Холод твоего сердца

Сияние севера

Книга первая

Холод твоего сердца

Двадцать первое столетие приближалось к концу. Великая сфера пришла на землю. На чуть-чуть загаженную, но всё равно любимую землю. Нашу единственную землю. Которую кто-то другой теперь считал своей собственной. Со всем, что на ней находится: лесами, морями, городами, реками, озёрами, горами и людьми.

…и развернулись адские врата и сонмы демонов взошли. Кровь лилась рекой и ужас царил вокруг.

…с тех пор прошло двенадцать лет

…но всё же мы до сих пор остались живы. Потеряв столь многое и сохранив столь малое, мы остались живы.

Мы выжили.

«из предисловия к труду «Первая межмировая. Война вторжения» профессора Алексея Геннадьевича Непийвода.

Город Якутск. Центральное отделение российской академии наук»

Глава первая. Не торжественный выпуск.

На торжественный выпускной Горазд не попал. Соответственно: торжественную речь ректора военной академии, стоя в строю, вместе с шестью сотнями своих товарищей-выпускников, не слушал. Кислое шампанское не пил - в первый и последний раз чокаясь с учителями и наставниками, которые с этого дня стали бывшими учителями и наставниками. Присягу в главном зале академии перед монументом всех героев не приносил и верно служить родному отечеству до последней капли крови не клялся. А произошло это вот почему:

День торжественного выпуска, когда без малого шесть сотен учеников двух старших курсов Военной Академии Бронетанковых Войск Нового Уренгоя по волшебному мановению ректора превращались в призванных на службу пилотов бронетанковой техники, Горазд провёл на гауптвахте.

Надо сказать, что это очень обидно, первый день своей настоящей службы начинать с серьёзного взыскания.

Вот уж повезло так повезло.

Хотя, как повезло - сам виноват.

Об этом он и думал весь день, пока сначала сидел на жёсткой откидной койке, потом лежал. А под конец и вовсе стоял на откидной койке (что запрещалось), сняв ботинки и вытягиваясь на носках в попытке увидеть «прощальный парад».

Недавние выпускники, хмельные не столько от кислого шампанского, сколько от редкого обилия почестей выпавших на их долю за этот день, строем выходят за ворота академии, а преподаватели и сам ректор отдают им честь. По крайней мере так было два года назад, когда на фронт уходили старшие курсы. Младшекурсники, среди которых тогда стоял и сам Горазд, смотрели на это действие со стороны. В тот день дул пронизывающий ветер, вместе с каплями дождя принося мелкое ледяное крошево и бросая в лица выстроившимся на плацу людям. Несмотря на неприятный ветер, преподаватели академии неподвижно стояли и держали руки у висков, пока последний выпускник не пройдёт через мощные ворота из толстых стальных прутьев увенчанных красной звездой и массивным гербом в виде двухголовой птицы. И звезда, и птица были одинаково потёрты, если не сказать обшарпаны.

Когда последний ряд выпускников прошёл через ворота строевым шагом, ректор академии опустил руку. Едва заметно хромая от того, что бионический протез тяжелее живой ноги и сильнее проваливается в выпавшей за ночь сантиметровый слой снега, молча вернулся в академию. За ним пошли преподаватели, потом успевшие продрогнуть на противном мокром ветру младшекурсники, подчиняясь командам старост. Главные двери академии широки, но быстро пройти через них у двух тысяч человек не получается. Пока возникла заминка на входе, Горазд успел оглянуться. Он смотрел, как медленно закрываются тяжёлые, мощные ворота академии, замыкая охранный периметр. Сыплющийся с неба не то снег, не то дождь постепенно заметал следы сотен ног уже не учеников, но молодых солдат. Как сильно он тогда им завидовал и мечтал шагать также, мимо отдающего ему честь ректора. В общем строю «прощального парада» покидающих академию вы пустившихся учеников. Но не получилось.

Увы!

Удар по решётке, отделяющей гаупвахту от помещения для караула вырвал Горазда из воспоминаний.

Пытающийся выглядеть серьёзным и взрослым, только что заступивший в караул младшекурсник с большими, торчащими в стороны, ушами грозно потребовал: -Немедленно спуститься с койки на пол! Стоять на койке запрещено!

На втором предложении голос у четырнадцатилетнего пацана сломался, и он чуть было не дал петуха.

Даже не делая попытки слезть с койки, Горазд презрительно покосился на невольно хватающегося за ремень перекинутого через плечо автомата в попытке обрести лишнюю уверенность пацана и скучающе бросил: -Цыц, мелюзга!

-Наказанный, я требую…

-Сказал же: никшни! А лучше вообще слиняй отсюда, мелюзга. Не видишь - без тебя тошно! -отозвался Горазд.

Хотя ему, как получившему строгое дисциплинарное высказывание лицу не следовало бы в таком тоне разговаривать с караульным. Но разница в статусе между учеником младшего курса и учеником старшего. А особенно тот факт, что он уже вроде как выпускник, пилот и призванный на службу офицер, а караульный пока только мальчишка, пусть и с неудобно тяжёлым автоматом за спиной - всё это позволяло Горазду разговаривать с заступившим в караул младшекурсником фамильярно, даже грубо. Пусть не обижается на «мелюзгу», ведь это правда. Что такое его четырнадцать и хорошо если не тринадцать лет, против полноценных шестнадцати у Горазда? Казалось бы, всего два года, но все говорят, что дети сегодня взрослеют быстро. Горазд ощущал себя намного старше и опытнее этого мелкого.

Кроме того, он ни капли не соврал - ему сейчас было действительно «тошно».

Видимо мелкий понял это, потому, что не стал возмущаться, хвататься за автомат, жаловаться преподавателям или совершать ещё какую-нибудь глупость. Вместо этого он тихо и даже извиняющее сказал: -Это мой пост. Я не могу его покинуть.

-Тогда сиди и не отсвечивай, - попросил Горазд.

Какое-то время он ещё стоял на откидной койке, пытаясь что-то разглядеть в крохотном окошке, расположенном под самым потолком и закрытом толстым стеклом. Потом слез, сунул ноги в ботинки, чтобы не мёрзли на холодном полу. Не глядя на пытающегося сидеть тихо, как мышка, мелкого караульного принялся размышлять.

А подумать было над чем и мысли эти были печальны и тяжелы как испортившаяся к вечеру погода за маленьким окошком под потолком гаупвахты.

Больше всего Горазда волновал главный вопрос - кто он сейчас такой? Весь его курс, даже оба курса - его и более старший, досрочно выпустили из академии. Недавние ученики принесли присягу, получили звания младших лейтенантов, а отличники учёбы и прочие счастливчики, так и сразу звание лейтенанта бронетанковых войск, без приставки «младший». У всех, кто в последний раз сегодня прошёл через ворота академии впереди законные две недели отдыха, положенные на то, чтобы разумно или не очень потратить подъёмные, прибыть в свои части и так далее. Все они ныне полноправные офицеры. Броневики, броня, погонщики консервных банок и так далее - как только не называют пилотов бронетанковой техники и как только они не называют себя сами. А кто сейчас он такой? Вроде уже не ученик, так как успешно сдал все экзамены и все тесты и должен был сегодня выпускаться вместе со своим курсом. Но вроде и не офицер так как присягу не приносил, лично ректору руку не жал, будущего назначения не получил и что дальше делать совершенно не понятно.

Хотя…

Как раз что делать дальше совершенно понятно - сидеть на губе и не дёргаться все две недели, пока недавние выпускники будут веселиться и отдыхать, бездарно проматывая выданные при выпуске подъёмные на рестораны Нового Уренгоя и задорных девчонок из трудовых отрядов.

То, что его могут отчислить, Горазд не боялся, точнее почти не боялся, успокаивая самого себя мыслями, что никто не станет выгонять из академии не самого худшего на курсе пилота, успешно сдавшего все экзамены, правда умудрившегося загреметь на «губу» прямо перед самым выпуском. Только не тогда, когда армии России, США, Северного Союза и островных республик планируют (по слухам) совместное контрнаступление - впервые за последние четыре года. Не тогда, когда в армию или отряды трудового резерва гребут кого только можно, включая не только последние, но и предпоследние курсы военной академии. По-хорошему сокурсникам Горазда ещё бы следовало учиться минимум год, но ещё в начале короткого северного лета программу скомкали, часы боевой подготовки увеличили, а теоретической, соответственно, сократили.

Нет не выгонят его.

Не сошлют в трудовой резерв как любого дуболома едва умеющего собрать и разобрать винтовку.

Ведь не выгонят же, правда?

Убедив самого себя, что никто его не выгонит из рядов «доблестной и легендарной», а точнее из лучшей её части, той, что «звеня бронёй и сверкая блеском стали» всегда на острие любого прорыва - Горазд несколько успокоился и уже без злости, по-доброму взглянул на пытающегося лишний раз не отсвечивать караульного. Эх, сколько ещё интересного впереди у этого мелкого. Его ждут замёрзшие от холода пальцы при попытке провести полевой ремонт на морозе. Ждут увлекательные стрессовые тренировки, когда за выстрел пролетевший мимо цели стрелка бьёт электрическим током, заставляя стрелять точно и по команде. Много всего интересного предстоит бедолаге. Только успеет ли он испытать всё и дойти до конца? Не выдернут ли досрочно на фронт, через два года, а то и через год? Как знать…

Почувствовав взгляд Горазда мелкий дёрнулся и опасливо предложил: -Будете… будешь шоколадку? Мне сестра на прошлой неделе передавала. Она на пищевой фабрике работает.

Предложение было как раз кстати так как на торжественный ужин Горазд, разумеется, также не попал, как и на торжественное принесение присяги, на последнюю речь ректора, на прощальный парад и прочие празднично-патетические мероприятия, символически знаменующие превращение юношей в мужей.

Это не Горазд такой умный, чтобы задвигать про символические превращения, а Вавля Тайбарей - его сокурсник, товарищ и…, наверное, можно сказать тот, кто ближе остальных подошёл к той черте, перейдя за которую, называешь другого человека своим другом. Вавля любил порой задвинуть что-нибудь такое «заумное» под настроение. Он вообще был страшно умный, даром, что ненец.

Мелкий протянул толстую плитку, завёрнутую в фольгу. Горазд взял, осторожно развернул и спрятал упаковку в карман - ещё пригодится. Разломив шоколад пополам, половину вернул мелкому, половину начал есть сам. Так и стояли какое-то время вдвоём, разделённые только решёткой, хрустя сладким пищевым брикетом, в котором от настоящего шоколада, по словам стариков, одно только название и осталось. Младшекурсник и выпускник. Ученик и офицер (да, наверное, можно сказать, что уже офицер. Выпуск ведь состоялся? И не важно, что сам Горазда на этом выпуске не присутствовал). Караульный и заключённый. Просто два парня с разницей в возрасте чуть больше двух лет и совершенно одинаковой судьбой.

Хотя… неблагодарное это дело, угадывать кому какая выпадет судьба.

-Спасибо, -поблагодарил Горазд за нежданное угощение. Прислушавшись к себе, признал: -Вкусно.

-Ничего. Мне сестра ещё передаст. У них там на комбинате часто просроченные или негодные партии списывают, если были нарушены условия производства. Так-то брикеты нормальные, просто храниться так долго, как нужно, не смогут, вот их и списывают -объяснил мелкий.

Время близилось к ночи. Судя по расположенному под потолком окну снаружи уже стемнело, но яркий свет ламп с гарантией изгонял любые тени в казённой обстановке караульного помещения и «губы». Иных заключённых, отбывающих строгие дисциплинарные взыскания лиц, кроме Горазда, сегодня здесь не имелось. Самому Горазду, после всех волнений, спать не хотелось совершенно. Да и скромная половинка шоколадки едва-едва смогла приглушить закручивающий внутренности голод. А караульному спать на посту прямо запрещалось уставом. Поэтому нет ничего удивительного, что эти двое довольно быстро разговорились.

На правах старшего и по возрасту, и по званию, и по жизненному опыту, Горазд рассказал мелкому несколько забавных историй о преподавателях академии. Например, о том, что преподаватель тактики и стратегии танкового боя, подполковник Москаленко иногда отключает индикацию работы своего левого, искусственного, глаза. И если студент видит, что правый, настоящий, глаз преподавателя тактики и стратегии закрыт, а на левом, искусственном, не горит индикатор питания - это вовсе не значит, что подполковник Москаленко правда дремлет, а не наблюдает тайком через бионический глазной протез кто там пытается списывать на контрольной.

-Я так один раз крупно влетел, -вспомнил Горазд. -А ты, смотри, не попадайся.

Мелкий, в свою очередь, рассказал про сестру работающую на пищевом комбинате номер три. Рассказал про свою семью. Про то как он радовался год назад, когда сумел попасть, по результатам общероссийских тестов, не куда-нибудь, а в бронетанковую академию в Лимбяяхе¹. Ведь всем известно, что их академия прямая наследница московской бронетанковой и петербургской бронетанковой и казанской и, кажется, ещё калининградской.

-Не калининградской, а Екатеринбургской Самоходных Войск Академии имени Малиновского, -вяло поправил Горазд, которого названия всех идеологических предшественников их родной альма-матер заставил на зубок выучить тот самый Москаленко с бионическим глазным протезом, преподаватель стратегии и тактики.

-Да, и екатеринбургской! -с восторгом подхватил мелкий.

Горазд только хмыкнул, мысленно разумеется, чтобы не обидеть воодушевлённого паренька.

Конечно бронетанковая академия в Лимбяяхе является наследницей всех перечисленных академий и учебных центров. Ведь именно из их остатков, спешно эвакуируемых на север в начале войны вторжения лимбяяхская академия и была образована. Самая молодая и, на данный момент, единственная академия бронетанковых войск в Российской Федерации или, вернее, в той части, что от неё ещё осталось.

Мелкий опять начал говорить про семью, про сестру-технолога, про братьев - Горазд так и не понял сколько их всего у него: то ли двое, то ли трое. На мгновение нахлынула застарелая и горькая, словно превратившееся в уксус вино, тоска. Но только он привычно пересилил клятую тоску, мысленн силой стянув и сжав края незаживающей раны в своей душе, как мелкий умудрился снова её разбередить, даже не заметив и не догадавшись, что ударил по больному.

-Ты откуда? -спросил младшекурсник с любопытством.

-Что?

-Я ведь вижу, что ты не местный. В смысле не отсюда. Ты с Юга, да? Только не подумай будто я имею что-то против южан. Сам на половину такой. У меня мать из Нижнего Новгорода. А отец местный. Русский, но всё равно местный. Уже два поколения как семья отца жила на севере. Сначала жили в Салехарде, потом вот в Новый Урегой переехали. А откуда ты?

-От верблюда, -зло буркнул Горазд грубо прерывая неприятный для него разговор.

Мелкий обиженно протянул: -Ну ты чего-о-о?

Выглядел он сейчас словно щенок, которого сначала поманили угощением, а потом вдруг дали пинка.

-Ничего, -ответил Горазд. -Просто спать пора. Ты караульный, вот и карауль, а я спать буду.

Сняв верхнюю одежду (воздух в помещении гаупвахты был довольно теплым, не считая холодного пола), юноша застелил откидную койку и молча улёгся лицом к стенке.

В караульном помещении тихо шуршал и возился незаслуженно обиженный мелкий, обычный пацанёнок родом из большой полноценной семьи, с отцом, матерю, даже со старшей сестрой, работающей на пищевом комбинате и то ли двумя, то ли тремя ещё более мелкими братьями. Какое возмутительное, по нынешним временам, богатство, которое пацан наверняка даже толком не ценил, принимая как данность. Обладай Горазд хотя бы часть такого богатства, он бы его ценил. Он бы наслаждался каждой минутой встречи с родными. Каждой секундой бы наслаждался, если бы это только было возможно.

Как на зло сон никак не приходил. Шевелиться, вставать, что-то делать под взглядом обиженного им мелкого не хотелось, и он принялся вспоминать случай, который и привёл его туда, где он сейчас находился: на губу, в день (точнее уже ночь) выпуска двух старших курсов разом. А ведь дело было так:

-Проклятый южанин!

…вот и что на такое можно ответить? Сказать «сам ты южанин» не вариант. Сэвтя Окотэтто настолько местный, насколько это возможно. Это ясно даже только по его ненецкому имени и фамилии. Почему-то Сэвтя и Горазд уже не первый год находились друг с другом «на ножах». Горазд, честно говоря, вообще забыл с чего началось их глупое противостояние. Все их различия ничтожны. Горазд - русский, а Сэвтя - ненец. Горазда вывезли в Новый Уренгой в шестилетнем возрасте во время эвакуации, а Сэвтя родился в селе где-то рядом с Салехардом. Родители Горазда вроде как были важными людьми в том старом мире до вторжения, а Сэвтя из семьи «потомственных охотников». Но какая разница сейчас, когда они оба старшекурсники и вот-вот станут пилотами и офицерами?

Правильно - совершенно никакой разницы.

Но эти детские обиды всё ещё будоражащие слишком горячую кровь юных, шестнадцатилетних, лейтенантов!

-Проклятый южанин!

Горазд мог бы сказать, что он родился в Новосибирске, а это совсем не Юг. Он уже говорил об этом не раз. Только вот Окотэтто все объяснения до лампочки. Похоже он намеренно сегодня шёл на конфликт. Неужели его настолько задело и обидело то, что общий экзаменационный бал Горазда почти в полтора раза выше чем у потомственного ненецкого охотника. Или оленевода. Или чем там занимались его чёртовы ненецкие предки?!

Пожалуй, у Горазда хватило бы ума не связываться с клеветником накануне выпускного и пройти мимо. Он так и собирался поступить. Вот честное слово, просто пройти мимо, с видом надменным и гордым, но…

Вконец впавший в ярость Окотэтто сказал запрещённое слово.

-Кукушонок!

Не стоило ему этого говорить.

-Слышишь, южанин, ты чёртов кукушо…

И вот уже Горазд сам не понял, как его кулак бьёт в скулу Сэвтя и здоровенный ненец подрубленным деревом валится на пол с одного удара. Без всякого сомнения - это был очень хороший удар. Происходи дело на занятиях по рукопашному бою, Горазд точно получил бы высшую оценку и заслужил похвалу преподавателя. Но дело происходило прямо под видеокамерами наблюдения. Незадолго до репетиции торжественного построения.

Таким образом, вместо высшей оценки за прекрасно проведённый удар, Горазд получил строгое дисциплинарное взыскание и загремел на губу сроком на две недели. А всё из-за проклятого слова «кукушонок», как называли человека, обманным путём занявшего чужое место. Живущего за счёт чужой жизни. Кого-то, кто не должен был выжить, но при том выжил, обрекая на смерть другого человека вместо себя.

Как известно: больше всего задевают те оскорбления, в основе которых лежит хотя бы крохотная частичка правды.

Время за полночь. Сколько можно раз за разом крутить в голове и просматривать события минувшего дня. Горазд дал себе команду уснуть и почти сразу заснул.

Разбудил его громогласный бас подполковника Москаленко.

Сначала Горазд подумал, что это ему сниться. Он как раз перед самым пробуждением видел сон, где преподаватель тактики и стратегии танкового боя требует у него ответа на вопрос: сколько нужно пуантов танку, чтобы он смог выступать в балете?

Во сне Горазд мялся, кривился, а под конец взял и гаркнул: -Не могу знать, товарищ подполковник!

Вот как раз от своего крика он и проснулся.

А тут, как раз, на него с большим удивлением из-за решётки смотрят пацан-караульный (уже другой, сменившийся) и Москаленко собственной персоной.

Осознав, что подполковник настоящий и происходящее вокруг уже не сон, Горазд в мгновение ока оделся и выпрямился, привычным образом начиная поедать начальство глазами. Тем временем караульный открыл дверь в камеру, а подполковник спросил (нет, вовсе не сколько нужно пуантов танку, чтобы он смог танцевать в балете). Он добродушно усмехнулся, как усмехался всегда, одной лишь правой половиной лица потому, что левая оставалась парализованной и из левой глазницы вместо глаза смотрел бионический протез с пылающей рубиновой точкой над глазком миниатюрной видеокамеры.

-Сидишь?

-Так точно, сижу! - не стал отрицать очевидного Горазд. Правда, если быть совсем точным, то в этот момент он стоял навытяжку.

-Пошли, -предложил Москаленко.

-Куда?

-На полигон, -объяснил подполковник. -Если уж тебя угораздило получить две недели дисциплинарки прямо в день выпуска, то глупо тратить их отсиживаясь на жёсткой койке. Учитывая досрочный выпуск, лучше я эти две недели погоняю тебя на полигоне. Может быть хоть так у недоученного кадета будет немного больше шансов успешно пережить первую неделю боёв, когда начнётся контрнаступление.

-А когда оно начнётся, товарищ подполковник?

-Откуда я знаю, кадет? Мне «стальной генерал» не докладывает и план контрнаступления со мной не согласовывает.

По словам довоенных мудрецов - всё заканчивается рано или поздно. Но, почему-то, хорошее заканчивается гораздо быстрее, чем плохое. Сложно сказать к чему именно относились эти две недели во время которых Горазд буквальным образом ночевал на полигоне, порой завтракая, обедая и ужиная прямо в кресле водителя, в кабине тяжёлой боевой машины. С одной стороны, практически индивидуальные занятия не только с подполковником Москаленко, но и с другими учителями-преподавателями академии. Это дорого стоит. А с другой - две прошедшие недели должны были стать первым в жизни выпускника бронетанковой академии отпуском. Неким граничным промежутком между напряжённой учёбой в прошлом и тяготами службы в ближайшем будущем. Учитывая статистику выживания свежего пополнения, по понятным причинам выпускающегося в самом конце короткого северного лента - до следующего своего отпуска Горазд мог элементарно не дожить. А тут ещё долгожданное контрнаступление, о котором сейчас все только и говорят. Значит уровень потерь среди необстрелянного молодняка скаканёт ещё выше. Наверное, будет очень обидно погибнуть так и не посидев толком с какой-нибудь девчонкой в ресторанах Нового Уренгоя. Обидно.

Погибнуть кому-нибудь другому.

Не Горазду.

Уж он-то точно не умрёт по-глупому в первом же бою. Наоборот, сам станет бить демонов в хвост, гриву и в щупальца. Может быть совершит какой-нибудь подвиг. И уж точно дослужится не меньше чем до полковника танковых войск. А то, возможно, и до генерала!

Но как говорилось выше: заканчивается абсолютно всё. Прошли и две недели наложенного дисциплинарного наказания. Которое он, вообще-то, должен был сидеть на губе, а не гонять на танке по полигону и не рубиться часами в учебном симуляторе дополненной реальности. Но спасибо отцам командирам-преподавателям. Вот от души спасибо.

Бывать в личном кабинете ректора Горазду раньше не приходилось. Он с интересом осмотрелся. На самом деле ничего необычного. Пара больших книжных шкафов во всю стену. Пожалуй, Горазд за всю жизнь не видел такого огромного количества настоящих бумажных книг. Интерактивный рабочий, стилизованный под старинный письменный, якобы из дерева, стол с ровными стопками лежащих на нём документов: как из обычной бумаги, так и из «электронной» - способной хранить на себе гораздо больше информации, чем на неё записано.

Шторы на больших окнах распахнуты и кабинет ректора заливает солнечный свет. Сегодня на улице безоблачно. Температура колеблется где-то в районное минус пяти, но из-за обилия солнечного света в кабинете почти жарко.

Продолжавший стоять на вытяжку, перед массивным столом за которым работал ректор, Горазд почувствовал, как начинает намокать спина под курткой. Ректор работал с сенсорным экраном письменного стола, не обращая внимание на прибывшего по вызову и представившегося кадета. Когда он наконец заговорил, Горазд невольно вздрогнул от неожиданности.

-Горазд Александрович Романенко, -произнёс ректор, как будто пробуя полное имя Горазда на вкус. -Шестнадцать полных лет. Сирота. Национальность: русский. Место рождения: город Новосибирск. Время обучения в лимбяяхской академии бронетанковых войск: пять лет. Не полных.

Ректор внимательно посмотрел на Горазда, но тот стоял не шелохнувшись. От жары в кабинете по спине текла струйка пота, но под форменной кадетской курткой её не видно.

-За время учёбы заработано: семь поощрений и два награждения за отличия в учёбе, -ректор продолжил говорить, как будто для самого себя. -Восемь обычных учебных взысканий и одно строгое, дисциплинарное взыскание сроком на две недели, за неспровоцированное нападение на кадета Окотэтто.

Не дождавшись от Горазда каких-либо комментариев, ректор вздохнул и закончил: -По результатам общего выпускного экзамена двадцать второе место. Из, без малого, шести сотен выпускников. Довольно неплохо.

Достав из ящика стола электронное удостоверение, написанное на «умной» бумаге, дополнительно защищённое прочными корочками, ректор положил его на стол перед Гораздом.

-Поздравляю кадет, теперь вы офицер. Сегодняшним днём вы прозываетесь на военную службу в звании младшего лейтенанта. Вся информации о части назначения, времени, месте прибытия уже загружена в документ.

Видя, что Горазд так и стоит, ректор немного печально усмехнулся и поторопил: -Что же вы, младший лейтенант. Возьмите документ.

Крайне поражённый тем фактом, что он теперь настоящий офицер, а не кадет, Горазд несмело протянул руку, но тут же отдёрнул.

-Как же ритуал принесения присяги?

-Слова формальны, -отмахнулся ректор и внимательно посмотрел на бывшего кадета: -Настоящая готовность должна быть в сердце. Ты ведь клянёшься, младший лейтенант?

-Клянусь! -горячо пообещал Горазд.

-Тогда бери документ.

Из-за прочных корочек удостоверение выглядело массивным. Ходили слухи, которые вовсе даже не слухи, что эти корочки могут выдержать пистолетный выстрел в упор. Поэтому многие их и носили в кармане напротив сердца.

Открыв первое, настоящее удостоверение, Горазд провёл пальцем по листку умной бумаги внутри. На свету тот едва заметно переливался, подтверждая свою подлинность. В правом нижнем углу мягко пульсировал значок, коснувшись которого он сможет получить точные сведения о своём назначении. Причём если бы удостоверение попало в чужие руки, то оно просто бы заблокировалось.

-Служу… - начал было Горазда, от избытка чувств собираясь ответить громко, как на плацу

-Тише, -попросил ректор, поднимаясь из-за стола. -Не надо громких слов.

В тишине кабинета, когда ректор наступал на бионических протез, звук получался тяжелее и глуше, чем от прикосновения его настоящей ноги к полу. Горазд подумал, что сейчас ректор протянет ему руку чтобы пожать как офицер офицеру. Как во время настоящей торжественной церемонии, на которую он не попал. Но вместо этого не такой уж старый, но при этом полностью седой, до самого последнего волоска, полковник танковых войск исполняющий обязанности ректора лимбяяхской академии вдруг молча обнял Горазда. Прижимая его к груди как мог бы прижать кого-нибудь из своих настоящих сыновей, если бы хоть один из них ещё оставался в живых.

-Просто постарайся не погибнуть в первый месяц. Дальше будет легче, -напутствовал ректор.

Не зная, что ему следует делать, Горазд молча стоял. Поэтому, когда ректор сказал «иди», он просто отдал честь и вышел из кабинета. Горазд прошёл мимо секретаря ректора, почти такого же седого, как сам ректор и вышел в коридор.

Только там, в коридоре, где уже был слышен издаваемый младшекурсниками топот при перемещении между учебными классами этажом ниже, он нашёл в себе силы упасть на скамью и только тогда попытался обдумать произошедшее.

Ректор, страшный и ужасный, гроза любого кадета, его обнял? Ещё вчера Горазд мечтал пожать руку этому человеку, как им рассказывали на уроках истории войны вторжения, девять лет назад возглавившему прорыв из окружённой Москвы. Последний конвой должен был уходить из уже почти захваченного демонами города. Им предстояло пробиваться через половину страны, через занятые противником территории, вывозя последние наработки спешно образованного института изучения сверхъестественных существ, самих учёных и несколько тысяч моковских детей, кого только смогли взять тогда с собой. Возглавляемый будущим ректором конвой прорвал цепь окружения, как раскалённая игла прошёл через уже захваченные демонами области, успешно выйдя к удерживаемому остатками российской армии «поясу жизни» на севере: Анадырь-Якутск-Мирный-Норильск-Новый Урегой-Салехард-Воркута-Мурманск.

В душе Горазда царило смятение. Когда ректор обнял его, юноша вдруг, с удивлением понял, что он оказывается почти сравнялся в росте с грозным ректором и прославленным полковником. А то уже будет и немного повыше.

Горазда никто не обнимал уже целых десять лет. С тех пор, как оставшийся в Новосибирске отец, используя всё своё влияние и связи, добился для шестилетнего Горазда места в специальном эвакуационном отряде вывозящем из города семьи военных. Этот момент сильно волновал юношу. Каждый раз, когда он вспоминал лица отца или матери, невольно приходили в голову мысли о том ребёнке, чьё место он занял в спешно уходящем специальном эвакуационном конвое. Кем он был? Сын какого-то военного? Последний специальный конвой вывозил людей по списку и только деньги отца, тогда всё ещё что-то значащие, позволили Горазду занять место неизвестного ему человека.

Но сейчас не об этом. Горазд встряхнул головой. Что с ним такое, того и гляди потеряет сознание будто какая-нибудь впечатлительная барышня!

Просто… последний раз Горазда так обнимал отец, десять лет назад. Точнее он так думал, что обнимал. На самом деле Горазд не помнил. Что там может запомнить зарёванный шестилетка, когда в пригороды уже ворвалась демоническая орда и прикрывая отход эвакуационных партий тяжёлая артиллерия бьёт прямо по захваченным демонам кварталам, перемалывая тварей и хороня их в обломках обрушившихся многоэтажных домов. И никто не обращает внимание на сопутствующие потери.

Только почувствовал чьё-то прикосновение к плечу, Горазд поднял глаза и увидел подполковника Москаленко. Заключённый в сетку морщин живой глаз бывшего наставника смотрел с добродушной усмешкой и какой-то потаённой печалью, а бионический протез на повреждённой половине лица глядел пристально и отстранённо.

-Поздравляю с первым назначением, товарищ младший лейтенант, -подполковник сел рядом. -Уже узнал куда направляют?

Чуть заторможено, Горазд помотал головой: -Ещё не смотрел. Я сейчас…

Полученное от ректора удостоверение он продолжал держать в руках. И только потянулся нажать на неторопливо мерцающий символ внизу листа, как тут же получил затрещину.

-Учишь вас дуболомов, а всё без толку! -раздражённо выговаривал Москаленко опуская тяжёлую руку. -Это секретная информация, балда! Её никто не должен знать кроме тебя. Знаешь сколько там степеней защиты? По отпечатку пальца, по личной биометрии, по составу крови, по глазной сетчатке и так далее. Ты должен был потребовать от меня отойти и не стоять за спиной, когда знакомишься с защищённой информацией. И не важно, что ты знаешь меня уже лет десять. Будь я хоть сам стальной генерал, хоть твой лучший друг или брат.

Любой может оказаться замаскированным инфералом, - продолжал ругаться подполковник. -Некоторые из этих подстилок демонов умеют наводить иллюзии, а то и по-настоящему изменять свой облик. Думаешь будто разговариваешь со своим боевым товарищем, а это проклятый инферал принявший его облик. Настоящий товарищ где-нибудь с перерезанным горлом лежит, пока принявшая его вид тварей разгуливает и ведёт задушевные беседы с сослуживцами.

Подполковник говорил так, будто это было что-то личное. То, что ему выпало испытать на собственном опыте.

-Прошу прощения, -Горазд покраснел словно спелый помидор с гидропонической фермы. -Больше подобного не повторится.

-Смотри, это здесь академия, а там война. На войне любая ошибка может стать смертельное. А можно погибнуть и вообще просто так, без всякой причины или же из-за ошибки вышестоящего или чужой небрежности, -уже остывая добавил Москаленко.

-Я всё понял, товарищ подполковник, -заверил Горазд.

-Так что, посмотришь своё первое назначение, младший лейтенант?

-Пожалуйста отойдите на три шага, товарищ подполковник. Вот, к окну в конце коридора отойдите, -попросил Горазд.

Когда Москаленко с улыбкой выполнил его просьбу, палец младшего лейтенанта коснулся пиктограммы и в нижней части листка умной бумаги появился текст. Пробежав по нему глазами Горазд удивлённо вздохнул. В течении двух дней от сегодняшнего ему следовало прибыть не куда-нибудь, а на малый танковый полигон Нового Уренгоя, где принять совершенно новую машину прямиком с Салехардского танкостроительного завода. После чего от него требовалось следовать на поезде вместе с боевой машиной в ноябрьский урепрайон, где он встретится со своим первым номером, старшим пилотом и командиром шагающего танка проекта «мизгирь».

На самом деле довольно странное предписание. Если приёмка новой машины ещё как-то укладывалась в рамки, то вот чего Горазд не ожидал так это того, что со старшим пилотом ему предстоит встретиться только в разрушенном городе Ноябрьске, то есть чуть ли не на прифронтовой полосе. Какой-то перебор с секретностью. Насколько Горазд знал, экипажи из курсантов обычно полностью формировались перед отправкой, а для него почему-то сделали исключение.

Но долго раздумывать ему не дал подошедший Москаленко. Бывший наставник протянул Горазду напечатанную на обычной бумаге книгу, которую до этого держал в руках.

-Что это?

Москаленко почему-то на миг отвернулся, словно бы смутился: -Из-за досрочного выпуска часы истории, литературы и прочих не технических наук у вашего курса совсем скомкали и сократили. Вот тебе принёс для самообразования в свободное время. Чтобы, значит, совсем неучёным дуболомом не выглядел.

Горазд посмотрел на обложку. Книга называлась «Первая межмировая. Война вторжения» за авторством профессора Алексея Геннадьевича Непийвода. Кажется, он раньше что-то слышал об этом человеке. Какой-то крупный современный учёный? Изучающий демонов специалист? Забавная фамилия определённо где-то попадалась.

-Спасибо, -поблагодарил Горазд.

-Имей в виду, -уточнил подполковник так и не поворачиваясь лицом к юноше. -Это не в подарок, а только почитать. Потом вернёшь.

-А если я…

-Никаких «если»! -отрезал Москаленко. -Сказано вернуть, значит вернёшь. Это может быть подарочный экземпляр. Может быть мне его сам Алексей Геннадьевич по почте прислал. Ценная вещь! Поэтому через год или через два, как получится, приедешь в академию и вернёшь мне книгу. А до этого момента не сметь погибать смертью храбрых на поле боя! Вам всё понятно, товарищ младший лейтенант!

-Есть не смерть погибать и вернуть книгу! -отдал честь Горазд.

-Давай, беги. Электропоезд в Новый Урегой уходит через сорок минут, а тебе ещё нужно получить подъёмные в бухгалтерии, собраться и прибыть на лимбяяхский вокзал.

Горазд шагнул прочь. Потом развернулся, повинуясь какому-то внезапному порыву, обнял своего бывшего преподавателя тактики и стратегии, подполковника Москаленко и не говоря больше ни слова побежал за вещами.

Ещё не слишком старый, но изрядно потрёпанный жизнью подполковник замер, по-отчески обнимая последнего из кадетов уходящего прямиком на фронт выпуска, позволяя ему зарываясь лицом в грудь. Когда он наконец отмер, шестнадцатилетнего младшего лейтенанта уже и след простыл. Коснувшись своего настоящего, живого, глаза, он смахнул предательскую слезу. Определённо сейчас нет времени и места ни для стариковских слёз, ни для прочих душевных терзаний. Внутренне подобравшись, Москаленко поспешил к лестнице. Скоро начнётся новый урок, где очередной партии безбожно молодых балбесов нужно попытаться втолковать хоть что-то из того, что может быть поможет им остаться в живых и не погибнуть в первом же настоящем боестолкновении, когда придёт их время выпускаться и идти прямиком в бой, управляя мощными бронированными машинами.

***

На электропоезд раз в два часа курсирующий между бронетанковой академией в Лимбяяхе и Новым Уренгоем, Горазд успел едва-едва. В последний момент запрыгнул в закрывающиеся двери. Показал сканеру обложку своего нового удостоверения вместо внесения платы за проезд. И удобно устроившись на сиденье, в полупустом вагоне, принялся размышлять чем ему следует заняться в городе.

Надо сказать, хотя Лимбяяха, где располагалась академия, формально считалась удалённым районом Нового Уренгоя, но в самом городе Горазду бывать практически не приходилось. Пара совместных культурных выходов, когда курсантов группами вывозили на то или иное культурное мероприятие вроде театра, кинопоказа или празднование дня прошлой великой победы - девятого мая, не в счёт.

Для начала нужно снять комнату - решил Горазд. Вещей у него с собой не много, фактически одна плотно набитая сумка. Да и пробыть в Новом Уренгое предстоит всего пару дней. Но комната важна как важен крепкий тыл для успешного наступления. Потом… На насколько минут Горазда замечтался о разных, но все, как один, приятных, возможностях потратить выданные в бухгалтерии подъёмные в городских увеселительных заведениях.

Он знал о существующей традиции, когда молодые солдаты, перед тем как отправляться непосредственно на фронт, так сказать, проводили время с девушками оставляя им на память частичку себя. Собственно, именно этом выпускники лимбяяхской академии и должны были заниматься в предоставленный им двухнедельный перерыв между напряжённой учёбой и настоящей войной. Официально об этом не объявлялось, но старшие курсы неизменно делились нехитрой премудростью с младшекурсниками, перед тем как в последний раз пройти прощальным парадом через ворота академии. Особого секрета тут не было. Длившаяся двенадцатый год война активно пожирала молодых людей и опасаясь демографического кризиса в ближайшем будущем, верховный главнокомандующий заранее предпринимал все возможные в данной ситуации шаги.

Старшие парни рассказывали будто молодые девчонки из трудовых отрядов и сами не против получить от солдата на память ребёнка. В трудовые отряды гребут всех, кто не обладает дефицитными знаниями или навыками, словом, кто не показал отличий в учёбе или любом, необходимом стране, ремесле. Для девчонок из трудотрядов беременность — это способ на несколько лет избавиться от обязанности тяжело и много трудиться. Беременные девчонки и молодые мамы получают усиленное питание и их первых эвакуируют в безопасные места при воздушной атаке древних драконов или во время внезапных прорывов линии фронта демонами. А если женщина имеет пятерых и более детей, то она может вовсе сосредоточиться только на воспитании младших и совсем лёгкой работе где-нибудь на гидропонических фермах.

Кроме того, считалось, что молодой солдат лучше и яростнее сражается, защищая не абстрактное человечество или чуть менее абстрактную Российскую Федерацию, а конкретно своего ребёнка и ту девушку, которая была к нему мила когда-то.

Примерно такими вот приятными занятиями вроде кутежа и разврата (всё культурно и в рамках!) должен был заниматься Горазд прошедшие две недели. Которые он, как дурак, бездарно профукал из-за этого гада Севтя, чтоб у него ещё долго зубы звенели от гораздового кулака.

Немного помечтав о таких удивительных и незнакомых ему существах, как девчонки, Горазд сосредоточился на конкретных мыслях. Снять квартиру и бросить вещи. Прибыть на полигон на приёмку новенького мизгиря, прямиком с салехардского танкостроительного - его собственного шагающего танка-паука. А вот уже потом у него может быть останется день или даже два на рестораны и девчонок из трудовых отрядов перед отъездом в ноябрьский укрепрайон созданный на месте одноимённого города, полностью разрушенного в ходе боёв.

Правда Горазд совершенно не представлял, как нужно знакомиться с девчонками, тем более в форсированном режиме, потому как время не терпит. Но отсутствие опыта он собирался перекрыть избытком энтузиазма. Он помнил, как старшекурсники, в своё время, говорили, что «зацепить» девушку из трудотряда проще простого. Значит должно получиться и у него.

А пока электропоезд пожирал добрых семь десятков километров, расположенных между академией и Новым Уренгоем, Горазд открыл подаренную подполковником книгу профессора Непийвода и принялся читать.

Из предисловия к труду «Первая межмировая. Война вторжения» профессора Алексея Геннадьевича Непийвода. Благодарственная надпись на первом листе от профессора «Геннадию Фёдоровичу Москалекно, что спас не только меня и ещё два десятка таких же учёных червей, но и семь тысяч мальчишек и девчонок возрастом до двенадцати лет из канувшего во тьму города на Неве»:

Ещё одно столетие приближалось к концу.

В сотнях мелких, сиюминутных забот и тысячах незначительных вопросов умирал век. Наш, не оправдавший надежд, двадцать первый век.

Остался практически невостребованным груз мечтаний и чаяний, перешедший наследством из чудесного и ужасного, стремительного двадцатого века. Мы не построили города на Марсе. Вопреки всем разговорам, ни один человек не ступил на красную планету, предпочитая изучать её удалённо, с помощью автоматических систем, да и то не слишком активно. И дело не в том, что не сумели или не было технологий. Скорее не захотели.

Лунные города под пузырями защитных куполов умерли, не родившись, на пожелтевших страницах старинных научно-фантастических романов. Даже проект многоцелевой станции на луне, который одно время активно мусолили в средствах массовой информации, не дожил до стадии воплощения, завянув на этапе планов и чертежей. Словно цветок у легкомысленной и ветряной хозяйки занятой мыслями о новых украшениях и платьях, вечно забывавшей полить нежное растение. Зато на орбите повисли гроздья военных спутников и боевых платформ, целивших в землю сотнями ракет, лазеров и электромагнитных орудий. В нашу, с вами, порядком загаженную, но всё равно любимую землю. Единственную землю.

Человечество не объединилось, о нет. Лишь в старых романах уже далёкого двадцатого века упоминалось единое государство планетарного масштаба способное собрать силы и возможности человечества в цельном, мощном порыве, чтобы в жизни воплощать чудеса, о которых только мечтали и удивительной смелости проекты и грандиозные свершения - в реальности ничего этого не было. Страны и государства волком смотрели друг на друга, исподволь готовясь к большой войне за чистую воду за истощающиеся запасы полезных ископаемых, за пищу достаточную для пропитания многомиллиардного, но чудовищно разобщённого, человечества. И, разумеется, за возможность иметь десятки различных моделей и брендов, в сущности, одного и того же телефона. За практически нетронутые богатства Арктики и природные сокровища, скрытые под льдами Антарктиды.

Самыми популярными жанрами фантастических романов, далеко потеснив научную или, не дай боже, социальную, фантастику стали постапокалипсис - как стремление авторов и читателей осмыслить происходящее в мире и, разумеется, фэнтези - как попытка мысленного бегства из скучной реальности в выдуманную. Более интересную и более простую.

Кто знает, чем бы это всё кончилось, если бы великая сфера не пришла на землю?

Уходящий двадцать первый век обманул всех нас. В нём не было ни межпланетных экспрессов, ни космических лифтов, ни чудесных научных открытий, потрясающих основы мироздания и открывающих целые научные направления. Учёные продолжали развивать и перерабатывать удивительно огромный задел, сделанный их предшественниками из чудесного и ужасного двадцатого века. Технологии совершенствовались и вот уже сотовый телефон можно было сделать таким тонким, что он сворачивался в трубочку и даже продолжал работать после того как его развернуть, но ничего кардинально нового не появилось. Едкие критики и насмешливые циники, на которых оказался неимоверно богат этот наш двадцать первый век, зло шутили по поводу «провисания» научного прогресса, называли его горизонтальным и ехидно требовали у учёных изобрести летающий автомобиль.

Способный летать и одновременно пригодный к массовому выпуску автомобиль создать не получилось, но вот шагающие танки учёные сумели воплотить в композите и пластике. Взрослые дяди с внушительными животами в больших чинах и блестящих погонах сразу вцепились в новую игрушку восхищаясь её сверхвысокой проходимостью. Компактный и безопасный ядерный реактор повысил автономность военной тяжёлой техники, в габариты которой его получалось втиснуть. Кроме того, он позволил использовать в качестве главного калибра электромагнитное оружие способное стрелять не только специальными снарядами, а чуть ли не любой металлической чушкой, лишь бы подходила под диаметр орудия.

Военная доктрина менялась, зато люди оставались всё теми же. Жёсткий запрет на эксперименты с человеческим геномом принятый в большинстве развитых стран не позволял учёным сделать человека лучше. Или хуже. Учёные тоже ошибаются и более того - учёные те же люди, со всеми человеческими недостатками, конструктивными ошибками и тяжёлым грузом эволюционных просчётов и помарок, которые запрещено пытаться исправить. Может быть зря? Кто знает, как бы всё пошло, если бы запрет на широкое вмешательство в геном человека наконец отменили, как бурно обсуждали в последней четверти умирающего века?

Вот только всё стало неважно, когда землю включила в себя великая сфера. Люди опоздали, безмерно опоздали и больше не было времени чтобы копаться в себе, пытаясь исправить недостатки и стать лучше, сильнее, умнее или добрее. Или, тем более, обсуждать этичность возможности самостоятельно изменять себя с точки зрения нравственности и принятых в обществе моральных норм. Больше для этого не было времени. Времени совсем не оставалось.

В отличии от военной мысли и даже на фоне изрядно ограниченного «горизонтального» научного прогресса, социальные науки и вовсе пребывали практически в стагнации на протяжении целого века. За столетие не появилось ни одной новой, более продуктивной, формы государственного или социального устройства. Видимо вполне хватало старых - возмутительно неэффективных, но зато привычных и простых.

Коммунизм не был построен, так и оставшись потускневшей мечтой комсомольцев из первой и юных пионеров из второй половины позапрошлого, двадцатого века. Видимо современному человеку он оказался совсем не нужен в отличии от пусть ездящего, а не летающего, зато новенького и дорогого, автомобиля, тысяч и тысяч развлекательных фильмов, передач и юмористических шоу, навечно сохранённых в бесконечных архивах глобальной сети.

Но это всё осталось в прошлом и уже не важно.

Не столь важно.

Этот век почти прошёл.

Он исходил как тяжёлый сон больного человека. Как похмельная муть, от которой кружится голова и сушит горло. Новый, свежий век обещал вот-вот наступить. Манил обещаниями и сулил надеждами. Он дразнил закоренелых пессимистов какой-то детской, наивной надеждой в здравомыслие не только отдельного человека, но человечества в целом. Не имея ничего за душой, новый век мнил опровергнуть негативные прогнозы маститых аналитиков и самонадеянно обещал принести что-то хорошее, возможно, светлое. И даже, может быть, доброе.

Но это снова был обман. Один из самых больших обманов.

Новый век стал самым жестоким из всех предшествующих. Он действительно всё изменил, но вовсе не так как того ждали оптимисты и даже не так, как боялись самые закоренелые пессимисты. Всё было гораздо хуже и страшнее. Страшнее, чем кто-либо мог бы ожидать или хотя бы представить.

Великая сфера пришла на землю. На чуть-чуть загаженную, но всё равно любимую землю. Нашу единственную землю. Которую кто-то другой теперь считал своей собственной. Со всем, что на ней находится: лесами, морями, городами, реками, озёрами, горами и людьми.

…и развернулись адские врата и сонмы демонов взошли. Кровь лилась рекой и ужас царил вокруг.

…с тех пор прошло двенадцать лет

…но всё же мы до сих пор остались живы. Потеряв столь многое и сохранив столь малое, мы остались живы.

Мы выжили.

Глава вторая. Мирной жизни короткий глоток.

Новый Уренгой Горазду понравился. Справедливости ради, ему понравился бы любой большой город. Огромное количество незнакомых людей, спешивших куда-то по своим делам. Среди них много красивых девушек и женщин. Горазд уже позабыл, когда последний раз видел сразу так много молодых и не очень девушек. Наверное, здесь же, в Новом Уренгое, когда приезжал, вместе с однокашниками, в театр, на кинопоказ или ещё какой культурный выход.

Сентябрь в этом году выдался тёплым. Он даже будто пах остатками лета. Но отношение к этому несвоевременному потеплению далеко неоднозначное. С одной стороны, нежно греющее щёки тёплое солнце приятно. С другой, все давно привыкли, что лето и тепло означает опасность. Короткое северное лето - пора, когда с не такого уж далёкого фронта пачками приходят похоронки и тающая в жестоких боях, словно лёд на солнцепеке, армия, как губка, втягивает в себя всё новые и новые жизни. Лето - это время, когда приходится, сцепив зубы, сидеть в глухой обороне. Когда трещит сжимаемая со всех сторон линия фронта, а солдаты проклинают предательское тепло и каверзное светило, что сейчас так приятно и нежно согревает щёки днями аномально тёплого, для крайнего севера, месяца сентября.

Только зимой приходит спокойствие. Долга и щедра на стужу и хлад зима в Ямало-Ненецком округе. Но многие теперь предпочли бы, чтобы она длилась ещё дольше и была бы ещё холоднее. Холод стал безопасностью и жизнью. Тепло несло с собой только смерть, всё новые и новые смерти. Таким был новый мир спустя двенадцать лет после начала вторжения.

Едва сойдя с электропоезда Горазд легко смог снять комнату у женщины лет тридцати или около того. Хозяйку звали Ириной, и она сказала, что раньше не сдавала комнату, но сейчас тяжёлые времена и небольшой приработок будет отнюдь не лишним для её скромного бюджета.

Жила Ирина одна в однокомнатной квартире не слишком далеко от центра города. По нынешним временам жить одному, даже в однокомнатной квартире, пусть не роскошь, но уже где-то близко к тому. Работала женщина на одном из полуавтоматизированных заводов наладчиком производственной линии или программистом роботизированного станка - Горазд сразу не разобрал, а уточнить поленился. Неожиданно на него накатила такая усталость, что он, едва поужинав разогретым Ириной вчерашним супом, упал на расстеленный диван и проспал до самого утра.

Ранним утром Горазд проснулся как привык просыпаться в казарме. Хозяйка ещё спала. Его взгляд задержался на её лице, таком по детскому безмятежном и на выглядывающей из-под одеяла головой коленке. На кухне он соорудил небольшую гору бутербродов и пожарил яичницу из найденных в холодильнике продуктов. Съём комнаты предполагал то, что жилец, в плане еды, встаёт на полный пансионат у хозяев.

Пока жарил яичницу, грел чайник и мешал растворимую бурду, называемую «кофе» (настоящего кофе ноль целых, ноль десятых процента), взгляд невольно скользил по стеклянным шкафам и полкам. Как в любой жилой квартире, там можно найти множество самых различных вещей и безделушек, отражающих личность хозяйки квартиры. Вот пара украшенных вышивкой полотенец. Видно, что вышивка сделана вручную, отдельные стяжки лежат неровно. Вот солонка в форме растопырившего руки приведения и зелёная перечница в виде чешущего ухо пса. Горазду пришлось постараться, чтобы вытряхнуть из нефункциональной перечницы хотя бы пару перчинок на исходящие паром, круглые как автомобильная фара, желтки. А вот за стеклом стоит фотография сдавшей ему комнату квартирной хозяйки вместе с каким-то солдатом, судя по знакам различия - оператором ИТБ (индивидуальной тяжёлой брони). Тяжёлый пехотинец выглядел на фотографии молодым, да и хозяйка квартиры казалась значительно моложе. Горазду, в его шестнадцать с небольшим, она показалась почти старой.

Разбуженная кофейным запахом, на кухню пришла хозяйка. Поутру, а время едва подбиралось к семи часам утра, она выглядела уже не так задёргано, как накануне вечером, когда стояла на вокзале держа в руках плакат с надписью «свободная комната».

-Доброе утро, а что вы… делаете.

-Завтрак, -признал очевидное Горазд нарезая яичницу на части мягкой лопаткой из негорючего пластика. -И доброе утро. Простите, если разбудил. Привык в академии рано вставать.

-Но это я должна готовить вам, как комнатосьёмщику, -сказала женщина.

-Пустое, я всё равно использовал ваши продукты. Кстати, удивительно большие куриные яйца. Как-то привык к мелким, не больше половины кулака.

-Это из экспериментального пищевого комбината. Там вывели новую породу. Мутанты, конечно. Зато несутся как заведённые и могут чуть ли не на снегу спать. Недавно разрешили свободную продажу, и все яйца в городе вдвое подешевели сразу. Теперь ими одними почти и питаюсь.

Смутившись, Ира села за стол и принялась отламывать вилкой от яичницы мелкие кусочки и отправлять себе в рот. Пока ковыряла белок, дело шло хорошо, но стило нарушить целостность одного из желтков, как тот потёк и растёкся по всей тарелке.

-Вы меня стесняетесь? -прямо спросил Горазд.

-Я никогда раньше не сдавала комнату. Жила одна с тех пор как Виталий… -бросив взгляд на шкаф со стоящей за стеклом фотографией молодого мужчины в форме технопехотинца, Ира скомкала фразу и замолчала.

-Знаете, я тоже ещё ни разу не снимал ни у кого комнату, -признался Горазд. -До сего дня лучшим моим жилищем была ячейка на шестерых курсантов. Честно говоря, было не так просто заснуть, когда никто не храпит над ухом или не заучивает вслух формулы из учебника по баллистике готовясь к завтрашнему экзамену.

Шутка удалась. Ирина хихикнула, прикрывая рот ладонью и набралась смелости промокнуть разившийся по тарелке желток кусочком хлеба.

-Я возвращаюсь с работы к семи. Обещаю приготовить вам ужин самостоятельно, -предупредила хозяйка.

Горазд кивнул. Он не знал во сколько у него сегодня получится освободиться. Ему предстояло принять новую машину. Его собственный (ну, почти. Не считая таинственного первого пилота) шагающий танк проекта «мизгирь». В основе - ещё довоенная модель. Специальная арктическая модификация, предназначенная для защиты безбрежных пространств русской Арктики. До вторжения демонов люди готовились к междоусобной войне за чистую воду и полезные ископаемые. Сейчас это кажется таким неимоверно глупым. Танк-паук, как его называли за восемь рабочих конечностей, каждая из которых могла быть как «ногой», так и «рукой», прошёл глубокую переработку на основе полученного во время войны вторжения опыта. Сейчас эта грозная машина представляла собой немалую силу даже в одиночку, а уж в составе полноценного подразделения так и подавно. И новенький шагающий танк, только привезённый прямиком с танкостроительного завода, сегодня поступит в полное распоряжение Горазда. Мысли об этом будоражили и заставляли сидеть как на иголках, побуждая скорее бежать принимать его собственный паучий танк.

Но бежать куда-то пока ещё нет семи утра не самая разумная идея. Горазд сомневался, что представитель салехардского танкостроительного, прибывший вместе с партией танков для передачи их недавно выпустившимся офицерам, появится на полигоне такую рань. Пожалуй, разумнее будет прийти часам к десяти. Да, удачное время. Вроде бы уже и не утро, но ещё весь день впереди.

Закрыв дверь за спешащей на работу хозяйкой квартиры и получив от неё копию комплекта ключей, Горазд принялся решать, чем бы пока заняться.

Он лёг полежал на диване, застеленном цветастым пледом. Вот как он иногда мечтал, живя в академии по расписанию, просто лечь и лежать сколько душе угодно. А сейчас полежал минут десять и вроде как уже и не хочется. Побродил по небольшой комнате однокомнатной квартиры. Нашёл ещё одну фотографию этого «Виталия» о котором упомянула Ирина. На ней оператор ИТБ стоял частично, облачившись в тяжёлую пехотную броню, но без шлема. Внизу фотографии было написано «жди меня, любимая». Сама фотокарточка выглядела помятой, словно её часто брали в руки и долго держали и немного скукожившейся, будто на неё пролили воду - не один или два раза, а раз десять, не меньше.

Начавший о чём-то догадываться Горазд поспешно убрал фотографию незнакомого пехотинца Виталия обратно в шкаф. Вряд ли за этой карточкой, хранимой одинокой женщиной в её пустой квартире, могла скрываться история с хорошим концом. Не так они выглядят истории имеющие счастливый конец. Совсем не так.

Рядом с диваном стояла тумбочка с выдвижными ящиками. Горазд решил, что если она стоит рядом с диваном, значит хозяйка специально выделила её под личные вещи комнатосьёмщику. Однако открыв верхний ящик, обнаружил там женские безделушки и целый ворох распечаток. Читать он их не собирался и скорее закрыл ящик обратно, но в глаза успела броситься фраза «требование в ближайшее время погасить задолжность, в противном случае…». Похоже Ирина и правда не часто впускала к себе пожить чужих людей, если даже не подумала убрать личные вещи куда-нибудь подальше.

Не рискуя больше ничего открывать и никуда заглядывать, Горазд сел на диван и достал из сумки подаренный подполковником Москаленко бумажный труд профессора Непийвода. Пролистав прочитанное вчера предисловие, он перешёл к главе, называвшейся «ключевые технологии, обеспечившие выживание человечества в условиях перманентного апокалипсиса войны вторжения».

Из труда «Первая межмировая. Война вторжения» профессора Алексея Геннадьевича Непийвода:

На самом деле технологий, претендующих на звание «ключевые» очень много. Это и гидропоника, позволяющая вытесненным к полярному кругу людям выращивать необходимое количество пищи и бионика, позволившая потерявшим части тела ветеранам снова вернуться в строй или приносить пользу как гражданские специалисты. Авионика, ракетостроение, баллистика, механика и медицина. Но разговор сейчас пойдёт только о трёх, даже не технологиях, а скорее об конкретных их продуктах, воплощённых в чертежах, схемах и вышедших в очень большую серию. О том, благодаря чему мы смогли выжить и вот уже в течении двенадцати лет противостоим вторжению Легиона.

В первую очередь необходимо упомянуть миниатюрные ядерные реакторы (МЯР). Подлинный триумф государственной корпорации "РосАтом" совершённый в 2078-ом году, позволил создать полностью безопасный миниатюрный ядерный реактор весом не более 5-и тонн (впоследствии вес "пустого" реактора уменьшен до 3,5 тонн). Вероятность развития неконтролируемой реакции и последующего взрыва полностью исключена даже при критическом повреждении корпуса.

Срок автономной работы при полной загрузке - от двух до пяти лет, для различных моделей. Стабильно выдерживают не меньше четырёх перезапусков, таким образом общий срок службы составляет от 8-и до 20-и лет. Из недостатков можно отметить только сложность самостоятельной загрузки топлива в полевых условиях и перезапуска реактора - эти работы настоятельно рекомендуется проводить с участием квалифицированных специалистов и в специально оборудованных ремонтных мастерских.

Относительно неприхотливы в отношении чистоты потребляемого топлива, относительно ремонтнопригодны, долговечны, полностью безопасны. Именно ЯР обогревают наши города за пределами полярного круга, бесчисленные теплицы и обеспечивают энергией заводы.

Благодаря миниатюрности и удобству эксплуатации стало возможным устанавливать МЯР на тяжёлую и среднюю технику, тем самым резко повышая её автономность и энерговооружённость. В свою очередь, возросшая энерговооружённость, привела к возникновению и использованию целых классов новых вооружений, таких как электромагнитные орудия. В конечном итоге, вместе с изобретением синтетических мышц, это привело к созданию универсальных шагающих платформ, так называемых "танков-пауков" или "паучьих танков". Ярким представителем которых является танк-паук "мизгирь" в арктической модификации, по праву ставший символом российских бронетанковых войск ещё до вторжения Легиона.

Также следует упомянуть, разработку технологии производства сверхмощных, многократно перезаряжаемых, аккамуляторов. Благодаря им стало возможным появление индивидуальной тяжёлой брони (ИТБ) - тяжёлого пехотного экзоскелета позволяющего оператору на равных сойтись в рукопашной даже с демоном-крушителем. К сожалению срок автономной работы ИТБ не превышает пары часов. ИТБ способны заряжаться от любого МЯР или гражданских энергосетей, но это сокрушает срок службы энергобатарей. Оптимальной является зарядка от специфического МЯР-Б-2, установленного на боевых машинах поддержки пехоты, доставляющих ИТБ и на поле боя и выполняющих по отношению к ним функцию «матки».

Во вторую очередь нужно остановиться на изобретении синтетических мышц. Их разработка велась с начала 21-го века, но только во второй половине удалось добиться серьёзного прогресса сразу нескольким исследовательским центрам, в том числе одной из дочерних фирм госкорпорации "РосНаноТех". Способные сокращаться и растягиваться под действием электрического тока. Имеющие "память формы" и способность к самовосстановлению и обновлению - синтетические мышцы открыли целый спектр технологий начиная от проектируемого, но так и не построенного орбитального лифта и кончая механическими телами. К глубокому сожалению вторжение Легиона разом перечеркнуло все подобные великолепные проекты.

Однако благодаря технологии выращивания синтетическим мышц стало возможным создание шагающих платформа, в том числе танков-пауков, за каких-то пару десятков лет почти полностью вытеснивших гусеничные танковые платформы в армии российской федерации. На технологии синтетическим мышц почти полностью построена индивидуальная тяжёлая броня (ИТБ) - тяжёлый экзосклет превращающий оператора в сказочного бронированного богатыря на срок пока не кончится заряд в энергобатареях.

И наконец последняя в списке, но может быть даже важнейшая из всех прочих - ИРИС (интегрированная распределенная информационная система). Хотя полноценный искусственный интеллект так и не был создан, учёным, до вторжения, удалось приблизиться к его разработке. ИРИС - результат объединения, сделанного уже после вторжения демонов, таких глобальных информационных систем, как: АСГУ (система автоматического государственного управления), СУБ (системы управления боем на уровне отдельных отделений, взводов, рот, батальонов и вплоть до полкового уровня), ИРа (искусственный разум - система анализа и классификации фактов применявшаяся учёными российской академии наук) и ряда других.

Сейчас ИРИС является единственным, наиболее полным, хранилищем знаний и технологий человеческой цивилизации. Только благодаря ей мы можем надеяться на скорейшее возрождение человеческой цивилизации во всей её силе и мощи, после победы над демоническим легионом и освобождению завоёванных земель.

Остановившись на абзаце про «ИРИС», Горазд вспомнил как сам работал с этой системой, вернее с её отдельными модулями. Компоненты ИРИС установлены в каждой машине, на каждом дроне, самоходной мине или даже внутри индивидуальной брони сверхтяжёлой технопехоты. Таким образом командование всегда получает максимально подробную и актуальную информацию с поля боя. Вдобавок ИРИС предоставляет не «сырые данные», а информационные выжимки, результаты собственного анализа и концентрированные сводки. Командиры не отвлекаются на сбор и анализ поступающих сведений и сосредотачиваются на выполнении боевой задачи. Рядовым бойцам ИРИС тоже служит подмогой. Она индивидуально распределяет цели для отдельных бойцов, уберегая отделение от ошибки сосредоточить весь огонь подразделения на ближайшем противнике и пропустить чуть более дальних.

Система управления боем, даже работая в локальном режиме, без связи со своей глобальной частью, подсвечивает уязвимые места, визуально выделяет силуэты скрытно подбирающихся противников и многое другое.

Раньше Горазд как-то просто пользовался её возможностями и не задумывался сколь много она делает и как помогает. Сейчас задумался, понимая, что без ИРИС воевать было бы гораздо сложнее. Пожалуй, и правда её можно назвать ключевой технологией или техноартефактом, по определению автора труда. Только вот кто такой этот Непийвода и где он раньше мог слышать его забавную фамилию? Ведь определённо где-то слышал…

Раздумывая над тем, где ему могла раньше встречаться фамилия профессора из Якутска, Горазд добрался до полигона и нашёл одного из сопровождающих партию новых танков инженера с завода. Молодой парень, лет на пять старше Горазда, попробовал надавить на то, что Горазд поздно пришёл за своей машиной, почти все остальные уже разобрали. Но Горазд пропустил слова инженера мимо ушей. Он был слишком взволнован скорой встречей с могучей боевой машиной. Его собственной боевой машиной.

В большом закрытом, но не обогреваемом ангаре сиротливо ютились семь последних оставшихся танков.

-Выбирай, что осталось, -широким жестом предложил представитель завода изготовителя. -Все как с иголочки. Все успешно прошли заводскую приёмку. Наипоследняя модификация. Салехардское конструкторское бюро закончило доработку базовой платформы только прошлым летом. В серию пошли десять месяцев назад. Это всего лишь вторая большая партия.

Горазд завороженно прошёл мимо замерших в удобной для транспортировки сторонним транспортом паучьих танков. Матово чёрное, пока отключена маскирующая система-хамелеон, покрытие. Кабина напоминает формой лежащее на боку яйцо, внутри удобно размещаются два пилота и ещё один член экипажа при необходимости использования нестандартного вооружения. Но обычный экипаж - два пилота. Младший - Горазд, а старший... Кто будет старшим пилотом и командиром боевой машины он узнает только когда прибудет в Ноябрьск.

Шагающий танк проекта «мизгирь» может передвигаться в различных режимах. В скрытном, когда танк буквально ползёт, его высота равна высоте яйцевидной непрозрачной кабины. Никаких стёкол или слабых элементов, везде сплошная броня. На броне и в её глубине расположены многочисленные камеры, сенсоры и датчики информация с которых собирается локальным модулем ИРИС встроенным в боевую машину. Пилоты внутри получают уже предварительно обработанную картинку происходящего снаружи.

Сверху, на кабину, ложится выдвинутое в боевом режиме орудие главного калибра - электромагнитная дальнобойная пушка способная стрелять самыми разными видами боеприпасов. Хоть бери любую металлическую чушку входящую в канал ствола и ею стреляй. Очень полезно на дальних рейдах, когда подходит к концу предварительно взятый запас снарядов.

Дополнительно установлена пара тяжёлых пулемётов. Тоже электромагнитных и потом нетребовательных к быстро расходуемым боеприпасам. А энергию на всё это мизгирь получает от встроенного в корпус МЯР. Максимально возможная автономность и самодостаточность.

Восемь сложенных вокруг корпуса манипуляторов, как будто лапы у паука. Отсюда и название шагающих платформ проекта: крестовик, сольпуга, мизгирь и прочие.

Каждый манипулятор имеет шесть степеней свободы и может быть использован как опорная конечность или как рабочая. Потеря манипулятора не критична для шагающего танка. Наоборот, манипуляторы являются частью активной брони и могут использоваться, например, чтобы отбить направленный в машину гранатометный выстрел. Мизгирь может эффективно сражаться, имея лишь пять из восьми манипуляторов и передвигаться, сохранив всего три рабочих конечности.

На конце каждого манипулятора полуметровое выдвигающееся лезвие из мономолекулярной стали режущей обычный металл как бумагу. Изначально лезвия из мономолекулярной стали предполагалось использовать для инженерных работ и его имели только две конечности из восьми. Война с демонами, делающими ставку на свою неубиваемость и чудовищную силу в рукопашной, быстро внесла коррективы в конструкцию.

Дополнительно мизгирь способен нести самое разнообразное вооружение в зависимости от выполняемой задачи. Доставленные с завода модели шли все в базовой комплектаци.

Представитель завода нетерпеливо топнул ногой: -Ну, сколько можно выбирать. Все машины одинаковы.

-Какие красивые, - сказал Горазд приложив ладонь к кабине ближайшего и ощущая покалывание от пропитавшего металл холода. Пусть на улице всего минус пять, что аномально тепло для середины сентября, но во время прикосновения кожи к броне холод чувствовался. Необъяснимым образом это ощущение успокоило младшего лейтенанта и настроило на деловой лад.

Горазд выбрал себе боевую машину.

Инженер предложил: -Ну что, подписываем акт приёма-передачи? Можешь не проверять, там всё точно. На заводе ответственная комиссия проводила полную проверку. Их росписи есть в документах.

-Нет, я проверю, - возразил Горазд. Ответственная комиссия от завода — это хорошо, но идти в бой на этой машине ему, Горазду, а не кому-то из членов той самой комиссии.

Представитель завода пожал плечами показывая, что это его право: проверить машинку перед подписанием акта приёма-передачи.

Горазд достал из внутреннего кармана электронное офицерское удостоверение и приложил к считывателю. Минуты две ничего не происходило. Это нормально так как удостоверение и новый танк прибывший прямиком с завода обменивались подтверждающими кодами. Боевая машина наверняка отправила уточняющий запрос через глобальную сеть в архив военного ведомства. А получив ответ о том, что младший лейтенант Романенко действительно существует и находится как раз на малом танковом полигоне, а не где-то ещё - только тогда мизгирь разблокировал входной люк.

После того как шагающий танк зарегистрируется за Гораздом, процедура идентификации упроститься и будет занимать доли секунды. А пока изволь подождать. Меньше всего и командованию, и конструкторам хотелось бы чтобы какой-нибудь ушлый инферал под чужой личиной угнал бы одну из современных боевых машин.

Внутри кабины управления всё привычно и знакомо по учебным моделям, на которых он тренировался в лимбяяхской академии.

-Ну, здравствуй, -с душой поздоровался с танком Горазд.

И боевая машина ответила: -Добро пожаловать пилот! Младший лейтенант Романенко - личность подтверждена, права подтверждены, правомерность управления проверена. Вывожу реактор из спящего режима, время одна минута, сорок две секунды. Управление машиной разблокировано. Управление бортовым вооружением разблокировано. Мизгирь под вашим полным контролем, младший лейтенант через одну минуту и двадцать восемь секунд.

Первым включился круговой обзор. Гибкие экраны, занимающие почти всю внутреннюю поверхность кабины, показывали происходящее вокруг ещё остающегося неподвижным мизгиря. Горазд увидел, как оставшийся снаружи представитель завода в нетерпении пинает носком ботинка бетонный пол. Поигравшись с управлением, младший лейтенант приблизил изображение лица приёмщика так, что оно стало занимать всю переднюю полусферу и стали видны мельчайшие дефекты кожи и то, что у заводского оказывается секутся кончики волос. Не задерживаясь, чтобы рассмотреть это малоинтересное зрелище, Горазд отдалил перспективу и проверил увеличивающий зум в подробностях разглядев крышу одного из городских зданий. Мановением руки он вывел на экран карту Нового Уренгоя, наложил поверх неё пометки и условные обозначения. Потом просчитал маршруты движения к центральной площади, к вокзалу и к комендатуре и ещё одним движением убрал с экрана результаты расчётов.

Электронная часть работала без нареканий. Осталось проверить механику.

Вошедший в рабочий режим реактор позволил танку выпрямится, вознеся кабину с пилотом на трёхметровую высоту. Горазд пошевелил парой рабочих конечностей. Покрутил их, выполняя элементы малого тестового комплекса. Выдвинул и вернул обратно лезвия из мономолекулярной стали сделанные по технологии так называемых «длинных молекул». Активировал электромагнитное орудие и подождал, пока то займёт рабочее положение, потом вернул его обратно.

Представитель завода тем временем скучающе смотрел на словно по волшебству вдруг ожившее гигантское металлическое насекомое. Он зевнул, прикрывая рот рукой с электронным планшетом где Горазд должен будет отметиться в приёме полностью исправной боевой машины.

Устав ждать, инженер недовольно спросил: -Ну долго там ещё?

-Уже заканчиваю, -ответил Горазд. Он не проверил уровень громкости внешних динамиков. Инженер нарочито коснулся указательным пальцем уха, показывая, что автоматическую регулировку громкости нужно подкорректировать.

Заставляя танк согнуть конечности и опустить кабину к земле, Горазд одобрительно похлопал по панели. Насколько он знал, часть танкостроительного завода эвакуировали в Салехард из Красноярска. Сам Горазд родился в Новосибирске. Это почти рядом, где-то день пути. Значит они с танком были почти земляками. Приятно, чёрт побери, встретить земляка меньше чем в полутора сотнях километров от границы полярного круга.

Сняв тактильные перчатки с помощью которых управлял частью функций машины, Горазд вылез из кабины наружу.

Подтверждая факт приёма боевой техники, младший лейтенант приложил удостоверение к планшету инженеру. Однако планшет раздражённо звякнул, требуя дополнительную идентификацию по радужке глаза. Пришлось наклониться и подождать несколько секунд.

После чего инженер коснулся планшетом внешнего считывателя, выдвинувшегося из-под отъехавшей в сторону броневой пластины. Теперь Горазд официально становился пилотом боевой машины и нёс за неё полную ответственность.

-Теперь малыш полностью твой, забирай, -улыбнулся представитель завода.

Горазд только и смог сказать от переполнявших его чувств: -Отличная машина!

-Да, я знаю, -кивнул инженер.

Вернувшись в кабину и улёгшись в ложемент второго пилота, Горазд не смог перебороть себя и повёл собственный мизгирь на малый танковый полигон, расположенный сразу за рядом длинных ангаров. Там он вроде бы немного погонял машину, заставляя передвигаться то ползком, то бегом. Он перепрыгивал через препятствия, совершая мощный синхронный толчок сразу восемью конечностями. Он забирался на имитацию крутого склона, цепляясь парой верхних манипуляторов и подтягивая тяжёлую машину вверх, при этом страхуя остальными манипуляторами от падения.

Наконец Горазд угомонился и повёл танк к ангарам временного хранения, где пилоты могли на какое-то время оставить или подремонтировать свои машины.

Пусть прошло не полчаса времени, как ему казалось, а добрых два с половиной. Пусть он изрядно устал, хотя всё это время лежал в ложементе, а бегали и прыгали вместо него синтетические мышцы сокращающиеся и растягивающиеся под действием электрических зарядов. Пусть Горазд успел проголодаться, а утренняя яичница и бутерброды уже превратились в воспоминание. Он был радостен и воодушевлён. Наверное, это и есть ощущение счастья. В этот самый момент младший лейтенант Романенко был, без сомнения, полностью и максимально счастлив.

Шагающий танк проекта мизгирь, особенно оснащённый грамотно подобранным дополнительным вооружениям, является реальной силой с которой приходилось считаться не только инфералам и ордам низших демонов, но даже самим высшим. И вся эта сила отныне была в его, Горазда, руках.

Он наконец-то получил давно ожидаемый шанс отомстить.

Отомстить вторгнувшимся на землю через врата тварям за погибших родителей. За разрушенное и сожжённое прошлое: все города, жизни всех людей. За украденное лично у него, Горазда, приятное и ненапряжённое будущее, которое могло бы быть у родившегося в богатой и известной семье юного мажора, если бы старый мир только продолжил бы существовать.

Да, теперь он готов уничтожать тварей и демонов.

Первая главная мечта Горазда успешно осуществилась. Он закончил академию, получил собственную (опят же не считая первого пилота) боевую машину и скоро отправится на фронт бить демонов. Теперь, пока ещё оставалось полтора дня до отхода эшелона в ноябрьский урепрайон, Горазд имел возможность попробовать осуществить свою вторую главную мечту. Не такую возвышенно-патетическую. Не такую патриотичную и гораздо более тайную, тщательно лелеемую и скрываемую от всех прочих. Горазд твёрдо собирался до ухода на фронт по-настоящему переспать с какой-нибудь девчонкой.

Не к месту вспомнилась надпись на фотокарточке виденная в квартире Ирины «жди меня, любимая». Какая глупость! Обещать кому-то вернуться, когда можешь не вернутся. Заставлять напрасно ждать и плакать над твоей фотографией. Разве этого бы хотел тот самый Виталий для своей девушки?

Горазд твёрдо решил, что точно не станет никому обещать вернуться и никого не заставит себя ждать.

В животе урчало всё сильнее и младший лейтенант Романенко закономерно направился в первый встреченный им по дороге ресторан. Выданные в бухгалтерии академии подъёмные почти нетронутые лежали на его электронном удостоверении выполняющим, кроме прочего, и функции платёжной карточки. Поэтому вперёд и только вперёд.

Без колебаний и рефлексии.

Напор и натиск, как учил подполковник Москаленко.

Правда он говорил об этом в контексте тактики танкового боя. Но должно быть аналогичная стратегия применима и при попытке найти девушку.

Горазд никогда не бывал в ресторанах, но здесь всё выглядело примерно так, как он и ожидал. Тяжёлые шторы на окнах. Таинственно мерцающие искусственные электрические свечи над каждым столиком. Скатерти цвета молодого снега и выглядывающие из-под них массивные ножки тяжёлых столов. Полупустой зал, примерно четыре-пятых мест свободно. Благородный сумрак и едва слышный гул кондиционеров.

На входе Горазда остановили, но стоило продемонстрировать удостоверение, как его тут же пропустили внутрь.

Благообразного вида пожилой мужчина с двумя орденами, прикреплёнными поверх серого пиджака, негромко уточнил у Горазда собирается ли он обедать один или, может быть, с дамой?

Приглядевшись к неброским орденам и уважительно склонив голову, Горазд ответил в том плане, что он сейчас сам по себе, но хотелось бы познакомиться с дамой, если только это возможно.

-Ничего невозможного, товарищ молодой пилот, - скупо усмехнулся исполняющий функции метрдотеля старик. -Прошу пока пройти к столу.

Усадив Горазда за стол в глубине зала, метрдотель оставил меню и степенно удалился. Двигался он нарочито неторопливо, как человек знающий цену своего времени… или как человек попавший под прямой ментальный удар высшего демона, когда нейроны в продолговатом отделе мозга буквально выгорают и так не восстанавливаются до конца, несмотря на все восстанавливающие процедуры.

Оставшись в одиночестве, Горазд потрогал скатерть. Та оказалась приятной на ощупь и чуть заметно хрустела под пальцами. Открыв меню, он совершенно растерялся в выборе предоставляемых блюд. Хотелось конечно чего-то мясного и горячего. Подполковник Москаленко из академии как-то сказал: если хотите жить вечно ребята, то каждый раз кутите как в самый последний раз. Однако незнакомые названия настораживали, намекая не спешить с выбором и сначала спросить совета знающего человека.

-Товарищ пилот, разрешите составить вам компанию?

Горазд поднял глаза и понял, что прямо вот сей момент и сей час влюбился на всю жизнь. Она была прекрасна. Светлые волосы искрились и сияли в свете электрических свечей. Очаровательно вздёрнутый носик. Ямочки на щеках и лукавые глаза, глядящие на младшего лейтенанта с каким-то внутренним вызовом и подковыркой.

-Пожалуй садись, -попросил Горазд.

-Меня зовут Марина, -протянула она руку знакомясь. От прикосновения к нежной, несмотря на натруженные мозоли, руке у Горазда поплыло перед глазами.

-А меня Горазд.

-Необычное имя, -заметила новая знакомая.

Младший лейтенант только и смог промычать что-то маловразумительное.

Поняв, что собеседника сейчас можно мало чего добиться и необходимо брать ситуацию в свои руки, Марина перешла на деловой тон. -Горазд значит? Откуда ты такой взялся, Горазд? Как будто первый раз знакомишься с девушкой, а последние недели и вовсе просидел запертый в подполе? Ну ладно, запомни главные правила нашего общения. Первое - я не шлюха, понятно? Я честно вкалываю по двенадцать часов в день шесть дней в неделю. А чем я там занимаюсь в свой единственный выходной никого не волнует. Имею право встречаться с кем захочу и где захочу или не встречаться. Могу брать деньги, а могу вернуть обратно, развернуться и уйти. Это ясно?

Горазд послушно кивал, наслаждаясь звуками её голоса.

Посмотрев на него Марина вздохнула и проложила: -Правило второе: не влюбляться. Посидели и разошлись. Никаких потом приставаний. Никаких дай номер телефона или, не дай бог, серенад под окном общежития, попыток объясниться, звать замуж и всего такого прочего. Если у нашего знакомства будет продолжение в виде ребёночка, то я сама тебе отпишу, тогда и разберёмся что к чему. А ещё раньше меня командование персонально сообщит, если вдруг станешь папой.

Горазд с честными глазами пообещал не приставать и не влюбляться.

-И наконец третье правило, -Марина подняла палец. -Жизнь коротка, трудна и опасна. А в сегодняшние времена она короче, труднее и опаснее чем когда-либо раньше. Поэтому давай веселиться и ни о чём не думать!

Этот призыв Горазд с воодушевлением поддержал. Они вместе попробовали курицу по-пекински и свинину по-китайски, дорогие блюда из натурального мяса. Запили всё каким-то сидором, пенящимся и с приятной горчинкой. Взяли с собой «на вынос» две бутылки вина, после чего Горазд собрался вести девушку на автобусную остановку, а Марина сказала ему: -Ты что, дурак? Вызови такси!

Она кстати оказалась той самой девчонкой из трудовых отрядов, о которой мечтают подавляющее большинство учеников академии в Лимбяяхе. К своим восемнадцати годам Марина окончательно заколебалась тяжело трудиться по двенадцать часов в день на неквалифицированных работах, куда только бросали её трудовой отряд. Она пробовала записаться в вечернюю школу, но после рабочего дня голова полностью отказывалась думать и её скоро отчислили. Тогда Марина решила воспользоваться доступным только девушкам путём вырваться из изматывающей круговерти вечных трудовых шестидневок.

И вот она с ним.

Богиня!

И так сладко целует. И её дыхание пахнет кисло-сладким соусом, в котором подавали свинину по-китайски.

Открыв копией ключа дверь в квартиру Ирины, Горазд провёл девушку внутрь. Застеленный цветастым пледом диван призывно скрипнул, когда на него упали два тела. Одновременно с этим заскрипел замок входной двери. Возвращалась с работы хозяйка квартиры, которую Горазд собирался, но совсем забыл предупредить.

Марина едва успела застегнуть расстёгнутую кофточку, а Горазд натянуть почти снятые было штаны.

Ирина вошла в комнату, не обратив внимание на лишнюю пару обуви у входа. Ещё в коридоре она радостно начала фразу: -Купила настоящего фарша, сейчас котлет наделю. Товарищ пилот, вы любите котлеты?

Закончила она уже перед диваном, разглядывая пытающуюся привести в порядок причёску Марину и наливающегося цветом спелой клубники Горазда.

-Простите, -сказала Ирина. -Я не подумала! Но и вы могли бы хотя бы позвонить и предупредить!

Хозяйка развернулась, собираясь уйти.

Бросив недовольный взгляд на пылающие щёки незадачливого ухажёра, Марина торопливо вскочила с дивана и остановила Ирину уже в коридоре: -Куда вы пойдёте, вечер на дворе. Опят же ночью обещают резкое похолодание. Тепловая аномалия закончилась, приближающаяся зима забирает своё.

-Что же мне, оставаться тут? -спросила женщина.

-А почему нет?! -воскликнула Марина, забирая у неё из рук пакет с замороженным фаршем. -И правда настоящий фарш. Научите меня готовить котлеты?

Увлекаемая на кухню Ирина только и успела, что неопределённо мотнуть головой.

Оставшийся в одиночестве Горазд не знал, как себя вести в такой ситуации. Этому его в академии не учили и хвастливые рассказы об интимных похождениях старших курсов, которые следовало делить в два раза, а то и в четыре, тоже не помогали.

Пару минут спустя в комнату заглянула Марина и грозно вращая глазами прошипела: -Ты что, не мог позвонить ей? Или мне бы сказал - я что-нибудь бы придумала!

-Забыл, -честно признался Горазд.

-Бегом на кухню!

-Зачем?

-Затем, что у меня сегодня единственный выходной между двумя рабочими шестидневками по двенадцать часов в день и я не позволю его испортить! Быстро на кухню, и я просто не знаю что сейчас с тобой сделаю.

Горазд послушно пошёл на кухню, где хозяйка попыталась начать то ли обвинять его, то ли извиняться самой: -Я конечно понимаю, что вам скоро в смертельный бой… У всех есть потребности… В этом нет ничего предосудительного и я должна была сама догадаться…

-Тётя Ира, давайте не будем об этом, -мягко прервала её Марина.

Каким-то непостижимым образом Марине удалось создать и поддерживать непринуждённую атмосферу. Первая из взятых с собой бутылок вина оказалась открыта, и раскрасневшаяся хозяйка объясняла, что хлеба в фарш нужно добавлять побольше, тогда котлеты и хрустеть будут и по количеству их больше получится. Марина со всем вниманием слушала и время от времени говорила: -Надо же тётя Ира, я бы никогда не подумала!

На сковородке скворчала первая порция свежеизготовленных котлет, обсыпанных снаружи мелко перетёртыми сухарями. Запах от плиты исходил изумительнейший.

Горазд увлечённо лепил следующую партию мясных шариков. Марина сначала окунала их в разбитое яйцо, потом обваливала в перемешанных со специями сухарях. Хозяйка квартиры руководила процессом.

Время от времени Горазд и Марина соприкасались то рукой, то плечом. Горазд снова почувствовал, что ему становится жарко. В крови лопалось пузырьками и било в голову выпитое вино.

Хозяйка квартиры сначала с умудрённой улыбкой наблюдала за их якобы случайными прикосновениями. Потом вдруг взяла и разрыдалась, сумбурно жалуясь на демонов, на войну и на мужа, погибшего на этой проклятой войне три года назад. Марина обнимала «тётю Иру», гладила её по голове. А женщина всё жаловалась на одиночество, на нехватку денег и на такую тоску, что прямо хоть удавись. Как будто прорвало плотину, долго возводимую из всякого хлама и поток слёз сейчас уносил оставшиеся от неё обломки.

-Одиночество только у тебя в голове, -говорила Марина. -Только в твоей голове, понимаешь? И тоска только там и нигде больше.

Она начала целовать Ирину сначала в заплаканные щёки, потом в губы, а минуту спустя, получивший чувствительный толчок под рёбра, Горазд уже сам целовался одновременно с Мариной и Ириной. Губы у квартирной хозяйки были мягкие и горячие, а блестящее от слёз лицо всё равно казалось красивым и совсем оказывается не старым.

Как-то незаметно они переместились с кухни в комнату, на диван. И этот диван оказался маловат для троих, но пришлось остаться на нём потому как кровать была ещё уже.

Потом они допили вино и открыли вторую бутылку, а Ирина выставила ещё какую-то бурду, которую она держала на совсем чёрный день.

Теперь начала плакать и заниматься самобичеванием Марина.

-Я шлюха! - ругала она себя. -Вот ты Ирина умная и на работаешь на заводе мастером. Он (кивок на горазда) вообще пилот. Может быть уже завтра поедет бить тварей. А кто я такая? Да никто! Какая от меня польза?! Что жила, что не жила - всё одно!

Горазд и Ирина утешали её как могли и вскоре эти утешения закончились повторным визитом на слишком маленький, для троих, диван.

Дальше, когда сил продолжать уже ни у кого не осталось, Марина нашла книгу профессора, подаренную Горазду подполковником Москаленко.

-Почитай! -попросила девушка.

-Что там, -отнекивался Горазд.

-Да почитай, интересно! Вот, про демонов почитай.

И он уступил. Лёжа обнажённым, между двумя пылающими отголосками недавней страсти женскими телами, в середине третьего часа ночи, Горазд принялся зачитывать отрывок из труда профессора Алексея Геннадьевича Непийвода о классификации демонических отродьев, вторгнувшегося на Землю легиона.

Из труда профессора:

… способности к усилению себя, трансформации и перехода на следующую ступень у демонов не одинаковы. Всего демоны делятся на "высших", "низших", полуразумных тварей и специально выведенных для войны существ "титанов". Высшие - могущественные иерархи Легиона: принцы и лорды - чтобы возвыситься до своего текущего положения пожравшие даже не сотни тысяч, а миллионы жизней разумных существ каждый. Низшие - обыкновенное боевое "мясо" армии вторжения, крайне многочисленное, но не такое опасное для хорошо вооружённого солдата высокотехнологичной цивилизации наподобие земной. По крайней мере один на один. К сожалению "низшие" демоны всегда нападают огромной толпой в сопровождении множества адских тварей.

Титаны - те же демоны, но с рождения усиленные специальными ритуалами наделившими их огромным ростом и силой, но заметно снизившими возможность их развития.

Особняком стоят инфералы. Изначально их силы ненамного превышают возможности обычного человека, но по мере того как заключивший контракт с бездной впитывает энергии боли, страданий и смерти, он развивается и усиливается.

Разделение на наземные и воздушные силы или же флот в армии демонов достаточно условно. Как правило высший демон может вести бой как на земле, так и в воздухе или же в толще вод.

…способны черпать силы в энергиях страданий, боли и смерти. Все демоны имеют возможность как количественно, так и качественно усиливать свои способности развиваясь и преодолевая ступень за ступенью поглощая энергию смерти живых и разумных существ. Отсюда возводимые ими на захваченных территориях гигантские некрополи, храмы страданий и алтари боли, где они похоже каким-то образом запасают и консервируют извлечённую из умирающих людей энергию в неких кристаллах. Эти кристаллы, иначе называемые «камнями душ» предположительно являются основным платёжным средством в покорённых Легионом мирах великой сферы.

…низшие демоны:

…Ракшасы - антропоморфное тело и голова зверя. Ловкие, но не слишком сильные и живучие демоны. Хотя средний ракшас в полтора - два раза сильнее среднего человека, они всё же предпочитают сражаться на расстоянии метая в противника огненные шары или обдавая потоком пламени словно из высокотемпературного огнемёта. Запутывают разум иллюзиями и так далее. Считаются бойцами поддержки. Стандартная линия развития - усиление температуры, дальности и скорости полёта огненных шаров. Вплетение в пламя потоков тьмы и смерти, отчего оно приобретает способность поджигать металл и разъедать плоть даже в случае если броня выдерживает прямой удар.

…Четырёхрукие - мощные великаны от двух с половиной, до четырёх метров ростом. Могут спокойно поднять и метнуть в противника, например, автомобиль или голыми руками пробить стену. Выступают бойцами первой линии. Крайне сильны. Крайне живучи. Обычно вооружены примитивным оружием в виде гигантских, плохо заточенных мечей из плохого железа или утыканных шипами булав весом в сотню килограмм. Стандартная линия развития - усиление собственного тела, в первую очередь силы, выносливости и естественной брони.

…Кровожады - скорее техническая обслуга, если можно так назвать, чем бойцы. Строят примитивные жилища для четырёхруких и ракшасов. Возводят храмы бездны и алтари боли для высасывания силы и жизни из пленников и рабов. Чистят и вычёсывают титанов, кормят драконов и так далее. Не способны метать десятки огненных шаров в минуту, как ракшасы. Максимум могут выдать один или два, после чего валятся без сил. Испытывают проблемы потребляя твёрдую пищу. Лучшая еда для них - кровь живых существ, откуда и название. Способны вытягивать силы и насылать слабость. Для бойца в ИТБ или экипажа танка-паука представляют малую опасность при любом разумном количестве. Стандартная линия развития - усиление способностей к поглощению и высасыванию чужих жизней, развитие способностей чувствовать живых на значительном расстоянии, выращивание ядовитых когтей и прочее.

…адские гончие, нетопыри, змеи-душители, адские карлики и так далее - многочисленные и разнообразные псевдоразумные полузвери составляющие нижнюю основу любого отряда демонической армии. Имеют самые разнообразные способности, как правило связанные с огнём, кислотой или ядом. Способны к частичной трансформации тела. Стандартная линия развития - усиление существующих способностей и развитее интеллекта. Порой матёрая гончая превратившаяся за десятилетия непрекращающихся войн из полуразумного хищника в разумную и хищную тварь может быть опаснее вооружённого четырьмя булавами в пятьдесят килограммов весом каждая четырёхрукого.

…высшие демоны:

…дьяволы - входят в свиту лорда. Основная ударная демонических армий. Краснокожие великаны ростом от пяти метров, но при этом способные временно принять почти человеческий облик. Предпочитают сражаться огромными огненными мечами, рассекающими композитную броню как тонкую фанеру. В совершенстве владеют дальнобойной и прочей магией. Могут испускать из рук лазерные лучи большой мощности называя это "заклятием обжигающего света". Способны телепортироваться на сверхкороткие расстояния в пару десятков метров. Могут воззвать к своему лорду для передачи срочной вести или вызове подмоги. Способны к медлительному полёту, не быстрее полусотни километров в час, что делает их в воздухе лёгкими целями для средств противовоздушной обороны. На земле крайне сильны. Крайне живучи - способны продолжить сражаться с оторванной конечностью или выжить и зарастить дыру в животе размером с канализационный люк. Крайне опасны. При нападении дьявола на одиночный танк-паук или одиночное отделение тяжёлой пехоты рекомендуется немедленное отступление и вызов подмоги. Стандартная линия развития - сбор силы и трансформация в лорда.

…лорды - развывшиеся и перешагнувшие ещё одну веху дьяволы. Владеют гораздо более разнообразной магией. Генералы и полководцы демонических армий. Способны к дальней телепортации. Могут открывать врата и проводить через них некоторое, небольшое, количество воинов. Могут напрямую черпать энергию из алтарей смерти и храмов боли, преобразуя её в опустошительные заклинания. Аналог оружия массового поражения тактического уровня. Смертельно опасны. Являются приоритетной целью для уничтожения. Способны создавать защитный купол прикрывающий подвластные им войска от ударов дальнобойной или ракетной артиллерии. Стандартная линия развития - сбор силы и трансформация в принца.

...принцы - предположительно высшие иерархи демонического легиона. Наместники покорённых миров. Повелители орд вторжения и так далее. Способны изменять реальность одним своим присутствием. Если принц демонов захочет, то в некоторой локальной области порох не будет воспламеняться, а конденсаторы электромагнитных орудий потеряют способность заряжаться. Принц демонов может убить обычного человека одним своим взглядом. Класс опасностей - вне категорий. Стандартная линия развития - неизвестна.

…прочие демоны и твари:

…титаны-гиганты - мощные сухопутные твари ростом от десяти до сорока метров. Выглядят как огромные гуманоиды с мощными руками и ногами, но непомерно крохотной головой (могут быть добавлены несколько пар дополнительных рук или щупалец, или змеиный хвост вместо ног). Неимоверно сильны. Неимоверно живучи. Глупы и требуют, чтобы их направляли и периодически обслуживали кровожады. Крайне опасны для наземных сил, но представляют лакомые цели для ударов с воздуха или дальнобойной артиллерии.

…титаны-левиафаны - специализированные чудовища для надводных и подводных сражений. Способны топить корабли обрушиваясь на них всей своей массой. Могут использовать заклинание "луч света" представляющее собой мощный лазер. Отдельные экземпляры умеют наносить мощный акустический удар или плеваться кислотой, вмиг разъедающей сверхпрочный корпус. Способны перевозить под водой в своём желудке тысячи низших демонов и псевдоразумных тварей десантируя их на удерживаемые противником территории. Крайне опасны для всех видов надводных и подводных кораблей.

…драконы (обычные и древние) - занимают нишу воздушных сил в демонической армии. Драконы сильно различаются размерами и мощью в зависимости от возраста. Древний дракон проживший полторы - две тысячи лет может без особой опаски вступить в бой сразу с двумя парами сверхсовременных истребителей. Молодой дракон, едва разменявший пару сотен лет, в страхе бежит от одного единственного СУ-57. Владеют разнообразной магией. Могут перевозить на спине, в специальных сёдлах от нескольких десятков до пары сотен низших демонов и тварей высаживая их в тылу. К счастью древних драконов, имеющих возраст от тысячи лет и больше у вторгнувшегося на землю доминиона не так и много. Если новый истребитель СУ-57 можно построить за полгода, то чтобы вырастить нового тысячелетнего дракона нужно ждать всю тысячу лет и ни единым днём меньше.

…инфералы - не такие сильные и не такие опасные (сразу после инициации)) как низшие демоны. Эти слуги демонов и предатели рода человеческого заключившие контракт с бездной в обмен силу, здоровье, магию. Представляют наибольшую опасность будучи малоотличимы от обычных людей и атакуя изнутри, организуя теракты, массовые убийства гражданских, устранение лидеров человеческого сопротивления и так далее. Прокачанного инферала можно условно сравнивать по силе с тяжёлым пулемётом, самоходной артиллерийской установкой, артиллерийской батареей и так далее, в зависимости от степени индивидуальной "прокачки". Инферал сохраняет всю память и все навыки, приобретённые им в "прошлой" жизни, чем особенно опасен. Людям крайне повезло, что среди предателей-инфералов не так много настоящих учёных, инженеров, конструкторов или профессиональных солдат.

Утро выдалось тяжёлым. Скорее очень тяжёлым. Горазд с огромным трудом сумел открыть глаза и разглядеть Марину что-то ему протягивающую.

-Глотай, полегчает.

-Что это? -попытался отстраниться Горазд, тут же тихо застонавший от резкого движения

-Армейский универсальный антиод. Спаси господь стального генерала, разрешившего его к свободной продаже гражданским.

Он проглотил вязкие и горькие шарики. Примерно через десять минут рискнул встать с дивана и хотя его ещё шатало, но мир вокруг больше не собирался разваливаться на осколки.

-Отвязано вчера посидели, -щебетала Марина явно собираясь. Со стороны ванной слышался звук текущей воды, видимо Ирина тоже встала.

-Ты был просто великолепен и не подумай будто я каждому говорю что-то подобное. Но выходной закончился. Девушке пора на работу. Убираться в свинарниках, сортировать субстрат на фабрике органических удобрений и заниматься прочими малоаппетитными делами. Ничего не поделаешь - проза жизни. Если от наших вчерашних шалостей появится сыночек или дочка, то обязательно напишу тебе, о мой герой. День вчера был подходящий, поэтому будем надеяться, что мне не вечно месить грязь в трудотряде.

Наклонившись, Марина поцеловала Горазда в губы. Язык у Горазда спросонья едва шевелился, как толстый шмель.

-Только имей в виду, что вчерашнее идёт по двойному тарифу так как фронт работ непреднамеренно увеличился вдвое, -девушка кивнула в сторону ванной комнаты откуда доносился мерный звук текущей воды.

Горазд не стал спорить и просто перевёл весь остаток полученных подъёмных, за вычетом совсем небольшой суммы остающейся ему на проезд в городском транспорте. К деньгам младший лейтенант оставался полностью равнодушен. По прибытию в часть его поставят на полное довольствие. А деньги - зачем они ему на войне с демонами?

Достав телефон и взглянув на полученную сумму, Марина тихо охнула и покачала головой: -Ты реально не от мира сего. Честно-честно надеюсь, что именно ты будешь отцом моего будущего ребёнка.

Чуть помявшись, она махнула рукой и сказала: -Не могу взять так много. Веришь, совесть не позволяет? Лучше вот Ире переведи. Она хоть взрослая тётка и умная, если работает мастером-наладчиком, но дура - дурой.

Электронное удостоверение Горазда тихо звякнуло, показывая, что часть ранее переведённых средств вернулась обратно.

-Прости-прощай мой герой. Бей врага крепко и постарайся сам не погибнуть!

Уже в дверях, Марина обернулась и лукаво добавила: -Передай «тёте» Ире, что котлетки у неё получились пальчики оближешь. Большое спасибо за рецепт!

Входная дверь закрылась, а дверь в ванную комнату, наоборот, отворилась. Квартирная хозяйка робко, как будто не в своей квартире, вошла в комнату. Сама она была закутана в большое полотенце и меньшее по размеру закрывала её волосы.

-Эта девушка… Марина… уже ушла?

-Ушла, -подтвердил Горазд.

Оба испытывали странную смесь из смущения, раскаяния, неловкости и некоторого количества душевной теплоты к человеку, который прошлой ночью несколько раз становился с тобой единым целым.

Впрочем, неловкость рассеялась уже во время раннего завтрака. Совместно приготовленные вчера котлеты и в холодном виде оказались очень даже ничего. Горазд перевёл остатки средств Ире. Женщина сначала возмутилась, но Горазд твёрдо сказал: -Пожалуйста возьми.

-Спасибо, -Ира опустила глаза.

-Он бы одобрил, -добавил Горазд допивая чай и оставляя пустую кружку на столе. -Я уверен, что больше всего на свете он бы хотел, чтобы ты была счастлива.

Тихий шёпот не столько слышимый, сколько угадываемый по робким движениям губ: -Спасибо…

Без спешки, но и без лишней медлительности, Горазд собрал вещи. Купив на последние оставшиеся деньги биллет, доехал на автобусе до ангаров временного хранения военной техники, где пересел на своего собственного мизгиря. Уже на танке-пауке, своим ходом, дошёл до погрузочного терминала главного вокзала города Нового Уренгоя.

В дорогу ему хозяйка квартиры, где он снимал комнату, положила штук десять завёрнутых в полотенце холодных котлет.

Глава третья. Поезд на фронт.

За ночь серьёзно похолодало. На улице минус пятнадцать, не меньше. Стоит только выглянуть из уютной кабины мизгиря наружу, как проснувшийся мороз начинает покусывать щёки. Кусает пока не больно. Закрывать лицо маской или шарфом нет необходимости.

Тепловая аномалия, с начала месяца накрывшая Ямало-Ненецкий округ скоропостижно исчезла.

Люди радовались лёгкому морозцу как старому знакомому. Скоро, совсем скоро он станет злым, будет жалить и тереть снежным наждаком не вовремя высунутую щёку или нос, но и то хорошо. Холод - это жизнь. Холод - это безопасность. И надежда.

На железнодорожном вокзале Нового Уренгоя, откуда с самого утра отходили следующие в ноябрьский укрепрайон поезда, царила строго упорядоченная суета. Один за другим тяжёлые составы с загруженными военной техникой платформами и забитыми бойцами пассажирскими вагонами отправлялись в Ноябрьск. В сторону фронта.

Давно ожидаемая зима наконец-то вступала в свои права и катилась с севера на юг. Вместе с морозом и холодом - шли люди.

Дожидаясь очереди на погрузку, Горазд полулежал в кабине своего мизгиря, пусть пока без дополнительного вооружения, но уже с загруженным стандартным комплектом боеприпасов, а значит уже во вполне боевой машине и наблюдал за запланированным бедламом и строгой суетой, всегда возникающей при передвижении больших групп людей и техники.

Неподалёку толпились несколько сотен операторов ИТБ, индивидуальной тяжёлой брони. Камуфляж сейчас выключен, поэтому пехотинцы выглядели эдакими великанами, почти под два метра ростом, с ног до головы закованными в чёрную броню. Технорыцари вооружены чудовищного калибра винтовками «танкобоями» вложеными в крепления за спиной. Стволы монструозных винтовок возвышаются над головами тяжёлых пехотинцев как редкий лес копий.

Так как все, без исключения, демоны и инфералы и на порядок сильнее, быстрее и живучее даже очень хорошо обученного человека, то в бою с ними могут помочь только большие калибры. Точнее - очень большие калибры. Маленькие элегантные пистолетики отныне остались не у дел. Лучшей снайперской винтовкой стало противотанковое ружьё, вдобавок дополнительно усиленное. Даже хорошо тренированному человеку будет сложно пользоваться тяжеленым «танкобоем» или ручным пулемётом. Но солдатам в экзосклетах такие пушки приходились как раз по плечу.

Разумеется, ядерный реактор в габариты индивидуальной брони не втиснуть, но сменные батареи позволяют пехотинцам использовать экзоскелет в течении пары часов под максимальной нагрузкой. А зарядить батарею можно от БМП или вот даже от его, Горазда, мизгиря. Хотя зарядка от специализированного реактора боевой машины пехоты предпочтительнее: быстрее по времени и ресурс батарей выдерживает больше циклов разряда-заряда.

Пока Горазд с комфортом ожидал очереди на погрузку в кондиционированной кабине шагающего танка, мимо прошёл, набирая скорость один из везущих на фронт свежее пополнение эшелонов. На первом и последнем вагоне установлены стационарные зенитные установки в роли которых выступала глубокая модификация старой-доброй «шилки». Четыре пары независимых друг от друга счетверённых стволов тяжёлых электромагнитных пулемётов грозно целились в низкое, укрытое серыми облаками небо. Это конечно далеко не мобильная зенитно-ракетная система, но чтобы отвлечь решившего сжечь одинокий поезд дракона вполне достаточно. А там уже прилетит воздушное охранение с ближайшего аэродрома.

Если воздушное пространство над городами и крупными производственными или сельскохозяйственными центрами плотно контролировалось, то на идущие по железным дорогам поездам нападения драконов, занимающихся рейдерством и свободной охотой, иногда случались.

Энергию дальние потомки ещё советских «шилок» получали от реактора атомного поезда.

Осторожно заведя свой танк на грузовую платформу. Поставив его почти вплотную к загрузившемуся парой минут ранее, так чтобы между задней частью кабины одного мизгиря и передней частью кабины другого оставался зазор всего в пару пальцев, Горазд удовлетворённо улыбнулся и покинул боевую машину.

Руководивший погрузкой капитан молчал показал младшему лейтенанту большой палец и нетерпеливо махнул рукой. Уходи мол, не задерживай.

Офицеры ехали в купе по четыре человека. Дорога займёт остаток дня, после завершения погрузки и почти всю ночь. Прибудут в ноябрьский укрепрайон построенный на месте полностью разрушенного в ходе длительных боёв с демонами города Ноябрьск завтра ранним утром.

Пройдя по поезду, Горазд нашёл купе, где оставалось ещё одно свободное место. Тем более там обнаружился его сокурсник и хороший товарищ Вавля Тайбарей. В поезде вообще нашлось много знакомых, по лимбяяхской академии, лиц.

Крепко обнявшись с Вавлей, Горазд принялся устраиваться, заняв последнюю из оставшихся, верхних полок.

Офицерское купе хотя и выглядело казённым и даже пахло неким казённым духом с нотками старого крошащегося пластика и кислым металлическим запахом, но в целом для передвижения годилось. Некий минимальный уровень комфорта подчёркивали вытертые занавески на окне и салфетки из ветхой, но чистой ткани на крохотном откидном столике между нижним рядом коек. Тканевые салфетки попирали четыре стакана в подстаканниках с алюминиевыми ложечками. В трёх стаканах уже был налит чай, причём, судя по запаху, сдобренный чем-то креплённым, а один пока пустовали.

Кроме Вавле, в купе ехали ещё двое шапочно знакомых Горазду сокурсника. Эти двое получили назначение в экипаж одного и того же мизгиря. И тот, кому повезло стать первым пилотом и командиром машины всё пытался построить второго пилота. Второй пилот, лениво отбрыкивался, делая вид будто полностью игнорирует ехидные приказы первого пилота.

Пока Горазд раскладывал вещи, сокурсники организовали ему в пустующий стакан горячего чая. Без спроса и церемоний, плеснули туда пару столовых ложек крепкого алкоголя из пронесённой бутылки. Конечно, это было запрещено, но кто станет проверять, тем более здесь и сейчас?

Помня о том, как плохо ему было сегодняшним утром, Горазд без особого энтузиазма отпивал маленькими глотками обжигающе горячий чай со вкусом дешёвого коньяка. Ребята продолжили прерванный его появлением разговор. Похоже они обсуждали как во время двухнедельного отпуска между учёбой и службой побывали чуть ли не в каждом баре Нового Уренгоя. Один раз их компания молодых пилотов бронетанковых боевых машин наткнулась на аналогичным образом гуляющую компанию тяжёлых пехотинцев. Операторы ИТБ учились всего два года, но зато в технорыцари отбирали только физически крепких и сильных парней. Поэтому полуторное численное превосходство «брони» над «пехтурой» не выглядело стопроцентной гарантией победы. К счастью нарождающийся конфликт погасила пара капитанов, которым переругивающийся молодняк мешал культурно отдыхать в том же баре.

По вагонам прокатилась волна дрожи. Поезд тронулся. Сначала тихо и за окнами неторопливо проплывали городские пейзажи Нового Уренгоя. Остался позади забитый людьми и подготавливаемой к погрузке техникой вокзал. Мелькнули и пропали редкие многоэтажные здания. Вскоре потянулись серые, почти одинаковые, двухэтажные постройки.

Вавля, к слову не принимавший участия в разгульном походе юных пилотов по барам, а ездивший к семье, в Воркуту, начал рассказывать:

-Такое дело, ребята. По последним слухам твари похоже начали у себя перевооружение.

-Неужели четырёхрукие вместо булавы с одним шипом теперь бегают с булавой, на которой целых два шипа? - засмеялись сокурсники.

-А с одноразовой ракетницей, не хочешь? Или с со связкой гранат? Или с какой пушкой? Они ведь сильные, любой вес тащить у себя на горбу сумеют.

-Откуда у демонов гранаты и ракеты?

-Инфералы сделали на оккупированных землях. Они, я слышал, и танки клепать у себя снова научились. Примитивные, конечно. Никакой электроники, только дизель на гусеницах и пушка.

-Да глупые страшилки всё это, - не поверил один из пилотов. -Двенадцать лет, с начала вторжения, бегали с тупыми мечами и железными булавами, а теперь вдруг на ракеты-миномёты-гранаты-пушки переключились? Не может такого быть.