Гремучий Коктейль 3

Глава 8

Едва мы успели посадить мужеподобную ревнительницу на трамвай, как нас, точнее, меня, уже ждала новая встреча.

— Ваша светлость! — ехидный и знакомый голос окликнул меня сзади, — Какая удивительная встреча!

Обернувшись, я узрел как всегда щеголевато одетого Красовского, стоящего вместе с несколькими мордоворотами у большого черного мана-мобиля, визитной карточки Синдиката. Отмораживать посреди бела дня у Петра Васильевича не было ни желания, ни повода, потому он и пошёл один к нам с Кристиной, улыбаясь шире продавца подержанных машин в Америке. Жена тут же помрачнела, стискивая зонтик, а я успокаивающе пожал её тонкую изящную кисть.

— Моё почтение, ваше сиятельство и… ваше сиятельство! — даже не думая кланяться, заулыбался главный городской отморозок, — Сердце радуется, глядя на вас, живых и здоровых. Всё-таки, в этом мире так много чудес!

— Ближе к делу, Петр Васильевич, — тут же процедила напряженная Кристина, — Ваше общество…

— Весьма вам полезно, дорогая княгиня! — в широкой улыбке франта появилось нечто акулье, — Но раз я вам неугоден, то буду краток. Мне срочно нужно перекинуться с вашим мужем парой слов, после чего я удалюсь. А почему вы на это согласитесь без возражений… позвольте, объясню. Совсем недавно слухи о князе и княгине Дайхард начали потихоньку колыхать высшие круги аристократии даже в нашем городишке, и вот, только подумайте, появились заинтересованные люди, настроенные на то, чтобы у нашего дорогого Кейна появилось весьма нелестное прозвище. Спаситель Шлюх, если уж прямо выражаться. Я лично выразил резкий протест против такого наговора на моего друга, привел ряд увесистых аргументов, и, можно сказать, спас вашу молодую семью от некоторого прилипчивого позора.

На это жена лишь упрямо хмыкнула, а я, озаренный внезапным прозрением, спросил:

— И какое же прозвище теперь у меня будет с вашей легкой руки, а, Пётр Васильевич?

— Подловил, Кейн, — акулья улыбка трансформировалась в змеиную, — Куда более соответствующая как тебе, так и обществу господ, с которыми ты был неоднократно замечен. Княжеубийца. Правда, звучит? Не делай такие глаза, история не терпит сослагательных наклонений, а о Елецком и Ренееве теперь знают все. Всё заслужено, дорогой друг, более чем. Всё-таки, бордель был один, а князей уже два…

— Дорогая, я сейчас! — отпустил я слегка одеревеневшую жену, устремляясь к приглашающе поведшему рукой мафиози.

Отошли мы недалеко, всего на несколько шагов, после чего франт стёр с лица ехидную гримасу, став предельно серьезным.

— Кейн, буду краток. Ты занимаешься делом о некоем индивиде, превращающим женщин в мужчин. Синдикат очень заинтересовался одним моментом в этом деле, а именно — полным отсутствием каких-либо магических следов. Мы можем с уверенностью утверждать, что преступник либо один… либо, максимум, трое, но никак не столько же, сколько уже имеется жертв. А описания внешности каждый раз разные. Каждый раз. И ни малейших следов магии. Я, разумеется, ни на грош не верю в твои способности следователя, но ты удачлив и упорен. Суть сделки проста: если ты узнаешь секрет, каким образом человек может менять свою внешность в таких широких пределах без магии и алхимических средств, да еще настолько легко, что использует это для… хулиганства, то ты приходишь с этим секретом ко мне и только ко мне. А уходишь с пятью миллионами рублей, целиком и полностью забывая обо всем, кроме собственного богатства. Понимаешь?

— А если я, внезапно, буду не единственным обладателем этого секрета? — уточнил я, едва не поперхнувшийся от озвученной суммы.

— Ну…, — протянул Красовский, — Если что, то со своей женой разберешься сам, тут ответственность будет целиком на тебе, а другие… ну, ты же не маленький мальчик? Пять миллионов. Это эксклюзивное предложение тебе и только тебе, друг мой.

Колоссальная сумма по меркам почти всех и удивительно приятная по моим. Не бог весть что, но позволит дышать свободнее. Тем более, что… ах да. Изначальный носитель секрета. Преступник, которого ловят. Ну что же, всё равно его ждет смертная казнь.

— Способ может быть уникальным, — тем не менее, решил уточнить я, — Это может быть иномировая тварь, либо свободная, либо чей-то слуга…

— Мы разумные люди, князь, — неожиданно серьезно кивнул Красовский, — Синдикат готов заплатить за информацию или пленника. Далеко не так щедро, как за саму методику, но если мы её узнаем от пленника, то благодарность будет лишь немногим меньше. На этом откланяюсь, сегодня еще столько дел…

Хм, какой удачный день. Сначала мы узнали, где искать нашего маньяка-трахателя, а теперь еще и появился куда более веский стимул это делать. Жизнь-то налаживается, не зря я рисковал, рекламируя себя опасным личностям!

— «Ты не аристократ, а бандит какой-то», — пробурчала Фелиция, — «Готов ловить и пытать разумное существо за деньги, надо же! Для преступников!»

— «А еще я был готов продаться швейцарской баронессе, поднимал мертвецов магией, убил кучу народа, женился… ах да, и уничтожил целый мир акаи-бата. Но, как видишь, моя дорогая, по-прежнему беден и имею проблемы. Так что да, приходится вертеться!»

— «Ты ужасен!»

— «Я еще жив».

Победа логики над женщиной всегда сладка и приятна, когда ты в этой женщине не нуждаешься. Или ей от тебя некуда деться. С Кристиной бы такое не прокатило, но я просто сделал невозмутимую рожу и молчал, пока мы возвращались домой. Спросить, чего хотел от меня Красовский, жена не решилась.

Вернувшись домой, я полюбовался на очень странное чаепитие, в ходе которого молодой китайский юноша, со взором горящим, объясняет огромной зловещей горничной и карманного размера хрупкой блондинке о всех прелестях путей служения как философии жизни. Покачав на это головой, я достал разговорник. Связавшись с Ежовым и Витиеватым, я, поглаживая забравшегося на диван Курва, доложил о ходе расследования, озадачив наставника и вышестоящее начальство поиском повода, по которому мы с Кристиной должны будем вернуться в академию на регулярной основе.

Поговорив по разговорнику и выйдя из комнаты, я внезапно обнаружил, что нахожусь в очень оживленном месте. Чересчур! Кристина встречала в коридоре разувающегося Азова, в зале гудели слуги, даймоны наших гримуаров в кои-то веки решили показаться на люди и сидели на диване, обсуждая наши с женой дела, а перед ними, на полу, возились Курв и Мишлен. Кот, сидя на жопе, задранными передними лапами пугал пса, желающего ткнуть его мордой в брюхо, а сбежавший ранее от меня бульдог делал вид, что боится, и то и дело отскакивал.

— Ничего себе, — покрутил головой худенький блондин, попадая на этот праздник жизни, — Как у вас тут всё оживленно.

— Сам в шоке, — искренне признался я, — Видимо, сегодня Меркурий в Плутоне или что-то такое. Вливайся!

Отлично посидели, самым мирным образом. Никакого алкоголя или каких-либо еще излишеств, легкий вкусный обед, большое чаепитие с разнообразной сдобой и прикусками. Азов рассказывал про академию, буквально жалуясь на то, что «насобачившиеся бюджетники» теперь не дают прохода нормальным людям с нормальными чернокнигами. Вызывают, гады такие, на дуэли, постоянно, а он, бедный и несчастный, теперь просто не успевает своими «снежками» противника охладить, те Щиты ставят очень ловко. И как быть? Медичи уже гибридные схватки пропагандирует, то есть, магию с рукоприкладством, а какое рукоприкладство у него, у полу-эйна? В Косте вот прямо сейчас килограмм сорок пять от силы и то потому, что обожрался на халяву. Ладно бы с огнестрельным оружием, но на первом курсе это не преподают…

— Будем посмотреть, — важно ответил я на эти стенания, — Мы с Кристиной на некоторое время вернемся в академию.

— Ууу…, — сочувственно завыл Азов, глядя на нас, как на потерпевших, — Вас замучают этими дуэлями! Как есть замучают!

— Нам не помешает практика, — хмуро ответила Кристина, сильно не одобряющая всем своим видом длину юбки у оживленно треплющейся со Станисом Фелиции. Отпив чаю, брюнетка подумала, а затем совсем ни к месту уточнила, — Практика без риска. И тир, Кейн. Закажи патроны. Много патронов.

Опять траты.

Сегодня Арию терзали дурные предчувствия. С утра она как не с той ноги встала. Поскользнулась в ванне, чуть было не расквасив себе нос, потом умудрилась вылить за завтраком на себя чай с молоком, напрочь замызгав халат, тапочки и белье, чудом не обжегшись, а затем так вообще шла в аудиторию одна, потому что Анастасия Тапилина, одна из её подруг, проиграла в дуэли вчера поздно вечером. Не беда так-то, да дуэль была не на Арене, так что всех наблюдавших и участвующих похватали дисциплинарники, закрыв хулиганов до разбирательства. Так что пришлось баронессе топать с утра на лекции в одиночестве, от чего навалились воспоминания о совсем недавнем прошлом, в котором такие прогулки были делом обыденным.

Так что сегодня, Ария фон Аркендорф, сидя в аудитории, была полна дурных мыслей и воспоминаний, совершенно не желающих никуда уходить. И это несмотря на скорые каникулы, знаменующие возвращение баронессы в её исконные владения (и совсем другую, новую и прекрасную, жизнь).

Эти самые предчувствия оправдались в момент, когда в аудиторию ворвался Фурио Медичи. Барон был встрёпан сильнее обычного, а на его обычно подвижном и ехидном лице царило выражение мрачнее тучи.

— Господа слушатели! — рявкнул он, с грохотом опуская свою чернокнигу на кафедру, — Рекомендую внимать мне так, как будто сама ваша жизнь зависит от того, насколько хорошо вы усвоите мои слова сегодня! Возможно, именно так и будет! А теперь — тишина! Полнейшая тишина!

Горячий нрав ветерана-ревнителя студентам был уже хорошо известен, но ранее Медичи никогда так не рычал. Он мог быть едким и циничным, мог свободно хамить девушкам, называя их неумехами и «подставками для книг», но настолько встрепанным его еще не видели ни разу. Итальянец казался возбужденным и даже слегка кровожадным. Ария, глядя на нервно расхаживающего перед доской мужчину, нервно стиснула пальцы сомкнутых рук.

— Немного новейшей истории, — тем временем начал итальянец, — Месяца три назад, плюс-минус пара дней, в болотах около реки Бебжа, в Польском королевстве, появился маленький и очень компактный Каскад! Ответственный за этот участок барон, чье имя я не смогу произнести даже пьяным, героически утонул, а может, и скрылся вместе со всей своей дружиной, при этом не посчитав нужным отправить тревожный сигнал в метрополию! Перед своим выездом, как положено! Я не буду спрашивать вас о предположениях, которые вы, первокурсники, могли бы на меня изрыгнуть, а сразу избавлю от иллюзий — случилась худшая из разновидностей катастроф! Не та, в которой зверье, монстры и иные расы расползаются в разные стороны, пожирая крестьян и фермеров, а та, в которой обитатели одного портала в Каскаде уничтожают всех конкурентов! Это, господа, случается, когда соприкоснувшийся с нашим Сердечником мир обитаем расой высокоразвитой, дисциплинированной и обладающей немалым военным потенциалом! Чтобы вы немного лучше поняли, намекну — вспомните, как вы закрывали недавно Каскад! Сколько там было студентов? Сколько егерей охраняло ваши нежные задницы? А вы, господа слушатели, просто работали на подчистке! А теперь — внимание! Пропускные способности порталов, особенно в Каскаде, всегда ограничены временными интервалами. Всегда! И те, кто явились из мира, о котором я вам сейчас рассказываю, сумели оперативно перебить всех конкурентов, будучи количеством, не превышающим таковое в этой аудитории!

Эти новости студентам не понравились. Они уже считали себя побывавшими в настоящем деле, некоторые даже успели применить заклинание-другое на каскадных тварей (за что их потом отругали их же сопровождающие), но вот то, что рассказывал итальянец, было… неприятно слушать. Холодок прошёл не по одной спине.

— Это была присказка, господа студенты, — усмехнулся итальянец, непостижимым образом мрачнея еще сильнее, — Необычная, но далеко не фантастичная история, которой быстро приходит конец. Но в нашем случае — нет. Продолжим. Польские волшебники, которых не так уж и много, поздно заметили искажение в картине мира от портала, поздно доложили королю Взрадиславу, тот поздно отправил ревнителей. Которые тоже… опоздали. Не на тот свет, уверяю вас. Туда отправилась вся высланная польским королем тревожная группа. По болотам, видите ли, нужно и можно перемещаться лишь в определенном порядке, чаще всего вереницей. Вот эта самая вереница ушла вся…

Итальянец многословил и многословил, рассказывая, как тот самый проклятый король, потерявший уже месяц, пошёл торговаться со всеми соседями о подкреплениях, скрывая, между прочим, истинное положение дел. Почему? По всем международным законам полякам следовало неистово бить тревогу, бежать и каяться, но гонористые паны таким страдать не собирались. Сделать так, как делали всегда, то есть позвать русских, у них тоже было никак, потому что как раз сейчас восточные славянские собратья претерпевали огромнейшую обиду на империю, отказавшуюся учить ревнительскому мастерству их молодежь на их польском языке.

— Гонор, идиотизм, политика, — истекал кислотным ядом итальянский барон, — Знаете, к чему это привело? К тому, что там, в болотах Бебжи, теперь находится самый настоящий Оплот незваных гостей чужой расы! Сущий кошмар для любого ревнителя! Огромная межнациональная угроза! Сбито два военных германских дирижабля, несших зажигательные бомбы на зачистку территории! Польские власти докладывают, что иномирцами в плен захвачено несколько десятков тысяч простолюдинов и часть мана-сети Польского королевства! Мы не знаем, как они выглядят и на что способны, но они могут сбивать бомбовые дирижабли, господа слушатели!

В горле у баронессы стало сухо. Она проходила, в обязательно порядке ей в голову вбивали, что нужно делать правителю области, в которой появился хотя бы намек на Оплот! Поляки идиоты! Полные идиоты! Им такой штраф повесят! За каждого ревнителя, каждого солдата, высланного соседними странами!

— Ваш император, господа студенты, — тем временем продолжал итальянец, — человек невыразимой мудрости и заботы обо всех жителях нашего благословленного Сердечника. Никто, ни франки, ни германцы, ни даже чехи не возразили, когда он предложил отправить в три раза больше живых защитников, чем кто-либо из соседей! В три раза!

Никакое это не великодушие, нервно подумала Анна, чувствуя, что новости, несмотря на их отдаленность от Руси, напрямую коснутся их, студентов. Петр Третий явно не забыл обидных слов, которыми литвины и прибалты отреагировали на требование знать язык страны, в которой учишься, поэтому собирается вогнать панов в очень большие долги. Что русского государя поддержали, тоже ничего удивительного, благо злы теперь на поляков чрезмерно. Соседи за то, что те не прогнулись под их цену, ну а германцы за два дирижабля! Только…

— Да, господа студенты, вас эта новость тоже касается! — неприятно ухмыльнулся барон, — Как и меня. Согласно данной при поступлении присяге, вы, раз объявлена межнациональная угроза Оплота, будете направлены на летнее обучение! Студенты мужского пола будут проходить досрочную практику в центральных регионах, замещая наиболее опытных дам-ревнительниц, а девушки останутся в Санкт-Петербурге как часть всерусского резерва!

Вот тут поднялся шум! Слабый, боязливый, протестующий и… не имеющий ни малейших шансов на успех! Ария это прекрасно знала, поэтому сидела потерянная… да какая потерянная! Уничтоженная! Оставались считанные недели до того, как она убежала бы из этой проклятой страны! До того, как вернулась бы к себе, до того, как уничтожила бы Резонансом древний портал, скрытый во глубине одной из пещер её баронства! Денег, полученных с синих камней, обрамляющих это внемировое окно, хватило бы всему Аркендорфу и ей! Она бы стала мультимиллионершей! Вся жизнь лежала перед ней!

Проклятье! Еще полтора года в этой стране! Как же так?!

— Вас никто не отправляет воевать, господа! — рык итальянца разнесся по шумящей аудитории, — Поэтому будьте просто благодарны судьбе за то, что она не даст вам бездарно просрать несколько месяцев! Те, кто жаждут оказаться на свободе пораньше — вполне могут воспользоваться примером Дайхарда и Терновой! Кстати, завтра они возвращаются в академию, так что примеры будут у вас перед глазами!

Дайхард… возвращается?

А ведь ей только-только казалось, что этот день не может стать хуже!