Гроза панцерваффе

Освобождение Польши

Почти полтора месяца стояла 1-я гвардейская танковая армада в Северной Буковине, находясь во втором эшелоне. Армия набиралась сил, а ее командующий болел. В армейском госпитале ему была сделана операция по удалению аппендикса. Немного оправившись, Катуков включился в армейскую жизнь; вскоре предстояли новые бои. Начиналась Львовско-Сандомирская наступательная операция. К лету 1944 года многое изменилось на советско-германском фронте: окончательно снята блокада Ленинграда, советские войска готовились к решительному наступлению на юге страны, на Балтике и в Белоруссии.

Решением Государственного комитета обороны Г. К. Жуков был отозван в распоряжение Ставки, командующим 1-м Украинским фронтом назначен Маршал Советского Союза И. С. Конев.

Произошли изменения и в 1-й танковой армии. Она пополнилась личным составом, новой техникой и вооружением, в мае — июне были получены 150 «тридцатьчетверок» с более мощной, 85-миллиметровой пушкой, 10 тяжелых танков ИС-2, 19 самоходных установок ИСУ-152[263]. Огневая мощь армии увеличилась с прибытием тяжелого танкового, самоходно-артиллерийского, зенитно-артиллерийского и мотоциклетного полков.

Началась планомерная подготовка бойцов, экипажей, артиллерийских расчетов. Каждый новичок (новое пополнение составило около 5 тыс. человек) обязательно работал в паре с бывалым солдатом, участвовавшим во многих сражениях. Большая часть учебного времени отводилась изучению опыта ведения наступательного боя, построению боевых порядков, управлению, вопросам взаимодействия всех родов войск, отражению контратак противника, форсированию рек, укреплению захваченных рубежей.

Перед 1-м Украинским фронтом стояла ответственная задача: мощными ударами танковых и общевойсковых соединений разгромить немецкую группу армий «Северная Украина», насчитывающую в своем составе до 40 дивизий, развить наступление на Карпаты и выйти к Висле, форсировать ее и захватить плацдарм на левом берегу. Предстоящее наступление не давало покоя командарму Катукову. Казалось, все спланировано, подготовлено, выверено. Армия превосходила противостоящего противника как по личному составу, так и в технике. Она имела 35 494 человека, 416 танков и самоходно-артиллерийских установок, 474 орудия и миномета, 40 реактивных установок и 3867 автомашин. Личным составом армия была укомплектована почти на 100 процентов, танками и самоходно-артиллерийскими установками — на 66 процентов, орудиями и минометами — на 90 процентов[264].

Правда, размах предстоящей операции превосходил все те, которые проводились раньше. Как на этот раз поведет себя противник?

Армейской разведке уже было известно, что немцы построили глубоко эшелонированную оборону, состоящую из четырех полос, при строительстве которых учитывались рельеф местности, лесные массивы, реки Западный Буг, Сан и Висла. Наиболее укрепленными считались линия «Принц Евгений» и рубеж Ярослав — Перемышль, где были десятки блиндажей, дотов, дзотов, траншей и противотанковых рвов. Рубеж Ярослав — Перемышль простирался в ширину на 90 километров и в глубину на 20. После преодоления первой полосы обороны стрелковыми частями все остальные укрепления предстояло брать танкистам и мотострелкам.

Обычно в период боевых действий Катуков редко заглядывал в штаб, связь с ним держал по радио или по телефону с командных пунктов — армейского, корпусного, бригадного, словом оттуда, где находился, но в момент подготовки к наступлению штаб почти не покидал. И в эти июньские дни 1944 года до седьмого пота работали все штабные службы, отрабатывались звенья взаимодействия по руководству войсками как передовых частей, так и частей тыла. Большое внимание уделялось взаимодействию с соседями — 13-й армией генерала Н. П. Пухова, 3-й гвардейской танковой армией генерала П. С. Рыбалко, командованием 5-го штурмового и 7-го истребительного авиационных корпусов.

Разрабатывая планы нового наступления, в штабе понимали, что с выходом на границу армии предстоит преодолеть немало водных препятствий — больших и малых рек. Всякий раз движение частей приостанавливается на сутки, а то и на двое, все зависит от инженерного обеспечения плавсредствами и организации самой переправы. Решено было провести учения по форсированию Днестра. Начальнику инженерных войск полковнику Ф. П. Харчевину на подготовку дано было несколько дней.

С 17 по 23 июня личный состав танковых и механизированных бригад был пропущен через Днестр. Мотопехота переправлялась на лодках, подручных средствах, артиллерия и автотранспорт — на паромах и плотах, часть танков прошла вброд, а два танка, в показательном порядке, в присутствии других танковых экипажей переправились по дну реки на глубине 2,2 метра. Катуков остался доволен учениями: они проходили приближенно к боевой обстановке[265].

В ночь на 25 июня армия по приказу командующего фронтом, совершив 300-километровый марш, вышла в район города Дубно, известного всем по гоголевской повести «Тарас Бульба». Здесь когда-то сражались запорожские казаки. Перегруппировка частей и соединений проходила скрытно, соблюдалась строжайшая маскировка на всем пути движения автоколонн, танки и артиллерия маскировались на железнодорожных платформах под невоенные грузы. Чтобы дезориентировать разведку противника, на прежнем месте дислокации армии оставались макеты танков, какое-то время продолжали работать радиостанции.

26 июня Катуков с членом Военного совета Попелем и начальником штаба Шалиным находился у командующего фронтом в селе Токи северо-западнее города Волочиска. И. С. Конев и его начальник штаба В. Д. Соколовский познакомили их с замыслом предстоящей операции и поставили армии конкретную задачу: форсировать Западный Буг с прорывом Сокальского и Каменско-Струмиловского укрепленных районов. С выходом в район Рава-Русская завершить окружение бродской группировки противника, не допустить отхода львовской группировки немцев в северо-западном направлении.

До начала операции оставалось почти полмесяца. Срок на подготовку достаточно большой, столько времени ни разу во время войны не давалось армии. 7 июля на столе Шалина уже лежали наброски плана наступательной операции, а через несколько дней он был готов (текстуально и графически) и представлен на утверждение командарма и члена Военного совета.

В последующие дни Катуков встречался с командирами корпусов и бригад, а также с авиационными начальниками, провел рекогносцировку местности, затем на картах и рельефном плане был разыгран предполагаемый вариант наступления.

Михаил Ефимович заслушал подробный доклад полковника Соболева. Начальник разведки сообщил, что немцы готовятся к жесткой обороне. Солдатам зачитали приказ Гитлера, в котором говорилось, что они обороняют границу и отступление с позиций будет караться смертью. Командирам же дано указание — в случае наступления превосходящих сил Красной Армии отходить на вторую линию обороны и даже на третью, чтобы измотать силы наступающих, затем остановить их на реке Западный Буг.

Оказывать сопротивление наступающим советским армиям немцам становилось все труднее, хотя основные их группировки еще сохраняли боеспособность.

Наша разведка располагала достаточной информацией о состоянии немецких войск, но Катукова интересовали планы немецкого командования об отводе своих войск на линию «Принц Евгений» в случае нашего массированного наступления. Насколько верны эти планы? Если это так, то, известив штаб фронта, можно будет наступать без артиллерийской подготовки.

Выводы разведки оправдались. Нервы у командующего группой армий «Северная Украина» генерала Гарпе, которого Гудериан характеризовал как человека «с трезвым умом и холодным рассудком», не выдержали. 11 июля он отдал приказ об отводе войск на вторую линию обороны, но приказал перебросить 16-ю танковую дивизию из Станислава в Порыцк, а 17-ю танковую дивизию вызвал из Румынии и разместил в Крыстынополе. Также с Ковельского направления были сняты 848-я артиллерийская дивизия РГК и штурмовой полк 4-й танковой армии[266].

Сведения об отводе немецких войск поступали и из армий Рыбалко и Пухова. Катуков приказал эти сведения проверить еще раз. С 11 по 12 июля отряды разведчиков уточняли передний край и огневую систему противника на широком участке фронта, а в ночь на 13 июля было организовано наступление усиленных передовых батальонов с артиллерийской подготовкой, которая создавала видимость нашего наступления с решительными целями. Две танковые бригады — Горелова и Гусаковского — прошли по первой линии обороны противника, практически не встретив организованного сопротивления.

14 июля начали наступление главные силы 3-й гвардейской и 13-й армий. Чтобы сломить сопротивление противника, им все же пришлось на отдельных участках прибегать к артиллерийской подготовке. Стрелковые корпуса армии Пухова пробили брешь в немецкой обороне, в которую Катуков ввел довольно крупный отряд — танковую бригаду Горелова, 6-й мотоциклетный полк В. Н. Мусатова, 400-й самоходно-артиллерийский полк, 15-й понтонный батальон, двенадцать 122-миллиметровых орудий на быстроходных тракторах. Перед отрядом была поставлена задача: обогнать в районе поселка Свинюхи части 76-го стрелкового корпуса, стремительным ударом овладеть Порыцком и к утру 15 июля форсировать Западный Буг севернее города Сокаля, захватить мосты и переправы, создать плацдарм и удерживать его до подхода главных сил[267].

Противник ожидал ударов танковой армии Катукова и принял действия ее передового отряда за главные силы. Видимо, поэтому немецкое командование стало стягивать на этот участок фронта пехоту, артиллерию и минометы, танки из 16-й армии и штурмовые отряды.

Развернулись встречные бои. В районе населенного пункта Конюхи немцы постоянно контратаковали, использовали против наших танков новое оружие — танкеты-торпеды «Голиаф» и фаустпатроны. От этого оружия, особенно от фаустпатронов, бригада Горелова потеряла 23 танка, 3 самоходные артиллерийские установки, 2 орудия, было убито 45 человек и 120 ранено[268].

На другой день бои усилились. Возникла напряженная ситуация после того, как в танк Горелова попал снаряд и комбриг был ранен. Его сразу же отправили в госпиталь.

Командование принял его помощник подполковник С. А. Миндлин, которому удалось отбить атаку.

Немцы с каждым часом наращивали удары по передовому отряду, бросали в бой бомбардировочную и истребительную авиацию, которая базировалась в Замостье, Львове, Цунюве, Мелеце, Жешуве, Стрые. И все же танки 1-й гвардейской бригады прорвались к Порыцку.

Передовой отряд нуждался в помощи, но командующий фронтом медлил, не вводил в бой основные силы 1-й гвардейской танковой армии и конно-механизированную группу генерала Баранова, ждал, пока стрелковые части 13-й армии прорвут, вторую полосу обороны противника.

Только 16 июля линия «Принц Евгений» была прорвана — и последовал приказ о начале общего наступления.

Катуков решает 8-м гвардейским мехкорпусом нанести удар на Сокаль, к исходу дня 17 июля форсировать Западный Буг, передовым отрядом захватить переправы и выйти на линию Печигуры — Хоробрув — Опульско; 11-му гвардейскому танковому корпусу приказывает выйти на линию Савчин — Боратыш — Острув — Крыстынополь[269].

Ночью войска танковой армии сосредоточились в выжидательном районе. Уточнив задачи командирам, Михаил Ефимович отправился отдыхать, предупредив адъютанта Кондратенко, чтобы разбудил его перед рассветом.

В 10 часов утра 17 июля армия пошла в наступление. Бригады развили высокие темпы движения. Первые доклады на КП: немцы не успели занять вторую линию обороны, теперь откатываются к Западному Бугу. Это известие и радовало, и настораживало командарма. Он старался успокоить себя: ведь в том, что сейчас происходило на переднем крае, есть определенная закономерность. Гитлеровское командование все же удалось ввести в заблуждение, что основной удар наносится на Порыцк, где сражаются 1-я гвардейская танковая бригада и другие части.

Когда противник понял, что главный удар советские войска наносят на Сокаль и Доброчин, было уже поздно. Даже поспешное переформирование войск, переброска к Сокалю 80 танков и штурмовых орудий 848-го тяжелого артдивизиона РГК ничего уже не могли изменить. Жесткие удары в направлении Завишни привели лишь к большим потерям[270].

1-я гвардейская танковая армия пробивалась к Западному Бугу, выходила на государственную границу. Об этом сначала доложил командир корпуса Гетман, затем последовал такой же доклад и комкора Дремова. В районе Доброчина к форсированию реки приступила бригада Гусаковского. Первым перебрался на противоположный берег батальон капитана К. Я. Усанова, который обеспечивал переправу другим подразделениям. Вовсю кипел бой, он шел на земле и в воздухе.

Утром 18 июля бой возобновился с новой силой. К этому времени разведывательные группы капитана А. П. Иванова захватили железнодорожную станцию Клусов, недалеко от Доброчина, куда стали подходить главные силы 11-го гвардейского танкового корпуса.

Катуков по радио запрашивает комкора Гетмана, интересуется, как идет переправа. Андрей Лаврентьевич докладывает, что все идет нормально. Противник пытается бомбить, но наши истребители отгоняют немецкие самолеты.

В связи с тем, что 8-й мехкорпус Дремова несколько задержался с выходом к Западному Бугу, у Катукова возникла мысль пропустить по переправам у Доброчина и этот корпус, нежели строить вторую переправу у Сокаля, где немцы, опираясь на укрепленный район, могут оказать сильное сопротивление.

Уже к вечеру 8-й мехкорпус, форсировав Западный Буг, вышел на свое направление, в район Сокаля, где вступил в бой с основными силами немцев, сосредоточивших здесь до 100 танков[271].

Тесня части 16-й и 17-й танковых дивизий, а также 29-й пехотной дивизии противника, 1-я гвардейская танковая бригада значительно расширила плацдарм на Западном Буге, установила взаимодействие с конно-механизированной группой Баранова, что позволило потом окружить бродскую группировку противника. Через два дня она прекратила свое существование, оказавшись под ударами танковых и общевойсковых соединений.

Развивая наступление, Катуков направил свои войска к Сану, нацеливая их на Ярослав и Перемышль. Дело в том, что после освобождения Равы-Русской и Деревлян путь практически оказался свободным, да и Конев торопил как можно быстрее овладеть Пшевурском, Зажечьем, Косткувом, чтобы перехватить пути отхода противника из Львова на Ярослав и Перемышль, перерезать дорогу Перемышль — Кросно[272].

Противник, потерпевший поражение у Равы-Русской, отступал, сколько-нибудь значительного сопротивления не оказывал. Перед фронтом танковой армии отходили 72-я, 88-я, 291-я пехотные, 213-я охранная и 17-танковая дивизии, тылы 16-й танковой дивизии и других частей, боевая группа «Беккер», некоторые части 4-й танковой армии.

Немецкое командование принимало все меры, чтобы любой ценой вывести львовскую группировку, избавить ее от окружения и уничтожения. С этой целью из Румынии была переброшена полнокровная 24-я танковая дивизия, которая стала действовать в направлении Ярослав — Перемышль, оказывая сильное сопротивление нашим войскам.

Вечером 22 июля корпуса Дремова и Гетмана почти одновременно подошли к Сану, полноводной реке, ширина которой достигала до 100 метров, глубина в отдельных местах 1,5–2 метра. Передовые отряды форсировали ее и захватили плацдарм на противоположном берегу. Саперы быстро навели переправы — 12- и 16-тонные мосты — севернее и южнее Ярослава. По ним вскоре пошли основные силы танковой армии[273].

На переправе Катуков встретил начальника инженерных войск армии генерал-майора Ф. П. Харчевина и корпусного инженера подполковника П. Абакумова, под руководством которых возводились мосты. Поблагодарив за оперативную работу, он попросил их заранее готовиться к форсированию Вислы, которая потребует еще больших усилий. Вездеход командующего пристроился в хвост проходившей автоколонне, а через полчаса был уже на противоположном берегу. При виде бронетранспортера водители старались притормаживать, механики-водители сдавали в сторону свои грозные машины, пропуская вперед Катукова. Вскоре командирская машина, обгоняя войска, скрылась в туманной дымке за голубым Саном.

Выход 1-й гвардейской танковой армии за реку Сан имел огромное значение для развития дальнейшего наступления всего фронта. Советские войска вбили острый клин в стык между 1-й и 4-й танковыми армиями немцев, неудержимо рвались к Висле. Теперь огромные массы войск — танки Катукова и Рыбалко — двигались параллельными дорогами, все шире отворяя ворота в Польшу.

Советская пресса отметила это важное событие. Газета «Красная Звезда» писала в эти дни: «Парабола, которую описали танки Катукова на правом, заходящем крыле наших войск, поражает своей редкой в истории танковых рейдов протяженностью. Катуков совершил прыжок длиной в сотни километров, и это потребовало широкого трамплина. Смешались обычные понятия о вводе танков в прорыв. Лишь после 40-километрового пробега по проложенному пехотой коридору танки Катукова должны были прыгнуть в оперативную глубину»[274].

Командующий фронтом И. С. Конев ставит перед Катуковым задачу: 11-м гвардейским танковым корпусом овладеть Перемышлем и переправами через Сан у Дубецко, Кшивча и не допустить отхода противника на запад; 8-м гвардейским механизированным корпусом освободить Ярослав, Каньчугу, Яворник-Польски и быть в готовности отразить контрудары с северо-запада и запада[275].

Реализовав этот план, армия рассекала немецкую группировку «Северная Украина» на две части.

Оборона Ярослава и Перемышля опиралась на водную преграду — реку Сан, имела также и другие укрепления. Поэтому при разработке плана операции по штурму этих городов штаб армии старался учесть не только систему укреплений противника, его силы, но и наметить возможные варианты маневра подвижными войсками.

Катуков усилил корпуса Дремова и Гетмана стрелковыми дивизиями 13-й армии, придал силы артиллерийской и авиационной поддержки. Все это, безусловно, сказалось потом при завершении операции. 27 июля Ярослав и Перемышль были взяты войсками 13-й общевойсковой, 1-й и 3-й гвардейскими танковыми армиями. В этот же день были освобождены два крупных областных центра — Львов и Станислав.

На всем протяжении 1-го Украинского фронта гитлеровские войска были скованы Красной Армией. Переброска из Румынии 23-й танковой дивизии уже не могла изменить фронтовую обстановку или существенным образом повлиять на нее.

Позвонил И. С. Конев, поздравил с успешным завершением операции по захвату Ярослава и Перемышля. Тут же поставил новую задачу: сдать свой боевой участок командующему 13-й армией Н. П. Пухову и командующему конно-механизированной группой генералу С. В. Соколову, а свои войска перебросить в район Лежайска.

По приказу Ставки войска Катукова и Рыбалко должны были прорваться к Висле и захватить плацдарм у города Сандомира.

Совершив многокилометровый марш, корпуса армии сосредоточились западнее Лежайска. На подготовку к наступлению дано было двое суток. За это время предстояло осмотреть и подремонтировать 112 танков и 70 самоходно-артиллерийских установок. Опять вся надежда на Дынера, его ремонтные службы. Катуков был уверен в своем помощнике, как в самом себе, знал — не подведет. С большим уважением относился и Павел Григорьевич к командарму, писал о нем: «Все было в жизни… Были и просчеты, и ошибки, и недоделки, но я никогда не скрывал их, старался объективно доложить своему командарму о принятых мерах. И никогда не слышал я брани, упреков, недовольства, даже повышенного голоса.

Глубокое понимание Михаилом Ефимовичем обстановки, в которой приходилось работать техническому составу боевых частей, ремонтным подразделениям, эвакуаторам, — все это придавало нам силы»[276].

Инженерно-технические службы не подвели. Все танки и самоходки прошли осмотр, к началу боевых действий находились в исправном состоянии.

29 июля к Висле двинулся мотоциклетный полк Мусатова и часть понтонного парка. Впереди шла разведка. Бригада Гусаковского наступала на Тарнобжег, бригада Горелова — на Баранув.

Сначала над Вислой развернулись воздушные бои, потом начались бои на земле. Они усиливались по мере подхода к реке танковых и механизированных частей. Обогнав стрелковые корпуса 13-й армии, танки и мотопехота сокрушали на своем пути арьергарды противника, пытавшегося оказать сопротивление нашим войскам.

Не дожидаясь сосредоточения всей армии, Катуков отдал приказ форсировать Вислу на подручных средствах. Пока возводились мосты, разведка и мотопехота переправлялись на лодках, потом в ход пошло все, что держалось на воде. Жители ближайших сел приносили на берег ворота, бревна, плетни. Из этого разнообразия «плавсредств» делались плоты, на которых уходили в ночную темноту автоматчики. Им первым предстояло начинать бои на противоположном берегу по захвату плацдарма.

Тем временем понтонно-мостовая рота капитана М. А. Высокогорца строила мост. Уже были забиты сваи и поставлены рамные опоры, как налетела вражеская авиация, началась бомбежка. От взрывов бомб рамные опоры были сорваны, накренились. Когда самолеты улетели, бойцы с новыми силами взялись за восстановление моста. Почти трое суток без отдыха трудились рулевые катеров ефрейторы А. Ф. Ковальский и З. Н. Ахметзянов. Их самоотверженный труд был отмечен командующим армией, обоим присвоено звание Героя Советского Союза[277].

Форсирование Вислы проходило под непрерывным обстрелом вражеской артиллерией восточного берега и авиационными бомбежками. Гитлеровское командование пыталось сбросить в реку наши войска, выиграть время для сосредоточения своих резервов, подтягивая их из Польши и Германии. В районе Дембица уже развертывалось прибывшее из Крыма управление 17-й армии, которое должно было объединить отходящие под ударами Красной Армии разгромленные части, прибывшие резервы, восстановить оборону между 4-й танковой армией и группой «Раус».

Немцы спешно создавали две группировки: одну в районе города Мелец — из двух пехотных дивизий и остатков 17-й танковой дивизии, другую — в районе Сандомира из соединений 4-й танковой армии. Этими силами планировалось нанести удар по сходящимся направлениям вдоль реки Сан, уничтожить советские войска, вышедшие к Висле[278].

К 1 августа на участке переправы уже действовало 24 парома большой грузоподъемности, на которых переправлялись танки и артиллерия. Вся эта масса войск двигалась под неослабным контролем командарма. Его вездеход постоянно сновал между Тарнобжегом и Баранувом. Командир 8-го гвардейского механизированного корпуса И. Ф. Дремов вспоминал: «В ходе боев нас не раз навещали командарм Катуков и начальник оперативного отдела штаба армии полковник М. Т. Никитин. Бывая в подразделениях войск, они спокойно и ловко делали перебежки под артиллерийским огнем и разрывами бомб. Успевали заглянуть всюду: в окопы, траншеи, землянки, на артиллерийские позиции. Их любили в наших войсках за простоту, сердечность, за бесстрашие… Командарм требовал от меня ускорить форсирование и выход на плацдарм за рекой Висла. Вскоре вездеход устремился туда, где наступали войска генерала Гетмана»[279].

Рядом с 1-й гвардейской танковой армией шла танковая армия П. С. Рыбалко. Павел Семенович связался с Катуковым и попросил разрешения воспользоваться его переправами. Михаил Ефимович дал соседу добро. Все шло хорошо, но Рыбалко не оставил никакой охраны для прикрытия своего левого фланга. Этим, конечно, воспользовалось немецкое командование. Собрав довольно сильный кулак танковых и пехотных подразделений, немцы нанесли мощный контрудар со стороны Кольбушова, поставив в трудное положение как 3-ю, так и 1-ю танковые армии.

Противник планировал, захватив Кольбушов, крупный узел шоссейных и грунтовых дорог, продвинуться на северо-запад, соединиться со своей группировкой, действовавшей в районе Тарнобжега, отрезать наши войска от Вислы.

Катуков сразу понял, к чему стремится противник. На левом фланге он выставил сильный заслон — 64-ю гвардейскую танковую бригаду полковника Бойко. Затем сюда подошел 7-й гвардейский танковый корпус из армии Рыбалко. Совместными усилиями атаки немцев были отбиты, положение восстановлено.

Тогда противник попытался изменить направление удара — сначала на Майдан, потом на Баранув, бросив в бой 23-ю и 24-ю танковые дивизии. Достигнуть цели ему не удалось: танковые атаки парируются силами 13-й гвардейской танковой и 13-й общевойсковой армий, фронт форсирования Вислы был расширен до 30–35 километров, создан плацдарм для дальнейшего наступления[280].

Немцы не раз пытались разгромить 1-ю гвардейскую танковую армию, бросая против нее значительные силы. Все чаще вражеские самолеты сбрасывали листовки, в которых писалось о том, что Висла — последний рубеж, до которого дошли советские танки. В одном из писем Катуков писал корреспонденту «Комсомольской правды» Юрию Жукову: «Когда начались контратаки немцев на плацдарме за Вислой, самолеты сбрасывали листовки, где говорилось, что Катукова они утопят в Висле, но, как видите, им это сделать не удалось. С приветом Катуков М. Е.»[281].

На фронте в районе Сандомира сложилась трудная и весьма своеобразная обстановка. 13-я армия наступала на запад, 1-я гвардейская танковая армия стремилась соединиться с ней и окружить сандомирскую группировку противника. В свою очередь, противник из района Сандомира тоже развивал наступление, старался окружить и уничтожить 1-ю гвардейскую танковую армию.

С первых же дней выхода советских войск за Вислу немцы проявляли особую активность.

Сил у них было достаточно. Помимо уже упоминавшихся 25-й и 24-й танковых дивизий здесь действовал 42-й армейский корпус, спешно пополнялись танками 16-я и 17-я танковые дивизии. К месту боев подтягивались 1-я, 3-я танковые и 20-я механизированная дивизии. Удары по нашим войскам наносили также авиационные соединения, базирующиеся на ближайших аэродромах.

1 августа Конев по ВЧ передал Катукову: 162-ю стрелковую дивизию 13-й армии повернуть фронтом на север, наступать на Климантув, 64-ю гвардейскую танковую бригаду снять из-под Кольбушова, а оборону участка возложить на части Пухова; 9-му мехкорпусу 3-й гвардейской танковой армии предписывалось вести наступление на Мелец, двум бригадами 1-й гвардейской танковой армии — на Опатув[282].

Такое решение командующего фронтом было вызвано тем, что нашим войскам угрожала сандомирская группировка немцев. Не разгромив ее, нечего было думать о продвижении вглубь Южной Польши.

Как потом выяснилось, войска 13-й общевойсковой и 3-й гвардейской танковой армий не были готовы к наступлению. На фронте действовали лишь передовые отряды 1-й гвардейской танковой армии, и только 6 августа пошли в наступление ее основные силы и части других армий. Обходя узлы сопротивления немцев в районе Климантува, Богорья, танковые и механизированные бригады начали теснить противника к Сандомиру и Влостуву[283].

Немцы готовились оказать серьезное сопротивление. Они создали в районе Хмельника, Бруске-Здруя, Жабче ударный кулак из четырех танковых и одной моторизованной дивизий во главе с опытным генералом Бальком, командиром 11-й танковой дивизии. Бальк планировал выйти в тыл нашим войскам, действуя в направлении на Опатув[284].

Планы сандомирской группировки противника определялись приказом Гитлера. Разведчики в недавних стычках с немцами раздобыли его, и Катуков имел возможность с ним познакомиться:

Развернулись тяжелые бои на западном берегу Вислы. Противник предпринял ряд мощных контратак, 7 августа из дальнобойной артиллерии в течение четырех часов обстреливал командный пункт штаба армий в районе Завидза.

Земля гудела от разрыва тяжелых артиллерийских снарядов и мин шестиствольных минометов. Особенно упорные бои шли в районе реки Опатувка, где проходила шоссейная дорога Сандомир — Опатув. Катуков получил приказ совместно со 102-м стрелковым корпусом 13-й армии и 7-м гвардейским танковым корпусом 3-й гвардейской танковой армии прорвать оборону противника на фронте Даромин — Лопата и уничтожить группировку немцев в районе Собутка, Шляхецка, Стодолы и оседлать дороги Завихост — Ожарув, Завихост — Опатув[286].

Этим маневром предполагалось завязать прочный узел на гитлеровской группировке, обороняющей Сандомир.

К исходу дня 14 августа 8-й гвардейский мехкорпус перерезал железную дорогу Сандомир — Островец, овладел Даромином, Ботанцином и Лопатой, 11-й гвардейский танковый корпус, отбив девять атак, вел наступление на Яновице и Кунице[287].

Войска продвигались к Сандомиру медленно, захват любого населенного пункта требовал огромных усилий. Немцы везде оказывали упорное сопротивление, бросали в бой свежие резервы, прибывавшие из Германии. В эти дни на фронте появились тяжелые танки T-VI B, или «королевский тигр», машины внушительных размеров, толщина лобовой брони у которых достигала 180 мм, бортовой — до 80 мм. Танки, скорее всего, предназначались для того, чтобы произвести психологическое воздействие на наши войска. Эффекта не получилось. Несколько «королевских тигров» было подбито, несколько захвачено вполне исправными. Один из них впоследствии экспонировался на выставке трофейного оружия в Парке культуры и отдыха им. Горького в Москве[288].

С раннего утра 16 августа на всем 120-километровом участке фронта вспыхивали дымки от разорвавшихся снарядов и мин: шла десятиминутная артподготовка. Когда грохот стих, 1-я гвардейская танковая армия во взаимодействии со 102-м стрелковым корпусом перешла в наступление, отбрасывая противника за реку Опатувку. К исходу дня войска вели бои за населенные пункты Лукава, Кихары, Грабув Новый и Грабув Старый[289].

Немцы сопротивлялись отчаянно. Части корпуса Гетмана заняли село Лукаву, закрепились на реке Опатувке, затем овладели Кадарами, но переправу у Оцинска занять не сумели. Незначительно продвинулся и Дремов. У села Двикозы он был остановлен.

Битва за Сандомир продолжалась и на следующий день. Вокруг города вспыхивали танковые бои, они затихали только с наступлением темноты. Перелом мог бы наступить значительно раньше, будь у Катукова под руками лишняя танковая бригада. Увы, этого не было. И ждать помощи сейчас от командования фронта не приходилось: слишком много дыр приходилось закрывать не только на плацдарме у Баранува и Магмушева, но и на всем фронте.

Хотя сандомирская группировка противника находилась в котле, у Катукова были опасения, что немцы, разорвав кольцо окружения, нанесут удар изнутри и извне. Если удар последует на Яновице, Стодолы, Адамув, то некоторые наши части окажутся в окружении.

Заняв круговую оборону, корпуса стойко отбивали атаки агонизирующего противника. Бои то затихали, то вспыхивали вновь. Бригады несли большие потери, выбывали из строя люди и техника. В этот период армия имела всего 184 танка и самоходно-артиллерийские установки, в мотострелковых батальонах нередко оставалось от 50 до 100 бойцов[290].

В ожесточенных боях был ранен комбриг А. Х. Бабаджанян, погибли командир 27-й гвардейской мотострелковой бригады полковник С. И. Кочур, командир моторизованного батальона автоматчиков 44-й гвардейской танковой бригады капитан К. Я. Усанов, бесстрашный разведчик В. Н. Подгорбунский.

Командующий фронтом требовал от Катукова ускорить разгром окруженной сандомирской группировки, приказал силами 11-го гвардейского танкового корпуса во взаимодействии с 3-й гвардейской танковой армией нанести удар на юг.

18 августа Катуков провел оперативное совещание с командирами корпусов и бригад. Комкору Гетману и комбригу Бойко поставлена была задача: войти в боевую связь с частями 3-й гвардейской танковой армии в районе Двикозы, при поддержке основных сил 13-й армии начать штурм Сандомира; мехкорпус Дремова также входил в боевую связь с армией Рыбалко и наступал в том же направлении из района Кихары и Черника[291].

Артиллерийская подготовка началась в 7.00 утра 19 августа, она длилась относительно недолго, и сразу же войска пошли на штурм Сандомира.

Армии Катукова и Рыбалко сближались, их наступление прерывалось частыми атаками противника. Немцы простреливали цепи наступающих частей артиллерией разного калибра как извне, так и со стороны окруженной группировки.

Два с лишним часа шли напряженные бои за Сандомир. Постепенно, квартал за кварталом, танкисты и пехотинцы освобождали город. Каждая улица, каждый дом доставались ценой огромных усилий. Обычно, оставляя города, немцы взрывали дома. На этот раз сделать ничего не успели, надо было уносить ноги. Когда утих бой, наши солдаты, проходя по брусчатым мостовым, с любопытством разглядывали острые шпили костелов, древних замков, от которых веяло седой стариной.

Однако торжествовать победу было рано. В районе Ожарува немцы скрытно сосредоточили 17-ю и 23-ю танковые дивизии, при поддержке полка тяжелых минометов нанесли сильный удар по ослабленному в боях корпусу Дремова. Комкору пришлось отводить свои войска на рубеж Винярки, Чернина, Гуры Высокие, Кихары, Головине, Лукавы, Ярошувки, Стодолы[292].

Затем последовал второй удар — на Оцинек. Потеряв в боях немало людей и техники, немцам все же удалось пробить коридор в нашей обороне и в ночь на 20 августа вывести на север остатки сандомирской группировки. В основном это были части 42-го армейского корпуса[293].

Закончилась Львовско-Сандомирская наступательная операция, в результате которой были освобождены западные области Украины и юго-восточные районы Польши. 1-я гвардейская танковая армия прошла с боями сотни километров, совместно с частями 13-й общевойсковой и 3-й гвардейской танковой армий были разгромлены 17-я танковая, 881-я, 72-я, 291-я пехотные, 213-я охранная дивизии, артиллерийские и пехотные полки, группа 19-й танковой дивизии «Зайферт» и другие части[294].

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября 1944 год за образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом отвагу и героизм генерал-полковнику М. Е. Катукову было присвоено звание Героя Советского Союза.

21 августа 1944 года 1-я гвардейская танковая армия была выведена во второй эшелон, а через неделю — в резерв Ставки. Совершив 200-километровый марш, она разместилась в лесах Львовщины, недалеко от городка Немиров. Штаб обосновался в селе Лазенки, в трех километрах от Немирова.