Граф Лазарев. Том IV

Глава 12

Я выскочил из повозки и подбежал ко входу в типографию. Рядом с ним стояло несколько полицейских.

— Что здесь происходит⁈

— Горит, — философски изрек один из них. — Вон пожарники тушат.

— Вижу, что горит! Кто-нибудь погиб⁈

— Нет, всех вывели. — Полицейский смотрел на валящий из окна дым с таким безмятежным видом, словно это был пасторальный пейзаж. — Но подкоптило там, конечно, знатно. То-то хозяин типографии расстроится.

— Я и есть хозяин! Какого черта она загорелась⁈

Полицейский пожал плечами.

— Сейчас потушат, опись сделаем, спросим, узнаем. Да вы не переживайте, не все так плохо. Печатные машины удалось спасти. Вроде бы.

Типография уже не горела, а скорее дымилась. К окну была приставлена лестница, пожарные передавали друг другу ведра, огонь утихал. Оптимизм полицейского меня несколько успокоил, хотя и не сильно. Не его же имущество сейчас полыхает.

Я покрутил головой и обнаружил сбоку от здания братьев Мартыновых. Вид у них был настолько убитый, что я сразу понял: о причинах пожара они могут поведать мне много интересного. Возможно, настолько, что убить мне их захочется и в прямом смысле.

При виде меня браться попытались слиться со стеной, но им это не удалось.

— Что здесь произошло⁈ — рявкнул я.

— Ваше Сиятельство, она того, загорелась, — промямлил Дмитрий.

— Да ладно? Без тебя я бы не догадался! Что, сама взяла и загорелась? И где Радомир с Ефимом?

— Ефим болеет, Ваше Сиятельство, простыл. Радомир вон сидит. — Второй Мартынов указал рукой налево. Я повернулся и увидел, как паренька отпаивает водой какой-то пожарный. — Чуть не сгорел ребенок. Ваше Сиятельство, мы ж вам звонили…

— Вот именно! — рявкнул я и запнулся. С того момента, как братья позвонили в усадьбу, прошло минимум часа три. За это время огонь сожрал бы здесь все начисто и закусил тремя соседними кварталами.

— И зачем звонили? — спросил я обманчиво спокойным голосом.

Братья словно уменьшились в росте.

— Да так, проблемка маленькая возникла, — ответил Дмитрий.

— Но мы все решили, — поспешно встрял Василий. — Почти.

Я скрестил руки на груди и молча уставился на Мартыновых. Те под моим взглядом переминались с ноги на ногу.

— Что вы натворили? Выкладывайте.

— Тираж мы испортили, Ваше Сиятельство, — нехотя ответил Василий после паузы. — Напечатали не то, что надо. Про Его Величество.

— Опять Радомир?

— Нет, мы сами виноваты, — признался Дмитрий. — Мы дурного-то не хотели писать, просто там того, опечатка.

Мартынов протянул написанный от руки набросок статьи. Я пробежал глазами заголовок. «Пребывание Императора в Тверской губернии». Под ним шли посещение Его Величеством городской администрации, отложенное по неизвестным причинам открытие памятника, восхваление Романова и все такое прочее.

— По-моему, тут все нормально, — заметил я. — Не вижу никакой крамолы.

— Только мы при наборе это, литерой ошиблись. Буква «р» — она же такая круглая. И с хвостиком. А сегодня пасмурно, в комнате темно было, — принялся лепетать Дмитрий. — А «о», она ж тоже круглая, но без хвостика. Они ж похожи… И мы в первом слове заголовка…

— Значит, вместо «р» «о» поставили? Перепечатали бы, да и все. Подумаешь, опечатка, и так ясно, что имеется в виду, это не так стра… — Я запнулся, мысленно подставив букву «о» на нужное место. — Оу. Если бы выпуск вышел и его прочитала Анна, Его Величеству бы влетело. Как можно быть такими идиотами⁈

— Мы не специально. — Дмитрий опустил голову, хотя, казалось, ниже было уже некуда. Василий пристально изучал камни под ногами.

Мартыновы выглядели такими несчастными, что мне даже расхотелось на них орать. Хотя ладно, вру, не расхотелось. Я не стал отказывать себе в удовольствии покрыть их целой кучей слов с «о», «р» и другими интересными буквами.

— Но это не объясняет того, как начался пожар, — выдохнув, зло проговорил я, когда мой нецензурный словарный запас подошел к концу. — Что, за крамолу молния с небес ударила⁈

— Мы, когда это непотребство увидели, так запаниковали, Ваше Сиятельство. Ну и того, сжечь решили. Вдруг кто увидит.

— И всю типографию заодно, чтобы наверняка?

— Мы печку растопили, их запихнули, а оно… того… Оно само…

Я безнадежно вздохнул. «Оно само» являлось самой распространённой причиной любого бедствия в любом мире. Конкурировать с ним могло разве что «я не виноват, это все он».

— Даже не думайте, что это сойдет вам с рук, — пригрозил я. — Сейчас мне не до вас, но погодите. Вот разберусь с этим бардаком, разгребу дела и устрою вам… устрою вам… что-нибудь. — Мне сейчас некогда было придумывать кару для Мартыновых.

Оставив братьев осознавать свое бедственное положение, я подошел к Радомиру. Какая-то добрая душа завернула мальчишку в одеяло, но он все равно мелко трясся.

— Ты в порядке? — спросил я паренька.

Тот кивнул, хлюпая носом.

— Не пострадал?

Радомир молча показал мне перебинтованную руку.

— Заживет. Я у входа сидел, Ваше Сиятельство, как гореть начало, сразу выбежал. Но мы могли… Мы же все могли…

Я обнял мальчишку.

— Не переживай. Все ведь закончилось, верно?

— Я так испугался, — всхлипнул Радомир. — И блокнот мой сгорел. А там такие стихи были хорошие. Даже про Его Величество.

Похоже, пожар все-таки имеет некоторые положительные стороны.

Я собирался сказать еще что-нибудь ободряющее, но тут меня отвлекли. Из потухающего здания выходил барон Турчанинов собственной персоной. Вид у него был закопчённый и деловитый.

— И вы здесь⁈

— Представляете, совершенно случайно ехал мимо. Подумал, не зайти ли в печатню, проверить, как дела, и тут смотрю, пожар. Как же вы до такого довели, Виктор? — Турчанинов покачал головой. — Хорошо хоть бригаду быстро вызвали.

— Ну, понимаете, здание-то старое, пожароопасное. — Я развел руками, словно говоря: ну что тут сделаешь? Сотрудники, как выяснилось, у меня тоже пожароопасные, но мне почему-то не хотелось сдавать братьев Мартыновых перед бывшим нанимателем. Они, конечно, идиоты, но они МОИ идиоты. — Да и бывший владелец его, похоже, сто лет не ремонтировал.

Тесть сделал вид, что не заметил шпильки, продолжая дружелюбно улыбаться, но его взгляд на мгновение сделался острым. Он словно говорил: «я тебе это припомню, когда все-таки отожму твое предприятие и буду милостиво решать, какую долю в нем тебе оставить. Только что, милый зять, ты лишил себя примерно трех процентов прибыли».

— Оборудование в основном не пострадало, но все остальное надо менять. Стены, пол, все в копоти, — посетовал Турчанинов. — И весь сегодняшний тираж сгорел подчистую. Это ж столько бумаги ушло, столько работы…

— Какая жалость. А точно весь?

— Весь, ничего не осталось, — подтвердил тесть. — Столько забот на вашу голову, даже не представляю, когда вы все успеете. Это же катастрофа!

— Ничего, мне не привыкать решать трудные задачи, — преувеличенно бодро заверил я. — Можно сказать, умение справляться с катастрофами у меня в крови! Сейчас же осмотрю все здесь тут, прикину предстоящие расходы, составлю план. И проведу сотрудникам инструктаж по противопожарной безопасности, а то мало ли.

И первая фраза этого инструктажа будет: «Проверяйте литеры, дебилы».

— И не помешало бы расширить штат, нанять пару новых сотрудников, — добавил я задумчиво. Эта идея только что пришла мне в голову. И желательно из клуба убежденных трезвенников.

— Именно! — Тесть снова лучезарно улыбнулся. — Знаете, я тоже об этом подумал. И у меня как раз есть несколько прекрасных молодых людей на примете. Они уже здесь, помогают разбирать бардак наверху.

По-хорошему мне следовало бы обрадоваться, но вид у барона был как у банковского работника, который только что втюхал наивному клиенту кредит под триста процентов с кучей комиссий и тремя страницами приложений к договору мелким шрифтом. Он явно не оставил идею вернуть себе ожившую типографию обратно. Раз не получилось взять с наскока, так будет медленная оккупация.

Я пристально посмотрел на Турчанинова. На мгновение мне в голову пришло, не он ли поджег печатню. Да нет, чушь, настоящий делец не будет портить имущество, на которое планирует наложить лапу. К тому же, я верю в историю, рассказанную братьями Мартыновыми. Такую чушь не выдумать, она может быть только правдой.

— Но вот что я вам скажу, Виктор, работники — это все мелочи. Управляющий вам нужен, вот кто. И не формальный, а человек, который действительно разбирается в деле. А то смотрите, что у вас тут без присмотра происходит.

— Спасибо, мы справляемся, — заверил я, игнорируя дым за спиной, опровергающий мои слова.

— Ну как знаете. — Турчанинов снова мило улыбнулся. — Но, если что, у меня есть прекрасный человек на примете. А, может быть, я и сам…

— Большое вам спасибо, — ответил я тоном человека, который подталкивает засидевшегося гостя к двери, одновременно рассказывая, как он ему рад. Жаль только, двери не было. — Но у нас в типографии все хорошо. Все просто замечательно.

Следующий час я потратил на разговоры, причем со всеми. С пожарными, с полицейскими, с Турчаниновым, с Мартыновыми и Радомиром, снова с Турчаниновым (вам все-таки не нужен управляющий? Точно не нужен?). К концу я так ошалел, что даже не запомнил имен новых сотрудников, которых тесть мне навязал. Типография и правда пострадала меньше, чем могла бы, основное оборудование уцелело, но ремонт ей требовался, и срочный. В конце концов, исполнив все обязанности хозяина этой богадельни, я малодушно сбежал, оставив Турчанинова разбираться с оставшимися проблемами. Конечно, в нашей войне за типографию это шаг к поражению, ну и черт с ним. Я не привык, когда в такой короткий промежуток времени на меня сваливается столько проблем, запаха гари и тупости подчинённых одновременно.

По пути домой я немного успокоился. А в усадьбе меня уже ждали вернувшийся Игорь и письма от Аммосова и Панкеева.

— Надо же, оба ответили, — удивился я. — И даже ни одного нецензурного слова. Похоже, ты переоценил глубину пролёгшей между нами пропасти.

— Да нет, есть одно, — подсказал Игорь. — Вот тут.

— А, Алексей вспоминает, как мы однажды пошли в бордель и там… Ну, это слово не считается, оно не имеет целью меня оскорбить. Наоборот, в некотором роде даже превозносит мои таланты. Хотя конкретно сегодня у меня с этим словом плохие ассоциации.

На самом деле я преувеличивал. Оба письма были написаны формально вежливо, но в тексте так и сквозила холодная неприязнь, особенно у Павла. Аммосов, казалось, готов был забыть старые обиды, а вон Панкеев писал ответ так, как будто к бумаге, перу и чернильнице у него были личные счеты. Если бы буквы могли, они бы обиженно кривились и источали всяческое презрение.

Панкеев, так уж и быть, сообщал, что встретиться сможет только через три дня. А вот Аммосов был готов принять меня хоть завтра.

— Поедешь со мной завтра? — спросил я Игоря.

— Знаешь, у меня завтра дела…

— Да ладно? — удивился я. — У тебя опять свидание? Сегодня же только было.

— Ты недооцениваешь силу нашей любви, — высокопарно ответил кузен. Произнесено это было, конечно, с сарказмом, но каким-то нарочитым.

— Ого, даже так! Постой, а это что такое?

На шее у Игоря, скрытый воротом рубашки, висел какой-то медальон. Раньше его там не было.

Я быстро выхватил его и открыл под протестующий вопль кузена. Внутри был нарисован миниатюрный портрет Настасьи.

— Ну ничего себе! Как мило.

Игорь тут же отобрал у меня медальон и засунул его обратно, одарив меня злым взглядом.

— Она сама его тебе подарила?

— Не твое дело.

— Наверное, сама, кто же еще. Не знал, что ты у нас такой романтик.

— Ну не всем же в этом доме питать нежные чувства только к золоту, — съязвил Игорь.

— Да ладно, ты слишком плохого мнения обо мне. Я тоже себе такой заведу, — пообещал я. — Значит, со мной ты не поедешь. Ладно, не буду настаивать. Смотри только не перестарайся с силой любви, а то придется срочно жениться.

На следующий день я пообедал, вытащил из конюшни Инцитата и отправился к Аммосову, благо жил тот недалеко. Конь, которого оторвали от плодотворного общения с Груней (не настолько плодотворного, как могло бы быть, конечно, они просто стояли рядом в стойле), заныл было, но я напялил на него седло.

Раз уж Игорь променял помощь любимому кузену на юбку, вместо него я взял Каладрия. Демон, нахохлившись, сидел на плече и иногда лениво пытался меня клюнуть. Подъезжая к дому Алексея, я приказал ему стать невидимым. Черт его знает, как Аммосов относится к голубям. И вообще, незримый спутник, который может пролететь куда угодно, всегда полезен, незачем светить его раньше времени.

Алексей встречал меня на пороге дома собственной персоной. Слуга помог мне спешиться и отвел Инцитата в конюшню.

Аммосов не понравился мне с первого взгляда, причем без видимых причин. В целом в его облике не было ничего отталкивающего, но взгляд был какой-то тревожный.

— Давно не виделись, Виктор. Зачем пожаловал?

— Да вот, решил помириться. — Я обезоруживающе улыбнулся. — Стыдно, что мы так некрасиво расстались, приношу свои извинения.

Аммосов нервно махнул рукой.

— Да ладно, Витя, дело прошлое. Я и сам был виноват. Ну подрались и подрались, давай забудем. Я сейчас прикажу служанке подать чаю.

Улыбка Алексея сидела на лице, как приклеенная. Причем криво и клеем из какой-нибудь лавки «Все по 30 копеек». Он изо всех сил источал дружелюбие и заметно нервничал. В общем, выглядел как человек, который давным-давно задолжал мне денег и опасается, не по этому ли поводу явился к нему дорогой гость. Но я точно (точность ограничивалась словами Игоря: «ни о чем таком не слышал») знал, что никто из нас никому ничего не должен. Тогда в чем дело?

Еще он, несмотря на явную нервозность, легко согласился встретиться и, казалось, даже хотел этого, что тоже было странно.

— Я вот что спросить хочу, — сказал я, когда служанка принесла чашки и мы обменялись светскими любезностями. — Не помнишь, тогда в ресторане не было ничего примечательного? Кажется, я куда-то не туда зашел, но хоть убей не помню, куда именно и кого там видел.

— А тебе зачем? — удивился Алексей. — Сто лет уже прошло.

— Кулон я там потерял. Фамильный, — честно соврал я. — От бабушки еще достался. Зачем таскал с собой в Москву, уж не помню, но где-то там он и остался. Я тогда решил, ну и черт с ним, но тут кузина, Фаина, показать просит. Очень она бабушку любила. А мне так неудобно, это ж семейная реликвия. Понимаю, шансов мало, но вдруг я его тогда кому-то отдал или кто-то нашел и до сих пор у себя держит.

— Мы же тогда пьяные были, да я и не следил за тобой особо. Помню, ты куда-то ходил, потом тебя долго не было, но я не обратил особого внимания. Может, Паша или Валентин что-то знают. Ты пей чай, мне надо отлучиться ненадолго, позвонить кое-куда.

«Каладрий, ну-ка проследи за ним», — мысленно приказал я.

Невидимый голубь встрепенулся и полетел выполнять приказ. Демон явно скучал и вообще был разочарован визитом. Хотел развлечься, а тут ни голубок, ни зерна, даже обгадить некого.

Минуты через три Каладрий вернулся.

«Гад твой Аммосов», — заявил он мысленно, снова устраиваясь у меня на плече.

«Он мне все-таки должен?»

«Хуже».

Ну да, когда человек НЕ должен мне денег, это всегда хуже, чем когда должен.

«Это он натравил на тебя Волконского. Объяснил тому, где расположена шахта, кто охраняет, как лучше туда пробраться. Сейчас звонит ему в панике, спрашивает, зачем ты приперся. Не сдал ли Юрий его».

Ах вот оно что. Так и знал, что этот Аммосов какой-то мутный.

Можно было догадаться, что княжич не без посторонней помощи так быстро добрался аж до Оренбурга. Вряд ли местные бандиты ходят у него в лучших друзьях, кто-то должен был их познакомить. И странное поведение Алексея прояснилось. С одной стороны, он боялся, что я выяснил правду, с другой, ему хотелось знать наверняка, потому и согласился на мой визит. Ну эта скотина у меня еще получит.

— Кстати, я слышал, у тебя проблемы с золотой шахтой? — спросил Аммосов, вернувшись. Голос его звучал почти спокойно, за это время мой бывший приятель взял себя в руки.

— Да так, мелкие неприятности. — Я махнул рукой. — Бандиты пару раз напали. Ума не приложу, что им от меня понадобилось?

— Кошмар какой. — Аммосов сочувственно покачал головой. — Как думаешь, их кто-то нанял или сами?

— Даже на знаю. — Я развел руками, изображая глуповатую озадаченность. — И кому я перешел дорогу? Поцапался я тут с одним высокородным, но он бы до такого не опустился. Знаешь, виделся я тут как-то с одной дамой. — Я перешел на заговорщицкий шепот. — Ничего такого, не подумай, я женат, но папаша ее… В общем, мне кажется, это он. Только как доказать-то? Не знаешь, как вывести его на чистую воду?

Аммосов подавил облегченный вздох.

— Не знаю, Виктор. Я в таких делах неспециалист.

— Вот и я тоже. Найти б ту сволочь, которая на шахту покусилась, я б ее голыми руками…

Я с искренним удовольствием следил за выражением лица Аммосова. Не сказать, чтобы промелькнувшая на нем паника была так уж очевидна, но я-то знал, куда смотреть.

— Давай я тебе лучше покажу свою коллекцию резных фигур, — сменил тему Аммосов. — За то время, пока мы не виделись, я купил несколько отличных экземпляров!

— Резных фигур, значит. — Я подавил усмешку и ответил с преувеличенным энтузиазмом. — Конечно, покажи!

Явно обрадованный Аммосов вышел из-за стола. А вот и повод отомстить. Что-то подсказывает мне, что резные фигуры этого Иуды долго не протянут.

— Накинь пиджак, на улице холодно.

— А ты что, держишь их на улице? — удивился я.

— А ты разве не помнишь? Коллекция-то большая.

— Конечно, помню. — Я нахмурился, изображая умственную деятельность. — Извини, просто из головы вылетело.

К моему удивлению, Алексей повел меня не к парадному входу, а куда-то вглубь заднего двора. Вид у него при этом был необычайно одухотворенный. Хм, может, не уничтожать произведения искусства? Я уже загубил знаменитую картину, не хотелось бы становиться главным имперским вандалом.

Если там действительно что-то выдающееся, пожалуй, поищу другой способ мести. Отдавать на поругание скульптуры из-за того, что их хозяин идиот, будет жалко, они же не виноваты. А нет, не жалко.

Теперь я понял, почему сад скульптур был расположен на задворках. Коллекция Аммосова была не тем, что стоит показывать всем гостям подряд, особенно дамам.

Скульптуры изображали не людей, как я ожидал. По крайней мере, не все их части.

— Моя гордость, — увидев мой слегка ошалелый взгляд, представил Аммосов коллекцию.

Гордости разных форм и размеров заполняли двор. Там были гордости большие и маленькие, гордости потолще и потоньше, пониже и повыше, но все они без исключения, скажем так, относились к мужскому полу.

— Радомира бы сюда, — выдавил я наконец. — Он был бы просто счастлив. А вон тот что, кастрированный?

— А, да это колышек, он тут раньше куст малины поддерживал.

— И ты держишь эти сокровища во дворе? — удивился я. — А вдруг дождь пойдет или погрызут какие-нибудь вредители?

— На этот случай они зачарованы. За большие деньги, между прочим.

Хм, я знаю одного такого вредителя, против которого никакое зачарование не поможет.

— Ну, как тебе? — Аммосов выжидающе смотрел на меня, явно ожидая восхищения. — Вон тот и вон тот я приобрел только недавно! Еле выкупил у одного коллекционера.

Я постарался не думать о том, что подобное кто-то производит и уж тем более коллекционирует.

— Впечатляюще. Особенно вон тот толстый, мечта любого мужчины. Нет, мой родной мне, конечно, больше нравится, но все же…

— А, да это просто полено. — Аммосов подошел и отпинал полено в сторону, чтобы не загораживало собой шедевры современного искусства. — Понятия не имею, зачем оно тут валяется.

— Очень, хм, мужественно, — наконец, нашел я слово, характеризующее коллекцию. — Очень-очень.

— И как визит? — спросил меня Игорь, когда я вернулся. — Как Аммосов? Вы отринули распри и снова нежно дружите?

— Знаешь, предпочтения в искусстве у него специфические. Да и как человек он тоже не очень.

— Что, не оценил твой «Черный куб»?

— Да нет. — Я махнул рукой. — Хотя, думаю, «Куб» бы ему тоже не понравился, он не его любимой формы. Я даже стащил у него кое-что. Так сказать, небольшой презент для сотрудников печатни, награда за работу.

Я вытащил из кармана самый маленький экземпляр из коллекции Алексея. Игорь мгновение тупо смотрел на него, потом прыснул в кулак.

— Серьёзно⁈

— Ага, у него целый двор таких деревянных, преимущественно здоровенных. Кажется, у Аммосова комплекс неполноценности.

— Смотри, как бы печатники не расстроились.

— Ну какая работа, такая и награда. Радомиру, думаю, точно понравится. А еще я узнал, что именно эта скотина помогла Волконскому натравить на нас бандитов. И я знаю, как ему отомстить.

— Придешь и все сгрызешь. Вообще все.

Я постарался объяснить свою мысль языком жестов, получилось так себе. Лазарь следил за мной умными черными глазами. При слове «сгрызёшь» он несколько оживился. Я всегда подозревал, что мой хомяк не так прост. Когда он бывал чем-то обижен, то непременно старался уничтожить самую дорогую вещь в зоне досягаемости.

— Сожрешь его любимые фаллосы, а я в благодарность дам тебе погрызть самой лучшей древесины. Двойная польза.

Хомяк меня, разумеется, не понимал, но это было и не нужно. Я рассчитывал на то, что, попав на место, Лазарь сам займется своим любимым делом. Поэтому тихо и незаметно под покровом ночных сумерек мы подъехали к усадьбе Аммосова. Еще в прошлый визит я заметил, что особой охраны там нет, но все-таки наглеть и подходить слишком близко не стал. В который раз ткнул Лазарю нужное направление и отпустил хомячка.

Тот, кажется, понял, что от него требуется, потому что резво потрусил к усадьбе моего бывшего друга.

— Давай, Лазарь, вся Империя на тебя надеется, — пожелал я ему вслед. — В твоих силах сделать местное дворянское общество гораздо более приличным.

Маленькая рыжая фигурка подбежала к усадьбе, нашла дыру в заборе и исчезла. Да посетит предателя Аммосова голодный хомячок мести.