Гроза панцерваффе

По дорогам Украины

Пик лета. Жара нестерпимая. Прохладу можно найти только в лесу, в тени деревьев, у речки или водоема, но такой благодатью Катуков мог воспользоваться разве что по пути из штаба армии в корпус или когда возвращался обратно. Последние дни командарм колесил между Ивней и Зоринскими Дворами, Орловкой и Владимировкой, другими населенными пунктами, где стояли части армии, приводившие себя в порядок после длительных и ожесточенных боев.

Корпуса и бригады восстанавливали свою боеспособность. В ходе Курской битвы армия безвозвратно потеряла 130 танков; подбитые, но еще пригодные к эксплуатации машины, отбуксированные на СПАМ, предстояло отремонтировать и ввести в строй. Дынер обещал закончить работу в конце июля и слово свое сдержал. К началу наступления ремонтники довели число боевых машин до 500 единиц[183].

Если быть более точным, то боевой состав армии выглядел так: 3-й механизированный корпус имел 226 танков, 11 392 солдата и сержанта, 2013 офицеров; 6-й танковый корпус — танков 138, солдат и сержантов 6113, офицеров 1254; 31-й танковый корпус — танков 142, солдат и сержантов — 3334, офицеров 814[184].

Катукову очень хотелось, чтобы особо отличившиеся корпуса армии — 6-й танковый и 3-й механизированный — пошли в новое сражение гвардейскими. 18 июля 1943 года Военный совет армии представил их, к званию гвардейских. Этим же решением 1-я гвардейская танковая бригада представлена к ордену Ленина, 49-я и 22-я танковые, 1-я и 3-я механизированные бригады — к ордену Красного Знамени[185].

К предстоящим боям советские войска готовились основательно. Наша разведка располагала сведениями о том, что противник сосредоточил в районе Харькова и Белгорода крупную группировку войск в составе 18 дивизий, в том числе 4 танковых дивизий, и других частей и подразделений, входивших организационно в 4-ю танковую армию и оперативную группу «Кемпф»[186].

Немецкие войска, перешедшие к жесткой обороне по реке Ворскле, на рубеже сел Солдатское, Герцовка, Каменный Лог, имели в первой линии три пехотные дивизии — 255-ю, 332-ю и 167-ю, ближайшие оперативные резервы — две танковые дивизии дислоцировались в селах Мощеное и Томаровка (19-я тд), Орловка и Бессоновка (6-я тд)[187].

Планирование наступательной операции, получившей кодовое наименование «Румянцев», началось заблаговременно. 22 июля в штабе Воронежского фронта состоялось совещание командующих и членов Военных советов армий, на котором заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков изложил план предстоящей наступательной операции Воронежского и Степного фронтов на Белгород и Харьков. Операция имела целью разгромить белгородско-харьковскую группировку противника и создать условия для освобождения Правобережной Украины.

На этом совещании Катуков получил оперативную директиву, согласно которой 1-я танковая армия вводилась в прорыв и развивала успех 5-й гвардейской армии в общем направлении на Томаровку, Богодухов, Валки[188].

Возвратившись в штаб, Михаил Ефимович сразу же стал действовать — первым делом проинформировал своих помощников о предстоящем контрнаступлении, вкратце рассказал о замысле операции, закончив свою речь словами: «Нас ждет Украина!» На подготовку к наступлению отводилось всего десять дней. За это время предстояло проделать огромную работу: довести до штатного расписания материальную часть, пополнить части и соединения людьми, проработать со штабами всех степеней вопросы взаимодействия, в первую очередь со штабами 5-й и 6-й гвардейских армий, 5-й гвардейской танковой армии, 5-го гвардейского стрелкового корпуса.

Прикрывать с воздуха 1-ю танковую армию должна была 2-я воздушная армия. Увязка взаимодействия с командованием наземных войск всегда проходила более или менее оперативно и своевременно, несколько хуже обстояло дело с войсками воздушными. Это связано было с тем, что аэродромы не всегда успевали подтягивать к ушедшим вперед наступающим армиям. Поэтому Катуков пригласил к себе в первую очередь командующего воздушной армией Красовского. Вместе с ним были отработаны все детали взаимосвязи на разных этапах развития наступательной операции.

Взаимодействию с различными родами войск Михаил Ефимович придавал особое значение, в одном из своих докладов на фронтовом совещании он отмечал: «В подготовительный период все вопросы взаимодействия отрабатывались, как правило, личным общением командиров и ответственных офицеров штаба. Увязка всех вопросов проводилась методом совместной работы танковых, пехотных, артиллерийских и саперных офицеров взаимодействующих частей, соединений и штабов. Командиры соединений, штабы корпусов и бригад на местности отрабатывали вопросы взаимодействия со штабами стрелковых корпусов и стрелковых дивизий. Весь офицерский состав тщательно изучал местность в направлении предстоящих действий, а на рекогносцировках участвовали все до командира танка включительно»[189].

Предвидя удары Красной Армии, противник усиленно готовился к обороне, создавал опорные пункты в районе Томаровки, Борисовки, Бессоновки, улучшал естественные рубежи. Разведка выяснила, что в конце июля немецкое командование начало уплотнять боевые порядки частей, которым предстояло действовать в первой линии, заменяло потрепанные подразделения полнокровными, снимая последние с Сумского направления.

1 августа 1943 года Г. К. Жуков и Н. Ф. Ватутин собрали на командном пункте 5-й гвардейской армии командармов и командиров корпусов и предложили уточнить рубежи, по достижении которых стрелковыми дивизиями должен осуществляться ввод в бой танковых армий, определить маршруты движения соединений от переднего края до рубежа ввода в сражение. Определялся день наступления — 3 августа.

На исходные рубежи части и соединения 1-й танковой армии выдвигались в ночь на 2 августа. О сроках наступления командиры корпусов узнали только за три дня, командиры бригад — за один день, командиры батальонов и им равные — в момент получения приказа на исходных рубежах. Такая секретность была вполне оправданной: противник не знал о дне и часе нашего наступления.

Перед боем, как известно, каждый переживает напряженные часы и минуты. Командиров беспокоит — все ли продумано до конца, все ли сделано. Больше всех переживал командарм, армия шла в наступление неполным составом. Ее укомплектованность составляла: по личному составу — 82 процента, по танкам — 81 процент, по самоходно-артиллерийским установкам — 67 процентов, орудиям и минометам — 85 процентов, по автотранспорту — 55 процентов. Не хватало около 3 тыс. автомашин[190].

Катуков вводил армию в сражение в двухэшелонном построении. 6-й танковый корпус наступал на правом фланге, 3-й механизированный с приданными частями усиления — на левом, 31-й танковый корпус составлял второй эшелон и шел за мехкорпусом.

Вначале планировалось ввести основные силы армии на участке Лог Лопатин — хутор Вознесенский, но пехотные части 5-й гвардейской армии генерала Жадова не сумели прорвать линию обороны противника и отбросить его от реки Ворсклы. Немцы продолжали удерживать за собой села Драгунское, Каменный Лог и Лог Лопатин. Решать задачу пришлось своими силами — допрорывать оборону противника.

В штаб срочно был вызван начальник инженерных войск полковник Ф. П. Харчевин. Его по дороге в корпус Гетмана перехватил адъютант командующего Кондратенко. Федор Павлович был удивлен столь поспешным вызовом, но сразу сообразил: произошло что-то экстраординарное. Без всяких предисловий Катуков объяснил, что армия Жадова не сумела прорвать линию обороны противника, прошла четыре километра и остановилась. Допрорывать оборону придется самим, для этого надо форсировать Ворсклу. Через сутки на реке должны быть переправы.

Хозяйственному мужику, каким слыл в армии Харчевин, не надо было дважды повторять приказ. К началу ввода армии в прорыв 4-й саперный батальон в течение ночи в районе хуторов Веселый и Вознесенский построил пять мостов, что позволило в срок беспрепятственно переправить танки, артиллерию и другую технику не только своей армии, но и некоторых частей 5-й гвардейской армии[191].

В 5 часов утра 3 августа на передовые позиции противника обрушились удары нашей артиллерии и авиации, через 2 часа 40 минут открыли огонь гвардейские минометы. На горизонте стеной поднялись столбы пыли и дыма. Взметнулись в небо красные ракеты, и лавина танков, самоходных установок и пехоты устремилась вперед. В обороне немцев образовался небольшой коридор, в который были введены 1-я и 5-я танковые армии.

Через два часа передовые части 6-го танкового корпуса (200-я танковая бригада) форсировали Ворсклу в районе хутора Веселый, через четыре часа они уже обгоняли пехоту 5-й гвардейской армии, преследуя противника, не давая ему закрепиться. Вскоре Гетман донес на КП командующего: авангардные части корпуса заняли села Стрелецкое и Пушкарное, дальнейшее продвижение остановлено из-за сильного артиллерийского огня у Томаровки и Красного Острожка[192].

Катуков приказал комкору подтянуть остальные части к занятым селам, а утром ударить по Томаровке совместно с 5-м гвардейским стрелковым корпусом.

Успешно продвигались вперед и другие соединения армии — 3-й механизированный и 31-й танковый корпуса. Согласно планам наступления, Богодухов должен быть взят на третий день операции, на четвертый — Валки и Новая Водолага.

Наступали войска настолько стремительно, что в первый день после прорыва обороны противника белгородская группировка немцев была отсечена от томаровской, теперь предстояло разгромить их по частям.

Враг сопротивлялся, 49-я танковая бригада, шедшая в авангарде, в районе Томаровки была атакована четырнадцатью фашистскими танками и ротой пехоты. Комбриг Бурда удачно отбил атаку, к концу дня разгромил танковую группу и захватил село Домнин. Вслед за 49-й бригадой в прорыв пошел весь 3-й мехкорпус[193].

Катуков торопил переправить через Ворсклу последние части армии, чтобы на следующий день ударить по Томаровскому укрепленному узлу. На переправах хозяйничал генерал Е. В. Баранович с группой офицеров штаба. Когда Катуков прибыл в село Надельное, там, у переправы, находились уже тыловые службы. Ефим Викентьевич с начальником тыла армии генералом В. Ф. Коньковым готовились «протолкнуть» очередную автоколонну с горючим, боеприпасами и продовольствием.

Прошедшая тяжелая техника изрядно потрепала мосты, и Баранович опасался, что еще немного — и машины начнут падать в воду. Он предложил Катукову приостановить проход войск на некоторых переправах и обновить настил. Выслушав его, командарм прошел до середины моста и сам удостоверился в том, что меры надо принимать незамедлительно. Войска, конечно, задержатся на какое-то время, зато в полном составе выйдут на противоположный берег.

Мосты ремонтировались поочередно, но движение войск и техники продолжалось. К утру пробок уже не наблюдалось. По подновленным мостам прошли вторые эшелоны, резервы, тыловые и другие учреждения. А тем временем ударные группы армии уже втягивались в бой, тесня противника к юго-западу.

Генерал Готт не ожидал, что советские войска в начале августа начнут новое наступление, и появление за Ворсклой наших танковых соединений было для него полной неожиданностью. Об этом можно судить хотя бы по тому, что он не успел перегруппировать свои силы в первой линии обороны. Получив первый удар наших танков, 332-я и 167-я пехотные дивизии потеряли управление, начали мелкими группами отступать. Подошедшие им на смену 164-я и 57-я пехотные дивизии также потеряли связь со своими штабами, перемешались, попали в полосу 332-й пехотной дивизии и отступали с ней вплоть до Уды[194].

За действиями противника внимательно следил разведывательный отдел армии. Полковник Соболев постоянно докладывал Катукову и Шалину о том, что германское командование, узнав о прорыве наших войск, потребовало от командира 5-го армейского корпуса, в состав которого входили 332-я, 255-я и 167-я пехотные и 19-я танковая дивизии, восстановить положение на фронте. «Восстановление этого рубежа в рамках общего имеет решающее значение», — говорилось в боевом приказе командира 19-й танковой дивизии генерала Шмидта[195].

Разгромить Томаровский укрепленный узел 4 августа не удалось: противник силами 19-й танковой и остатками 57-й и 33-й пехотных дивизий оказал упорное сопротивление, сковал действия танкового корпуса Гетмана. Медленно продвигался со своими войсками и Кривошеин. Во второй половине дня Катуков приказал Кривошеину прикрыться 6-й мотострелковой бригадой, обойти Томаровку с востока и продолжать атаки. И снова неудача. Тогда командарм бросил 6-й танковый корпус вслед за 3-м механизированным, чтобы прорвать вторую линию обороны, подтянул к Томаровке 31-й танковый корпус Черниенко и 5-й гвардейский танковый корпус Кравченко, снова подчиненный 1-й танковой армии. Завязались жестокие танковые бои, сравнимые разве что с боями под Прохоровкой. На этот раз полностью была разгромлена 19-я танковая дивизия немцев. Погиб ее командир генерал Шмидт, его штабную машину с документами наши танкисты пригнали на КП армии[196].

Томаровский укрепленный узел пал. В Томаровке наши войска захватили большие трофеи — 45 исправных «тигров», только что вышедших из ремонта, склады военного имущества. Немецкие танки использовались против самих же немцев, причем использовались довольно успешно. Танкисты называли их «подсадными утками».

Тем временем войска Степного фронта генерала И. С. Конева, наступавшие левее, сломили сопротивление гитлеровцев и вышли к Белгороду. С севера наступали войска 69-й армии В. Д. Крюченкина, с юга — 7-й гвардейской армии М. С. Шумилова. К вечеру концентрированными ударами с нескольких сторон гитлеровцы были разбиты и вытеснены из города.

В тот же день войска Брянского фронта под командованием генерала М. М. Попова заняли Орел.

Разгром нескольких немецких группировок и освобождение городов Орла и Белгорода, — несомненно, крупная победа Красной Армии. В приказе Верховного Главнокомандующего в связи с этим отмечалось: «Отразив все попытки противника прорваться к Курску со стороны Орла и Белгорода, наши войска сами перешли в наступление и 5 августа, ровно через месяц после начала июльского наступления немцев, заняли Орел и Белгород»[197].

В приказе назывались части и соединения, отличившиеся в боях. Среди них и 1-я танковая армия.

Москва впервые салютовала доблестным советским войскам, освободившим Орел и Белгород.

7 августа командующий Воронежским фронтом поручил Катукову главными силами овладеть Богодуховом. Эту задачу выполнили авангардные бригады 6-го и 3-го корпусов. В 17 часов первой в город с востока ворвалась 22-я танковая бригада полковника Веденичева, а 200-я танковая бригада полковника Моргунова ударом с севера овладела железнодорожной станцией. Местный гарнизон не оказал сколько-нибудь серьезного сопротивления нашим танкистам, поспешно отступил, оставил на станции несколько железнодорожных эшелонов с грузами, большое количество складов, в том числе с горючим[198].

Потеря Богодухова — очередной удар по германским войскам. Правда, немецкое командование еще надеялось вернуть город, оно стало перебрасывать с Юго-Западного фронта танковые дивизии «Рейх», «Мертвая голова», «Викинг», с Центрального фронта — «Великая Германия» и 10-ю моторизованную дивизию[199].

Ватутин предупредил Катукова о том, что перед боевыми порядками 1-й танковой армии в ближайшие дни могут появиться эсэсовские дивизии, и потребовал усилить разведку. Уведомление, что и говорить, своевременное, в то же время и настораживающее, в ходе наступления армия оторвалась от своих соседей (5-й и 6-й гвардейских армий) на 25–35 километров, вышла в район населенных пунктов Становая, Сафоны, Кленовая, оказалась с открытыми флангами. Если противник ударит в направлении Грайворон, Богодухов, беды не миновать.

В штабе армии эту опасность поняли сразу, и разведотдел взялся добыть необходимую информацию, связанную с перемещением эсэсовских танковых дивизий. Разведчики работали денно и нощно, и их труд увенчался успехом: в ночь на 8 августа был захвачен пленный солдат из дивизии «Рейх». На допросе он показал, что его дивизия еще 3 августа вела бои на Шуе-фронте, а 7 августа была переброшена под Богодухов, в район Крысино, Сковородиновки, совхоза «Рогозянка»[200].

Добыты были сведения и о других танковых дивизиях, которые спешно перебрасывались к Богодухову и Харькову. Армейские разведчики Л. Б. Супла, М. С. Христофоров, В. В. Петропавловский, В. Н. Подгорбунский, Сальман Таиров колесили по дорогам на машинах и броневиках, летали на ночных бомбардировщиках У-2, добывая нужные сведения для штаба армии.

Командование высоко оценивало работу разведотдела, возглавляемого полковником Соболевым. «Разведывательный отдел штаба 1-й танковой армии с работой справился, — говорилось в одном из армейских документов. — Военный совет армии своевременно предупреждался о подходе свежих резервов к полю боя и о группировке противника в полосе армии.

В течение всей операции разведывательный отдел оценку противника давал правильно, и все выводы, вытекающие из глубокого анализа и изучения обстановки, были верные»[201].

Обстановка в полосе действия армии продолжала оставаться напряженной. В районе Борисовки сосредоточилась 11-я немецкая танковая дивизия, которая совместно с войсками, отошедшими из Томаровского укрепленного узла, стремилась нанести фланговый удар.

Перед Катуковым теперь стояла задача не только парировать удар немецких танковых дивизий, но и разгромить их. Сделать это решено было двумя танковыми корпусами — Черниенко и Кравченко.

С новой силой вспыхивают бои в районе поселков Алексеевка, Высокополье, Левандаловка, Ковяги, Валки. С выходом 1-й танковой армии в район Богодухова белгородско-харьковская группировка противника была рассечена на две части. Германское командование принимало отчаянные усилия, чтобы остановить наступление войск Воронежского фронта, при кризисной ситуации под Харьковом (она уже вырисовывалась вполне определенно) старалось эвакуировать войска Манштейна на запад.

Не только танковыми дивизиями немцы рассчитывали закрыть образовавшиеся бреши на фронте, но и авиационными соединениями, также снятыми с Юго-Западного фронта и брошенными против 1-й танковой армии — «банды Катукова», так именовалась эта армия в штабных немецких документах.

Продвигаясь в юго-западном направлении, танкисты Катукова ломали оборонительные сооружения противника, отбивали одну атаку за другой. Но за рекой Мерчик в связи с осложнением обстановки пришлось остановиться, потом и несколько изменить направление основного удара. Ставка Верховного Главнокомандования ориентировала войска Воронежского фронта на освобождение Харькова «путем скорейшего перехвата основных железнодорожных и шоссейных путей сообщения в направлении на Полтаву, Красноград, Лозовую и тем самым ускорить освобождение Харькова. Для этой цели 1-й танковой армией Катукова перерезать основные пути в районе Ковяги, Валки, а 5-й гвардейской армией Ротмистрова, обойдя Харьков с юга, перерезать пути в районе Мерефа»[202].

Несомненно, это указание Ставки повлияло на планы дальнейшего наступления советских войск. 10 августа Катуков получил приказ штаба фронта резко повернуть войска в направлении на Валки, перерезать железную и шоссейную дороги Харьков — Полтава. В ночь на 11 августа началось наступление. Шедшие впереди бригады — 112-я полковника Леонова, 49-я под командованием подполковника Н. И. Лебедева (подполковник А. Ф. Бурда после ранения под Богодуховом находился в госпитале), 10-я полковника И. И. Яковлева — форсировали реку Мерчик и атаковали станцию Ковяги. Сюда же подошла 1-я гвардейская танковая бригада В. М. Горелова и помогла закрепить успех[203].

Все шло как нельзя лучше, но на душе у командарма было тревожно: корпуса слишком ослаблены в боях. Смогут ли они сдерживать натиск гитлеровских танковых колонн, рвущихся к Богодухову? Немцы потеснили войска Кривошеина и Черниенко. Положение пока спасают включившиеся в сражение 5-я гвардейская танковая и 5-я гвардейская общевойсковая армии, а также 22-й гвардейский стрелковый корпус 6-й гвардейской армии.

Дело доходило до того, что передовым частям, ушедшим далеко вперед, приходилось сражаться в окружении. Катуков бросал в бой последние резервы. Силы армии были на исходе.

11 августа командарм информировал штаб фронта о тяжелом положении армии, ведущей бои с превосходящими силами противника в районе Высокополья и Ковяги. Как бы сложилась судьба армии, не вмешайся в ход военных действий представитель Ставки маршал Г. К. Жуков, не известно. Своим приказом он изменил направление удара с Богодухова на Мерефу, придав Катукову дополнительные силы. Вскоре из штаба фронта Шалин получил приказ, в котором говорилось: «В связи с создавшейся обстановкой, на основании личного приказа маршала Жукова, командующий войсками фронта приказал:

Не позднее 10.00 12.08.43 г. одним корпусом во взаимодействии с частями Катукова нанести удар в направлении Мураща, Китчиновка, Константиновка с задачей уничтожить прорвавшегося противника и выйти на рубеж Слободка, Константиновка, Шелестово, тем самым обеспечить действия армии Катукова, Ротмистрова, Жадова с запада»[204].

Отрезанные от основных сил армии 1-я гвардейская, 49-я и 112-я танковые бригады вынуждены были отойти к реке Мерчик и занять жесткую оборону. Противник не только усиленно нажимал на корпус Гетмана, но и давил на корпус Кривошеина, ставя перед собой задачу любой ценой выйти к Богодухову.

И хотя 1-я танковая армия сражалась на широком участке фронта, причем сражалась в одноэшелонном построении, Катуков все же принимает решение нанести противнику удар правым флангом в районе Деркачи, Марьино, Первомайский, чтобы к исходу дня выйти к Высокополью, Левандаловке, Ковяги[205].

Решение рискованное, но командарм исходил из того, что по соседству, на рубеже Березовка — Коломак, действуют части 6-й гвардейской армии, а командующий 5-й гвардейской армией всю противотанковую истребительную артиллерию и батальоны ПТР выдвинул на Богодуховское направление. Немцы там должны увязнуть основательно. Продвижение танковых войск на правом фланге дало возможность укрепить позиции на железной дороге Харьков — Полтава. Все попытки немцев выбить Катукова с этого рубежа заканчивались неудачей.

Фронт изгибался и снова выпрямлялся, танки и мотопехота наступали и снова отступали. Слишком часто приходилось Катукову распылять свои силы, поддерживая стрелковые дивизии. Нередко полки и даже целые бригады находились в оперативном подчинении командиров стрелковых соединений, что никак не способствовало выполнению задач по прорыву обороны противника и его уничтожению. В дополнение ко всему армия за последние дни не получала пополнение ни техникой, ни личным составом.

Германское командование между тем подтянуло к местам боев 5-й танковый корпус СС и танковую дивизию «Викинг». При поддержке авиации 14 августа немцы снова атаковали 3-й механизированный корпус. Возникла реальная опасность прорыва немецких танков в районе Хрущевой Никитовки и совхоза «Гавриши».

Узнав об этом, Ватутин связывается со штабом 1-й танковой армии. Катуков в это время находился на передовой, к аппарату «СТ» подошел Шалин. Начальник штаба доложил обстановку, сделал акцент на усилиях, которые предпринимает командарм, чтобы задержать врага. Выслушав его, Ватутин сказал:

Возвратился Катуков. Начальник штаба передал ему содержание разговора с Ватутиным и записанный по «СТ» текст приказа. Командарм пробежал глазами по листу. Выражение его лица говорило одно: командующему фронтом видней. Приказ надо выполнять.

Решено было маневрировать оставшимися в корпусах танками и подразделениями 5-го гвардейского стрелкового корпуса. Этих сил должно хватить, чтобы удержать рубеж Мерефа — Александрова, все остальные части и соединения бросались на прорыв к железной дороге.

В первой половине дня 15 августа противник танковыми и пехотными частями прорвал фронт 6-й гвардейской армии Чистякова. Под удар попал и корпус Гетмана. Но его поддержал сосед — Ротмистров. Андрей Лаврентьевич вспоминал: «В трудный момент, когда противнику казалось, что цель уже близка, нам оказала помощь 5-я гвардейская танковая армия. Совместно с ней в ходе ожесточенных боев, длившихся до 16 августа, наш корпус и другие соединения 1-й танковой и 6-й гвардейской армий остановили врага, нанесли ему тяжелый урон»[208].

Богодуховское направление по-прежнему оставалось самым опасным. В район Ахтырки Манштейн стянул крупные силы — моторизованную дивизию «Великая Германия», 10-ю моторизованную дивизию, отдельные батальоны тяжелых танков и танковую дивизию «Мертвая голова». Эти войска должны были наступать на Богодухов с северо-запада. Вскоре был прорван фронт на рубеже 27-й армии С. Г. Трофименко. Немцы вышли в район сел Каплуновка и Запорожец. Навстречу им командование Воронежского фронта бросило 4-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта Г. И. Кулика и часть сил 1-й танковой армии. Бои шли невероятно тяжелые. 18 августа погиб командир 31-го танкового корпуса генерал-майор Черниенко. Осколок немецкой мины сразил его рядом со своим командным пунктом.

Катуков мучительно искал выход из создавшегося положения. Немцы били по нашей обороне крупными танковыми и моторизованными силами. Только у Каплуновки они бросили до ста машин. Противопоставить такой же бронированный кулак не представлялось возможным. 19 августа в строю находилось всего 91 «тридцатьчетверка» и 48 машин Т-60. Ударная сила армии снижалась еще и из-за того, что 31-й танковый корпус оставлен был для поддержки неустойчивого фланга 6-й гвардейской армии. Так что для выполнения основной задачи — удержания позиций в районе Мерефы, Александровки и Высокополья да еще чтобы «резать железные дороги противника в районе Карловки» — можно было наскрести 65 танков Т-34. Т-60 против «тигров» и «пантер» не годились.

Рассмотрев огневые возможности каждой бригады, полка, батальона, — взвесив практически все — и опыт командиров, и обеспеченность частей боеприпасами и горюче-смазочными материалами, — приняв во внимание работу тыла в условиях наступления, Катуков продиктовал начальнику оперативного отдела Никитину боевое распоряжение:

Совершив ночной марш, части 1-й танковой армии сосредоточились в районе населенных пунктов Купьевахи, Новой Одессы и Губановки. В 8.00 началось наступление. Основной удар армия наносила по Ахтырке. Передовые части, введенные в бой, сразу же встретили упорное сопротивление противника, прикрывавшегося плотным заградительным огнем. При удобном случае немцы переходили в контратаки небольшими группами танков по 15–20 машин.

Рядом с 1-й танковой армией шла 27-я армия генерала С. Г. Трофименко. Вчера Сергею Георгиевичу хорошо помог Катуков, приняв на себя удар немецких «тигров». Но и сегодня немцы тоже набросились на 27-ю армию, удар она получила со стороны Ахтырки. Но Трофименко не придал этому значения, не проинформировал ни штаб фронта, ни своих соседей, очевидно, рассчитывал на свои силы — и оказался в тяжелейшем положении. Пехотные дивизии 7-й немецкой армии и части танковой дивизии «Великая Германия» зашли ему в тыл[210].

Бои в районе Ахтырки гремели до самого вечера. 1-я танковая продвинулась всего на 3–4 километра. 27-я армия практически застряла на месте, отбиваясь от немецких танков. На КП появился генерал Попель, находившийся в 31-м танковом корпусе. Положение там было незавидное после гибели комкора Черниенко. Корпус водил в бой полковник И. К. Жидков, но и у него силы были на исходе.

Выдыхались уже и немцы, у них тоже были исчерпаны резервы, под Ахтыркой не появлялись новые танковые и механизированные части. Бои еще продолжались целую неделю, и на это время командование Воронежского фронта передало 1-ю танковую армию в оперативное подчинение генерал-лейтенанту Трофименко, видимо рассчитывая на то, что ослабленные танковые части будут полезнее при совместном действии с пехотой. 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса сразу же были задействованы в боях на Ахтырском направлении, а 31-й танковый, без двух бригад, остался на участке 6-й гвардейской армии[211].

После многодневных напряженных боев ахтырская группировка противника все же была разгромлена. Это позволило Степному фронту более успешно решать вопросы освобождения Харькова. 23 августа город освободили войска 53-й, 69-й и 7-й гвардейских армий.

После сдачи Харькова германское информационное бюро передало сообщение военного обозревателя: «Планомерная эвакуация Харькова вызвана принципиальной позицией германского военного командования на востоке, согласно которой отдельные области, а также населенные пункты отнюдь не имеют значения…

Сдача города в ходе изменения линии фронта в этом районе была совершенно естественным мероприятием, результатом чего является сокращение линий фронта и тем самым улучшение обстановки на фронте»[212].

Конечно, это было не выпрямление линии фронта, а настоящее бегство германской армии под мощными ударами наших соединений, и пропаганду Геббельса наш солдат воспринимал так:

Или так:

1-я танковая армия, безусловно, сыграла немаловажную роль в Белгородско-Харьковской наступательной операции, действуя в оперативной глубине, маневрируя корпусами и бригадами, командарм Катуков с успехом применял обходы и охваты отдельных узлов сопротивления противника, что позволяло избегать крупных потерь в тяжелейших сражениях.

Офицер Генштаба Красной Армии подполковник Поздняков, находившийся в 1-й танковой армии с 3 августа по 4 сентября 1943 года, в своем докладе начальнику оперативного управления Генштаба генерал-лейтенанту С. М. Штеменко доносил: «Армия, войдя в прорыв и действуя в оперативной глубине в ходе операции, оттянула на себя с других участков не только Воронежского фронта, но и соседних фронтов лучшие танковые дивизии противника (танковый корпус СС), чем облегчила наступление наших войск на других участках фронта»[214].

Больше месяца армия Катукова вела бои, потеряла значительную часть техники и личного состава. Она нуждалась в отдыхе. Только 9 сентября штаб Воронежского фронта получил директиву Ставки Верховного Главнокомандования вывести ее из боев и сосредоточить в районе города Сумы. Два корпуса — 3-й механизированный и 31-й танковый — направлены были своим ходом к новому месту базирования, а 6-й танковый корпус, переданный в оперативное подчинение 40-й армии, продолжал боевые действия в районе города Лебедина и вошел в состав армии лишь 19 сентября[215].

Немцы во второй половине лета не добились успеха, на что так рассчитывали. Гудериан вынужден был признать: «Наш фронт до 8 сентября должен был отодвинуться на линию Мариуполь, западнее Сталино, западнее Славянска. До середины сентября пришлось оставить рубеж, проходивший по реке Донец; к концу этого месяца русские стояли перед Мелитополем, на подступах к Запорожью и у устья Припяти»[216].

А в личном деле генерала Катукова боевой 1943 год отмечен записью: «…приобрел опыт ведения оборонительных и наступательных операций с участием большого количества танков».