Граница не знает покоя

Н. Волков «Воздух»!

Дул сильный ветер. Загрохотавшие внезапно где-то вдали громы быстро приближались; раскаты их, усиленные эхом в горных ущельях, раскалывали небо и землю; прорезая все небесное пространство, ослепительно засверкали, заблистали молнии. Из туч ринулись вниз потоки воды. Разразился бурный ливень.

Два пограничника, пробиравшиеся по опушке леса, вскоре промокли до нитки. Дождь хлестал их с остервенелой силой, а пронизывающий северный ветер вызывал во всем теле противный озноб: единственное, что согревало промокших и продрогших пограничников, — это движение по узкой, вязкой лесной тропе и крутой подъем по горному склону.

Старший дозора сержант Павлов бывал в переделках. Не то считая своим долгом подбодрить напарника, рядового первогодка с забавной фамилией Гуляй-Гуленко, не то утешая самого себя, сержант негромко произнес:

— Гуляй, Андрей, держись бодрей!.. Что солдату дождь, — он под свинцовым ливнем бывал! Пристанем тут перед полянкой — всмотреться, да и послушать надо…

Однако осматриваться трудно было. Вспышки молнии освещали окрестности лишь на краткое мгновение, и сразу ночная мгла становилась еще чернее и гуще. Даже силуэты скал, деревьев растворялись в кромешном мраке, будто проваливаясь в бездну.

Трудно было использовать и главное оружие пограничников в ночной темноте — слух. Дождь шел с таким шумом, в ущельях так яростно завывал ветер, так оглушительно гремел гром, что услышать что-либо можно было только в редкие минуты затишья.

Пограничники переходили разлившиеся от дождя ручьи местами вброд — по колено в бурлящей студеной воде. Ноги их грузли в болоте, скользили по крутым скатам, ступали по лесному валежнику. Дозор мужественно преодолевал все трудности.

Сержант Павлов в душе рад был, что и его напарник — первогодок — с честью выходит из испытаний. Не придется краснеть за воспитание.

Наконец грозовой фронт, обминая горные хребты, стал уходить в сторону. Гром рокотал уже в отдалении, дождь был на исходе, но все еще сильно шумел, бил по кустарнику, по оголенным камням скалистого обрыва. Постепенно очищалось небо. Из-за причудливых очертаний, разорванных туч важно выплывала полная луна. Однако послегрозовая ночь была еще полна тревожных шумов.

— Товарищ сержант, что это за птица? — взволнованно зашептал вдруг Гуляй-Гуленко, указывая на небо, где в освещенном лунным светом окне среди туч мелькнуло что-то темное и тотчас скрылось за облаком.

— Померещилось, что ли?! — отозвался Павлов. — Протри глаза-то!

— Да нет! Вон опять летит! — беспокойно повторил солдат.

— Где? — сразу посерьезнел сержант, наводя бинокль.

Большая черная птица еще раз показалась в разрыве туч и скрылась в облаках. Но этого момента Павлову было достаточно, чтобы по силуэту определить тип самолета. Это был иностранный военный самолет, шел он на высоте, примерно, 600–700 метров на юго-восток, вглубь нашей территории.

Сигнал! И через несколько секунд о появлении вражеского самолета стало известно на заставе и дальше — посту ВНОС. Нарушение советской границы иностранным самолетом было отмечено и другими постами пограничной и противовоздушной охраны, а также специальными техническими средствами.

Передав сигнал, сержант Павлов одобрительно похлопал по плечу своего напарника:

— Молодец, Гуляй-Гуленко! Оправдал доверие! Первый заметил! Смотри, однако, не зазнавайся.

По сигналу «воздух» два легких пограничных самолета немедленно взвились в небо. Через несколько минут ведущий заметил в квадрате В-48, примерно в двадцати километрах от границы, на темном фоне леса два белых пятна. Самолет осветил местность ракетами. Да, сомненья нет — то купола парашютов, по-видимому, запутавшихся стропами на деревьях.

Не выпуская из виду место выброски парашютистов, один из пограничных самолетов связался по радио с ближайшим пограничным подразделением.

— Я — «Звезда», я — «Звезда»! — настойчиво звучало в эфире. — В квадрате В-48 обнаружил два купола парашютов. Место их нахождения освещаю ракетами.

— Я — «Земля», я — «Земля», — откликалось в наушниках пилота, — Продолжайте наблюдение. Связывайтесь с группой поиска, Действуйте совместно.

— Я «Звезда». Вас понял…

…А в это время три грузовых автомобиля с пограничниками, с собакой и рацией мчались на предельной скорости. Это к месту выброски парашютистов стремительно шла поисковая группа. Шоссе, казалось, проваливалось под машины, в ушах свистел ветер, все, что попадалось на дороге, расплывчато мелькало в свете фар, мгновенно появляясь и исчезая. В лесу пограничники сразу же устремились по просекам в трех направлениях. Место выброски диверсантов окружалось ими, как подковой. С четвертой стороны вражеских лазутчиков ожидал особый заслон — засада, а сверху, с неба, над ними написал пограничный самолет. Пролетая низко, он контролировал местность и осветительными ракетами указывал своим товарищам на земле район выброски парашютистов.

Начался поиск. Командовал группой пограничников майор Воробьев. Энергичный, опытный офицер, он, несмотря на кромешную тьму, с удивительной быстротой и уверенностью бесшумно двигался по лесу. Старшина Молин, известный в части следопыт, с собакой Ударом бежал впереди всех.

После бури все кругом приутихло. В лесной глухомани было безветренно. Облака над лесом плыли редкие, белесые. Мелькавшие между великанами-деревьями фигурки пограничников в камуфлированных плащах выглядели лесными привидениями. Но вели себя эти «призраки» весьма реально: осматривали стволы и верхушки деревьев, следы на тропах и траве, проверяли каждый куст, каждый овражек.

Никаких признаков, никаких следов диверсантов, однако, пока не встречалось. Майор Воробьев и старшина Молин не раз уже вопрошающе поглядывали на Удара, но умный пес не проявлял беспокойства — он явно не чуял еще близости врагов.

Дальше лес оказался еще дремучее. Огромные деревья часто смыкались над головами, заслоняя небо. Темень сгустилась, стало труднее продираться через чащу.

Продвинулись еще дальше. Стало слышно, как где-то хлюпает вода, приглушенно журчит ручей. Через несколько минут действительно показался ручей, постепенно набиравший силы и далее выходивший в лощину стремительной горной речушкой.

Майор посмотрел на часы. Было ровно четыре. Поиск безрезультатно шел уже больше часа. Куда же девались парашютисты? А может, их и не было? Может, пилот принял за парашютные купола снежные пятна на горной прогалине? Или отсвет луны попутал? Нет, не может быть! Летчик опытный, сумел бы разобраться…

Внезапно перед глазами пограничников блестящей полосой появилась река. Противоположный берег ее крутой, заросший, а этот пологий, окаймленный песчаной отмелью.

…Почти одновременно майор и старшина рванулись вперед. У обоих засверкали глаза, частыми толчками забилось сердце. На отмели были следы — явные следы ног людей. Удар тоже ринулся туда, натянув поводок, обнюхал следы и остановился рядом, навострив уши.

Молин быстро вытащил из кармана узкую кожаную ленту с нанесенными на нее сантиметровыми делениями, осторожно измерил и сосчитал следы. Проделал он это дважды и очень тщательно, при свете фонарика. Все промеры показывали, что прошли трое в сапогах военного образца — таких же, пожалуй, в каких были пограничники. Прошли люди физически здоровые, крепкие, не усталые. Вызывал сомнения лишь третий след. Ломаная линия его показывала, что человек либо устал, либо волочил ноги в слишком просторной обуви.

Все это «прочитал» по следам опытный Молин. И еще следы показали, что люди прошли здесь, примерно, час тому назад: вышли из реки, постояли и вернулись обратно. В этом месте, очевидно, был брод.

Медлить было нельзя. Обозначив место ветвями, пограничники быстро переправились через речку. По осыпавшейся местами почве, по примятой траве видно было, что и неизвестные взбирались здесь наверх. Однако тут следы делали петлю и вновь возвращались к реке, пропадали и появлялись опять то на одном, то на другом берегу в направлении течения реки.

Надо было исследовать нижнее течение реки, куда вели следы.

Довольно долго никаких следов больше по обоим берегам не замечалось. Потом они полностью повторились на обрывистом берегу, опять спустились в реку и через метров триста снова показались на отмели. На сей раз они повели вверх по течению. Размер сходится — сомнения нет, это те же следы. Удар активно берет их.

Через несколько десятков метров следы опять исчезли. Удар сделал крутой поворот к сторону.

Продвинулись, примерно, на километр вверх по реке, и тут острый глаз Молина обнаружил что-то подозрительное. Все остановились. На большом камне, попавшемся на пути, был содран мох. Кто-то пытался взобраться на камень, поскользнулся или оставил эту попытку. Удар повел пограничников снова к берегу…

— Следы! Товарищ майор! Опять следы трех! — голос Молина прерывался от волнения.

Следы ясно выделялись на рыхлой почве. Одно было не ясно: почему вместо следов трех пар мужских сапог теперь оказались следы лишь двух пар, а третья пара следов принадлежала женщине! Все указывало на это: и размер следа, и ширина шага, и изменение походки. Оттиск давал возможность определить даже фасон обуви: дорожные дамские туфли на низком каблуке.

Откуда же взялась эта женщина?

Разгадка вскоре пришла. Другая группа преследования нашла далеко заброшенную в кусты пару мужских сапог, Теперь ясна стала причина различия третьего следа.

Следы были свежие. Значит, диверсанты уже недалеко. Майор по рации дал всем группам сигнал об обнаружении нарушителей, смыкании кольца поиска, подготовки к боевым действиям.

Уже светало. Группа пограничников по главе с майором Воробьевым быстро наверстывала отделявшее от нарушителей расстояние. По тропе, пересекающей овраг, пограничники взбежали еще на одну высоту.

Внезапно Удар рванул поводок, огромным скачком метнулся к узкому проходу между скал. Двое пограничников пытались пробраться по тропинке, чтобы осмотреть местность за скалами. Тотчас над их головами просвистели пули. Одна пролетела над головой успевшего отпрянуть Молина, и тут же был убит наповал Удар.

Диверсанты стреляли из бесшумного оружия. Маскируясь в скалах, они рассчитывали отбиться от вырвавшейся вперед группы пограничников и уйти дальше, в горные дебри. Всеми имеющимися у них средствами они решили оторваться от преследователей.

Неожиданно раздался оглушительный взрыв. Выступающая часть скалы обрушилась, закрыв проход по горной тропинке на перевал.

Майор подал команду по верху обойти обвал. Тут же полетело в эфир донесение об обстановке старшему командиру, проводящему операцию.

Через несколько минут в воздух поднялся вертолет пограничников. В трудных условиях он мастерски приземлился на небольшой горной площадке на пути диверсантов. Пять пограничников с рацией и овчаркой Реной под командованием капитана Коваля высадились с вертолета с целью закрыть путь отхода вражеским лазутчикам.

Теперь диверсанты находились между двух огней.

Обозленный Воробьев взобрался с солдатами на самый верх почти отвесной скалы, загородившей тропу на перевал. Две группы он направил на фланги, в обхват небольшого ущелья, куда могли направиться парашютисты.

Лощину слева, куда надо было спускаться, заполнял густой туман. Не туда ли спустились диверсанты, чтобы затем, поднявшись на главный перевал, уйти далеко в наш тыл? Но определить точное место наиболее удобного спуска было трудно. Кругом гранитные обрывы. Следов на каменистом грунте — никаких.

По узкой тропинке перебирались гуськом, осторожно, чтобы не оступиться и не свалиться в пропасть. Решительный скачок вперед — и пограничники оказались на другой скальной вершине с пологим спуском на нижнюю тропинку. В ущелье, в каменной теснине, бился горный поток.

Из-за тумана трудно было разглядеть развилку. Тропинка слева, которую чуть не проскочили, вилась среди кустов можжевельника и подымалась к перевалу. Зоркий глаз пограничника заметил примятость одного из кустов, сломанную ветку. Вот они, следы! Вперед!

…Страх гнал вражеских лазутчиков с отчаянной силой. Как только самолет пограничников, подоспев к месту их высадки, стал пускать осветительные ракеты, им стало ясно, что они обнаружены, что все их расчеты опрокинуты. Всем существом диверсантов с этой минуты овладела одна мысль, одно стремление: бежать, скрыться, исчезнуть, спастись. Углубившись в самые дебри леса, они разыграли инсценировку со следами на берегу реки и тотчас панически бежали дальше, с ужасом чувствуя погоню за плечами и то, что их уловки — только кратковременная отсрочка поимки и гибели.

Заросший кустарником, глухой овраг показался на некоторое время спасеньем. Но не успели они выскочить на высоту к горному проходу, как за ними появились пограничники. Не оставалось другого выхода, как ввязаться в бой и, уничтожив в первую очередь собаку, попытаться уйти от преследования в противоположном направлении. Но и это не удалось: едва успели взорвать и завалить горный переход, а оторваться так и не смогли.

Группе майора Воробьева не хватало собаки, чтобы быстрее идти по следам парашютистов, применявших различные ухищрения. Группа капитана Коваля имела лучшую в части собаку-ищейку, но она пока еще не обнаружила следов нарушителей. Так или иначе, обе группы быстро сближались. Где-то между ними на обширной, сильно пересеченной местности сновали диверсанты. Не проскочат ли они?

Приняв решение бежать дальше в разных направлениях — по одиночке, диверсанты спрятали свое снаряжение, оставив при себе только оружие, часть денег, фальшивые документы.

Вот они уже выскочили на перевал. Одна часть горной вершины была скалистой, другая — пологим лесистым склоном выходила на полонину — высокогорное пастбище.

…Капитан Коваль первым увидел залегшего за скалой диверсанта. Их разделяло расстояние метров в триста. Началось сближение. Однако подкрасться к нему незаметно капитану не удалось. Извиваясь змеей, диверсант старался пролезть между скалами, чтобы скрыться в тесном проходе.

Приказав двум пограничникам отрезать путь отхода неизвестному с противоположной стороны скалы, капитан бросился вперед, на вершину.

— Сдавайся! Бросай оружие! — крикнул Коваль.

Но парашютист не откликался. Протиснувшись в узкую расщелину, он, прежде чем преодолеть ее, выстрелил назад. Пуля не принесла никому вреда, Автоматные очереди и пуля, оцарапавшая рикошетом кожу на щеке диверсанта, заставили его опрометью выскочить из убежища на противоположную сторону скалы. Но тут ему преградили путь пограничники, заблаговременно посланные Ковалем.

Увидев прямо перед собой дула автоматов и услышав команду: «Клади оружие! Ложись!», — парашютист вздрогнул, бросил пистолет на землю и тут же выстрелил из запасного в пограничника, невольно скосившего глаза туда_; куда упало оружие парашютиста. Это было последнее преступление убийцы. В то же мгновение автоматная очередь сразила его.

Второй диверсант, по кличке «Джон», оперировавший в этих краях в период гитлеровской оккупации в качестве полицая, направился в сторону леса. Он бросился к кустарнику и стал уползать вниз — по склону перевала.

Склон был теневой. Это помогало прятаться. Поднять голову и осмотреться диверсант боялся, ему хотелось врасти в землю, зарыться в нее, стать невидимкой. Он, видимо, не подозревал, что его переползание уже обнаружила чуткая ищейка Рена, что за ним следят пограничники. И когда ему казалось, что он уполз далеко, затерявшись в густом кустарнике, — один из солдат внезапно обрушился на него из укрытия, железной хваткой сжал запястье, легко отобрал пистолет и мгновенно одел наручники.

Где же третий диверсант, вернее, третья?

Диверсантка в это время находилась в километре от места разыгравшихся событий, неподалеку от горного пастбища. Она была даже довольна, когда парашютисты решили разделиться. В этих местах у нее были родственники, кое-какие старые националистические связи. Хорошо знающей местные условия женщине легче было пробираться, не вызывая подозрений; к тому же пограничники, как она полагала, будут считать, что все парашютисты — мужчины. Дочь крупного кулака, в прошлом активная бандитка-«оуновка», она была готова ко всему. Отделившись от своих напарников, прикрытая скалистым пригорком, она сразу отбежала назад, в густой кустарник, из которого они выходили на вершину перевала, решив отсюда начать запутывать и заметать свои следы. Где-то возле пастбища могли находиться пастушьи хижины-колыбы. Здесь она могла найти временное пристанище.

Выкрики и выстрелы на перевале подхлестнули ее. И вот она уже у пастбища. Выиграть время, пробиться к большой, оживленной магистрали, затеряться в человеческом потоке, улизнуть, пока не поздно, из этих опасных мест — вот в чем был единственный смысл ее существования в настоящую минуту.

Зная, что где-то должен быть еще третий диверсант (Коваль еще не знал, что третий — это «третья», об этом знала только группа Воробьева), капитан без лишних церемоний обратился к «Джону»:

— Где третий?!

С уст «Джона» уже готово было сорваться признание, но слово «третий» насторожило его. Значит, эти пограничники еще не все знают. Стоит ли преждевременно раскрываться? Не лучше ли пока воздержаться.

— Н-не знаю…

— Вы были вместе?

— Да, потом разошлись…

— Где разошлись? Здесь вас двое.

— Раньше… Но трет…ий остался на дороге.

— Какой дороге?

— Внизу…

— Где внизу?

— Надо возвращаться, чтобы показать…

— Пойдем. Но учтите, обман вам дорого обойдется.

Снизу тем временем подходила группа майора Воробьева. Диверсанта ждало разоблачение.

Перед тем, как спускаться вниз, капитан Коваль решил все же «пошарить» в окрестностях. Вскоре один из пограничников, ефрейтор Баканов, заметив с опушки пастбищный луг, направился туда: нет ли там кого?

Между тем парашютистка скрытно, кустами пробралась уже наполовину. На лугу находился мальчик-пастушонок, лет двенадцати, пасший отару овец. Она подошла к нему.

Пастушонок с удивлением посмотрел на внезапно появившуюся незнакомую женщину. Та молча опустилась рядом с ним, поближе к отаре, чтобы выглядеть человеком, имеющим прямое отношение к пасущемуся стаду.

— Тетя, вы откуда?

Вопрос этот не понравился диверсантке. Она уже поняла, что пастушонок может ее выдать приближающемуся пограничнику. Как же быть?

Приветливо улыбнувшись, она погладила по голове мальчика.

— Разве не узнаешь меня?

— Не-ет… — протянул тот, как-то недоверчиво посмотрев на нее.

К счастью, испуганные кем-то овечки, пасшиеся в отрыве от общего стада, побежали к лесу.

— Смотри, хлопец, как бы не убежали!

Пастушонок вскочил, оглушительно щелкнул бичом и устремился в сторону убежавших овечек. Совсем близко вышел из-за деревьев ефрейтор. Он услышал, как женщина кричала вслед убетаншему пастушонку:

— Петро! Петро! Гони их сюды!

Внешне картина не вызывала подозрений. Баканов подошел ближе.

— Брат? — кивнул он в сторону убежавшего пастушонка.

— Так…

«Почему такое небольшое стадо пасут двое?» — подумал Баканов.

Пограничник еще раз окинул взглядом «пастушку»… Одежда местная, украинская, говор тоже, но вот… обувь… — туфли на низком каблуке и чулки… На пастбище в таком виде не ходят… И лицо уж очень бледное…

— Вы откуда, гражданка? — строго спросил Баканов.

— Здешняя…

— Из какого села?

— Не из села, а с хутора Горного.

Баканова этот ответ еще больше насторожил. Жителей хутора он знал наперечет. Такой женщины он там никогда не встречал.

Диверсантка поняла, что ей не избежать проверки. Значит — провал! Она решилась…

Нагнувшись, будто поправить чулок, она выхватила пистолет. В какую-то долю секунды ефрейтор, успев заметить пистолет в руке женщины, отклонился. Пуля просвистела мимо. В тот же миг Баканов ловким, сильным ударом вышиб пистолет из руки диверсантки. Тогда та бросилась на него, пытаясь вырвать автомат и подножкой свалить на землю. Баканов почувствовал в завязавшейся рукопашной, что женщина сильна, натренирована, владеет коварными, специальными способами борьбы. Но через несколько секунд диверсантка была приведена в «чувство» и связана.

Баканов дал сигнал автоматной очередью.

…На перевале встретились группы капитана Коваля и майора Воробьева. Слева подошла еще одна группа пограничников. Самолету, помогавшему в поиске, был дан сигнал возвращаться домой. Помахав крыльями, он полетел на свой аэродром.

Так провалилась шпионско-диверсионная операция «Ястребиная ночь», задуманная иностранной разведкой. Не удалось врагам Советского Союза перебросить через границу в наш тыл своих агентов для шпионажа и диверсий…

А как же самолет, нарушивший воздушные границы Советской страны? Неужели безнаказанно ушел?

Как любит каждый авиатор замечательное слово — воздух, без которого нельзя дглшать и жить; воздух, в котором можно с наслаждением парить на самолетах, летающих теперь со сказочной скоростью! Как надо беречь этот чистый воздух мира, воздух своей любимой Родины.

Но есть и другое слово «воздух» — слово тревоги, когда Родине угрожает враг, посягающий на твое небо, твою землю, счастье твоего родного народа, когда надо смело и решительно защищать их от врага, не щадя — если это потребуется — собственной жизни, — и победить! Обязательно победить!

…В эту ночь в авиаполку дежурил командир эскадрильи майор Бывалов. В тот миг, когда пограничником Павловым был дан сигнал «воздух», воющая сирена тревоги взбудоражила аэродром.

Затем прозвучал приказ:

— Границу нарушил иностранный самолет… Комэску майору Бывалову с ведомым старшим лейтенантом Кочкиным — первой парой по самолетам!

— Снять заглушки!

— Сорок седьмому и сорок девятому — запуск!

Заработали двигатели. Мягкий шелест, через секунду переходящий в звенящий, нарастающий гул.

Закрыв фонарь, Бывалов по радио доложил:

— Герметизирую! Готов! Разрешите выруливать?

— Разрешаю!..

— Взлет!

В воздух высоко ушла зеленая ракета.

Самолет рванулся вперед, с грохотом помчался по плитам взлетно-посадочной полосы… Бывалов потянул ручку на себя, истребитель круто пошел вверх, острым клинком прорезая многослойную толщу облаков.

Ведомый точно следовал за ним, строго придерживаясь интервала. Слаженность, слетанность пары! Как важно это в бою!

По радио Бывалов спросил:

— «Кондор»? Я сорок семь. Уточните задачу.

Голос с земли ответил:

— Слышу хорошо. Пробивайте всю облачность. Курс 230. Высота 8 тысяч. После набора высоты скорость максимальная.

— Понял вас.

Как четок и краток авиационный язык! Да иным он и не может быть, когда на все движения и мысли отводятся доли секунд, мгновения.

Никто из летчиков, идущих на перехват, пока не знал ни маршрута, по которому будет следовать вражеский самолет, для них именуемый теперь просто — «цель», ни высоты его полета, ни маневров, какие он намерен совершать. И надеяться надо на «всевидящее око» — радиолокатор. Даже сквозь густую пелену дождя и тумана видит этот безотказный «глаз».

В тесных кабинах летчиков царил полумрак. И Бывалов и Кочкин с нетерпением ожидали, когда окончатся облака. С выходом на их верхнюю кромку все станет яснее, можно будет увидеть собственными глазами нарушителя.

…Облачность, наконец, стала реже. Еще через несколько секунд истребители летели уже над бугристым морем серо-белых облаков.

Бывалов посмотрел вправо и увидел несколько ниже себя ведомого.

— Находимся над облаками. Высота 7500. Цель пока не видим.

— Цель держим. Идете правильно! — коротко ответили с далекой уже теперь земли.

А противник, как и следовало ожидать, хитрил. Он часто менял высоту, то прячась в облаках, то уходя за их кромку, маневрировал скоростью, переходил с одного курса на другой, применял радиопомехи. Это был опытный и наглый «ас»!

Через минуту получили приказ развернуть вправо, увеличив скорость полета. Противник снова скрылся в облаках.

— Враг выше нас, набирайте высоту! — последовала затем новая команда.

Бросив взгляд на приборную доску, Бывалов заставил свой истребитель с углом набора устремиться вверх. Нетерпение увидеть цель воочию — возрастало.

Пока набрали высоту, нарушитель ушел от них на несколько десятков километров. Затем стал снова маневрировать. Оба летчика понимали, что не исключена вооруженная схватка. Они были готовы к этому.

Форсаж!..

Радостное чувство охватило Бывалова в ту минуту, когда его истребитель, разрезая небо стреловидными крыльями, совершил огромный прыжок. Мощные звуковые волны произвели громовой выстрел — машина преодолела сверхзвуковой барьер.

Ручка управления стала тяжелой. Но нельзя ни на секунду отводить глаз от цели. Всеми силами Бывалов старался подвести ее в квадрат захвата. Не отвлекаться! Секунда — и враг потерян или погибнешь сам в бою!

…Вражеский «ас» теперь переживает. Вот когда экипажем его овладевает острое чувство страха перед возмездием…

У Бывалова преимущество в высоте и скорости, он летчик-виртуоз. Сейчас он мог бы наверняка поразить нарушителя.

«Эх, черт!» — багровея, усилием воли комэск сдерживает себя. Он обязан не сбивать, а заставить сдаться, вынудить к посадке этого нахального непрошеного гостя.

А как будет вести себя нарушитель? Откроет ли он огонь? Он может пойти на всякую провокацию, чтобы внезапным ударом покончить с истребителями, и безнаказанно уйти на запад.

Хорошо, что Бывалов с Кочкиным в паре. Приказав ведомому строго наблюдать за поведением противника, уничтожить его огнем в случае вооруженного сопротивления и попытки отбиться от истребителей, Бывалов, вися вплотную над врагом, дает ему понять, что он должен приземлиться.

Вражеский «ас», не отвечая, продолжает свой полет. Он, видимо, понимает, что истребители не будут стрелять по нему без крайней необходимости, стремится выиграть время и, приблизившись к границе, резким маневром уйти от преследования. Хитря, нарушитель маневрирует пока по горизонту.

Затем, резко снижаясь, он стал уходить в облака, В работе радиолокатором одновременно произошла заминка. На несколько секунд считывание данных прекратилось. На экране индикатора, где только что довольно ясно были видны импульсы от цели, вдруг замелькало зарево всплесков.

— Цель в помехах!

Противник произвел массовый сброс радиомаскировки.

Продолжая уходить на запад, нарушитель вел быстрое снижение в массе облаков до их нижней кромки, чтобы полетом на малой высоте создать дополнительные трудности для радиолокаторов и преследовавших его истребителей.

Воздушная цель вот-вот выходила уже из зоны действия наблюдавшей за ней радиолокаторной станции, когда наземный штурман Савченко, правильно оценив обстановку, передал управление истребителями на соседний пункт наведения. Штурман этого пункта, внимательно наблюдавший за воздушной обстановкой и заранее подготовленный к выполнению такой задачи, стал уверенно осуществлять наведение истребителей.

Маневр врага, при всей его хитрости, не удался. Вскоре Бывалов, выйдя вперед, открыл заградительный огонь, и враг, поняв бессмысленность дальнейшего увиливания, вынужден был пойти на посадку.

Когда садились, сначала почти ничего нельзя было разобрать в ночной мгле. Но нот показались огни радиомаяков. Затем впереди внизу мелькнула одна красная точка, потом вторая, третья… Вот уже сел враг. Бывалов выровнял свою машину, и через несколько секунд она уже бежала по бетону навстречу ветру и друзьям. Вслед за ним мастерски приземлился ведомый, старший лейтенант Кочкин.

Боевое задание выполнено. Враг не прошел.

…Поутру небо сверкало чистой голубизной. Ярко светило солнце. Люди трудились и радовались миру.