Грань риска

16

Пятница, 30 сентября 1994 года

Около трех часов ночи на темных улицах Салема уже не встретишь ни одной машины, и Дэйв Хэлперн чувствовал себя властелином мира. С полуночи он бесцельно курсировал по улицам на своем красном «шеви-камаро» 1989 года. Он уже дважды побывал на Марблхеде, съездил в Денвере и даже посетил Беверли.

Дэйву исполнялось семнадцать лет, и в этом году он заканчивал среднюю школу Салема. По вечерам, после уроков, он подрабатывал в местном «Макдональдсе», платили там прилично, и он смог купить машину, в которую и влюбился по самые уши. Став обладателем машины, он удостоился внимания многих, но особенно ему нравилась благосклонность Кристины Макелрой. Кристина училась на втором курсе колледжа и являлась обладательницей потрясающего тела.

Дэйв посмотрел на тускло светящийся в полумраке циферблат часов на приборном щитке. Наступало его время. Свернув на Дирборн, улицу, где жила Кристина, Дэйв погасил огни, выключил мотор и по инерции бесшумно подкатил к ее дому. Машина остановилась около кленового крыльца.

Ему не пришлось долго ждать. Кристина появилась из-за живой изгороди, окружавшей обшитый досками дом, подбежала к машине и, дрожа от волнения, прыгнула на сиденье. В полумраке блестели белки ее глаз и зубы.

Она скользнула по виниловому покрытию сиденья и плотно прижалась к Дэйву затянутым в колготки бедром.

Напустив на себя безразличный вид, словно полуночное свидание для него дело вполне привычное, Дэйв никак не прореагировал на такое проявление чувств. Он просто, не говоря ни слова, включил мотор. Однако его выдавали руки — они дрожали, и ключи предательски зазвенели. Боясь выдать себя, он украдкой посмотрел на Кристину. Она снисходительно улыбалась, и Дэйв испугался: вдруг она понимает, что он нервничает?

Доехав до угла, Дэйв включил дальний свет. Сразу озарился ночной ландшафт, стали видны летающие по воздуху опадающие с деревьев листья. Обозначились резкие черные тени.

— Все в порядке? Никаких проблем? — спросил Дэйв, внимательно глядя на дорогу.

— Это была какая-то паника, — ответила Кристина. — Не могу понять, чего я боялась, выходя из дома. Мои родители спят без задних ног. Я могла бы спокойно выйти через дверь, так нет, меня понесло вылезать в окно.

Они ехали по улице, в домах по обе ее стороны не светилось ни единого огонька.

— Куда мы едем? — беззаботно спросила Кристина.

— Скоро увидишь, — ответил Дэйв. — Через секунду будем на месте.

В это время они проезжали мимо огромного старого Гринлаунского кладбища. Кристина, прижавшись к Дэйву, старалась рассмотреть ряды могильных камней за оградой.

Дэйв затормозил, и Кристина выпрямилась на сиденье.

— Туда мы не пойдем, — решительно проговорила она. Дэйв улыбнулся, показав свои ослепительно белые зубы.

— Почему нет? — Произнося эти слова, он повернул руль влево, и машина въехала на территорию кладбища. Дэйв быстро включил ближний свет и погасил скорость. Автомобиль теперь передвигался со скоростью пешехода. Из-за ковра опавших листьев дорога просматривалась плохо.

— Боже мой! — то и дело повторяла Кристина, вертя головой и осматривая участки, которые они проезжали. Неясные очертания надгробий вызывали у нее суеверный ужас.

На некоторых из камней, как только на их полированную поверхность падал свет, мерцали какие-то сверхъестественные блики.

Кристина инстинктивно еще теснее прижалась к Дэйву, схватившись одной рукой за его ногу. Дэйв самодовольно улыбался от чувства собственного превосходства.

Они остановились у тихого спокойного пруда, по берегам которого росли плакучие ивы. Дэйв выключил двигатель и запер двери.

— Лишняя осторожность не повредит, — заметил он.

— Может, приоткроем окна? — предложила Кристина. — А то здесь станет жарко, как в печке.

Дэйв принял предложение, но высказал надежду, что комаров будет не слишком много.

Два подростка с некоторой неловкостью посмотрели друг на друга. Потом Дэйв несмело потянулся к Кристине, и они неумело поцеловались. Соприкосновение двух юных существ немедленно воспламенило в их жилах огонь страсти, и они слились в объятии, полном неудержимого желания. Их руки слегка неуклюже скользили по телам друг друга. От жаркого дыхания затуманились окна.

Несмотря на юность и охватившую их любовную лихорадку, Дэйв и Кристина одновременно уловили, что машину кто-то раскачивает. Они оторвались друг от друга и взглянули в запотевшее ветровое стекло. Оба оцепенели от ужаса. На ветровое стекло из темноты бросился бледный белесый призрак, который, обрушившись на переднее стекло, скатился к левой стороне машины.

— Какого черта! — закричал Дэйв, лихорадочно стараясь натянуть на себя брюки, пояс которых болтался где-то возле колен.

Кристина в это время с криком пыталась освободиться от противной грязной руки, которая мертвой хваткой вцепилась ей в волосы. Призрак ухитрился просунуть руку через приоткрытое окно.

— Вот черт! — воскликнул Дэйв, бросив заниматься своими штанами. С его стороны в окно просунулась еще одна рука и, вцепившись ему в горло, вырвала клок из воротника его футболки. Дэйв почувствовал, как по его спине потекла струйка крови.

В панике Дэйв включил мотор своего «камаро». Дернув на себя переключатель скоростей, он резко подал машину назад. Автомобиль тяжело перевалил через каменный бордюр. Кристина пронзительно взвизгнула, ударившись головой о крышу машины. Автомобиль бампером стукнулся о могильный камень, который, не выдержав удара, упал на землю.

Дэйв переключил скорость еще раз, нажал на педаль газа и бросил машину вперед. Он изо всех сил старался справиться с вырывающимся из рук рулевым колесом. Кристина стукнулась о дверцу, затем рикошетом упала на колени Дэйву. Он успел отбросить ее в сторону и увернулся от очередного надгробия.

Включив фары, Дэйв резко развернулся и умудрился выехать на центральную аллею кладбища. Кристина пришла в себя и заплакала.

— Черт возьми, кто бы это мог быть? — крикнул Дэйв.

— Их было двое, — сквозь слезы произнесла девушка. Они выехали с кладбища, и Дэйв, стесывая об асфальт резину, понесся по направлению к городу. Плач Кристины превратился в хныканье, прерываемое временами короткими всхлипываниями. Повернув к себе зеркало заднего вида, она осмотрела свои волосы.

— Он мне попортил всю стрижку. — Она снова безудержно зарыдала.

— В чем они были одеты? — вдруг спросил Дэйв сердито.

— Какая разница? — плача, ответила Кристина.

— На них были белые одежды или что-то в этом роде, они выглядели как призраки.

Дэйв развернул зеркало к себе и посмотрел, не преследуют ли их. Он потер шею и, не веря своим глазам, увидел на ладони кровь.

— Нам не надо было туда ехать, — ныла Кристина. — Я с самого начала это знала.

— Перестань, — бросил Дэйв. — Ничего ты не знала.

— Знала, — настаивала она. — Просто ты меня не спросил, я и промолчала.

— Вот овца! — рассердился Дэйв.

— Кто бы они ни были, они какие-то психи, — сказала Кристина.

— Наверное, ты права, — согласился Дэйв. — Может, они сбежали из Денверского госпиталя. Но как они ухитрились добраться до Гринлаунского кладбища?

Кристина поднесла руки ко рту и промямлила:

— Меня сейчас вырвет.

Дэйв надавил на тормоз и свернул к обочине. Кристина открыла дверь и, перегнувшись вперед, наклонилась над дорогой. Ее стошнило. Дэйв молча молился, чтобы она не испачкала машину.

Девушка откинулась на спинку сиденья. Запрокинув голову, она закрыла глаза.

— Я хочу домой, — всхлипнула она.

— Через секунду будем там, — пообещал Дэйв. Он отъехал от тротуара. В носу стоял кислый запах рвоты. Дэйв очень тревожился за свою машину.

— Мы не должны никому рассказывать об этом, — предупредила Кристина. — Если мои родители узнают, меня засадят дома на полгода.

— Ладно, — согласился Дэйв.

— Ты обещаешь никому не рассказывать? — спросила девушка.

— Обещаю, не волнуйся.

Дэйв погасил огни и свернул на улицу, где жила Кристина. Он остановился, не доезжая нескольких домов до ее крыльца. Он очень надеялся, что у нее не возникнет желания его поцеловать, и вздохнул с облегчением, когда девушка опрометью выскочила из машины.

— Помни, ты обещал.

— Не волнуйся, — заверил Дэйв.

Он видел, как она перебежала лужайку и скрылась за кустами.

У первого же уличного фонаря Дэйв остановился и осмотрел машину. Сзади на бампере виднелась вмятина, этим местом он соприкоснулся с могильным камнем. Но вмятина была не очень большая, ничего страшного. Обойдя машину слева, Дэйв открыл переднюю дверь со стороны пассажира и принюхался. Слава Богу, ничем не пахнет. Закрыв дверь, он обошел машину спереди и только теперь увидел, что исчез левый дворник.

Дэйв выругался сквозь зубы. Ну и ночка, и самое обидное, что с девчонкой ничего не вышло. Сев в машину, он подумал, не разбудить ли ему лучшего друга Джорджа. Дэйву не терпелось рассказать, что произошло. Такое он видел только в старых ужастиках. По дороге к Джорджу Дэйв думал, что потеря дворника — это к лучшему. Если бы он остался на месте, то, пожалуй, Джордж бы ему не поверил.

Ким приняла ксанакс около половины второго ночи и проспала несколько дольше, чем обычно. Проснувшись, она чувствовала какую-то вялость: действие лекарства еще не кончилось. Ей не нравилось подобное ощущение, но она понимала, что это не слишком большая цена за полноценный ночной сон.

Ким провела первую половину дня, приводя в порядок свою хирургическую форму к понедельнику, когда ей надо было выходить на работу. Как это ни было удивительно для нее самой, она прямо-таки рвалась в госпиталь. И не только потому, что испытывала беспокойство по поводу лаборатории и того, что там творилось. За последние две недели ее стали тяготить одиночество и та уединенная затворническая жизнь, которую она вела в Салеме. Особенно одиночество стало донимать ее после того, как она закончила оформление коттеджа.

Однако основной проблемой оставался Эдвард, хотя с того времени, как он начал принимать «ультра», он все время находился в превосходном расположении духа. Совместная жизнь с ним отличалась от того, чего Ким ожидала, хотя когда она начинала размышлять, то не могла понять, а к чему, собственно, она стремилась, когда, подчиняясь непонятному импульсу, пригласила его жить с ней в Салеме. Определенно можно сказать одно: она ожидала, что будет чаще видеть его и делить с ним жизнь в большей степени, чем это произошло на самом деле. И уж она точно не ожидала, что ей придется нервничать из-за того, что он станет принимать экспериментальное лекарство. Как бы то ни было, Ким попала в очень занятную ситуацию.

Приведя форму в порядок, она отправилась в замок. У входа в здание она столкнулась с Альбертом. Она надеялась, что вся работа будет закончена в этот день, но Альберт предупредил, что ему потребуется еще два дня, так как в гостевом флигеле тоже обнаружились неисправности. Он попросил разрешения оставить инструменты в замке на выходные дни. Ким не стала возражать.

Она спустилась вниз и осмотрела вход в крыло для слуг. К ее разочарованию и возмущению, весь пол был опять заляпан грязью. Она вышла за дверь и посмотрела на коврик. Он был в девственно-чистом состоянии. Его попросту не заметили, и никто не думал им пользоваться.

Чертыхаясь, Ким снова взялась за швабру, горько укоряя себя, что вчера не сказала о беспорядке сотрудникам лаборатории.

Ким пересекла дворик и осмотрела вход в крыло для гостей. Там было немного чище, поскольку лестница была покрыта ковром, Ким пришлось достать для уборки старый пылесос. Закончив с этим малоприятным занятием, она решила на этот раз, не откладывая в долгий ящик, поговорить с учеными.

Убрав пылесос, она заставила себя пойти в лабораторию, но по дороге передумала. Ким решила подождать подходящего случая, а не ходить туда специально. Ирония судьбы заключалась в том, что в начале месяца ей не хотелось посещать лабораторию, потому что ее довольно холодно принимали, а теперь она не хотела туда идти в предвкушении слишком уж бурных проявлений радости.

Кончилось все тем, что Ким поднялась по лестнице на чердак и принялась за работу. Находка накануне письма Томаса Гудмена подогрела ее энтузиазм. Время летело быстро, и она не успела заметить, как наступил час обеда.

Возвращаясь в коттедж, Ким проходила мимо лаборатории. Поколебавшись некоторое время, она решила и на этот раз не заходить туда. Она понимала, что просто тянет время, но ничего не могла с собой поделать. Она даже решила поговорить с Эдвардом насчет грязи в замке, а уж он пусть сам разбирается со своими сотрудниками.

После обеда Ким вернулась на чердак, где проработала без перерыва до самого вечера. Единственным документом, относящимся к интересующему ее периоду, оказалась ведомость оценки успеваемости Джонатана Стюарта. Прочитав ее, Ким убедилась, что Джонатан был весьма средним студентом. Согласно цветисто выраженному мнению одного из преподавателей, Джонатан проявлял больше склонности к плаванию в пруду и катанию на коньках по льду Чарльз-Ривер (в зависимости от сезона), нежели к логике, риторике или этике.

Вечером, когда Ким наслаждалась зажаренной на гриле свежей рыбой и зеленым салатом, она увидела пикап службы, развозящей по заказу пиццу, который въехал на территорию имения и направился к зданию лаборатории. Она подивилась тому, что Эдвард и его сотрудники существуют так долго на однообразной примитивной пище. Дважды в день к лаборатории подъезжали такие вот машины, подвозящие пиццу, зажаренных кур или китайские супы. В самом начале месяца Ким предлагала Эдварду готовить для него обед, но он отказался, решив питаться вместе со всеми.

С одной стороны, Ким была поражена такой преданностью делу, но какое-то чувство подсказывало ей, что они ведут себя как ненормальные фанатики.

Около одиннадцати Ким вышла погулять с Шебой. Она стояла на крыльце, пока кошка бродила по травке. Наблюдая за Шебой, Ким время от времени поглядывала на окна лаборатории, в которых был виден свет. При этом она думала о том, сколько еще времени ученые смогут выдерживать свой сумасшедший график.

Когда Шеба, по мнению Ким, нагулялась, она унесла кошку домой. Животное не выразило по этому поводу особого восторга, но Ким, памятуя о предупреждениях полицейских, сочла за благо не оставлять кошку на улице на ночь.

Поднявшись наверх, Ким стала готовиться ко сну. В течение часа она читала, но это не помогло ей отключиться от проблем. Хуже того: чем дольше лежала она в постели, тем больше усиливалось ее беспокойство. Встав с кровати, она пошла в ванную и приняла таблетку ксанакса. Она не хотела этого делать, но решила, что вот когда она выйдет на работу, то успокоится и ей больше не придется глотать таблетки.