Грехопадение

Глава 11

Кто-то медленно провёл кончиками пальцев по моей спине, оставляя горящие следы. Я проснулась в панике, моё сердце бешено колотилась, пока я натягивала на себя простыни, лёжа рядом с Шейном.

Он одарил меня озорной улыбкой и чашкой горячего кофе.

— Привет, я принес тебе кофе.

Без раздумий я взяла кофе. Я задержала чашку у своих губ, горький аромат насытил воздух, и сделала глоток. Шейн знал, какой кофе я люблю?

— Спасибо. Ты сделал его или Леа?

Его брови сошлись на переносице, и лицо помрачнело. Он встал и сорвал рубашку, в которую был одет прошлой ночью, и бросил её в мою корзину.

— Не волнуйся, Грейс, они всё ещё спят. Никто не подумает, что мы занимались сексом, и, если кто-то спросит, я прослежу, чтобы все узнали, что ты не хочешь меня, — отрезал он, роясь в сумке рядом с дверью. Неужели у него действительно была сумка с одеждой в моей долбаной комнате, будто он переехал в неё? Он вытащил другую футболку и держал её в руках, пока ожидал моего ответа. Его мышцы были напряженными и натянутыми. Он действительно слишком сексуален для своего собственного блага.

Я допила свой кофе и поставила чашку на тумбочку. Я начала оборачивать простыли вокруг себя, но обнаружила, что не имеет особого значения, если он увидит меня в пижаме, ведь он видит меня в ней каждый день.

— Я не спрашивала это, чтобы узнать, думали ли Леа или Коннер, что мы переспали. Я просто гадала, кто сделал мне кофе — ты или Леа — в точности такой, как я люблю. — Я встала с кровати и потянулась, поднимая руки над головой.

Его губы разомкнулись. Глаза расширились, наблюдая за каждым мои движением. Выражение его лица ожесточилось, а тело еще больше напряглось. Он потянулся ко мне. Его глаза сверкали гневом? Страхом? Тоской? Ненавистью?

— Да, конечно. Ну, почему нет, давай поговорим о ничего не значащем дерьме. Леа спит, поэтому я сделал долбаный кофе! Что, он слишком крепкий для тебя? И позволь мне признаться, что я не играю в игры или что ещё там твой извращённый мозг думает, что я делаю. Я так жутко рад, что не переспал с тобой, Грейс, потому что мы с тобой были бы ужасны. Секс был бы хреновым, и я не смотрел бы на тебя, делая вид, что ты большее, чем просто дырка для моего члена на следующие шесть недель! — Не соответствуя его словам, его лицо выражало боль, и он отвернулся от меня, схватил мой халат с двери шкафа и бросил его в меня.

Поймав халат, я прошла мимо него и бросила его к ногам Шейна. Когда я оказалась к нему лицом, невозмутимо посмотрела в глаза.

— Спасибо за предупреждение о том, какой был бы секс с тобой. Но, если честно, Шейн, я просто хотела узнать, действительно ли тебе пришлось похлопотать, чтобы узнать какой именно кофе я пью, потому что это просто было бы... мило.

Я развернулась на пятках, схватив кучу одежды из ящика комода, и взялась за ручку двери.

— Грейс, остановись.

— Оставь меня в покое, Шейн.— Я повернула ручку двери и остановилась на пороге. — Считай свою работу няни законченной с тех пор, как ты остался прошлой ночью, чтобы защищать меня, но всё равно это закончилось тем, что мне больно.

Я вышла из комнаты, тихо закрывая за собой дверь, более растерянная, чем когда-либо. Я не понимала, почему Шейн сказал то, что сказал, но, независимо от причины, всё было кончено, и мне нужно было выяснить, что делать с остатком этого существования.

Я переоделась в одежду для пробежки в ванной и, наконец, получила возможность смыть вчерашний макияж с лица. Закрыв кран, я услышала приглушенные голоса с кухни. Я ничего не могла с собой поделать, когда прислонила ухо к стене и стала слушать. Что ж, я всего лишь человек.

— ...сводит меня с ума, я не могу забрать обратно дерьмо, которое сказал. Чёрт, она убивает меня.

Я открыла дверь, не желая больше слушать. Не имело значения, если он хотел взять свои слова обратно, это не важно.

Я ворвалась на кухню и взяла бутылку воды из холодильника.

— Куда ты собралась? — спросила Леа.

— На пробежку, — ответила я.

— Одна? — спросила она, переводя взгляд от меня к Шейну.

— Леа. Это Нью-Йорк. Восемь миллионов человек живут в нём, я не буду бежать одна, — сказала я, выходя на улицу.

Я бежала. Я бежала и бежала. Не останавливалась. Я потеряла счёт, сколько кругов намотала вокруг парка. Я потеряла счёт времени, пока бежала в поисках Габриэля.

Когда небо потемнело на мгновение, и моё тело больше не могло вынести, села на пустую скамейку. Я знала, что у нас было шоу с группой в десять. Мысль отдалённо плавала на задворках сознания. Я опустила голову на руки, и слёзы, наконец, вырвались на свободу.

Тёплая рука коснулась моего плеча, и возвышенное чувство ворвалось в моё тело. Габриэль.

Даже не глядя на него, даже без колебаний, со всей детской невинностью я бросилась в его объятия. Я чувствовала, что он улыбается. Спокойствие захлёстывало меня.

— Я не понимаю, что происходит, Габриэль, — шмыгнула я носом.

— Падшие не хотят, чтобы вы с Шамсиилом воссоединились. — Всегда стоическое лицо Габриэля выражало лёгкую печаль. — Прости, Грейс. Я не имею ни малейшего понятия о том, как он сбежал. Я не дам никому навредить тебе. — Его красивые руки обхватили мои щёки так по-человечески, что мне захотелось вскочить и убежать. Однако это был Габриэль. Он был одним из архангелов. У него не было ни человеческих чувств, ни страсти, ни потребностей.

Я позволила ему обнимать меня, пока не поняла, что снова могу справиться с этим существованием. Я больше не задавала ему вопросы, потому что знала — он не ответит. Я не хотела рассказывать ему о Шейне и чувствах, которые он будоражил во мне. Я не хотела умолять его сказать мне, где Шамсиил, потому что знала, что он никогда не скажет. Он поцеловал меня в лоб и попрощался.

Я пошла домой, и, не говоря никому ни слова, запрыгнула в душ, чтобы подготовиться к концерту в «Бузере». Я ожидала, что будут новости о нахождении тела Карла Самптона в женском туалете прошлой ночью, но Леа с Коннером не упоминали об этом при мне.

Леа постучалась ко мне, когда я одевалась. Одежда свисала отовсюду: я разбросала её от злости. Я надела старые джинсы и огромный чёрный свитер.

— Я ни за что не позволю тебе выйти из этой комнаты Королевой Насмешек. Что происходит с тобой?

Я покачала головой и рухнула на кровать. Я не была готова к серьезному разговору с ней о визите падшего ангела, который пытался убить меня, или об архангеле, который, как я надеялась, пытался помочь мне, или о том, как я хотела, чтобы Шейн был моногамным парнем, который заставил бы меня забыть обо всем.

— Мне нечего надеть.

Она порылась в грудах моей одежды и, конечно же, протянула мне идеальный наряд.

— Я говорю о вас с Шейном, Грейс. Что происходит?

Я одарила её взглядом, полным всего отвращения, которое я только могла собрать.

— Ничего. Совер-чертовски-шенно ничего.

Она повернулась ко мне, её лицо оказалось напротив моего.

— В самом деле? Потому что, Грейс, с тех пор, как ты попала в аварию, ты отреклась от всех парней, не считая тех, в чей комплект входили крылья. Я никогда не видела никого, кто смог изменить твое решение, кроме Шейна. Ты позволила ему остаться в постели прошлой ночью после того, как поцеловалась с ним. Ты не выставила его вон.

— Я пыталась, но он не собирался уходить. — Я стиснула зубы. Он рассказал ей, что мы целовались?

— Ладно, ну, тогда объясни мне, как так выходит, что, когда вы на сцене перед толпой людей, чувствуется, как будто мы все вторгаемся в вашу личную жизнь. То, как вы смотрите друг на друга, просто нереально, Грейс. — Она села рядом со мной и положила свои руки поверх моих. — Ты что-нибудь почувствовала, когда поцеловала его?

— Леа, его тело размывает все грани реальности для меня. Конечно, я хотела его. Но только для чего? Одна единственная ночь? А на следующий день он бы клеил других цыпочек в баре, а я бы смотрела на это? Кроме того, прошлой ночью он сказал мне, что мы вместе — это просто что-то ужасное, секс был бы хреновым, и я просто буду еще одной дыркой для его члена на следующие шесть недель.

— Это он тебе так сказал?

— Его точные слова.

Её рот приоткрылся.

— Он сказал, что был действительно грубым с тобой, и что он...

— Хватит, Леа. Это ничего не значит. Он ничего не значит, — сказала я, поднимаясь. — Идём, сделай из меня настоящую рок-звезду.

Мы нанесли макияж в полной тишине. Мне больше нечего сказать о Шейне. Эта тема закрыта. Мне нужно было выбраться из этого. Мне нужно было найти то, что я искала, не будучи Грейс. Грейс должна была умереть в автокатастрофе десять лет назад, она не должна была быть сейчас здесь. И моей душе не следует быть в теле, которое поглощает голод к какому-то идиоту, способному целовать меня так страстно, что я могла бы забыть о том, кто я на самом деле.

Когда мы пошли в бар, на улице снова начал падать снег. Гигантские пушистые белые хлопья. Коннер посмотрел вверх на небо.

— Выглядит так, словно ангелы устроили бой подушками. — Старое выражение согрело моё сердце.

Бар снова был переполнен, я бы сказала, что было в пять раз больше людей, чем накануне вечером. В первый раз за весь день я почувствовала, как по моему лицу расползается улыбка.

Опять же я ждала, что кто-нибудь упомянет о нахождении трупа в ванной комнате прошлой ночью, но никто этого не сделал. Может быть, он не был по-настоящему мертв.

Итан помахал нам из-за столика, за которым все собрались. Он сидел рядом с красивой рыжеволосой девушкой по имени Вики. На коленях у Брейдена была девушка с короткой стрижкой, а Алекс был с Карой. Такер тоже был там и коротко улыбнулся мне в знак приветствия. Шейна нигде не было видно. Я подумала, что он был в одном из служебных помещений, наверстывал упущенное в своих сексуальных похождениях. Ревность жгла моё тело. Это хреново.

Такер выдвинул стул для меня.

Я, должно быть, посмотрела на него с любопытством, потому что он почувствовал, что должен объясниться.

— Да, я мудак. Мне нужно за многое извиниться. — Он похлопал по сиденью стула и протянул мне пиво.

Я села, положив гитару между Такером и мной, просто чтобы убедиться, что он не сможет дотронуться до меня.

Такер завёл светскую беседу после извинений, но я не слишком часто отвечала ему.

Все остальные болтали, но я ничего не слышала. По всему бару я искала Шейна, а затем захотела вышвырнуть себя из здания. Чем больше я думала о нем, тем больше бунтовало моё тело. Еще через минуту стало хуже. Я вскочила и затащила себя вместе с гитарой в туалет. Леа была слишком занята в какой-то жаркой дискуссии с одной из девушек, чтобы заметить моё исчезновение.

Я почти ожидала увидеть Карла, сидящего на одном из унитазов, но комната была пуста.

— Азазель? — прошептала я. Никто не ответил. Если бы он знал, как вытащить меня из этого адского наказания, то, возможно, мне нужно ещё раз поговорить с ним, только для информационных целей.

Я вымыла руки и подкрасила губы, а затем стала пробираться обратно через толпу. Взглянув на сцену, я увидела Шейна, сидящего спиной ко мне, ничего не видя. Я не знаю, был ли он один, но в любом случае я вскочила на сцену.

Он сидел на складном металлическом стуле, закинув ноги на другой такой стул, и играл на гитаре. Заметив меня, он только слегка приподнял голову, но не перестал играть.

— Привет, — сказала я. — Что делаешь?

Я нагло скинула его ноги со второго стула и села.

Выражение его лица было настороженным.

— О, ты со мной разговариваешь? Я думал, мы друг друга ненавидим.

Кончики его губ поползли вниз, его печаль выглянула наружу.

Мне отчаянно захотелось поцеловать эти губы. Чёрт! Всё становится ещё хуже! Я улыбнулась ему. Я даже не хотела этого, улыбка сама появилась на моих губах. Мои щёки пылали.

— Перестань улыбаться, Грейс. — Он наклонился, на его лице заиграла улыбка. — Такая улыбка даёт человеку надежду.

Но я не могла перестать улыбаться, и он тоже не мог. Мы сидели, улыбались и смотрели друг другу в глаза, пока Итан не подошёл к нам и не откашлялся.

— Что это с вами?

Мои глаза оторвались от него, и я никак не могла отдышаться. Это слишком опасно. Мне нужно было найти Азазеля прежде, чем я отдам себя, своё тело и душу Шейну. Я задрожала, мне нужно покончить с этим. Хотеть кого-то или нуждаться в ком-то — это не похоже на меня, особенно если это всего на пару часов.

Толпа закричала, чтобы мы играли, и, когда мы вышли из-за сцены, звук был оглушительным. Шейн взял аккорд, и публика замолчала. Остальные подхватили его начало, и толпа снова заревела, вернувшись к жизни.

Музыка была напряжённой и наэлектризованной. Она пульсировала в стенах и сцене, достигая самого сердца. Я играла так, будто это был последний раз, когда я держала в руках свою гитару.

После концерта мы все спрыгнули со сцены. Потные и пылающие, мы побежали к бару, чтобы попытаться погасить огонь.

Смеясь и распевая наши песни, Райан выстроил для нас стопки фруктового сладкого Камикадзе[5]. Я выпила одну и хлопнула пустой стопкой по барной стойке.

Кто-то прислонился к бару рядом со мной.

— Могу я угостить тебя выпивкой?

Я повернула голову к голосу.

— Привет, я Стив, — сказал он и указал на мой пустой стакан. — Могу я угостить тебя выпивкой?

Я вежливо улыбнулась ему.

— Спасибо, но у группы счёт в баре, так что в этом нет необходимости.

Райан пустил скользить ко мне ещё одну рюмку Камикадзе, и ироническое название коктейля и сама моя жизнь заставили меня хихикать.

Стив улыбнулся мне, его глаза были сексуально-зелёными.

— Ты была потрясающей там, — сказал он, кивая в сторону сцены. — Уверен, ты слышала это много раз, но ты невероятно сексуальна и твои глаза... я никогда не видел более красивого цвета.

Прежде, чем я могла поблагодарить его, Шейн встал между нами.

— Эй, простите меня, эм, Стив, верно? Да, ну что ж, у нас с Грейс есть кое-какие дела для группы, так что прощай. — Шейн стоял, глядя на него, пока тот не отступил назад. — Вали от неё к чёрту прямо сейчас, она недоступна для лапанья, Стив.

Стив удерживал мой взгляд.

— Недоступна для лапанья? Успокойся, осёл. Я просто хотел купить напиток красивой женщине.

Шейн шагнул ближе к Стиву, закрывая его от меня.

— Просто катись отсюда, чувак.

Стив покачал головой, смеясь, и поднял руки в воздух. Он наклонился через Шейна и сказал мне:

— Слушай, мы с друзьями будем здесь ещё немного, так что, если захочешь потанцевать или ещё чего-то, найди меня.

Я наблюдала, как костяшки Шейна побелели, когда он сжал кулаки. Я соскользнула с табурета, улыбаясь Стиву и кладя руку Шейну на грудь, мягко отталкивая его.

— Спасибо, Стив, но шоу выжало из меня все соки, так что я собираюсь пойти спать. Я, кстати, Грейс. Было приятно познакомиться с тобой, и я рада, что тебе понравилась музыка. — Я повернулась лицом к Шейну, давая Стиву понять, что разговор окончен.

Я держала руку на нем.

— Теперь я ухожу. Никогда больше не делай так со мной. Никогда больше не останавливай никого от разговора со мной. Я не твоя собственность. Я даже едва твой друг.

Он сверлил меня взглядом.

— Ты хотела поехать с ним домой?

— Что, чёрт возьми, с тобой не так, Шейн? Ты серьёзно? Ты — парень, который переспал почти с каждой девушкой в этом баре, а мне никто не может купить выпивку?

— Ты не поблагодарила его, и он не слушал. И Грейс, я ни с кем не спал с тех пор, как ты вошла в этот бар в ту первую пятницу.

Я подняла брови.

— Лжец. Ты был здесь с девушками, лизался с ними прямо передо мной.

— Я не спал ни с одной из них, Грейс.

— Прошу, ничего больше не говори. Не надо, пожалуйста. Мне нужно выбраться отсюда. Я устала, и у меня нет сил бороться с тобой.

— Тогда, я провожу тебя домой и останусь.

Я сложила руки на груди.

— Прошу прощения? — вот что я сказала, но мой мозг давал мне «пять», пытаясь придумать самый сексуальный наряд, чтобы раздразнить его к чёрту.

Мы взяли нашу верхнюю одежду и направились к двери, не попрощавшись. Я написала Леа, когда вышла на улицу, потому что не хотела, чтобы она волновалась, и знала, что они с Коннером пойдут домой, как только она прочтёт сообщение.

Мы шли по снегу в тишине. Единственным звуком на улице был хруст снега под нашими ногами.

Когда мы добрались до квартиры, Шейн вошел первым и обыскал все комнаты, заставив меня остаться в коридоре. Когда он обнаружил, что Карл Самптон не прятался где-то, мы совершили налёт на холодильник.

Шейн остановился на приготовлении блинчиков, когда я запрыгнула в душ, чтобы смыть с себя результаты ночного шоу. Когда горячая вода стала холодной, я выпрыгнула, завернулась в полотенце и пошла на кухню.

Лопатка упала на пол, разбрызгивая масло для блинчиков повсюду. Глаза Шейна расширились.

— Блинчики почти готовы, — прошептал он.

— Горячая вода будет через пять минут, если ты хочешь принять душ, — сказала я.

Он выключил горелки на плите и снял рубашку через голову. Моё тело загудело. Каждый нерв дрожал желанием.

Он одарил меня кривой улыбкой.

— Зачем, Грейс? Думаешь, я грязный? — Он медленно подходил ко мне.

— О, нет, Шейн, я бьюсь об заклад, что ты грязный, — поддразнила я.

Он подходил ближе, пока я не почувствовала его теплое сладкое дыхание на своем лице. Моё тело хотело податься вперед, упасть в его объятия и покончить с этим. Всего одна ночь с Шейном, выбросить это из головы и уехать. Я уеду, найду Азазеля и попрошу его оборвать мою вечность.

Входная дверь открылась, послышались голоса. Выражение лица Шейна стало отчаянным и тоскливым. Я отвернулась, пошла в свою комнату, закрыла дверь, прислонившись к ней, и выпустила дыхание, которое удерживала всё это время. Я даже не могла понять власть, которую Шейн имел надо мной. Она пугала меня и заставляла ненавидеть саму себя. Я не хотела быть такой же, как все те девушки, но я была. Я переоделась в простые джинсы и безразмерную футболку и пошла туда, где все, кажется, находились.

Леа пригласила несколько людей из бара, и они все проводили время, поедая блины Шейна, когда я решилась войти. Шейн сидел на подлокотнике кресла, смеясь с Итаном, когда я вошла. Его выражение лица смягчилось, когда он увидел меня, а моё сердце заныло. Как бы я хотела действительно быть Грейс и не знать, что такое небеса.

Через несколько минут Шейн пробрался ко мне и положил руку мне на поясницу. Я не дрогнула, не ушла, я прижалась к нему. Я хотела, чтобы он думал, что Грейс любила его, потому что она любила бы. И я решила, что уеду утром, и ничто не остановит меня.

— Ты в порядке? — спросил он, заглядывая мне в глаза.

— Я просто устала. Я собираюсь спать. — Я улыбнулась ему. — Спокойной ночи, Шейн.

Я чувствовала, как он провожал меня взглядом по коридору, но его тело не двигалось.