Гранатовый срез

Глава 11

Сначала в кабинет занесли (аккуратно, будто хрупкую куклу) Тамару Алексеевну Белецкую. Руки ее были вытянуты по швам и прижаты к бедрам широким скотчем, рот заклеен им же. Следом, как бревно (горизонтально, потому что иначе бревна не носят), втащили Валерия Владимировича Батюшкина. У него были замотаны не только руки, но и длинные, почему-то без носков и обуви, ноги. Директор напоминал карниз для штор в магазинной упаковке, добротно перевязанный и укомплектованный набором съемных деталей. К 'товару' снизу вверх были приклеены: носки — 1 пара, туфли — 1 пара, шарфик, затянутый на шее альпинистским узлом, и кожаная кепка, закрепленная на голове по типу медицинской повязки.

Фокин сидел с открытым ртом, в котором виднелась недоеденная печенюшка и восторженно наблюдал за происходящим. Спецназовцы, может, и перегнули палку на задержании, но как виртуозно они это сделали — просто загляденье! Один только кислый вид господина Батюшкина чего стоил — прелесть картинка! Схвачен, скручен, упакован и пронумерован, как рулон обоев. Кстати, говорят, на Кавказе есть имя — Рулон Обоев, но сейчас не об этом. Расколется, гад, непременно расколется после такой-то встряски, обязательно признается как со сделками химичил, как с Берцовым схлестнулся и как убийство организовал. Тамару было немного жаль, она фигура подневольная, какой с нее спрос, а вот на Валерия Владимировича у следствия имелся огромный зуб.

— Принимайте по описи, — выдохнул старший пятнистой команды, указывая на живой груз. — Все живы, здоровы, обездвижены и обезглавлены, в смысле, обезглашены… в общем, лишены права голоса.

— А что, сильно кричали? — спросил Полынцев.

— Еще как. Этот шланг, — собровец кивнул на директора, — начал отбиваться — никуда, мол, не поеду, вызывайте мне из гордумы какого-то перца. Что обидно: мы с ними вежливо, мол, будьте любезны, а они нас по-всякому. Баба вообще на стажера котяру бросила, чуть без глаз парня не оставила, короче пришлось пеленать всех троих. Забирайте.

— Троих? — переспросил Фокин, заметив в руках одного из бойцов грубый холщовый мешок.

— Ну да, — невозмутимо ответил спецназовец. — Я ж говорю, чуть глаза, подлюка, не выцарапал — локализован, как социально опасный зверек. Если не нужен, мы его на помойке высадим, пусть там наказание отбывает.

— Я щас сдохну от удовольствия! — с восхищением произнес Олег, разводя руками. — Просто нет слов. Молодцы, парни, спасибо за помощь, давайте мы вас хоть чаем напоим.

— Нет, нет — нам уже пора, и так слишком долго возились.

Полынцев взглянул на часы: между звонком командиру СОБРа и появлением пятнистой группы в РУВД прошло не более 10-ти минут.

Спецназовцы со всеми тепло попрощались (с задержанными в том числе) и дружно удалились из кабинета.

— Это что здесь за маски-шоу творятся?! — Закричал с порога Журавлев, будто ожидавший за дверью, когда дерзкое войско скроется из виду.

— Они без масок были, — пробурчал Фокин.

— И без автоматов, — добавил Полынцев.

— Твоих рук дело? — негодующе процедил Чупачупс, терзая взглядом сыщика.

— Ну, моих и что!? — неожиданно (даже для самого себя) возмутился Олег. — Чего перед людьми-то орать, другого места, что ли нету!? Если я крикну, перхоть с головы сдует! Мы задачу в 10 минут выполнили, а вы еще орете! Заняться больше нечем? Тогда сходите лучше свою кофточку постирайте, а то перед людьми неудобно.

У начальника отнялся язык. Это говорил флегматичный Фокин? Тунеядец, остолоп и неуклюжий подхалим? Нет, определенно сегодня был мерзопакостный день: хотелось одернуть разгильдяя, а получилось, что сам оконфузился. Отсюда вывод — пора отправляться домой, пока не случилась что-нибудь похуже… Игорь Витольдович, ни слова не говоря, стремительно вышел из кабинета…

— Молодец, Олег, — похвалил друга Полынцев, когда Чупачупс ретировался, — здорово шефа подрезал.

— А чего он, в самом деле — ходит, грязный, как свинья, а других бегемотами называет.

Андрей дернул взглядом на задержанных.

— Да, да, — спохватился оперативник, — что мы все о себе, да о себе, пора, наконец, и гостям внимание уделить.

Полынцев привстал со стула, намереваясь размотать пленников.

— Си-идеть, — негромко приказал Фокин, потирая ладони. — Допрос будет проводиться по старой, испытанной в полицейских кутузках схеме. — Он неторопливо достал из кармана сигареты, закурил, выпустил в потолок перистое облачко синеватого дыма. — Итак: говорить буду я, а вы, — еще два облачка вспорхнули к люстре, — а вы будете спорить… но молча… физиогномически, так сказать. Концерты нам здесь ни к чему — не на сцене. Оправдания тоже — не в диспут-клубе.

Глаза Тамары Алексеевны наполнились влагой и дали течь. Батюшкин уперся взглядом в грудь сыщика, пытаясь ее продырявить, но, видимо не рассчитал силы, и ничего не происходило.

— Да успокойтесь, шучу я, — продолжал Олег, пуская ровненькие сизые колечки. — Женщину мы, конечно, отпустим. Мы бы даже извинились перед ней и отвезли бы домой, но… Но она чуть не покалечила нашего спецназовца, а это уже статья… Имейте это в виду на будущее. А пока, коллега, развяжите даму, пусть идет себе, она уже достаточно наказана.

Андрей принялся разматывать Белецкую…

— Кот сам прыгнул! — вскрикнула она, как только освободился рот, — я его не бросала!

— Мадам, если вы хотите вернуться в исходное положение, то мы это легко устроим, — спокойно предупредил Олег.

— Нет, не хочу. Но я возмущена…

— Два раза повторять не стану, — придавил голосом Фокин. — Я знаю весь ваш текст: 'Я не виноватая, они сами пришли, я хорошая, а они плохие', все так говорят, вы не оригинальны. До свидания.

— Прощайте, — не мешкая, выскочила за дверь бухгалтерша… Но ровно через секунду она возвратилась и забрала мешок с плененным котом. — Надеюсь, что ему тюрьма не грозит? Сатрапы, — дверь звонко хлопнула, осыпав штукатурку.

— Неблагодарная, — сказал ей вслед Олег. — Что ж, едем дальше, — закинул он ногу на ногу и взял в руки пепельницу. — Будем запираться, или поговорим по душам?

Батюшкин дважды выразительно кивнул. Полынцев, не дожидаясь разрешения, сдернул с губ директора липкую ленту.

— Я виноват, виноват, — затряс головой Валерий Владимирович, — надо было сразу обо всем рассказать, думал, не выплывет.

— Ну, вот, наконец, я слышу речь не мальчика, но… — сыщик забыл, как там говорилось дальше, — но и не девочки, — вставил он, что пришло на ум. — Дайте-ка гостю стульчик, коллега.

Директор троекратно поблагодарил Фокина и попытался опуститься на сиденье. Но легко ли согнуться человеку, с головы до пят обтянутому скотчем… А подняться с пола, еще тяжелей…

— Хорошо, разматывай его, — снизошел Олег, — мы же не сецназовцы, мы добрые.

Батюшкин закружился, словно веретено, помогая участковому быстрее справиться с задачей.

— Почему разутым оказались? — спросил Полынцев на очередном витке.

— Да, так, — нехотя ответил Валерий Владимирович.

— Как так?

— Под стол хотел спрятаться, когда шум в фойе услышал, а они заметили, вытащили… за ноги.

— А я еще не верил, что вы сопротивлялись, — хмыкнул Фокин. — Стало быть, не зря вас запечатали в посылку. Ну да ладно, вернемся к нашим баранам: зама убили самостоятельно, или соучастники помогли?

— Да вы с ума сошли, — три раза сплюнул директор, надевая носки, — у меня и в мыслях такого не было.

— Вот те на, а говорили, что признаться хотите?

— Хочу, но не в убийстве же.

— А в чем?

— В том, что сделку в тайне от Берцова провел, деньги присвоил.

— Только-то? — скривился от досады Олег.

— Ну, да. Мы с ним и поругались из-за этого. Слава сказал, что дальше работать со мной не намерен и что уйдет в другую фирму.

— А вы?

— А что я? Нет, так нет — плакать не стану.

— Какие дела у вас были с официанткой из кафе 'Лотос'? — подключился к разговору Андрей.

— Не знаю я никаких официанток.

— Оксана ее зовут, вы с ней в клубе 'Фигурист' отдыхали.

— А-а, эта? — протянул Батюшкин, слегка покраснев, — один раз и общались, больше никогда не виделись.

— Вдове Берцова тоже не угрожали? — испытующе взглянул на ходока Полынцев.

Мутные глаза Валерия Владимировича боязливо прикрылись веками.

— Да упаси Господи, с какой радости.

— Что-то не слишком откровенны вы с нами, — подвел итоги блиц-опроса Фокин. — Придется дать вам время на размышление, без суеты и спешки, так сказать, — он поднял трубку телефона. — Але, дежурный? У тебя камера с видом на помойку свободна?.. Вот и отличненько, попридержи местечко для одного хорошего человека.

— Но, почему!? — истерично выкрикнул директор.

— Да потому, что один из вопросов был контрольный, мы знали на него ответ. Вы засыпались, мусье Вальдемар. Ну ничего, посидите трое суток, потренируетесь, а потом милости просим к нам на пересдачу…

— Это какой вопрос, про Берцову, что ли? — вспыхнул Валерий Владимирович. — Она вам наговорит! Вы ее слушайте! Строит из себя недотрогу, а сама в Чечне бандитской подстилкой была. Думаете, где они со Славкой познакомились? Не знаете?.. В плену. А что она там делала? Не знаете?.. На кухне у боевиков кашеварила, а в свободное время развлекалась, как могла. И здесь ее люди с каким-то вахой видели.

— Кто?

— Я сам, лично видел. Вот этими вот глазами.

— Когда?

— С месяц назад. На вокзале. Мы с женой как раз тещу в Тобольск провожали, а Берцова там своего хачика встречала. Серьезно говорю, без дураков.

— Молодец, Валерий Владимирович, — заключил Фокин, — умеете с больной головы на здоровую перекидывать. Это мы с вами уже проходили. В общем, посидеть все равно придется, вдруг, еще чего вспомнится на досуге.

Разыскивая в утренних сумерках дом бизнесмена Жукова, Полынцев два раза поскользнулся и ровно столько же упал: в первом случае, больно ударившись копчиком, во втором — им же, только еще больней. В итоге к подъезду коммерсанта подходил вроде бы и молодой, но какой-то очень уж непрыткий лейтенант.

— Бабушка, подождите меня, пожалуйста, — крикнул Андрей худенькой старушке, возившейся с кодовым замком на двери.

— Давай бегом, сынок, а то я сильно тороплюся.

И сынок побежал. Что это был за бег! Чудо, а не бег! Галоп стреноженного мула, а не бег! Скачки больного пингвина, а не бег! Рысь ужаленной черепахи…

— Бедненький, — тихонько перекрестилась старушка, — и даже таких сейчас в милицию берут, видно, совсем в государстве поплохело.

Дом был новым, кирпичным, девятиэтажным. С кем бы поспорить, что бизнесмен живет на девятом, и лифт не работает, думал Полынцев, отсчитывая номера квартиры… Ну-ка, ну-ка… Точно — первое совпало, интересно, а второе?.. Да чтоб всю вашу лифтерную дерьмом под самую крышу залило. Чтоб вам до конца жизни в этой шахте просидеть. Чтоб у вас… Он плюнул в сердцах на табличку 'РЕМОНТ' и с охами и вздохами отправился в путь…

Взбираясь по лестнице методом школьного циркуля, Андрей возненавидел бизнесмена Жукова еще до того, как успел с ним познакомиться…

Поднявшись, наконец, со скрипом и стонами на 9-й этаж, Полынцев злобно тюкнул пипку модного (в виде маленькой фигушки) звонка…

— Кто там? — послышался из квартиры милый женский голосок.

— Милиция, — устало выдохнул Андрей.

— И что с того? — не слишком любезно и отнюдь не мило поинтересовались изнутри.

— Жуков Сергей Алексеевич здесь проживает?

— А что вы хотели?

— Его и хотел.

— Зачем?

— Послушайте, вы не забыли, что это я из милиции, а не вы, и что спрашивать положено мне, а не вам.

— Вот как?! — возмутилась женщина. — Он ломится в мою квартиру, а я не могу спросить зачем?

— Вы бы дверь открыли, да поговорили со мной нормально, может, и вопросов бы меньше стало.

— С какой радости я вам буду открывать? У вас ордер что ли есть?

— Мне нужен гражданин Жуков, — теряя терпение, процедил Андрей, — пригласите его, пожалуйста.

— Нет его дома.

— А где он и когда будет?

— В отпуске. Не знаю, — по пунктам лаконично ответила собеседница.

— Так мы с вами далеко не уедем, — вскипел Полынцев. — Откройте немедленно и предъявите документы для паспортного контроля!

— Не собираюсь делать ни того, ни другого. Хотите, врывайтесь силой, коли вам закон не писан.

— Да, нет, этого я делать не буду. Просто сяду здесь и подожду, пока сами выйдете.

— И тогда застрелите, да?

— И тогда отвезу в управление, а там, определю в самую грязную клетку к помойным бомжихам и сифилисным плечовкам.

— За какие такие грехи?

— Для установления личности. Вы же не представляетесь, документов не показываете. В самую поганую клетку.

Женщина затихла и Полынцеву показалось, что она принялась с кем-то энергично перешептываться. Хотя звук скорее напоминал шуршание одежды, может, паспорт в карманах искала. Время тянулось медленно…

— Вот мои документы, — наконец открылась дверь и в узком просвете показалась молодая рыжеволосая толстушка с ямочками на щеках, вздернутым носиком и прищуренными лисьими глазками.

Симпатичная, можно сказать, бабенка, оценил пышные формы Андрей. Откуда в ней столько ненависти к милиции? Или есть причины?

— Так, — раскрыл он почти новенький паспорт, — Жукова Галина Федоровна… родилась… прописана… замужем… Кажется, все в порядке. — А почему так долго не открывали, с законом не в ладах?

— Мы-то в ладах, это вы с ним, похоже, не дружите.

— С чьей колокольни посмотреть… И все же, где ваш супруг, как с ним можно встретиться?

— Зачем?

— Поговорить.

— О чем?

— Опять двадцать пять! Ну, допустим, об одной сделке с фирмой 'Крона'. Вы об этом что-нибудь знаете?

— Нет. И когда муж вернется, тоже сказать не могу. Он по разным городам путешествовать поехал, связи там всякие налаживать, рынок сбыта искать, неизвестно, сколько на это времени понадобится — бизнес у него, понимаете?

— Хорошо, — вздохнул Полынцев, — вот мой телефон, когда Сергей Алексеевич объявится, позвоните мне, пожалуйста, или сам пусть наберет, у нас к нему несколько вопросов.

— Договорились, — нехотя приняла визитку Жукова. — Паспорт вернете или себе на память оставите?

— Конечно, вот, пожалуйста, — Андрей протянул документы.

— До свидания, — хлопнула дверью хозяйка.

Чтоб тебя, как меня переклинило. Подумал Полынцев и, словно утенок, вперевалочку заковылял вниз по ступенькам. Было бы неплохо переговорить с соседями: одно дело жена, а другое — посторонние люди. Но копчик так заныл, что мысли о работе показались натуральным кощунством.