Назойливое пищание ворвалось в ее сознание, спугнув сон. Хороший добрый сон. Она шла с дочерью по дороге, прибитой пылью и зноем. Вокруг цвели ромашки, Алекс то отбегала от нее, то подбегала — и ей все казалось, что вот-вот коснется. Пусть не обнимет, но все равно…
И они говорили. Не ругались об учебе, поведении и цвете волос, а просто разговаривали. Какое это счастье.
О том, как обе тоскуют по бабушке, о том, как Алекс бредит космическими исследованиями и хочет принимать в них участие. Боже мой, а она и думать забыла об этом увлечении дочери, была уверена, что та его переросла и успокоилась. О том, как Эмбер устала, но не может себе позволить расслабиться и вздохнуть, потому что…
— Почему? — вдруг остановилась дочь и посмотрела на нее такими же точно зелеными глазами, требовательно и недовольно.
Даже во сне Эмбер вздрогнула — как в зеркало посмотрела. И не сказать, что ей понравилось. Холодная, безэмоциональная женщина, отражавшаяся там раздражала.
— Почему ты не можешь бросить все? Даже не бросить — это не надо. Просто чуть успокоиться. Меньше работать. Отпустить прошлое, в конце концов.
— Не знаю, — пролепетала Эмбер, как будто это она была нахальной девчонкой, которую спалили за прогулами. — Я так привыкла все эти годы…
— Твоя одержимость не дает тебе покоя. И, мама, почему ты решила, что виски пила я?
— А кто? — тут Эмбер взяла себя в руки и привычно возмутилась. Тут же прикусила язык — дочь шла на контакт. И надо же было ей ляпнуть.
Но Алекс, в отличии от реальности, не стала лезть в бутылку или сразу закрываться. Она только огорченно покачала головой. И ответила:
— Мама-мама. Не ты ли всегда утверждала, что надо рассматривать все факты до конца. Вообще-то в доме нас трое.
— Что?
Она смотрела на дочь, понимая, что именно сейчас ей откроется что-то важное, они договорят — и снова начнут общаться как раньше, стоит лишь ей не проснуться на противный звук будильника, который пищал все быстрее и быстрее. Да так, что ей стали мерещиться еще и встревоженные голоса.
— Пульс…
— Давление падает.
— Держим ее.
— Док, у вас?
— Растет…
Дочь исчезла, навалилась пустота. Какая-то противно-горячая, душная, давящая около сердца.
Писк стал затихать, уже не раздражая, но тревожа неправильностью.
— Алекс? — позвала она, он дочь не откликнулась.
Неужели их разговор ей только причудился? В любом случае, надо найти дочь и поговорить. Хорошо, если бы их заперли в подвале, и никто из них не мог сбежать, пока они не договорятся. В любом случае, надо будет задать вопросы госпоже Львофф. Неудобные вопросы.
На этом она и очнулась. Пустота отступила. Дышалось намного легче. Эмбер открыла глаза и вздрогнула. Безликий потолок, высокие бортики, за которыми не видно даже стен. Где это она?
— Избегайте резких движений, — раздался рядом излишне доброжелательный и спокойный голос. Таким разговаривали киборги в госпиталях, что ухаживали за больными.
— Где я? — прохрипела Эмбер, которая словно разучилась разговаривать.
— Королевский госпиталь, госпожа Дарра.
Голос звучал так же ровно. Она провела рукой по лбу, словно это могло помочь вспомнить.
— Как я сюда попала?
— Вам стало плохо, вы упали в обморок во время церемонии, лорд Фейрфакс вызвал медиков.
Имя показалось знакомым. Не то она слышала его, не то читала где-то… В любом случае, надо будет потом поблагодарить этого человека.
Тем более, что она в королевском госпитале … Следовательно, еще на Альвионе. Её не выслали, а значит, есть шанс все исправить.
— Алекс! — она дернулась, намереваясь вскочить и попытаться связаться с дочерью. Объяснить, попробовать убедить… Голова закружилась и она со стоном рухнула обратно.
— Не торопитесь, — ворчливо произнес робот. — Показатели все еще нестабильны. Тахикардия, повышенное давление.
— Моя дочь!
— Она в безопасности. О ней позаботятся.
— Мне нужен мой галафон, — она все-таки села, не взирая на недовольный писк приборов.
— Гаджеты выдаются только по разрешению лечащего врача.
— И где же он?
— Время обхода восемнадцать ноль-ноль.
Эмбер поняла, что спорить или угрожать бесполезно — искуственный интеллект вряд ли поведется. Скорее, в таких случаях программой заложено впрыснуть пациенту успокоительного.
— А который час? — решила уточнить она.
— Шестнадцать часов тридцать минут.
Эмбер кивнула и снова откинулась на подушки, обреченно рассматривая белый потолок палаты. В конце концов, полтора часа не так и много. К тому же она прекрасно знала, что прочитает в новостной ленте и сколькими сообщениями ее завалили. Друзья, коллеги, репортеры, Эш…
Эшли будет в ярости. Черт побери, да он уже был в ярости, когда звонил ей днем. До ее обморока.
Интересно, сделает ли он хоть что-то? И как именно он будет действовать? Как друг или как политик? Вряд ли ему удастся совместить.
— Что мне теперь делать? — прошептала Эмбер.
— Могу предложить для просмотра комедию… — искусственный интеллект истолковал ее вопрос по-своему.
Женщина усмехнулась и хотела было отказаться, но потом махнула рукой. Все равно, до прихода врача делать было абсолютно нечего.
Перед глазами развернулся вирт-экран. Замелькали кадры. Эмбер почти не всматривалась в них, слишком погруженная в свои мысли. Надо как-то связаться с Алекс, попытаться объясниться, уговорить, убедить, что она ее любит, что все, что Эмбер делала в жизни она делала ради дочери…
Приборы опять запищали.
— Усиление сердцебиения… — сразу же раздался механический голос.
Эмбер сделала глубокий вдох, пытаясь успокоится. Если она будет нервничать, ее оставят в госпитале, и что тогда будет с Алекс? Где вообще ее дочь сейчас?
— Показатели нестабильны…
— Да замолчи уже! И позови доктора!
Эмбер схватила подушку и в сердцах запустила в дверь. В эту же минуту панель отъехала в сторону, и высокий мужчина шагнул в палату.
Подушка ударила его по лицу. Он охнул и изумленно уставился на женщину.
— Что происходит?
— Ваше величество. Все в порядке? — охранники вбежали в комнату.
А Эмбер прикрыла глаза, понимая, что совершила покушение на императора Альвиона.
Судя по всему, эти же мысли пришли в голову и императору. Покосившись на подушку, он усмехнулся и приказал:
— Подождите за дверью.
— Так точно, — охранники вышли, панель стала на место. А император поднял подушку и подошел к кровати Эмбер.
— Кажется, это — ваше.
Она покачала головой:
— Все постельное белье является собственностью госпиталя. И… простите, я не ожидала, что сюда кто-то войдет. Тем более вы.
— Я так и понял, иначе вы использовали что-нибудь более тяжелое, — пошутил Эдвард, придвигая стул и присаживаясь у изголовья кровати.
Под пристальным взглядом голубых глаз, Эмбер вдруг вспомнила, что одета только в больничную ночную рубашку и невольно натянула на себя одеяло.
— Что вам нужно?
Он проигнорировал вопрос, старательно рассматривая молодую женщину, сидящую перед ним. Растрепанная, без макияжа, в одной ночной рубашке, она казалась абсолютно спокойной, если бы страх в изумрудно-зеленых глазах, и руки, судорожно сжимающие одеяло.
— Почему вы вышли замуж за барона Макленбургского? — внезапно для самого себя спросил Эдвард. Направляясь в палату, он не собирался задавать этот вопрос, но сейчас ему необходимо было прояснить все. Она недоуменно моргнула:
— Почему вы спрашиваете?
— Просто мне кажется, между вами нет ничего общего.
— К несчастью, есть: полтора года совместной жизни и… — она горько усмехнулась. — Алекс.
— Она действительно его дочь?
Он ждал, что женщина возмутится или оскорбиться, но она только пожала плечами:
— Вы же видели документы.
— Да. Просто странно, что об этом никто не знал…
— Мы развелись почти сразу после рождения дочери, Чарльз вернулся в Альвион… Тогда никого не интересовала моя жизнь.
Она хотела добавить, что и никого не волновало, как она будет выживать под гнетом долгов и судебных дел, которые оставил ей бывший муж. Невысказанные слова придали сил, Эмбер тряхнула головой:
— Это все, что вы хотели знать, ваше величество?
— Нет, — императора совершенно не смутил тон ее тон. — Еще я хотел поинтересоваться, что вы теперь будете делать?
— А вы как думаете? — Эмбер с вызовом посмотрела на него. — Вряд ли я оставлю дочь одну.
— Ваша дипломатическая виза истекает через два дня, — Эдвард замолчал, давая ей осмыслить его фразу. Эмбер усмехнулась:
— Каковы условия продления?
— Простите?
— Вы же пришли ко мне именно за этим? Что я должна сделать, чтобы вернуть дочь?
Она выпрямилась и стала похожа на саму себя. Не растерянную женщину, у которой украли ребенка, а “Госпожу “Нет” — самого известного и высокооплачиваемого адвоката Межгалактического Альянса. Эдвард усмехнулся.
— Ваша реакция поражает.
— У меня богатый опыт ведения переговоров.
— Не сомневаюсь.
— Мы отклонились от темы переговоров. Что вы хотите мне предложить, ваше величество?
В ее устах его титул звучал как издевка.
— Совсем немного: побыть моим секретарем, — он мстительно улыбнулся, видя, как в зеленых глазах вспыхивает гнев.
— Что-о? — протянула Эмбер.
— Видите ли, мой первый секретарь, лорд Тобиас Норрак, к сожалению, не может исполнять свои обязанности, он вчера сломал ногу и находится в этом же госпитале. Врачи говорят, что выздоровление займет несколько месяцев.
— И вы не можете найти никого, кроме меня?
— К сожалению в последнее время моя вера в юристов Альвиона поубавилась, — он заметил улыбку, мелькнувшую на губах собеседницы, и продолжил. — А как вы знаете, первый секретарь обязан консультировать меня по юридическим вопросам. Поэтому я и решил обратиться к вам. Вы славитесь своим нестандартным подходом к решению дел, к тому же вряд ли войдете в сговор с кабинетом министров.
— А лорд Норрак вошел?
— Нет, но был близок к этому.
— И вы сломали ему ногу?
— Все вышло совершенно случайно, меня даже не было в тот момент около лестницы, с которой он упал. Видите, я открыл перед вами все карты.
— Сомневаюсь, — процедила Эмбер, внимательно изучая стоявшего перед ней мужчину. Слишком спокойный, слишком красивый, слишком уверенный в себе. В нем все было слишком.
— Но это действительно так. Смысл мне предлагать вам такую должность и лгать? В случае вашего согласия нам придется очень плотно взаимодействовать друг с другом…
— Ах вот оно что, — усмехнулась женщина. — Взаимодействовать… у вас это так называется?
Император на секунду нахмурился, а потом ухмыльнулся:
— Если вы намекаете на секс, должен вас разочаровать — в этом деле я предпочитаю хорошеньких глупышек. Так проще.
Эмбер прикусила губу, коря себя за несдержанность. Это все медикаменты, решила она.
— В таком случае, какие у меня будут обязанности?
— Я планирую пересмотреть ряд важных законов и провести ротацию в правительстве. Мне нужен умный, опытный человек, который не связан ни с кем из аристократических родов Альвиона. Вернее сказать не связан ни с кем из Альвиона.
— Но я была замужем за вашим подданным, бароном Макленбугским, — мстительно напомнила Эмбер. Император позволил себе усмехнуться.
— После того, как он бросил вас и дочь тринадцать лет тому назад, вы вряд ли вы станете разговаривать с ним, не говоря уже о том, чтобы делиться сведениями.
— Вижу вы все просчитали. А моя дочь?
— Вы не хуже меня знаете законы. Я не могу отказать ей в опеке, но как ее опекун, могу, когда скандал поутихнет, отправить жить к вам.
Эмбер покачала головой:
— Сразу видно, что у вас нет детей. Приказать — означает заставить подростка делать с точностью до наоборот.
— Хорошо, тогда что посоветуете вы?
— Я?
— Да, вы же собираетесь давать мне советы. Так посоветуйте, что мне делать с моей подопечной.
— Не знаю… — Эмбер окончательно растерялась. Голова все еще болела, и мысли разбегались. Тем более дело касалось родной дочери. — Кажется, она хотела… Может быть, действительно позволить ей учиться с этими вашими гарантами…
— Они все отправлены под домашний арест. Ваша дочь, кстати, тоже.
— Алекс? — охнула она. — Где она?
— В императорском замке. Пока что.
— Но… за что?
— За попытку кражи семейного портрета, — он усмехнулся, видя как широко распахиваются зеленые глаза. — Не переживайте, всего лишь дурная шутка.
— Ваша? — зачем-то уточнила Эмбер.
— Вашей дочери. Она умудрилась выиграть в карты и потребовать в качестве выигрыша принести ей портрет из картинной галереи. Не знаю, чем ей запал в душу именно мой дедушка, но переполох получился знатный, — Эдвард усмехнулся, вспомнив события прошлой ночи. — Кража не удалась, виновники сознались сами, и я не стал раздувать скандал.
— Боже… — Эмбер прикрыла глаза. — Мне следует извиниться за ее поведение… и возместить ущерб.
— Не стоит, — великодушно отмахнулся император. — Как я понимаю, выиграть для нее было делом чести.
— Возможно, — женщина встревоженно посмотрела на него. — Но если все под домашним арестом, значит ли это, что Алекс будет жить со мной?
— Разумеется. Я прикажу, чтобы вам подготовили апартаменты в гостевом крыле.
— Но я думала снять квартиру…
— Зачем? Дворец большой, места хватит всем, а деньги вам еще пригодятся.
— А если я соглашусь, что потом?
— Потом?
— Когда ваш секретарь выздоровеет.
— Не знаю. Еще не решил. Многое зависит от вас.
— Почему мне кажется, что вы пытаетесь шантажировать меня дочерью?
— Не кажется, — император хмыкнул.
— Это подло.
— Согласен. Но кому, как не вам, знать, что на войне все средства хороши!
Эмбер прикрыла глаза, понимая, что в ее теперешнем состоянии выиграть вряд ли удастся.
— Я могу подумать?
— Конечно. У палаты будет дежурить мой человек. Из личной охраны. Дайте ему знать, когда решитесь.
Она снова выпрямилась:
— Вы так уверены, что я соглашусь?
— Не думаю, что вы оставите дочь одну в чужом мире. Всего доброго, — кивнув на прощание, Эдвард вышел.
Миг, и оглушительная тишина сменилась пиканьем приборов. Судя по всему, император применил глушилку, чтобы никто не мог подслушать их разговор.
Эмбер сидела и прокручивала в голове разговор, ища лазейку, но ее не было. Его императорское величество изложил все предельно четко и ясно. Её дочь в заложниках, и если Эмбер хочет ее вернуть, придется потрудиться на благо великого и ненавистного Альвиона. Вздохнув, женщина откинула одеяло. Шипя от боли, отодрала с кожи датчики и, игнорируя призывы механического голоса соблюдать постельный режим, подошла к панели, закрывавшей вход. Осторожно постучала. Белоснежный пластик беззвучно разошелся, открывая пустой больничный коридор.
— Вам что-то нужно? — крепко сбитый мужчина в черной униформе, стоявший у входа, заглянул в палату.
— Скажите его величеству, что я хочу поговорить с дочерью.