Грехи распутного герцога

Глава 10

Попался! — Фэллон помахала перед собой упрямым сорняком, с удовлетворением глядя на толстый шишковатый корень. Бросив его в корзину, она ползком переместилась по грязи и атаковала следующий сорняк.

Когда мистеру Адамсу потребовался доброволец, чтобы помочь в саду, она постаралась не показывать радости по поводу того, что садовник недавно упал с лестницы. Проведя большую часть детства, играя подле отца, пока тот трудился в саду лорда Ханта, она наслаждалась ощущениями, что вызывали в ней погруженные во влажный грунт пальцы. Ей не хватало чувства, которое оставляет земля, медленно просачиваясь через них. Настолько, что она умышленно отказалась использовать перчатки. Кроме того, грязь под ногтями добавит ей сходства с мужчиной.

Несмотря на прохладный полдень, парик, сидящий на ее макушке, вызывал зуд, ей было жарко. Солнечные лучи падали прямо на нее, и струйка пота стекала прямо ей на бровь. Она вытерла ее тыльной стороной ладони, просунула кончики пальцев под край парика и яростно поскребла кожу, перемещаясь выше к влажной границе волос.

— Проклятый парик, — пробормотала она.

— Сними его, — предложил глубокий голос прямо за ней.

Фэллон крутанулась, двигаясь так быстро, что почти упала на траву и сорняки.

— Ваша светлость, — произнесла она едва слышно, руки ее скользнули вдоль обтянутых штанами бедер и вцепились в брючную ткань.

Скрестив руки, он стоял, прислонившись к косяку, на пороге оранжереи. Одетый только в темные брюки и рубашку, он был идеальной иллюстрацией пребывающего в праздности лорда. Но в ее представлении праздные лорды не должны выглядеть столь мужественными и красивыми. Их мышцы так не выделялись на фоне рубашек. И они не украшали свои тела вызывающими татуировками. Пульс на ее шее зашкаливал. Нервы. Больше не из–за чего. Она осторожно вдохнула через нос. Он ее не волновал. Это всего лишь последствие ее уловки.

— Если тебе не нравится парик, сними его.

Рука девушки поднялась к парику, приглаживая его. Она почувствовала облегчение, убедившись, что он все еще надежно на ней сидит, а не съехал набок от почесывания.

— Снять, — эхом откликнулась она, сердце ее стучало. – Мистер Адамс сказал…

Он махнул рукой.

— Ты работаешь в саду. Ни разу не встречал садовника, который бы носил парик во время работы.

— Но мистер Адамс…

— Позволь мне поделиться с тобой тайной.

Он немного наклонился вперед, бросив быстрый взгляд через плечо.

— Мистер Адамс отвечает передо мной.

Она неуверенно улыбнулась, чувствуя себя дурочкой.

— Разумеется.

Его серые глаза отливали серебром при свете дня. Серебряные глаза? Кто слыхал о подобном? Возможно, он и в самом деле частично демон.

— Если ты желаешь избавиться от чертовой штуковины, говорю тебе, сделай это.

— Благодарю, ваша светлость.

Пальцы девушки играли с краями парика, скользя по жестким волосам. Она была в панике от мысли, что она могла снять парик прямо перед герцогом. Своего рода барьер. Щит, который она была вынуждена опустить. Он не мог вспомнить, что они встречались до этого, но если он увидит ее без парика, вспомнит.

— Благодарю, — повторила она. – Но мне гораздо комфортней, когда он на мне.

Он с сомнением приподнял темную бровь.

— Действительно?

— Да.

Он пожал плечами, словно говоря, что это не имеет для него значения.

— Очень хорошо.

После длинной паузы она снова склонилась над островком травы, выдрала несколько сорняков. Мысли ее разбегались. Ясное дело, он явился, чтобы стоять на пороге и смотреть на нее. Она чувствовала его взгляд, пока трудилась над тем, чтобы выдрать из земли упрямый сорняк. Пульс на ее шее пустился вскачь. Святые небеса, он узнал? А зная, играл с ней? Капельки пота покатились вдоль ее позвоночника. Ну почему он здесь? Наблюдал за ней? Она подавила порыв бросить на него взгляд украдкой, не желая дать ему знать, как ее волнует его присутствие.

— Я не нравлюсь тебе, не так ли?

Девушка замерла, вцепившись пальцами в грубый, грязный сорняк. Она медленно подняла глаза, не отпуская сорняк, вцепившись в него, словно это поручень, в котором она так нуждалась.

Герцог все еще стоял на пороге, одна обутая в сапог нога перекрещивалась с другой. Он не улыбался. Его лицо было словно гранит.

Она с трудом смогла подобрать слова, с трудом шевелила губами.

— Ваша светлость? – выдохнула она.

— Не изображай неведение.

— Не понимаю, о чем вы.

— Давай. Фрэнк. Я вижу это по твоему лицу. Как ты напрягаешься, когда я рядом.

Фэллон напряглась. Он заметил? Ее сердце затрепетало, потом сжалось. Одно это замечание заставило ее напрячься еще больше, стать более непреклонной, и неважно, что она пыталась дать себе команду расслабиться. Ее ладони начали потеть. Она выпустила сорняк, чтобы быстро вытереть их о брюки.

— Никаких неприятностей, – продолжал Дамон, его губы все еще были сжаты. – Мне просто любопытно. Не думаю, что вспомню хоть кого–то, кому я настолько сильно не нравился.

Столь невероятное заявление сбило ее с ног. Он был чертовым герцогом–демоном.

— Никому?

Его неожиданная усмешка заставила ее сердце сделать сальто, ей захотелось ответить ему улыбкой.

— Это тебя шокирует, да? Ради бога, отвечай свободно.

Жар опалил ее щеки. Она облизала губы.

— Прошу прощения, если дал вам повод так думать. С чего вы решили, что вы мне не нравитесь, ваша светлость?

И почему это так его волнует. Она не считала себя для него значимой особой. Просто она знала, как был устроен мир. И где она находилась в этом табеле о рангах – несколькими пунктами ниже герцога Дамона. Герцог–демон он, или нет.

— Я видел твое лицо, когда вчера ты вошел в кабинет.

— Во время визита лорда Ханта?

Он кивнул, соглашаясь, взгляд его был внимателен, и девушка задумалась, как она сможет его и дальше дурачить, если он продолжит разглядывать ее в той же манере. Если он разглядел ее антипатию к нему, как много времени пройдет до того, как он раскроет ее тайну?

Но все же она не смогла удержаться от того, чтобы не продолжить выплескивать на него правду.

— Мне не нравится ваш друг, — призналась она со своей обычной прямотой, которая вечно ввергала ее в неприятности.

Она надеялась, что эта правда избавит ее от раскрытия другой. Более тревожащей. Которая состояла в том, что ей нравился он. Даже слишком. Герцог ее заинтриговал: человек, который подбирает с улиц бродяжек и заботится об их нуждах. И… ей хотелось потрогать татуировку, проследить ее контур пальцами.

Возможно, дело было в словах мистера Адамса, в его требовании быть лояльным. Она пыталась думать о герцоге, как о худшем из людей. Нехорошем и бесчестном. И конечно, не тем, кто будет справляться о лакее. Но это не сработало. И вот он здесь, с неясными мотивами, справляющийся о ее самочувствии. Как будто ему было до этого дело.

— Хант? – спросил он. – А почему?

— Понятное дело, мое мнение о вашем друге совершенно неважно, ваша светлость.

— Важно или нет, но мне любопытно. Что же в нем такого противного?

— Без комментариев?

Дамон кивнул.

Она раскрыла рот, готовясь выдать какое–нибудь туманное замечание. Но вместо этого услышала, как произносит:

— Он бессовестный, беспечный, пустой, грубый.

На ее щеках разгорелся яркий румянец, и где–то на задворках разума она услышала шепот: «Я сужу лорда Ханта за грехи его отца?»

— Мой бог, — протянул он. – Это все?

Встревожившись, она избегала его взгляда, рассматривая сад. Она крутила в руках корзину, не имея возможности что–то объяснить, не вдаваясь в предысторию, которая заставила ее сделать подобные заключения.

— А я каким–то образом избежал твоего осуждения? – его губы слегка скривились.

Улыбка или ухмылка, она не была уверена. Зная его, особой разницы между ними не было.

— Вы не похожи на лорда Ханта, — поспешила она с ответом.

— Нет? – он расцепил руки и оторвал плечо от косяка.

— Нет, вы лучше этого. Лучше, чем он.

— Лучше, — его серые глаза сверкнули, ледяные, как зима в пенвичских пустошах. – Вряд ли. Мы старые приятели. Мы росли вместе. Хант и я – практически одно и тоже. Поверь.

И это подтверждало тот факт, что герцог тоже был ее соседом. Она с дрожью вдохнула, почему–то радуясь, что не была с ним знакома в то время. У нее не было нелестных воспоминаний о нем, которые она могла вытащить из памяти. Почему это имело значение, она не могла сказать. Достаточно странным являлось то, что ей было необходимо оказаться правой в том, что он ей нравился. Она была готова поклясться, что он был лучше лорда Ханта… и ей было нужно, чтобы он был таковым.

— Нет. Это не так. У вас есть совесть. Вы не… — она на мгновение запнулась, пока не подобрала нужное слово, – не потеряны.

В то же мгновение его взгляд потяжелел – толстый слой серого льда. Холод этого взгляда достиг ее сердца, и она задрожала.

— Ты не можешь ошибаться больше.

При этом мрачном замечании ее пальцы замерли на корзине. Другой бы решил, что она его оскорбила.

— Я абсолютно потерян. Пуст. Бездушен, — он сощурил глаза, глядя на нее, и на мгновение она испугалась, что он шагнет к ней. Но она не отступила. – Спроси любого.

Она помотала головой.

— Мистер Адамс и весь остальной штат вам очень преданы…

— Преданность, да, — вставил он, голос его был остр, словно рапира. – Привязанность? Нет. Вера в меня? Нет. Никогда. Они знают, что я из себя представляю.

Она медленно кивнула, припомнив распутника, стоящего на лестничном пролете, договаривающегося с женщиной легкого поведения прямо перед всей прислугой. При этом он даже глазом не моргнул.

— Если хочешь сохранить свое место, ты очень постараешься это запомнить, — он отвернулся от нее и вышел из оранжереи, стук его сапог заставлял вибрировать пол. Так же, как и его слова.

Он ее уволит, если будет ей нравиться? За то, что она считала его хорошим и респектабельным? Она помотала головой. Абсурд. Она взглянула вниз на сорняки и напала на них с новой силой, выдирая их из земли с такой же враждебностью, какую она заметила в глазах герцога. Ее охватила стойкая уверенность: ее взял на работу не закостеневший в грехе развратник… а абсолютно сумасшедший человек.