Грезы

2

Проходя мимо кабинета, Винифред остановилась, привлеченная голосами, разговаривающими на повышенных тонах.

Винифред предположила, что это начало конца для мистера Курта Ивенса. Видно, с ним скоро распрощаются, а это вполне ее устраивает. Он раздражал ее своими замашками и привычкой заниматься любовью с ее хозяйкой где угодно в любой час дня и ночи. Но вскоре она решила, что тут нечто иное. Кажется, голос до небывалых тонов повысил мистер Ричард, а ему вторит мисс Сасс. А вот это несколько странно. Потом раздался голос мистера Курта; к ее удивлению, он звучал, как голос миротворца. А мисс Лизабет, где же она? Винифред подалась вперед, почти прижав ухо к двери. Где же мисс Лиз…

— Вам достаточно хорошо слышно, Винифред?

Лизабет демонстративно прошла мимо экономки, чуть приостановилась, открывая дверь, и смерила немолодую женщину уничтожающим взглядом.

— Я просто встревожилась, мисс Лизабет, вот и все.

— Для этого нет никаких оснований, — ответила Лизабет и вошла в кабинет с блокнотом в руке. Дверь захлопнулась перед носом у Винифред, и Лизабет уже сидела там, где ей и подобает — рядом с Сасс: молчаливая, внимательная и готовая выполнить любой приказ, какой бы он ни был. Однако никто, а меньше всех Сасс, не заметил, что она вернулась. Спор разгорелся слишком горячий, а напряжение достигло критической точки.

— Я не верю тебе, Ричард, — воскликнула Сасс, на ее щеках от праведного гнева вспыхнули пятна. — Ни минуты не верю, что ты сделал так, как я просила.

— Не пори чушь, Сасс. Почему ты так считаешь? Я ведь привел тебе доказательства того, что я сделал в точности то, о чем ты и просила. Вот все находится здесь.

Ричард хлопнул ладонью по лежащей перед ним памятной записке, разозлившись, что Сасс сомневается в его словах, обвиняет в том, что он делает для нее меньше, чем делал все эти годы.

Курт наблюдал все это состязание амбиций, забавляясь зрелищем. Перед ним была новая Сасс. Несмотря на свой высокий профессионализм, она всегда слушала Ричарда, а до этого мать, особенно если речь шла о важных вопросах, способных повлиять на ее карьеру. Уважала режиссеров и продюсеров. Делала то, что ей говорят, и никогда, никогда не вела себя безрассудно. Теперь же перед ними разъяренная пчела. Жужжит как очумелая, и ему вовсе не хочется быть ужаленным, лучше держаться в стороне. В этом споре правы обе стороны, и он понимал, что его мнение ничего не изменит.

Он сидел и мысленно прикидывал возможный исход спора. Сасс выглядела победительницей; Ричард начал уставать, он прижимал руки к лицу, пожимал плечами, выражая недоумение и разочарование.

— Сасс, — взмолился он, — взгляни еще раз на записку. Если ты что-то не понимаешь, позволь мне объяснить еще раз. — Драматическим жестом Ричард схватил листок и потряс им в воздухе. — Ты готова меня выслушать?

Сценарий под названием «Женщина в конце тропы» написан Тайлером Макдональдом. Писатель умер два года назад в возрасте семидесяти семи лет. Его наследством, включая право на экранизацию «Женщины в конце тропы», распоряжается Шон Коллиер. Я уже написал мистеру Коллиеру на Аляску, и он ответил, что не желает обсуждать возможность продажи права на книгу для ее экранизации, а также для других целей. — Ричард вздохнул и поднял глаза, лицо его было напряженным. — Я уже показывал тебе его записку. Вопрос закрыт. Ты не можешь сниматься, снимать или быть продюсером фильма «Женщина в конце тропы», потому что у тебя нет на это прав и никогда не будет. Точка.

Ричард бросил на стол записку и рухнул на диван. Его лицо пылало, он казался злым и загнанным в угол; Курт не был уверен, что менеджер выдержит еще один раунд. Ричард тяжело вздохнул, а потом насколько мог спокойно обратился к Сасс.

— Милая моя, подобные вещи означают смертельный поцелуй для популярности у зрителей. Это глупая идея, Сасс. Я даже не понимаю, как такое старье попало к тебе в руки.

— Сейчас не имеет значения, как попала ко мне эта книга. Важно лишь то, что она мне нравится. Эта история непременно должна появиться на экране.

— Бога ради, это самое нелепое, что я слышал в своей жизни. Оставь ты это.

— Нет, Ричард, — спокойно ответила Сасс, скрестив руки, — «Женщина в конце тропы» потрясающая книга. Ее герои просто невероятно хороши. Их непременно стоит оживить. Ты ведь читал?

Ричард кивнул.

— Да, читал, и сплю совершенно спокойно, чего и тебе желаю.

— Тебе просто не хочется оценить это по достоинству. Ты предпочел бы, чтобы я согласилась на последнее предложение Спилберга. Но я не намерена становиться жертвой его спецэффектов. Господи, Ричард. Ты только закрой глаза и представь меня в роли Эйлин. — В голосе Сасс зазвучала решимость. — История этой женщина так трагична. Она разрывается между любовью к мужу и желанием к другому мужчине — достаточно немолодому, чтобы годиться ей в отцы. Она одинока в ирландской деревне, где женщины, выйдя замуж, больше ничего из себя не представляют, они всего лишь жены своих мужей. Боже, одного только диалога достаточно, чтобы мне захотелось сыграть эту женщину. Я уже вижу эти сцены. Это словно озарение, Ричард. Видение, которое я хочу превратить в реальность. Я уже попросила Джея Вильямса сделать предварительные наброски для киносценария, потому что была уверена, что ты способен совершить чудо во время тех переговоров…

— Это напрасная трата денег, Сасс, — заметил Ричард. — Ты сделала глупость. Какой контракт ты заключила с Джеем без моего ведома?

— Мы не заключали контракта, Ричард. Таких вещей я не делаю без тебя, — отмахнулась Сасс. — Джей мой давний друг и знает, что я никогда его не обману. Кроме того, он единственный, кто способен по достоинству оценить эту книгу.

— Книгу, которая тебе не принадлежит, Сасс, — огрызнулся Ричард. — Предлагаю тебе срочно связаться с Джеем и выяснить, много ли он успел сделать. Тогда мы оплатим ему сделанное и забудем про всю эту историю.

— Не могу.

— Придется! И вообще, время таких психологических фильмов прошло. Все это годится для узкого круга киноманов и не приносит прибыли. Если даже тебе удастся его снять, он принесет тебе пару наград кинокритики. Ну, и что? Массовый зритель на него не пойдет. Сасс, ты не из тех звезд, что связываются с проектами вчерашней давности. Сасс…

Ричард всплеснул руками, умоляя ее забыть про эту затею. Однако на ее красивом лице была написана такая решимость, что Ричард дрогнул. Он призвал на помощь резервные войска.

— Курт, скажи ей. Ты должен поддержать меня. Скажи ей…

Курт коварно засмеялся.

— Ничего не могу поделать, Ричард. Я уже подкуплен Сасс. Мне обещана роль обманутого мужа. — Он подмигнул Сасс, но она не смотрела в его сторону. Он посерьезнел. — По-моему, это чертовски выигрышная роль.

— Ну и ну, — проворчал Ричард. — Ты годами нарабатывал себе имидж. Даже если эта вещь и провалится, ты сохранишь лицо, а вот Сасс придется несладко.

— Верно. — Курт поднял глаза на Ричарда и встретил его удивленный взгляд. Такого признания Ричард вовсе не ожидал. Он думал, что Курт умней.

— Сасс, ты слышала, что он говорит?

— Конечно. И думаю, что он прав. Знаешь, у Курта есть голова на плечах, Ричард. За это я его и люблю. И еще я люблю его за то, что он понимает, какой это замечательный проект. А вот ты по-прежнему не желаешь это признать. Он хочет взяться за него, поскольку это нечто совершенно новое для нас. Ты понимаешь? Новое! И мне хочется этим заняться.

— Подумай, Ричард, — вмешался Курт. — Если этот проект удастся, тогда я стану звездой, достойным партнером Сасс. Если же он провалится, то, по крайней мере, у меня будет возможность посмотреть, на что я способен.

— А что будет с Сасс в случае неудачи?

— Я скажу тебе. — Сасс направилась к Ричарду. — Если фильм провалится, у меня достаточно высокие акции в нашем деле, чтобы удержаться на плаву. Для меня это будет удар, но не смертельный. Никто меня за это не казнит. Если же проект удастся, тогда я докажу себе, что у меня хорошее чутье. Достаточно хорошее, чтобы и впредь полагаться на него. — Она сжала ему руки и посмотрела умоляющими глазами. — Ричард, если фильм получится, то у меня будет то, о чем я всегда мечтала.

— Что, Сасс? Чего у тебя нет сейчас, что ты надеешься приобрести при помощи этого фильма?

— Уважение к себе, Ричард.

— Ах, оставь! — Ричард вскочил так стремительно, что Сасс едва не упала. Он свирепо взглянул на нее. Потом перевел взгляд с лениво развалившегося Курта на опасливо глядящую Лизабет. Он оказался один в львином логове. Они все на ее стороне.

— Это просто смешно. Уважение к себе, надо же! Если ты до сих пор лишена этого, значит, я делал все это время что-то не так. И твоя мать тоже…

— Ричард, ты забываешься… — взвилась Сасс. Курт спустил ноги с дивана на пол, готовый встать на защиту любовницы, но беспокоился он напрасно.

— Виноват. — Ричард склонил голову. — Твоя мать была выдающейся женщиной. Она сделала для твоей карьеры просто невероятные вещи. Более того, она вырастила и тебя потрясающей женщиной. Ты думаешь, многие способны выдержать испытание звездной славой, как это удалось тебе? Отнюдь. Ты необыкновенная, Сасс. У тебя есть деньги, талант, слава, и ты никогда еще не потратила зря ни гроша. И если после этого ты еще говоришь об отсутствии уважения к себе, то мне остается только развести руками.

— Ладно, пожалуй, я неточно выразилась, — примиряющим тоном сказала Сасс. — Мне просто хочется посмотреть, способна ли я принимать самостоятельные решения. Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Я буду и впредь слушать твои советы, но считаю, что мне пора перестать делать то, что, как вы мне заявляете, хорошо для бизнеса. Мне хочется что-то сделать для своей… — Сасс заколебалась, подбирая подходящее слово, — …мне хочется что-то сделать для души. Может, вам и покажется глупым мое заявление, но сама я так не считаю.

Сасс повернула Ричарда к себе и заглянула ему в лицо. За шестнадцать лет, что они были знакомы, она привыкла ему доверять. Но он жил бизнесом, и его делом было направлять клиента, то есть Сасс, нужным путем, чтобы она добилась денег и славы. Он совершенно не понимал, что для счастья требуется не только это. У Сасс бессильно опустились руки. В эту минуту они казались совсем чужими людьми.

— Ричард, прости, но я просто не верю, что ты испробовал все возможное. Я хочу получить права на эту книгу. Я хочу — нет, я должна — сделать фильм. Я буду Эйлин, а моим партнером станет Курт, что бы ты там ни говорил. Я в состоянии купить любого, включая и этого Шона Коллиера. Если же мне это не удастся, я его соблазню. Если же и это у меня не получится… — Сасс пожала плечами, как бы оправдываясь перед Ричардом. — Мне еще ни разу не доводилось задумываться над тем, что же мне делать, если кто-то мне отказывает, но, видимо, время пришло. Я не намерена сдаваться. — Сасс покончила с уговорами, наступила пора действовать. Она повернулась к ассистентке. — Лизабет, ты поняла меня?

Той не нужно было повторять дважды. Она уже набирала номер телефона. Курт рассмеялся, внезапно поняв, что задумала Сасс.

— Сасс, ты не теряешь ни минуты, — с одобрением произнес он.

Сасс уже стояла рядом с Лизабет, ожидая результата.

— Мистер Коллиер? Мое имя Лизабет Шеридан, я помощница Сасс Брандт. Мисс Бранд хотела бы с вами поговорить…

Трубка перешла из рук Лизабет к Сасс, и актриса торжествующе подмигнула мужчинам. Откинув волосы и сняв клипсу, она приложила трубку к уху и изобразила на лице улыбку.

— Мистер Коллиер… — промурлыкала она сладким голосом, устоять перед которым было невозможно. — Это Сасс Брандт. Спасибо, что согласились со мной поговорить…

Тут она замолчала, опустила трубку и поглядела сначала на нее, потом на Лизабет.

— Короткие гудки…

— Но я же с ним говорила, — убежденно произнесла Лизабет. Вид у нее был ошарашенный. Она снова протянула руку к телефону. Сасс отстранила ее.

— Нет. Дай мне номер. Я наберу сама. Может, он просто не понял и не стал ждать… — Сасс быстро набрала номер и, когда на том конце сняли трубку, произнесла торопливо.

— Мистер Коллиер? Сасс Брандт. Вероятно, нас разъединили. Я звоню по поводу приобретения права на экранизацию повести мистера Макдональда «Женщина в…»

Сасс медленно оглядела комнату. Она держала трубку так, словно предлагала всем убедиться, что она услышала секунду назад. Все молча смотрели на нее, ожидая объяснений. Наконец она произнесла с крайним изумлением.

— Он не стал говорить со мной.

Он уставился в темноту, окружавшую его в течение многих месяцев. День и ночь тут неразличимы, и это его устраивает. Темнота одна из причин, почему он живет в этом Богом забытом месте, где нет ничего, кроме льда и снега, гор и лесов. Темнота была причиной, ради которой он покинул родные холмы, где свет не только освещение, но и состояние ума, образ жизни. Да, он живет здесь из-за того, что душа у него черна как ночь, а холодная природа отвечает его холодному сердцу, где не осталось ни искорки тепла.

Но вот ему кто-то позвонил. Кто-то пытается вернуть ему свет.

Это женщина с голосом, глубоким как озеро, манящим, как ложе из вереска. Своим звонком она расшевелила давно потухшие в нем угли, опалившие когда-то его душу так жестоко, что он едва не умер от страданий. Впрочем, это случилось слишком давно. Теперь он стал мудрей. Жестче. Он исцелился от ран, и теперь его шкура крепче, чем у гризли, и более непробиваемая, чем поверхность ледника.

Так он сидел в темноте своей северной тюрьмы, не зная, день сейчас или ночь, откинув голову на зеленую кожу большого старого кресла.

Шон Коллиер рывком поднялся на ноги и взмахнул кулаком, готовый ударить по любому предмету, способному причинить ему боль. Ему хотелось изгнать ее из сердца, ведь в нем она гораздо мучительней, чем в руке. Мощный удар пришелся на крышку стола. Телефон, свеча и книга с грохотом полетели на пол. Звон стекла, стук от падения книги нарушили тишину и придали осязаемость его ярости и страданию. О Господи, он ощутил, как на него все нахлынуло с новой силой. Именно теперь, когда ему показалось, что оно ушло навсегда, когда он поверил, что все укрыто в самом дальнем уголке души и забыто, горе обрушилось на него с новой силой.

Сапоги гулко застучали по полу, стук отозвался в его душе такой же гулкой пустотой. Угли в очаге еле тлели, комнатой завладевал холод. Его это не волновало. Наоборот, он был этому рад.

К нему вернулся страх. Страх того, что он снова обретет способность чувствовать, желать, задавать вопросы, на которые нет ответа. Ему не хотелось слушать женщину с медовым голосом, отвечать на ее вопросы. Ему даже не хотелось жить, но выбора не было, приходилось влачить свое жалкое существование в ожидании конца. Ведь прижать к голове дуло пистолета — значит совершить грех против законов Бога и природы. Но никто — никто — не сможет его оживить.

Он сорвал с крюка меховую куртку и вышел в застывшую тьму, не одеваясь. Он долго шел, тяжело дыша, пока не вспомнил, что нужно одеться. Впрочем, все к лучшему. Ощутив холод, он забыл про боль. Сейчас, вдали от своей хижины, Шон Коллиер снова был в безопасности. Сладкие слова, образ говорившей с ним когда-то женщины, погасли, вновь заснули во льду его сердца. Все вернулось на прежние места. Он будет спать, будет жить день за днем, пока не изведет свой жизненный срок. Лишь тогда наступит истинный покой. Только тогда, когда тело объединится на смертном одре с душой, обретет он то, к чему стремится.

— По-моему, ты переживаешь не самые лучшие свои времена, — сказала Сасс, сидя у туалетного столика и снимая косметику.

— Если ты с такой силой будешь тереть кожу, то протрешь под глазами дыры, — заметил Курт.

Сасс поймала взгляд Курта в огромном зеркале. Он прав. Она трет кожу слишком сильно. Ранние морщины заставят Курта бросить ее. Она швырнула вату в белую плетеную корзинку возле ног. Вздохнула и улыбнулась.

— Вероятно, я сошла с ума. Мне так хочется получить эту книгу, а почему — сама не могу объяснить. Порой мне кажется, что я в ней живу. Знаешь, я буквально чувствую, как разрывается сердце этой женщины, когда она пытается выбрать между этими двумя мужчинами. Нет… нет…

Сасс подняла руку, словно хотела помешать Курту перебить ее, хотя он и не собирался делать этого. Его заворожил ее вид. Полуодетая, рыжевато-золотистые волосы закрыли плечи, подобно шелковой шали, лицо бледное без косметики, но все же сияющее природной красотой. Вмешаться — значит, что-то переменить, разрушить картину, запятнать шедевр, пробудить фантазии. И он просто слушал и сопереживал ей с вниманием и уважением.

— Эйлин делает то, что вовсе не характерно для подобных героинь. Она выбирает между ними и собой. Поскольку она может что-то дать одному из них, отказав другому, и может что-то получить сама, отвергнув их обоих. Ты понимаешь это? — Она бросила на него мимолетный взгляд, не желая его вмешательства и пребывая под чарами своих ощущений. — Эта женщина просто не сможет выбрать между этими мужчинами, поскольку сама еще не поняла, кто она такая и чего хочет. Вот что меня занимает. На экране я смогу сделать за нее этот выбор. Смогу оживить ее, помочь принять правильное решение или исправить дело, если оно пойдет неправильно.

— Но она ведь умирает, Сасс. В конце книги она убивает себя. Как сможет она все исправить?

С самодовольным видом она подняла глаза, и они еще раз поглядели друг на друга через зеркало.

— Она умрет с честью, Курт. Войдет в смерть не как сломленная женщина, а как героиня, исправляющая ложное положение вещей. Вот что я имела в виду, утверждая, что нашла себя. Я могу заставить эту историю взорвать экран. Я чувствую Эйлин. Чувствую ее всем сердцем.

С языка Курта уже готово было сорваться замечание, но он так и не смог произнести его. Никогда еще он не видел Сасс такой увлеченной. А ведь проект пока еще был недоступен, хотя книга захватила все ее мысли.

— Ну а мужчины, Сасс? Их ты чувствуешь? — поинтересовался он.

— Я чувствую его, — прошептала она.

— Которого из них? — спросил Курт, увлеченный ее фантазией. — Мужа?

Сасс обернулась и посмотрела на Курта; по ее лицу пробежала тень смущения, губы полураскрылись, словно он пробудил ее от глубокого сна.

— Я чувствую его, — повторила она и тут же покачала головой, когда поняла, что не ответила на вопрос. — Конечно, я вижу тебя в роли мужа, то есть младшего из них двоих. Кем же ты еще можешь быть?

Внезапно она засуетилась. Расставила по местам баночки с косметикой, убрала щетки. Встала, направилась к шкафу и извлекла оттуда нечто воздушное. Когда же Сасс снова повернулась к нему, ее улыбка была слишком сияющей, а щеки слишком румяными. Курт не заметил либо не придал этому значения. Она снова с ним, а не витает где-то вместе с героиней из книги. Что у нее было в мыслях, то ушло, улетело, и это самое главное. Они вместе, в их жизни все идет хорошо. Если ей хочется получить эту книженцию, что ж, она ее получит, сомневаться тут не приходится. И это всего лишь книга, герои которой действуют по воле человека, умевшего фантазировать и печатать на машинке. И скорее всего как раз дурные манеры мистера Коллиера, его отказ плясать под ее дудочку вызвал в Сасс такую одержимость.

— Мне все это нравится, — произнес он, не интересуясь больше ни мистером Коллиером, ни книгой. Его интересы и потребности были более конкретными. Поднявшись рывком с кровати, он подошел к Сасс, взял из ее рук тончайшую ночную сорочку и отбросил ее прочь.

Сасс нежно улыбнулась, зная, что скоро все ее проблемы улетучатся — хотя бы ненадолго — но и этого достаточно. Ее руки невольно потянулись к нему, пальцы погрузились в его светлые волосы. Не нужно ничего говорить. Они уже достаточно долго занимались любовью друг с другом, чтобы понимать партнера без слов.

И все-таки, когда ее голова наклонилась вперед, окружив любовника занавесом из шелковистых волос, Сасс ощутила в груди такое томление, которое не мог вызвать даже Курт. До Сасс Брандт дотронулся кто-то другой, то ли его душа, то ли разум, то ли дух прилетели к ней издалека. Она вздрогнула. Руки воспламенившегося Курта ласкали ее. Сасс вдыхала аромат тела любовника, погрузила губы в его волосы и внезапно с грустью пожалела, что она не одна.

В саду под балконом, на который вели французские двери из комнаты Сасс, сидела и курила Лизабет. Даже Сасс ничего не знала про сигареты. Конечно, гордиться тут нечем, вот она и молчала. Скверная привычка, дисциплинированный человек сможет легко от нее избавиться. И вообще, можно отбросить что угодно — почти всегда.

Уходя на прием, Сасс выглядела великолепно в своем новом наряде от Живанши. Золотистое кружево, под цвет ее глаз; в цветочный узор вплетены нити, одного цвета с ее волосами. Лизабет никогда еще не видела такой свою патронессу, свою подругу, свою…

Нет, ничего, забудь. Лизабет сердито сделала затяжку, глубоко вдохнула дым. Сасс для нее не больше, чем работодательница, либо, при определенном везении, подруга. И так будет всегда, хотя она, Лизабет, понимает Сасс. Брандт лучше, чем еще кто-либо на свете. И уж конечно лучше, чем мужчина, делящий с ней постель. Еще ни один мужчина в жизни Сасс не понимал, что ей требуется. Сасс Брандт — это круглый счет в банке, а всем этим мужчинам больше ничего не нужно. Не удивительно, что ей так запала в душу эта книга.

Сасс будет благодарна особе, готовой понять ее, и Лизабет станет такой персоной. Лизабет покажет Сасс, как она способна понять другую душу, она окажет ей всяческую поддержку, поможет стать такой, какой та хочет. Благодаря ей, Лизабет, будет сделан последний штрих в совершенстве, достигнутом Сасс Брандт.

Лизабет внезапно вскочила и отбросила в сторону сигарету, обжегшую ей пальцы. Она заморгала и заставила себя вернуться к реальности. Поглощенная своими мечтами, она и не заметила, что смотрит на окно спальни. Снова они взялись за свое. Силуэты их тел, слившихся в одно, виднелись в окне, которое Сасс считала непроницаемым. Но Лизабет знала все секреты этого дома, и этот дом не мог существовать без нее. Так что Сасс некоторым образом права. Видеть их не мог никто, кроме некоторой привилегированной особы, которой позволено хозяйничать в этом великолепном имении. Такой, как Лизабет…

Она медленно зажгла следующую сигарету, докурила ее и бросила на усыпанную гравием дорожку. Окурок светился в темноте красным огоньком. Лизабет машинально затоптала его, глядя на окно, за которым шла любовная игра, она подумала, что в этот вечер что-то изменилось. Должно быть, Сасс устала от него, поскольку их движения ленивы и лишены страсти. Носок ее туфли зарывался все глубже и глубже, пока на дорожке не осталось ничего, кроме мелких клочков бумаги и сухого табака, а их скоро развеет ветер.

Лизабет отвернулась и попыталась убедить себя, что ей вовсе не хотелось подглядывать, что все произошло случайно. Она часто делала это под покровом ночи. Силуэты исчезли, рухнули то ли на кровать, то ли на пол, а может, удалились под душ. Больше Лизабет ничего не видела. Смотреть дальше не было смысла. Сасс у себя дома, в безопасности. Лизабет ей больше не нужна.

Совсем не нужна…