Грязные игры

1995-1996 годы

Все смешалось в доме Беловых. Но не только в их доме, в их семье - все смешалось и в России. Из дряхлой, казалось бы, отправленной на свалку истории, советской империи удалось построить нечто столь же уродливое и недееспособное. А Гарант конституции, как Брежнев, начал разваливаться на глазах у изумленного населения. К власти пришла Семья - союз родственных связей с олигархическим капиталом. Надолго ли? Ведь впереди - выборы Президента! А причем здесь Саша Белов и Бригада? Он и сам задается этим вопросом. Но это именно к нему пришел один из облеченных властью друидов и предложил совместное плавание на корабле под названием «Большая политика» ... Скорее всего, это подстава ...

Вот только смирится ли Саша Белый с ролью «подсадного зайца»?

ПРОЛОГ

Заяц был неправ. Он бежал прямо на охотника, пренебрегая всеми законами самосохранения. И все потому, что заяц был элементарно пьян. Точнее, подпоен заботливыми егерями. Но вовсе не для Зайцева удовольствия, а ради того, чтобы солидные охотники оказались в выигрыше.

Так уж было заведено в этих заповедных подмосковных угодьях под названием Завидово. Косому и его собратьям, однако, завидовать было нечего, как, впрочем, и нищему окрестному населению, которое от этого соседства с власть имущими ничего не имело.

Зайцев и прочую живность, предназначенную для отстрела, подпаивать здесь начали еще в брежневские времена. Тогда, правда, эта практика была заведена все больше для иностранных гостей. Сам-то Ильич Второй был охотником вполне приличным, пока в итоговый возраст не вошел. Но уж очень всякие высокопоставленные гости-мазилы вроде африканских принцев и лидеров коммунистических партий не любили оставаться без «честно» заработанных охотничьих трофеев.

Поначалу придумали вполне прозаический способ угождать приезжим друзьям-господам-товарищам. Группа егерей выгоняла, например, кабанчика в поле зрения охотника. Охотник вскидывал дареную, украшенную великолепной инкрустацией «тулку», и палил дуплетом. Промаха случиться не-могло — специально натасканный снайпер с соседнего дерева давал стопроцентную гарантию поражения.

Но однажды молодой и борзый африканский деятель прокоммунистической ориентации заметил подставу. Похоже, снайпер слегка поторопился. Африканец, лидер очередной революции, очень гордившийся своим умением метко стрелять, едва успел поймать на мушку кабаний лоб и только собирался спустить курок, как зверь дернулся и рухнул, не дожидаясь пули высокого гостя. Замять скандал стоило недешево: в беспокойную африканскую республику пришлось поставить внепланово несколько тонн стрелкового оружия и боеприпасов.

С тех самых пор стали искать более эффективные методы организации удачной охоты. Кто-то из потомственных егерей вспомнил, что еще и давние времена животных перед царской охотой зачастую подпаивали или одурманивали специальными снадобьями.

Усложнять не стали и путем остроумных российских экспериментов вышли на пивную тропу. Животные, от зайцев до лосей включительно, никак не желали потреблять крепкое горячительное вроде водки или «Зверобоя». Отказывались и от горилки, и от марочных коньяков. Иногда соглашались "на хороший портвейн, но это оказалось слишком накладно. А пиво выходило в самый раз.

Животных, которых держали в вольерах на дальних окраинах Завидовского заказника, чтобы раньше времени случайно не попались на глаза начальству, перед самой охотой хорошенько угощали пивком. Потом их выгоняли на специальную открытую полянку, где их уже ждали тоже слегка поддатые охотники. Жертвы, совершенно терявшие чувство опасности, приближались к охотникам на такое расстояние, что не попасть в них из хорошо пристреленного ружья было практически невозможно. Эта практика прижилась.

На какое-то время при Горбачеве ее забросили, как и почти все Завидовское хозяйство, а при Ельцине все возродилось в прежних масштабах. Правда, Сам, — так называл президента его ближний круг, — пьяных зайцев не стрелял, предпочитая дичь пернатую-водоплавающую. Здесь все было честно. Почти. Уткам приспособились скармливать пьяную, забродившую вишню. Чтоб летали помедленнее и пониже.

Но сегодня егеря расслабились и явно переборщили. Заяц был пьян настолько, что это нельзя- было не заметить.

— Ты что, Семеныч, ему водяры влил? — озабоченно спросил старший егерь у немолодого «зайчатника».

— Блин, девятую «Балтику» себе же брал. Люблю крепкое, — объяснил обескураженный Семеныч, разводя руками. — А для них — семерка. Перепутал...

— Уволю, если повторится, — пообещал старший. — Говорил же, когда гости — не пить.

— Да я и не пил... — едва не перекрестился расстроенный егерь.

Старший, раздраженно махнув рукой, уже не слушал. Он помчался к гостям, прокручивая в уме версии, объясняющие атипичное поведение зайца. Но в голову

лезла одна чушь. На его счастье, приехавшие сегодня утром реформаторы интересовались охотой постольку поскольку. То есть — не интересовались ею вовсе. А другая часть гостей, из силовиков, собиралась на охоту настоящую только завтра поутру. Над неловкими прыжками и общей заторможенностью зайца только посмеялись, не сделав -ни единого выстрела. Лишь высокий рыжий Анатолий Парисович Губайс, предмет и главная мишень ненависти всей страны, дурачась, выставил вперед указательный палец и сделал «пуф» в сторону незадачливого пьяного зайца.

— Вот видите, Виктор Петрович, — сказал он Зорину, с лукавой улыбкой сдувая с кончика пальца воображаемый дымок, — в России даже звери подвержены тому же пороку, что и все население. Поголовно... Это я взрослые особи имею в виду, — уточнил Губайс, отдавая подбежавшему егерю так и не понадобившееся ружье.

— Ну-ну, Анатолий Парисович, не все так уж печально, — усмехнулся Зорин, — пока мы вот это делать не разучились, — сказал он, любовно поглаживая инкрустированное цевье своего тульского ружья.

— Будем надеяться, будем надеяться, — нехотя согласился с его словами Губайс. — Меня вот что волнует, Виктор Петрович. Другого электората, кроме имеющегося в наличии, у нас все равно нет. А до выборов всего год, Вы же понимаете, что ко времени «Ч» нам нужны будут очень большие суммы.

— Понимаю, — кивнул Зорин.

Он давно ждал этого разговора. Только думал, что к нему "подкатит не рыжий, а писака Валентин Рюмашев, «золотое перо» президента. Но Рюмашев шел далеко Впереди, изредка лишь оглядываясь и рукой показывая на беседку, стоявшую по правую сторону от посыпанной мелкой кирпичной крошкой дорожки.

— И суммы наличные черным, как говорят в народе, налом, — тихо продолжал Губайс. — И нам понадобятся помимо всего и свой банк с международными отделениями и другие возможности финансирования выборной кампании. Ибо если Сам проиграет, то полетят наши головы с плеч в разные стороны, как теннисные мячики, — Губайс выделил голосом слово «наши»,

— Насчет банка я уже думал. Есть у меня ребята. Не слишком засвеченные, толковые и на все готовые.

— Вот и договорились, — улыбнулся Губайс.

Зорин и в самом деле продумал схему с расчетом на Белова и его команду. Только он предусмотрительно не сказал Губайсу, как и с какой целью он собирается затем использовать Белова вкупе с его банком. Главное, добро и, следовательно, зеленый свет на раскрутку банка сегодня были получены. Зорин знал, что в ближайшее время никто их контролировать не станет. А если что, он всегда может сказать, что задание это было получено-лично от вице-премьера правительства...

Они уже подходили к двум беседкам. В правой за уже накрытым столом с икоркой и водочкой сидели Рюмашев и магнат Берестовский, обладавший удивительным свойством всегда оказываться в нужное время в нужном месте. Сегодня, как никогда ранее, ему был нужен доступ к телу. Он нервничал чрезвычайно. Его враги продолжали нагнетать массовую истерию вокруг якобы имевшего место участия господина Верестовского в убийстве известного телеведущего Влада Листьева. В многочисленных офисах Верестовского шли перманентные обыски. Он знал, что и как сказать президенту, но пока не мог к нему подступиться...

В беседке, располагавшейся по левую сторону оранжевой дорожки, за таким же сервированным столом сидели те, кого в правительстве называли силовиками. Это были вице-премьер правительства по ВПК Олег Быховец, начальник ФСБ Михаил Горностаев, а также всесильный шеф президентской безопасности Александр Коржиков. Эту компанию силовиков «реформаторы» называли «хунтой», те платили им той же монетой, именуя «предателями родины».

«Хунта» и «предатели», холодновато-любезно раскланиваясь и обсуждая вопросы по служебной необходимости, в неофициальной обстановке избегали лишних контактов, сводя общение до минимума.

Лишь Зорин, принадлежа по должности и образу мысли скорее к «хунте», был накоротке и с «предателями». То есть, выполнял функции связного. Это на первый взгляд. На самом же деле Зорин, как опытный игрок, предпочитал подстраховываться, делая ставку сразу на два лагеря. Не стоит держать все яйца в одной корзине.

«Хунта» уже разливала по рюмкам водочку. «Предатели» не торопились, лениво перебрасываясь словами. Говорили все о том же — о выборах, время до которых сжималось прямо на глазах, как шагреневая кожа.

И те и другие ждали президента. И вот наконец он вышел... Из лесу... Его крупная фигура казалась неестественно раздутой в районе пояса: к ремню президента, одетого в пятнистую полувоенную униформу, лапами кверху была приторочена добыча — полдюжины уток.

И в правой и в левой беседках повисла тишина. В каждой из них напряженно ждали, куда в очередной раз свернет президент — к «хунте» или к «предателям».

Президент, однако, не обращая внимания ни на тех, ни на других, тяжелым шагом протопал ровно посередине и остановился довольно далеко от них около аккуратного финского домика. Оттуда ему навстречу вышла румяная молодка с подносом. Президент взял рюмочку и немедленно выпил, хрупнув в завершение соленым огурчиком.

«Эипажи» беседок злобно переглянулись. До выборов оставалось еще на пять минут меньше.