Граф Лазарев. Том IV

Глава 17

Мы расстались с Павлом примерно на середине дороги. Поздеев двинул в Лазарево, захватив с собой связанных бандитов и остатки самоуважения, а мы с Аристархом поехали обратно в усадьбу.

Значит, Князь Михаил. А оборотень, без сомнения, Конрад, иначе я, то есть, тот, кто был прежде в этом теле, не стал бы так удивляться. Вот и отлично, семейство Волконских мне не то чтобы очень нравится. Конечно, есть вероятность, что князь не такой придурок, как его отпрыск, но, если Михаил хоть немного похож на сыночка, на каторге в Сибири ему самое место. Недаром говорят про яблочко от яблони. А в случае Волконских яблоня, чтобы считаться условно нормальным человеком, должна стоять от яблока так далеко, что это будет уже не яблоня, а практически сосна.

С этими мыслями я подъехал к дому. На пороге меня встречали дворецкий с каким-то хозяйственным вопросом и Игорь. Некромант окинул меня ледяным взглядом и чуть ли не силой потащил в кабинет.

— Вик, у тебя совсем крыша поехала⁈ — Игорь с размаху шлепнул на стол утренний выпуск «Турнепса». На первой полосе между сообщениями об урожаях красовалась фотография Строганова.

— А что такого? — Я пробежал глазами пару первых абзацев. — Ты сам говорил, что нашему журналу надо идти в ногу со временем и поднимать новые темы, не только сельскохозяйственные.

— Я подобного не говорил ни разу в жизни.

— Ну, ты несколько раз посетовал: «Что за ерунду мы опять печатаем?» Я немного интерпретировал и расширил твое высказывание. И в этой статье нет ни грамма лжи, между прочим. Правдивое описание распутной молодости дядюшки нашего князя со слов очевидцев. Правда, я не ожидал, что оно будет в стихах. Хотя можно было догадаться, учитывая Радомира.

— Он так хотел засунуть свой… кхе-кхе, что аж запутался в штанах — это тоже со слов очевидцев?

— Это литературное допущение. Да ладно тебе, Игорь, не занудствуй. — Я дружески похлопал кузена по плечу, надеясь разрядить обстановку, но это не помогло. — Строганов давно у уже сидит у всех в печенках. Уверен, половина населения Оренбурга сейчас пьет за мое здоровье. А вторая половина уже напилась. Этот бюрократ бесит всех, должен же был хоть кто-то щелкнуть его по носу.

— Он тебя повесит, — безапелляционно заявил некромант. — Ногами кверху.

— Ну, пусть попробует. На моей стороне благосклонность Императора и боевой хомяк. Правда, хомяк меня, похоже, бросил.

— Не переживай, думаю, Лазарь где-то поблизости. Кто-то сожрал у Лидии все цветы.

— Это и какой-нибудь дрозд мог сделать, — заметил я.

— Я имею в виду ее любимые, хищные. Помнишь, которые она только недавно высадила?

— А, так это те, которые она поливает только лично, потому что помощник садовника при попытке чуть не остался без двух пальцев?

— Именно.

— Ну тогда я спокоен. Это и правда Лазарь.

— На твоем месте я бы извинился перед Строгановым. — Игорь вернулся к неприятной теме. А я только понадеялся, что удалось увести разговор в сторону. — Ты зашел слишком далеко с этой своей статьей.

— Еще чего. Это он зашел слишком далеко, когда решил наслать на меня проверку! — ответил я, хотя и почуствовал слабый укол совести. Надеюсь, старика не хватит удар, это все же будет слишком жестоко. — И вообще, перестань нудеть. Я, понимаешь ли, занят. Мне еще надо позвонить Его Величеству.

Номер императорской приемной я знал, как почти что доверенное лицо Романова, но ответили мне, разумеется, не сразу. Секретарь, вдруг заболевший избирательной глухотой, сначала долго делал вид, что не понимает, о чем речь, потом безапелляционно объявил, что Император занят. Помогло только заверение, что дело настолько срочное, что за промедление Романов оторвет секретарю голову и другие ненужные части тела. Я подождал еще десять минут, и наконец в трубке послышался голос Императора.

— Ваше Величество, я знаю, кто возглавляет заговорщиков, — с места в карьер начал я.

— Граф Лазарев, вас разве не учили, что такие вещи по телефону не сообщают? — Я буквально видел, как Император досадливо поморщился.

— Учили, но у меня не было особых вариантов. Пока я до вас доеду, они могут успеть и переворот устроить.

Я рассказал то, что узнал от Поздеева. Император, паче чаяний, не выразил особого удивления.

— То есть по сути вы ничего не выяснили?

— Как это ничего? — возмутился я. — По-вашему, то, что один из великих князей выпивал с лидером «Неспящих» — это ничего⁈

— Пить в ресторане и общаться с вервольфом — не преступление.

— Даже если этот вервольф — Конрад?

— Это всего лишь ваши домыслы.

— Но это же очевидно! А с кем еще?

Император промолчал.

— Так вы мне не верите?

— Верю, — ответил Романов. — Но доказать мы ничего не сможем, значит, и обвинить Волконских тоже.

— Но вы-то знаете, что виновник именно он!

— Коперник тоже знал, что Земля вертится вокруг Солнца, но почему-то не смог убедить в этом население, — парировал Император.

Ну вот, а мне-то казалось, что мой рассказ станет настоящей информационной бомбой. Хотя стоп. Романов не дурак, у него явно есть какие-то свои соображения насчет личности предателя. Скорее всего, он и так подозревал Волконского, но доказательств не было. И после моего рассказа они, к сожалению, не появились. Ну теперь он хотя бы знает точно.

— Я недавно разговаривал с князем, — словно в подтверждение моих слов продолжил Император.

— Насчет нападения его сына на мою шахту?

— Скорее просто насчет его сына. Он уже всех достал, не только вас.

— И как?

— Ну, он не слишком приятный человек, — уклончиво ответил Романов.

Поняв, что уточнений не последует, я спросил:

— И что вы собираетесь делать?

— А вот это уже точно не телефонный разговор. Но вы мне нужны. Приезжайте в Москву как можно быстрее.

Ну да, кто бы сомневался. В чем в чем, а в стремлении нагрузить ближнего своего какой-нибудь работой Романов стабилен, как никогда.

— Анна будет ждать вас завтра, в крайнем случае послезавтра, — добавил Император.

— Я думал, вы вызываете меня на личную аудиенцию. Что может быть важнее, чем раскрытие заговора?

— Я буду занят. — Романов на секунду замешкался. — Мне нужно кое-кого встретить. И заметьте, я не уточнил, что мои заботы вас не касаются, граф Лазарев.

С этими словами Император отключился. Какой же все-таки душевный и располагающий к себе человек, право слово.

Спешно посылать слугу в Оренбург и проверять, остались ли билеты на завтра, я не стал чисто из чувства противоречия. У меня, между прочим, есть и свои дела, Его Величество подождет.

Я попытался придумать себе дело. Для барина, которому даже трусы стирают слуги, это было довольно-таки сложно.

Хотя одно все-таки есть. Надо вернуть Лазаря к домашнему очагу. Не дело зомбо-хомяку бегать по окрестностям, окрестности могут получить необратимые повреждения. Да и я к нему уже привык.

Я должен как-то подманить хомяка обратно. Точнее, подманить-то не проблема, этим занимаются наши стремительно терпящие потери фрукты и овощи. Но как заставить его задержаться?

Я нахмурился. А если… Нет, идея, конечно, идиотская. Особенно учитывая тот факт, что Лазарь зомби. Хотя… ну вдруг. В конце концов, я ничего не теряю.

Я заглянул в бывшую комнату Лазаря, прихватил зачарованной древесины, вышел на улицу и отловил одного из проходящих мимо слуг.

— Ну-ка помоги мне, — приказал я. — Нужно смастерить кое-что. И позови кого-нибудь из кухонных работников, кто ведает нашими запасами.

Слуга уставился на меня немного ошалело.

— Хорошо, Ваше Сиятельство. А позвольте спросить, что делать-то будем?

— Хомяка ловить, — доверительно поведал я.

Лицо слуги озарилось пониманием.

— Ааа, так вы ему еду какую хотите подложить и ловушку устроить?

— Ну, можно и так сказать.

На следующее утро первым делом после завтрака я проверил свою ловушку. Она была предсказуемо пустой. Ну ладно, пусть постоит еще пару дней. Тем более, что все остальное в зоне видимости тоже, вроде бы, не погрызено. Может, Лазарь и его друзья решили устроить перерыв во вредительстве.

Отсутствие питомца слегка подпортило мне настроение. Но окончательно его добил Игорь, поймавший меня в гостиной.

— Ну поздравляю, Вик. Только что звонил Строганов. Требует тебя к себе.

Ну что ж, этого можно было ожидать.

В принципе, являться я не обязан. Граф не подчиняется никому, кроме князей и Императора, а Строганов со своими бумажками может хоть лопнуть от злости. Но завтра я уеду, а вот типография останется. Вдруг в ней совершенно случайно вспыхнет новый пожар? Хотя с пожаром я, пожалуй, погорячился, скорее, нагрянет внеочередная инспекция. Будут пересчитывать канцелярские скрепки, поднимать накладные на их закупки за последние десять лет и в итоге выпишут штраф, поскольку три скрепки останутся неучтенными. А потом и с карандашами можно проделать то же самое. Какой простор для бюрократической фантазии.

А еще в мое отсутствие Строганов наверняка попытается испортить жизнь Игорю и моим женщинам. Так что лучше уж я, так сказать, встречусь с врагом лицом к лицу. Точнее, справкой к справке.

— Погоди. — Я кое-что вспомнил. — Я понимаю, что Строганов у нас готов работать круглые сутки, но сегодня же суббота. Администрация закрыта.

— Он зовет тебя к себе домой, — ответил Игорь.

— Домой? Хочет закопать меня где-нибудь на заднем дворе и боится свидетелей?

Воображение тут же нарисовало череду аккуратных холмиков, где нашли покой бедняги, которых угораздило принести справку неправильного образца.

— Понятия не имею, официально он приглашает тебя на обед. Хотя я бы на твоем месте задумался, не подадут ли там тебя в качестве основного блюда. Разбирайтесь, граф Лазарев, с кашей, которую вы заварили. Учти, я с тобой не поеду и помогать не буду. Должен же хоть когда-нибудь идиотизм быть наказан.

Вот Иуда, я еще припомню ему это предательство. Если в борьбе со справками я все-таки паду смертью храбрых, не укажу Игоря в завещании. Точнее, завещаю ему Каладрия. Вот некромант обрадуется.

Поразмыслив, я решил ограничиться парой человек охраны. Не попытается же Строганов меня убить, в конце концов, а, если попытается, ему можно будет только посочувствовать. Скорее, я выслушаю очень много нотаций, угроз и гневных воплей. Ну и, возможно, пару просьб разъяснить, как технически исполнить особо пикантные трюки, так талантливо описанные Радомиром. Должна же быть в этом сухаре хоть капля любознательности.

Глава администрации занимал небольшой особняк в окрестностях Оренбурга. У ворот меня встретил лакей, окинул странным взглядом и проводил к двери.

Дом внутри был таким же прилизанным и скучным, как и его хозяин. Со стен грозно взирали предыдущие поколения рода Строгановых, причем картины были развешаны в таком четком порядке, словно расстояние между ними измеряли линейкой. Массивная мебель красного дерева стоила целое состояние. Дом был настолько идеально убран, что выглядел нежилым. Казалось, пыль здесь не вытирали, а она сама не решалась падать на сверкающий пол, чтобы с нее не потребовали официальное разрешение со всеми печатями.

— Идемте, граф, хозяин вас ждет.

Пока день проходит на удивление мирно. Строганов что, задумал меня отравить?

Меня сопроводили в гостиную, где за накрытым столом торжественно восседал глава администрации. И он был не один.

Рядом со Строгановым сидела почтенная дама, одетая в серое платье. Волосы, уложенные в аккуратную прическу, почти поседели, руки покрывала тонкая сеточка морщин, но лицо еще хранило следы былой красоты. Увидев меня, она приветливо улыбнулась.

Сам хозяин дома хмуро кивнул мне, поджав губы. Я вежливо поздоровался с этой странной парочкой и сел на приготовленное для меня кресло.

Я уже полминуты провел в обществе Строганова, а в меня до сих пор не полетело что-то тяжелое. Это было плюсом. И голову мне тоже не попытались отрубить. Это было вторым плюсом. Хотя, может, глава администрации планировал зверское убийство, но просто не успел заручиться для этого дела соответствующими подписями.

Строганов мрачно молчал. Мне внезапно стало его жалко. Он ведь не желает никому зла, просто хочет, чтобы в мире все было устроено правильно. Причем правильно в соответствии с его представлениями. Беда в том, что как раз из-за таких людей все зло обычно и приключается.

Но Строганов был стар, явно не слишком-то счастлив, и ничего, кроме этой мнимой правильности у него, похоже, не осталось. Было жестоко втягивать главу администрации в скандал и отбирать у него еще и это.

— Наверное, мне стоит принести извинения по поводу статьи, — начал я.

— На самом деле мы хотим вас поблагодарить, — перебила женщина. Голос у нее был не по возрасту мелодичный. — Я и не думала, что Леня до сих пор меня помнит. Столько лет прошло. Если бы не вы…

Я уставился на женщину. Только сейчас мне пришло в голову, что она смотрит на Строганова с нежностью, да и сидит до неприличного близко. Значит, это и есть та самая прости… в смысле, почтенная и уважаемая дама Катерина?

— Я случайно увидела журнал, такие воспоминания нахлынули, — щебетала Катерина. — Я, конечно, тоже про Леню часто думала, но кто он и кто я, право слово. А тут прочитала, что он по мне тоже тоскует, и подумала, чего мне терять? Я уже пять лет как вдова, а много лет назад мы были так счастливы. Пришла в администрацию хоть посмотреть на него.

— Но я…

Воскрешение прошлой любви — это прекрасно и очень неожиданно. Но, учитывая, что там должны были напечатать, даже это не спасло бы меня от расправы разъяренного Строганова.

— Хотя ворошить чужое грязное белье, конечно, нехорошо, — строго добавила Катерина. — С другой стороны, вы описали такую красивую историю любви… У меня аж слезы на глаза навернулись.

— Красивую⁈

Вообще-то я собирался разрушить репутацию главы администрации до основания.

— Вы ведь сами читали статью? — осведомилась Катерина.

— Ну, на самом деле не полностью. Я просто передал информацию в редакцию и дал задание креативному отделу. Сами понимаете, я занятой человек.

Я взял в руки протянутый мне экземпляр «Турнепса» и на этот раз изучил внимательно. Целый разворот занимала трогательная история о том, как в юности пылкий Строганов случайно встретил на улице прелестную девушку, которую злобные родственники обманом продали в дом терпимости. Благородный Ромео сражался за свою возлюбленную против всего мира, вытерпел множество лишений, но в конце концов их все же разлучили. До сих пор глава администрации по ночам смотрит на небо, вспоминает Катерину и тихо вздыхает.

Радомир переврал то, что я говорил, от первого до последнего слова. Точнее, нет. Он передал их в общем и целом верно, но тут приукрасил, там добавил, здесь вырвал из контекста, и в итоге история поменяла смысл на совершенно противоположный. Горжусь парнем, он становится настоящим журналистом.

Необычайно романтичная история. Правда, в стихах. Причем в стихах в стиле Радомира, то есть примерно половину объема статьи составляло художественное переложение Камасутры.

— Ну, что-то такое я и собирался издать, — выдавил я. — Я рад, что наш журнал в итоге помог вам найти друг друга.

Строганов хмуро посмотрел на меня, но промолчал. Думаю, глава администрации очень хотел высказать все, что обо мне думает, даже несмотря на внезапно обретенное личное счастье, но Катерина словно невзначай держала его за руку. За последние несколько месяцев я хорошо усвоил, что означает это робкое пожатие. «Я тебя очень люблю, дорогой, ты здесь главный и все решаешь сам. В том числе, и как общаться с этим очаровательным молодым господином напротив. А, чтобы немного помочь тебе, я тут вкратце набросала, что ты должен решить. Дорогой, ты все понял? Точно понял? Хотя я тебе, конечно, ни в коем случае не указываю».

— Поступили вы, конечно, некрасиво, чего уж тут — продолжала Катерина. — Хотя и Леня со своей проверкой тоже погорячился. Но что уж тут вспоминать, все так хорошо в итоге вышло. Знаете, к концу года мы собираемся пожениться. — Катерина подняла бокал. — Предлагаю выпить и забыть старые обиды.

— Но все равно ваша статья просто возмутительна, — буркнул Строганов. — Я требую дать опровержение! Между мной и Катенькой никогда ничего не было на шкафу и на журнальном столике. И сливы в наших отношениях тоже не фигурировали.

Сливы? Я вспомнил сочинение Радомира в подробностях. А, ну да. У мальчишки очень богатая фантазия. Настолько, что, когда вырастет, боюсь, он будет разочарован скудостью поз, которые технически возможны.

А они неплохо смотрятся вместе. Может, нам рубрику сводничества открыть? С колонкой ценных советов от Радомира по поводу первой брачной ночи.

Принесли горячее. Странный обед пошел своим чередом. Видеть меня, как я понимаю, хотели оба: Строганов, чтобы обругать, Катерина, чтобы познакомиться и мило побеседовать. Поскольку делать это одновременно было затруднительно, говорила в основном дама, а глава администрации иногда недовольно что-то бурчал. Но все равно Строганов выглядел непривычно счастливым. Я за него порадовался.

— Катенька, я выйду покурю, — сказал глава администрации, когда смотреть на мою физиономию ему, наверное, вконец надоело.

Как только Строганов вышел, заскучавшая Катерина тут же повернулась ко мне. Она обладала мягким обаянием дамы в возрасте, которая повидала жизнь и пришла к выводу, что, в целом, она не такая уж плохая штука. Хотя в случае Катерины она видела даже несколько больше, чем следует.

— Не злитесь на Леню, он совсем не плохой, просто строгий. Он ведь так и не женился после того, как мы расстались, представляете?

Да, и это явно сказалось на его характере.

— Некоторые его не любят. Говорят, мол, слишком дотошный. Но это все неправда, душа у Лени золотая. Он нашему борделю даже подарок сделал.

— Подарок? — удивился я.

— Да, ту статую, которая все время ругается. Ей там, кажется, понравилось.

Рабодара в бордель? До этого я не додумался, а зря. Когда старого пердуна конфискуют на нужды изучения древней магии, для него это наверняка будет личная трагедия.

— Эх, это вы нас еще в молодости не видели. — Катерина откинулась в кресле. — Мне вслед тогда все мужчины шеи сворачивали. А вслед Лене все женщины — из княжеской семьи, красавец. Думали, возьмет в жены какую-нибудь графиню, а то и выше, а он меня полюбил. С моей-то работой. Хотя я не жаловалась. Знаете, мне в чем-то даже нравилось. Не сама работа, конечно, а то, как все было устроено. Все записывалось, все учитывалось. Потом, говорят, бардак настал, как маман сменилась. Хотя меня тогда там уже не было.

Катерина вздохнула, то ли с ностальгией вспоминая молодость, то ли радуясь, что она закончилась.

— Наверное, вам и справки какие-нибудь выдавали? — уточнил я.

— Не то слово. Про каждый акт отдельную бумажку выписывали, что, сколько, как долго, как в приличном заведении. А как иначе? Без документов ничего нормально не делается.

Кажется, я стал причиной рождения очень счастливой семьи.

Примерно через час, дав обещание прибыть на будущую свадьбу и заслужив очередной хмурый взгляд Строганова, я поехал домой. Да уж, воистину неисповедимы дела средств массовой информации. Моя в общем-то довольно грязная выходка обернулась к лучшему.

Как обычно, дома меня уже ждала очередная проблема.

— Ваше Сиятельство, вам тут это, из типографии звонили, — доложил Петька.

— Перезвонят, — отмахнулся я. — Я устал с дороги.

— Они говорят, это срочно.

— У них каждый раз что-нибудь срочное. Пусть разбираются сами. В прошлый раз, когда было срочно, у них кончилась коробка краски, которую надо было всего-то пойти и купить на соседней улице.

— Да, но тогда они позвонили один раз, — отметил Петька. — А сегодня уже четырнадцать.

Я нахмурился. Четырнадцать раз — это серьезно. Это тянет уже не на коробку краски, а на целое ведро.

Я поднялся наверх и набрал номер печатни. В трубке тут же послышался голос одного из братьев Мартыновых. Создавалось ощущение, что он нарочно сидел рядом и ждал моего звонка. Я встревожился еще больше.

— Здравствуйте, Ваше Сиятельство, — произнес наборщик и замолчал, словно бы названивал весь день только за тем, чтобы со мной поздороваться.

— Ну, здравствуй. Дай угадаю, опять что-то случилось?

В трубке закашляли. Потом наборщик промямлил:

— Да так, ничего особенного. Ваше Сиятельство, а вам удобно говорить, вы не заняты? Может, я вас от чего-то отвлекаю?

Вопрос прозвучал с такой надеждой, что я приготовился к очередной катастрофе.

— Я полностью в твоем распоряжении, — заверил я. — Выкладывай, что там опять стряслось?

— Ну… эээ… — забормотал Мартынов.

— Рассказывай, говорю! — прикрикнул я. — А то лишу тебя жалованья.

Мартынов вздохнул, как смертник, идущий на эшафот, и заговорил.

— Ваше Сиятельство, у нас есть две новости. Хорошая и плохая.