Грешный

Глава 20. Пробуждение

Рина (Анна).

Открываю глаза и моментально зажмуриваюсь от ослепительного света, заливающего комнату. В голове туман, не сразу осознаю, где нахожусь. Чувствую на лице плотную маску, которая не дает вдохнуть полной грудью, в руке холодный катетер с тонкой трубочкой, присоединенной к капельнице. Раздается ритмичное пиканье, которое словно вторит биению моего сердца.

Привыкнув к приятному свету, я медленно обвожу взглядом помещение, в котором оказалась. Лежу на удивительно удобной кровати. Справа от меня стоит белый массивный комод с большим зеркалом, в котором отражаются светлые стены и уютная обстановка. Рядом с комодом возвышается вместительный шкаф. По бокам от кровати расположены две изящные тумбы. В дальнем конце комнаты я замечаю дверь, за которой, судя по всему, скрывается ванная комната. В углу комнаты уютно расположился небольшой диван. Рядом с диваном находится ещё одна дверь, которая, возможно, ведёт в другую комнату или коридор. Всё вокруг продумано до мелочей, создавая ощущение гармонии и комфорта.

Как в самом страшном кошмаре, до меня начинают доходить отголоски воспоминаний. Дядя Шон, отец, Райан, лысый здоровяк. Я шевелю ногой и ощущаю невыносимую тяжесть. Приподнявшись на локте, я вижу гипс. Чёрт возьми, это был не сон! Меня действительно похитили и жестоко избили.

Паника нарастает, словно цунами, грозя поглотить меня целиком. Я судорожно пытаюсь стянуть этот проклятый намордник, который, кажется, сжимает моё горло всё сильнее. Писк, доносящийся откуда-то, становится невыносимо частым, раздражая до дрожи в руках.

Мой взор обращается к кнопке, и я, не мешкая, нажимаю на неё. В следующее мгновение дверь с грохотом отворяется, и в комнату стремительно врывается молодая женщина в форме. В её глазах читается тревога.

— Всё хорошо, не стоит волноваться, — её слова звучали мягко и успокаивающе, подобно лёгкому шёпоту ветра, нежно касающемуся кожи. Она говорила тихо, стараясь избегать резких движений, словно боясь нарушить хрупкое равновесие. — Меня зовут Катерина, и я твоя медсестра. Я здесь, чтобы помочь тебе.

— Где мой отец? Он там, его бросили, он там, кровь… — Язык заплетается, теряя способность к ясной речи. — Алистар, потом Мэтт…

— Тихо-тихо, девочка, — её голос звучит успокаивающе, но в нём чувствуется напряжение. Она быстро и уверенно вкалывает что-то в мою руку, и я не успеваю осознать, что происходит. Единственное, что радует, это то, что я всё ещё в сознании.

— Вы пережили сильное потрясение, поэтому я ввела вам небольшую дозу успокоительного, чтобы помочь прийти в себя. Сейчас я возьму у вас кровь на анализ, чтобы убедиться, что всё в порядке, — девушка быстро и уверенно собирает необходимые материалы, но тут дверь палаты внезапно открывается.

Не то ли мне ввели сильное успокоительное, не то ли моя голова пострадала от серьёзной травмы, но он предстаёт передо мной как сам дьявол, сошедший в наше бренное царство, дабы окинуть взором своих подопечных.

Его облик, облачённый в чёрные брюки, которые идеально облегают его фигуру, словно влитые, гармонично сочетается с рубашкой того же оттенка, плотно облегающей его торс и подчёркивающей ширину его плеч и развитую мускулатуру. Его волосы слегка взъерошены, а карие глаза, словно проникая в самую глубину души, смотрят на меня с таким спокойствием и уверенностью, что невольно замираю, не в силах отвести от него взгляд.

— Ты получила серьезные травмы и сквозное ранение, так что еще находишься под сильным обезболивающим, — голос медсестры звучит настойчиво и тревожно, словно пытаясь пробиться сквозь туман боли и смятения.

— Ранение? — переспрашиваю медсестру, стараясь удержать дрожь в голосе. Сердце колотится, как бешеное, и я чувствую, как кровь приливает к лицу. Опускаю взгляд и, увидев свою перебинтованную руку, повторяю вопрос: — Меня ранили?

В голове вспыхивают обрывки воспоминаний: выстрел, крики, боль. Я пытаюсь вспомнить, что произошло, но перед глазами всё расплывается. Медсестра смотрит на меня с сочувствием, и я понимаю, что ответ мне не понравится.

— Рина, у меня не было выбора. Твой дядя держал пистолет у твоего лица и использовал тебя как живой щит. Мэтт не мог обойти его с другой стороны, и мне пришлось действовать слегка безрассудно, чтобы спасти тебя.

Нечто невидимое сдавливает моё горло, словно невидимая рука сжимает его, не позволяя сделать вдох. Это чувство невыносимо, оно проникает в каждую клеточку тела, вызывая мучительную боль и страх.

Всякий раз, когда я предпринимаю попытку заговорить или совершить малейшее движение, это ощущение нарастает подобно снежному кому, превращая каждое мгновение в испытание, исполненное муки.

— Твой отец… Шон ранил его. Несмотря на экстренную операцию, его состояние оставалось критическим. Врачи ввели его в искусственную кому, чтобы стабилизировать его.