поймешь.

— На что это ты сейчас намекаешь?

— Я вообще молчу. Кушай булочки, — и Мария-Тереза положила на тарелку любимого внука сразу три.