Халява

Глава 11

Двадцать лет спустя.

— Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? — В кабинет начальника 16 отдела ФСБ Кузнецова заглянул майор Сидоренко.

— Заходи, Сергей Валентинович, садись, — отодвигая в сторону бумаги, пригласил подчиненного генерал. — С чем пожаловал?

Сидоренко присел напротив генерала и положил на стол перед собой пухлую папку.

— Собрал? — поинтересовался Кузнецов с такой интонацией, как будто точно знал, что ему ответит майор. Сурового взгляда этого маленького, сухенького и абсолютно лысого старичка-генерала с седыми кустистыми бровями побаивался весь отдел. Но вместе с тем сотрудники глубоко уважали своего шефа, который умел найти свой подход к каждому офицеру. Да и вообще Кузнецов был необычным человеком, прошлое которого знали всего лишь несколько особо доверенных лиц, включая самого президента. Да и отдел, которым руководил генерал, тоже был весьма и весьма необычным. На официальном уровне он носил название отдела по дешифровке и радиолокации. На самом же деле 16 отдел занимался расследованием всех необычных случаев, которые нет-нет да случались на необъятных просторах России.

— Так точно, Владимир Николаевич, собрал! — четко отрапортовал Сидоренко.

— Ну что ж, давай поглядим, что тебе удалось нарыть. — Генерал откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на майора из-под кустистых бровей. От этого взгляда мудрых, выцветших от старости глаз, по коже майора пробежали крупные мурашки. Генерал был стар, но майор не знал, сколько же лет шефу на самом деле. По виду — лет шестьдесят-семьдесят, но Сидоренко казалось, что старику намного больше… Сидоренко справился с неожиданным волнением — он все-таки контрразведчик, а не сопливый юнец! Открыв папку, он начал подробно докладывать шефу о проделанной работе.

— Итак, Юсупов Сергей Вадимович, уроженец поселка Новокачалинский… области. Родился 3 января 1973 года. До 1989 года никаких странностей за ним не наблюдалось. Учился он хорошо, даже больше — участвовал и побеждал в олимпиадах по физике, химии, биологии. Но, повторяюсь — был как все. Я разговаривал с его учителями… А вот осенью 1989 года он неожиданно пишет заявление на сдачу экзаменов за десятый класс экстерном.

— Что ж тут удивительного? — спросил генерал. — Отличник… Олимпиады… Видно сразу — парень с головой!

— Так-то это так, но… В том же 89 году он публикует три дебютных романа, и становится едва ли не самым молодым членом Союза Писателей! И это буквально через три месяца после сдачи экзаменов!

— Согласен, чтобы издали в то время никому не известного автора, — Кузнецов покачал головой, — нужна была хорошая волосатая лапа… На худой конец покровительство какого-нибудь мэтра от литературы.

— Не без этого, — согласился Сидоренко. — У Юсупова был такой покровитель — Егор Ильич Чижов…

— Как же, как же, помню! — генерал погладил бликующую в солнечных лучах лысину. — "Стальной мох". По-моему сильная штуковина.

— Юсупов пишет в подражание Чижову "Соломенную жесть", которая, видимо, понравилась старому автору. С подачи Чижова Юсупов едет в Москву, где встречается с главным редактором издательства "Трудовые резервы" Яковлевым. Ныне это целая корпорация "Мириада" — одна из ведущих на книжном рынке. Руководит холдингом все тот же Яковлев. Юсупов входит в совет директоров "Мириады" и владеет большим пакетом акций, так же как и Яковлев. Так вот, вернемся в 89 год: всего лишь спустя два месяца после встречи Юсупова и Яковлева "Трудовые резервы" разом выпускают три книги Юсупова. Книги разлетаются со скоростью света.

— Немудрено в век книжного дефицита, — усмехнулся генерал.

— Согласен, Юсупов вмиг становится культовым автором. Перестройка снимает всякие цензурные запреты — старые авторы изживают себя. Остальные только-только набирают обороты. А Юсупов уже известен — его книги всегда на гребне волны! До 93 года он успевает написать почти сорок романов! Точнее — тридцать семь!

— Солидно! — согласился Кузнецов.

— Его романы пользуются громадным спросом. Да и пишет он отлично… Но! Всегда по-разному.

— Это как? — уточнил генерал.

— Мы провели экспертизу его произведений. Орфологическую, лингвистическую… Какие там еще бывают? Вот отчет специалистов, — Сидоренко протянул листок с заключением Кузнецову.

— Сергей Валентиныч, давай в двух словах, — попросил генерал, откладывая листик в сторону.

— Специалисты считают, что Романы Юсупова принадлежат разным людям. В книгомире есть такое понятие "литературные негры", это когда…

— Мне известно это понятие, — перебил подчиненного Владимир Николаевич.

— "Негры" обычно работают под известное имя, ставшее этаким брендом. Но первые, дебютные романы Юсупова, тоже написаны разными людьми. С какой же целью? Ведь Сергей Юсупов — никому не известный в то время шестнадцатилетний подросток. Я понимаю, если бы писали под того же Чижова…

— Да, слишком много "но", — согласился генерал.

— В 93 году Юсупов неожиданно открывает в себе музыкальный дар. Он пишет музыку, стихи… Его песни поют все знаменитости: Пугачева, Киркоров, Вайкуле, Леонтьев… Он организует студию звукозаписи, продюссирует несколько музыкальных проектов… Параллельно с этим он покоряет телевидение — он автор популярных самых популярных, самых рейтинговых телепрограмм и телешоу. Владелец нескольких частных развлекательных каналов. Не буду перечислять, вот полный список. — Новая бумага легла на стол генералу.

— Ого! Не ожидал такой прыти! — Кузнецов удивленно покачал головой, пробежав глазами по списку.

— Но и это еще не далеко не все, на что оказался способен Сергей Вадимович Юсупов.

— На рубеже девяносто первого — девяносто второго года он на собственные деньги снимает фильм по мотивам собственного фантастического романа "Ночной дозор".

— Да, я помню этот фильм, — оживленно произнес генерал. — Для тех времен это было событие.

— Еще бы! Советский кинематограф в те времена был не на высоте. "Ночной дозор" настоящим подарком для любителей фантастики. Сборы от фильма были колоссальными. Его оценили даже в Голливуде! И купили у Юсупова сценарий. Голливудский "Дозор" так и не вышел в свет, зато в 94 году мир оценил "Соломенную жесть", режиссером которой стал Тарантино. Затем чуть ли не каждый год Голливуд выпускал фильмы по сценарию Сергея Юсупова. В двух из них он даже сыграл, и довольно неплохо, по мнению кинокритиков. В его копилке такие режиссеры как Спилберг, Земекис, да… Вот полный список. — Очередная бумажка перешла из рук в руки. — Еще он спонсирует научные разработки в области высоких технологий, его доверенные очень успешно лица играют на бирже… — Сидоренко вздохнул, переводя дух.

— Вижу, что устал, — улыбнулся Генерал. — Я просмотрю отчет. Чувствую, что ты еще не рассказал о многих нюансах.

— Об этом можно долго рассказывать, — согласился Сергей Валентинович. — Перед нами либо гений и человек чудовищной работоспособности…

— Либо? — прищурился Кузнецов.

— Не знаю, — пожал плечами Сидоренко. — Но, ни одному обычному человеку такое не по силам! Гениальный автор, композитор, поэт, шоумэн, бизнесмен-олигарх, режиссер, актер, банкир…

— Хватит, Сергей Валентиныч! — взмолился Кузнецов. — Это наш клиент! Однозначно! — произнес он голосом Жириновского, чем вызвал улыбку майора.

— Да и еще одна, если так можно выразиться, странность: на Юсупова в разные годы было совершено около десятка покушений. Но он умудрился не получить ни царапины, по крайней мере, так утверждает его личный доктор… Вернее, — поправился он, — его личная медицинская карта. Доктора мне не хотелось беспокоить по пустякам…

— Это правильно, — одобрил Кузнецов, — иначе мог спугнуть клиента.

— Владимир Николаевич, а почему вы заинтересовались именно Юсуповым? — решился спросить Сидоренко. — Ведь если не копать глубоко — он чист… Вдруг он действительно гений?

— Ты прав, его известность — лучшее прикрытие! Многие просто не задумываются над реальными человеческими возможностями… А мое к себе внимание Сергей Вадимович привлек одной безделушкой — перстнем, который он, не снимая, носит на пальце.

— Какое-то раритетное колечко? — заинтересовался Сидоренко.

— Очень интересное! — произнес генерал.

Он встал с кресла, открыл сейф и вытащил из него большую ветхую книгу. Перелистнув несколько потрепанных желтых страниц, он показал одну из них майору.

— Это кольцо царя Соломона. А это, — рядом легла увеличенная фотография руки Юсупова, — перстень нашего клиента.

— Да, сходство колец налицо! — согласился Сидоренко.

— Нет, Сергей Валентинович, не сходство — это либо то самое кольцо, либо его точная копия. Но я склоняюсь в сторону первого предположения…

— Почему, Владимир Николаевич? — удивился Сидоренко.

— А ты думаешь, майор, что такие книги на базаре за три рубля купить можно? Копия этой книги существует всего лишь в одном экземпляре! И находится эта копия в архиве Ватикана! Подлинник хранится в нашем архиве… Военное наследие печально известного "Анэнербе". Слушай, Сергей Валентинович, а интересно было бы узнать, с каких времен Юсупов носит этот перстень? Сдается мне, что карьера этого супергения началась именно с приобретения этого раритета…

— Понял, Владимир Николаевич, узнаю.

— Только прошу тебя, поделикатнее, — улыбнулся генерал, зная, что майор расшибется в лепешку, но задание выполнит. — Слишком уж известная личность. Деятель мирового масштаба.

— Есть поделикатнее, товарищ генерал! — ответил Сергей Валентинович. — Пошурую в домашнем фотоархиве его родителей. Они до сих пор проживают в Новокачалинске… Думаю, что это будет просто — особой охраны у них нет.

— Отлично! — генерал бесстрастно кивнул.

— Владимир Николаевич, разрешите мне ознакомиться с этим документом. — Сидоренко указал на книгу. — В интересах следствия…

— Правомерное требование, Сергей Валентинович, — не стал спорить генерал. — Ты владеешь древнееврейским языком, египетским письмом, или арабским?

— Арабским — да, немного древнееврейский, египетским письмом почти не владею.

— Хм… Весьма похвальные знания! — произнес Кузнецов. — Достойную смену подготовил полковник Елистратов…

— Как он там, в отставке? — поинтересовался майор. — Мне стыдно, что так и не нашел времени навестить старика…

— Полковник в норме, отдыхает душой и телом. Ковыряется на даче, ходит на рыбалку… В общем, стал нормальным пенсионером. Ты тоже навести его как-нибудь.

— Обязательно навещу… А вы, товарищ генерал… не собираетесь?

— Это ты о пенсии, что ли? — Кузнецов шевельнул зарослями бровей. — Как-то не думал я об этом. — Он лукаво прищурился.

— Но вы же старше полковника… — не отступал Сидоренко. — Неужели тоже не хочется на рыбалку, по грибы-ягоды, дача…

— Ну и настырный же ты, Сидоренко! — рассмеялся Владимир Николаевич. — Вот поработаем мы с тобой в плотной связке, получишь более высокий доступ — тогда поймешь, почему я о пенсии и не мечтаю. Книгу запросишь в архиве, разрешение я тебе напишу. Работай, майор!

— Разрешите идти, товарищ генерал? — Сидоренко поднялся из кресла.

— Разрешаю, майор. Держи меня в курсе.

— Так точно! — отчеканил Сергей Валентинович и вышел из кабинета.

Генерал смотрел ему в след, одобрительно качая головой:

— Толковый сотрудник, хорошая замена полковнику Елистратову… Эх, Олег Палыч, Олег Палыч, как же быстро ты сдал… Мне казалось, что совсем недавно ты был сопливым юнцом… И уже отставка. Теперь придется привыкать к майору.

Я сидел в кабинете своего подмосковного особняка, откинувшись на спинку кресла и сложив ноги в лакированных ботинках на полированную столешнику антикварного письменного стола, принадлежащего какому-то средневековому французскому корольку. По-моему Людовику Четырнадцатому. В моей руке дымилась коллекционная кубинская сигара, к которой я прикладывался время от времени, пуская в воздух ароматные серые кольца. Мне было скучно и грустно. И это в мой день рождения! За пробежавшие с момента моего перемещение в прошлое двадцати лет, я достиг всего, чего хотел: славы и денег. И то и другое мне приелось, перестало радовать, перестало будоражить кровь. Меня уже не радовала даже собственная неуязвимость… Хотя, нужно признать, что без уникальной способности моего организма, я бы уже давно склеил ласты. Не считая первого, самого тупого случая моей смерти, меня убивали более десятка раз: резали, отстреливали, даже взрывали. Но я всегда неизменно воскресал, планомерно отлавливал исполнителей, убирал заказчиков… Да, много было интересного и веселого! В конце концов, я перестал бояться даже смерти… Остались только неприятные, болезненные воспоминания. И все… А когда человеку нечего больше желать, нечего бояться, жизнь теряет свои краски. Начинается скука. Скукота. Скукотища! Разве я мог подумать тогда… Может быть, моя проблема в том, что я так и не смог никого полюбить? Что мне не о ком заботиться кроме своих престарелых родителей? Об этом мне постоянно талдычит мама, когда я их навещаю. Я так и не выполнил данное ей обещание жениться. Мне вновь тридцать шесть. И я вновь один. Ни жены, ни детей. Ну не встретил я свою половинку, хотя знал в своей жизни множество женщин. Может быть, это своеобразное наказание… проклятие за мои возможности? Да какое, нахрен, проклятие?! В той, пошлой жизни, никаких возможностей у меня не было, а было то же самое. Как был бобылем, так им и остался! Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива!

В кабинет, предварительно постучав, вошла Машка. Да-да, та самая Машка, первая встреча с которой вышла такой горячей и пикантной. Даже сейчас, вспоминая то давнее знакомство, что-то "поднимается у меня в душе". Расставшись с ней осенью 89 года, мы не виделись почти четыре года. А, по-моему, в 93 году, когда я был уже известным и популярным, она выловила меня возле "Останкино" после съемки какого-то очередного телешоу. К тому моменту она уже закончила институт, но продолжала работать в гостинице. Правда, уже не уборщицей, а кем-то там по снабжению. За эти годы она похорошела, и страсть вновь поглотила нас. Нет, это была не любовь, а нечто животное — удовлетворение природных инстинктов. С тех самых пор она работает у меня. Пресс-секретарем. И справляется со своими деловыми обязанностями на все сто процентов. А не с деловыми — на все двести. Меня это вполне устраивало. Её тоже.

— Сергей Вадимович, — прощебетала она, войдя в кабинет, — вам целая куча корреспонденции.

Она вывалила на стол полную охапку плотных белых конвертов.

— Машка, оставь свой деловой тон за порогом! — желчно заявил я, стряхивая пепел на дорогой персидский ковер. Тоже, между прочим, раритет — семнадцатый век.

— Сережа, ты чего захандрил?! — Машка изменилась в лице. — Ты ж именинник сегодня! Что за упаднические настроения?

— Кризис среднего возраста, — угрюмо буркнул я. Не до конца прогоревший уголек, упавший с кончика сигары, тлел на дорогом ковре, распространяя зловоние.

— С ума сошел? — рассердилась Машка, затаптывая очаг возгорания. — Пожар решил устроить? — На светлом ворсе проявилось уродливое прожженное пятно. — Такую красоту испортил!

— Купишь новый. Все равно бабки некуда девать!

— Сережа, ну что с тобой? Устал? — Она обошла мое кресло и принялась массировать мне шею. — Тебе нужно расслабиться… Ну, потерпи еще чуть-чуть! У тебя вечером столько встреч… Концерт в Кремлевке…

— Отмени все встречи. И на концерт я не поеду! — неожиданно заявил я. — Это мое день рождения! И я проведу его, как хочу, а не в угоду всей этой бражке!

— Ты что? — Машку даже оторопь взяла. — Там такие люди будут… Президент с премьером, заграничные гости, известные деятели культуры и искусства…

— Да идут они лесом, эти деятели! Подумаешь, президент! Да я в любой момент могу выставить на выборах свою кандидатуру. А рейтинг популярности у меня повыше, чем был у Рейгана в его годы… Но ты же знаешь, что я принципиально не лезу в политику. Нет, лучше я сам в тайгу съезжу, проветрюсь…

— И думать об этом не смей! — заявила Машка. — Закончится все — дуй на все четыре стороны: хоть в лес, хоть по лесу! А я сейчас ты себе не принадлежишь — ты лицо публичное, ты — имя, ты — бренд…

— Какой я, к чертям бренд? Я — бездарность, плагиатор… Правда, Великий Плагиатор, этого у меня не отнять.

— Нет, ну я, конечно, знала, что все гениальные люди с катушек слетают рано или поздно… — Она бессильно развела руками. — Но вот чтобы так внезапно… Ну-ка сейчас же возьми себя в руки!

— Может быть ты и права… — Я скинул ноги со стола. — Куда едем сначала?

— Совсем другое дело! — обрадовалась Машка. — Значит, через два часа нас ждут… Ой, Сережа, я совсем забыла. — Она поковырялась в пачке писем и выудила один ничем не примечательный конверт. — Очень странное письмо. Я ничего не поняла. Может, ты знаешь?

Я взял конверт и вытащил из него визитку и фотографию 9*13. С глянцевой бумажки на меня смотрел и улыбался мужчина азиатской наружности. По моей коже побежали мурашки — этого человека я видел всего один раз в жизни… в той жизни. Но узнал бы его из миллиона, хотя все азиаты для меня на одно лицо. С фотографии на меня смотрел человек, пытавшийся купить перстень в тот день… Ашур Соломонович, вспомнил я его имя. Я перевел взгляд с фотографии на визитку. На лицевой стороне арабской вязью было выведено: "Ашур Соломонович Казначеев. Антиквар". А на обороте выписано от руки аккуратным и не менее заковыристым подчерком: "Не пора ли нам встретиться? Ресторан "Тысяча и одна ночь". В полдень".

— Пора, — пробубнил я себе под нос, — давно пора.

Серая жизнь неожиданно вновь обрела цвет. А вот какой? Поживем — увидим!

Перед тем как отправляться в Новокачалинск за следующей порцией затребованной генералом информации, Сидоренко решил наведаться в архив 16 отдела. Без проблем получив книгу у архивариуса, генерал не забыл подтвердить допуск майора к секретной литературе, Сидоренко устроился в небольшом кабинете. Выносить книги с территории архива запрещалось категорически. Текст книги был продублирован на трех древних языках: арабском, древнееврейском и египетском, как и предупреждал майора Кузнецов. Сидоренко открыл книгу в том месте, где текст был подан на арабском и погрузился в чтение. Книга принадлежала перу некоего Ибрагима ибн Халанала, придворного лекаря и по совместительству мага, звездочета, философа и прочая какого-то иудейского царька. Разбирая пыльные документы царской библиотеки в поисках новых знаний, Ибрагим наткнулся на папирусный свиток, содержание которого показалось лекарю интересным. На этом папирусе некий механик и золотых дел мастер Хофо, отчитывался перед фараоном Нехо о проведенном осмотре трона, некогда принадлежащему царю Сулейману. Эта поистине чудная вещица после смерти Соломона переходила из рук в руки, пока не оказалась у фараона Нехо. По описанию и чертежам механика Хофо трон Соломона был о шести ступенях, на которых располагались двенадцать золотых львов и двенадцать золотых орлов. На верхушке трона находилось изображение голубя с голубятником в когтях, что символизировало владычество Израиля над язычниками. Двадцать четыре золотых виноградных лозы создавали тень над головой царя. Там же был укреплен золотой ковчег со свитком Торы. Согласно свидетельствам современников Соломона, все животные при помощи особого хитроумного механизма протягивали лапы, когда царь поднимался на трон, чтобы восходящий на престол повелитель мог на них опереться. Когда Соломон достигал шестой ступени, орлы поднимали его и усаживали на кресло. Затем один из орлов надевал ему на голову венец, а остальные орлы и львы поднимались по ступеням наверх, чтобы образовать тень вокруг царя. Голубь брал из ковчега свиток Торы, спускался и клал его на колени Соломону. Когда царь, окруженный Сангедрионом, приступал к разбору дела, потайной механизм вновь начинал работать — звери и птицы испускали крики, приводившие в трепет тех, кто намеревался дать ложные показания. Ни одному из последующих хозяев реликвии не удалось привести механизм в действие. Хотя таких попыток насчитывалось превеликое множество. Фараон Нехо не был исключением из правила — он приказал своему лучшему специалисту восстановить работоспособность механизма трона…

Телефонная трель оторвала майора от изучения древнего фолианта.

— Майор Сидоренко. Слушаю, — отрывисто бросил он в трубку.

— Товарищ майор, это старший лейтенант Петрушин…

— Что у тебя, Слава? — спросил Сидоренко.

— Сергей Валентинович, я по поводу наружки за Юсуповым…

— Продолжай, продолжай, — не отрывая взгляда от пожелтевших страниц, произнес Сидоренко.

— Пасет нашу овечку еще кто-то, — сообщил старлей.

— Как это? — удивился майор, забыв про книгу. — Ты уверен?

— На все сто, — заверил майора Петрушин. — Точно пасут. Круглосуточно. Причем слежка ведется на самом высоком уровне! Профессионалы работают — факт.

— Кто же это мог быть? — задумчиво произнес майор. — Сами-то хоть не засветились?

— Никак нет, товарищ майор! Даже одного ходока пробить получилось, — похвалился он.

— Как удалось?

— Эти топтуны настоящие выдумщики: один из них под пьянчужку-бомжа работал. Ну, я и подключил ППСников, чтобы проверили…

— Молодец! — похвалил подчиненного Сергей Валентинович. — Он ничего не заподозрил?

— Не думаю. В таком прикиде будь готов, что каждый ментовской патруль к тебе цепляться будет. Сейчас проверяем этого топтуна. Кто он, что собой представляет…

— Как закончишь — всю информацию мне на стол, — распорядился Сидоренко. — До связи!

— Так точно, товарищ майор! — произнес старлей перед тем, как повесить трубку.

— Кто же еще так интересуется нашим приятелем? — пробубнил себе под нос Сергей Валентинович, вновь погружаясь в чтение.

Запустить чудесный механизм золотых дел мастеру фараона Нехо так же не удалось. Но он был неглупым малым и сумел разобрать трон, но какой силой механизм трона приводился в действие, он так и не понял. Зато он обнаружил в троне тайник, не найденный его предшественниками. В тайнике мастер обнаружил несколько утерянных магических книг Соломона, о которых повествуют легенды и коротенькое жизнеописание великого царя, написанное собственноручно Соломоном. Эта автобиография была настолько фантастичной, что мастер, ко всему прочему владевший несколькими языками и прочитавший её, тут же настрочил доклад фараона. Оказывается, Соломон не был рожден царем — он был простым бродягой, которому улыбнулась удача. Во времена долгих странствий в какой-то заброшенной усыпальнице он прочел высеченную на каменной стене надпись. Надпись в иносказательной форме повествовала о некоей "Путеводной Звезде", способной творить настоящие чудеса. Эта история была похожа на сказку, но Соломон почему-то сразу в нее поверил. Так же в форме туманных намеков и загадок неведомый автор поведал о пути к чудесному артефакту. Остаток жизни Соломон посвятил поиску "Звезды" и, в конце концов, нашел тайник, затерянный в самом центре аравийской пустыни. Этим артефактом оказался неказистый перстень, который старый и больной бродяга тут же надел на палец. Добраться до жилья старику не удалось. Однажды ночью он заснул немощным старцем, а проснулся полным сил юношей. Его отец — старый башмачник Давид, почему-то вдруг оказался царем еврейского народа. Такого народа старый Соломон не знал.

"Весь мир как будто сорвался с места и закрутился вокруг своей оси, — написал Соломон. — И этой осью мироздания стал я"

В холле ресторана меня уже ждали. Едва я остановился у гардероба, ко мне подплыла девушка восточной внешности в пышных шелковых шароварах, расшитых золочеными звездами и коротенькой прозрачной кофточке, не закрывающей соблазнительный животик. Девушка узнала меня с первого взгляда.

— Сергей Вадимович, здравствуйте! — произнесла она. — Вас уже ждут. Прошу вас, следуйте за мной. — Она довела меня до дверей одной из комнат, предназначенных для обслуживания Vip-клиентов. — Входите! — Она приглашающе распахнула дверь, дождалась, пока я пройду внутрь и закрыла её за моей спиной.

Комнатка была декорирована в восточном стиле: низенький столик, заставленный фруктами, превеликое множество разноцветных подушек, большой кальян. На подушках в расслабленной позе лежал человек с фотографии — Ашур Соломонович и курил кальян. С того памятного момента он ни капельки не изменился. Даже одет был точно также: тертые джинсы и растянутый вязаный свитер. Только на ногах вместо обычной обуви были надеты мягкие восточные тапочки с острыми загнутыми носами.

— Проходите, Сергей Вадимович, не стесняйтесь! — произнес азиат. — Нам есть, что обсудить. Не так ли?

— Кто вы? — спросил я, устраиваясь на подушках напротив улыбающегося типа. Теперь нас разделял только столик с фруктами.

— Вы курите? — Ашур Соломонович, проигнорировав мой вопрос, протянул еще одну кальянную трубку.

— Курю, — ответил я, потянув носом воздух. — Что это? Гашиш?

— Не совсем, — ответил азиат. — Это особая смесь трав, в составе которой присутствует небольшое количество гашиша. Этому рецепту тысячи лет. Позволяет достичь предельной ясности сознания. Великие мудрецы прошлого любили вдыхать ароматы этого зелья…

— Вы не ответили на мой вопрос, — взяв в руки причудливый резной мундштук, напомнил я. — Кто вы? Ведь в этом мире я не предлагал вам перстень на продажу!

— Действительно, — согласился Ашур Соломонович. — В этой реальности такого случая не было. А что касается первого вопроса… Если имелось ввиду, человек ли я, то я вас не разочарую… Я принадлежу к другому разумному виду… Хотя, за столь долгий срок пребывания в человеческом теле, я вполне освоился с вашей природой…

— Кто же вы? — Я поперхнулся сладковатым дымом и закашлялся.

— Я - Асур, — бесстрастно ответил азиат. — Существо иного плана реальности…

— Так что же вы делаете в нашем мире? — вытерев рукавом выступившие после кашля слезы, спросил я.

— А почему вы решили, что этот мир принадлежит вам? Он такой же ваш, как и мой. Просто наши популяции существуют в параллельных потоках реальности и, даже иногда, правда, очень редко, пересекаются. Как мы с вами. — Он с наслаждением затянулся.

— Зачем вы здесь? Ради этого? — я показал ему перстень.

— Да, ради этого, — согласно кивнул пришелец. — Я хранитель этой невзрачной безделушки, попавшей к вам по недоразумению. Однако прибрели вы её честь по чести, а следовательно — владеете ей по праву.

— Скажите, а зачем вам, существу иного, как вы говорите, уровня реальности, хранить это колечко? Чего вам дома-то не сиделось? И что значит, владею по праву?

— Хранителем я стал не по своей воле, — покачал бритой головой Ашур Соломонович.

— Кто же интересно смог вас заставить заниматься, я так понимаю, совсем нелюбимым делом?

— Это давняя история…

— И все же? — настаивал я. — Раз уж нас вместе свела судьба…

— Имя царя Шмуэля по прозванию Шломо вам о чем-нибудь говорит? — спросил он.

— Не припоминаю такого, — признался я.

— Арабы называют его Сулейманом ибн Даудом…

— А, Соломон, — догадался я. — Скажем так, приходилось слышать, я же все-таки образованный человек. Он, говорят, имел большую силу над джиннами.

— Асуров частенько путают с джиннами, — покачал головой Ашур Соломонович. — Соломон умел подчинять себе и тех и этих…

— Ага, так это он вас… И ваше имя — Ашур Соломонович — Асур ибн Сулейман.

— К моему глубочайшему сожалению, — развел руками азиат. — А мое имя… В какой-то мере Соломон стал отцом моего человеческого перерождения. По его повелению я должен был охранять это колечко от чужих посягательств… И справлялся с этим на протяжении многих столетий.

— То есть вы — бессмертный страж этого артефакта?

— Вы абсолютно правы.

— Да, — задумчиво произнес я, — волшебное колечко, исполняющее любые прихоти владельца, обязательно нужно хранить от чужих посягательств…

— Боюсь вас разочаровать, мой юный друг, но перстень не исполняет желаний владельца, у него всего лишь одно единственное предназначение…

— Постойте, постойте! — перебил я его. — Как это не исполняет? А это, по-вашему, что? — Я выдернул из воздуха золотой слиток. — Я могу наизусть прочитать вам любую книгу, которую когда-либо брал в руки! И меня невозможно убить… Я знаю, я прошел через смерть! Если, по-вашему, это не перстень… Тогда что так изменило меня?

— Вот вы о чем? — наконец понял асур. — Это все вы сами…

— Как это?

— Вы не дослушали меня. Перстень повинен в ваших изменениях лишь косвенно. Как я говорил, у него всего лишь одна функция — создавать новые реальности, либо, как любят выражаться современные фантасты, — он лукаво мне подмигнул, мол, тоже почитываю, — создавать развилки от существующих реальностей, но… — он сделал многозначительную паузу. — С параметрами среды, максимально подогнанными под хозяина кольца! Владеете вы артефактом, как я уже говорил по праву. Поэтому, хотели вы всемогущества и бессмертия, пусть даже на подсознательном уровне, пожалуйста, получите и распишитесь! Вы — хозяин этой реальности, можно сказать, её создатель… Только пользуетесь копией изначального мира, созданного Всеединым.

— Так значит, этот перстень создает альтернативные развилки?

— Соломон называл его "Путеводной Звездой". Именно перстню он обязан своим высоким положением. Он тоже менял этот мир под себя.

— Постойте, постойте! А насколько велики могут быть эти самые изменения реальности?

— Я не знаю всех возможностей перстня, я не хозяин, я лишь хранитель. Но думаю, что возжелай вы изменить даже физические законы — они обязательно изменятся в новой реальности. Но к каким последствиям это может привести…

— Да, вспомнил я, что значит владеть по праву?

— Перстень обладает одним чудесным свойством: если он был приобретен нечестным путем — он принесет хозяину лишь страдания и несчастья. Рассмотрим для примера ваш случай: перстень у меня был украден. Первый хозяин — молодой парнишка-вор был забит бандитами. Перстень он потерял, но даже столь недолгое владение не прошло для него бесследно. Далее — перстень он теряет. Его находит…

— Дворник Федор, — подсказал я.

— Который, по всей видимости, продает его вам. Вы заплатили этому Федору требуемую сумму?

— Даже немного больше, — признался я. — Перстень обошелся мне в сущие копейки. Знал бы Федор, от чего отказывается…

— Не важно, копейки или миллионы! Вещь стоит именно столько, сколько за нее просят. Главное — честность сделки! Федор тоже мог владеть им по праву. Он никого не грабил, не вымогал… Но он предпочел получить те копейки, и остался доволен. Вы стали владеть артефактом по праву. Со временем, перстню необходимо какое-то время, чтобы настроиться на нового владельца, вы стали им пользоваться. Неосознанно.

— А как царь Соломон получил этот перстень?

— Соломон упоминал об этом, но вскользь… Предыдущий хозяин артефакта оставил какую-то загадку… Зашифрованную инструкцию по поиску… Соломон её разгадал и стал счастливым обладателем кольца.

— Счастливым? — с горечью в голосе произнес я.

— Да, счастливым, — произнес асур. — Разве у вас все по-другому? Вы же достигли того, к чему стремились: слава, богатство, неуязвимость, почти божественные возможности. Многие люди с радостью бы продали душу дьяволу, за всего лишь одну из этих составляющих…

— Вы знаете, Ашур Соломонович, но в последнее время я чувствую себя не то, чтобы несчастным… Все, что меня окружает… Все, что я сделал… Оно… Оно не настоящее… Чужое! Понимаете, — сбивчиво рассказывал я, — раньше все рассуждения о счастье, о совести, о чести я считал розовыми соплями никчемных людишек, так ничего и не добившихся в жизни. Деньги, слава… Единственное, что меня не интересовало — это власть. Я обустраивал, как мог, свой собственный мирок, где мне было бы сытно, приятно, тепло… Но почему-то я не испытываю особой радости… А скука и бессмысленность моего нынешнего существования — это вообще отдельный разговор.

— Хм… А вы действительно по-своему несчастны, молодой человек, — понимающе произнес Ашур Соломонович. — Что есть счастье? — риторически произнес он. — Многие философы этого мира так и не смогли дать исчерпывающий ответ. — Можете мне поверить, я имел счастье беседовать со многими из них. Неужели за все время, проведенное в этой реальности, вы не сделали ничего такого, что принесло бы вам удовлетворение? Неужели обладая такими возможностями, вы жили только для себя, ничего не давая другим? Хотя бы родственникам, друзьям, знакомым? Неужели ничего?

— Ну, кое-что я, конечно, сделал. Я регулярно навещаю родителей, они ни в чем не нуждаются. Мой дед до сих пор жив, за его здоровьем следят лучшие врачи… А в той реальности он уже… Алеха Патлас, мой лучший друг детства, тоже живой — в том мире он погиб от передоза… Васька жив, а там он умер от сердечного приступа…

— Ну вот, видите, все-таки что-то хорошее вы сделали не только для себя…

— Это только кажется, — вздохнул я, затягиваясь зельем Соломона. От ароматного дыма мысли приобретали удивительную ясность.

— Это почему? — не понял асур. — Поясните.

— А здесь все просто: Алеха еще в школе проявлял чудеса изворотливости — выходил сухим из воды в таких ситуациях… Грех было этим не воспользоваться. Сейчас он возглавляет юридический отдел моей корпорации. Юрист от бога! Васька — прирожденный коммерсант…

— Также работает на вас?

— Еще как!

— Но зачем вы используете их? Ведь при ваших возможностях…

— Подстраховка, — пояснил я. — Я не знал, до какой поры смогу творить эти… чудеса. А если бы они закончились в один прекрасный момент? А про запас у меня имеется прекрасно отлаженный механизм для зарабатывания денег.

— Хм, довольно прагматический подход, — согласился Ашур Соломонович.

— Я привык всегда прикрывать свою задницу. Но так было до недавнего времени… А сейчас… Сейчас меня пугает иллюзорность моего мира… Он ненастоящий… я готов все бросить и уйти в монастырь, в лес, в пещеры, в пустыню. Я не знаю, что со мной происходит!

— Просто маленький мальчик наконец-то повзрослел. Он пока еще не понял, что вырос из привычных игрушек…

— Повзрослел? — я удивленно хмыкнул. — Да я суммарно прожил уже почти шестьдесят лет! Наверное, я просто старею… Не телом, нет! Вот тут! — я постучал себя пальцем по черепушке.

— Большинство людей до самой смерти остаются детьми. — Покачал головой Ашур Соломонович, не соглашаясь с оппонентом. — Лишь единицы достигают зрелости. Этих людей помнят в веках, ибо они не такие, как все… Они меняют мир, не обладая "Путеводной Звездой". Пророки… Будда. Мухамад. Иисус.

Я снял с пальца перстень и протянул его Ашуру Соломоновичу:

— Возьмите. Я уже наигрался… До тошноты.

— Не могу! — произнес мой собеседник.

— Почему? — искренне удивился я. — Хотите, я продам вам его? За бесценок? Вы же предлагали мне… Тогда…

— Тогда кольцо еще не настроилось на вас. Вы можете продать его кому-нибудь, но только не хранителю.

— Тогда я подарю его кому-нибудь из своих. А вы купите, пока оно еще не настроилось…

— Это неправильно. Последствия…

— Я понял, понял. Тогда как вы получили его от Соломона?

— Вы поймете это… Возможно… Со временем.

— Я так и знал! Ненавижу, когда напускают туману! Скажите, а если уничтожить кольцо, вы обретете свободу?

— Его нельзя уничтожить, — грустно произнес асур. — Оно выковано в горниле первозданного пламени, на остатках Огня Творения. Это по силам лишь самому Творцу! И я вынужден хранить "Путеводную Звезду" до самого Конца Времен.

— Ну а чисто теоретически?

— Теоретически, если уничтожить перстень — я обрету долгожданную свободу! — произнес Ашур Соломонович. — Но повторяю — это невозможно!

— Я понял… Что ж, до следующей встречи, хранитель. — Я поднялся с мягких подушек. — У меня сегодня много дел…

— До встречи! — поклонился асур. — Я буду рядом, пока вы владеете "Путеводной Звездой". Да… С днем рождения, Сергей Вадимович! Наслаждайтесь жизнью, и будьте счастливы!

По территории гаражного кооператива "Кентавр" брел невзрачный человечек. Немощно шаркая ногами в стоптанных грязных ботинках, он зябко ежился, втягивая шею в плечи. На плечах его болталась не по размеру большая видавшая виды кожаная куртка-пилот с протертым до блестящих проплешин овчинным воротником. Человечка слегка покачивало — из кармана засаленной куртки торчало горлышко винной бутылки, заткнутое обрывком газеты. Забулдыга потер заросший сизой неопрятной щетиной подбородок и шмыгнул покрасневшим либо от мороза, либо от избытка винных паров носом. Возле гаража под номером 325 пьянчужка остановился. Зыркнул по сторонам маленькими колючими глазками из-под низко натянутой вязаной шапочки — никого. Подышав на озябшие руки, забулдыга вытащил из кармана фигурный ключ-бабочку. Щелкнув замком, человечек прошмыгнул внутрь гаража, а затем вновь запер изнутри проржавевшую дверь. Нащупав в темноте выключатель, пьянчужка зажег в гараже свет. Тусклая лампочка осветила разбитую "Газель", занимавшую практически все свободное пространство гаража. Человечек бочком протиснулся между шершавой влажной стеной гаража и машиной, а затем спрыгнул в смотровую яму. Откинув незаметный, залитый отработанным маслом лючок в полу ямы, человечек включил фонарик. Яркий свет фонаря осветил старые выщербленные ступени, уходившие в темноту подземелья. Подсвечивая фонариком, забулдыга спустился на несколько ступенек, а после захлопнул за собой лючок. Ступени вывели человечка в низкий сводчатый коридор, сложенный из грубо обработанного дикого камня. Этот коридор явно насчитывал не одну сотню лет. Древность подземных коммуникаций не удивляла человека, он чувствовал здесь себя словно рыба в воде. Его не смущали ни гроздья паутины, в изобилии свешивающиеся с потолка, ни сочившаяся местами вода, ни ветхость старой кладки. С каждым пройденным в подземелье метром походка забулдыги чудесным образом менялась — он больше не шаркал великоватыми ботинками по каменным плитам, подволакивая ноги. Теперь он шагал бодро и упруго. Его сутулая спина выпрямилась, а маленькие колючие глазки перестали бегать из стороны в сторону. Безошибочно выбирая нужное направление — коридор несколько раз разветвлялся — человечек добрался до тупика. Нажав в определенной последовательности на несколько ничем не выделяющихся кирпичей кладки, человечек проворно отскочил в сторону. Где-то в глубине подземелья заскрипел старый механизм, часть стены повернулась вокруг своей оси, открывая потайной ход. Не колеблясь, бывший забулдыга нырнул в темноту. Кусок старой кладки медленно встал на свое место. За стеной оказался точно такой же коридор. Добравшись до очередного тупика, человечек повторил процедуру. Вновь скрип механизма, и новая дверь, на этот раз выводящая к глубокому колодцу. Спустившись по винтовой лестнице, бегущей вниз вдоль стен колодца, человек уткнулся в низкую деревянную дверь, проклепанную металлическими коваными полосами. Маленький коридор за дверью оказался освещен яркими лампами дневного света. Коридор обрывался у вполне современной двери, снабженной сканером. По обеим сторонам коридора торчали кронштейны с видеокамерами. Человечек приложил к сканеру ладонь, через мгновение сработали пневмоприводы и тяжелая, бронированная дверь отъехала в сторону. Человек решительно вошел в большое подвальное помещение, представляющий собой чудовищную смесь средневековой алхимической лаборатории и научно исследовательского института, оборудованного по последнему слову техники. Подвал был разделен как бы на две зоны: старую, алхимическую с допотопными колбами, ретортами, перегонными кубами, прожженными кислотой деревянными столами; и новую — сверкающую хромированным металлом и перемаргивающуюся разноцветными лампочками электрооборудования. В современной части подвала за компьютером сидел мужчина лет пятидесяти с жестким волевым лицом и сосредоточенно щелкал клавиатурой. Заметив гостя, он отвлекся от работы и внимательно посмотрел вошедшему в глаза. Человечек почтительно поклонился и произнес:

— Великий Магистр, свершилось! Юсупов встречался с азиатом! Как вы и предупреждали, азиат — нелюдь!