Группа крови на рукаве. Том 3

Глава 8

Как не рвалась душа мчаться в центральную клиническую больницу, а пришлось молча ехать в Кремль. Молча так как Алидин надулся и затих. Мы проезжали мимо колонн трудящихся, несших красные флаги и транспаранты, кое-где пришлось даже побибикать, чтобы пропустили.

Народ тащил также портреты Ленина, Брежнева, членов Политбюро. Все были на позитиве, улыбались и что-то пели. Кое-кто явно принял по 100 грамм, а может и побольше.

В Кремль мы въезжали через Боровицкие ворота. Тут была небольшая «пробка» из членовозов — Чаек и черных ЗИЛов. Несмотря на то, что людей в форме и в штатском, чья ведомственная принадлежность легко угадывалось — было много, досматривали долго, но как-то небрежно что ли… В багажники не заглядывали, днища машин тоже никого не интересовали. Больше смотрели документы. Меня это напрягло.

— А кто дежурит у ворот? — спросил я Алидина.

— Служащие кремлевского полка — пожал плечами генерал — Сотрудники 9-ки, милиционеры…

— А менты зачем?

— Я не знаю, так положено… — Виктор Иванович повернулся ко мне, заинтересованно посмотрел — Охрана в ведении генерала Захарова и начальника 9-ки Антонова. Его кстати, только недавно назначили. Боевой товарищ — был командиром самоходки на войне, освобождал Минск, брал Кенигсберг.

— И как же попал в 9-ку? — удивился я.

— Как обычно. По набору. Направили учиться в Высшую разведшколу, потом поработал в центральном аппарате… А с какой целью интересуешься?

— Да бардак с охраной — я кивнул в сторону окна, где закончилась проверка нашей машины и милиционер в фуражке махнул водителю проезжать.

— С чего ты так решил? — заинтересовался Алидин.

А у меня после ворот в голове что-то вертелось. Нехорошее. Космонавты, Кремль… Гагарин? Нет, не то. Фильм я какой-то смотрел по телевизору лет так сорок вперед. Про раненного в Кремле космонавта. Точно! Полет, возвращение, торжественная встреча… И стрелок. Хоть убей, не вспомню имен, но точно было. Пробрался к воротам и высадил в кортеж Брежнева, который вез героев на чествование, всю обойму. В Генсека не попал, зато убили водителя и кого-то ранили. Когда и с кем это было? Я потер лоб. По нулям. Но точно не с Гагариным. Тот разбился на самолете. Теперь то уже нет, но…

Эх, все, что помню, это анекдот.

О покушении рассказали Будённому.

— Ну и как, попали?

— Нет, Семён Михайлович.

— Я всегда говорил: надо шашкой!

— Чего замолчал? — спросил генерал.

— Досмотр поверхностный. А вдруг кто-нибудь мощную магнитную мину под днище присобачил? Например, в гараже. Потом дождался, когда рядом будем ЗИЛ Брежнева и по радио ба-ам…

Генерал побледнел, покачал головой.

— Ну и фантазия у тебя!

— А 9-ку вообще как-то проверяют? Ну на предмет боеготовности? Вот у нас во Владике — на ходу сымпровизировал я — Спецназовцев закидывают во время учений в тайгу, они выходят к военным базам, обозначают нападение. Если успешно — премия. А охране пиздюлей. Почему проморгали? Годик все такие бодрые ходят, караульные злые…

Алидин задумался.

— Нет, при Антонове такого в 9-ке не было. Но идея интересная. Изложи ка мне ее на бумаге. В форме докладной.

— Тогда пусть Антонов поделится актами. Как-то их там все-равно проверяют же? Оружие, подготовку сотрудников… Я гляну и дам свои предложения.

— Добро — Алидин открыл дверь, начал вылезать у парадного крыльца здания Совмина. Оказывается, мы уже приехали.

Нас проводили на 3-й этаж, завели в большой кабинет с тяжелыми шторами и длинным столом. Сопровождающий забрал пленку на проявку, приоткрыв дверь впустил еще двух сотрудников, которые развернули на месте целый кинозал. Повесили небольшой белый экран, поставили в торец стола — кинопроектор. Я пригляделся. Отечественный Зенит.

После того, как мы остались вдвоем, Алидин начал меня инструктировать.

— Лишнего не говори, докладывай коротко. ПГУ не топи, резидентура в Праге только появилась. Пгушников учат уходить от слежки, а не организовывать ее.

— Про перевооружение Грома можно?

Я коротко рассказал про Скорпионы.

— Тоже не надо — помотал головой генерал — Решим между собой. Это не вопрос Андропова. И уж тем более Брежнева. Ты чего на часы посматриваешь?

Запалили.

— К жене тороплюсь — честно признался я.

— Успеешь! — отрезал Алидин — Сначала дело.

Потом смягчился, тоже глянул на часы.

— К обеду будешь в ЦКБ, обещаю. Дам свою машину. И вот что… я вам с Яной квартиру выбил. Можешь порадовать жену и уже сегодня глянуть по смотровому ордеру. Заедешь на Лубянку, возьмешь его у моего секретаря.

Я почесал в затылке. Обрастаю имуществом. Осталось купить только машину и дачу на Рублевке завести. Буду на веранде сидеть, чаи гонять, соловьев слушать…

— Спасибо! А где если не секрет квартира?

Договорить нам не дали. В кабинет зашли Брежнев, Андропов и хмурый Цинев. Зыркал он на нас зло, но молчал. Даже вместе со всеми пожал руки.

— Докладывайте, товарищи — Брежнев сел во главе стала, справа от него разместился Юрий Владимирович. Цинев оказался напротив меня.

— Только коротко, нам скоро на трибуну Мавзолея — приветствовать трудящихся — Брежнев достал портсигар, подергал его крышку. Потом надел очки и посмотрел на… таймер. Тут я выпал в осадок. Портсигар не открывался — на таймере было еще две минуты.

— Ну вот так всегда — вздохнул Леонид Ильич, вопросительно посмотрел на Цинева и Алидина. Сразу две пачки сигарет распахнулись перед ним. Генсек выбрал алидинскую. Прикурил от зажигалки, подвинул к себе пепельницу.

Я откашлялся, начал докладывать. Коротко, как и обещал тестю.

— Юрий Владимирович — Брежнев прервал меня взмахом руки, повернулся к Андропову — Как разместили Дубчека, Йозефа Павла и остальных?

— Под охраной в доме отдыха КГБ на Клязьме — коротко ответил председатель Комитета — Как только закончим с первомайскими делами, можно встречаться.

— Везите их в Кремль к — Генсек посмотрел на часы — Так, сначала демонстрация, потом прием… Скажем, к четырем. Думаю, весь вечер проваландаемся с ними.

— Прилетел министр обороны Чехословакии — Мартин Дзур и член ЦК Шалгович — тихо заметил Цинев — Их куда?

— Сразу в ЦК — решил Брежнев — Пусть готовят документы вместе с товарищами из Оргбюро об отставке Дубчека и… — тут Генсек осекся, посмотрел на меня. Я почувствовал себя неуютно, как-будто подслушиваю чужие планы.

— … Николай, у тебя кажется там еще какое-то кино было? — Леонид Ильич резко затушил сигарету, поднял трубку телефона. Коротко переговорил с кем-то. Оказалось, пленку еще не успели проявить, поэтому киносеанс отменяется.

— Позже посмотрим — произнес Андропов, поглядывая на меня — После демонстрации.

— Ты давай, на словах изложи.

Рассказал про английского резидента, его сотрудницу. Достал и показал рукописный акт изъятия денежных средств. Весь полет из Праги в Москву мы с Иво пересчитывали фунты и золото. Восемь тысяч соверенов. И триста тысяч фунтов стерлингов.

— Не дорого они оценили Дубчека — Андропов забрал у меня акт, проверил подписи — Благодарю за службу! Очень хорошо сработали. Куда изъятое дели?

— Заместитель повез в кассу на Лубянке.

— Тогда у нас все? — Юрий Владимирович посмотрел на Брежнева — Отпускаем Орлова?

— А как же протесты английских дипломатов? — вскинулся Цинев — Весь этот срам в Праге??

Тут уже все посмотрели на Брежнева. Тот повертел портсигар, дождался какого-то щелчка. Крышка откинулась. Ага, время на таймере вышло. Леонид Ильич достал еще одну сигарету. Постучал в задумчивости ей по столу. Мощный он так курить. Считай, прикуривает от одной сигареты другую. И ведь долго еще протянет — до начала 80-х.

— Вы в масках были? — Брежнев повернулся ко мне.

— Само собой.

— По-русски не говорили?

— Нет.

— Юрий Владимирович, советские спецназовцы не причастны к захвату английских граждан в Праге — Генсек убрал портсигар во внутренний карман пиджака — Громыко я сообщу. Будем все отрицать. Спецоперацию засекретить, со всех участников взять подписки о неразглашении.

— Да громовцы и так… — начал я, но заткнулся под взглядом Алидина.

— Есть еще пилоты и прочие участники — пояснил мне Андропов — Поработаем, Леонид Ильич.

— Пленку передать, Юрию Владимировичу, попробуем негласно «подавить „Лимон“». Может что-то удастся выторговать — Брежнев тяжело вздохнул — Хотя надежды не много.

Ну вот… будет опять какой-то мутный договорняк. Прав был Васильев.

— Спасибо за службу, все свободны — Брежнев встал, пожал мне руку. До хруста. Нет, мощный он еще.

Яна не выглядела больной. А увидев меня в коридоре, она бросилась навстречу, крепко прижалась. Животик уже был такой отчетливый, плотный.

— Вернулся, вернулся!

Я отстранил жену, посмотрел на нее. Больничный халатик, пучок волос на голове. Глаза блестят, но этот от слез радости. Мы еще раз обнялись, поцеловались.

— Очень скучал! — признался я, ставя сумку на пол.

— Я тоже! Что у тебя там? — Яна оглянулась, потянула меня в пустую палату.

— Подарки из Праги.

— Ты был в Чехословакии??

На меня посыпался град вопросов. Жена даже забыла про сумку и хотела узнать если не все, то почти все.

— Подписки — развел руками я — Погода была отличная, пиво вкусное, о большем извини не могу. Но могу вот…

Сначала я выложил на свободную кровать апельсины и яблоки. Потом коробку с белыми туфельками чешской фирмы «Цебо». Дождался ахов супруги, попыток примерить (пришлось помочь), затем достал еще один ящик со сложной упаковкой внутри. В ней в несколько слоев был завернуты разноцветные хрустальные фужеры. С изображением Карлова моста, Пражского града… Оба подарка мне помог купить Васильев — резидент хорошо разбирался в чешских дефицитах и знал все ходы-выходы.

— Ой! Богемский хрусталь! Как же ты его вез?

— Очень и очень аккуратно. Военным самолетом. Нравится?

— Очень! — Яна обняла меня, по щекам покатились слезы — Мне так ужасно без тебя было…

Само собой я начал расспрашивать о здоровье и тут все оказалось более-менее. Отслоение плаценты не подтвердилось, жену обещали выписать уже через пару дней.

— Поговорю с лечащим врачом — решил я, убирая туфли и хрусталь обратно в сумку.

— Так 1-е же мая! Нет его.

Ну вот…

— Слушай, Орлов, а как ты узнал мой размер ноги? — Яна лучилась любопытством.

— Посмотрел на этикетке коробки твоих черных туфель.

— Подготовился — жена положила голову мне на плечо, вздохнула — Хорошо бы мальчик был. Хотя и девочка тоже отлично.

— Ты насчет имен уже думала?

— Рано! Да и примета плохая…

Прощание вышло опять со слезами. Но тут я был готов. Вытащил просмотровый ордер, который предусмотрительно забрал на Лубянке до поездки в ЦКБ.

— Сталинская высотка? — слезы Яны мигом выросли — Двушка??

— Пятьдесят три квадрата! Кухня девять. И даже казенная мебель — ничего покупать не надо. Вещи, посуду перевезла и живи…

— Я тебя люблю! — жена чмокнула меня в губы, встала, взяла кулек с фруктами — Пойду звонить папе, благодарить.

— Вот это правильно! А я поеду гляну квартирку.

Двухкомнатная квартира в высотном доме на площади Восстания? Генерал неимоверно крут. Сколько лет обычному сотруднику Комитета ждать отдельную квартиру в Москве — пять? Десять? А до этого будь любезен в коммуналке пожить.

Припарковавшись перед центральным подъездом, выясняю у вышедшей консьержки, где здесь домоуправление, и, не теряя времени, направляюсь туда. Майские праздники — все закрыто. Но управдома мне находят. Звонком. Все та же самая бабуля-консьержка. Массивная дама с начесом а-ля Фрекен Бок из книжки про Малыша и Карлсона. Она явно недовольна, интересуется кто я такой и почему не могу прийти в рабочие часы. Удостоверение сотрудника КГБ и ордер примиряют ее с действительностью, мы отправляемся смотреть квартиру.

«Фрекен Бок» оказывается кладезем информации. Я узнаю, что в дома 452 квартиры, 14 подъездов и 22 жилых этажа. Плюс еще семнадцать в двух боковых крыльях. Целый город-человейник. В доме есть свой гастроном, кинотеатр «Пламя», почта, сберкасса. И до кучи бытовых учреждений — химчистка, ателье, парикмахерская, даже кафе-мороженое. Можно существовать вообще не выходя за пределы территории.

— Вы один будете жить или с семьей? — интересуется управдом.

— С женой. Но в сентябре ожидается прибавление.

— Поздравляю — равнодушно роняет «Фрекен Бок», нажимая кнопку лифта. Холл, конечно, впечатляет — огромные хрустальные люстры, спускающиеся на цепях с потолка, мраморные колонны с резными капителями, цветные витражи… Социализм в отдельно взятой стране.

На полу — тоже мрамор, с каким-то затейливым рисунком.

— Вам нужно будет ознакомиться с правилами пожарной безопасности. Они тут строгие — перед нами раскрываются створки лифта, мы входим в кабину — Изучить план эвакуации.

— Были прецеденты?

— Пожаров не было, но случаются учебные тревоги.

Молча, поднимаемся в лифте на 17-й этаж. И снова попадаем в холл — лепнина, огромные зеркала. От лифта в разные стороны расходятся два вестибюля, а дальше коридоры, в которые выходят двери квартир.

— А кто соседи?

— О, это известные люди — хмыкает управдом, доставая ключ из кармана — Познакомитесь.

— Неизвестных тут похоже, вообще нет.

— Этот дом и другие высотки — назидательно произнесла «Фрекен Бок» — Распорядился построить лично Иосиф Виссарионович Сталин.

Последнее было мне сообщено аж с придыханием.

— Мне передавали, что на одном из совещаний товарищ Сталин сказал — «Ездят у нас в Америку, потом приезжают и ахают — ах, какие же огромные дома! Пускай теперь ездят в Москву, видят, какие у нас дома, пусть ахают».

Женщина открыла дверь, мы вошли в большую прихожую. На полу паркет, на стенах вешалки в форме небольших оленьих рогов.

— Здесь кухня — «Фрекен Бок» повернула направо, я пошел вслед за ней — Холодильник, электрическая плита, столовая мебель.

В центре кухни стоял небольшой дубовый стол, окруженный массивными стульями. На окне висели занавески. Даже это предусмотрено.

— А холодильник это от прежних жильцов?

— Нет, что вы… Это штатная техника.

Потом мы посмотрели раздельный туалет и ванну, зашли в гостиную. Еще один стол, шкафы. В стене — встроенный пылесос. Управдом рассказывает, что внизу здания размещена промышленная установка, которая высасывает пыль по всей высотке. Подключаешь гибкий шланг и вперед, убираться в квартире. Честно сказать, даже в будущем такого шика в элитных домах не будет.

— Вам понадобится место на подземной парковке? — интересуется «Фрекен Бок».

— А тут есть подземная парковка?? — окончательно выпадаю в осадок я.

— Разумеется. Вам полагается одно машиноместо.

— Понадобится. Под служебную Волгу.

— Пишите номер — управдом протягивает мне записную книжку — Я оформлю пропуск.

Мы проходим в спальню. Тут висят на окнах тяжелые гардины, стоят большая кровать, два раздельных шкафа. На стене — круглое зеркало, есть даже дамский столики с пуфиком. Шик.

— Все устраивает?

— Более чем.

— Тогда послезавтра можете в управлении получить ключи и расписаться за имущество. Успеете оформить ордер?

— Постараюсь.

Выйдя из квартиры, мы нос к носу сталкиваемся с семьей из четырех человек — невысокий военный в кителе, с наградами. Женщина лет тридцати с высокой прической, девочка в платьице, с бантами и паренек в школьной форме, в пионерском галстуке.

— А вот и ваши соседи — произносит управдом — Познакомьтесь.

— Кожедуб[4] — первым реагирует военный — Иван Никитович.

Я приглядываюсь к кителю. Так и есть. Три звезды Героя! Это же прославленный ас. Он тут живет?

— Майор Орлов — представляюсь я — Буду вашим соседом.

Меня знакомят с семьей. Жена Вероника Николаевна приглашает сразу в гости, я прощаюсь с управдомом, захожу в квартиру Кожедубов, зависая у стены с боевыми фотографиями. Чего тут только нет — фронтовые друзья, Рейхстаг Берлина с надписями на колоннах… Конечно, знамя Победы.

— Чего стоишь? — по-простому подхватил меня под локоть Кожедуб — Пойдем, примем по сто грамм за солидарность всех трудящихся.

— С демонстрации пришли? — догадался я.

— Так точно.

Мы садимся за стол, на нем быстро появляется нехитрая закуска, графинчик с рюмками. Вероника Николаевна так и мелькает туда-сюда.

А я тем временем узнаю, что высотка на площади Восстания раньше принадлежала министерству авиационной промышленности, поэтому тут живет много летчиков, конструкторов…

— Дом авиаторов — Кожедуб разливает нам водку — Вот где ты теперь будешь жить.

Мы быстро переходим на «ты», я немного рассказываю о себе, даже признаю, что тоже есть золотая звезда. Правда всего одна. Сразу следует вопрос «за что?». И что отвечать? Про Кобры рассказывать нельзя, говорю, что за посольство и Мавзолей.

— За Мавзолей?? Так это ты?!?

Кожедуб кое-что слышал о делах Грома, на меня сыпется град вопросов.

— Иван Никитич! — развожу руками я — Извини, сам знаешь, что такое военная тайна. Давай за весну, за женщин…

Мы с удовольствием чокаемся, тут же вякает дверной звонок. Это пришли сослуживцы Кожедуба. Застолье разрастается, хлопают пробки шампанского, кто-то ставит музыку на проигрывателе. Начинаются танцы, меня знакомят с множеством соседей.

Ну вот, считай влился в местный коллектив!