Холодная война. Военная история

Кубинский ракетный кризис, 1962 год

Советское давление на западные интересы стало более частым при Хрущеве в начале 1960-х годов, что отчасти отражало его неуместное стремление, сохраняя мир, добиться успеха, оказывая давление на Запад. 6 января 1961 года, заявив, что "освободительные войны" против западного колониального контроля не должны превращаться в войны между государствами, Хрущев похвалил первые. Так, в 1961-2 годах Советский Союз, перепрыгнув через кольцо сдерживания, реализовал планы строительства военно-морской базы в Египте, что стало вызовом позициям НАТО в Средиземноморье, попытался извлечь выгоду из затянувшейся гражданской войны в Конго (Заире), последовавшей за окончанием бельгийского колониального правления в 1960 году, и решил помочь Фиделю Кастро противостоять американскому давлению на Кубу, давлению, которое включало применение тайной силы. Советским комментаторам революция 1959 года на Кубе показалась возрождением революции 1917 года и была воспринята в советском блоке с большим энтузиазмом. Хрущев должен был последовать революционным инициативам в других регионах, поддержав военной помощью интервенцию Египта в Йемене в 1962 году.

Вначале Кеннеди допустил серьезную ошибку, поддержав вторжение на Кубу 17 апреля 1961 года 1300 обученных ЦРУ антикоммунистических изгнанников, а затем отказавшись обеспечить необходимую поддержку с воздуха. За полным провалом этого неудачного вторжения в Заливе Свиней в отсутствие народной революции и перед лицом жесткой оппозиции последовало разрешение на проведение операции "Мангуст", которая включала в себя тайные американские операции, в том числе саботаж. Экстраполируя прежние опасения по поводу Китая и Восточной Азии, американцы, недооценив силу антиамериканского национализма на Кубе, опасались, что эта страна послужит базой для подрывной деятельности во всей Латинской Америке. Это было более точным описанием намерений лейтенанта Кастро, Че Гевары, чем реалий на местах, как показал полный провал Че в Боливии в 1967 году.

Полагая, отчасти из-за американских военно-морских учений, что в 1962 году американское вторжение на Кубу неизбежно, и, возможно, что такая акция была запланирована, не в последнюю очередь для того, чтобы продемонстрировать силу перед американскими промежуточными выборами, Хрущев решил отправить ядерные ракеты на Кубу. Планы предусматривали тайную переброску 230 000 тонн материальных средств и отправку 42 000 военнослужащих, но секретность была утрачена из-за американского воздушного наблюдения. 4 сентября 1962 года американцы предостерегли Советский Союз от развертывания на Кубе каких-либо значительных наступательных сил и средств. Однако Хрущев не отказался от своих планов, а продолжил их реализацию. Он намеревался установить на Кубе стратегические ракеты, которые должны были доставить Вашингтон в радиус действия, а также тактическое ядерное оружие, в то время как реактивные бомбардировщики, способные нести ядерное оружие, были отправлены на Кубу. Хрущев надеялся, что эти ракеты и бомбардировщики не только защитят Кубу, но и укрепят позиции СССР в целом. Этой позиции противостояло наращивание американских сил и сил НАТО в Западной Европе. Для Хрущева Куба была проблемой не только в отношении Запада, но и в отношении Китая, который критиковал его за неспособность противостоять Западу.

14 октября 1962 года самолет-шпион U-2 получил доказательства того, что на Кубе ведется строительство ядерных ракет средней дальности, что было нарушением заверений Хрущева о том, что он не будет размещать там наступательное или ядерное оружие. Американские руководители согласились с необходимостью ответных мер, чтобы вывезти ракеты, но разошлись во мнениях, как лучше это сделать, и не в последнюю очередь по вопросу о том, следует ли наносить упреждающий военный удар. Именно за такую политику выступал генерал Кертис ЛеМей, воинственный начальник штаба ВВС, который должен был стать кандидатом в вице-президенты от Джорджа Уоллеса на выборах 1968 года. В итоге Кеннеди решился на блокаду, призванную остановить поставки ракет. Он по понятным причинам опасался, что атака на Кубу может оказаться не совсем удачной и привести к пагубной реакции СССР против Америки с Кубы или к действиям в других местах, например, к нападению на Берлин.

Напряжение между тем возросло, когда в ответ на попытку Индии захватить пограничный район в Гималаях Китай 20 октября начал наступление, разгромив и оттеснив индийцев. Части индийской армии не были так привычны к высокогорью, как китайцы, и имели устаревшее вооружение. Это поражение привело к тому, что в Индию стали поставлять американское оружие и доставлять помощь по воздуху. Советский Союз не поддерживал индийцев открыто, но за кулисами они поддерживали их, в то время как Советы раздражали китайцев, отказываясь поддерживать их дипломатически. Этот эпизод привел к последующему советско-индийскому военному и торговому сотрудничеству. Убедившись, что индийцы не смогут защитить Ассам, китайцы 21 ноября 1962 года объявили об одностороннем прекращении огня и вывели свои войска.

22 октября 1962 года Кеннеди обратился к американскому народу и объявил "строгий карантин на все наступательное военное оборудование, поставляемое на Кубу" (т.е. блокаду), используя аргумент, что 1930-е годы уступки не должны повториться. Он также дал понять, что Куба может стать спусковым крючком Армагеддона, поскольку любая ядерная атака на американцев с Кубы будет рассматриваться как необходимость полномасштабного ядерного нападения на Советский Союз. Эта угроза привела к военным приготовлениям обеих сторон. Американцы готовились к воздушным атакам на Кубу и вторжению, а также к ядерным ударам по Советскому Союзу. В привычной манере делать публичные заявления, чтобы повлиять на политическую экономию взаимного восприятия, Хрущев пригрозил "катастрофическими последствиями", если американская блокада вступит в силу, но отказался от идеи отдать приказ о советской блокаде вокруг Берлина. 25 октября американская блокада, призванная остановить транспортировку наступательной военной техники, вступила в силу, и вместо того, чтобы продолжать действовать, советские корабли, перевозившие такие материалы на Кубу, остановились. Решив не обострять кризис, Хрущев попытался урегулировать вопрос, чтобы защитить Кубу от вторжения. В обмен на такую гарантию он был готов не только не испытывать американскую блокаду, но и демонтировать ракетные площадки на Кубе.

С американской стороны сохранялся интерес к вторжению, не в последнюю очередь потому, что советские подходы были непоследовательными и включали требование, чтобы любой вывод ракет с Кубы сопровождался выводом американских ракет из Турции. Разногласия между американскими политиками можно проследить с некоторой легкостью. Кеннеди призывал к осторожности, и не в последнюю очередь после того, как советская ракета "земля-воздух" сбила U-2 над Кубой, в результате чего погиб пилот. В свою очередь, американские противолодочные силы, сбросив предупредительные глубинные бомбы, заставили три советские подводные лодки подняться на поверхность. Обеспокоенный тем, что разногласия по поводу Кубы могут привести к войне, либо в результате американского вторжения, либо из-за безответственной воинственности Кастро, Хрущев согласился убрать ракеты в обмен на обещание американцев не вторгаться. В отличие от этого, тайная уступка Кеннеди по поводу ракет в Турции не поколебала Хрущева. Несмотря на то, что воинственный Кастро блокировал инспекцию ракетных площадок на месте, 20 ноября американская блокада закончилась, и ядерное оружие было вывезено Советами. Кризис показал, насколько важна сдержанность лидеров, Кеннеди и Хрущева, но в то же время он показал, что конфликт мог возникнуть в результате непредвиденных обстоятельств, в частности столкновений между вооруженными подразделениями. Невыполнение приказов, либо из-за сбоев в связи, либо в результате преднамеренных действий, было одним из факторов риска. Проблемы поддержания связи с подводными лодками, оснащенными ядерным оружием, представляли собой особую трудность во время кризиса и впоследствии во время холодной войны.

Кеннеди вышел из кризиса 1962 года, значительно укрепив свою репутацию лидера. Реакция была более позитивной, чем в 1961 году в связи с "Заливом свиней" и Берлином. Отчасти эта положительная реакция была заслуженной, хотя следует подчеркнуть непредсказуемый характер благоприятного исхода. Хрущев, напротив, был скомпрометирован кризисом и воспринимался коллегами по Политбюро как непостоянный. Ему пришлось удерживать их на расстоянии с помощью репутации; не было эквивалента роли террор и страх для поддержания позиций Сталина. Кроме того, сделка между двумя державами подверглась критике со стороны Кастро и Мао. Они расценили его как "советский Мюнхен", отсылку к умиротворению Гитлера в 1938 году. Такая реакция помогла объяснить трудности, с которыми американцы столкнулись в последующее десятилетие: в то время как американо-советские отношения были смягчены сдержанностью, которой научился Хрущев, в частности в 1962 году, американцы оказались ошибочными в своей уверенности, что они смогут использовать подобное давление, чтобы заставить другие коммунистические державы отступить. Действительно, Хо Ши Мину, лидеру Северного Вьетнама, не удалось этого сделать. Таким образом, за кубинским кризисом последовала стабильность в Европе, но не в других странах.

Хрущев попытался на основе кубинского урегулирования достичь более широкого соглашения с США, предложив переговоры об ограничении вооружений и разоружении. Договор о частичном запрещении ядерных испытаний, подписанный в августе 1963 года, запретил ядерные испытания в атмосфере, космосе и под водой. Прямая телефонная линия между Белым домом и Кремлем, согласованная в апреле 1963 года, отражала попытку сделать дипломатию более центральной. Однако серьезного улучшения отношений не произошло. Эта (относительная) неудача усугубила положение Хрущева, как и провал попыток урегулировать спор с Китаем в том же году, и неурожай зерновых, из-за которого Советский Союз был вынужден импортировать зерно с Запада. Поставки зерна оказались постоянной проблемой для Советского Союза, особенно в 1980-е годы. Эти трудности отражали как непредсказуемость осадков в центральной Евразии, так и несостоятельность советской экономической модели. Несмотря на большие усилия и пропаганду, надежды на рост сельскохозяйственного производства не оправдались. Трофим Лысенко (см. с. 51) был уволен в 1965 году. Этот провал привел к необходимости взаимодействия с Западом. Требование в 1964 году закупать зерно в Канаде стало важнейшим событием в советской истории, поскольку показало, что страна не сможет прокормить себя, если не будет закупать зерно на презираемом, деградирующем, капиталистическом Западе.

Когда 14 октября 1964 года Центральный комитет отстранил Хрущева от должности, обвинив его в риске войны за Берлин и Кубу, к власти пришло коллективное руководство. Главной фигурой до своей смерти в 1982 году был Леонид Брежнев, лидер партии, протеже Хрущева. Брежнев был полон решимости избежать войны, отчасти благодаря своему опыту Второй мировой войны в качестве армейского комиссара. Поскольку после Кубы и Берлина международная система теперь рассматривалась не только как возможность, но и как риск, а классовый конфликт не стоял на первом месте в советских размышлениях на эту тему, стало легче думать в терминах сосуществования, намеченного в 1955 году. Это стало важным этапом "холодной войны", который способствовал тому, что соперничество в Азии, где Китай занимал более заметное место, стало фокусироваться на других темах, в то время как в Европе на первый план вышли другие.

Тем временем 22 ноября 1963 года в Далласе было совершено покушение на Кеннеди. Многие считали, что к этому причастен КГБ, не в последнюю очередь потому, что Ли Харви Освальд провел время в Советском Союзе. В феврале 1964 года Юрий Носенко дезертировал и сообщил, что КГБ отверг Освальда, что, действительно, вероятно, поскольку он считался ненадежным. Однако правдивость Носенко была поставлена под сомнение. Президент Джонсон не использовал этот вопрос для того, чтобы вызвать кризис в отношениях с Советским Союзом.

Ядерное сдерживание

Во время Берлинского кризиса 1961 года Кеннеди подтвердил готовность Америки применить атомное оружие, даже если Советский Союз этого не сделает, поскольку Западный Берлин, занимавший изолированную позицию, был особенно уязвим для советского обычного нападения. Тем не менее, Кеннеди стремился перейти от идеи "массированного возмездия" с помощью ядерного оружия к политике, которая не предполагала автоматической эскалации ядерной войны. Этот шаг был одним из аспектов более общей стратегии "гибкого реагирования", принятой в 1962 году, отчасти как ответ на коммунистические "национально-освободительные войны", которые, после отступления Советов из-за Кубы, воспринимались в США как более серьезная угроза, чем полномасштабный конвенциональный конфликт. Предложив симметричную позицию и стратегию, "Гибкий ответ" обозначил спектр конфликта, от ядерного сдерживания и обычной войны на одном конце, до партизанской борьбы и невоенного применения национальной силы на другом, с возможностью осторожной эскалации сил в качестве одного из аспектов ответа. Независимо от формулировки, поскольку маловероятно, что любой обычный конфликт между двумя блоками будет менее разрушительным и быстро станет ядерным, сдерживание помогало предотвратить разрушительные последствия высокотехнологичных обычных войн между хорошо обеспеченными ресурсами союзами.

Увеличение американских расходов на оборону в начале 1960-х годов, рост числа американских ядерных боеголовок, советское смирение во время кубинского кризиса и перспектива массированного американского ядерного реталирования, очевидно, уменьшили советскую угрозу в Европе. Однако американские приготовления подтолкнули КГБ к неточному сообщению о том, что США планируют первый ядерный удар. Более того, Советы отреагировали на Кубинский ракетный кризис расширением своих межконтинентальных ракетных сил, чтобы уменьшить свою уязвимость. После падения Хрущева советские военные лидеры стали более заметными. Тем не менее, в 1965 году Роберт Макнамара, американский министр обороны, счел возможным заявить, что США могут полагаться на угрозу "гарантированного уничтожения" примерно одной трети советского населения для сдерживания советского нападения. Ракеты, запускаемые с подводных лодок, обеспечивали американцам надежный второй удар в составе триады, включавшей бомбардировщики, ракеты наземного базирования и ракеты морского базирования.

Однако такая сила не помешала дальнейшим попыткам ядерных держав укрепить свой потенциал ядерного нападения и обороны, поскольку логика сдерживания требовала соответствия любому прогрессу в технике ядерного оружия. Например, приняв в 1967 году решение о продолжении в 1970 году американцы развернули ракеты Minuteman III, оснащенные реактивными снарядами MIRV, что позволило значительно увеличить ударный потенциал отдельной ракеты или "аэробуса". Как следствие, количество боеголовок, а значит, и потенциальная разрушительность ядерного обмена значительно возросли. Кроме того, американцы увеличили время реакции своих межконтинентальных ракет наземного базирования, разработав ракету Titan II, которая имела хранимое жидкое топливо, позволяющее запускать ракеты in-silo и сократить время запуска. Это уменьшило уязвимость ракет для советского первого удара, если предупреждение было достаточно быстрым, и увеличило время реакции американских ракет в ядерном конфликте. Ядерные ракеты подводного базирования стали более мощными. Если ракета Polaris A-1 имела дальность 1400 миль, то ракеты Polaris A-3 (первый испытательный пуск состоялся в 1962 году) и Poseidon имели дальность до 2800 миль. Развертывание А-3 повсеместно с 1964 года, особенно в Средиземноморье, представляло серьезную угрозу для Советского Союза. Кроме того, американцы разработали крупные ракетные подводные лодки (класса "Лос-Анджелес" начала 1970-х годов и класса "Огайо" середины 1970-х годов), способные запускать большое количество ракет.

Борьба стран третьего мира

Проблемы с Берлином, Кубой и отношениями с Хрущевым побудили Кеннеди обратиться к Вьетнаму, чтобы продемонстрировать свою силу. Наряду с желанием показать, что Америка сильна в военном отношении и способна противостоять любому советскому нападению, администрация Кеннеди была полна решимости противостоять коммунистическому наступлению в Третьем мире, и чтобы это было видно. Хотя национализм имел решающее значение для антиколониальной "освободительной борьбы", она также характеризовалась коммунистической эксплуатацией, поскольку Советский Союз и Китай стремились бросить США косвенный вызов, поощряя сторонников нападать на союзников Америки. Эти нападения объединили понятия народной войны, национализма и революционного коммунизма в программу революционной борьбы, в которой успех считался неизбежным. Так, Советы поддержали национализацию президентом Гамалем Абдель Насером компании Суэцкого канала 26 июля 1956 года. Они видели в этом угрозу западным поставкам ближневосточной нефти. Когда позднее в том же году Великобритания, Франция и Израиль напали на Египет в ходе Суэцкого кризиса, советское правительство пригрозило направить туда войска. Были предприняты решительные попытки использовать Насера, чтобы склонить арабский национализм на сторону Советского Союза.

Западные правительства неоднократно опасались, что антиколониальные движения и национализм в странах третьего мира являются криптокоммунистическими и будут использованы коммунистическими державами. Этот страх способствовал формированию мнения о том, что линия фронта Запада проходит по всему миру, и что коммунизм необходимо сдерживать, чтобы она не распространилась. В марте 1955 года Джон Фостер Даллес, государственный секретарь, заявил сенатскому комитету по международным отношениям, что в Юго-Восточной Азии он рассматривает "проблему подрывной деятельности [как] ... большую угрозу, чем открытая военная угроза, связанная с деятельностью коммунистов".60 По политическим и военным причинам США были вынуждены держать линию фронта не только вдали от Западного полушария, но и как можно ближе к коммунистическому блоку, что является ключевым элементом сдерживания. Эйзенхауэр также верил в коллективные союзы безопасности, что объясняет его усилия по созданию Багдадского пакта (позже названного СЕНТО) и СЕАТО. В 1950-х годах американцы могли сосредоточить свои сухопутные войска только в двух районах за пределами США - в Европе и Южной Корее - и не хотели создавать их в других местах, поскольку не имели для этого ресурсов. Таким образом, для сдерживания пришлось использовать другие методы.

Перекрестные течения можно увидеть на примере Египта. Администрация Эйзенхауэра обхаживала Насера, надеясь, что Египет объединится с Западом против Восточного блока. Однако Насер не присоединился к Багдадскому пакту, его не слишком трогали американские страхи перед Советами, и, на американский вкус, он был чрезмерно озабочен израильтянами. США разочаровались в Насере еще до 1956 года, но Эйзенхауэр был раздражен тем, что Британия, Франция и Израиль держали его в неведении, и считал вторжение глупым.

Впоследствии сдерживание было расширено в связи с успехами Кастро на Кубе. Американские политики стали проявлять больше беспокойства в отношении Вест-Индии и Латинской Америки. В 1965 году США направили 23 000 солдат в Доминиканскую Республику, чтобы помешать левому движению захватить власть и обратить вспять переворот, совершенный двумя годами ранее.

Страх перед народным национализмом проявился в Конго, получившем независимость от Бельгии в 1960 году, когда нарастающие темпы имперского распада стали новым топливом для соперничества в холодной войне.63 США враждебно относились к Конголезскому национальному движению, возглавляемому Патрисом Лумумбой. Считая его просоветским, США безуспешно пытались предотвратить его избрание. Состоящее из множества этнических групп и не имеющее практики единого центрального правительства под контролем африканцев, Конго раздроблено. Лумумба искал поддержки ООН, но страх, что он может обратиться к Советскому Союзу, заставил США поддержать захват власти конголезскими военными под руководством генерала Джозефа Мобуту в 1960 году. Лумумба был убит в 1961 году, что привело к массовым демонстрациям протеста в странах Восточного блока. Университет дружбы народов, основанный в Москве в 1960 году для обучения студентов из стран третьего мира, в 1961 году был переименован в Университет Лумумбы. Порочная политика Мобуто усилила оппозицию, и в ответ ЦРУ оплатило и организовало кампанию в восточном Конго в 1964-5 годах, причем особое значение имела авиация ЦРУ. Эта кампания, в которой участвовали западные наемники и войска Мобуто, привела к очень жестокому урегулированию.

На практике попытка сформировать мировую политику в терминах геополитического и идеологического соревнования, направляемого великими державами, была оспорена независимыми инициативами.

Идеологическая динамика холодной войны, но многие не были ею, или не в том смысле, к которому стремились США и Советский Союз. Свою роль сыграли и перекрестные течения других взглядов и интересов - от антиимперского движения неприсоединения64 до более национально специфических элементов. Неоднократно особую роль играли военные. Например, в Египте, Сирии и Ираке армия устроила то, что было представлено как прогрессивные перевороты, а в Индонезии и Турции в 1960-х и 1970-х годах армия повернулась против левых. Американцы рассматривали дружественных военных как силу стабильности и, как говорилось в меморандуме Кеннеди по национальной безопасности от 18 декабря 1961 года, развития, и стремились оказывать на них влияние и поддержку в соответствии с этим. Это было успешно в Южной Корее66 и Индонезии, но едва ли в Южном Вьетнаме, где независимые инициативы коммунистов сопровождались политикой собственных интересов со стороны армейского руководства. В Латинской Америке Америка часто увязывала свое восприятие стабильности и развития с поддержкой военных, особенно в Боливии, где страх перед коммунизмом способствовал увязке помощи и союза с вооруженными силами. Другие силовые структуры также вызывали интерес американских ведомств, например Управление общественной безопасности, созданное в 1962 году. В Бразилии армия захватила власть в 1964 году при поддержке Америки.

Вьетнам

Американские взгляды на сдерживание привели их во Вьетнам, который был разделен по Женевскому соглашению в рамках ухода французов в 1954 году. Коммунистический Вьетнам остался под контролем Северного Вьетнама, а в Южном Вьетнаме было создано правительство, поддерживаемое американцами. Согласно Женевским условиям, в 1956 году должны были состояться всевьетнамские выборы, но они не состоялись, во многом из-за противодействия южновьетнамского правительства, которое с 1954 по 1963 год возглавлял Нго Динь Дьем, было жестоким, коррумпированным и непопулярным. Правительство победило на выборах 1956 года в Южном Вьетнаме с помощью фальсификаций и лучше всего представляло землевладельческую элиту, которая в него входила. Католическая принадлежность режима еще больше подрывала его популярность в стране, которая была в основном буддистской, а использование политики "разделяй и властвуй" подрывало стабильность.

С 1957 года Южный Вьетнам столкнулся с коммунистическим восстанием Вьетконга, что привело к более открытому и широкомасштабному американскому вмешательству. Вьетконг предложил программу социально-экономических преобразований, включая земельную реформу. Это открывало возможности для молодежи, которая страдала от несоответствия между растущим населением и сочетанием ограниченных потребностей в дополнительной рабочей силе в сельском хозяйстве и отсутствием фабричной промышленности, которая могла бы поглотить избыточную сельскую рабочую силу. Уход в Вьетконг или в армию Южного Вьетнама был выходом из положения. Возможно, отчасти из-за этого фактора, а возможно, из-за успешного насильственного запугивания, благодаря убийствам и массовым расправам Вьетконг завоевал значительную поддержку, что послужило основой для военных действий. С 1959 года силы Северного Вьетнама проникали в Южный Вьетнам для поддержки Вьетконга, который был связан с Политбюро Северного Вьетнама. В борьбе за контроль в северовьетнамском правительстве с 1955 года победили "южане", возглавляемые Ле Дуаном, который в 1959 году стал лидером Рабочей партии Вьетнама. Хотя они не стремились к открытой конфронтации с США, они поддерживали широкомасштабную интервенцию на Юге, вместо того чтобы сосредоточиться на развитии Северного Вьетнама, что было политикой "первых северян".

В качестве примера "теории домино" можно привести тот факт, что американцы были обеспокоены тем, что неспособность поддержать Южный Вьетнам и нейтрализовать Лаос приведет к дальнейшему распространению коммунизма в Юго-Восточной Азии. В ответ на это, американские "советники", работавшие в Южном Вьетнаме с конца 1950-х годов, включая создание в феврале 1962 года Командования военной помощи Вьетнаму, стали оказывать давление, требуя дальнейшей поддержки, поскольку американцы, хотя и не являлись колониальной державой, фактически все больше перенимали прежнюю роль французов. К 1963 году, когда Дьем был убит ключевыми элементами южновьетнамской армии при попустительстве американцев за то, что он был недостаточно сговорчив, в стране насчитывалось 16 000 американских советников. Американское вмешательство помогло ограничить продвижение Вьетконга в 1962 году. Однако сочетание недостаточных боевых качеств большей части южновьетнамской армии (численность которой выросла со 150 000 человек в 1960 году до 250 000 в 1964 году) и ошибочных советов американцев, в частности акцента на огневой мощи, не позволило одержать победу.

Не соглашаясь с представлениями, поддерживаемыми, в частности, Францией, о том, что Южный Вьетнам можно нейтрализовать путем переговоров (как это теоретически удалось сделать Лаосу в 1960 году), северовьетнамцы были полны решимости продолжать борьбу. При этом они извлекали выгоду из того, что Советский Союз не контролировал коммунистические страны: не больше, чем с Западом, не было единого блока, а китайско-советский раскол усугубил разногласия. Северовьетнамский режим поддерживал тесные отношения с Китаем и маргинализировал политиков и офицеров, прошедших обучение в Советском Союзе, а также других умеренных. Военная безопасность и Министерство общественной безопасности стали ключевыми элементами жестко авторитарного государства. Если в 1954-7 годах Китай сдерживал военные амбиции Вьетнама, то теперь этого уже не происходило. Собравшийся в декабре 1963 года девятый пленум Центрального комитета Коммунистической партии Китая подверг критике советскую концепцию "мирного существования", принял решение об активизации войны в Южном Вьетнаме и выдвинул более воинственных политиков. Северовьетнамские наступательные операции 1964-5 годов, призванные обеспечить победу до начала широкомасштабной американской интервенции, в свою очередь, подтолкнули американцев к наращиванию сил.

Тем временем 2 августа 1964 года в Тонкинском заливе у берегов Вьетнама северовьетнамцы атаковали эсминец "Мэддокс", а 4 августа последовала еще одна предполагаемая атака. Американцы поддержали рейды южновьетнамских коммандос на побережье Северного Вьетнама, но ситуация была искажена американской администрацией. Атаки, приведшие к ударам американских авианосцев 5 августа, привели к тому, что 7 августа Конгресс подавляющим большинством голосов принял резолюцию, так называемую "Резолюцию о Тонкинском заливе", разрешающую президенту Линдону Б. Джонсону "принять все необходимые меры для отражения любого вооруженного нападения на силы Соединенных Штатов и предотвращения дальнейшей агрессии", то есть начать войну без объявления о ней. Это был предпочтительный для американцев вариант, поскольку Джонсон хотел избежать явного выбора между войной и сдерживанием, а также легче применить стратегическую концепцию постепенного давления. На практике Джонсон, ловкий организатор сделок в Конгрессе, оказался некомпетентным стратегом. Его инкременталистская стратегия была противоположна тому, что американцы делали в Корее, и привела к отправке и развертыванию недостаточного количества войск для выполнения поставленной задачи. В целом, доверие к американской власти оказалось под вопросом, особенно для Джонсона, который, как он выразился в июле 1965 года, не хотел "быть архитектором капитуляции". В Вашингтоне считали, что где-то должна быть проведена черта против дальнейшей коммунистической экспансии, и что это именно она. Американцы были обеспокоены влиянием событий в Южном Вьетнаме на ситуацию в других странах Индокитая, особенно в Лаосе, где действия коммунистов сильно беспокоили соседний Таиланд и где Кеннеди пытался противостоять коммунистической экспансии.

Американцев также беспокоили более общие последствия событий в Индокитае для ситуации во всей Южной Азии и западной части Тихого океана. Так, борьба во Вьетнаме могла быть поставлена в один ряд не только с Лаосом, но и с успешной войной Китая с Индией в 1962 году и нападениями Индонезии на Малайзию (с 1963 года Сукарно, президент Индонезии, был близок к Китаю), чтобы указать на широкомасштабную коммунистическую угрозу как часть кризиса, на который Америка могла ответить и повлиять, действуя в Южном Вьетнаме. В 1962 году США предоставили Индии оружие. Влияние в США "китайского лобби", то есть сторонников Тайваня, также сыграло важную роль в поощрении активной военной позиции в Южном Вьетнаме. В то время как Советский Союз, казалось, угрожал экспансионизмом в Европе, коммунистический экспансионизм, казалось, был в ходу в Восточной Азии. Там тема постоянной угрозы могла быть использована для связи китайского вмешательства в Корейскую войну в 1950 году, китайского давления на Тайвань, победы Китая над Индией в 1962 году, а также китайской и советской поддержки Северного Вьетнама. Эти тревоги объединяли американскую озабоченность идеологическим вызовом со стороны коммунизма с давней нестабильностью в регионе, которая восходит к 1890-м годам и, отчасти, к 1830-м годам в Китае и 1850-м годам в Японии. Эта нестабильность во многом объяснялась взаимодействием внешнего давления с последствиями стремления к модернизации в отдельных государствах, и "холодная война", по-видимому, была еще одним эпизодом этого процесса. США играли важную роль с 1850-х годов, сначала в проведении перемен в Японии, а затем в принятии на себя основной роли в будущем Китая.

Теория "домино" о постепенном продвижении коммунистов - концепция, которая пользовалась большой популярностью не в последнюю очередь потому, что ее можно было легко объяснить на публике, - казалось, требовала активной поддержки в Южном Вьетнаме. В то же время ослабление остроты проблем, которые привели США и Советский Союз к войне в 1961-2 годах, дало американцам возможность сосредоточиться на Южном Вьетнаме. Преемник Кеннеди, Линдон Джонсон, не стремился к этому приоритету, но он стал доминировать в его администрации (1963-9), что привело к токсичным последствиям. Видя себя еще одним Франклином Делано Рузвельтом, которого он боготворил, Джонсон предпочел бы сосредоточиться на своей программе реформ "Великое общество" у себя дома. Он также пытался найти компромисс с Советским Союзом и Китаем, но американская роль в Южном Вьетнаме помешала этим целям, и Джонсон проигнорировал возможность поговорить с Пекином и Ханоем в 1964 году. Вместо этого в том же году он поддержал переворот, в результате которого к власти на Юге пришел генерал-майор Нгуен Кхань. Джонсон считал необходимым проявить твердость в отношении Южного Вьетнама, чтобы продемонстрировать решимость как американскому народу, так и остальному миру. Для Джонсона было важно личное измерение, но также и его убежденность в том, что у Америки есть достойная цель в мире и она должна прислушаться к своему призванию. Для Джонсона эта глобальная миссия была связана с его политикой внутри страны и не была ни отдельным дополнением, ни отвлечением. Государственное строительство должно было происходить и в Южном Вьетнаме.

В конце 1964 года регулярные части северовьетнамской армии были переброшены на юг, поскольку северовьетнамцы стремились к скорейшей победе, а к 1965 году южновьетнамская армия оказалась на грани краха. Эти части представляли собой мощную угрозу для южновьетнамских войск, обученных американцами, что способствовало наращиванию американских сухопутных войск. Американская реакция была вызвана желанием Джонсона выглядеть жестким по отношению к коммунизму и таким образом предотвратить критику со стороны республиканского кандидата в президенты в ноябре 1964 года Барри Голдуотера. В свою очередь, победа над Голдуотером, который был настроен более экстремально, позволила Джонсону следовать своей стратегии ограниченной войны и постепенного развития. К концу 1964 года численность американских войск в Южном Вьетнаме достигла 23 000 человек; в 1965 году она возросла до 181 000, когда 8 марта были высажены первые боевые батальоны, в 1966 году - до 385 000, а в апреле 1969 года достигла пика в 543 000, из которых лишь меньшинство составляли боевые пехотинцы. Нападение на американскую авиабазу в Плейку в феврале 1965 года стало основным катализатором американской эскалации, но при этом отсутствовал эффективный и действенный политический контроль за военной динамикой эскалации.

Помимо важного вклада южновьетнамцев, масштабное американское участие было дополнено войсками из Южной Кореи, второго по численности международного контингента, насчитывавшего 48 000 человек, а также из Австралии, Новой Зеландии, Таиланда и Филиппин. За южнокорейцев в основном платили США, которые считали их хорошими солдатами, которые стоили дешевле американцев. Военные действия носили менее межнациональный характер, чем того хотели американцы. Корейская война, в которой Гарольд Вильсон, лейбористский премьер-министр Великобритании, предпочел участвовать в качестве потенциального (и неудачного) переговорщика, а не участника боевых действий. Если это сильно отличалось от позиции лейбористского правительства на момент начала Корейской войны в 1950 году, то, в отличие от ситуации вокруг Кореи, в этом случае не было мандата ООН на действия. Тем не менее, усилия ряда государств отражали широко распространенную озабоченность стратегическим положением в Юго-Восточной Азии и продвижением коммунистов, а также необходимость поддержать США. Так, Австралия, державшая войска во Вьетнаме до 1972 года, стремилась заручиться американской поддержкой в случае конфронтации с Индонезией. Союз с США стал более значимым для Австралии и Новой Зеландии в результате Второй мировой войны, в частности, благодаря американской помощи в борьбе с японской угрозой в 1942 году, а также в результате отступления Великобритании от империи и вывода войск к востоку от Суэца. Однако риск конфронтации значительно уменьшился после того, как Сукарно был подорван, а затем свергнут в 1965-6 годах индонезийскими генералами, поощряемыми ЦРУ. Это было ключевое событие, которое сопровождалось масштабной резней коммунистов, возможно, более полумиллиона человек. Неудавшийся переворот в октябре 1965 года, в котором обвинили коммунистов, привел к тому, что армия расправилась с коммунистами, а также получила реальную власть к марту следующего года. Этот результат позволил в августе 1966 года урегулировать пограничную борьбу между Индонезией и Малайзией, начавшуюся в 1963 году, причем Малайзию поддержали Великобритания и другие страны Содружества. Договор о дружбе между Японией и Южной Кореей, подписанный в 1965 году, еще больше укрепил проамериканский блок.

В Северном Вьетнаме коммунисты были хорошо руководимы и организованы, а их политическая система и культура позволяли им мобилизовать и направлять ресурсы и поддерживать упорные усилия. Американское участие позволило северянам пропагандировать войну как национальный крестовый поход против западного империализма. Считалось, что военная борьба и политическая индоктринация действуют в симбиозе, и северовьетнамцы и вьетконговцы были более готовы нести потери, чем американцы, что, несомненно, относится и к уровню военных организаций. Теория ограниченной войны была (и остается) западной концепцией, которую вьетнамцы не разделяли, и американская стратегия ошибочно основывалась на предположении, что северовьетнамцам можно нанести неприемлемые потери так же, как и американцам. Американцы в значительной степени забыли свой опыт Второй мировой войны с Японией - противником, готовым сражаться до конца. Уэстморленд, командующий Командованием военной помощи США во Вьетнаме, во время той войны служил в Европе. В случае с Вьетнамом:

В начале войны американские политики предпочли войну на истощение, отчасти основываясь на несовершенном понимании и нереалистичных ожиданиях относительно способности американской огневой мощи послать убедительный сигнал. Коммунистические силы так и не были сломлены, несмотря на постоянно растущие уровни уничтожения. В итоге все свелось к классическому клаузевицкому испытанию воли и национальной решимости.

Перед лицом решимости и боевого духа северовьетнамцев и вьетконговцев американцы первыми сломались, после того как истощение, очевидно, завело их в тупик. Если посмотреть на ситуацию с другой стороны, американцы осознали последствия ограниченной войны: она может привести к поражению, причем быстро, как только их первоначальные надежды на успех были разрушены. Последующие споры о том, могла ли тотальная война, которая, с учетом технологий того времени, включала бы в себя ядерное оружие, привести к победе американцев, могут зайти очень далеко, поскольку в намерения американцев не входило вести такую войну. Существовал ли промежуточный вариант, неясно.

Политический контекст оказал непосредственное влияние на американскую большую стратегию. Опасения, что Китай может вмешаться, как в 1950 году во время Корейской войны, препятствовали любому американскому вторжению в Северный Вьетнам и, таким образом, значительно сократили доступные американцам варианты. В августе 1965 года, когда американские истребители преследовали два северовьетнамских самолета в воздушном пространстве Китая вблизи острова Хайнань, министр иностранных дел Китая Чоу Эн Лай предупредил американцев, чтобы они больше так не делали, и американцы отступили. Можно спорить о том, был ли риск вторжения в Северный Вьетнам преувеличен, особенно в свете китайско-советского раскола, который контрастировал с ситуацией во время Корейской войны, а также из-за беспорядков в Китае во время Культурной революции, начатой Мао Цзэдуном. Однако китайское вмешательство в Корею в 1950 году подтолкнуло американцев к осторожности, равно как и заметная жесткость и нестабильность Китая во время Культурной революции. Не желая воевать с Америкой, Мао стремился поддержать революцию в Индокитае и предоставил Северному Вьетнаму большое количество материальных средств и значительное число (в конечном итоге 320 000 человек) вспомогательных войск. Соревнуясь за влияние, Советский Союз также оказывал помощь. Советские ракеты класса "земля-воздух" были особенно важны для повышения стоимости использования американской авиации.

Несмотря на первоначальную оттепель после падения Хрущева, китайско-советские отношения оставались плохими. Хотя китайцы были готовы принять участие в дипломатических сигналах, чтобы сохранить войну в ограниченном масштабе,80 они были особенно непримиримы к попыткам договориться по урегулированию вьетнамского конфликта, особенно в мае 1965 г., когда Советы изначально были более сговорчивы. Аналогичным образом, в 1967-71 гг. китайцы давили на северовьетнамцев, чтобы те не принимали компромиссное решение, предложенное "ревизионистскими" Советами. Таким образом, война во Вьетнаме, для современных вьетнамцев - американская война, послужила Китаю и Советскому Союзу возможностью продолжить и проверить свое соперничество наряду с целью ослабления США. Это соперничество предоставило Северному Вьетнаму значительные возможности для независимого маневра. Этот элемент подчеркивает степень, в которой на протяжении всей холодной войны местные и региональные державы втягивали сверхдержавы и манипулировали ими в своих собственных целях. Вторжение в Северный Вьетнам означало, что у Северного Вьетнама было больше возможностей для этого, чем у Северной Кореи.

Роль коммунистических великих держав привела американских политиков к выводу о необходимости продемонстрировать, что эти державы не могут добиться успеха с помощью такой войны по доверенности. Таким образом, Вьетнам стал местом, где можно было показать, что Америка может и будет действовать, и, поскольку это было именно это место, стал страной, где Америка должна была действовать. Этот вопрос имел приоритет над политическими возможностями приемлемого урегулирования во Вьетнаме, поскольку на практике американцы были привержены в Южном Вьетнаме непопулярной, коррумпированной и не впечатляющей системе. За год, прошедший после убийства Дьема, произошла быстрая смена правительства. Более того, стремление американцев продемонстрировать свою надежность привело к тому, что они не смогли понять военную ситуацию во Вьетнаме. Если посмотреть на ситуацию более жестко, то Джонсон и его советники, как политические, так и военные, не желали признавать, что они могут ошибаться, и не хотели разрабатывать новые планы.

Американцы не смогли перевести результаты, в частности, удержание территории и убийство противников, в итоги, успешный результат, принятый обеими сторонами, что является главной целью военных действий. Они потерпели неудачу потому, что моральный дух вьетконговцев и северовьетнамцев или, по крайней мере, их выносливость сохранялись, несмотря на большие потери. Этот боевой дух и выносливость, во многом обусловленные принуждением и внушением, распространялись на всю армию: солдаты, строившие тропу Хо Ши Мина, по которой из Северного Вьетнама к коммунистическим силам на Юге шли грузы, были низшими войсками с военной точки зрения, но они верили, что могут добиться статуса, выполняя эти рутинные задания. Их также учили верить, что если они погибнут - а большинство из них погибли, - то их потомки будут вознаграждены, например, при распределении земли, что является ключевым вопросом вьетнамского общества. Напротив, моральный дух американцев пострадал, как только успех оказался труднодостижимым, а серьезное употребление наркотиков и недисциплинированность возросли, что сказалось на сплоченности подразделений и операциях.

Когда в 1965 году американцы начали активное вторжение во Вьетнам, их противники уже действовали крупными подразделениями, и эта ситуация привела к тому, что в 1965-8 годах американцы выигрывали сражения. Первоначально американцы сосредоточились на обороне прибрежных районов, которые были центрами южновьетнамской власти и районами дислокации американских войск, но, предотвратив поражение Южного Вьетнама в 1965 году, они переместились в глубь страны. Они смогли продвинуться в те районы Южного Вьетнама, которые были неподконтрольны Сайгону, и нанести серьезные удары по Вьетконгу в дельте Меконга. Кроме того, прямые массовые атаки вьетконговцев на американские позиции, как правило, отражались с большими потерями, например, при осаде Плей Ме в Центральном нагорье в 1965 году. При генерале Уильяме Вестморленде американцы стремились атаковать по всему Южному Вьетнаму, создавая огневые базы, с которых проводились операции, чтобы нанести потери противнику и истощить его силы. Вертолет сыграл важную роль в этом расширение деятельности, особенно с использованием новой 1-й кавалерийской дивизии (аэромобильной).

Однако эта активность принесла лишь некоторые преимущества. Несмотря на тяжелые потери, численность противника росла, поскольку Северный Вьетнам в ответ на наращивание американской группировки перебрасывал войска по тропе Хо Ши Мина, тем самым сводя на нет попытки американцев победить за счет эскалации, а вместо этого обрекая их на тупик. Кроме того, для американцев не существовало концентрации сил противника, которую можно было бы быстро зафиксировать и легко уничтожить, как это в совершенно иных обстоятельствах удалось израильтянам в Шестидневной войне 1967 года против Египта, Иордании и Сирии. Американские преимущества и успехи скрывали степень, в которой они делили инициативу со своими противниками. Кроме того, необходимость направить столько сил на наращивание сил, логистики и безопасности ограничивала американскую боевую мощь. К концу 1967 года ситуация, тем не менее, выглядела многообещающей, и Уэстморленд чувствовал, что побеждает. Он был привержен тому, что он называл "переходом", - боевой практике, направленной на то, чтобы убить или захватить в плен больше противников, чем они могут добавить. После того как вьетконговцы остановились, появилась возможность для умиротворения. Под эгидой "Гражданских операций и поддержки революционного развития" (CORDS) американцы стремились заручиться поддержкой населения для южновьетнамского правительства, что представляло собой вариант государственного строительства.

Восприятие ситуации Уэстморлендом оказалось глубоко ошибочным.84 Тетское наступление 1968 года, в ходе которого вьетконговцы и северовьетнамцы атаковали города и военные базы по всему Южному Вьетнаму, показало стойкость оппозиции. Кроме того, как бы это ни было обманчиво, наступление внесло значительный вклад в США, в систему их альянсов и, в более широком смысле, в ощущение кризиса в американском мировом порядке, кризиса, который предполагал, что США теряют холодную войну и, безусловно, инициативу. В геополитическом и международном плане это наступление, очевидно, стало ключевым событием 1968 года. Атаки северовьетнамцев и вьетконговцев, предпринятые под прикрытием празднования лунного Нового года Тет, были начаты в расчете на то, что они вызовут народное восстание, но его не последовало, и штурмы были отбиты с большими потерями, что ударило по моральному духу вьетконговцев. В пользу США сыграло принятое до начала Тет решение перебросить некоторые боевые части назад от границы с Северным Вьетнамом, где они были сосредоточены. Это решение, принятое 10 января 1968 года, было принято в ответ на признаки того, что вьетконговцы и северовьетнамцы наращивают силы вблизи городов. Однако американцы не смогли предугадать время и, в особенности, масштаб и характер атаки: слишком оптимистичные предположения о потерях противника в приграничных боях конца 1967 года сопровождались неспособностью поверить, что полномасштабная атака на города будет проведена.

Около 85 000 вьетконговцев и северовьетнамцев атаковали с 30 января 1968 года, в числе целей были 36 из 44 столиц южновьетнамских провинций и пять из шести автономных городов. Нападениям также подверглись 23 аэродрома стали одним из свидетельств роли американской авиации, а также ее очевидной уязвимости. Для атак в Сайгоне и вблизи него было задействовано более двух дивизий, но эти атаки были в основном сдержаны и преодолены в течение нескольких дней. Самое серьезное и продолжительное сражение велось за контроль над городом Хуэ, бывшей имперской столицей, который находился на севере Южного Вьетнама, недалеко от границы с Северным Вьетнамом. Большая часть Хуэ перешла под контроль Вьетконга 31 января. Город, являвшийся естественной оборонительной позицией, был восстановлен только 25 февраля, после тяжелых боев в его стенах и в конечном итоге успешного перекрытия путей снабжения в город. Американцы потеряли 216 человек убитыми, южновьетнамские войска - 384 человека, а их противники - более 5 000 человек. О характере конфликта, а также о его жестокости свидетельствует уничтожение или "исчезновение" около 5000 мирных жителей Южного Вьетнама, совершенное Вьетконгом во время оккупации: их преступление заключалось в том, что они принадлежали к социальным категориям, считавшимся неприемлемыми в маоистском обществе, которое пытались создать коммунисты. Массированное применение американцами авиации и артиллерии во время захвата Хуэ разрушило около половины города, лишив крова более 100 000 человек. Такой исход был одним из аспектов социального распада, вызванного войной, распада, который дал мощное преимущество коммунистам, имевшим четкое представление о новом обществе, которое они стремились создать и ввести в действие. Однако к концу февраля 1968 года стало ясно, что Тетское наступление Северовьетнама/Вьетконга не достигло своих целей. Народного восстания не произошло, американцы и южновьетнамцы не были разгромлены, хотя их потери были тяжелее, чем в предыдущих сражениях.

В целом наступление "Тет" олицетворяло ситуацию, когда, хотя американцы могли отражать массовые атаки на свои опорные пункты и сбрасывать тысячи бомб с большой высоты без сопротивления, их воля к войне была ослаблена ее продолжением, а они не могли лишить своих противников контроля над сельской местностью. Американские части страдали от недостатка точной разведки, и этот недостаток помогал им попадать в засады. Генерал Во Нгуен Гиап, командующий войсками Северного Вьетнама, изучавший наполеоновские кампании, был эффективным лидером, который развил материально-технические возможности, чтобы реализовать свою стратегию, заключавшуюся в том, чтобы лишить противников (сначала Францию, а затем Южный Вьетнам и США) контроля над территорией, сохраняя при этом оперативное давление на них. Гиап был менее успешен, когда переходил к позиционной войне и массовым атакам на противостоящие силы, занимающие выгодные позиции, как в 1951 году против французов, а в 1968 и 1972 годах против южновьетнамцев и американцев. Однако его военная стратегия, а также политическая решимость северовьетнамского правительства не зависели от постоянного успеха, который был важным ключом к их эффективности.

Если говорить более конкретно, то джунгли вьетнамской местности ограничивали возможности американской авиации, которая применялась для достижения стратегических, оперативных и тактических целей. Тактическое использование воздушной мощи играло важную роль в оказании помощи атакуемым армейским и морским подразделениям, как это было в Кхе-Санхе в 1968 году, дополняя артиллерийскую поддержку в этой ценной роли. Более половины

200 миллиардов долларов, которые США потратили на войну, - сумма, намного превышающая расходы других западных держав на борьбу за деколонизацию, - ушли на воздушные операции, и на Вьетнам, Лаос и Камбоджу было сброшено почти восемь миллионов тонн бомб; Южный Вьетнам стал самой подверженной бомбардировкам страной в истории войн. Также были проведены крупные американские бомбардировки Северного Вьетнама, которые были призваны как ограничить поддержку Севером войны на Юге, так и повлиять на политику Севера, побудив северовьетнамцев к переговорам. Эти атаки столкнулись с серьезным противодействием со стороны советских ракет "земля-воздух" ЗРК, поставляемых с апреля 1965 года, а также советских самолетов МИГ-17 и МИГ-21. Использование американцами электронных помех для ограничения атак ракет и орудий с радиолокационным управлением имело значительный успех, но северовьетнамцы научились, в частности, противостоять этому, целясь в сигналы помех. Пленные, захваченные со сбитых американских самолетов, дали северовьетнамцам ценную карту для переговоров, которую они также использовали в своей борьбе за влияние на американское внутреннее мнение - борьбе, которую вели и критики войны внутри Америки. Более серьезные последствия в оперативном плане имела неспособность морской пехоты и военно-морского флота принять давление ВВС на оперативное сотрудничество в форме единого руководителя воздушных сил, что было проблемой территории. Эта неспособность не только помешала обеспечить последовательный уровень атаки и тем самым максимизировать американские возможности, но и помешала обмену опытом. Этот случай был лишь частью более общего провала американской готовности, который включал в себя несоответствующую доктрину и самолеты, а также неадекватное командование, управление и обучение.

В качестве примера сложности оценки военной истории можно привести продолжающиеся споры о том, в какой степени, среди прочих вариантов, более сдерживающая (менее неохотная и ограниченная) и настойчивая воздушная кампания обеспечила бы американцам победу. Американские политики, стремившиеся сдержать борьбу, не хотели применять тотальную неядерную воздушную атаку с неограниченным прицельным огнем и склонялись к мысли, что путем постепенной эскалации они смогут послать соответствующие сигналы и повлиять на решения своих противников. Это мнение не подтвердилось в ходе войны во Вьетнаме. В письме американскому корреспонденту в июле 1965 года выдающийся британский военный теоретик Дж: "Сегодня ваше правительство и его военные советники, похоже, приняли концепцию, согласно которой победить коммунизм во Вьетнаме можно с помощью бомбардировок, в то время как, очевидно, наставления, полученные во время Второй мировой войны, должны были подсказать им, что идеи нельзя вытеснить с помощью бомб". Кроме того, это имело ужасные человеческие последствия. Широкомасштабные напалмовые бомбардировки наряду с зонами свободного огня артиллерии приводили к ужасающим жертвам и создавали огромную неопределенность и стресс для мирных жителей Южного Вьетнама. И наоборот, сторонники воздушной мощи утверждают, что если бы операция "Раскаты грома" (ограниченные бомбардировки Севера) продолжалась (а не закончилась в 1968 году), она заставила бы Север уступить.

Однако "Rolling Thunder", конечно же, не остановил Тетское наступление. Альтернативный вариант - высадка к западу от демилитаризованной зоны между Северным и Южным Вьетнамом, чтобы перерезать "тропу Хо Ши Мина", - политика, отвергнутая во время войны, также горячо обсуждалась впоследствии. Также как и высадка "северного" десанта (подобно Инчону в 1950 году) в районе порта Винь в Северном Вьетнаме и к западу от входов на Тропу. Также неясно, почему Джонсон не хотел минировать порт Хайфон, через который Советский Союз осуществлял поставки в Северный Вьетнам. Этот шаг Никсон должен был предпринять в 1972 году. Учитывая, что советская помощь играла определенную роль в осложнении ситуации в Южном Вьетнаме, непонятно, почему Джонсон не предпринял симметричный шаг. Похоже, им руководили страхи.

Во всяком случае, авиация сыграла важную роль в безуспешных попытках перекрыть пути снабжения Вьетконга, а также в более успешных попытках обеспечить тактическую и снабженческую поддержку американских войск на земле. Для тактической поддержки с воздуха использовались медленно летящие артиллерийские корабли, способные наносить массированный огневой удар, хотя вьетконговцы умело занимали окопы, чтобы минимизировать свои потери. Кроме того, широко использовались вертолеты, не в последнюю очередь для снабжения позиций и применения доктрины воздушной мобильности: переброшенные по воздуху войска обеспечивали мобильность и помогали вести войну с противником. О масштабах конфликта можно судить по тому, что за время войны американцы совершили около 36 125 000 вылетов на вертолетах, включая 7 547 000 штурмовых вылетов, в которых использовались пулеметы и ракеты, и 3 932 000 штурмовых вылетов. Более 2 000 вертолетов было потеряно по вине противника (и многие другие - в результате аварий), но ожидалось, что потери будут более значительными. Вертолеты стали надежнее, мощнее и быстрее, чем в 1950-е годы, и их использование помогло преодолеть серьезную угрозу, которую представляли собой партизанские методы для наземных маршрутов снабжения и связи. Французы широко и эффективно использовали их в Алжире, а португальцы - в своих африканских колониях, хотя эффективность последних пострадала в 1970-х годах из-за поставок советских ракет класса "земля-воздух" повстанческим движениям, выступавшим против Порту-гузы.

Американцам пришлось приспосабливаться к ведению боевых действий в сложных и незнакомых условиях Вьетнама, включая густые джунгли и рисовые поля. Джунгли на большей части местности обеспечивали вьетконговцам идеальное прикрытие, а также гарантировали, что превосходящей американской технике не на что будет нацелиться. Отчасти в результате этого, как стремление Уэстморленда к сражению, в котором американская огневая мощь могла быть применена для обеспечения успешного истощения, так и операции по поиску и уничтожению, проводившиеся до 1968 года, чтобы создать "счетчик тел" погибших вьетконговцев, были малоэффективными, не в последнюю очередь потому, что было трудно "исправить" вьетконговцев. Американцы не имели достаточной информации о действиях своих противников. Вместо этого вьетконговцы стремились контролировать темп боевых действий, устраивая засады, которые приводили к большим потерям, а затем, в свою очередь, устраивали засады на отряды помощи. Проблемы ведения обычной войны были отмечены в 1959 году Алленом Даллесом, директором ЦРУ.

Комитет заявил, что на Кубе "против партизан нужны только партизаны... Это суровая страна, и нет смысла посылать туда танки и тяжелую артиллерию".

Как и в случае с воздушным наступлением на линии снабжения Вьетконга, американцы предпочитали рассматривать Вьетконг как регулярную силу, которую можно победить обычными средствами, короче говоря, существующей американской техникой и доктриной; вместо того чтобы стремиться к пониманию доктрины и оперативных методов Вьетконга. Кроме того, создание Вьетконгом политической организации гарантировало, что требовалось нечто большее, чем просто разгром партизан. Однако американская армия, не имея адекватной доктрины борьбы с повстанцами и не имея надежной политической базы в Южном Вьетнаме, предпочитала искать военное решение и делать упор на операции с крупными подразделениями, а не на умиротворение. Анализ, который был нежелателен, игнорировался, а другими результатами манипулировали. На практике, без умиротворения, американские операции имели ограниченную ценность и, наоборот, отторгали гражданскую поддержку. Многим американцам было трудно понять природу войны, в которой они участвовали, и оценить степень, в которой их противники, отказываясь воевать на американских условиях, сводили на нет американские преимущества и тем самым умножали трудности, которые ставила перед американцами местность. Американцы не смогли понять, что, хотя у них было больше огневой мощи и мобильности, чем у французов во Вьетнаме, они столкнулись с теми же проблемами, связанными с решимостью коммунистов, и что, даже если бы она была достигнута, победа в бою этого не изменит.

Крейтон Абрамс, ставший американским командующим (Командование военной помощи во Вьетнаме) в июне 1968 года, предпочитал полагаться на небольшие патрули и засады, которые, по его мнению, представляли собой меньшую цель для противников, чем крупномасштабные зачистки. В некоторых недавних исследованиях ставится под сомнение общепринятое противопоставление Уэстморленда и Абрамса, и вместо этого утверждается, что первый использовал более тонкий подход, чем тот, который основывался на огневой мощи. Было высказано предположение, что, хотя оба они верили в использование американской огневой мощи для разгрома основных сил коммунистов, в равной степени оба понимали необходимость умиротворения сельской местности и укрепления южновьетнамской армии, которой, однако, не хватало надежности и боеспособности южнокорейской армии во время Корейской войны. В этом случае Уэстморленду пришлось применить особую тактику, чтобы противостоять полевой армии, поддерживавшей народное восстание. Абрамс, напротив, придерживается иной генеральской линии, но на практике это во многом объясняется изменением стратегии Вьетконга после Тетского наступления в сторону партизанской войны.

Впечатляющий командир, Абрамс поставил перед собой задачу оспорить поддержку Вьетконга на уровне деревень и противостоять влиянию Тета, который привел к перегруппировке американских и южновьетнамских войск, когда части были отведены для защиты городов. Американцы также пытались заманить коммунистов на убойные позиции, создавая "огневые базы" - позиции, поддерживаемые артиллерией и пехотой. В 1969 году американцы нанесли Вьетконгу, чей потенциал уже был сильно подорван провалом Тетского наступления, в котором Вьетконг и Северный Вьетнам потеряли почти половину используемых войск. Атаки Вьетконга в 1969 году несли большие потери и мало чего достигли. Напротив, в 1970-е годы коммунисты стали больше полагаться на обычные операции, проводимые северовьетнамцами. Это стало следствием не только потерь и ущерба, нанесенных Вьетконгу в результате Тета, но и неспособности "Роллинг Тандер" (бомбардировки Северного Вьетнама, начатые в марте 1965 года) уничтожить военный потенциал Северного Вьетнама, а также провала воздушных наступлений, предпринятых против тропы Хо Ши Мина. Последняя имела решающее значение для логистики Северного Вьетнама, и нежелание и неспособность перерезать ее на земле были основным ограничением в американском ведении войны. Хотя американская и южновьетнамская политика борьбы с повстанцами сработала в некоторых частях Вьетнама, в целом она была безуспешной; напротив, в ответ на Тетское наступление не произошло всеобщего восстания сторонников Вьетконга. Американская программа умиротворения предполагала "борьбу за умы и сердца", включавшую в себя экономические и политические реформы, поддерживаемые американцами. Эти реформы было трудно осуществить не только из-за противодействия и запугивания Вьетконга и эффективности его партизанских и мелких операций, но и потому, что южновьетнамское правительство было полунищим, коррумпированным и слабым, а значит, неспособным воспользоваться военным успехом.96 Американцы не смогли найти или создать популярную альтернативу Вьетконгу. Поскольку американцы также принесли с собой значительные разрушения, включая высокую инфляцию, и опустошение, используя огневую мощь, умиротворение столкнулось с дополнительными проблемами. Кроме того, столкновение культур между американцами и их южновьетнамскими союзниками препятствовало сотрудничеству.

Нарастающие внутренние финансовые и экономические проблемы, а также усиливающаяся политическая оппозиция и его собственное растущее разочарование в связи с продолжающимися признаками жизнеспособности Северного Вьетнама заставили Джонсона отклонить в марте 1968 года просьбу Уэстморленда о выделении дополнительных 206 000 человек во Вьетнаме. Его мнение было подтверждено в ходе анализа политики, проведенного группой старших внешних советников, "Мудрых людей". Вместо этого Джонсон разрешил увеличить численность войск только на 13 500 человек. Военные трудности в сочетании с политическим давлением внутри США привели к попытке переложить бремя на южновьетнамскую армию, повысив ее боеспособность, и определенный успех был достигнут. Действительно, вьетнамские части в ответ на Тетское наступление сражались лучше, чем предполагалось. Тем не менее, ситуация сильно отличалась от использования большого количества местных войск в европейских имперских силах ранее в этом веке, например, от крупного вклада индийских войск в британскую гегемонию в Южной Азии.

Более того, в ходе того, что было обоснованно названо "первой телевизионной войной", внутренняя оппозиция в Америке против участия во Вьетнаме росла из-за продолжительности конфликта, из-за того, что цели казались неопределенными. В эти годы особенно привлекательной для молодежи оказалась оппозиция. В ретроспективе наибольшее внимание привлекает последняя оппозиция, которая сильно отличалась от ситуации во время Корейской войны. Однако важно помнить и о более широкой основе политической критики войны. Их руководство разделилось по вопросам политики, американцы потеряли стратегическую инициативу, но уже тогда ощущалось отсутствие глубокой приверженности. Дин Раск, государственный секретарь США, позже сказал:

Во время войны во Вьетнаме мы не пытались создать психологию войны в Соединенных Штатах. У нас не было военных парадов по городам. У нас не было красивых кинозвезд, продающих военные облигации на заводах, и тому подобных вещей, как это было во время Второй мировой войны. Мы чувствовали, что в ядерном мире слишком опасно для целого народа слишком сильно разозлиться, и мы намеренно преуменьшали это. Мы попытались хладнокровно сделать то, что, возможно, можно сделать только в горячей крови.

Отказывая американцам в победе на поле боя, а вместо этого продолжая нести потери, северовьетнамцы и вьетконговцы способствовали созданию политического давления в Америке и ослаблению воли к борьбе; хотя их цели были направлены на достижение успеха в Южном Вьетнаме: влияние на американское общественное мнение было лишь побочным вопросом. В США отсутствие победы привело к тому, что многие рассматривали продолжающиеся потери как бесполезные, особенно когда Тетское наступление заставило усомниться в неоднократных оптимистичных заявлениях Пентагона о ходе конфликта. В отличие от этого, военная стратегия Северного Вьетнама и политическая решимость его правительства не зависели от поддержки населения. Призыв в армию, необходимый для поддержания масштабного американского присутствия во все более непопулярной войне, сыграл важную роль в росте разочарования. Большинство американцев, отправившихся во Вьетнам, были добровольцами, а не призывниками (срочниками). Тем не менее, в 1965-73 годах около двух миллионов американцев были призваны в армию, и к 1969 году на призывников пришлась треть погибших во Вьетнаме американцев. Призыв привел к массовому росту антивоенных настроений. Противники широко высказывались, а "уклонение от призыва" стало обычным делом, многие американцы укрывались в Канаде. В войне участвовали солдаты, которые в среднем были моложе и менее образованны, чем те, кто участвовал во Второй мировой войне. Освобождение от уплаты взносов за образование и семья '9' (отцовство) освобождали многих граждан. Джонсон отказался от переизбрания 31 марта 1968 года, потому что ему не удалось закончить войну, и он столкнулся с вызовом со стороны Демократической партии, которая теперь была сильно расколота по поводу войны. После избрания его преемник, Ричард Никсон, кандидат от республиканцев, обещавший мир с честью, продолжил замену вьетнамцев на американские войска, чтобы вернуть войска домой, отменить призыв в армию100 и снизить политические издержки войны, надеясь при этом добиться приемлемого результата.

Ближний Восток

Ощущение неудачи во Вьетнаме способствовало нарастанию американской тревоги в других странах. В конце 1960-х годов появились тревожные признаки того, что Советский Союз и коммунизм далеко не всегда удается сдерживать, а их способность к действиям проявляется во всем мире. В частности, ситуация на Ближнем Востоке становилась все более угрожающей. Несмотря на американскую помощь, в том числе пшеницей, оказанную Египту, советское влияние на Ближнем Востоке с 1964 года усилилось. Очень важно, что президент Египта Насер, импульсивный лидер панарабистского движения, решил, что такое объединение лучше всего послужит его целям. Отчасти это решение отражало степень готовности Советского Союза поддерживать перемены и тем самым идти на поводу у арабского национализма и ревизионистских сил, в то время как США предпочитали поддерживать стабильность. В 1958 году Сирия присоединилась к Египту в составе Объединенной Арабской Республики, прозападный режим в Ираке был свергнут в результате кровавого переворота, а США направили 14 000 морских пехотинцев в Бейрут для защиты ливанского правительства от угрозы, которая, как они утверждали, была угрозой международного коммунизма, но на деле оказалась угрозой Насеризма. В то же время Великобритания направила войска для защиты Иордании. Обе эти интервенции оказались успешными, как и британская помощь Кувейту в 1961 году против территориальных претензий Ирака. Кроме того, США, хотя и более осторожно, с 1963 года поддерживали Саудовскую Аравию в ее поддержке роялистской оппозиции египетским военным, которые с 1962 года вмешивались в Северный Йемен, чтобы помочь перевороту республиканских офицеров во главе с генералом Абдуллой аль-Саллалом, провозгласившим Йеменскую Арабскую Республику. Американским интересам в стабильности и нефти Саудовской Аравии противостояли египетские призывы к свержению саудовского режима, что было частью требований Насера к созданию более радикального арабского мира. Конфликт в Северном Йемене оказался неразрешимым, дорогостоящим и непопулярным для Египта, а также для его собственного Вьетнама. Насер по иронии судьбы, но, как правило, принял сторону последнего, поддержав советскую поддержку "национально-освободительных войн" в 1964 году и пригласив Вьетконговцев открыть посольство в Египте в 1965 году.

Не в силах справиться с присущей ей несовместимостью, а также с гневом сирийцев на указания Египта, Объединенная Арабская Республика прекратила свое существование в 1961 году, когда Сирия отделилась. Однако напряженность на Ближнем Востоке возросла в 1966 году, когда Хафез аль-Асад (отец нынешнего президента Сирии) и партия "Баас" взяли Сирию под свой контроль и достигли соглашения с Советским Союзом, что привело к поставкам оружия. В результате современное советское оружие оказалось на северной границе Израиля, так же как и в Египте. В ноябре 1966 года египетско-сирийский договор об обороне, казалось, приблизил Египет к стремлению Сирии к войне с Израилем и, таким образом, все больше притягивал к себе Советский Союз. Поставки большого количества современного оружия уже давно способствовали усилению опасности регионального конфликта. В 1955 году Советский Союз через Чехословакию договорился о поставке Египту 200 истребителей МИГ-15, 50 бомбардировщиков Ил-28 и сотен танков. В 1956 году египетско-советское соглашение о вооружениях привело к отправке 800 советских советников. Аналогичным образом, франко-израильское соглашение о вооружениях в июне 1956 года поощряло воинственность Израиля; выступая против Насера, французы вооружали Израиль до 1967 года, а в конце 1950-х годов совместно разрабатывали атомное оружие.

Роль Франции должны были взять на себя США, поскольку, выйдя из Алжира в 1962 году, французы продолжили улучшать арабские связи, в то время как США изменили свою политику. В 1957 году, после Суэцкого кризиса, угроза Эйзенхауэра ввести экономические санкции заставила Израиль вывести свои войска из Синая и Газы, отвоеванных у Египта в предыдущем году. Однако в рамках соглашения США гарантировали Израилю право прохода в Красное море через Тиранский пролив между Синаем и Саудовской Аравией, а Организация Объединенных Наций согласилась разместить наблюдателей вдоль египетской границы. Частью соглашения о разъединении было согласие египтян пропускать израильские корабли через Суэцкий канал. Это условие Насер вскоре проигнорировал. В конце 1950-х годов отношения между Израилем и США не были близкими, поскольку Эйзенхауэр стремился улучшить отношения с Насером, и эта политика продолжалась при Кеннеди. Однако, раздраженный враждебностью и авантюризмом египтян, а также намеренно провокационными шагами, такими как разграбление офисов Американского информационного агентства в Каире в декабре 1964 года, Джонсон был менее благосклонен к Насеру, чем Кеннеди. К 1966 году Джонсон рассматривал Израиль как потенциальную стратегическую поддержку США перед лицом национально-освободительных войн, но при этом учитывал произраильские настроения в Конгрессе, особенно среди своих коллег-демократов. Согласившись продать Израилю танки в 1965 году, Джонсон в 1966 году последовал за ним с самолетами.

Тем временем напряженность в регионе росла в результате партизанских атак Аль-Фатха и Организации освобождения Палестины (ООП), основанных в 1958 и 1964 годах соответственно. За ними в 1966 году последовали ответные атаки Израиля на палестинские базы в Иордании. Советский Союз публично поддержал то, что он назвал "законными и неотъемлемыми правами палестинских арабов". В 1967 году к ним присоединилась сирийская артиллерия, обстрелявшая Израиль с Голанских высот (что она делала спорадически в течение нескольких лет) в знак солидарности с ООП. Израильские ВВС приняли меры по уничтожению артиллерийских батарей и сбили сирийские МИГи 7 апреля 1966 года. В разведданных, предоставленных египтянам, которые, возможно, были продиктованы желанием обеспечить безопасность военно-морской базы в Египте, Советский Союз преувеличивал возможность нападения Израиля на Голаны, обещая поддержку и подстрекая Насера помочь защитить Сирию. Насера побуждало к этому стремление сохранить лидерство в арабском деле, поскольку агрессивное отношение нового сирийского правительства к Израилю бросало вызов его престижу. Насер также испытывал давление со стороны экономических проблем, возникших в результате его серьезной ошибочной попытки форсировать экономику с помощью государственного планирования - метода, который неоднократно терпел неудачу. Эти неудачи стали важным аспектом геополитики холодной войны. Их также необходимо рассматривать в сравнении или, по крайней мере, наряду с неоднократной критикой неолиберализма Запада в 1980-х годах, критикой, подразумевающей, что государственные системы были лучше. Выдворение наблюдателей ООН с границы Синая и Газы 16 мая и закрытие Тиранского пролива для всех израильских судов 23 мая 1967 года спровоцировали Израиль. Шаги Насера также отражали неспособность оценить ограничения египетских вооруженных сил, которые, в свою очередь, были сильно обеспокоены ситуацией в Йемене, где дислоцировались несколько ведущих подразделений.

Шестидневная война

Закрытие Тиранского пролива было расценено израильским правительством как акт войны. Стремясь избежать нового международного кризиса, американцы призывали Израиль избегать конфликта и безуспешно давили на Советский Союз, чтобы заставить Насера вновь открыть проливы. Однако неспособность найти решение заставила Джонсона согласиться с идеей нападения на Египет.103 Израиль атаковал, с разрушительным эффектом, 5 июня, в частности, быстро уничтожив египетские ВВС в ходе внезапной атаки. Насер ошибочно утверждал, что в нападении принимали участие США. Это уничтожение помогло обеспечить быструю победу израильских войск в секторе Газа и на Синайском полуострове. Насер обратился за помощью к Советам и другим арабским государствам. Иордания предоставила последнюю, что привело к быстрому захвату Израилем Восточного Иерусалима и соседнего Западного берега реки Иордан, части Палестины, приобретенной/завоеванной (выбор слова может быть спорным) Иорданией в ходе арабо-израильской войны 1948-9 годов, войны за раздел Палестины. В ответ на советские рекомендации сирийцы отказались оказывать помощь Египту, но обстреляли израильские позиции. 9 июня, когда Египет и Иордания потерпели поражение, Израиль атаковал. Израильское правительство стремилось воспользоваться возможностью занять Голанские высоты, с которых можно было бы угрожать Израилю и получать воду, а также, возможно, заставить сменить сирийское правительство. Захватив инициативу и используя превосходство в воздухе для наземных атак, израильтяне, пользуясь превосходством в качестве боевых действий и падением морального духа сирийцев, продвинулись до сорока миль от столицы, Дамаска.

Угрожая вмешаться, Советский Союз начал подготовку к этому. Джонсон ответил как примирением, так и балансированием на грани войны. Израилю было предложено принять санкционированное ООН прекращение огня, а чтобы предотвратить возможность советского нападения на Израиль, в зону военных действий был направлен американский Шестой флот. И Израиль, и Советский Союз отступили, причем Израиль согласился на прекращение огня. Израиль остался с внушительными завоеваниями: Синай, сектор Газа, Восточный Иерусалим, Западный берег (Иордания к западу от реки Иордан) и Голанские высоты; в то время как Насер и дело панарабизма были значительно ослаблены. Однако возможность того, что региональный кризис будет и дальше угрожать отношениям сверхдержав, сохранялась. Джонсон быстро предложил мирный план, включавший вывод израильских войск и обязательство арабских стран заключить мирный договор и, следовательно, признать Израиль. Этот план стал основой для резолюции Совета Безопасности ООН 242; но ее выполнение оказалось невозможным не в последнюю очередь из-за продолжающегося нежелания Насера признать Израиль. Советская готовность перевооружить Египет и Сирию, предоставив им более совершенное оружие и советников, способствовала продолжению кризиса. Во время быстрой поездки в Каир сразу после войны Алексей Косыгин, советский премьер-министр, заявил, что Шестидневная война была американским нападением на советских союзников. Он утверждал, что американский империализм и его агент, Израиль, намерены отбросить назад арабские прогрессивные силы и их сторонника, Советский Союз, и сохранить - или даже усилить - контроль Запада ("империализм") в регионе. Косыгин пообещал пополнить запасы. Напряженность также усилилась из-за участившихся нападений ООП на израильские позиции. В целом ООП играла важную роль в продвижении освободительных движений, которые, в свою очередь, предоставляли Советскому Союзу и Китаю средства для расширения своего влияния. Воздушные бои и артиллерийские обстрелы между Египтом и Израилем в "войне на истощение" с конца 1967 года указывали на возможность ухудшения ситуации. Более того, быстрое наращивание советского военно-морского флота ставило под сомнение американские позиции в Средиземноморье, и не в последнюю очередь потому, что американский флот был перегружен обязательствами во Вьетнаме. В 1968 году, в ответ на просьбы Израиля, США решили отправить ему реактивные самолеты Phantom F4, обеспечив тем самым передовой потенциал. В ответ Советы направили в Египет подразделения ВВС и ПВО, хотя они также были призваны улучшить советские возможности по наблюдению за американским Шестым флотом в Средиземноморье.

Восточная Европа

Продолжающаяся сила и решимость Советского Союза в Европе были продемонстрированы в августе 1968 года, когда около 250 000 советских войск при поддержке польских, венгерских, болгарских и восточногерманских сил подавили либеральный коммунистический режим в Чехословакии. Экономический провал в Чехословакии в 1961 году способствовал призыву к политическим реформам, и Антонин Новотны, президент и первый секретарь партии, сталинист, был заменен в 1968 году на посту первого секретаря Александром Дубчеком, который призывал к "социализму с человеческим лицом" и "новому началу социализма". По мнению Советского Союза и других коммунистических государств, это "новое начало" предполагало ослабление коммунистического контроля. В ходе Пражской весны была отменена цензура и расширена свобода слова. С точки зрения советского, восточногерманского, польского и венгерского руководства, ослабление хватки Дубчека было равносильно тому, что чешская компартия потеряла хватку. С советской точки зрения, отказ Чехии от консультаций с Москвой был не менее значимым. Петр Шелест, лидер украинской партии, был обеспокоен тем, что летом 1968 года украинские диссиденты (которых на Западной Украине называли националистами) агитировали за меньшую репрессивность в вопросах украинской культуры. Недовольны были также глава КГБ Юрий Андропов, новый министр обороны Андрей Гречко, который был более воинственно настроен по отношению к Западу, чем его предшественник в 1957-67 годах Родион Малиновский, и Кирилл Мазуров, партийный босс Белоруссии. Советские военные были недовольны низкими показателями чешской армии во время маневров Варшавского договора. Из-за этого советское Верховное командование считало, что чешский выступ на юге Германии уязвим. Самая восточная оконечность Чехословакии касалась Украины и находилась недалеко от Белоруссии (Беларуси). Однако разногласия в Политбюро по поводу того, какой курс действий выбрать, привели к вялой реакции СССР летом 1968 года.

Чешские реформаторы настаивали на том, что, в отличие от Венгрии 1956 года, Чехословакия останется лояльной Варшавскому договору и сохранит "руководящую" роль коммунистической партии, но для руководства других стран Варшавского договора (кроме независимой Румынии) действия в Праге были признаками контрреволюции, связанной с США и Западной Германией, и угрожали таким отходом. 18 августа в Москве состоялась встреча советских, восточногерманских, венгерских, польских и болгарских лидеров, которые пришли к соглашению о необходимости вторжения для смены руководства Чешской коммунистической партии и установления нового режима, лояльного Советскому Союзу. Группа сторонников жесткой линии в Чехословакии направила "письмо-приглашение" советскому правительству, в котором утверждалось, что "само существование социализма в нашей стране находится под угрозой", и требовала от Брежнева использовать "все имеющиеся в вашем распоряжении средства, чтобы помочь". Брежнев объяснил вторжение Варшавского договора тем, что оно было направлено на то, чтобы помешать выходу Чехословакии из Пакта. Таким образом, на карту были поставлены самооборона и "братская помощь" во имя "социалистической солидарности". Это должно было стать так называемой "доктриной Брежнева" - оправданием интервенции для поддержания "социализма", то есть коммунизма. Некоторым из вторгшихся войск было сказано (совершенно неточно), что они действуют в ответ на западногерманское вторжение в Чехословакию, которая была прифронтовым государством Варшавского договора. Контроль был быстро установлен. Дубчека доставили в Москву, предположительно в наручниках. В Советском Союзе рабочих обязали посещать собрания, чтобы продемонстрировать свою поддержку вторжения в Чехословакию. Небольшая публичная демонстрация в Москве была жестоко подавлена.

Официальная реакция Запада на вторжение была сдержанной. Американские силы были переброшены из Западной Германии во Вьетнам, что стало одной из причин, по которой вторжение в Чехословакию могло быть осуществлено так уверенно. НАТО не развернула войска, как утверждали Советы, а оттянула часть из них назад. США в то время могли перебрасывать по воздуху из Северной Америки в Европу не более 10 000 военнослужащих в день, в то время как Варшавский договор перебрасывал 250 000 военнослужащих в течение 24 часов. Советы знали об этой слабости. В начале 1968 года, после отказа Франции от участия в НАТО, начиная с 1962 и, тем более, 1966 года, в прессе, например, в американском журнале "Бизнес энд Ньюс Репорт", появились статьи, размышляющие о будущем НАТО, поскольку больше не было четкой причины для его существования. Вторжение в Чехословакию изменило ситуацию. Ненасильственные протесты в Чехословакии оказали большое влияние на международное мнение и вслед за Венгрией в 1956 году ослабили поддержку Западом советского эксперимента. Однако эти протесты не смогли сместить Советы. Действительно, Чехословакия оставалась под жестким коммунистическим контролем до самого распада советского блока.

За подавлением чешского реформаторского движения последовало введение полицейского государства. Нормализация" повлекла за собой чистку многих членов коммунистической партии, включая Дубчека в 1970 году, и преследование диссидентских групп. Природа коммунистического полицейского государства отличалась от ситуации при Сталине, поскольку европейские коммунистические режимы после сталинской эпохи не проводили регулярных казней и тем более расправ над своими гражданами за политические преступления. Однако, опираясь на широко распространенную слежку, принуждение и правительственный контроль над правовой системой, государство оставалось репрессивным во всей Восточной Европе и Советском Союзе. Тех, кого считали неприемлемыми, охотно сажали в тюрьму, приговаривали к внутренней ссылке или, в Советском Союзе, помещали в психиатрические клиники (психушки), где их намеренно сводили с ума. Диссидентов все чаще отправляли в Институт имени Сербского и Бутырскую тюремную психиатрическую больницу, где им ставили диагноз "вялотекущая шизофрения" и насильно лечили психотропными препаратами. Рабочие лагеря могли стать, по сути, смертным приговором. Судьба диссидентов запятнала претензии коммунистов на политическую добродетель и скомпрометировала или оттолкнула западноевропейских сторонников. Более того, разоблачение коммунистической политики делало зловещим международное признание коммунистического блока через нормализацию. В Польше Яцек Курон и Кароль Модзелевский были приговорены в 1965 году к трем годам тюрьмы за написание "Открытого письма партии", в котором они обвиняли коммунистические власти в краже власти у рабочих и создании диктатуры партийной бюрократии. Это привело к тому, что их студенты в Варшавском университете организовали студенческую группу, известную как "Коммандос" за их тактику задавать партийным интеллектуалам сложные вопросы. Призывы к демократическим свободам в марте 1968 года привели к жестокому избиению студентов полицией, а также к чистке университетов и правительства. Ключевую роль сыграла внутрипартийная борьба, в которой Мечистав Моцар, открытый антисемит, безуспешно добивался поста секретаря партии, занимаемого Гомулкой. Моцар использовал антисемитизм как средство для чистки тех, кого он осуждал в партии. Многие польские евреи сочли целесообразным эмигрировать. В то же время, что еще более важно, коммунистические режимы столкнулись с серьезными проблемами в своей собственной способности управлять, не в последнюю очередь потому, что большая часть населения оказалась искусной в подрыве требований государства, а его институты делали то же самое. Регулярные манипуляции с производственными показателями и уклонение отдельных лиц от соблюдения требований внутреннего паспортного режима и прописки были характерны даже для Сталина, но в 1960-1970-е годы приобрели массовый характер.

Экономические проблемы Запада

Наряду с особыми вызовами для Запада в 1960-е годы существовали проблемы, вызванные американскими экономическими и финансовыми трудностями. В 1950-е годы эта ситуация казалась весьма многообещающей. Благодаря геополитике холодной войны американцы смогли возглавить и организовать самую мощную часть мировой экономики, а также извлечь выгоду из ее роста, не в последнюю очередь благодаря распространению товаров, образов и ценностей американской потребительской культуры. Положительный синергетический эффект заключался в том, что расширение глобальной экономики открывало перед США многочисленные возможности для инвестиций и экспорта, а внедрение американских технологий и методик, а также доступность американского рынка открывали возможности для роста в Японии и Западной Европе. План Маршалла способствовал этому взлету. Экономики стран некоммунистического мира выиграли от большей доступности капитала и значительного увеличения объемов торговли, что способствовало специализации и экономии на масштабах. Кроме того, эффективность международной экономической системы повысилась благодаря структурным реформам и улучшению коммуникаций. Экономический рост, в свою очередь, помог обеспечить ресурсы для укрепления военной мощи.

Однако в 1960-х годах произошло значительное ухудшение американских позиций, которое набирало обороты по мере продвижения десятилетия. Темпы роста оказались выше в Западной Европе и Японии, что отчасти объяснялось их восстановлением после военного времени, а отчасти - возможностью быстрого прогресса за счет внедрения американских технологий и капитала. Кроме того, оказалось трудно сохранить прежние темпы американских инноваций и роста производительности. В результате быстрого экономического развития Германии и Японии США столкнулись с растущими проблемами, сначала на некоторых экспортных рынках, а затем и на внутреннем рынке. В американской экономике доминировали крупные корпорации, тесно связанные с основными профсоюзами в рамках корпоративистской системы, в которой профсоюзы были подкуплены, а возросшие издержки перекладывались на плечи потребителей. Инновации были заторможены, не в последнюю очередь потому, что не было желания менять правила работы, которые могли бы расстроить профсоюзы. В отличие от них, японцы были гораздо более инновационными на производстве, особенно в престижной области производства автомобилей. К 1967-8 годам рост ВНП США составлял 2 %, и этот показатель все чаще рассматривался как свидетельство больной экономики. Недостаточная конкурентоспособность некоторых категорий американских товаров на американском рынке в сравнении с растущей популярностью более качественных товаров из Японии, Западной Германии и Нидерландов начала сказываться на американской экономике.

В США инфляционное давление также было во многом обусловлено решением оплатить войну во Вьетнаме и программу социального улучшения "Великое общество" за счет заимствований, а не за счет увеличения налогов, которые потребительская активность делала нежелательными. Государственный долг на душу населения вырос с 1 585 долларов в 1960 году до 1 811 долларов в 1970 году. Инфляция росла, а введенный Джонсоном в 1966 году дополнительный налог, чтобы справиться с проблемой. Политика свободных денег, особенно в США, привела к инфляции, которая охватила всю мировую экономику. Кроме того, все труднее было контролировать финансовые потоки в ставшей гораздо более крупной мировой экономике. Если в 1945 году ликвидность была в основном ограничена США, а в конце 1940-х годов американское правительство предоставило ее другим государствам, особенно в виде помощи Маршалла, то к концу 1960-х годов ликвидность была широко распространена, и поэтому ее было трудно контролировать, а дефицит платежного баланса способствовал сокращению американских золотых запасов. Одновременно с кризисом в политике войны во Вьетнаме и в политике президента в марте 1968 года доллары были обменены на золото в результате паники, которая заставила американское казначейство ограничить свою готовность обменивать их.

Выводы

Американские проблемы были направлены на Запад, на котором меньше доминировали США, что было продемонстрировано в 1966 году, когда Шарль де Голль, убежденный националист, которому не нравилась идея следовать за американцами или сотрудничать с Британией, вывел Францию из состава объединенного военного командования НАТО. Уже в 1962 году де Голль заставил американцев вывезти из Франции свои резервные запасы. Ему не нравилась идея зависимости европейской цивилизации от сверхдержав. Изменения конца 1960-х годов поставили НАТО под удар. Политика Франции означала, что стратегия глубокой обороны для Западной Европы больше не является жизнеспособной. Кроме того, в результате вторжения в Чехословакию 80 000 советских военнослужащих оказались в Западной Чехословакии, в "вышине", примыкающей к американским войскам в Баварии.

Кроме того, растущая оппозиция войне во Вьетнаме подрывала репутацию Америки в мире. Эта проблема усугублялась неспособностью положить конец конфликту. Эта военная и политическая неразрешимость взаимодействовала с ощущением внутри Америки разочарования, неудачи и даже ненужности некоторых аспектов американского общества, политики, культуры, международных позиций и системы альянсов. Крупномасштабные расово-нищенские бунты в американских городах, таких как Детройт в 1968 году, были восприняты критиками и противниками как новая линия борьбы американской системы. Требования "Черной силы" некоторые интерпретировали в терминах холодной войны. В качестве одного из аспектов критики американской системы ученые и другие комментаторы давали сомнительные, более того, враждебные оценки американской политики во время холодной войны, как правительственной политики, так и политики американского бизнеса.

По иронии судьбы, но гораздо менее заметно, аналогичный процесс ослабления гегемонистской власти происходил и в Восточном блоке. Отчасти советские позиции в Восточной Европе были менее прочными, чем до сих пор: Румыния, из которой советские войска были выведены в 1958 году, в частности, проводила независимый курс при Николае Чаушеску, который стал первым секретарем Коммунистической партии в 1965 году, а в 1967 году - в Президиум Государственного совета. Он был возмущен советской реорганизацией производственных и торговых приоритетов КОМЕКОНа в 1964 году. Это, казалось, низвело Болгарию и Румынию до положения экспортеров сырья и импортеров готовой продукции, как будто они находились в странах третьего мира. В ответ, преследуя коммерческие и политические выгоды, Чаушеску стремился наладить более тесные связи с Западной Германией и Югославией. В 1975 году Румыния получила американский торговый статус наибольшего благоприятствования. Политика Румынии раздражала советское правительство, которое также опасалось, что независимость Чаушеску может послужить плохим примером. Однако Советы знали, что румыны, особенно после отказа от либерализации в июле 1971 года, были более репрессивны, чем они, и поэтому не стали создавать зоны безопасности на румынской границе, как это было сделано на польской границе. Варшавский договор добился лучшей интеграции сил после 1968 года, а Советы и раньше не слишком верили в чешскую армию. Тем не менее, вторжение в Чехословакию в 1968 году также поставило под сомнение возможности и готовность сил Варшавского договора, поскольку отсутствие уверенности в лояльности национальных контингентов ослабило союз.

Более серьезной проблемой стало обострение соперничества между Китаем и Советским Союзом. Давняя неспособность Советского Союза относиться к китайским коммунистам как к равным усугубилась гневом Мао Цзэдуна из-за провала консульства по вопросам изменения советской политики. Мао был возмущен речью Хрущева на 20-м съезде партии в 1956 году, в которой он нападал на Сталина, нежеланием Хрущева удовлетворить просьбы Китая о помощи в создании ядерной бомбы и его изоляцией Мао на Бухарестском съезде Международной коммунистической партии в марте 1960 года. Хрущев в резкой форме осудил китайскую компартию за отказ от "мирного существования", за отход от советской политики тяжелой индустриализации и за непостоянные повороты в политике. Китайцы также осудили советскую компартию, обвинив ее в ревизионизме, попытках склонить на свою сторону западных империалистов и в целом в отступлении от сталинской линии. Большинство мировых коммунистических партий прислали делегации в Бухарест, и Советы и китайцы знали об этом заранее и были готовы вычитать друг друга из международного коммунистического движения. Утверждая, что реальное разделение происходит между Севером и Югом, а не Западом и Востоком, Мао заявлял, что советский проект похож на проект западных держав и что они оба преследуют империализм. К концу 1950-х годов Советы поняли, что не могут рассчитывать на китайцев как на надежных союзников. В начале 1960-х годов Советы вывезли из Китая своих технических специалистов, а Китай вызвал домой своих студентов из Советского Союза. Возникли разногласия по поводу того, как Хрущев отреагировал на Кубинский ракетный кризис 1962 года, и по поводу того, как поддержать борьбу Северного Вьетнама с Южным Вьетнамом. Советское правительство считало Мао квикситом, причем опасным. Стремление Мао найти союзников среди коммунистических держав Юго-Восточной Европы, в частности Албании, показалось Советам вторжением на их задний двор. При Энвере Ходже, Албания разорвала дипломатические отношения с Советским Союзом в 1961 году и вышла из Варшавского договора в 1968 году, оставаясь убежденным сталинистом. Пограничные споры между Советским Союзом и Китаем привели к боям в марте 1969 года за остров Даманский/Чжэньбао в реке Уссури/Уссули. Советские войска смогли использовать свою мощную артиллерию, чтобы оттеснить китайцев, которые не могли поддерживать сплоченность подразделений выше уровня батальона. Китайцы занимались глумлением над трупами советских солдат, попавших в засаду. Эти бои сделали китайско-советский раскол очевидным. Этот раскол изменил глобальную геополитику и значительно усложнил тему цивилизационной борьбы между коммунистическим и некоммунистическим миром, в то же время подчеркнув спектр предлагаемых коммунистических стратегий. В 1966 году между Северной Кореей и Китаем также произошло несколько небольших пограничных столкновений.

Наряду с растущими американскими проблемами в 1968 году все более очевидным становилось ощущение того, что международная система находится в движении. Этому ощущению способствовал распад западных империй - распад, который усиливал ощущение нестабильности. Понимание холодной войны в то время было обусловлено этой неустойчивостью. Наряду с неопределенностью в отношении развития событий, все чаще возникало несогласие в отношении целей и намерений обеих сторон. Такая ситуация способствовала появлению новых инициатив в 1970-х годах. Эти инициативы варьировались от американского подхода к Китаю до западногерманской Ostpolitik. В значительной степени они были результатом давления конкретных конъюнктур, таких как необходимость Никсона вести переговоры об окончании войны во Вьетнаме. Однако эти инициативы как отражали ощущение большей изменчивости, так и в значительной степени способствовали ему.

ГЛАВА 5. 1968-79

17 июля 1975 года на орбите в 120 милях над Землей американские и советские астронавты пожали друг другу руки в космосе, завершив испытательный проект "Аполлон-Союз". Этот драматический эпизод был инициирован Никсоном в 1972 году с целью дальнейшего укрепления разрядки, а Советский Союз поддержал его, поскольку он предлагал признание равных Америке. Телевизионные изображения из космоса были яркими, но между державами по-прежнему шла острая борьба. Это было не то соревнование, в котором американцы, судя по всему, преуспевали. Утраченное впечатление о военном превосходстве и политической силе Америки оказалось трудно воссоздать. Годы с 1968-го по 1980-й стали свидетельством военных неудач, политического кризиса, финансовых проблем и экономической слабости. Способность сдерживать коммунизм казалась неопределенной; более того, в 1960-1970-е годы США, похоже, смирились с сосуществованием с коммунизмом, даже если последний будет прогрессировать. Способность сдерживать коммунизм казалась еще более сомнительной, когда западные колониальные империи окончательно рухнули: Британия отступила с территории к востоку от Суэца, а Португалия отказалась от своей многовековой империи. Этот крах еще больше привлек внимание к США, которые оказались на передовой и, как им казалось, противостояли коммунизму по всему миру. Действительно, советское наступление велось в нескольких частях третьего мира. Индо-советский договор 1971 года привел к тому, что победа Индии над Пакистаном в их войне в том году вызвала беспокойство как у США, так и у Китая. Соперничество между Индией и Пакистаном имело большое значение для холодной войны и указывало на двустороннюю связь глобальной и региональной борьбы. С конца 1960-х годов Африка и Ближний Восток стали представлять большую важность для США, которые до этого в определенной степени оставили их на попечение Великобритании. И наоборот, если Америка не проявит интереса, то ей будет трудно противостоять коммунизму или, по крайней мере, левому популизму. В то же время зачастую кровожадная решимость Франции следовать своим собственным курсом в сочетании с западногерманской Ostpolitik наводили на мысль, что западному блоку все больше не хватает не только центрального направления, но даже сплоченности. Однако НАТО все еще держалось вместе.

Советский Союз, казалось, не сталкивался с экономическими проблемами (хотя на практике это было так), но уже столкнулся с серьезными политическими трудностями в коммунистическом блоке. Именно они должны были обеспечить стратегический результат вьетнамской войны, который сильно отличался от того, чего опасались американцы, набирая силу в начале 1960-х годов. Благодаря этому вьетнамский период, по иронии судьбы, в конечном итоге оказался стратегическим успехом для США, хотя в то время это совсем не казалось таковым. Более того, хотя в начале периода вьетнамская война доминировала в центре внимания как спорная линия фронта в холодной войне, это обязательство должно было закончиться, и на смену ему не пришло ничего столь же проблематичного для США.

Юго-Восточная Азия

Американское разъединение при президенте Никсоне, которое привело к сокращению американских военных обязательств во Вьетнаме с 536 000 человек на момент его прихода к власти в начале 1969 года до 156 000 к концу 1971 года и 60 000 к осени 1972 года, не должно было быть легким процессом. В 1969 году осознание того, что начинается вывод американских войск, и ощущение бессмысленности конфликта привели к заметному, кумулятивному и нарастающему снижению морального духа и дисциплины среди американских войск, что существенно повлияло на качество боевых действий и чувство цели. Обещая "мир с честью", Никсон добился лишь ограниченного успеха в обеспечении успеха в Южном Вьетнаме. С помощью "вьетнамизации" он планировал перенести бремя наземной войны на южновьетнамскую армию, численность которой к концу 1971 года превышала миллион человек. Однако после 1968 года потери американцев были больше, чем в начале конфликта. Более того, в 1972 году северовьетнамцы должны были начать наступление, превосходящее по масштабам наступление 1968 года, - наступление с применением танков и, тем более, артиллерии.

Никсон и доктор Генри Киссинджер, его советник по национальной безопасности (1969-73, позже - госсекретарь, 1973-7), считались реалистами, развивая переговоры с Северным Вьетнамом в Париже с января 1969 года. В то же время, из-за провала предыдущих парижских переговоров в 1968 году, они увязли во Вьетнаме, фактически продлив войну, чтобы защитить доверие к США и президентству Никсона. Здесь не должно было быть параллели с уходом британцев из Адена в 1967 году или португальцев из своей империи в 1973-4 годах. Вначале Никсон сделал ставку на более интенсивные бомбардировки, но когда это не помогло, он перешел к наземным действиям. В апреле 1970 года Никсон расширил рамки конфликта, начав американо-южновьетнамское наземное вторжение в нейтральную соседнюю Камбоджу, чтобы уничтожить там коммунистические базы, после того как интенсивные американские бомбардировки не смогли этого сделать. В краткосрочной перспективе это "вторжение" принесло успех, способствуя укреплению позиций союзников в Южном Вьетнаме, которые были атакованы с этих баз. В то время как в Камбодже США оказывали военную помощь и поддержку с воздуха антикоммунистическому правительству генерала Лон Нола, захватившему власть в марте 1970 года. В свою очередь, северовьетнамцы оказывали помощь "красным кхмерам", камбоджийскому коммунистическому движению во главе с Пол Потом. Ему был выгоден вакуум власти в камбоджийской сельской местности. Однако американское "вторжение", законность которого была, мягко говоря, сомнительной, еще больше ослабило поддержку войны в Америке со стороны населения и Конгресса и помогло коммунистам захватить власть в Камбодже в 1975 году; хотя главным фактором тогда была ситуация на местах.

В феврале-апреле 1971 года LAM Son 719, сопоставимое по масштабам вторжение южновьетнамцев в Лаос без американской поддержки, кроме авиации и материально-технической помощи, потерпело неудачу, понеся большие потери в боях с северовьетнамскими частями. Эта операция была призвана перерезать "тропу Хо Ши Мина", ослабить северовьетнамскую армию и выиграть время, прежде чем она сможет начать новые атаки на Южный Вьетнам. Это была проверка вьетнамизации, которая, по заявлению правительства Никсона, уже шла полным ходом. Американские наземные войска не могли быть развернуты из-за ограничений Конгресса после вторжения в Камбоджу. На практике южновьетнамская армия, а особенно ее командиры, оказались недостаточно подготовленными перед лицом сильного сопротивления и мощного контрнаступления. Это вторжение действительно помогло отсрочить вторжение в Южный Вьетнам более чем на год, но сделало гораздо более вероятной победу коммунистов в конфликте в Лаосе, как, собственно, и должно было произойти. Вторжение южновьетнамцев в Лаос нарушило трехстороннее политическое соглашение 1960 года между роялистской, нейтральной и коммунистической фракциями Лаоса, хотя это соглашение было мертвой буквой из-за присутствия Севера Вьетнама в Лаосе.3

Киссинджер и геополитика

В то же время США заняли новую позицию в Восточной и Юго-Восточной Азии, в которой китайско-советский раскол использовался для укрепления американских позиций. Этот подход опирался на американское геополитическое мышление, сформировавшееся в начале десятилетия. В статье 1962 года в журнале Orbis "Китайско-советский клубок и политика США" Роберт Страуш-Хупе, влиятельный американский политолог венского происхождения, чья успешная карьера отражала открытость Америки к талантам, утверждал, что марксизм-ленинизм ослаблен тем, что он не смог справиться с национализмом, и что этот национализм привел к напряженности в китайско-советских отношениях. Такая ситуация, по его мнению, открывает возможности для США, которые должны отбросить идеологические предпочтения и стремиться к союзу с Китаем как более слабой из двух коммунистических держав. Ориентируясь на Европу, Страуш-Хупе также считал Советский Союз главной угрозой для США. После поражения от Кеннеди в 1960 году и проигрыша в губернаторской гонке 1962 года в Калифорнии Никсон, который в то время был неудачливого политика-республиканца, заинтересовал этот аргумент, и он использовал его в своей статье "Азия после Вьетнама", опубликованной в журнале Foreign Affairs в октябре 1967 года. Никсон считал возможность самостоятельной роли Китая полезной для США. Выиграв президентские выборы 1968 года у вице-президента Джонсона Хьюберта Хамфри, Никсон выдвинул на первый план самопровозглашенных прагматичных геополитиков. Киссинджер стал советником по национальной безопасности в 1969 году, а Страуш-Хупе, который хотел получить эту должность, начал дипломатическую карьеру в качестве посла.

Киссинджер, занимавший пост государственного секретаря с 1973 по 1977 год, нашел геополитику уместным термином в попытке концептуализировать свой взгляд на межнациональные отношения. В этом взгляде акцент делался на национальных интересах, а не на идеологических побуждениях, и эти интересы прослеживались в долгосрочных географических обязательствах в рамках многополярной и конкурентной международной системы. Таким образом, в преддверии разрядки 1970-х годов геополитика была связана с реальной политикой, отчасти превращаясь в оценку международных последствий последней. Для Киссинджера такой взгляд был важен для понимания как американской политики, так и политики других великих держав, хотя эта позиция привела к тому, что он не смог оценить значительный идеологический заряд в советском государственном строительстве.4 Намеренное игнорирование Киссинджером коммунистической идеологии как фактора советского внешнеполитического мышления было фундаментальной ошибкой, поскольку в советском внешнеполитическом мышлении существовала дихотомия революция-реализм.5 В других отношениях Киссинджер был проницательным, хотя и не совсем прозорливым. Кроме того, он был лучше как переговорщик, чем как стратег, что справедливо и в отношении Джона Фостера Даллеса, государственного секретаря с 1953 по 1959 год. Более того, поддерживая отказ от участия в операциях в Юго-Восточной Азии в контексте продолжения решительного сдерживания Советского Союза, Киссинджер должен был защищать то, что казалось необходимым с военной точки зрения. Реальная политика обеспечила контекст, содержание и тон для объяснения американской политики.

Политический контекст осложнялся давлением на американские интересы в других странах, особенно на Ближнем Востоке, а также последствиями серьезных экономических и бюджетных проблем. Наряду с этими факторами возник решающий вопрос политического положения. Политическим и риторическим обвинением республиканцев в конце 1940-х годов, о котором впоследствии громко заявлял Никсон, было то, что администрация Трумэна "проиграла" Китай коммунизму, и это обвинение оказалось впоследствии способом поносить демократов, в частности, в Калифорнии. В своей успешной сенаторской кампании 1950 года в Калифорнии против Хелен Гахаган Дуглас Никсон оклеветал ее как "Розовую леди" и "попутчицу": она служила в администрации Рузвельта в 1930-х годах, что настроило против нее республиканцев. Аналогичным образом, Кеннеди выдвинул свою кандидатуру на пост президента в 1960 году, отчасти утверждая, что администрация Эйзенхауэра, в которой Никсон был вице-президентом оба срока, не смогла быть достаточно надежной, не в последнюю очередь в поддержании американской обороны. Никсон хорошо понимал, что такое политика. На посту президента (1969-74), Никсону очень помогли раскол демократов и левый поворот Демократической партии, а также то, насколько Закон о гражданских правах 1964 года и Закон об избирательных правах 1965 года ослабили электоральную поддержку демократов в их бывшей центральной части на Юге. Однако Никсону приходилось учитывать потенциальную критику со стороны Республиканской партии и движения сторонников войны. Как следствие, рационализацию американской политики Киссинджером следует понимать, по крайней мере, частично как политическую защиту, что в целом справедливо и для других рационализаций политики.

В ходе этой защиты Киссинджеру пришлось доказывать не только возможность союза США с коммунистической державой, но и то, что такой союз может считаться целесообразным (а не формой коммунистического обмана обманутых США), поскольку у Китая и Советского Союза были несовпадающие геополитические интересы. Этот подход опирался на опыт самого Киссинджера, который был выдающимся гарвардским исследователем европейских международных отношений XIX века, когда державы со схожей политической системой, тем не менее, были соперниками. Будучи беженцем от антисемитизма нацистской Германии, Киссинджер ассоциировал идеологию, эмоциональность и показное морализаторство во внешней политике с разрушительной Германией, от которой он бежал. Вместо этого Киссинджер выступал за государственную мудрость, основанную на рациональных расчетах национальных интересов, в которых акцент делался на порядке и безопасности. Будучи гораздо более осведомленным в интеллектуальном плане, чем большинство политиков, Киссинджер, естественно, искал сходства между прошлым и настоящим и находил их в понятиях и языке национальных интересов, баланса сил, геополитики и давления российского/советского экспансионизма. По сути, он представил ключевой пример историзированной природы геополитики в противовес тенденции идеологий рассматривать мир в терминах градиента идеологической конгруэнтности или соперничества. Таким образом, политика США, направленная на Китай, за которую выступали Никсон и Киссинджер, имела геополитическую логику, направленную против Советского Союза, подобно тому, как Британия заключила союз с Японией в 1902 году в ответ на российский экспансионизм и мощь.