Грешный

Глава 1. Апчиих в морге

Чтобы вы подумали, когда тело,

которое вы должны вскрывать,

вдруг чихнула, открыла глаза

и заорала на весь морг?

С вами такого не бывало?

Виктор Франк

— Что там у нас? — я подхожу к своей помощнице, и она указывает на тело девушки, лежащее на столе. Это миниатюрное создание, напоминающее самый хрупкий цветок. Глаза её закрыты, кожа безупречна, лицо безмятежно, губы пухлые и чувственные, волосы белоснежные, словно шёлк, бёдра округлые, талия тонкая, грудь большая и упругая.

— Начинаем вскрытие через десять минут, — говорит помощница, и мы с медсестрой выходим из кабинета, пытаясь понять, сама ли девушка умерла или кто-то ей помог.

За десять лет работы в морге я многое повидал, и думал, что уже не способен на эмоции, но эта девушка пробудила во мне то, что было давно забыто. Она была светлой и безмятежной, словно ангел.

— Доктор, кажется, кто-то ожил, — слышу я голос помощницы.

— Что? — я открываю дверь кабинета и застываю в недоумении.

— В каком смысле «ожил»? — спрашиваю я, бросая всё и направляясь в секционную.

Там я вижу ту самую девушку, которая лежала на столе. Я застываю в ступоре со скальпелем в руке и слышу нежный голос.

Сердце начинает биться быстрее, и я чувствую, как кровь отливает от лица. В голове мелькают мысли о том, что это может быть какой-то обман или галлюцинация. Но когда я подхожу ближе, то понимаю, что это реальность.

— Почему тут так холодно, всю задницу можно себе отморозить же. А где я и кто вы такой? Почему я голая?

— Маньяк пришел, чтобы надругаться и убить тебя, а, сори, ты и так была мертва. Давай подумаем еще, кем я могу быть? Точно патологоанатом. А холодно, дай подумать. Точно, мы же в морге. Кстати, голая по этой же причине. — Всё ещё пребывая в непонятном состоянии, вижу, как девушка пятится назад, снеся столик с инструментами.

— А я думала, Виктор Франкенштейн, — как же эта малышка удивится, когда узнает моё имя, но не уточнить я не мог.

— Это ещё почему? — Приподняв одну бровь, опускаю скальпель, кажется, сегодня мне он не пригодится.

— Мужик, это не у меня тело на вскрытие оживает. — Своевременно она решила прикрыть грудь, хотелось сказать, что уже всё видел.

— Чувствую порцию сарказма, но представлюсь, я Виктор. Виктор Франк, пошли, дохлик, в кабинет, наберу твоим родным, обрадую.

Начало.

В возрасте двадцати двух лет моя жизнь претерпела радикальные изменения. Будучи лучшей студенткой психологического факультета и дочерью обеспеченных родителей, я вернулась домой раньше времени, предвкушая долгожданные каникулы и отдых.

Войдя в гостиную, я была парализована ужасом. Мой отец, самый добрый и любящий на свете, стоял с пистолетом, направив его на молодого человека. Его лицо было покрыто синяками и гематомами, рука была вывернута под неестественным углом. Я не сразу узнала его. Когда я присмотрелась внимательнее, крик застрял у меня в горле. Это был Раян, мой жених.

Ужасный крик вырвался из моей груди. Я подбежала к нему, пытаясь защитить свою любовь.

— Папа! Что ты делаешь? — Я не верю своим глазам. Это кошмарный сон.

— Рина, дорогая, — произнёс он ласковым голосом, — пожалуйста, отойди от этого сукиного сына. Я не хочу причинить тебе вреда. Он не тот, за кого себя выдаёт.

Но я продолжала стоять, закрывая собой молодого человека. Впервые я ослушалась своего отца. Меня мучил только один вопрос: что происходит? Как мой отец мог так поступить? Он никогда не причинил бы вреда даже мухе.

Я видела, как в его глазах мелькнула тень сомнения, но он быстро взял себя в руки и направил пистолет на меня.

— Рина, если ты не отойдёшь, я выстрелю.

Его голос был твёрдым и решительным, но я знала, что он не сможет нажать на курок. Он любил меня больше жизни.

— Папа, что ты говоришь? Ты не можешь этого сделать. Ты не такой человек.

Перед глазами замелькали яркие вспышки воспоминаний, словно кадры из старого фильма. Мы с семьёй отдыхали на природе, когда вдруг услышали слабый писк. В углу картонной коробки, под проливным дождём, сидел маленький серый котёнок, дрожащий от холода и страха. Без раздумий они забрали его к себе. В то время я была маленькой девочкой, но с любовью и заботой ухаживала за котёнком, только что открывшим свои глаза. Папа помогал его кормить, а мама возила к ветеринару на осмотры.

— Папа, давай мы все успокоимся и поговорим спокойно, хорошо? — слёзы ручьём текли по моему лицу, руки дрожали, а дуло пистолета было направлено прямо мне в грудь.

— Он хороший, за что ты так с ним? — за спиной раздался хрип Раяна.

— Рина Аннабель Блейк, отойди от этого куска дерьма! — голос матери был громким и твёрдым, как самая закалённая сталь.

Она посмотрела на меня, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на страх, но затем она взяла себя в руки и продолжила:

— Ты сделаешь, как я прошу, хорошо?

Но я не могла отступить. Я не могла позволить им забрать Раяна. Я должна была спасти его.

Мама — молодая женщина сорока четырёх лет, невысокая, стройная берёзка. Её светло-русые волосы и зелёные глаза излучали тепло и нежность, притягивая взгляды всех вокруг. Даже в этом возрасте, когда многие её ровесницы уже начинали увядать, она оставалась воплощением молодости и красоты.

— Мама, как ты можешь такое говорить? Ты же работаешь детективом в полиции. Объясни отцу, что так нельзя. Мы взрослые люди. Он хороший, пожалуйста, не трогайте его, — связанная речь постепенно теряла ясность и уверенность с каждой секундой.

— Дэн! — крик отца, словно раскат грома, заставил вздрогнуть всех присутствующих, включая избитого молодого человека. — Немедленно иди сюда и забери её отсюда! Вколи ей успокоительное!

Дальше события развивались с пугающей скоростью. Я кричала, царапалась, кусалась, но этот великан Дэн, который был в два раза шире и выше, с лёгкостью скрутил хрупкую меня и отнёс её в комнату. Там он сделал укол в плечо, и я тут же мгновенно уснула.

Где-то вдалеке раздавался крик женщины, где-то вдали прозвучал выстрел, и звон разбитого стекла эхом разнёсся по всему дому.

Я пробудилась ото сна внезапно, словно от толчка, и резко села, хватая ртом воздух. Осмотревшись вокруг, я обнаружила, что моя комната осталась неизменной: просторная и светлая, в центре которой возвышалась кровать из белого дерева, по бокам от неё стояли подвесные тумбы из того же материала, а также туалетный столик. На полу лежали коврики. Одна дверь вела в ванную комнату, другая — в гардеробную.

Голова моя раскалывалась от боли, и я чувствовала себя так, словно провела бессонную ночь. Но что же произошло вчера? В моей памяти царила пустота. Я помнила только, как вышла с занятий и вернулась домой. Как я добралась до кровати?

С большим трудом я заставила себя подняться. Первым делом я приняла прохладный душ. Лекс, мой любимый кот, остался лежать на кровати. Для института я выбрала одежду в деловом стиле. Сегодня мой взгляд привлекла чёрная обтягивающая юбка из плотной ткани. В качестве верха я выбрала белую атласную блузку и туфли-лодочки на небольшом, но устойчивом каблуке. Быстро собрав сумку и не забыв очки, я отправилась в институт.

Решив зайти на кухню за завтраком, что было несвойственно для меня, я застыла в гостиной. События вчерашнего вечера замелькали перед глазами. «Неужели это было на самом деле?» Подошла к белоснежному ковру. Чистый, вчера он весь был в крови.

— Мама! — громко закричала я. — Что случилось вчера вечером?

— Госпожа, ваши родители уехали в больницу ещё вчера вечером и до сих пор не вернулись. Старшая госпожа упала с лестницы и сильно ударилась головой, — ответил Энди, мажордом, мужчина в возрасте, которому, если мне не изменяет память, около шестидесяти лет, и который работал ещё при моём дедушке.

— Что произошло вчера? Почему я ничего не помню? Я помню только, как зашла сюда. Энди, расскажи мне, что произошло вчера, — я надеялась, что это был просто дурной сон.

— Я, честно говоря, не знаю, — он относился ко мне как к внучке. В подростковом возрасте этот на первый взгляд милый дедушка научил меня играть в покер и точно знал, когда он лжёт.

— Ответь мне, пожалуйста, на вопрос: вчерашний сон, в котором отец хотел убить Раяна, был ли он в реальности? Только не лги мне, — пауза затягивалась, и я осознала, что это был не сон.

— Бог мой, Раян! — воскликнула я, лихорадочно роясь в сумке в поисках телефона. Наконец я нащупала телефон и увидела сообщение.

«Я никогда тебя не любил, я только использовал тебя. Не пиши мне больше и не звони», — гласило сообщение.

Дрожащими руками я набрала номер Раяна. После пяти неудачных попыток он всё же ответил.

— Ты что, глупая? Я же сказал тебе, чтобы ты больше не писала мне, — в его голосе не было и намёка на прежнюю нежность, он звучал грубо.

— Послушай меня, я всё вспомнила, Раян, пожалуйста, выслушай меня, — но он не стал слушать, просто сбросил вызов.

Я попыталась перезвонить, но голос в телефоне снова объявил: «Абонент временно недоступен».

Ещё вчера я была самой счастливой невестой, делилась фотографиями в социальных сетях с Райаном, рассказывала о том, как мы выбирали обручальные кольца. Сегодня же я оказалась брошенной невестой. Впрочем, окажись я на её месте, вероятно, поступила бы так же.

Мажордом предложил мне успокоительное, но я не слышала его слов. На автопилоте поднялась к себе, собрала спортивную сумку, положила в неё несколько комплектов одежды, бельё, все свои сбережения и подаренные украшения, взяла с собой Лекса в переноске и направилась к выходу. Энди молча наблюдал за мной, понимая, что сейчас бесполезно пытаться меня остановить. После случившегося я больше никогда не смогу смотреть в глаза своим родителям.

С этого момента моя жизнь кардинально изменилась: из маленькой девочки я превратилась в самостоятельную девушку. Из всех украшений, которые я взяла с собой, оставила только кольцо из белого золота с большим изумрудом — это была фамильная ценность, подарок от бабушки перед смертью. Продала всё, что смогла, и получила неплохие деньги, но на покупку квартиры всё равно не хватало, да и кредит мне никто не дал бы, ведь у меня не было работы. Пришлось искать съёмное жильё. Со всеми вопросами я справилась за один день.

Я решила, что не буду тратить время на жалость к себе и начну новую жизнь с чистого листа.

Сняла небольшую, но уютную студию, расположенную вдалеке от университета. К слову сказать, поступить мне удалось на бюджет, и это значительно упростило ситуацию.

Квартирка была выдержана в светлых тонах и оснащена всем необходимым: шкаф, кровать, стол, стул, телевизор, небольшая кухня, коридор и ванная комната со стиральной машиной. Главное, что стоимость аренды была невысокой.

С того злополучного дня прошло уже семь дней. Семь дней ада. Из жизнерадостной, лёгкой на подъём, беззаботной студентки я превратилась в подобие привидения. Меня перестали интересовать разговоры с подругами об одежде и планах на выходные. Голова была занята поисками работы, а утром — учёбой.

Мало кто соглашался взять на работу студентку. Где-то отказывалась я сама, где-то предлагали неудобный график, где-то далеко добираться, где-то платили копейки.

Раян же в университете больше не появлялся. Общие друзья и знакомые сначала пытались спросить, что случилось и куда он пропал. Я же не могла даже представить, что им ответить. Согласитесь, ответ из серии: «Мой горячо любимый отец чуть не вышиб мозги моему жениху из пистолета» звучал бы странно.

Мне удалось найти работу совершенно случайно. После неудачного собеседования я отправилась выпить кофе и, проходя мимо элитного стрип-клуба, увидела объявление о наборе официанток.

Двухэтажное заведение «Luxse» поразило меня своим великолепием. На первом этаже стены, выкрашенные в чёрный матовый цвет, были украшены современными рисунками из неоновой краски, которые создавали завораживающее дополнительное освещение. Пройдя дальше, я увидела в центре сцену для девушек-танцовщиц, справа в углу находился уголок диджея, а наверху располагался балкончик, где сидел светотехник. Вокруг сцены были установлены диванчики из белой кожи и небольшие квадратные столики из стекла. В каждом углу находился небольшой подъём, огороженный изящной решёткой, который напоминал клетку. Позже я узнала, что это место предназначено для танцев гоу-гоу. Второй этаж был выполнен в том же стиле, но имел ещё и отдельные кабинеты для важных персон.

Собеседование проводила молодая девушка, чья красота и стройность сразу привлекли моё внимание. Она была миниатюрной, как куколка, с детским личиком, большими тёмно — зелёными глазами, чуть вздёрнутым носиком и пухлыми губами. Её милая улыбка и искренний рассказ произвели на меня неизгладимое впечатление. Она подробно объяснила все нюансы работы и провела экскурсию по клубу.

Во время диалога она предупредила, что работа будет непростой: смены по восемь часов, с восьми вечера до четырёх утра, требуют постоянного движения и выносливости. Клиенты бара — очень состоятельные и влиятельные мужчины, иногда слишком самоуверенные, но хамить им категорически запрещено. Несмотря на все трудности, я была настроена решительно.

— Рина, вот твоя униформа, — протянула мне одежду моя наставница.

Форма была не просто одеждой, а настоящим произведением искусства. Короткие чёрные шорты из кожи, больше похожие на пояс, едва прикрывали бёдра. Топ-лиф, сшитый из той же кожи, подчёркивал каждый изгиб тела. Сверху надевалась прозрачная белая блуза, которую полагалось заправить в шорты. Талия утягивалась жёстким корсетом, создавая иллюзию осиной талии.

Увидь меня в этом мать — и я бы не просто не смогла жить долго и счастливо. Я бы не смогла жить вообще.

— Не забудь надеть под шорты колготки в крупную сетку и чёрные туфли на каблуке около десяти сантиметров. Волосы собери в аккуратный пучок.

Я сидела, слушая наставницу с открытым ртом. Теперь я полностью осознала, что работа будет не просто непростой, а испытанием на прочность.

— Что касается макияжа, — продолжила наставница, — выдели глаза, не забудь про стрелки. Губы — ярко-красные.

Я сидела, стараясь запомнить каждую деталь и представить, как не сломать себе ноги на этих убийственных каблуках.

«Боже мой, кто придумал, что девушки-официантки должны ходить на этих смертоносных каблуках?» — подумала я.

— Рина, в этом клубе часто бывает хозяин. Он сидит со своими друзьями на втором этаже. Ты пока работаешь на первом. Выучи все позиции в барном меню и кухню. Приходи за сорок минут до начала смены. Мы проводим небольшие собрания, и заодно я представлю тебя всем.

Каждая деталь униформы и каждое слово наставницы подчёркивали важность этой работы. Я понимала, что мне предстоит не просто обслуживать столики, а стать частью этого мира, где внешность и профессионализм играли решающую роль.

— Смена через два дня?

— Да, конечно. Я тебя добавлю в рабочий чат. Сегодня вечером скину график.

На этом мы и распрощались. Ушла я в приподнятом настроении. По пути к дому забежала в магазин, купила большой пакет продуктов, бытовую химию и всё, что нужно для котика. Мне повезло, в квартире оказалось всё необходимое для нормальной жизни: посуда, постельное бельё. Хоть на чём-то сэкономила.

Карен, как и обещала, вечером добавила меня в рабочий чат. Весь вечер я провела, обсуждая темы и изучая меню бара.

Проснулась я в окружении разбросанных тетрадей, кот спал рядом и был крайне недоволен звонком будильника. Косо поглядывая на свою хозяйку, этот пушистый комочек спрыгнул с кровати и пошёл завтракать.

«Ну что, Лекс, здравствуй, новая жизнь?» — с этими мыслями я начала утреннюю рутину. В телефоне были пропущенные звонки от отца. Отбросив все грустные мысли о семье, я отправилась в университет.

По расписанию у нас сегодня две пары: история психологии и философия. Вот до сих пор не могу понять, зачем клиническому психологу философия. Например, буду работать с пациентом, который убил пять человек, и обсуждать с ним ценности? Это даже звучит абсурдно.

Первая лекция прошла успешно, как и всегда. Её проводила милейшая женщина, которую обожали все студенты. Вот что значит человек, любящий свою работу.

Философию вёл мужчина. Всё было хорошо. Красивый брюнет, высокий, с широкими плечами, с приятным и поставленным голосом. Видно, что любит спорт и прекрасно знает свой предмет. Студентки чуть ли не бои без правил за его внимание на парах не устраивают. Слушают его лекции, открыв рты. Но меня он бесил. Бывают такие люди: ничего плохого не сделал, а раздражает, и всё тут.

— Блейк, ты хоть иногда смотришь чат? — староста, как всегда, сама вежливость. — Наш куратор попросил зайти и быстро.

— Хорошо, и спасибо.

Подойдя к двери, я вдруг почувствовал, как по коже пробежали мурашки. Странное чувство, будто вот-вот опять моя жизнь разделится на «до» и «после». В кабинете сидел отец. За то время, что я его не видела, он постарел. Седина пробивалась в висках сильнее, под глазами появились новые морщинки. Уставший взгляд, синяки под глазами. Кажется, он не спал несколько дней.

— Здравствуй, дорогая, ты не отвечаешь на мои звонки, и я решил действовать решительно. Прости меня и твою маму, но она… она вчера скончалась в больнице.

Моя мама, моя родная мама ушла из жизни. Перед глазами пронеслись обрывки детских воспоминаний, как кадры из старого фильма, который вдруг решили показать. Как я удержалась на ногах? Не знаю, сердце было готово выскочить из груди. Это всё моя вина, это всё моя вина, это всё моя вина.

Если бы я тогда не пришла раньше… Если бы отец всё же не промахнулся, она была бы жива. Никогда, никогда не прощу себе этого.

Вечер этого дня, дом Блэйк.

— Тебе необходимо вернуться домой, — произнёс отец, тщательно подбирая слова. — Особенно после того, как ты узнала правду. Твой Райан работает на наших конкурентов. Когда я узнал об этом, я думал, что смогу смириться, но когда из-за этого человека погибли люди, которые работали на меня…

Отец старался подбирать слова, но получалось у него плохо.

— Потом начали приходить письма с угрозами в твой адрес, и я решил убрать его. Но появилась ты и начала его защищать. Дэн вколол тебе сильный транквилизатор, который, по идее, должен был стереть события вечера из твоей памяти, но всё пошло не так, как нужно.

Отец отпил виски и продолжил:

— Когда я хотел его отпустить, ему удалось выхватить пистолет, и он ранил Элеонору. В больнице ей помогли, но началось осложнение, и она погибла. Теперь ты знаешь всю правду и знаешь, что когда я его найду, то закончу то, что не сделал.

— Правду? Ты мне предлагаешь поверить в то, что наша семья, где твоя жена и моя мать была детективом, является членом мафии? — спросила я, и дальше становилось только веселее.

Прощальный ужин с мамой прошёл в доме. Дом принесли её любимыми цветами. Людей, которые пришли попрощаться с ней, было мало. Брат мамы, его жена и дети, несколько коллег с её работы, которые до этого были частыми гостями у нас, мы с отцом и персонал.

— Элеонора всегда была яркой звездой в нашей семье. Она была прекрасной матерью, любящей женой, отличным детективом. Теперь её с нами нет, и каждую секунду я жалею, что так мало говорил ей о своих чувствах. Прости, что не смог защитить тебя, — тут отец не выдержал и заплакал.

К началу трапезы я уже не могла более сдерживать свои эмоции. Мама всегда говорила, что слёзы — это тоже эмоции. «Если тебе плохо, котёнок, поплачь», — звучал в моей голове её тихий шёпот. «Прости меня».

Мы расселись за столом, и в этот момент мне захотелось, чтобы дверь открылась и она вошла в неё, как всегда, с ласковой улыбкой на лице, лёгкой походкой, пошутила. Этого теперь никогда не произойдет.

Взяв бокал вина, я отпила пару глотков. В это время гости начали вспоминать разные забавные моменты, связанные с мамой. Например, когда я была маленькой, наш кот Лекс забрался под колесо машины и застрял. На крик прибежала мама. И эта великолепная женщина, вместо того чтобы попросить помочь кого-то из домашних, сама в вечернем дорогом платье, с причёской на шпильках, ползала на коленях, пытаясь выманить кота. Но этот хитрый жук, как оказалось, выбрался оттуда и прыгнул на маму, застряв в её замысловатой причёске. Тогда она просто смеялась, шутливо говоря, что отец будет снова ворчать, что они опять опаздывают.

Гости разошлись, я вызвала такси и хотела поехать домой, чтобы забрать кота, но… В этот момент я умерла.

Я увидела её в прихожей. Она стояла, держа в руках букет моих любимых цветов, и улыбалась. Я бросилась к ней, обняла и заплакала. «Мама, я так скучала», — прошептала я. Она погладила меня по голове и сказала: «Я тоже, котёнок. Я тоже».

Мы прошли в гостиную, где сидел наш кот Лекс. Он подбежал ко мне и начал мурлыкать, тереться о ноги. Я взяла его на руки и почувствовала, как моё сердце наполняется теплом и любовью. «Спасибо, мама», — сказала я, глядя ей в глаза. Она улыбнулась и ответила: «Всё будет хорошо, моя дорогая. Я всегда буду с тобой».

В этот момент я поняла, что она всегда будет со мной, несмотря ни на то что её нет в этом мире. Её любовь и поддержка будут со мной всегда, даже после смерти. Я обняла её ещё раз и почувствовала, как её руки обнимают меня в ответ. Это было самое прекрасное чувство в мире.

Алистер Джон Харрис

— Итак, малышка Блёк покинула нас. — Взгляд его пробежался по бумагам, изучая фотографии с места преступления. — Это совершенно не входило в мои планы. — От злости сжал стакан с виски так сильно, что тот треснул, и виски растёкся по столу, словно кровь на поле боя.

— Как Бен мог допустить это? Что теперь делать? Если бы этот самоуверенный глупец изначально согласился выдать Рину за меня замуж…

— Мистер Харрис, нам всё ещё необходимо решить вопрос с Шоном. Они и его шайка вновь похитили груз.

— Найдете того, кто сливает информацию, и приведёте его ко мне в кабинет. У тебя, Тайлер, есть неделя.

— Хорошо, но даже если мы и найдем крысу, они нам его не выдадут. Шона никто и никогда не видел в лицо.

Злость перешла в ярость. Хотелось разорвать всех голыми руками. Неужели это никогда не закончится? Наш груз… Ох, после его исчезновения у нас могли возникнуть серьёзные проблемы. Единственное решение проблемы — это…

Бен Блэйк.

— Тайлер, ты же понимаешь, что сейчас мне не до развлечений и разговоров? — горло горело от обжигающего вкуса Macallan 1926 года. — Моя дочь умерла несколько часов назад.

— Мистер Блек, это важно, господин Харрис хочет вам помочь и ждёт вас в пятницу в своём клубе для обсуждения деталей.

— Хорошо, подожди, — он быстро переключил звонок и спросил, кто это.

— Это что за шутки? Моя дочь умерла у меня дома… Если вы звоните, чтобы поиздеваться, то пожалеете об этом.

На заднем плане он услышал голос дочери, который не мог поверить своим ушам. Бросив всё, он помчался по указанному адресу.

На пороге его встретила женщина, которая провела его в кабинет врача. «Быть не может», — подумал он, пересекая расстояние в считаные секунды. Обнимая свою дочь, он не верил своим глазам. «Она живая, моя дочь жива».