Халява

Глава 14

— Ну что, сынок, по глазам вижу у тебя ко мне миллион вопросов? — по-отечески произнес Кузнецов, когда они с майором, наконец, остались наедине. Юсупов колесил по городу в служебной машине, пытаясь выйти на след потерянного кольца, таинственный Асур исчез в неизвестном направлении, попросту растворившись в воздухе на глазах у присутствующих.

— Я… Я просто не знаю, с чего начать… — хрипло произнес Сергей Валентинович, разводя руками. — Все происходящее…

— Я понимаю, — согласился генерал. — Но… Работа наша такая.

— А этот, Асур, он сказал правду? Ну, что вы начинали еще при Алексее Михайловиче Романове?

— Не сомневайся, чистая правда, — подтвердил Кузнецов. — Нужно было дать тебе мое личное дело… Настоящее.

— Владимир Николаевич, вы меня простите, но все-таки спрошу… Вы человек, или…

— Или такой же демон в человеческом обличье как наш незваный гость, Асур Соломонович?

— Я не хотел вас обидеть, Владимир Николаевич…

— Полноте, Сережа, я давным-давно перестал обижаться — бессмысленное занятие! И тебе советую. А что касаемо моей сущности… М-м-м… — Генерал по-стариковски пожевал губами. — Когда-то, лет триста тому, я был обычным человеком, молодым бесшабашным въюношей, без каких-либо отклонений. Но судьба распорядилась так, что я столкнулся на узкой дорожке с упырем-вурдалаком…

— Так эти твари тоже существуют? — спокойно произнес Сидоренко. После недавних событий он удивлялся все меньше и меньше.

— Существовали, — ответил генерал. — Последнего мы упокоили в Праге в конце Великой Отечественной. Может они где и водятся, но я с тех пор больше не встречался с этими тварями…

— Так он укусил вас? Ну, тот вампир… Когда вы были молодым…

— К счастью нет! — улыбнулся Владимир Николаевич. — Тогда я был бы мертв.

— Разве укушенный не становиться вампиром?

— Укушенные сами становятся вампирами очень и очень редко, — ответил Кузнецов. — Перерождение происходит, только если этого хочет сам упырь. Обычно же люди — всего лишь пища.

— А что с вами случилось? Ведь вы изменились!

— Вампир приготовил мне другую участь: я должен был стать его цепным псом — Гулем. И я им стал.

— Вы — Гуль? — не поверил Сидоренко. — Но я читал, что Гуль полностью зависим от хозяина, от вампира. И если убивают вампира — Гуль тоже умирает.

— Все верно, Сережа, связь Гуля и хозяина неразрывна. Но мне повезло: упырь причастил меня своей кровью, провел обряд, но связь между нами не успела окрепнуть: группа селян и монахов выследили моего кровопивца и забили его. Ослаб упырь после обряда. А я под шумок убрался подальше. Но грех этот висел на моей шее могильным камнем…

— И что вы решили?

— Я решил сдаться святым инокам. Был рядом один скит. На исповеди я поведал свою историю настоятелю, и мне опять повезло — настоятель оказался членом Тайного Приказа, одним из мракоборцев на государевой службе…

— И вас приняли на эту службу, — догадался майор.

— Да, меня посвятили в сан и ввели в Тайный Приказ. А через много лет я возглавил его.

— И возглавляете до сих пор, — продолжил Сидоренко мысль генерала. — Но скажите мне, Владимир Николаевич, неужели срок существования Гуля ничем не ограничен? Вы так же бессмертны, как и Юсупов?

— Э нет, я не бессмертен — меня вполне можно убить, — усмехнулся генерал. — Но пока Бог миловал! — он перекрестился. — Я не болею, не старею до тех пор, пока причащаюсь вампирской кровью. Так получилось, что мне подходит любая. Но как только она кончается — запускаются процессы старения. Были времена, когда я десятилетиями не получал этого богомерзкого эликсира.

— А как же церковь? Это же чудовищный грех? — воскликнул Сергей Валентинович.

— Мне отпущены эти грехи, хотя я сам так не считаю, — вздохнул генерал. — За все это мне придется ответить… Когда-нибудь. Я устал, Сережа, ужасно устал!

— Что же вас держит на этом свете?

— Долг, мой мальчик! Долг перед обычными людьми. Кто-то же должен защищать их от чудовищ. А этих тварей еще достаточно существует на этом свете.

Почти неделю я мотался по Москве, пытаясь вычислить местонахождение перстня. Но к моему великому удивлению, я не мог этого сделать. Иногда мне казалось, что я чувствую направление, но каждый раз это была обманка. Ашур Соломонович тоже не мог мне ничем помочь. Он чувствовал, что перстень находиться в этой реальности, и только. Шумиха, связанная с моим убийством не утихала. Генерал Кузнецов ни под каким предлогом не разрешал мне повидать родителей, чтобы их успокоить, резонно опасаясь, что новый хозяин перстня следит за ними. Я понимал, но ничего не мог с собой поделать — с возрастом я стал каким-то сентиментальным. Переживал очень. Но я понимал, что Владимир Николаевич прав. Пусть лучше все думают, что я мертв.

— Владимир Николаевич, вам не кажется, что стоит завязывать с бесцельными разъездами? — спросил я генерала, после очередного "пустого" дня.

— Думаешь, что ничего не выйдет?

— Думаю. По моему мнению, перстнем завладел отнюдь не дилетант. Он знает, что делает. Иначе я давно бы его вычислил.

— Что предлагаешь?

— Ждать. Артефакт, так или иначе, должен проявиться. Вернее, должны проявиться последствия его применения. Да, и мне хотелось бы встретиться кое с кем из моего окружения.

— Сергей Вадимович, не начинай, — генерал уже давно обращался ко мне на ты. Я не возражал. Трехсотлетнему старику позволительно и не такое. — Тебе сколько лет? Уж седьмой десяток, небось, пошел? В абсолюте…

— Около того, — согласился я.

— А ведешь себя словно дитя неразумное! — поучал меня Кузнецов. — Я понимаю: переживаешь, дергаешься… Все-таки близкие люди.

— Владимир Николаевич, в моей команде есть человек, который знает о моей неуязвимости…

— Да, — генерал погладил лысину. — Ты ничего о нем не говорил. Он знает все?

— Нет, только то, что меня невозможно убить. Он был свидетелем нескольких моих воскрешений.

— Человек надежный? — уточнил генерал.

— Абсолютно! — подтвердил я.

— Хорошо, устроим вам встречу, — подумав, согласился Владимир Николаевич. — В конце концов, нужно же тебе знать, что происходит в твоей вотчине. С кем встретиться-то хочешь?

— С Прохором Ворониным, — ответил я.

— Это не племянник ли генерала Топоркова, Федора Кузьмича?

— А вы и это знаете? — Я покачал головой.

— Ну, если контора за что-то берется… А информацию о такой известной личности мы тщательно собирали и отрабатывали с особой тщательностью.

Генерал поднял со старомодного телефонного аппарата трубку и несколько раз крутанул наборный диск.

— Сергей Валентинович, зайди ко мне, — сказал он. — Никак не могу заставить себя поменять телефон. — Это он мне. — Сейчас таких, наверное, уже нигде нет, — словно извиняясь, произнес он, возвращая трубку на место. — Не поспеваю я за прогрессом… За последние десять-пятнадцать лет в технике произошло больше изменений, чем за предыдущие триста.

— Я вообще удивляюсь, как вы сохраняете такое спокойствие, — признался я. — Меня, например, хоть я и не так долго живу на этом свете, многое раздражает и нервирует. А ведь этот мир заточен под мои запросы. Я устроился с максимальным комфортом… А что-то все-таки не так!

— Твоя беда, молодой человек, — при этих словах легкая улыбка тронула мои губы, хотя в сравнении с возрастом генерала, я действительно модой человек, — на мой взгляд, заключается в том, что ты наивно полагаешь, что весь мир крутится лишь вокруг тебя…

— Но оно так и есть! — перебил я старика.

— А ты не пробовал жить не только для себя?

— Вы что, сговорились что ли? — возмущенно произнес я.

— Ты о чем, Сергей Вадимович? — не понял Кузнецов.

— Не так давно мне еще один приятель на подобную мозоль давил.

— Ашур Соломонович? — спросил Кузнецов.

— Точно! А как вы догадались?

— Эх, Сергей Вадимович…

Входная дверь приоткрылась:

— Вызывали, товарищ генерал?

— Проходи, Сергей Валентинович, — пригласил майора Кузнецов. — Нужно устроить Сергею Вадимовичу встречу с одним человеком из его окружения…

— Владимир Николаич, товарищ генерал, — не поверил своим ушам майор, — но ведь эта встреча сведет на нет всю нашу конспирацию! Зачем мы тогда заморачивались с подменой? Вся наша операция может провалиться…

— Не горячись, Сергей Валентинович, охолонь! — попросил Кузнецов. — Этот человек посвящен в некоторые тайны Сергея Вадимовича.

— Он знает о вашей неуязвимости, Сергей? — спросил меня Сидоренко.

— Да, он был свидетелем нескольких моих воскрешений.

— К тому же Сергей Вадимович ручается за него, — произнес Кузнецов.

— Что ж, давайте попробуем, — согласился Сидоренко. — Где вы планируете с ним встретиться?

— Лучше за городом, на трассе, — предложил я.

— То есть этот человек живет в пригороде? — уточнил Сидоренко.

— Да в том же поселке, возле которого меня убили. Прохор мотается в город ежедневно. И я думаю, что отследить его маршрут не составит большого труда.

— Владимир Николаевич, разрешите?

— Да-да, Сергей Валентинович, выкладывай соображения.

— А что если сработать под ГИБДДешный патруль? Обмундирование у нас есть. Жигуленок с мигалками тоже…

— Отличный вариант! — одобрил Кузнецов. — Займись этим!

— Есть, товарищ генерал! — отчеканил Сидоренко.

Проха летел по трассе на своем "Лексусе", наплевав на всякие правила движения. Поэтому когда за очередным поворотом он обнаружил инспектора с радаром в руке, повелительно взмахнувшего полосатым жезлом, то ни капельки не удивился. Он послушно припарковался рядом с жигуленком с мигалками и опустил тонированное стекло. Дождался, пока к нему подойдет инспектор в зеленой жилетке и, улыбнувшись, спросил:

— В чем дело, командир?

— Инспектор Петрушин, — Слава козырнул, — предъявите ваши документы!

— Держи. — Проха отдал водительское удостоверение липовому ГАИшнику.

— Нарушаем, господин Воронин? Почти в два раза превысили допустимую скорость…

— Очень спешу, командир, — произнес Проха, — давай решим этот вопрос по-быстрому.

— Решим, обязательно решим! — произнес Слава. — Прохор Михалыч, пройдите в наш автомобиль.

Прохор выпрыгнул из "Лексуса" и залез в патрульный "Жигуль".

Сидоренко, сидевший на водительском кресле, взял у Петрушина документы Прохора.

— Куда спешим, господин Воронин? — спросил он, повернувшись назад.

Я сидел на заднем сиденье рядом с Прохором, натянув на лицо фуражку.

— Слушай, командир, — нагло произнес Воронин, — тебе какая разница? Озвучь сумму — и разбежимся!

— Дача взятки должностному лицу? — Это уже Сидоренко отсебятину понес, с Прохой такие фокусы не проходят — слишком уж крутая у него крыша.

— Как хочешь, — пожал плечами Проха, — только зря у меня время отнимешь и сам не заработаешь. Не будь козлом — бери, пока предлагаю!

Ладно, пора заканчивать этот балаган.

— Слишком ты напряжен, господин Воронин! — хрипло произнес я, убирая с лица фуражку. — Проще надо быть, и люди к тебе потянуться.

На секунду Проха лишился дара речи, пожирая меня глазами.

— С… Серега? Живой? — наконец прорвало моего кореша. — Ну ты и засранец! — Он обнял меня, крепко хлопая ладонями по спине. — Я ведь до последнего верить не хотел, что ты того, кони двинул. Ведь я видел, как ты из кусков слепился, а тут всего несколько дырок… И куку? Постой, — вдруг опомнился он, — а кто же тогда в морге? Я зуб готов был поставить, что это ты…

— У нас, женщин, свои секреты! — весело оскалился я.

— Так это тебя расстреляли или ты себе уже и двойника завел?

— Меня, Проха, меня.

— Так это… Того, в морге, все за тебя приняли…

— Об этом после, старина. Как там? Ну, вообще?

— Обычно, как и в прошлый раз, — сообщил Прохор. — В первые дни после покушения акции некоторых наших предприятий просели, но ситуация потихоньку выправляется…

— Да я не о том! Как там мои?

— Да, плохо! — честно ответил Воронин. — Они надеялись до последнего. Тебя же всегда проносило, — он криво усмехнулся. — Но когда им показали твое тело… А! Чё ты, сам не понимаешь, каково им сейчас?

— Ладно, не будем! — согласился я. — Держи. — Я протянул ему блокнот. — Это бизнес-план на ближайшие полгода-год. Думаю, за это время я все разрулю…

— А как я это Патласу и Шиханову покажу? Что ты с того света надиктовал? Федор Кузьмич копать начнет. Ты знаешь дядьку, если во что-то вцепится… Как бультик — хрен челюсти разожмешь.

— Скажи, нашел у себя… Ну там… Придумай что-нибудь, типа я при жизни писал.

— Ладно, покумекаю! А тебя что за новая команда? Я их раньше никогда не встречал.

— Потом, Проха. Все потом. Да, паразитов, что меня расстреляли, можете не искать — бесполезное занятие.

— Разобрался уже? — обрадовано воскликнул Прохор.

— Типа того! Ладно, дружище, тебе пора. Еще встретимся… Ну и о нашей встрече ни одной живой душе! — предупредил я его напоследок.

— Могила! — подмигнул мне Воронин. — Слушай, а ты где обитаешь сейчас?

— Есть у меня берлога, о которой никто не знает… Тебе тоже лучше не знать. Я сам тебя найду, — повторил я.

На том мы и расстались.

Первый тревожный звоночек прозвенел в моей голове на следующий день. Я с утра тупо пялился в ящик, решив не тратить время на бесцельный поиск перстня. Все равно ничего не получалось. Мое колечко словно исчезло, растворилось. Я его совсем перестал чувствовать. Я не знал в чем тут фокус. И никто не мог просветить меня на этот счет, даже Асур Соломонович. Я сидел на кухне, лениво шелушил вяленую корюшку и планомерно наливался пивом. Впервые за двадцать лет я никуда не спешил, меня никто не донимал звонками, не требовал автограф, не просил сфотографироваться. Меня никто не искал. И в этом была своеобразная прелесть… Вот если бы еще мои родные не переживали по поводу моей скоропостижной смерти…

Я приложился к бутылке и прибавил звук в ящике. Шел очередной выпуск новостей. Шумиха, связанная с моей гибелью потихоньку сходила на нет — в этих новостях обо мне даже не упомянули. Хороший знак! Диктор прошелся по международной обстановке, объявил о новой встрече президента с главами большой восьмерки, рассказал о борьбе с кризисом. В общем, все как обычно. Вот только в самом конце выпуска:

— Сегодня, по инициативе Великого Магистра Ордена Нищенствующих Рыцарей Христа и Храма Соломона был собран Священный Синод, на котором Глава Тамплиеров заявил о намерении выйти из под протектората Русской Православной Церкви…

— Что за бред? — Я мотнул головой, разгоняя сонный пивной хмель. — Какие, нахрен, Тамплиеры? Их же почикали в средние века?

Я еще прибавил звука, в два глотка осушил бутылку и открыл следующую.

…несмотря на долгое и тесное сотрудничество Ордена и Церкви на протяжении семисот лет, вспомним хотя бы таких рыцарей Храма, сложивших голову на Куликовом поле, как Ослябя и Пересвет, Великий Магистр Брюс, потомок сподвижника Петра Первого Якова Брюса, также оставившего значительный след в нашей истории, настоял на полной независимости Ордена Христа и Храма Соломона от Русской Православной Церкви. Магистр поблагодарил церковных иерархов за помощь, поддержку и покровительство, некогда оказанное гонимым инквизицией рыцарям. Поблагодарил за обретение новой Родины, за которую не одно поколение тамплиеров отдавало свои жизни. Но Орден сейчас входит в новую стадию своего существования, заявил Великий Магистр, и на этом этапе ему как никогда требуется независимость…

Моя рука сама потянулась к телефону.

— Владимир Николаевич? — дождавшись ответа, произнес я. — Вы новости сегодня не смотрели? Нет, про меня все и так ясно. Я о выступлении Великого Магистра Тамплиеров на Священном Синоде… Ничего странного? Давно стоило этого ожидать? Послушайте, товарищ генерал, а как насчет того, что этого ордена не существует! Уже семь сотен лет… Ничего не понимаю! Владимир Николаевич, пришлите за мной машину, побеседуем с глазу на глаз. Жду.

Все страньше и страньше…

Через сорок минут я уже сидел в кресле напротив генерала.

— Что случилось, Сергей Вадимович? С чего ты переполошился? Ну, вышел орден из лона РПЦ. Так Брюс уже несколько лет вел переговоры…

— Владимир Николаевич, не существует Ордена Храма! Или не существовало…

— Ну как же не существовало? — развел руками Кузнецов. — Это даже в школе проходят! После того, как Жака де Моле сожгли на костре, часть оставшихся рыцарей попросила убежища в Новгородского князя. Им была оказана такая честь, а чуть позже храмовники… Да что я тебе рассказываю? Сейчас материал из архива запрошу, всю подноготную "Нищенствующих рыцарей Христа и Храма Соломона". У нас на них такого собрано! Хех, эти ребята магией не брезговали, не то что обычные монахи…

Блин! Ну как объяснить человеку, что всего этого не было!

— А на нынешнего Великого Магистра у вас что-нибудь есть? — поинтересовался я.

— Еще бы! За такими деятелями глаз да глаз… — Кузнецов поднял телефонную трубку своего раритетного аппарата. — Сергей Валентинович, принеси мне папочку на Великого Магистра Храмовников. Да-да, Брюса. Подожди немного, сейчас Сережа принесет… Чаю хочешь?

— Нет. Пива надулся, аж булькаю. — Отнекался я.

Через четверть часа в кабинет генерала вошел Сидоренко, держащий в руках пухлую папку.

— Товарищ генерал, материал по Брюсу.

Положив папку на стол, Сидоренко протянул мне руку:

— Здравствуй, Сергей Вадимович!

— И тебе не хворать, тезка! — Пожал я протянутую руку.

— товарищ генерал, а кто распорядился снять слежку за Горчевским? — неожиданно спросил майор.

— А кто такой Горчевский? — Владимир Николаевич вопросительно уставился на заместителя.

— Горчевский… Он же Брюс… Декан исторического факультета… Великий Магистр… — словно ворочая тяжелые жернова, произнес Сергей Валентинович. Он побледнел, на лбу выступили крупные капли пота. — Как… Как… Я не понимаю! — Он схватился руками за голову. — Тамплиеры не существуют и существуют одновременно! — пораженно воскликнул он. — Горчевский — декан исторического факультета, одновременно является Великим магистром Храмовников, никогда не преподававший историю! Я… Я схожу с ума?

— Я, кажется, понимаю, в чем здесь дело! — меня, наконец, осенило. — Кто-то меняет этот мир! Лепит из него, словно из податливой глины нужную ему форму! И этот кто-то Горчевский-Брюс!

— Ну, наконец-то! Не прошло и полгода! — раздался из пустоты голос, полный сарказма. В пустом кресле материализовался Ашур Соломонович.

— И вы здесь? — не удивился Кузнецов. — Вы хотите сказать, что существование Ордена Храма — фикция?

— Почему же? — возразил Ашур Соломонович. — Это реальность. Только слегка измененная новым обладателем перстня. Сережа, прикоснитесь к батюшке… э-э-э генералу, — попросил он меня. Эта реальность изначально была вашей, вы до сих пор в какой-то степени можете влиять на нее.

Я, не раздумывая, прикоснулся к сухощавой руке Кузнецова.

— Господи! — через несколько мгновений выдохнул Владимир Николаевич. — Словно бомба в голове разорвалась! Мир раздвоился…

— Нет, — покачал бритой головой Асур, — мир изменился, но в нем еще действуют законы, установленные Сергеем… Как говаривали древние мудрецы: сделанное одним богом, не может отменить другой.

— Вы хотите сказать, что Сергей — бог? — выпучил глаза Сидоренко.

— В какой-то мере так оно и есть, — невозмутимо ответил Ашур Соломонович. — Эта вселенная была создана под его потребности. А то, что его потребности оказались не столь велики… Не божественны, если можно так выразиться. — Ашур Соломонович лучезарно улыбнулся и подмигнул мне. — Но Сергей до сих пор может устанавливать правила… Вернее, правила уже установлены, и отменить их никто не может!

— Даже Горчевский? — уточнил майор.

— Даже он. Я уже говорил… Изначально альтернативная развилка была создана Сергеем. Со всеми вытекающими… И существование Юсупова не дает Горчевскому реализовать собственную реальность. Поэтому и получается такое наслоение. И все будет нормально до тех пор, пока не появиться глобальное противоречие, конфликт…

— Вот и приехали, — обреченно произнес я, не зная, что предпринять.

В тайных подвалах под бывшей Сухаревской башней на черной каменной столешнице, расписанной витиеватыми магическими символами, в центре охранного круга на бордовой бархатной подушке, накрытой хрустальным колпаком, покоился перстень Соломона.

— Это просто божественно, Великий Магистр! — Кремнев опустился перед Горчевским на колени, истово приложившись лбом о шершавый камень пола.

— Поднимись с колен, Брат! — величаво произнес Вольдемар Робертович. — Не забывай, что, прежде всего мы рыцари!

Аркадий стремительно поднялся и, преданно глядя в глаза Горчевскому, произнес:

— Я буду служить Вам вечно, мой господин!

— Ладно, Аркадий, не переигрывай! — недовольно поморщился Горчевский. — Мне не нужны тупоголовые фанаты! Этого добра и без тебя навалом. Мне нужен трезвомыслящий помощник. Преданность — это, конечно, хорошо, но не стоит перебирать.

— Простите, Господин! — сдержанно наклонил голову Кремнев. — Но ваше божественное прикосновение, открывшее мне глаза… — Аркадий сглотнул комок, стоявший в горле. — Оно выбило опору из-под ног… Я ведь ничего этого не помнил… Считал, что все идет своим чередом… Простите, что не оправдал Ваших надежд, Господин! Клянусь, я приложу усилия… Я буду достоин…

— Так-то лучше, Брат! — довольно ухмыльнулся Горчевский. — Теперь мы можем лепить реальность словно из пластилина. То, что сделано — лишь проба пера! Еще немного поэкспериментируем… А затем уподобимся Господу — нас ждут поистине великие дела!

Очередное изменение реальности я тупо проспал. Я не стал возвращаться вечером в свою потайную нору, а расположился на ночлег в подвале конторы, в комнате отдыха. Генерал Кузнецов по моим наблюдениям вообще жил в своем кабинете — семьи и дома у трехсотлетнего старика не было. Для него вся жизнь превратилась в бесконечную работу. Но уходить на покой, а тем паче отдавать Богу душу, Владимир Николаевич, по всей видимости, не собирался. Железный старикан! Мне бы его выдержку — ведь, по сути, он так же одинок, как я. Но у меня хотя бы есть родственники, друзья… А у него…

Я оторвал голову от обшитого кожей подлокотника дивана, помотал ей из стороны в сторону, хрустя позвонками шеи. Затекла, зараза! Неудобный диван: короткий и жесткий. Нужно было домой топать — хоть выспался бы! Я с трудом разлепил глаза.

— Мать вашу! — Комната отдыха кардинально поменяла интерьер. Вместо строгого бурократическо-совдеповского стиля она теперь была оформлена в романтическом духе средневекового замка: большой камин из грубо обработанного дикого камня, дубовые массивные кресла с вычурной резьбой, в нишах — надраенные до блеска доспехи времен поля Куликова, на потолке — искусная лепнина: кресты, розочки… Блин, чё за дела? По ходу мой "коллега" Горчевский совсем с катушек слетел! Так проснешься в один прекрасный момент, а тебя уже нет… Хотя мне это не грозит — перстенек и мои интересы блюдёт. Интересно, если эта реальность свернется, я выживу? Может, ну его нафиг? Отсижусь в пустой альтернативке — она-то не исчезнет! А как же тогда с моими? С собой взять? Чем не вариант? Только вот что-то… В конце концов, тварь я дрожащая или право имею? Может, хватит прятаться и хвост поджимать? Пора разобраться со "сродственничком"!

— Сергей Вадимович, — отвлек меня от мыслей дребезжащий голос генерала Кузнецова, — как спалось?

— Не очень, — признался я, поворачиваясь к входной двери. — Ох, ты ж! Владимир Николаевич, а к чему весь этот маскарад? — Генерал был облачен в грубую черную рясу, поверх которой красовался массивный крест на цепи. — Вы в форме моложе выглядите.

— Вы о чем, Сергей Вадимович? — Кузнецов меня явно не понял. — Это моя повседневная одежда.

— Так, понятно, — буркнул я себе под нос, усаживаясь на диване, который из всей мебели не поменял своего внешнего вида. Наверное, потому что на нем спал я. Теперь он не вписывался в интерьер, но монаха-генерала это ни капли не смущало. — Побочный эффект…

— Что вы говорите? — не расслышал моего бурчания Кузнецов.

— Ничего, это я о своем, — ответил я.

— Сергей Вадимович, — поглаживая лысину, произнес Владимир Николаевич, — в связи с последними событиями наше ведомство не может заниматься вашим делом. Это совсем не наш профиль… Я, честно признаться, даже не понимаю, почему вообще мы начали им заниматься.

— Владимир Николаевич, а можно поподробнее, — попросил я. — В связи с какими событиями?

— Как, вы разве не слышали? Великий Магистр Ордена объявил Новый Крестовый Поход! Идет всеобщая мобилизация…

— Какая к чертям собачьим мобилизация? — не сдержался я. — Он что, затеял войну?

— Великий Магистр лишь хочет восстановить попранную справедливость…

— Какая в жопу справедливость? Так, Владимир Николаевич, дайте мне вашу руку! — требовательно произнес я. — Пора вспомнить все…

Генерал с удивлением протянул мне руку. Хватило лишь секундного прикосновения. Кузнецов покачнулся и рухнул на диван рядом со мной.

— Господи! Господи упаси! — прошептал генерал. — Это безумие! Великого Магис… Горче… Брюса… Его нужно остановить!

— Ну, Слава Богу! Открылись глазки! А теперь, Владимир Николаевич, поведайте мне, как Горчевскому удалось объявить всеобщую мобилизацию? Он что, президент, Верховный Главнокомандующий?..

— Больше, Сережа, много больше! Он — Великий Магистр! Он умудрился так перекроить историю…

— И чем же она отличается от истории предыдущего дня? — с интересом спросил я.

— В это невозможно поверить, но… В двух словах и не расскажешь.

— Владимир Николаевич, давайте в трех словах, раз в двух не получается, — нетерпеливо попросил я.

— Постараюсь, — не стал противиться моей просьбе генерал. — До революции сколько-нибудь существенных изменений от вчерашнего дня я не помню: беглецы из Франции обретают новую родину на нашей земле, Тамплиерам покровительствуют высшие православные иерархи…

— Это я уже слышал! Что произошло после революции?

— Основа нового порядка была заложена еще до восстания. В середине девятнадцатого века происходит раскол — нищенствующие братья в силу идеологических разногласий выходят из-под крыла РПЦ — им больше не нужно покровительство. А в конце девятнадцатого века некий семинарист Иосиф Джугашвили проходит посвящение в рыцари ордена…

— Ешкин кот! — выругался я. — Продолжайте, Владимир Николаевич, продолжайте!

— После посвящения он получает задание от кутаисского приората ордена внедриться в стан революционеров. Со своим заданием Иосиф справляется блестяще — революционер Коба после смерти Ленина становиться единовластным диктатором самой большой страны мира. Русская Православная Церковь практически уничтожена — кто в лагерях, кого расстреляли… И ты знаешь, Сережа, — признался генерал, — я ведь тоже к этому руку приложил…

— Полноте, Владимир Николаевич, — сейчас-то вы знаете, что этого не делали.

— Как же, как же, делал, — вздохнул Кузнецов. — Пусть и по злой воле Брюса…

— Плюньте и разотрите — этот парадокс я могу устранить, — я постарался утешить старика. — Что там дальше-то?

— А дальше все просто: устранив своих соратников по революционной борьбе, Сталин во время Второй Мировой возродил орден Тамплиеров из небытия. К тому моменту он провозгласил себя не только Отцом и Учителем, но и Великим Магистром…

— Значит, Орден Христа и Храма стал государственным образованием?

— Совершенно верно, Сережа! И освобождение Европы от нацистов, Иосиф Виссарионович провозгласил ни много ни мало "Новым Крестовым Походом"! И перелом войны в пользу СССР принято приурочивать к моменту обретения Новой Веры, поддерживаемой новыми политработниками из числа Рыцарей Ордена…

— То есть все последующие после Сталина генсеки были еще и Великими Магистрами?

— Да, — ответил генерал. — Только при Горбачеве эти посты разделились…

— А! — воскликнул я. — Значит, перестройка была?

— Да, — кивнул лысой головой монах.

— Из этого следует, что перестройка настолько прочно вросла в древо реальностей, что даже в инварианте, созданном Горчевским, этого события невозможно избежать!

— Возможно-возможно! — Перед нами из воздуха проступили контуры фигуры Ашура Соломоновича. — Но я склонен предполагать, — проявившись полностью, продолжал рассуждать бывший демон, — это ваше влияние на реальность. Ведь ваш "экономический рост" пришелся именно на перестройку. И артефакт учитывает этот момент.

— Хм, — почесал я затылок, — вполне может быть! Но стопроцентной уверенности у меня нет.

— Господа, доброе утро! — В комнату отдыха вошел, поправляя позолоченную оправу очков, майор Сидоренко. Одет он был в строгий военный френч белого цвета. Вместо звезд на золотых погонах проблескивали серебряные розочки. На рукаве была вышита круглая эмблема: двое рыцарей на одной лошади.

— А это что? — Я возмущенно указал пальцем на белоснежную форму майора.

— Наш отдел подчиняется только Магистрату, — пояснил генерал. Поэтому все его служащие — рыцари…

— Так вы здесь все, выходит, тамплиеры? — Моему удивлению не было предела.

— А что в этом странного? — не понял Сидоренко. — Когда мы брались за ваше дело… Вот только, хоть убейте меня, не пойму, для чего? Наши коллеги из прокуратуры могли это проделать куда как лучше.

— Скоро узнаешь, Сергей Валентиныч, — загадочно пообещал майору Кузнецов.

— Так, мне надоел этот маскарад! — рявкнул я, так что задребезжала стеклянная пробка на графине с водой. — Этот Великий Магистр меня начал раздражать! Пора, сука, мне выходить из подполья и надрать задницу этому самодовольному скоту!

— Да как ты смеешь?! — заикнулся было майор, но я не дал ему излить на меня "праведный гнев":

— Заткнись, тезка, если тему не паришь!

Да, зацепило меня добре, аж в глазах потемнело. Зато последствия… Мои контрразведчиков даже рты поразевали, когда окружающий их мир начал меняться, плавиться, словно кусок масла на горячей сковородке. Романтический интерьер комнаты отдыха, словно корова языком слизнула. Белый френч майора превратился в привычную форму, а батюшкина дерюжная ряса съежилась в цивильный костюм.

— Так-то лучше! — просипел я, чувствуя себя отжатой тряпкой.

— Что это? — Сидоренко покачнулся, ухватившись за спинку оставшегося неизменным дивана.

— Не боитесь, Сережа? — с ехидной улыбкой полюбопытствовал Ашур Соломонович. — Такие резкие изменения не проходят бесследно.

— Да устал уже бояться! — Вяло махнул я рукой. — Будь что будет, но уродовать этот мир я больше не дам! Хватит!

— Словно кто-то чистой тряпкой по грязному стеклу прошелся! — не мог успокоиться Сергей Валентинович. — Что же нас теперь ждет? Так и будем каждое утро с новой биографии начинать?

— Тут ты, Сергей Валентинович, прав, — произнес генерал. — Ситуация-то патовая! — он развел руками. — Не может же Сергей Вадимович ежедневно за Горчевским изменения зачищать.

— Да и не получиться у них долго этим перетягиванием заниматься, — произнес Ашур Соломонович. — Этот инвариант либо усохнет, либо схлопнется в виду полной несостоятельности. Неизвестно, какие последствия недавних изменений…

— Черт! Так что же мне делать? У меня башка кругом идет! Может попытаться договориться с ним по-хорошему? Обрисовать, так сказать, ситуацию в красках…

— Нет, Серега, — произнес Сидоренко, — не выйдет у тебя ничего. Я ведь с утра в этой системе служил…

— Согласен, — подтвердил генерал. — Я тоже в этой системе варился, поболе твоего Сергей Валентинович, Магистр, как-никак… До сих пор во мне несколько личностей, — признался Кузнецов. — Так вот Брюс… Горчевский — не тот человек, с которым можно эту проблему полюбовно решить! Он лучше весь мир сгноит и сам сдохнет, чем от такой власти откажется! Тут по-другому надо…

— Как по-другому? — взвизгнул я. Да, нервишки у меня совсем ни к черту. Пришел, по ходу, трындец моей халяве. Как я от этого ни отбрыкивался, а придется, все-таки мне мир спасать. Вот дерьмо!

— Думать будем! — проскрипел генерал.

— Это и дураку понятно! — горестно вздохнул я.

Горчевский метался по подвалу бывшей Сухаревской башни словно лев, запертый в клетку. Он сыпал проклятиями, мерзко ругался, грозил всеми карами неизвестным силам, вставляющим палки в колеса его золотой колесницы, так и не сумевшей докатиться до светлого будущего. Пока Горчевский "бился головой о стену", Кремнев тихонечко стоял в уголке, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы не дай Бог, не привлечь на свою голову всю полноту гнева Великого Магистра. Когда, наконец, разруха в лаборатории достигла своего апогея, а гнев Горчевского пошел на убыль, Аркадий решился покинуть свое убежище. Прекративший метаться Горчевский поднял налитые кровью глаза на верного соратника. Полубезумный взгляд Великого Магистра напугал Аркадия до дрожи в коленках, но он стойко смотрел в глаза Горчевскому.

— Ну скажи мне, Аркадий, как такое могло произойти? Кто смог всего лишь за одно мгновение стереть все мои достижения? Так, походя, словно ничего и не было? Кто? Господь Бог? Дьявол? Высшие силы? Неужели все мои старания всего лишь пшик, иллюзия? Ведь никто, кроме нас с тобой, не помнит, как все это было? Черт, ведь вот они где у меня все были! — Горчевский с силой сжал кулак и потряс им у носа Кремнева. — Неужели я где-то просчитался?

— Может быть, — осторожно произнес Кремнев, боясь вызвать новую волну гнева Великого Магистра, — проведенные вами изменения реальности были э… как это сказать… слишком стремительными, слишком кардинальными… Может, они лишили некую уравновешенную систему стабильности. Раскачали маятник, если так можно выразиться.

— И этот маятник, качнувшись, стер все в одно мгновение? Ты это хотел сказать?

— Да, — качнул головой Кремнев. — Своими преобразованиями вы выбили реальность из колеи…

— Но она соскользнула обратно, — продолжил мысль подчиненного Вольдемар Робертович. — Это похоже на правду… Но тогда почему все получилось у Соломона, да и у Юсупова, по всей видимости, тоже? Хотя, Юсупов плохо кончил…

— Постойте, Вольдемар Робертович! — неожиданно воскликнул Кремнев. — А ведь Юсупов жив!

— С чего ты взял? — удивился Горчевский.

— Ну, утром, когда мы с вами были в Кремле… — стараясь не раздражать понапрасну Горчевского начал Кремнев. — Когда еще…

— Перестань блеять! — распорядился Великий Магистр. — Я в норме! Эта моя вспышка… Все случилось настолько внезапно… А ведь я был в двух шагах от цели — лишь только руку протяни… Вот и сорвался! Но этого больше не повториться — я спокоен как никогда! Так что там с Юсуповым.

— Он жив! — вновь повторил Аркадий. Будучи вашим заместителем, я, по роду службы, курировал службы безопасности. Так вот, в структуре контрразведки Ордена существовал один секретный отдел, занимающийся расследованием мистических преступлений… Возглавлял его один интересный человек — такой же необычный, как и сам шестнадцатый отдел…

— Как ты сказал? Шестнадцатый отдел? Ничего не путаешь? — перебил Аркадия Вольдемар Робертович.

— Шестнадцатый, — стоял на своем Кремнев. — После всех изменений у меня в голове полнейшая каша… Что было, не было… Но это я помню точно — шестнадцатый!

— А ведь за день до обретения кольца ко мне в институт приходил некий сотрудник именно шестнадцатого отдела ФСБ лейтенант… Как его? — Горчевский пощелкал в воздухе пальцами, вспоминая фамилию контрразведчика. — Петров… Петрухин… Петрушин! — вспомнил он наконец. — И я не смог сразу пробить его магическую защиту!

— Значит, этот отдел существует и в изначальной реальности! — довольно воскликнул Аркадий. — Только находится не под юрисдикцией Ордена, а под крышей ФСБ!

— Так что за человек руководит этим отделом? — вернулся к предыдущей теме Вольдемар Робертович.

— Он не совсем человек… Вернее, он был им когда-то, лет триста назад…

— Черт возьми, так кто же он? Бессмертный?

— Я читал его досье, там, в созданном вами новом мире: он Гуль.

— Это дневной страж вампира? Я читал об этих тварях в архиве ордена. Но ведь освободиться от обращения в Гуля невозможно. Гуль — полностью зависим от хозяина-вампира. Он раб даже в собственных мыслях.

— Этому Гулю повезло. Случайность — хозяин-вампир погиб, едва-едва завершив обряд…

— Так, черт с ним, с Гулем! — отмахнулся Горчевский. — Потом с ним разберемся. Давай лучше к Юсупову.

— Хорошо, — согласился Аркадий. — Из докладной записки Магистра Кузнецова, это как раз тот самый Гуль — руководитель отдела, — пояснил Кремнев, — мне стало известно, что заниматься делом Юсупова…

— Что за дело? — уточнил Горчевский.

— Дело об убийстве писателя Юсупова.

— Так он все-таки мертв? Чего-то я перестал тебя понимать, Аркадий.

— Да нет, жив он. А убийство инсценировано. Магистр просил передать это дело в прокуратуру…

— Значит жив! — Горчевского интересовал лишь сам факт существования "коллеги по перстню" в полном здравии. — А не кажется ли тебе, мой друг Аркадий, что все наши несчастья исходят от нашего гения литературы?

— От Юсупова, что ли?

— От него, родимого!

— Вольдемар Робертович, но ведь перстня-то у него нет, — напомнил Аркадий. — А следовательно…

— А вот этого мы не знаем, — покачал головой Горчевский. — Раритет так долго был у Юсупова, что, возможно, он может пользоваться им на расстоянии.

— Вы думаете, что между ними существует какая-то незримая связь?

— Предполагаю… Но это лишь домыслы.

— Что предпримите, Вольдемар Робертович?

— Попытаюсь еще раз изменить мир, — не так самодовольно, как еще сутки назад сообщил подручному Великий Магистр. — С учетом теперь уже известного нам фактора — шестнадцатого отдела… Нам вновь станет доступна информация о Юсупове. Я постараюсь так построить вероятности, чтобы нам стало доступно полное досье господина Юсупова. А пока я готовлюсь, ты постарайся пробить этот шестнадцатый отдел по своим ФСБешным каналам. Денег не жалей! Вдруг у меня ничего не получится.

— Разрешите идти, Вольдемар Робертович? — словно вспомнив свое конторское прошлое, по-военному четко спросил Кремнев.

— Да, Аркадий, действуй!