Гремучий Коктейль 3

Глава 2

Две вещи в этой новой жизни меня приводят в полный восторг. Первая — это моё тело. Молодое, тренированное, ничего не болит, нигде не хрустит. Великолепно. Про зрение вообще молчу, так как в той жизни был человеком близоруким и с самого детства носил очки, так что эта жизнь в мире магии кажется куда реальнее и четче той, старой. В общем, молодость — это полный восторг, иначе и не скажешь. Что касается второго, то это… просто-напросто еда. Нет, не так. Продукты. Свежие. Без консервантов и пестицидов. Все, совсем все, без исключения. Обычную гречневую кашу с кусочком сливочного масла, которую вижу вот тут, на тарелке, в моем мире подавали бы в лучшем из ресторанов. Запах, вкус… ради этого стоит и жить, и убивать.

Мелко? Ну не скажите. Чашка черного кофе, горькая и горячая амброзия нового дня, способна примирить человека с самыми неприятными из фактов. Это вам не «нескафе»!

— То есть…, — я гадко хлюпнул этим самым кофе, делая паузу, — …семейная черта, да? Если сильно злитесь, то не можете остановиться?

— Можем…, — угрюмо буркнула Кристина, — …с посторонней помощью. Надо заставить потерять сознание. Ну или заставить испытать сильное потрясение по отношению к другому, на кого злость не распространяется.

— Чудесно, — саркастично резюмировал я, — У меня жена — берсеркер.

— Мы же уже объяснили моим родителям, каким будет наш брак? — мрачно зыркнула на меня эта… негодяйка, влезшая в суровые мужские взаимоотношения меня с её братом.

— А какая разница в сущности? — равнодушно парировал я, — Убрать поцелуйчики и постельные забавы — так считай выходит те же отношения. Нам с тобой друг от друга деваться особо-то и некуда, если забыть про выстрел в спину…

— Опять начинаешь?! — тут же завелась девушка.

— «Они снова об этом…», — обреченно застонала у меня в голове даймон.

Ну а что еще делать, как не перебраниваться? Вчера, после того как эффект заклятия этой заразы с живыми косами иссяк, я, умывшись и отплевавшись, нарезал всему собравшемуся семейству чистую правду-матку, которую собирался выдавать порционно и бережно. Отповедь вызвала эффект взорвавшейся гранаты и недомогание у Елены Аркадьевны, от чего глава семьи, прокашлявшись, взял брейк на остаток дня, скинув меня на попечение своей онемевшей от такого «предательства» дочери. Ну и вот, если вчера получилось рано лечь спать и выспаться, то уже сегодня новоиспеченной княгине было некуда деваться, кроме как сидеть с моим сиятельством в ожидании, пока остальные члены семьи придут в полную готовность для второго акта нашего кордебалета. Не просто так, конечно, у нас тут не воссоединение семьи, а вполне деловое общение.

В дверь зала, где мы коротали время, раздался короткий стук, после которого дверь раскрылась. На пороге стоял Аркадий, попыхивая трубкой, исходящей зеленым дымом. Рядом с ним на полу сидела роскошнейшая кошка с густой оранжевой шерстью. В малюсенькой шляпке, подвязанной ниточкой у неё под подбородком.

— Все собрались в библиотеке, ждём вас, — с достоинством кивнув, оповестил нас ребенок, выдохнув особо могучий клуб дыма, добавив, — Я провожу.

Поймав мой взгляд, наполненный немыми и очень нервным вопросами, Кристина лишь злобно фыркнула, подрываясь с места. Кажется, я еще очень многого не знаю об этой семье. Вздохнув, я допил кофе и похромал за сердито топочущей каблуками супругой.

Это родовое поместье у Терновых было даже не большим, огромным. Высокие потолки, мрачный и вычурный дизайн коридоров, освещенных чем-то, напоминающем электрические фонари невысокой яркости. Но главное, конечно, размеры. Три высоких этажа, наверняка огромные подвальные площади, и… нет, площадь была везде. Если отбросить одну высокую центральную и четыре других башни по бокам этого здоровенного параллепипеда, выполненного в викторианском стиле, то я бы оценил площадь этого родового гнезда в четыре-пять тысяч квадратов. Конечно, жилых бы набралось не более пятиста, но… Так, не думать о том, во что боярам обходится содержание этого монстра или хотя бы протирка пыли. А ведь тут еще конюшни, парк, лес, озеро! Гараж!

Не удивительно, что в семье нет толстяков ни среди людей, ни среди котов. Сколько им ходить-то приходится…

Семья, собравшаяся в большой библиотеке у горящего камина, уже рассматривала меня с чуть меньшим, чем вчера, напряжением. Жаль я не мог похвастаться тем же, ну просто потому, что вид четырнадцатилетнего пацана, пускающего зеленый дым из трубки, слегка нервировал. Так-то я еще от Азова знал, что Терновы известны своим эксцентричным поведением, но психи обычно раскрываются позже в знакомстве. Хотя нет, что это я… все раскрываются позже в знакомстве. Особенно женщины. У тех вообще несколько метаморфоз, одна из которых происходит после брака!

— Гм, — прервал молчание вставший с кресла при нашем приближении Игорь Тернов, — Хочу принести вам, князь, извинения от нашей семьи за вчерашний инцидент. Мой сын чрезмерно сосредоточил своё внимание на заслугах рода, упуская из виду настоящую ситуацию и её нюансы. Это и послужило причиной… сцены. Не так ли, Михаил?

— Да, — не слишком охотно буркнул старший сын, щеголяющий опухшим и синим ухом. Однако, смотрел он на меня без особой враждебности.

— Извинения принимаются, — коротко кивнул я, — И прошу вас, зовите меня Кейном. Это будет наиболее уместно.

— Очень хорошо, — серьезно кивнул мне глава семейства, — Кейн, Кристина, присаживайтесь. Думаю, нас ждет долгий деловой разговор.

— Он подождёт еще немного, милый! — категорично вмешалась мать семейства, — Кейн, дорогой! Ты вчера, будучи огорченным… произнес некоторые вещи. Тревожные вещи! Я прошу у тебя объяснений! Или хотя бы признания, что ты говорил сгоряча!

— Конечно, я говорил сгоряча, — тут же кивнул я, заставляя мужчин рода нахмуриться, а мать робко улыбнуться. На мгновение, так я продолжил, — Но я не покривил душой ни в одном слове. В течение следующих пяти лет, пока я с вашей дочерью нахожусь на службе стране как ревнители, кое-кем… предполагается, что вы, Игорь Юрьевич и вы, Елена Аркадьевна, потратите все оставшиеся силы на… освоение Лоскутного княжества. Тем самым освобождая чернокнигу Маревича, и, одновременно, потеряв влияние на своих подросших отпрысков. Далее, в случае если мы с супругой оказываемся живы, что крайне маловероятно, то этот кое-кто получит влияние на Тимура, Михаила и Аркадия. Либо получим мы, как более старшие и знатные родственники. В случае же нашей гибели, семья Терновых будет вынуждена использовать свои гримуары по мере сил, а не так, как привыкли. Это ситуация, в которой любой исход ведет к выигрышу его императорского величества, Петра Третьего.

— Подобные выводы имеют под собой… обоснования, — нехотя кивнул глава семьи.

— Дорогой? Как ты можешь так говорить?! — тут же всплеснула руками Елена, — Мы всегда были верными слугами Руси и трона! С какой стати…

— Маревич, дорогая Елена Аркадьевна, — со вздохом произнес я, — Во всем виноват он.

Образно говоря, виноват. Владислав Маревич был талантливейшим колдуном и увлеченным коллекционером черной вредоносной магии. Ученым, естествопытателем, философом. Его октология была учебниками, но… потворствующими страсти этого волшебника, а не гримуарами, призванными создавать опасных черных магов. Об этом создатель позаботился, вселив в каждый из томов даймона определенной природы и моральных установок. В итоге получилось восемь наводящих смертный ужас гримуаров, могущественных орудий в руках ревнителя, но…

— Прошу меня простить, если ошибаюсь, — развёл я руками, — Но с точки зрения любого правителя издеваться над вернейшими из своих слуг — это подавать очень нехорошие сигналы менее… верным. Одной потрошеной совы тут как-то маловато будет. Задавшись этим вопросом, я провёл небольшое расследование, быстро определившее истоки недовольства, лежащие между императорами Руси и вашей прекрасной семьей. Терновы… просто не используют свои чернокниги так, как от них ожидают.

— Это наше дело, — твердо произнес Михаил под ободряющие кивки отца и матери, — Наше — как и что использовать. И только наше.

— Да, и, как понимаю, Кристина уже успела убедить своё начальство в такой же точке зрения, не так ли? — повернул я голову к девушке. Та без всякого восторга кивнула в подтверждении. Я развёл руками, — Ну тогда вы можете ясно понять выводы его императорского величества — если эти Терновы не работают, то значит… нужны другие Терновы. Новые.

— Юноша! То есть… Кейн! — чуть ли не подскочила хозяйка дома, — Вам не кажется, что вы переходите границы в своих предположениях?!

— Нет, мама, он прав, — подавленно произнесла Кристина, подходя к матери и кладя ей руку на плечо, — Со мной разговаривали, мне намекали… Затем, когда был эпизод с принцем, приказали прямо пустить проклятие Карафольга по следу нападавших. Я отказалась. С тех пор всё и…

— Подожди, милая! — схватилась мать за тонкие пальцы дочери, — Ты в самом деле веришь… в…

— Дорогая, наша дочь и… зять совершенно правы, — нанес женщине в спину удар собственный муж, — Мне приходило письмо с выражением высочайшего неудовольствия. В нем его величество интересовались пределами нашей… щепетильности. Как от своего лица, так и от лица принца, на которого было произведено покушение.

— Дорогой! — супруга, не стесняясь меня, встала, а затем, подойдя к креслу, на котором восседал её муж, устроилась у него на коленях, принявшись тихо и очень красиво рыдать хозяину дома в плечо.

Неловкое молчание? Не любим, но умеем и практикуем. Разумеется, всё это не так мрачно, как может показаться. Да, я со всем родом Терновых нахожусь в интересной позиции с защемленными яйцами, вон, даже у Михаила на битом лице начинает появляться понимание, что их новое княжество — это одна большая ловушка. Но не смертельная. Разыгранный императором гамбит идеален, но глубину и ширину этой кроличьей норы еще можно определить. Вряд ли она смертельна… если не быть упертыми баранами.

— Стряпчий прибыл, хозяин, — донеслось из-за моей спины знакомым жутким баритоном Анны Эбигейловны Розеншварц, — Вести его сюда?

— Да, Аннушка, пожалуйста, — кивнул боярин, начав тормошить жену. Та, скомкано извинившись передо мной, поспешно вышла из библиотеки. Через пять минут горничная ввела к нам испуганно оглядывающегося господина с большим кожаным портфелем, усыпанным заклепками. Стряпчий императорского дворца.

Настала моя очередь удивлять и поражать окружающих. После того, как господин с поклоном мне вручил княжеский перстень и сопутствующие документы, мы принялись заполнять доверенности, как на присутствующую здесь княгиню, так и…

— Вы уверены, ваше сиятельство? — дрогнувшим голосом осведомился стряпчий, извлекая из портфеля «младшие» кольца и еще бумаги, — Полная служилая доверенность с продлением до вашего уведомления?

— И «княжье слово» супруге, — кивнул я, фактически самоустраняясь от любой власти в своем владении, — Вы всё правильно расслышали. Заодно и завещания напишем.

— Всенепременно, ваша светлость, всенепременно…

Физиономия Михаила, внезапно обнаружившего себя не просто сыном и наследником боярина, но и княжеским, пришла в тот самый устраивающий меня вид, начав гармонично сочетаться с опухшим ухом.

«Облекаю боярина Тернова Игоря Юрьевича своим полным доверием в делах государственных и иных, связанных со столом княжеским Дайхард всемилостивым императором Руси Петром Третьим нареченным…», — вывел я судьбоносные буквы, скрепляя документ подписью и печатью перстня. Жесть? Мягко говоря. Мы с отцом Кристины буквально вверяли друг другу если не всё, то где-то близко. Служилая доверенность полностью выводила боярина из моего подчинения, пока я работаю ревнителем. Теперь властью в княжестве был именно он, а на случай представительских нужд у бывшей Терновой, княгини Дайхард, была «княжья рука», полный карт-бланш на любые конечные решения, которые были бы не по плечу доверителю.

Зачем я это делаю, как спросила Фелиция этой ночью? Ну, тут всё просто. Буцефал не вынесет двоих. Мы с Кристиной, по приезду в Санкт-Петербург, сдаем последние экзамены, переходя на заочное обучение, и сразу же поступаем под командование одного из городских ревнителей, работающему, в основном, на Тайный Приказ. Там нас уже ждёт срочное задание. То есть, я банально не имею никакой возможности найти своего управляющего, либо оставить жену, либо как-то вникнуть в дела княжества. Мне бы такого в любом случае не позволили, но Петр Третий, как видно, совсем не любит случайностей. Императору нужно, чтобы каждый из нас выполнял строго ту роль, которую он ему определил.

Именно поэтому я и сделал единственное, что было в моих силах — назначил Михаила своим прямым и единственным наследником. Подобное решение может быть отменено, но только если Кристинушка когда-нибудь закряхтит, раскинув ноги, да и выдавит из себя моего сына или дочь, но на это шансы, мягко говоря, слабые. Тут вопрос даже не в том, что я и она друг друга терпеть не можем или что-то такое, просто обоих поставили раком перед фактом, а от такого мало кто будет пищать от восторга?

Вот-вот. Кроме того, изящество форм Кристины свет Батьковны мне напоминает Пиату. Я, конечно, не против побиться об скалы, но решительно протестую против перспективы сесть на эти скалы днищем… навсегда. А так и получится, если консумировать брак. В смысле потрахаться, перепихнуться, возлечь на ложе, отдать супружеский долг, вдуть, покувыркаться и так далее, тому подобное. Моя подруга и соседка не из тех женщин, которые потерпят измены в… полностью заключенном браке. А вот в таком подобии как у нас — будет. Еще как будет. Мы это уже обсудили.

Между мной и Кристиной Дайхард заключена незамысловатая сделка. Есть я, а есть Терновы. Судьба крепко-накрепко нас связала, но целоваться в десны мы с такой подачи вовсе не должны. Всё, что должно принадлежать Терновым, то есть княжество и сама Кристина — так и будет им принадлежать, а всё, принадлежащее мне — навсегда останется лишь моим. Не похоже на историю о любви, правда же?

Вот и ладушки.

Стряпчий, оформив и заверив все документы, откланялся и убыл, также опасливо косясь на горничную, как и раньше. В библиотеку, как будто дожидавшись этого самого момента, зашла успокоившаяся Елена Аркадьевна, чью уже ушедшую волнительность выдавало лишь совсем уж бледное лицо.

— Признаться, я не ожидал такого финала, — вздохнув, поведал Игорь Юрьевич.

— Я тоже, — подал голос Михаил, — Кейн… я еще раз прошу прощения. Неверно оценил происходящее.

— Мы в сложной и непонятной ситуации, — подал голос я, — И перед вами, и передо мной с Кристиной встанут задачи, которые нужно будет решить…

— А еще он будет меня учить, — подала голос моя благоверная, — Плохому.

— Чтооо? — ожил Тимур, успев даже раньше Михаила, которому определенно жаждалось реабилитироваться перед самим собой. Маман тоже ахнула, прижимая пальцы к губам. Отец семейства нахмурился. Я тоже.

Это было не по плану.

— Кейн, — слегка запнувшись, проговорила бывшая Тернова, — Он, Миша, не просто случайный студент, которого нам… нет-нет, именно нам! …подсунули. Дали. Он очень сильный ревнитель с очень сильным гримуаром. Я почти уверена, что его книга стоит дороже нашего нового княжества. Но даже не в этом дело…

— Кристина, — вырвалось у меня вместе с укоризненным взглядом.

— Нет, — качнула она головой, заставляя свои огромные косы двигаться змеями, — Мы семья. Мы всегда всё обсуждаем вместе.

— Как знаешь, — пробурчал я, которому совершенно не понравилось внезапно изменившееся выражение лица у Елены Аркадьевны, начавшей на меня коситься еще ласковее, чем раньше.

— Я… мы считаем, что его величество, соединяя нас узами брака, желает, чтобы я…, — Кристина замялась еще сильнее, но затем, сжав кулачки, выдохнула, — Он точно хочет, чтобы Кейн подал пример! Мне! Вам! Всем!

— Пример? — брови у мужчин рода вздёрнулись одинаково и как по команде, а затем Игорь Юрьевич Тернов обратился напрямую ко мне, — Кейн, пример… в чем?

«В том, кем вас всегда считали. Кем вас, Терновых, владельцев гримуаров Короля Терний, видели. И сейчас, выдавая одной рукой императорскую награду, держат во второй императорскую же кару. Потому что терпение никогда не относилось к числу добродетелей у монархов».

— В том, каким должен быть убийца на службе императора, — сказал я вслух слова, слышанные мной как-то раз в императорском кабинете, — Мститель, палач, гончая. Страх и ужас, стоящий у трона. За троном. Всегда наготове, всегда в радости доставить неудовольствие императора. Не «чумной волк» Парадин, бандит и интриган, гвардеец-драчун, а кто-то… лучший. Кто-то, кто не будет портить вид этого самого трона. Кто-то, кого не будут просто опасаться, а будут изнывать от ужаса при одной мысли о нем. Я, конечно, не такой человек, но еще учусь. И да, уважаемые господа Терновы. Даже если я займу это место, даже если у меня и у Кристины всё получится, то знайте — мы будем греть его вам и вашим детям.