Грата

Глава 11. Левый груз

Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона»

Ченич вошёл в офис охранной службы корта, и Кифара тяжело поднялся ему навстречу.

— Да не знаю я, где носит вашего Стоуна, уважаемый! — начальник охраны (и по совместительству главный менеджер компании «Алькатрана») выразительно затряс головой, не дожидаясь вопроса.

Юрист ему только что написал, и Кифара полагал, что отписки достаточно, но пассажир не успокоился и пришёл сам.

Начальник охраны был очень убедителен, но Ченич точно знал: врёт.

Рэм успел сбросить ему голограмму с лежащей на полу девушкой. И слайд с браслета, фиксирующий смерть.

На корте убили ещё одного пассажира — певицу Галку, которая так приглянулась Рэму. А парень видел тело.

Если он пропал, то здесь всего два варианта: Рэма тоже убили или его задержала служба охраны. В любом случае, Кифара должен быть в курсе.

— Вы хотите сказать, что на корте уже не два трупа, а три? — спросил Ченич.

И вот этим вопросом он «менеджера» напугал — его лоб сразу покрылся мелкими бисеринками пота.

— Три? — воскликнул Кифара. — Почему три? Труп на корте один — несчастный официант!

— И девушка, — подсказал Ченич. — Галка.

— Так вы уже знаете? — побагровел Кифара, а пот ручьями потёк с его лица. — Кто вам донёс?

— Рэм успел сбросить мне голограмму с места убийства, — пояснил Ченич скупо. — И спустя пять минут связь с ним оборвалась. Я хочу увидеть своего спутника, убедиться, что он жив и здоров.

Кифара засопел и стал кулаком вытирать лицо.

— Не годится так, уважаемый, — прошипел он. — Пока не стартуем — негоже выносить сор из избы! Ваш Рэм — как та же болтливая галка!

Ченич нахмурился, но Кифара тут же поправился, понимая, что оговорился.

— Не девчонка, — отмахнулся он. — Птица. Сядет на куст и га-га-га, га-га-га. Галок этих на Асконе развелось — тучи! Житья не дают!

— Я так понимаю, что кроме пассажиров вы взяли ещё и груз до Асконы? — прищурился Ченич. — И груз этот — не самый легальный?

Кифара ещё раз провёл кулаком по щеке и осел в стоящее рядом кресло. И ударил рукой по столешнице, блокируя дверь.

— Вы? — выдохнул он. — Кто вас подослал? Тирей? Акерводчики? Кто?

— Отпустите парня. — Ченич уселся напротив Кифары в кресло для посетителей. — Он ничего не знает про груз. И я тоже копать под вас не намерен. Это — ваши дела. Вы скрыли оба убийства, чтобы вам дали стартовать от Питайи. Но ведь вы не убийца, уважаемый Ором Кифара. Зачем вам лишние неприятности с Рэмом? Он — военный пилот. Если я подам жалобу в ведомство Армады, вы не отделаетесь гражданским иском.

— Ваш Рэм нашёл девушку на глазах у пассажиров, уважаемый! Это чудо, что никто её не заметил!

— Ну а вы заперли его совершенно незаконным образом. Если вы выпустите парня немедленно, жаловаться я не буду.

— Почему это? — не поверил Кифара.

— Потому что меня тоже интересует, кто и зачем убил официанта, а потом и девушку. И здесь мы с вами союзники. И я хочу, чтобы мы и дальше не скрывали друг от друга подробностей этого дела. Нам лететь ещё почти двое суток. А убийца не найден.

— Вы опасаетесь, уважаемый, что убийства продолжатся? — Кифара вцепился в столешницу, приподнимаясь и нависая над невозмутимым юристом.

— Да.

— Но почему?

— Преступник на свободе. И мы не знаем, достигнута ли его цель. Вам и так хватит скандала с двумя смертями. Неужели вы хотите, чтобы их стало десять?

— Хорошо, — выдохнул Кифара отшатываясь. — Я прикажу отпустить этого… Этого…

— Пилота, — подсказал Ченич. — Военного пилота, помните об этом. Пока вас по прибытии на Аскону ждут неприятности только с гражданскими службами. Но не забывайте, что у нас теперь мирное время. И Содружество с удовольствием продемонстрирует лояльность имперскому военному ведомству.

***

Когда дверь вдруг открылась и в каюту шагнул Ченич, Рэм вскочил с кровати.

— Всё в порядке? — спросил юрист. — Тебя били? Цел?

Рэм мотнул головой.

— Нормально. Только почему-то опять голодный. Вроде, ели недавно.

— Ну, это мы быстро исправим. Я закажу еду прямо в каюту. Думаю, на корте нас теперь до конца полёта будут кормить бесплатно. Идём. Но я обещал, что до начала разгона про случившееся мы никуда не сообщаем.

Рэм с тревогой посмотрел на браслет. Ему нужно было что-то написать Дерену, но что? Разве что оттянуть это неприятное дело и сбросить файл перед самым разгоном? Вряд ли у Дерена есть время, чтобы ещё раз писать Рэму.

Он же пообещал. И отпишется. Позже.

Рэм кивнул и вышел вслед за юристом и двумя охранниками в серый и мрачный коридор.

Ченич был прав: в каюте его и Рэма уже поджидал накрытый стол. Да ещё и с кучей деликатесов и даже с вином.

Парень набросился на еду, а юрист сел рядом и открыл блокнот.

— Как вы меня нашли? — спросил Рэм, расправляясь с аппетитной зернистой рыбой.

— Когда ты ушёл, Кифара сообщил мне, что официанта убили. И я сразу написал, чтобы ты возвращался, — строго сказал Ченич.

— Мне было совсем чуть-чуть до каюты Галки, — попытался оправдаться Рэм. — Она очень просила зайти. Пыталась мне рассказать что-то перед торможением. Что-то важное. И я пообещал, что сразу приду. Как только зелененький загорится.

— И что было дальше? — Ченич сделал пометку в блокноте.

— Каюта была не заперта. Я постучал для приличия. И вошёл. А она… — Рэм сжал кулаки.

Трупы он видел разные. Этим его пронять было нельзя.

Он не испугался и даже не разозлился. Его просто обдало холодом.

Вот тебе и война закончилась. Да будь он сейчас на вражеском корабле, нашёл бы эту скотину и удавил лично!

— Зачем же мы воевали, если мирные люди убивают друг друга? — спросил он тихо. — Почему они ничего не ценят? Почему им не живётся нормально? Она же совсем девочка. Как можно отнимать жизнь просто так?

Юрист вздохнул.

Что он мог ответить? Что те, кто не убивал, не умеют и ценить один раз данную жизнь? Не понимают, что другой больше не будет. Что не они давали это сокровище, чтобы растоптать его почти не думая, из-за мелочей.

— Я не знаю, — признался он. — Я никогда не смог бы убить человека.

— А официанта кто убил? — спросил Рэм и вызвал на браслете стандартную схему среднетоннажного корабля.

И начал корректировать её под корт, в соответствии с тем, что видел.

— Почерк тот же, — пояснил юрист. — Горло перерезано — от уха до уха. Чтобы не успели реанимировать. В условиях скудного здешнего госпиталя это, сам понимаешь, непросто.

— Убью, — негромко и без угрозы сказал Рэм. Просто констатировал. — Вычислю тварь и убью. У меня ещё больше суток в запасе. План корабля почти готов. Возможности спецбраслета не такие широкие, как у полицейского сканера, но и я кое-что могу.

— Рэм, успокойся, — попросил Ченич. — Я тебя освободил под честное слово, что ты будешь сидеть тихо. По крайней мере, пока корту не разрешат следовать по маршруту и он не начнёт разгон.

— А я спокоен. Делов-то. Вы не бойтесь, я на корабле никого убивать не буду. Дождусь, пока это животное долетит до Асконы и придушу там. Это не проблема. Вот. — Он переключил браслет в режим подавления сигналов и активировал домагнитное поле. — Домагнитка слабенькая, но её хватит, чтобы не оставить отпечатков пальцев и потожировых. Считайте, что мы об этом не говорили. Радиоподавление я сейчас выключу — и не было этих слов. Но если вы мне поможете выследить тварь, я буду вам очень благодарен.

— Ты, — сказал Ченич. — Мы же с тобой — на «ты». — Он посмотрел в спокойное сосредоточенное лицо Рэма. — Пожалуйста, не дури? Найти — это правильно. Но убийца должен сидеть в тюрьме.

— И сколько ему дадут за два условных трупа? Условные двадцать лет? — дёрнул плечом Рэм. — Это была живая девочка. Она прожила бы свою сотню, и парень-официант — столько же. Жизнь — это самое ценное, что у нас есть. Оно не стоит никаких разборок, это ты понимаешь?

Имперский спецоновский крейсер «Персефона». 4 года назад

Рэм мерил шагами карцер, когда дверная мембрана открылась, и один из пилотов пропустил вперёд Матти Корхонена. Злого, с багровой рожей.

На «Персефоне» не было какого-то особенного протокола сопровождения в карцер. Рэм так вообще пришёл сам. Дежурный открыл ему дверь, забрал спецбраслет, вот и всё. А куда на корабле денешься?

Да и кто ты будешь, если начнёшь на пустом месте качать права? Сказали «в карцер» — и топай. Нянька, что ли, нужна?

И сиди там три дня без браслета. Каюта четыре на четыре метра. Только в потолок смотреть. Или поговорить.

Матти Корхонен мрачно уставился на Рэма подбитым глазом.

Парень не шарахнулся от него, хоть и хотелось. Он тут был полностью в проигрыше.

Драться с таким бугаём в тесной каюте — это сразу самоубиться. Без возможности манёвра Рэм лишался своего основного козыря — скорости реакции и подвижности.

Он даже Дерена мог иногда обгонять в реакции. Главное было не попасть в захват старшего. Руки у того были просто железные, почти как у Бо.

Рэм дёрнул плечом и отошёл к своей койке. Днём на ней можно было только сидеть. Он и сел.

Матти сел на вторую койку. Вторым этажом было ещё две, но обе были утоплены в стену так, что и не догадаешься.

Карцер был обычный, стандартный, на два условных рыла. Но кроватей установили четыре, парами, одна над другой, потому что Гарман, как правило, запихивал сюда четверых. Что было понятно, учитывая устойчивую компанию главных отморозков первой палубы — самых молодых пилотов основного состава — Эмора, Лившица, Итона и Бо.

Бо кроме прочего был хаттом, наномашиной с искусственным интеллектом четвёртой генерации. Выглядел он как человек, что не мешало ему отрастить визор прямо на ладони. И Гарман брал с Бо честное слово, что хатт не будет развлекать парней во время наказания.

Он и не развлекал. Им и болтовни хватало. А вот Рэму было не с кем даже поговорить. Не с Корхоненом же?

Три дня и три ночи предстояло провести, как в клетке с гикарби, чтоб его дакхи съело.

Рэм улыбнулся невольно. Неведомое дакхи, которым ругались пилоты, оказалось очень забавным зверьком. Только всеядным.

В этом самом карцере Эмор, Бо и два десантника сидели как-то вместе с детёнышем дакхи, которого достали из вентиляции реактора вопреки приказу зампотеха, капитана Келли, больше по реакторам и двигателям не лазить.

Но детёныш провалился и пищал. И не лазить в тот день было никак нельзя.

К счастью, Дерен знал, что это за зверь. Техники извлекли потом из вентиляции мамашу с целым выводком дакхят. Так что парни в тот раз очень весело посидели.

Рэм вздохнул и ткнулся лбом в стену. Ну тоска же!

Он вообще не любил сидеть в карцере. Его угнетало безделье, а сейчас ещё и несправедливость наказания. Ну за что? Матти сам на него бросился. Совершенно на пустом месте. Он-то почему виноват?

Рэм вскинул голову и неожиданно встретился глазами с соседом по карцеру. Тот нагло его разглядывал. И даже отвернуться было особо некуда: лёжа-то можно лицом к стене, а сидя куда?

Принесли обед. Есть тоже пришлось за одним столом друг напротив друга. Просто кусок в горло не лез.

В ангаре — там была возможность манёвра.

Первое движение нападающего Рэм почти предугадал. Кулак летел в нос, но скользнул по щеке, выбив несколько кровавых капель и ссадив кожу.

Под следующий удар Рэм поднырнул. Матти был его тяжелее и выше ростом. Оставалось уворачиваться, искать у противника слабые зоны и выматывать. Рэм был выносливее ровно настолько, насколько Матти сильнее.

Может, тактика была и неверная. Сломай пилот Рэму нос, он, может, и опомнился бы, но сейчас беспорядочно махал кулаками, не попадая по юркому противнику, и заводился всё больше.

Подбежали техники. Один перехватил Рэма, и Матти успел всадить кулак мальчишке под диафрагму, когда его оттаскивали.

Рэм задохнулся от боли. Запоздало понял, что надо было не выёживаться, а включить домагнитку компрессионной формы и вызывать Дерена.

Но мозг… он любит просыпаться потом. После драки.

Рэм только сейчас заметил, что лицо Матти украшает не только фингал. У пилота была ссадина на скуле. И двигался он как-то боком, как краб.

Техники! — догадался парень. Матти скрутили техники, а потом, пока тащили к замполичу, выбрали место, куда не добивают корабельные камеры, и добавили от себя.

Рэма на крейсере любили, а вот драки — нет. Одно дело — поединки между молодыми парнями, где выяснялось, кто какое место займёт в негласной иерархии.

У таких драк были свои правила. Даже кэп смотрел на это сквозь пальцы, если парни не наглели и не попадались потом медику.

Настоящие драки — совсем другое. Особенно с неконтролируемыми вспышками адреналина. Гарман считал, что они плохо влияют на личный состав. Парни в бою должны прикрывать друг друга, а не разбирать старые обиды. Смертей и так хватало.

Три недели назад из основного состава Серая забрала троих. Не рассчитали. Не смогли вывернуться.

Таггеры загнали шлюпки между двумя крейсерами и… Нет, реактор антивещества не взрывается, если его не трогать. Там защита хорошая. А обычный реактор — да.

Даже тел не нашли. Только записи последних переговоров на маяке.

Двоих Рэм почти не знал, а третьим был Гарик Вилан. Добрый такой, рубаха-парень. Компрессионку был готов с себя снять, если товарищу надо.

Рэм ощутил как пересохло в горле и подошёл к кулеру, водички попить.

В карцере, кроме кроватей, был стол, четыре кресла у стола и кулер. И открытый санузел, без дверей, так положено.

Парень попил, отлил лишнюю воду. Шагнул к кровати и… Опять чуть не столкнулся с Матти.

Тот выпучил глаза. До него только сейчас, когда Рэм шарахнулся, отскочив на свою половину каюты, дошло, что парень его боится. Боится, что старший прямо в карцере продолжит драку.

— Ты что, думаешь, я больной совсем? — спросил Матти.

Рэму отвечать не хотелось, но он молчал уже часа три. И потому вырвалось:

— А что я должен о тебе думать?

Они стояли и смотрели друг на друга. Матти сжимал кулаки, Рэм прикидывал, сколько шагов можно сделать вправо, чтобы не налететь на стену.

Он знал, что дежурный видит на мониторе всё, что происходит в карцере. Должен видеть. Но может и отойти. Камеры же пишут.

Матти стоял, то бледнея, то багровея. Его как раз и взяли на «Персефону» после смерти тех трёх парней. Рекомендации были хорошие, опыт.

Только на «Персефоне» — свои порядки, тут тебе не крыло с его ленью, графиками и регламентами. Пилоты в спецоне пахали иногда так, что засыпали стоя на рапорте…

— Трудно тебе у нас, да? — вдруг спросил Рэм.

Он сам этого от себя не ожидал — лезть к Матти с вопросами.

Тот не ответил и тяжело осел на свою кровать. Там и просидел до ужина, уже не пытаясь разглядывать Рэма.

После ужина дежурный разрешил лечь. Он понимал, что парни вымотались и хорошо бы им уснуть пораньше.

Рэм лёг и отрубился. Тут же.

Заговорил Матти на следующий день к вечеру.

Рэм уже намолчался до одурения. И даже начал делать дыхательные упражнения по методу Дерена. Просто чтобы не свихнуться.

— Гарман, ваш замполич, сказал, что меня спишут, если мы с тобой не помиримся, — сказал Корхонен, глядя в пол.

Рэм даже не сразу понял, что это было сказано ему.

А вот что дежурные после ужина часто сваливают от монитора по своим делам — это он знал. И понял, что Матти тщательно выжидал, когда ему завести этот идиотский разговор.

— А я тут при чём? — спросил Рэм и даже плечами пожал.

Потом его осенило, что вечером можно делать зарядку. Отжиматься, например. Или приседать.

Он встал и начал махать руками, разогревая мышцы.

— Да сядь ты! — не выдержал Матти.

— Зачем? — удивился Рэм.

— Вы тут все на башку битые!

— А точно, что мы? — разговор становился весёлым.

— Точно! Летаете не по науке, а как сумасшедшие.

— Мне это передать моему первому? Дерену. Ему будет интересно про сумасшедших.

Матти даже с лица спал. Он опять забыл, кто у щенка первый пилот.

— Ну, не делают так! — выдохнул он. — Не садят пилота, которому без году неделя после Академии, с первым, который вне рейтинга!

— Я не из Академии, — помотал головой Рэм, и его осенило, что Матти на крейсере новичок, и просто не знает все здешние тонкости. — Меня Дерен под свою ответственность взял после курсов на спецоновской базе. Я туда год назад записался, когда мне было шестнадцать.

— Как? — не понял Матти. — Как — шестнадцать?

— Да просто документы подделал. Потом вылезло, но Дерен меня оставил. Поэтому он со мной и летает, по крайней мере, на бумаге. А так — чаще Бо или Туссекс. Он тут вроде наставника.

Матти задрал голову кверху, он знал, какие участки хемопластиковых рецепторов на потолке карцера могут работать на передачу сигнала.

— Да все знают, — успокоил его Рэм. И улыбнулся, вспоминая, как сердился Дерен, рассказывая, что ни Гарман, ни Рос ему не поверили, пока он не привёз документы.

— И тебя не списали с крейсера? — потрясённо уточнил Корхонен.

— Так некуда было, — пожал плечами Рэм. — Вся моя семья на Мах-ми — в пепел. Дерен сердился, конечно, но я к тому моменту, когда всё открылось, сколько-то с ним уже отлетал. Только он мне много чего не разрешает. Сказал, что сержанта я не получу, даже без вариантов. А я и на Поясе Ориона был, и на Семи холмах.

— Это ты вроде такой сын полка? — удивился Матти. — Я такое в старых книжках читал, ещё земных. Когда в войну пацанов брали в отделение или на боевой корабль.

Рэм подумал и кивнул.

— Наверное. Я не читал.

— А я думал — ты выскочка. Из этих, из молодых, которые всё знают и везде лезут… — вздохнул Корхонен.

— Ну, даже был бы я из молодых, — улыбнулся Рэм. — А зачем сразу в морду?

Матти помолчал, разглядывая то стену, то пол. Как объяснить семнадцатилетнему парню, что на чужом корабле всё не так, всё бесит?

— Да это-то я понимаю, — сказал Рэм.

— Ты тоже мысли читаешь? — вскинулся Матти. — Как «эти»?

Рэм знал, кто такие «эти» — Дерен, Рос, Неджел и прочие, кто обучался немного в эйнитской общине.

— Нет, — улыбнулся он. — У тебя по лицу было видно.

Гримаса на лице Матти и в самом деле была выразительная. Он тяжело приживался на «Персефоне». Слышал, конечно, про здешние порядки и нагрузки. Но ожидал чего угодно, кроме ментальных ударов и накатов, когда попадался под горячую руку пилотам, вроде Дерена.

— Тебе страшно тут, с нашими? — понял Рэм.

Матти бросил взгляд в потолок.

— Это пройдёт. Я тоже Дерена сначала боялся до керпячьего визга. Видел керпи на Гране?

Матти кивнул.

— Ну они и орут, — Рэм фыркнул, вспоминая. — Обиженно ещё так: ви-ви. Я когда Дерена увидел, думал, что всё. Он просто смотрел, а язык у меняя уже проваливался в желудок.

— Вот и я, — буркнул Матти.

На третий день они уже общались почти нормально. К вечеру Матти Корхонен сказал:

— Я должен извиниться, чтобы эти видели: он кивнул в потолок.

— Да я не сержусь, — отозвался Рэм и потёр всё ещё саднящую скулу.

Но Матти всё же произнёс что-то официальное.

Когда их выпустили, Рэм предложил обняться, как это делал капитан. И они обнялись.