Грата

Глава 32 Развязка (продолжение)

Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона».

Вип-каюта

— Павлий говорил мне, что я должен помочь уговорить Рэма отдать фонду плантацию, — осторожно сказал Ули. — Мол, всё равно она ему не нужна. А у нас в фонде — куча больных. Вроде как мы и Галку таскали с собой для этого — убедить Рэма. Петь-то она толком и не умела, больше вытрёпывалась.

— Ну нет, — помотал головой Рэм. — Ули бы тоже меня не уговорил.

— А если бы тебя шантажировали жизнью Ули? Пригрозили бы убить его? Пытали? Но не тебя, а его?

— Ничего себе, детский фонд! — выдохнул Рэм.

Он прошёлся по каюте, оглядываясь, что бы такое пнуть или сломать.

Привычка была древняя, почти забытая. Но сейчас у него в голове не укладывалось, как могут люди так ненавидеть друг друга, чтобы убивать без войны, без голода, только за эрго? Ведь не такие уж и бандиты — мелкие мошенники.

И всего лишь из-за чужих денег!

Он же не воровал этих денег! Да у него их даже не попросили! Он бы пожертвовал эрго этому фонду и так, безо всяких угроз!

Конечно, не всё бы отдал, но надо же и совесть какую-то поиметь!

Ули тоже возмущённо сопел.

— То есть я не должен был уговаривать Рэма? — спросил сердито. — Я был просто наживкой?

— Боюсь, что так, — развёл руками Ченич. — Раз в деле замешаны психотехники, они знали, что уговоры бы с Рэмом не прошли. А вот шантаж с угрозой тебя убить, например, мог бы дать нужные результаты. Рэму сказали бы, что отпустят тебя, если он подпишет отказ. Ты для него больше, чем родственник: единственный друг детства. А вот наследство своё он и в грош не ставил, и это они тоже знали.

— А что было бы с Ули потом? — Рэм опустился в кресло рядом с приятелем. — Бандиты редко останавливаются на шантаже, — пояснил он. — Если уж начали…

С настоящими бандитами Рэм дело имел. И знал: никаких переговоров с ними вести нельзя. Разве что — для отвлечения внимания.

— Потом его убили бы, скорее всего, — согласился юрист. — Зачем им такой свидетель?

— То есть, мести они не боялись? Я мог бы… — Рэм задумался и смешался.

Отомстить — да, он бы, конечно, мог. Поймать этого Павлия в тёмном углу и придушить. А вот как вернуть плантацию?

По закону отказ был бы оформлен добровольно. И эрго получил бы не Павлий, а детский фонд.

— Стоп, — сказал он. — Всё дело в фонде, да? Даже если бы я доказал, что Павлий преступник, плантацию мне бы не вернули?

— Скорее всего, — кивнул Ченич. — Павлия подельники могли сдать, если бы тебе удалось доказать правду. Но нарушение сотрудника — всего лишь нарушение сотрудника. У фонда есть влиятельные попечители, в том числе и наш Старый из Дома Оникса. Плантацию могли продать, пока суд да дело, а деньги частично оформить как помощь больным детям, частично вывести на другие счета.

— Но Павлию-то от этого — какая польза? — удивился Ули. — Он что, идиот, так подставляться?

— Павлий был глуп, — подтвердил Ченич. — Старый намекнул ему на покровительство, и директор фонда с энтузиазмом одержимого взялся за дело. Суммы через его руки проходили крупные, но не так много оседало в карманах. Думаю, он мечтал покончить с директорством, потому и решился на преступление. Сначала Павлий всё планировал сделать сам. Создал из опекаемых фондом больных детей творческую группу. Вот тут он был не бездарен. Ребят подобрал хороших, они с успехом выступали на кортах нужной линии все шесть месяцев. Места под них были зарезервированы на каждый рейс, оружие бандиты тоже постепенно протащили и прятали, я думаю, прямо на корте. Вот только выманить Рэма у Павлия не получалось. Он организовывал письма с плантации, но все они сначала приходили к Дерену, ведь он был официальным опекуном Рэма. А Дерен — молодой, но способный истник. Он чуял неладное, и откладывал эти письма «в запас».

— Верно! — вспомнил Рэм. — Дерен говорил, что было три письма только от управляющего! Но его чем-то зацепило лишь последнее сообщение, а события на крейсере сложились так, что меня лучше было отправить куда-нибудь на несколько дней. Это Старый вмешался, да?

— Он в списке попечителей фонда. Думаю, вмешаться мог только он. Павлий не выдержал и попросил помощи уже без намёков, и Старый согласился.

— Но он же нищий? Зачем такой попечитель фонду?

— Иногда имя значит больше, чем деньги. А скандалы в мире аристократии до простых людей вообще не доходят. Формально Старый оставался одним их самых знатных аристократов Асконы.

Рэм хмыкнул:

— Тоже мне, знатный…

— Он очень нагло держал себя, этот Старый, — прошептал Ули. — А смотрел так, что все кишки выворачивало. Павлий сразу обрадовался: мол, теперь только попробуйте вякнуть.

— Значит, Павлий посвятил Старого в историю с плантацией? — уточнил Рэм. — Сначала намёками просил «добро» на некое успешное дело, а потом раскололся?

— Иного варианта не вижу, — кивнул Ченич. — Иначе Павлий вообще остался бы без твоих эрго. А он их уже «пересчитал и остров себе купил». Павлий не был посвящён в секреты аристократии. Он мог не знать, что твой наставник, имперский пилот Дерен, — наследник Дома Аметиста. Хотя в высшем обществе такие слухи, наверное, ходили. И Старый оказался именно тем человеком, что мог выцепить тебя с «Персефоны». Началась игра с причинностью и связями событий. Воля Старого встала против воли Дерена. И бандиты решили, что Старый переиграл Дерена. Потому что на имя Рэма были взяты билеты.

— Не думаю, что переиграл! — нахмурился Рэм. — Он меня-то переиграть не смог, урод, хэммет та мае!

— Подожди, не торопись, — поднял ладонь Ченич. — Так или иначе — ты взял билет. И буквально в последний момент. Не знаю, что думал твой Дерен, но он тебя отпустил. Видно, решил, что так будет лучше. Ведь ты не ценишь навязанного тебе наследства, не знаешь, что с ним делать. Может быть, он решил, что приобретёшь ты в этой истории больше, чем потеряешь. Неосознанно решил, уж больно он молод. Но Старый почуял подвох. Он вдруг тоже решился лететь этим рейсом. Не знаю, как мучились владельцы корта, чтобы разместить его с надлежащим комфортом, но вип-каюту ему нашли.

— Значит, дальше Павлий играл по плану Старого? — спросил Рэм. — А зачем убили официанта?

— Я полагаю, что сначала Старый вообще не вникал в суету Павлия и нанятых им бандитов, — сказал Ченич. — Он летел, чтобы создать необходимое давление на причинность, продавить её собственной тяжестью. Ему не понравилась схватка за тебя с чужой волей, и он решил подстраховаться. А по плану Павлия тебя планировали усыпить и переправить в какое-нибудь тихое место.

— А почему они решили меня захватить на корте, а не на Асконе?

— Потому что здесь только служба охраны, вооружённая станнерами. А на Асконе тебя встречала бы личная охрана плюс городские полисы. Да и шум бы поднялся: наследника похитили! А от плантации ты должен был отказаться тихо, но совершенно официально. Проще было тебя усыпить, вывезти с корта, благо маршрут подходящий, обработать психологически и, шантажируя смертью Ули, приказать молчать. Что бы ты выбрал — эрго или жизнь друга?

— Вот гады! — не выдержал Ули.

— А усыпить должен был официант? — сообразил Рэм. — А у него аллергия — и ничего не вышло? И за это его зарезали?

— Усыпить должна была Галка! — объявил Ченич и выдержал паузу, разглядывая удивлённое лицо Ули.

— Рэм прав, я — идиот, — сказал Ули, подумав. — Баллончики с отравой сразу были у Галки. Я их у неё видел, но подумал, что она стащила эту фигню на кухне.

— Девочка должна была познакомиться с Рэмом, пригласить его в номер и накормить, чем надо, — кивнул Ченич. — Тебя, Ули, в эти планы не посвящали.

— Ну да, я же жертва, — насупился Ули.

— Ты был нужен не только как жертва. Павлий не хотел расширять круг людей, хоть что-то знающих о его замыслах. Ты должен был помочь захватить рубку. И ты, и певец — вы оба исчезли бы после того, как Рэм подписал отказ.

— А Павлий? Его же видели на корте!

— Корабль Горца привёз бы Рэма к Асконе на сутки раньше корта. Отказ бы оформили, деньги вывели, свидетелей убрали. А Павлий успел бы удрать или изменить внешность. А может, Рэма и вовсе бы не хватились на корте. Его бы вывезли скрытно. И кто бы стал пересчитывать пассажиров по приземлении?

— У них форы были не сутки, а примерно неделя, — возразил Рэм. — Если бы бандиты как следует разнесли рубку, корт потерял бы управление. И висел бы без связи несколько дней. Это пока патруль хватится, пока пришлёт крейсер, пока починят…

Ченич кивнул и внёс пометку в блокнот.

— Так вот зачем Павлию было нужно импульсное оружие! — Ули хлопнул ладонью по поручню кресла. — А мы-то ему твердили, что светочастотное проще и эффективней, если уж рубку захватывать. А он планировал не людей, а технику вырубать!

— Да, в общем-то, правильно он планировал, — подтвердил Рэм. — Корт — судно гражданское, экипаж вообще не должен был оказывать сопротивления. Их учат сразу сдаваться.

Ченич сделал ещё одну пометку-закорючку в своём блокноте.

— Думаю, мы восстановили примерный план действий Павлия, — сказал он. — И всё бы пошло у него как по маслу, вот только Галка была действительно очень больна. Я запросил открытые документы фонда. У неё редкое орфанное заболевание, связанное с генами. Девушка всё это время испытывала сильные боли, и потому характер у неё был не сахар.

— Так и певец был не сахар, — вспомнил Рэм. — Тоже психованный.

— И он тоже нуждался в лечении, — кивнул Ченич. — Под таких юных Павлий и собирал деньги в свой фонд. И некоторым помогал, чтобы не портить отчётность. А те, кому требовалось самое дорогое лечение, умирали, не дождавшись его.

— Вот же тварь! — Рэм выругался и встревоженно уставился на Ули. — А ты — тоже болен? А чем?

Ули замотал головой:

— Психотехник написал мне заключение, что я псих, но это — чтобы вытащить меня из тюрьмы.

Рэм, кажется, не поверил: он нахмурился, что-то обдумывая. Похоже, у Ченича появился союзник, и по прилёту Ули было не избежать визита в клинику.

— Павлий, зная характеры своих подопечных, расписал им всё по ролям, — продолжал Ченич. — Но Галка, я полагаю, решила, что обхаживать тебя два дня — затея идиотская.

— Она увидела Рэма в ресторане, и он ей жутко не понравился, — усмехнулся Ули. — Заказал самое дорогое блюдо и жрал его напоказ, всякими ножичками, как делают аристократы. Галка завелась, пошла к официанту, который уже месяц строил ей глазки. Официант пустил её на кухню, и Галка подменила баллончики, которыми брызгают на десерт. Она же была психованная и везде их с собой таскала, боялась, что у неё не выйдет отравить Рэма. Павлий страшно орал. Мол, официант теперь обязательно проговорится, мол, он видел, как Галка подменила баллончики. Павлий велел мне прирезать официанта. Я бы не… — Ули замялся. — Но Галку было ужасно жалко. Павлий орал, что прибьёт её, если официант расколется. Ну, чтобы дорожка не потянулась к нам. И я сделал, как учили на улице, ещё в Ярбурге. Я никогда не пробовал, но получилось, даже одежду не забрызгал. А потом пришёл Старый и спросил, что у нас происходит? Он почуял смерть, как собака. И он... Он…

— Он тебя похвалил? — спросил Ченич.

— Да, — выдавил Ули. — А откуда вы знаете?

— Павлий был бандит неумелый и недоделанный, а вот Старый — много чего повидал в своей долгой жизни. Он понимал, что членов банды проще всего повязать кровью. Что внушение внушением, а вот страх того, что разоблачат, заставит тебя играть свою роль до конца. Потому-то тебе и доверять стали больше. Старый знал, что тебе уже некуда деться.

— А Галка? — спросил Рэм. — За что её Павлий убил? Она же красивая была. Хорошая…

— Думаю, ей велели продолжить тебя соблазнять, — сказал Ченич. — А она не захотела.

— Точно, — кивнул Ули. — Павлий сказал Галке, что надо вернуться к первоначальному плану. Быстренько окрутить тебя. А раз у тебя такой браслет, который чует отраву, то просто напоить и по башке стукнуть. А она почему-то стала орать.

— А это Рэм вылез со своей честностью, — пояснил Ченич. — Сказал, что у него уже есть девушка, и он не может её предать. Рэм поступил благородно, чем задел Галку до глубины души. Думаю, она решилась всё рассказать Рэму. Павлий зашёл в каюту Галки сразу после прыжка, и девушка устроила ему истерику. Обращаться к Старому Павлий побоялся. Он брызнул Галке в лицо той же кепрой, что и официанту, а когда она потеряла сознание, перерезал горло.

— Певцу он сказал, что это я! — сжал кулаки Ули. — Я начал спорить, а он: «Шутки кончились!» Приказал мне врезать Рэму по башке и запереть в каюте. Мол, деваться мне уже некуда, официанта-то я убил. И что Галку убил я — он тоже докажет. Я испугался его и Старого, испугался крови и...

— И бить не умеешь! — рассмеялся Рэм.

— Это не я, это охранник тебя ударил. Мне и без того было хреново. Мне показалось, что и вправду назад мне уже никак.

— Значит, план поменяли? — уточнил Ченич. — Раз Рэму дали тебя увидеть среди бандитов, Павлий всё рассказал Старому, и тот пообещал, что заставит Рэма отдать плантацию с помощью внушения?

— Да, Павлий сказал, мол, мы всё испортили, и теперь придётся действовать по-другому плану. Он выдал нам оружие и велел делать только то, что скажет. У нас было много людей. Павлий думал, что мы в пять минут захватим эту несчастную рубку. Но Старый половину наших куда-то увёл. Я не понял, зачем?

— Старому было скучно лететь, — пояснил Ченич. — Он развлекался, изучал пассажиров и персонал на свой лад: взламывал психику и заставлял человека рассказывать свои маленькие тайны. Так он и узнал о контрабандном грузе. И решил забрать его и улететь с корта вместе с Павлием. А экипаж просто перестрелять. У аристократии Содружества — свои забавы. И если она теряет совесть…

— Ну ни-ичего себе, — выдохнул Рэм. — А Павлия он, получается, не предупредил?

— Скорее всего, так. Он забрал часть людей, и Павлий растерялся. Пока Старый пробивался на вторую палубу к вожделенному грузу, снося всё на своём пути, директор фонда наделал ошибок. Пристрелил капитана, который попытался ему возражать. И потом уже, в состоянии аффекта, убил ещё несколько человек из команды. Ули и певец, глядя на всё это, слегка протрезвели от внушений Старого. Стресс — сильная штука. — Ченич посмотрел на Рэма: — Теперь давай ты. Что ты вытворял в рубке? Зачем ты затеял эту странную дуэль с Павлием?

— Я ничем не рисковал, — улыбнулся Рэм. — У меня же был подавитель импульса. На таком расстоянии он бы сработал мгновенно. Оружие разорвало бы, и конец Павлию, выстрели он в меня. Подавитель был у меня на груди. Я прямо руки на него положил.

— А почему мы не могли воспользоваться им сразу? — удивился Ченич. — Ведь тогда разрушений в рубке не было бы? Ты же сам говорил, как опасен импульс!

— Домагнитка и импульс, — пояснил Рэм. — Домагнитная защита — а у бандитов она была — прекрасно держит огнестрел, почти любой. Наше оружие стало бы бесполезным, включи я подавитель импульса.

Ули помотал головой:

— А как-то понятней ты можешь? — спросил он.

— Я попробую, — сдался Рэм и вывел с браслета изображение вооружённого человека. — Смотри. Бандиты защищены домагнитными доспехами, которые не дают им стрелять из импульсного оружия. Это разные технологии, они мешают друг другу. Чтобы пальнуть в меня из импульсного, им приходилось отключать доспехи, и они становились уязвимыми для огнестрела. Вспомни бунты на Мах-ми, когда конфедераты жарили импульсным полисов в полных доспехах? Помнишь?

Ули кивнул.

— Корт оснащён только оружием противодействия. Он же гражданский. Станнеры, импульсоподавители, светошумовое. Но я знал, что огнестрел по ТБ в оружейке иметь полагается. Домагнитка его держит, а вот если её отключить...

— Ты сильно рисковал? — нахмурился Ченич.

— Я двигался быстро, и на мне была компрессионная форма, она тоже слегка защищает. Бандиты начали по мне стрелять из станнеров, увидели, что толку нет, и занервничали. Отключили доспехи, чтобы подбить меня из импульсного. Я этого и добивался. Они отключали доспехи и… получали пулю.

— А если бы в тебя попали? — испугался Ули.

— Если только случайно — выучка не та. Бандиты не планировали сражаться с такими, как я, они хотели эффективно вынести рубку. Знали, что гражданских пилотов учат сразу сдаваться при нападении террористов. Но в рубке они планировали стрелять только после того, как на связь выйдет Горец. Потому и выкручивали импульсники на самую малую мощность, и я успевал уворачиваться. Импульс — оружие специфическое. У него есть «ядро удара», а есть периферия. И компрессионка сколько-то всё равно держит. Запутал?

— Ну-у, — протянул Ченич. — Смысл манёвра я понимаю. Ты делал вид, что противопоставить имульсному оружию тебе нечего и выбивал бандитов из креда. А если бы Павлий решился в тебя стрелять, включил бы подавитель импульсного сигнала. Он-то думал, что ты попался, а было наоборот. Но ты тянул до последнего, да? А зачем?

Рэм рассмеялся:

— А вы — хитрый. Да, я ждал, решится Ули стрелять или нет. Реакция у меня выше нормальной на треть. Я все равно успел бы «выстрелить» первым. Так что жизнью я не рисковал, только дружбой.

— А если бы Ули не выстрелил? — спросил Ченич и посмотрел на обоих парней.

Он думал, что Ули сейчас снова забьётся поглубже в кресло. Однако парень глядел спокойно, и даже улыбался. Немного растерянно, но и только.

Ули менялся. То, что было в нём крепче, сильнее, выходило наружу, а плохое и слабое угасало, теряло опору.

Был ли в этом какой-то уникальный дар Рэма Стоуна — будить в людях хорошее? Или он просто излучал силу, как любой крепкий, развившийся в хорошей земле росток, Ченич не знал. Но знал, что и сам изменился за это короткое путешествие.

— А давайте мы не будем придумывать мир, где вокруг одни подлецы и предатели? — предложил Рэм. — Это и без того мир кучи обманутых идиотов. А Старый — дурак. Он почему-то решил, что сумеет со мной справиться. Тоже мне, гнилая аристократия.

— Ему показалось, что Дерена он переиграл легко, — предположил Ченич. — Но мы так и не решили, переиграл ли?

— Я вам потом напишу, — пообещал Рэм. — Если Дерен мне что-то расскажет. На крейсере говорят, что он мастер связывать очень далёкие и несовместимые события. Поисковик или «ткач», так это называют эйниты.

Корт дрогнул, всей «шкурой» обшивки откликаясь на сигнал маяка таможенной службы.

— Прибыли! — улыбнулся Рэм. — Айда с Кифарой прощаться? Скажем, что дело Ченич уже раскрыл!

— Как раз наоборот, — строго сказал юрист. — Версия, которую я вам рассказал, свет не увидит. Глава Торгового альянса, Рюк Хилинг, предупредил меня, что никакого Дома Оникса здесь фигурировать не должно, и я его просьбу выполню. К тому же примерно половину этой истории я доказать не смогу. Деян Павлий погиб. Только он и Старый знали о том, что Рэм Стоун должен был отказаться от наследства в пользу фонда под угрозой гибели Ули. Я допросил тех бандитов, кто остался в живых. Они слышали какой-то звон, но конечными планами Павлий ни с кем не делился.

— Стоп, — перебил его Рэм. — А тогда почему ты так уверен в этой версии? Может, Павлий наврал Ули и Галке, и вообще всё это было не по мою душу? Иначе, почему меня огрели по башке и заперли в каюте? Надо было с собой тащить!