Хаджи

ПРЕЛЮДИЯ

1922 год

Юный Ибрагим тихо занял свое место у постели отца. Хрипя, старик завершал свое последнее выступление.

Тускнеющими глазами шейх дал понять, что узнает сына, и собрал последние силы. Вытащив из-под подушки украшенный драгоценными камнями кинжал, он дрожащими руками передал его Ибрагиму, выполняя древний обряд передачи власти.

— Это принадлежит Фаруку, — сказал Ибрагим. — Он старше меня.

— Твой брат — беззубая собака, — продребезжал отец. — Чужаки уже замышляют выбрать нового мухтара. Но власть должна остаться у нас, Сукори, — добавил он и вложил кинжал в руку сына. — Он маленький, как и подобает оружию, но этим оружием мы правим нашими людьми. Они знают, что такое кинжал, и знают отвагу того, кто способен всадить его по самую рукоятку.

Старый шейх умер, и деревня громко оплакивала его, и словно подтверждая его предсмертные думы, четыре других клана избрали нового мухтара Табы, отобрав власть у Сукори, которым она принадлежала целое столетие. Через час после похорон отца Ибрагим позвал к себе домой восемь глав других кланов. Посреди комнаты стоял грубый деревянный стол. Внезапно Ибрагим выхватил восемь ножей, воткнул их один за другим в стол, и, распахнув одежду, открыл усыпанный драгоценностями кинжал.

— Думаю, — произнес он, — пришло время выбрать нового мухтара. Если кто-то не согласен, чтобы роль Сукори продолжалась…

Он оставил фразу незаконченной и махнул рукой в сторону выстроенных в ряд ножей.

Обычно выборам нового мухтара предшествовали тысячи часов торга, прежде чем прийти к тому заключению, которое представил им сейчас Ибрагим. На этот раз выборы заняли лишь одну минуту, и каждый из восьми соперников поочередно вставал перед ним, кланяясь, целуя его руку и заверяя в преданности.

Ибрагиму аль-Сукори было немногим за двадцать, и он был мухтаром Табы, и он знал власть кинжала в жизни арабов.