Глава 12

Как говорил один умный человек «Дипломатия — это тонкое искусство обмануть собеседника так, чтобы он был уверен, что обманул вас». Сегодня я понял, что высшая ступень развития этого тонкого искусства — молчать так, чтобы окружающие сами обманули друг друга. Её мне показал Матвей Евграфович, человек широкой души, больших размеров и… мощного пулемета, пули которого оказались куда опаснее для хрупких деревянных строений, нежели осколки гранаты!

Впрочем, повреждения этого гигантского муравейника уже не были головной болью Бронзовой Черепахи просто потому, что живых людей тут не осталось. Вторженцы просто-напросто убили их всех. Почему мы были в этом уверены? Да потому, что у них, этих голубокожих коренастых полуэльфов-полугоблинов оказался очень… просто очень тонкий слух!

Очередь пулемета, гулко бухнувшего три раза подряд, оповещает меня, что нужно готовиться к очередному наплыву «клиентов», собирающихся самым внезапным образом вынырнуть из деревянного лабиринта, еле-еле освещаемого уцелевшими дешевыми магическими фонариками. Срабатывает, как и десяток раз до этого — твари, одетые в нечто вроде глухих комбинезонов из черной кожи какой-то иномировой рептилии, вновь кидаются на нас отовсюду, раскрыв рты в немых криках. Стреляем все трое, у каждого в команде моментально образовалась своя роль — я, пригнувшись, разбрасываю Щитом основную часть нападающих, выполняя роль волнореза, Парадин стреляет по «массе» и по отдельным упавшим, Красовский прикрывает тылы, а Курв защищает наши ноги. Пистолет в моей свободной руке попеременно защищает пса и Красовского.

Голубая кожа, черные глаза, огромные уши. Коренастое сильное тело. Холодное оружие, напоминающее привычное нам, но только как будто измазанное в черной смоле.

— Если бы эти карлики носили маски из той же кожи, из которой изготовлены их костюмы, нам бы сразу пришёл конец, господа! — по лицу Красовского тянется струйка крови, но его улыбка в этих затхлых потёмках, воняющих самыми грязными и ношеными на свете носками, светла как никогда.

— Если бы они не сходили с ума от шума, вам бы точно пришёл конец, — рассудительно говорит необычайно сосредоточенный «чумной волк», деловито давя череп подстреленной твари, вяло шевелящейся на полу. Совершив экзекуцию, Матвей самодовольно добавляет, — А я бы ушёл!

— Либо не ушёл, а начал бы работать у этих… — стреляю в притаившееся у потолка существо, наблюдавшее за нами полными ненависти глазами, из которых сочится черная кровь, — …бесконечным источником пищи!

— Что у тебя, что у Дайхарда теперь… — угрюмо ворчит блондин, резко сшибая свободной рукой проскочившего поверх моего щита гуманоида, — …какое-то больное воображение. Вы не можете… (выстрел), просто… (выстрел)… убивать тех, кто вам не нравится?

— Чищу! — коротко предупреждаю я, убирая Щит, а затем, сделав пару шагов вперед, вновь выбрасываю руку с чернокнигой перед собой. Разворачивающееся защитное поле толкает разное барахло и трупы иномировых тварей, расчищая нам еще чуток места, — Курв, фу!

— Гав! — басовито отвечает бульдог, выплевывая изрядно пожеванную руку голубокожего гуманоида. Случайно взятый с собой четвероногий помощник ведёт себя подозрительно умно, что за бульдогами вообще не наблюдается. Если б только не повышенный интерес, с которым он принюхивается к моим ботинкам и не дурацкая привычка вытирать окровавленную морду о мои штаны!

— Хороший пёс, — скупо хвалит «чумной волк», занимая новую позицию и готовясь к очередному наплыву немых и страдающих безумцев, — Куда лучше Терновой.

— Матвей Евграфович, мы же договорились… — с укоризненным видом я пускаю пулю чуть ли не впритирку к голове Красовского, затеявшего рассматривать отфыркивающегося бульдога. Бандит лишь весело хихикает, пинком отбрасывая очередную тварь, прижавшую руки к животу, куда попал мой выстрел.

— Да-да (очередь), княгиня Дайхард, Дайхард. Я всё помню.

Если бы да кабы. Вообще, шансы, что нас бы тут порвали на куски, были бы неприлично высоки, будь у «гостей» Северной Столицы хоть сколько-то соображалки. Быстрые, ловкие, сильные, определенно высокоразвитые, голубокожие карлики просто-напросто сходили с ума от звуков, любых звуков. Некоторые из них, видимо, самые опытные воины вроде того, засевшего на потолке, еще хоть что-то могли, но большинство просто кидалось на нас, размахивая оружием. Если бы я еще мог поднять их трупы, было бы совсем легко, но такой халявы магия нам не предоставила — физиология немых ушастых убийц была слишком отличной от нашей.

Тем не менее, нельзя сказать, что мы вальсировали по этому захламленному тряпьем и деревяшками лабиринту, безнаказанно уничтожая озверевших гуманоидов — их оружие было чрезвычайно острым. Короткие мечи, телескопические копья, которые раскладывались в выпаде, длинные кинжалы с клювоподобными лезвиями — любое орудие этих голубокожих угрожало нанесением крайне опасной раны, прямо как-то самый хавн, что я притащил с собой вместо меча (о чем не жалел). Нас выручало как построение с моим Щитом во главе, так и регенерация «чумного волка», больше всех и получавшего от проскакивающих уродов, выбирающих его в качестве основной цели. Ну да, пулемет же громче всего…

— Портал вон там, — уверенно указал рукой я направление, — Через десять-пятнадцать метров. Но он какой-то странный, господа.

— Чувствуешь, как будто от него идут волны, да, Кейн? — внезапно спросил Матвей.

— Что-то такое ощущается, да, — не стал я раскрывать секрет чувствительности внутреннего даймона, указывавшей мне направление на провал в другой мир чуть ли не от места, где мы расстались с Бронзовой Черепахой. Тем не менее, даже я сам ощущал что-то вроде тёплых волн, касающихся лица через неравномерные промежутки времени.

— Этим уродцам повезло, — меланхолично произнес Парадин, ловко прикуривая себе свободной рукой и не отводя вооруженную пулеметом от наиболее опасных зон, — Они, видишь ли, появились прямо посреди фермы маны наших китайских друзей. Да-да, держу пари, это основное назначение этого… логова. Побочные же, те самые, которые так стараются защитить хозяева этого места, нас с тобой точно не интересуют, поверь. Особенно меня. Так вот, когда иномировые получают такой шикарный доступ к мане, то они могут направить его на стабилизацию портала, буквально перенасытив проход. Жертвоприношениями, естественно. Чем больше «потратят» людей, тем стабильнее, хоть и временно, станет портал.

— Проще говоря, князь, то, что ты чувствуешь — это импульсы от излишков маны, вырвавшейся из замученных китайцев, — с ухмылкой дополнил «чумного волка» Красовский, но тут же скис, добавив, — Придётся потуже затянуть ремни. В нашем городе совсем становится туго с энергией.

Ну да, в академии-то больше нет голодных прибалтийских студентов. Уже и вторая кормушка захлопнулась, что человеку вроде Петра Васильевича особо не по душе — несколько ударов голубых ушастых карликов Красовский отразил именно с помощью заряженных нелегальной маной артефактов.

Подождав, пока гвардеец перекурит, мы пошли дальше, подбираясь к порталу. Незваные гости этого мира всё-таки умудрились приготовить нам опасную встречу, бросив в бой целую ораву вполне соображающих карликов с текущей из их ушных отверстий кровью, но завидев приближений целой волны этих существ, мы достали и собственный козырь — «чумной волк» зажал гашетку пулемета, начав выдавать длинные очереди, разрывающие всё на своём пути. Стены, перегородки, ящики, голубокожих карликов. Мы с Красовским только страховали громилу, пробившего пулями чуть ли не прямой путь к окну в другой мир.

После этого рубилова мы смогли выйти на нечто, похожее на полуразрушенную торговую площадь, крохотную и захламленную, находящуюся чуть ли не в центре этого муравейника. Там и стоял, слегка пульсируя, ровный и лучащийся энергией овал портала… через который выходили и выходили голубокожие. Уже без этой кожистой черной брони, с куда более примитивными на вид орудиями в руках, но выходили и выходили, тут же хватаясь за уши и глаза, раскрывая в немом крике рты. Кажется, даже без наших выстрелов им было очень некомфортно в этом мире…

— Патронов не так много осталось, — хмыкнул огромный блондин, метко подкидывая к самому волшебному окну небольшую гранату, добытую им из кармана, — Как будем решать проблему, господа?

— У меня идей нет, — хмыкнул Красовский, перезаряжая пистолеты, — Могу бабахнуть как вы, Матвей Евграфович, раза, эдак, три, но посмотрите, как прут! Там настоящая куча мала! А нам нужно еще защищать Кейна с Резонансом!

— Неужели среди твоих блестяшек нет чего-то получше? — угрюмо буркнул здоровяк.

— Предпочитаю личный подход, — парировал бандит, — И я вовсе не собирался на массовую бойню! Сколько мы уже положили? Сотню? Полторы?

— У меня есть идея, — вмешался в великосветскую беседу я, пуская пулю в ползущего позади нас карлика. Вся масса полуголых существ у портала тут же стала извиваться от ударившего им по ушам хлопка.

— У тебя Резонанс, Кейн, — отрывисто бросил гвардеец, — Нет времени на эксперименты. Запускай его!

— Запускаю, — меланхолично ответил я, — Только поберегите уши, господа.

— Что? — хором удивились два отнюдь не святых человека.

Ну да, чего тут можно придумать, когда у тебя в одной руке вибрирующий гримуар, а вот второй пистолет или хавн для защиты собственной жизни? Разумеется, ничего. Ну, собаку там натравить, да? Но так, как мне хотелось, чтобы у Витиеватого не было никаких претензий, да и самому уже Курв местами нравился как любимый, но вредный племянник, я применил самое страшное оружие, которое только могло быть использовано в текущей ситуации.

Женщину.

Даже пробный и неуверенный визг проявившейся в реальности Фелиции устроил карликам самый настоящий ад — некоторые из них сразу попадали, пуская пену изо рта, а у половины оставшихся еще активнее заструилась отовсюду кровь. Увидев эффект, и не обращая внимания на вытаращивших глаза Красовского с Парадиным, даймон начала визжать дальше, но не повышая громкость, а эдак переливчато, от чего даже Курв тоскливо взвыл, пытаясь зажать себе уши толстыми короткими лапами.

— Какая очаровательная девица! — в перерывах между визгами гаркнул Красовский, швыряя в лежащих на земле гуманоидов небольшие камешки, — Дайхард, нескромный вопрос — а зачем вы женились, если у вас такая есть?!

Орущая Фелиция попыталась одновременно с визгом смутиться, что чуть не порвало мне шаблон.

— А это не он, это наш Пётр Третий Кейна сосватал, — наябедничал морщащийся от неприятного звука гвардеец, — Так что… да не могу я такое слушать! Петр, защищай нашего князя, я пошёл!

И он действительно пошёл. Двухметровый блондин весом под полтора центнера против целой орды агонизирующих карликов, которые всё прибывали и прибывали из портала, почти сразу же падая на землю. Дальше мы стали свидетелями жутковатого зрелища, которое я бы назвал «взбешенный слон против орды больных гиен». Парадин просто принялся топтаться посреди лежбища, время от времени взрыкивая от боли, когда тот или иной карлик втыкал ему копье, кинжал или топорик куда придётся. Красовский пытался иронично комментировать происходящее, но получалось у него так себе — вошедшая во вкус Фелиция орала просто невыносимо. Мне даже пришлось доставать платок, разорвать его зубами на две части, а потом запихать их в уши страдающему Курву.

Где-то через пять минут её крики уже не понадобились, так как слушателей стало настолько мало, что мы с Петром Васильевичем присоединились к Парадину, принявшись махать имеющимся у нас холодным оружием, забирая жизни тех, кто выпадал и выпадал из висящего в воздухе овала. Надо сказать, что такая резня была куда комфортнее, чем слушанье визжащей женщины. Так, в общем-то, по уши в черной крови, мы и дождались, пока перенасыщенный маной портал издохнет.

— Что же, это было почти забавно, — вынесет вердикт самый знаменитый питерский бандит, протирая руки и нож подобранной ветошью, — А теперь, господа, не будете ли вы так любезны подождать меня здесь минут десять? Постараюсь управиться как можно быстрее! Матвей Евграфович, расскажите нашему князю про уговор!

Раз и смылся, только мы его и видели. Я, предчувствуя неприятности, повернулся к невозмутимо курящему Парадину, тоже раздобывшему какую-то китайскую тряпку и пытающемуся сделать из неё подобие юбки. Штаны регенератора были изодраны на ленточки.

— Доверие, Кейн, — это крайне зыбкая субстанция. Особенно между крупными организациями, и, особенно, когда они принадлежат к разным структурам, — проговорил «чумной волк», приведя себя в более-менее приличный вид, — Особенно в той области, в которой оперируем мы… и так далее, тому подобное. Видишь ли, тут очень мало жестких запретов и контроля, поэтому бывают перегибы. Постоянно бывают перегибы. Узнать, насколько они велики, после того как местные помогли темному клану против желаний Синдиката — это довольно важно.

— То есть, выходит — китайская коммуна забыла своё место? — криво ухмыльнулся я, ни разу не радуясь тому, что снова оказался в жопе (то есть гуще) событий.

Посмела забыть, — жестко отрезал блондин, — Некий юный князь, которого мы с тобой оба знаем, серьезно озадачен вопросом как раздобыть деньжат, не так ли? Везде-то ему хода нет, всюду к его делам и доходам, буде таковые возникнут, проявят острейший интерес. Так вот, князь, — в теневом мире всё точно также. Каждый сверчок знает свой шесток и время, когда ему нужно чирикнуть. Кстати, об этом. Учитывая, что портал уже закрыт, нужно передать тебе нашу с Красовским обещанную благодарность…

* * *

Впервые в жизни она почувствовала, как знаменитая «черная ярость» её рода, тягучая и неостановимая эмоция, подпитываемая темной магией, уходит сама. Исчезает, безвредно испаряется, прекращая угрожать ясности мыслей. Полностью поддаётся другому букету чувств — жалости, презрению и злорадству. А глядящие на неё с такой непрошибаемой уверенностью желтые глаза теперь скорее… смешили?

Да, именно так. И это ведь на фоне того, что ей сейчас бросили в лицо! А так она, Кристина, несколько часов уже себе место не находит с тех пор, как её муж, опытный самоубийца, ушёл «гулять с собакой»!

— Ты пришла ко мне глубокой ночью, незваной, — наконец, начала перечислять бывшая Тернова, — Пришла с пустыми руками, даже не предлагая дружбу или хотя бы полагающиеся случаю извинения. Затем ты начала просить, чтобы я тебе помогла, не предлагая взамен ничего, кроме твоих выдумок. Не интересуясь, нужны ли мне… или нам эти твои «хорошие отношения с классом». Ладно, бывает, кому как не мне знать про… чудачества. Но затем, получив отказ, ты начала угрожать…

— И будь уверена, я осуществлю свои угрозы, хамка! — фон Аркендорф сжала кулаки, подаваясь вперед, — Завтра вся академия будет обсуждать тебя и Кейна! Если он утром…

— Молчи, — мрачно произнесла Кристина, — Либо я вышибу сейчас из тебя дух, а потом велю слугам спустить с лестницы.

— Ты не посмеешь! — Ария тут же схватилась за висящую на поясе чернокнигу.

— Я? Не посмею? — Кристина ухмыльнулась, а затем, внезапно, перешла на спокойный и деловитый тон, — Мы поступим таким образом, баронесса. Сначала будет ваша с Кейном дуэль. Завтра. Потом, на следующий день, пол Арены тобой вытру я. Затем, послезавтра, это проделает Азов. Я буду рядом. И тогда, проиграв в третий раз, ты принесешь мне извинения за это вторжение. Публичные. За оскорбление, за попытку шантажа Кейна, за… всё. Иначе я тебя вызову уже на настоящую дуэль, в которой не оставлю на твоем лице живого места. Ты меня услышала?

Стоящая на пороге Ария с минуту была похожа на вытащенную из воды рыбу, молча открывая и закрывая рот, а затем всё-таки выдавила из себя, пытаясь добавить презрительных ноток в свой дергающийся голос:

— Ты… ты всего лишь выслуженная боярыня, чёрная тварь! Грелка для иностранца, притворяющаяся его невестой! Я… я просто посмеюсь над тобой! Там, на глазах у всех! Знай своё место!

От ответной улыбки Кристины она отшатнулась так, как дёрнулась в первый раз тогда, когда увидела Анну Эбигейловну. Сейчас, Кристина спровадила слуг в их комнаты, чтобы не смущать «гостью», но всё равно оглянулась, чтобы быть уверенной в отсутствии своей горничной за спиной. А затем, она всё-таки сказала то, что хотела с самого начала:

— Баронесса фон Аркендорф! Сим я, владетельная княгиня Дайхард, уведомляю вас, что запомнила каждое ваше слово за эту встречу. С каждого и будет спрошено полной мерой. А теперь знайте — вам отказано от этого дома, навечно. Прощайте!

Выдавить из дому полностью ошеломленную и морально уничтоженную рыжую сучку оказалось делом плёвым. Не факт, конечно, что Кейн её сам не пришибёт, такие оскорбления она, Кристина, от него таить не собирается, но всё равно попросит оставить рыжую сисястую дуру, решившую «на дурачка» стрясти с её мужа победу и деньги, в достаточно целом состоянии, чтобы та еще подёргалась, пока они все трое не отметятся на её рыжей шкуре!

Как следует…

Кстати, где он? Кристина нахмурилась. Неужели снова где-то пьет, только на этот раз с собакой, а не с её котом? Испугался заночевать после… вчерашнего? Нет, вряд ли. Тут что-то другое. Что-то, о чем она знать не должна. Ни знать, ни спрашивать.

Загрузка...