Грибница

Глава 20 Договор

Тот же день

То же место

- Так что там за сон тебе приснился, Евгения Батьковна? - спросил Сергеич, когда за обеденным столом, кроме них никого больше не осталось.

- Ты про что? - сделала удивлённое лицо Евгения.

- Не юли, - Сергеич прикуривал сигарету, но глаз от лица Евгении не отводил. - Сама говорила, что тебе особенный сон приснился, поэтому ты и вызвалась сегодня на дежурство.

Евгения помолчала, потом вытянула из пачки у Сергеича сигарету и подождала, пока он поднесёт ей огонёк. Затянулась.

- На самом деле он мне уже раз дюжину снился, - призналась она. - Вроде бы ничего особенного: будто я иду по дороге и она бесконечна. Но в то же время всё так реально: утренний туман, прохлада, каблуки стучат по асфальту. Сон приходит уже под утро, и каждый раз я просыпаюсь и не могу понять, где я.

- Ты просто идёшь по дороге и всё? - удивился Сергеич.

- Мне так вначале казалось, - подтвердила Евгения. - Только сон все повторялся и повторялся, пока я не поняла, что он не всегда одинаковый. Иногда в этом сне я прохожу мимо дорожных знаков. И они всегда разные.

- И?.. - подался вперёд Сергеич.

- Мне снился путь этих пятерых, - Евгения выпустила длинную струю сигаретного дыма и наблюдала, как он рассеивается в воздухе.

- Как ты догадалась?

- Позавчера я взяла дорожный атлас и нашла все названия, какие мне приснились, - сказала Евгения. - Все они лежали вдоль одной дороги.

- Следующим пунктом был Стальград и ты решила проверить?

- Да.

- Интересно.

- Не веришь? - равнодушно поинтересовалась Евгения.

- Я не верю в совпадения, - ответил Сергеич и откинулся на спинку стула. - Думаю, лучше помалкивать пока про эти твои сны. Как считаешь?

- Тебя не удивляет, что они вообще снились? - изумилась Евгения. - Я-то думала, ты меня засмеёшь сразу.

- Зря ты так думала, - обиделся Сергеич. - Я, к твоему сведению, о таких вещах сам кое-что знаю.

Евгения с заинтересованным видом уставилась на Сергеича и он стал рассказывать:

- Я когда в угрозыске работал, было у меня развито что-то вроде шестого чувства, - Сергеич затушил окурок и тут же вытянул из пачки новую сигарету. - Например, стибрят что-нибудь у меня - а я всегда знаю кто. Раз пришёл на работу и сразу почуял, что сперли что-то. Мне эта коробочка для скрепок прям в глаза прыгала. Скрепки - это фигня, не жалко, но тогда постоянно что-то пёрли и по мелочам и не очень, и мне это надоело. Помню, я на пацанов вызверился по этому поводу, а они мне тогда кликуху придумали - 'Нюхач'. Говорили, что я такой жадный, что даже скрепки свои пересчитал. Но это ещё что, - помолчав немного, продолжал Сергеич. - Самое главное, что я опасность чуял. Но только если она непосредственно меня касается. В моей работе это не лишнее было, но и мешало здорово.

- Чем же? - удивилась Евгения.

- Тем, что от пули или заточки я всё равно уклониться не мог, а работу выполнять приходилось, - Сергеич вздохнул. - Представь, что идёшь на заданье и знаешь наверняка, что тебя грохнут сегодня. Это ж страшнее в сто раз, чем просто идти, ничего не зная.

- Ну, так и пожарники знают, что огонь обжигает, так все равно в пожар лезут и людей из огня достают, - возразила Евгения. - Разве это не одно и то же?

- Нет, - отрезал Сергеич. - Ясно, что и у ментов, и у эмчеэсников - у многих работа опасная. Но каждый надеется, что сегодня его не достанет, что пуля мимо пролетит, что пирокостюм убережёт, что трос не оборвётся. А я знал, понимаешь, знал, что сегодня меня обязательно подстрелят, или шилом штрыкнут в печёнку.

- И что ты делал, когда опасность чувствовал? - поинтересовалась Евгения.

- Пока молодым был - ничего не делал, - Сергеич выпустил в воздух длинную густую струю дыма. - Ходил на операции. Поджилки тряслись, пот ручьём, но начальству ведь не скажешь: 'Слыш, капитан, чёт у меня предчувствие нехорошее, можно я сегодня домой пойду?'

- И что не достали тебя?

- Один раз - в самый первый - достали, - кивнул Сергеич. - Мурло какое-то пьяное жену свою порезал, ну соседи всё видели и нас вызвали. Мужик этот здоровый был, и когда посреди кухоньки своей стоял и ножиком размахивал, то до самых стен доставал. За ним в уголке пацанёнок его сидел, так что начальство решило папашу пьяного живьём брать, чтоб мальца стреляниной не травмировать. Ну, так получилось, что я первый в ту квартиру вломился. Сзади остальные подпирали - отступить некуда. Мужика я увидал и сразу понял, что он меня сейчас зарежет. Только-то я об этом подумал, как тот чёрт мне свой тесак прямо в горло и ткнул. Не знай я заранее, куда он ударит - конец мне мигом настал бы. А так успел ладонь подставить - он в неё ножик и воткнул по самую рукоять, - Сергеич продемонстрировал Евгении левую ладонь, на которой и впрямь белел узкий недлинный шрам. - Мужика мы потом повязали, мне благодарность и премию выдали, но с тех пор я боялся отчаянно и старался всегда выстрелить первым.

- Неприятностей не было? - выпустив клуб дыма, поинтересовалась Евгения.

- Были пару раз, - кивнул Сергеич. - Но меня опера всегда отмазывали: товарищи всё-таки. В конце концов я следователем стал и всё больше в кабинете сидеть оставался. Так до капитана и дослужился и ещё был не потолок, да только тут эта катавасия в мире приключилась...

- А Кирилл, что с тобой работал?

- Кирилл? - Сергеич усмехнулся. - Нет, это я с Кириллом работал.

- В смысле?

- Он мой подозреваемый был и на пятнадцать лет я ему уже насобирал.

- От чего же у вас теперь такая любовь приключилась?

- А от того, что когда Пыление началось, Кирюша в клетке сидел запертый, а у меня ключи были. Мы с ним договорились кое о чём, и как видишь - оба выиграли.

- А не боишься, что он вспомнит, кто его в клетку засадил?

- Так я ж его и выпустил, - возразил Сергеич. - Считай жизнь спас.

Тема себя исчерпала и Сергеич с Евгенией молча докуривали сигареты.

- Чем там новенькие занимаются? - спросил Сергеич, когда молчание совсем уж затянулось, а желания идти что-то делать 'во благо общины' не появилось.

- Катя с Леной Фёдоровне помогают - посуду моют. Пацан их по участку бродит.

- А наши?

- Нашим я велела две спальни освободить.

- Какие?

- Кирилл отдаст свою спальню Лене и Кате с девочкой - придётся им потесниться - а сам переселится в кабинет.

- А где же мы будем заседать? - удивился Сергеич.

- В столовой, - ответила Евгения. - Не думаю, что Пётр согласится все решения отдавать на твой суд. Он потребует открытых собраний, а в кабинете для этого мало места.

- Думаешь, я позволю новеньким строить погоду? - рассердился Сергеич.

- Тебе придётся немного уступать им, если ты хочешь удержать этих женщин, - ответила Евгения. - Но реально все вопросы будут решаться в нашей с тобой спальне или у Кирилла, если тебе захочется узнать его мнение.

- Проклятье, - чертыхнулся Сергеич. - Ты права. Да и Кирилла лучше держать поблизости - пусть селится в кабинете. А вторая спальня?

- Поселим туда Петра.

- Одного?

- Пока да.

- А остальных куда?

- Пацаны пусть занимают гостиную, Гришка будет там за ними присматривать.

- Ты их разделила, - догадался Сергеич.

- Да и они разделятся ещё больше, когда Лена переедет к нашему Кириллу.

- С чего ты взяла, что именно к нему? - удивился командир.

- Поверь мне, - усмехнулась Евгения. - Я в этом разбираюсь.

- Да уж верю, - буркнул Сергеич. - А если они не согласятся на такой передел?

- У них нет выбора, - заверила его Евгения. - Мы хозяева в этом доме и терпим неудобства, чтобы разместить их. Они не станут злоупотреблять нашим гостеприимством. Но весной нам придётся подыскивать другой дом - этот слишком тесный.

- Да уж... - согласился Сергеич.

Как предсказывала Евгения, новенькие безропотно согласились с предложенным планом расселения. Только Димка разобиделся, что его подселили к двум чужакам, но к нему незаметно подошёл Кирилл и настоятельно посоветовал радоваться, что его не поселили в развалюшке на дворе, а предоставили просторную светлую комнату с камином. Пётр сильно удивился, что для него выделили отдельную спальню. Он собирался предложить Димке разделить это жилье с ним, но пацан заявил, что уж лучше жить с чужаками, чем с таким законченным воспитателем, как Пётр. Тут к ним подошёл Сергеич и, масляно улыбаясь, порекомендовал Петру не торопиться предлагать соседство подростку, ведь позже комнату можно будет разделить с Катериной. Она так на него смотрит!

Катерина и правда часто поглядывала на Петра, но отнюдь не с позиции любовницы. Просто в Петре она видела вождя, лидера их маленькой группки. Ему она доверяла, его мнение для неё что-то значило и это пришло не сразу.

Как и все остальные Катерина потеряла всех своих близких. Они умирали у неё на глазах и она ничего не могла с этим поделать. Её муж продержался дольше всех, но не дожил до окончания Пыления. Тогда Катерина покинула свою квартиру и пустилась в бесцельное блуждание по улицам Порогов. Люди, которые ей попадались в красноватом тумане, одной ногой уже были в могиле. Некоторым она помогала скрасить уход своим присутствием, поила, когда они уже не могли напиться сами, закрывала глаза после последнего вздоха. От других убегала - многие сходили с ума от горя и безысходности и становились агрессивными.

Милу она нашла случайно - просто увидела двигающийся силуэт в освещённом прямоугольнике окна. Электричество тогда ещё не отключилось, и во многих окнах по вечерам и днём горел свет (просто некому было его отключить), но уже несколько дней Катерина не видела в этих освещенных прямоугольниках ни одной двигающейся тени. Она поднялась на второй этаж и толкнула незапертую дверь. В гостиной нашла живую девочку, в спальне - её мертвых родителей.

Мила играла с куклой. На вошедшую она не обратила ни малейшего внимания. Будто её тут и не было. Все попытки Катерины заговорить с ребёнком были безуспешными. Девочка не реагировала на звуки и смотрела сквозь неё. Катерина чувствовала себя фантомом. Утром она увела её. Это не составило труда: она просто поймала её за руку и потянула за собой. Мила не сопротивлялась. Идти им было некуда, делать в вымершем городе нечего. Тем более что ночью случился мощный перепад напряжения и во всём городе сгорели предохранители. После этого свет так и не включился.

Катерина разбила витрину магазина туристского снаряжения и выбрала для них маленькую шёлковую палатку. Кроме неё в огромный рюкзак влезли два спальника, походные костюмы по размеру, котелок и топорик. Держа Милу за руку, она пошла из города вон. В тот день закончилось пыление, а на местной АЭС завыла сирена. Через два дня пути, когда город давно скрылся из виду, в той стороне, где он был, на горизонте появилось тёмное дымное облако. Оно разрасталось, но ветер был устойчив и относил его к югу, тогда как Катерина с Милой двигались на север - к Днепровску. Они прошагали ещё пару дней, прежде чем перестали видеть эту смертоносную дымку в небе. Тогда Катя решила сделать суточный привал. Она установила палатку прямо у дороги неподалёку от автозаправки. Там были запасы воды и продуктов в маленьком магазинчике, а также гора новеньких автопокрышек, которые, сгорая, выпускали в небо клубы чёрного дыма. Вечером того же дня, потягивая из кружки горячий бульон от тушёной курицы, Мила назвала Катерине своё имя. Больше из девочки не удалось вытянуть ни единого слова. Так они и двигались от заправки к заправке, разжигая на каждом привале дымный костёр и оставляя на зданиях заправок крупную надпись о том, что Пороги теперь зона радиоактивного заражения.

Спустя неделю им встретился Пётр и дальше они пошли вместе. Так и повелось: недлинные утренние переходы по прохладе, дневные привалы, вечера у костра, неторопливые беседы, воспоминания о былой жизни, сон бок обок в одной палатке. Пётр спас Катерину от одиночества, а потом от надругательства. Он был её другом, её защитником и помощником, и никогда не претендовал на роль любовника. Хотя и мог бы. Но между ними стояли их мёртвые семьи и присутствие маленькой Милы.

Девочка сильно пострадала психически и как родственное существо она воспринимала лишь Катерину. Первые недели после того, как их нашёл Пётр, она не подпускала его к себе близко - тут же впадала в истерику. Но время шло и постепенно их отношения наладились.

Из-за Милы они отказались от каких-либо средств передвижения: девочка боялась скорости, даже такой небольшой, какую мог бы обеспечить велосипед. Она вообще боялась быть долго оторванной от твёрдой земли. Даже на руках больше десяти минут не высиживала. Поэтому они путешествовали пешком.

Это была долгая дорога. Долгие вечера у костра. Длинное турне через две области, по десяткам сёл, по семи городам. И всюду одно и то же - смерть и неподвижность. Редко, очень редко они встречали живых. Бывало хорошо посидеть в компании вечер - два, но потом они с Петром и Милой шли своим путём, а их собеседники - своим. Каждому хотелось выяснить, что сталось с их родственниками, часто разбросанными по разным уголкам страны, и поэтому люди редко находя себе попутчиков.

Когда Пётр добился доверия их маленькой спутницы и смог взять на себя часть обязанностей по уходу за ней, Катерина стала уделять больше внимания себе самой. Прислушавшись к своему телу, проанализировав некоторые тревожные знаки, она вскоре поняла, что беременна. Срок не мог быть большим - не больше двух месяцев - и она утешала себя мыслью, что у неё ещё есть время, как следует подготовиться к родам. Она сообщила о своём состоянии Петру. Он не на шутку встревожился, если не сказать испугался. Его жена трижды была беременна и подарила ему трёх дочерей. Прожив с ними двадцать лет, Пётр не понаслышке знал о женских недугах, помнил, как тяжело жена перенесла первые роды. Так в то время существовали больницы и врачи брали на себя ответственность за жизнь человека, боролись за неё, используя вековые знания и собственное мастерство. Остались ли такие люди сейчас? Где они? Попадутся ли такие им на пути? Пётр не имел права надеяться на случай.

Первым делом он раздобыл рацию и каждое новое утро начинал с того, что сканировал радиоэфир на всех доступных приёмнику диапазонах. Иногда ему удавалось поймать обрывок чужого разговора, иногда - ответить на чьи-то позывные. Но все его собеседники оказались далёкими от медицины и шли своим путём. Пётр записывал в блокнот частоту, на которой удалось поговорить, и надеялся, что следующим, с кем доведётся поговорить, будет доктор.

Кроме того, Пётр стал собирать медицинскую литературу. К его превеликому сожалению литература, которую он находил на прилавках книжных магазинов, носила скорее популяризационный характер, а ему нужны были серьёзные научные издания. Такие книги нужно было искать в вузовских библиотеках. Но как найти эти библиотеки? После некоторых раздумий Петр догадался поискать справочник для поступающих в ВУЗы. Он нашёл эту толстую брошюру в первом же книжном ларьке, встретившемся им по пути, и выяснил, что ближайший медицинский ВУЗ находился в Днепровске - как раз там, куда они следовали.

До Пыления в Днепровске проживал его родной брат, именно поэтому Пётр изначально так стремился попасть в этот город. Он успел найти и похоронить тела брата и его жены, но отыскать местный медицинский университет им с Катей не удалось. Планы спутала банда подростков. Пётр сумел отразить их атаку, застрелив двоих, но понимал, что разозлённые пацаны могут предпринять вторую попытку нападения хотя бы из мести. Поэтому Пётр поспешил увести из города своих женщин и Диму - мальчика, который примкнул к ним в городе буквально накануне нападения.

Дальше решили идти в Стальград. Города разделяло сто двадцать километров, покрыть которые можно было за пять - шесть дней, если двигаться их обычным темпом. Но в пути они задержались. Сначала из-за Лены: оказывается, девушка целый день шла за ними от самого Днепровска, прячась и присматриваясь к ним издали. Она подошла к ним на вечернем привале и решила остаться. Лена оказалась местной уроженкой, прежде чем уйти из этих мест, она захотела попрощаться с могилами родственников и повела их в своё село. Они погостили у неё сутки и отправились дальше.

Во второй раз их задержал Дима, когда услышал собачий вой и непременно пожелал словить псину. Они потратили полдня на поиски животного, но так и не увидели его, хотя и слышали ещё раз вдалеке тоскливый вой.

Потом сам Пётр стал причиной значительной задержки, а вернее - его затея поймать пару коз, которых они периодически видели пасущимися вблизи различных сёл. В этот раз им повстречался одинокий крупный козёл. Животное одичало, и Пётр потратил целую неделю на его поимку. В конце концов, козёл угодил в яму-ловушку и едва не проткнул Петра рогами, когда тот вытягивал его оттуда. Впрочем, Сёмка, как окрестил козла Пётр, оказался вполне компанейским животным и быстро привык к своим новым хозяевам.

И вот, после двухнедельного перехода, они достигли Стальграда. И тут прямо на входе в город их перехватила Евгения. Несмотря на все её заверения, Пётр сомневался, что им дадут беспрепятственно уйти, если они того захотят. Он вёл с собой двух взрослых женщин и девочку, а в группе Сергеича без пары оставались трое мужчин. Скорее всего, женщин уже не отпустят. Да и захотят ли те уходить? Пётр хорошо понимал, что он не сможет сильно повлиять на их решение. Может быть, Катерина и прислушается к его мнению, но не Лена. Ей явно здесь понравилось. В отличие от самого Петра.

Так, несмотря на впечатляющие продуктовые запасы в подвале дома и наличие электрогенератора и мазутного котла, которыми так гордился Сергеич, Петру не понравился сам дом. Он был совершенно не приспособлен для проживания большой группы людей. Уже сейчас, с приходом пятерых новичков, тут не осталось ни одной свободной комнаты, чтобы разместить ещё кого-нибудь. И это притом, что двое из группы в настоящий момент жили фактически вне дома: старая Фёдоровна - в летней кухне, и Сан Саныч - в развалюшке на заднём дворе особняка.

К тому же на многие километры вокруг простирался город - не самое здоровое место в нынешние времена. 'А что тут будет твориться после осенних дождей? - Думал Пётр. - Запах разложения - это минимум, а потом придут и болезни'. Конечно, близость к складам продуктов и промтоваров, а также к запасам топлива - это несомненный плюс в расположении Базы (так называли этот дом хозяева), но Петру было бы спокойней, если б их приют находилось где-нибудь в сельской местности, окружённый плодородными полями, которые можно было бы возделывать в будущем. В идеале он видел большую усадьбу на холме, откуда бы открывался вид на всю близлежащую местность и обязательно - на какую-нибудь реку или на водохранилище.

Дефицит воды - это тоже огромный минус городской местности. Тот старый колодец, который Пётр видел вблизи от домика Сан Саныча, не даст необходимого количества воды для нужд двенадцати человек. А после весенних паводков использовать колодезную воду для питья вообще будет опасно - мало ли чего туда попадет из сточных вод? Тиф, холера, чума - да всё что угодно может обрушиться на выживших людей и им нечего будет противопоставить этим ужасным болезням. Пётр решил во чтобы то ни стало поднять вопрос о переселении общины в другое место в ближайшее время. И если с его доводами не согласятся и не назначат дату переезда - тогда он уйдёт и постарается увести с собой хотя бы Катерину с Милой. А пока Пётр присматривался к каждому из членов группы Сергеича и составлял для себя их психологические портреты.

Сергеич ему представлялся хитрым и немного лживым человеком. Пётр подумал что, это профессия наложила на его характер свой отпечаток. Лидером Сергеич был слабым, шли за ним скорее потому, что другого рядом не было. Но начальствовать ему было привычно, и явно нравилось. Конкурентов рядом он не потерпит. Петру он не понравился.

Евгения сразу показалась Петру неординарной личностью, сильной и целеустремленной, она смотрела на всех равнодушно и свысока. Но не были ли это её поведение сродни мимикрии безобидной мушки, притворяющейся опасной осой? Предпочитала же яркая Евгения прятаться за спину посредственного Сергеича. Или она держала его как щит между собой и другими мужчинами в их компании? В целом Петру она нравилась.

Кирилл выглядел внушительно и вёл себя соответственно. Петру он казался более подходящим на роль начальника, чем Сергеич. Но возможно за уверенной манерой держать себя не было ничего кроме осознания своей физической силы? Может быть, Кирилл не обладал достаточным уровнем интеллекта, без которого руководство людьми невозможно? Пётр подумал, что за ним стоит приглядывать.

Сан Саныч и Гришка виделись Петру славными рукастыми мужиками, но первый был как будто чем-то надломлен, а второй - явный пройдоха. Доверять им пока рано.

Фёдоровна была во всём хорошим человеком. Ей можно доверить собственного ребёнка и она будет беречь его как зеницу ока своего. У Петра создалось впечатление, что именно благодаря Фёдоровне группа ещё не рассыпалась. Её заботами все здесь регулярно собирались за одним столом, своей болтовней она сглаживала слишком резкие высказывания Евгении или стыдила за пошлые шутки Витька, напоминала о насущных задачах Сергеичу. Именно она по-настоящему распоряжалась хозяйством общины, и Петру казалось, что кроме него никто этого ещё не понял.

В Витьке Пётр, полжизни проработавший с молодёжью, сразу признал наркомана. Возможно, сейчас парень завязал, а может быть ему просто негде взять дури, но так или иначе она уже изрядно подпортила ему мозги, и Пётр решил глаз с Витька не спускать. Тем более, что пацан откровенно запал на Елену.

Такими увидел Пётр членов группы Сергеича при первом знакомстве с ними. Конечно, первое впечатление часто бывает обманчиво, но Пётр верил своей интуиции. Она успешно помогала ему и в повседневной жизни при общении с людьми, но особенно - в его педагогической деятельности, где интуиция часто оказывалась полезней всего наработанного с годами опыта. Пётр не доверял Сергеичу и это был главный его вывод в этот день. Поэтому перед торжественным ужином, который затеяла для новеньких Фёдоровна, он подошёл к спальне главы общины и постучал в дверь.

- Кто там? - раздался из-за двери раздраженный голос Сергеича: Евгения как раз помогала ему облачиться в невозможно модный и невозможно дорогой костюм от Кутюр, который она припасла для него как раз для такого случая.

- Это Пётр, нам нужно поговорить.

- Мы сейчас выйдем, Пётр. Подождите минутку, - отозвалась вместо Сергеича Евгения.

- Это по поводу нашего вступления в общину, - пояснил Пётр. - Я подожду вас в столовой.

- Что он там задумал? - прошипел Сергеич, когда за дверью затихли шаги.

- Всё равно что, - сказала Евгения. - Наши условия неизменны: ты - глава общины, я твой советник, Кирилл - начальник над рабочими бригадами. Все новенькие автоматом направляются под его начало. Оружие на территории базы сдавать на склад, посменные дежурства на постах и плановую мародёрку продолжать. По поводу мелочей говори, что всё будет решаться в процессе. Это нормальные условия. Им нет смысла упираться.

- Так-то оно так...- вздохнул Сергеич. - Но чует моё сердце...

- Ладно, в крайнем случае, соглашайся на всё, кроме изменения первых трёх пунктов, а потом мы с ними разберёмся. Времена сейчас опасные, бандиты кругом, Ярослав со своей шайкой рыщет по городу, - Евгения многозначительно улыбнулась, и Сергеич ухмыльнулся в ответ.

Пётр расстроил их планы одной единственной фразой:

- Я хотел бы оформить наш договор на бумаге, согласно закону.

Сергеич, на одну долгую минуту потерял дар речи. Его ребята, которых он по просьбе Петра собрал тут же, в столовой, тоже изумлённо притихли. Общее молчание нарушила Евгения.

- А что эта бумага нам даст? - спросила она. - И какой закон вы считаете действующим сейчас, Пётр?

- Договор, записанный на бумаге - это гарантия того, что все решения, которые мы сегодня примем и которые отобразятся в этом договоре, останутся без изменений и наши подписи подтвердят согласие сторон, - невозмутимо ответил Пётр. - Это сделка. Человечество разрабатывало правила ведения сделок всю свою историю, и нет смысла отрицать полезность таких правил сейчас. Не рассматривайте моё требование, как проявление недоверия к вашим обещаниям. Рассматривайте его, как начало новой законности в новом обществе, - последние слова Пётр произнёс, повернувшись лицом к Евгении - это был ответ на её второй вопрос.

- Пётр, а тебе не кажется, что договор, записанный он на бумаге или не записанный, всегда легко нарушить, если некому проследить за его выполнением и наказать нарушителей? - сощурившись, спросил Сергеич.

- Многие люди действительно не обращают внимания на такие мелочи, как закон. Можно сказать, они идут так по жизни, - Пётр пристально посмотрел на Сергеича. - Это подонки. Я не обманываюсь: знаю - их и сейчас немало. Но подписанная бумага - это начало законности. И в настоящее время она может иметь колоссальную силу.

- Поясните, - попросила Евгения.

- Охотно, - улыбнулся Пётр. Он заинтересовал их, а это уже половина дела. Показать им их же выгоду и тем самым принудить согласится на договор - вторая половина. - Большинство людей, которые сейчас бродят по стране, уже начали отходить от того шока, который испытали все мы после Пыления. До этого момента они стремились найти своих родственников или хотя бы похоронить их как подобает. Они рассчитывали, что, восстановив семью, смогут вместе прожить и дальше. Я знаю это, потому что говорил уже со многими, да и сам надеялся на такое чудо, - Пётр тяжело вздохнул. - Это ложные надежды. Пыление не оставило нам шансов увидеть кого-либо из наших родственников живыми. Сейчас большинство людей уже поняли это. И если ещё месяц тому назад люди в большинстве случаев отклонили бы предложение примкнуть к вам, то сейчас многие предпочтут его принять. Но у каждого принятого вами человека будет своё видение правильной организации в группе. Кто-то предпочтёт утопическое равенство во всём, кто-то наоборот попробует сконцентрировать всё влияние в своих руках, кто-то мечтает о матриархате, а кто-то о гареме из ста наложниц. Все будут тянуть одеяло в свою сторону и в результате разорвут его на куски. Вам это надо?

- Нет, - качнул головой Сергеич. - Но я уверен, что крепкая рука справится с любыми вожжами.

- Возможно, - не стал спорить Пётр. - Можно опираться на силу, если она есть. В настоящий момент, сила - это численное превосходство. Ваше численное превосходство, - Пётр ткнул пальцем поочередно в Сергеича, Кирилла, Гришку и Сан Саныча, который странно скривился, заметив его жест. - А что будет, когда количество принятого в вашу группу народа многократно увеличится и у вас уже не будет первоначального превосходства? Или вы надеетесь на свой арсенал? Будете держать людей под прицелами круглосуточно, как в концлагере? Создадите рабовладельческое общество? Так это глупо - в любой момент к вашим воротам может подъехать танк и люди в нём смогут диктовать вам свои условия. Они смогут сделать рабами вас самих. Вы же знаете: всегда найдётся кто-то, кто будет сильнее вас и захочет занять ваше место.

- В жизни всегда так, - отмахнулся Сергеич. - Я пообещаю людям защиту и они её примут. Мне не придётся никого принуждать и заковывать в цепи. Это касается и тебя Пётр и твоих спутников.

- Тогда я спрошу, каким образом ты собираешься обеспечить мне защиту? И чего потребуешь взамен? Возможно, я не смогу дать тебе желаемого или просто не захочу. Возможно, я считаю, что справлюсь с функцией защитника лучше тебя. Возможно...

- Вы так и не ответили на мой вопрос, - перебила его Евгения. Её беспокоило, что Пётр с такой лёгкостью вывел разговор в опасное русло. Сергеич только что практически признался, что собирается править силовыми методами. Это может вспугнуть спутниц Петра. - Что нам даст договор?

- Мы подходим к этому, - заверил её Пётр и продолжил, обращаясь к Сергеичу. - Я не хочу сейчас спорить о методах защиты или правления. Это было бы тем самым перетягиванием одеяла, о котором я уже говорил. Я хочу предложить договор, который мог бы служить своеобразным фильтром, для отсеивания людей заведомо неподходящих для общины; договор, который обещал бы людям определённые права и свободы, но и принуждал бы их к выполнению определённых обязанностей на благо общины. Я говорю вам о документе, который со временем может стать сводом законов в новом государстве. А какая там будет форма правления сейчас не суть важно - главное, чтобы люди почувствовали себя его гражданами, тогда они будут сообща работать, будут сообща бороться с врагами, будут приумножать богатства, как государственной казны, так и свои собственные. Люди привыкли так жить, они сами потянутся к привычному. Покажи им документ, где записаны их выгоды и они добровольно и с радостью последуют за тобой.

- Это называется бюрократия и бумагомарательство, - презрительно фыркнул Сергеич.

- Это называется организация и порядок, - возразил Пётр.

- Как бы это ни называлось, я хочу, чтобы такая бумага появилась, - вступила в разговор Катерина. - И я хочу, чтобы права женщин в этой общине были обговорены особенно подробно. Мне вовсе не хочется стать чьей-либо наложницей и рожать каждый год по ребёнку.

- И я тоже хочу иметь такую бумагу, - тут же присоединилась к старшей подруге Елена.

- И я, - закинул пробную удочку Сан Саныч и поймал свирепый взгляд Кирилла. Усмехнулся в ответ - что ему ещё терять?

- Было бы неплохо, - поддержал старика Гришка, за что получил под столом тычок в голень острым носком туфли Евгении. И уже ей назло добавил. - Особенно, если в этом вашем договоре меня запишут главным животноводом общины.

- Козлов буш разводить? - заржал Витёк. - Тогда я буду этим, как его, - Витёк напряг остатки мозгов. - Ну, королевским дегустратором, что ли. Чтоб выпивку всю первым пробовать.

- Дегустатором, - поправил его Димка. - Только у королей были виночерпии. И они часто травились.

- Что пойлом, что ли? - удивился Витёк.

- Нет, их нечаянно травили, вместо королей, - ухмыльнулся Кирилл. - Так что эта должность тебе в самый раз, Витёк. Не беспокойся, я проголосую, чтоб она тебе досталась.

- Хорош умничать, - оборвал их Сергеич.

- Я думаю, каждый в этой общине должен получить копию общего договора, в том числе и те люди, которые захотят примкнуть к нам в будущем, - невозмутимо сказал Пётр. - В противном случае я предпочту пойти поискать другую группу, где к моим советам прислушаются.

- Это я уже понял, - проворчал Сергеич. - Предупреждаю, что бы вы там не понапридумывали в этом своём договоре, главой общины всё равно остаюсь я. А моим ближайшим советником всё равно будет Евгения Батьковна. Кирилл - моя правая рука.

- Это ваше право, - улыбнулся Пётр. - Ведь это мы присоединяемся к вам, а не наоборот. А теперь давайте составим наш договор.