Холодное блюдо

ГЛАВА 8

– Извините, не подскажите, а где следователь Данилец? – спросил Артем у первого попавшегося в коридоре человека.

Человек, не замедляя шаг, указал большим пальцем куда-то себе за спину, но тут же, словно опровергая самого себя, замотал лохматой головой, проскочил мимо Артема и исчез за поворотом.

– Очень информативно, – пробурчал Стрельцов и тоже покачал головой. Если в прокуратуре люди с подобной внешностью и манерами работают, тогда понятно, почему в стране преступность цветет и колосится.

На всякий случай еще раз дернув дверную ручку и убедившись, что за истекшие полминуты замок волшебным образом не открылся, Артем отправился в направлении, указанном лохматым человеком. В приемной он обнаружил двух относительно молодых особ, одна из которых – миниатюрная брюнетка – увлеченно рылась в шкафу, а другая – ярко выраженная крашенная блондинка – со скучающим видом осматривала содержимое кофейной чашки.

– Здравствуйте. Извините, а не подскажите, как Данильца найти?- Стрельцов обратился к скучающей блондинке – наименее занятой.

Девушка оторвалась от своего увлекательного занятия, с такой же скукой осмотрела Артема – тому даже на миг показалось, что его сравнивают с содержимым чашки – и процедила:

– Девятый кабинет. Прямо по коридору и налево.

– Простите, я знаю, где он сидит. Просто он меня вызвал на одиннадцать, а самого в кабинете нет…

– Нам он тоже не докладывает, – хмыкнула фанатка перекиси водорода и ее более продвинутых заменителей и вернулась к облюбованной чашке.

Осознав, что конкуренцию с кофейной гущей он не выдерживает, Артем бочком двинулся к выходу.

– Молодой человек, – из шкафа вынырнула вторая девушка (или первая – с какой стороны взглянуть),- если Игорь Юрьевич Вас вызвал, значит, придет. Наверное, отлучился ненадолго по срочному делу. Вы его подождите минут пятнадцать.

– Спасибо. Студенческий лимит я выдержу.

Ждать следователя Артем отправился на крыльцо прокуратуры. Невзирая на слякотную и сырую погоду. И пусть. Над крыльцом крыша имеется, авось не замочит. Откровенно говоря, отсутствуй означенная крыша или будь на улице даже тридцатиградусный мороз, Стрельцов все равно предпочел бы скоротать время вне пределов здания. На худой конец отправился бы в какую-нибудь кафешку по соседству. Находиться долгое время в здании прокуратуры он не желал – слишком мрачное впечатление производило на него правоохранительное учреждение.

Атмосфера внутри здания угнетала. Стены прокуратуры давили и, кажется, не только на психику. Артем на собственном хребте чувствовал их безжалостную тяжесть, они не давали свободно дышать, выкачивали воздух из легких, заменяя его липкой, муторной смесью казенщины и безысходности. Складывалось ощущение, что стены, потолок и пол в коридоре прокуратуры выполнены в одинаковых серых тонах, хотя на поверку существенно отличались по цветовой гамме: стены – в коричневатых панелях, потолок – побеленный, а пол застелен умопомрачительным бежевым линолеумом, затертым до дыр. И эта серость будто заполняла все здание, окрашивала мебель, одежду и даже людей. И сотрудники, и посетители, выглядели как двухмерные даже не черно-белые, а серые проекции, сбежавшие то ли из карандашного рисунка, то ли из сумрака. В кабинетах, по крайней мере, которые Артем посещал (приемную, канцелярию, кабинет Данильца) было чуть лучше – сказывалось наличие больших окон и естественного освещения. Стрельцов и там ощущал себя не слишком комфортно, а в коридорах – просто болезненно.

Дабы не травимровать собственную психику, Артем и вышел…на свежий воздух. Остаться в серой кишке коридора его вынудило бы только стихийное бедствие…масштаба наводнения или торнадо. И то сомнительно.

Насладиться в полной мере слякотью и непогодой не удалось. Следователь уложился в студенческий лимит. Он выскочил из пелены дождя, как черт из табакерки, вбежал под спасительный козырек и, отряхнув зонтик от капель, протянул руку:

– Давно ждете?

– Минут десять.

– Извините, задержался. Пойдемте, – Данилец изобразил приглашающий жест зонтом в сторону входа.

В кабинете следователь первым делом раздвинул жалюзи, но эта мера помогла мало – света не прибавилось. В связи с чем были вынужденно задействованы электролампы. Стрельцов машинально отметил, что в таком – слегка подмоченном – виде следователь совсем не напоминал того щеголя, который приезжал к нему в больницу. Да и в целом вид у прокурорского работника был…помятый. Свою самоуверенность и лоск он подрастерял и напоминал нахохлившуюся мелкую птицу, то ли воробья, то ли синицу. Неприятности у него что ли?

– Собачья погода, не находите?

– Наверное…- пожал плечами Артем.

– Что же Вы стоите, присаживайтесь, – удостоверившись, что Стрельцов просьбу выполнил, Данилец продолжил: – Артем Вячеславович нам надо кое-какие формальные…мероприятия с Вами провести. Давно надо было, да все руки не доходили…

– Мероприятия?

– Ну, это я громко сказал, скорее, мелочь… – в такт словам следователя зашумел принтер.- Для начала, вот, прочитайте и распишитесь, – Данилец вытащил из поддона свежеотпечатанные листы и протянул Стрельцову.

– Что это?

– Протокол Вашего допроса, я кое-что там подправил. Ничего существенного…

– Да?…- усомнился Артем. Не привык он доверять правоохранительным органам и их доблестным сотрудникам. Даже помятым и подмоченным.

Сомнение сквозило в голосе настолько явно, что следователь поспешил его уверить в правдивости своих слов.

– Не пугайтесь, клянусь, ничего существенного. Я, видимо, неправильно выразился, никаких изменений в Ваши показания не вносил, только убрал пару предложений. Подкорректировал, чтобы выглядело более…грамотно, без повторов и прочее. Сами почитайте…

Стрельцов почитал. Потом перечитал. Внимательно, вдумчиво, неторопливо.

Отличий с ранее составленным протоколом Стрельцов действительно не нашел. По крайней мере, тех, что видны на первый взгляд. Или на второй-третий.

– Убедились?

Артем хмыкнул нечто невразумительное и пожал плечами, мол, не убедился, но, так и быть, поверю.

– Тогда подпишите, – следователь вытащил из настольного прибора целую охапку ручек и принялся ими по очереди черкать на листе отрывного календаря.- Черт, ни одна не пишет!

Одна ручка все же оказалась пригодной к использованию, и Артему пришлось приступить к процедуре подписания. Именно к процедуре, поскольку назвать менее скромным словом данное действо язык не поворачивался; подписывать надо было каждую страницу внизу, а на последней и первой количество автографов вообще в рамки разумного не укладывалось. Подписи требовались чуть ли не под каждым словом. Хотя Артема уже дважды допрашивали, на то, что надо так много подписей ставить, он внимания как-то не обращал. Механически выполнял, что просили, ставил закорючку в местах, помеченных галочкой, но… на "автопилоте". А сейчас в глаза бросилось…

Убрав подписанный протокол в стол, следователь разложил перед Стрельцовым несколько фотографий.

– Артем Вячеславович, посмотрите внимательно, может, узнаете кого-нибудь.

Лица на фотографиях были…матерые, прожженные. Из цикла: "Какие отвратительные рожи!". Артем, понятно, не причислял себя любимого к числу профессоров от археологии, но с обладателями столь доброжелательных физиономий в темном переулке встретиться бы не хотел.

– Никто из них не напоминает Ваших похитителей?

Какими бы отвратительными не казались рожи на фотографиях, ни одну из них Артем не узнал. И отрицательно покачал головой.

– К сожалению, никого из них я раньше не видел. А того, в курортных шортах, который меня на даче держал, среди них нет. И здорового в бейсболке тоже…кажется.

– Прискорбно, – Данилец собрал фотографии в кучу и швырнул в ящик стола.

– А кто эти люди? – несколько запоздало поинтересовался Стрельцов.

– Да так…потенциальные фигуранты.

В горле внезапно запершило. Артем откашлялся и спросил:

– Они…Настю?…

– Хм… вопросы у Вас. Скажем так: подозреваемых или обвиняемых по делу нет. Вернее, пока нет.

– Но вы именно их, – Стрельцов кивнул в сторону ящика, куда следователь смахнул фотографии, – подозреваете?

– Не подозреваю! Если я кого подозревать начну, то данный субъект приобретет статус подозреваемого, со всеми вытекающими.

– А как тогда?… Почему именно их мне показали?

– Потому что обязан проверить все версии. Если бы Вы сегодня кого-нибудь узнали, мы бы провели опознание, получили доказательства вины. А без доказательств, это…лишь догадки, мысленные конструкции.

– А нельзя…

– Нет, нельзя, – перебил Стрельцова следователь,- В принципе, на сегодня закончили, не смею Вас больше не задерживать.

Стрельцов поднялся и протянул руку для прощального рукопожатия:

– Игорь Юрьевич, скажите…Я правильно понимаю: надежды на то, что убийцы будут найдены и наказаны и почти нет?

– Ну…

– Спасибо, я понял.

– Подождите!- оклик следователя застал Артем на пороге, он в прямом смысле стоял одной ногой в коридоре.

– Что?

– Вернитесь, пожалуйста, и дверь прикройте. А то дует…

Стрельцов удивился – не тому, что "дует", а приглашению вернуться, но виду не подал и просьбу Данильца выполнил.

– Спасибо. Я Вам, наверное, должен кое-что рассказать. Не знаю, чем это поможет, но…моя совесть хотя бы будет чиста…

Преамбула о чистой совести из уст прокурорского работника Артема, мягко говоря, насторожила.

– Мы с Вами больше уже не встретимся, по крайней мере, в рамках расследования этого уголовного дела, поскольку дело у меня забирают. С Вами теперь будет работать другой следователь, скорее всего, из областной прокуратуры. И Вам кое-что надо знать…- Данилец сделал паузу, и Артем, воспользовавшись негласным предложением, спросил:

– А почему дело забирают? Это в порядке вещей?

– Ну, не совсем, однако…бывает. И повод есть вполне законный. Но не в том суть… Дело передают не просто так. В рамках расследования я получил данные, свидетельствующие о причастности…хм… о возможной причастности к убийству Вашей супруги…некоторых облеченных властью лиц, вернее, одного человека, и начал беспокоить… людей из его окружения. Подобное направление расследования моему непосредственному начальству не понравилось, и в результате… вот. – Следователь вздохнул, словно собираясь с мыслями. – Сильно сомневаюсь, что мою версию теперь будут проверять, дело, наверное, похерят. Хотя… может, и нет. Дай бог, мне ошибиться.

– И что это за облеченный властью человек? – не выдержал Стрельцов.

– Хм…

– Игорь Юрьевич! Если хотите мне что-то важное сказать, то не темните! А то какие-то намеки…Говорите прямо!

– Да я не темню…В общем, фамилия Туманов Вам известна?

– Туманов? Это который Леха Туман?

– Он самый.

– Значит, Туманов Настю?…

– Утверждать не берусь, но его люди, весьма вероятно, причастны к убийству и Вашему похищению.

– Ё-моё, а он тут каким лесом? Я же его не знаю вообще, только по сплетням, да газетным статьям… Где я ему дорогу перешел? А Настя тут при чем?

– Для меня это тем более загадка. Вспомните, может, что-то когда-то было…

– Не было! Я его в глаза никогда не видел. А почему Вы решили, что Туманов?

– Есть несколько улик, свидетельствующих…- Данилец оборвал сам себя. – Проще говоря, под Тумановым ходит некий Сергей Величев, по прозвищу Велик, бригадир низового звена, а у него в бригаде есть человек по имени Никитин Андрей. Кстати, фамилии не знакомы?

– Нет, впервые слышу.

– Жаль. Так вот, отпечатки этого самого Никитина Андрея обнаружены в Вашей квартире. Улавливаете суть?

– Пока да. Я правильно понял, Никитин – убийца Насти?

– Убийца или один из убийц. Я лично предпочитаю термин "причастен"…Идем дальше. Этот самый Никитин без вести пропал около месяца назад, то есть в то же время, когда произошло убийство Вашей супруги и покушение на Вас. Насколько я помню, Вы в курсе – сам Вам говорил, что на острове Гладышева помимо трупа Вашей жены обнаружен еще один труп с обожженными головой и руками…

Стрельцов кивнул, свидетельствуя о том, что о втором трупе осведомлен.

– …и его долго не могли опознать. Понятно, что преступник… или преступники – предположим, что их несколько – желали затруднить идентификацию и лишили нас возможности опознать убитого по отпечаткам пальцев и по фотографии. Однако их замысел не сработал, если сжигать, то нужно было сжигать тело целиком. То ли бензина пожалели или чем там они труп обливали, то ли он не горел толком, но прокололись они. Забыли о татуировках. По ним-то труп и опознали. Буквально вчера. Вы, Артем Вячеславович, один из первых, кто о данном факте извещен. Даже прокурор пока не в курсе, – следователь улыбнулся, на взгляд Артема, совершенно беспричинно.- Труп опознан как Никитин Андрей Иванович. Тот самый, о котором я Вам уже сказал, из ОПГ Туманова.

– А что такое ОПГ?

– Организованная преступная группировка. Звучит слишком длинно, вот и сокращаем… Есть еще интересные обстоятельства. Помните, я как-то показывал фотографии и на них Вы узнали человека, которого похитители приказали…хм…облить пивом?

Артем кивнул.

– Я не помню, говорил тогда Вам или нет, но тот узнанный Вами человек – сын Калинина, председателя Заксобрания области. К тому же господин Калинин баллотируется в мэры нашего славного городка. А кто является его главным соперником на выборах? Выборная эпопея в разгаре, имя на слуху…

– Туманов, – прошептал Стрельцов.

– Совершенно верно, Туманов Алексей Михайлович. Вот и думайте. Я не знаю, чего именно хотели добиться похитители, заставляя Вас…нарываться на конфликт с сыном Калинина, но тут, с моей точки зрения, явственно чувствуется рука Туманова. Подчеркиваю: с моей точки зрения. Вполне допускаю, что Ваши похитители к Туманову не имеют никакого отношения, но мотив…- следователь выразительно шевельнул бровями и перстом ткнул в направлении потолка…- мотив указывает на причастность Туманова. В моей работе, если хочешь найти преступника или того, кто является организатором преступления, необходимо искать, кому это выгодно. А кому выгодна данная ситуация с обливанием? Туманову, вне всякого сомнения, выгодна. Ситуация предполагает конфликт, скандал, возможную драку, что и произошло, и в конечном итоге компрометацию Калинина-сына. Об этом свидетельствуют и прочие косвенные данные. Какие конкретно рассказывать не буду – голову Вам только забивать. А поскольку сын сам по себе фигура малоинтересная, похоже, что именно компрометация кандидата в мэры через его отпрыска была истинной целью действий похитителей. Если, конечно, облить его пивом Вас не попросили ради шутки, в чем я сильно сомневаюсь. Хорошие шуточки: для того, чтобы пошутить, сначала похищают, а затем вообще пытаются убить. Таким образом, картина вырисовывается довольно…очевидная. Обобщая сказанное: мотив у Туманова имеется – раз, – в ход снова был пущены пальцы, на сей раз не для указывания, а для загибания.- Отпечатки человека из Тумановской группировки обнаружены в Вашей квартире – два. Труп этого самого человека оказался на острове Гладышева – три. Там же и Вас пытались убить – четыре. Объект компрометации – сын главного соперника Тумана на выборах – пять…- Данилец потряс в воздухе сжатым кулаком,- и так далее. Анализируйте, решайте, причастен Туманов к убийству и похищению или нет?

– Получается – причастен…

– Конечно, но…все это лишь наши с вами догадки, не более. Теоретические выкладки, упражнения для ума.

– Почему?- возмутился Стрельцов.

– Потому что доказательств в отношении Туманова нет. Ни-ка-ких, – по слогам продекламировал следователь. – Ни единого. И в отношении его подручных тоже. За исключением Никитина, но с него взятки гладки, его теперь в КПЗ не посадишь и не допросишь. Будь он живой, раскололи бы как милого. Пусть не самого Тумана, но кого-нибудь из его приближенных Никитин бы сдал. Факт. Посидел бы, покумекал и раскаялся. А так…ни-че-го. Даже по потенциальным фигурантам – пустышка. Вы ни одного из них не опознали…

– Трудно по фотографии, и качество неважное. Если бы вживую, может быть, и узнал бы кого…

– Увы, по-другому не получается. А теперь, скорее всего, и не получится. Это для нас с Вами кое-что очевидно, а для нового следователя…Я не уверен, что по делу будут фигурировать люди Туманова и тем более Алесей Михайлович, собственной персоной. Наоборот, не сомневаюсь, что не будут. Помяните мое слово, ни Туманова, ни его присных даже не допросят, разве что для проформы.

– Как же это?

– Не в Швейцарии живем, Артем Вячеславович, сами понимаете. И улик опять же… А без доказательств…

– Никого не накажут.

– К сожалению. К тому же если заказчик вполне очевиден, то с исполнителями не все ясно. Помимо Никитина, конечно. Есть у меня определенные умозаключения, но опять же бездоказательные. И еще, повторюсь, сильно меня смущает то, что именно Вы и Ваша супруга стали жертвами преступников. Чем Вы им приглянулись? Сами говорите: и не встречались никогда, только по телевизору и видели. Вот тут мотив не найти. И не похоже на случайный выбор. Тогда схватили бы первых попавшихся людей. Выбрали район поплоше и прямо на улице какого-нибудь забулдыгу подобрали бы. Для полива пивом и организации драки похищать никого не нужно, а убивать – тем более. Материального стимула достаточно. Допустим, таким образом Туманов решил подставить сына Калинина, свалить на него убийство и своего соперника на выборах опорочить. Вариант приемлемый, даже весьма вероятный, с учетом некоторых привходящих…моментов. Но почему Вы? Ведь именно к Вам и Вашей супруге прицепились, причем, судя по обстоятельствам похищения, как пить дать, пасли и дожидались, пока до кондиции доберетесь. И похитили обоих… Загадка! Вы точно ничего не скрываете?

– Нет, я же сказал! Я с Вашим Тумановым в бане не парился, водку не пил, дел совместных не вел. И за руку не здоровался, не удостаивался чести! А те морды на фото первый раз здесь увидел.

– Туманов, положим, такой же мой, как и Ваш…-заметил Данилец.- Значит, есть что-то, чего мы не знаем. Но мне лично даже рабочую гипотезу по данному поводу родить сложно…- следователь откинулся на стуле и покачался взад-вперед.- Разве только…единственное, что на ум приходит. Допустим, Туманов своим бойцам поручил Калинина подставить, то бишь убить кого-нибудь и на сына депутата свалить. И предположим, что с одним из этих бойцов Вы когда-то пересекались, насолили ему, с женой, например, переспали или из бизнеса выдавили, или мало ли что еще… Тогда еще что-то срастается. Боец на Вас злобу затаил, а тут подходящий случай подвернулся, и решил он поквитаться. Совместить, простите за скудость речи, приятное с полезным. Вот такая…версия. Или все же Вы где-то Туманову дорогу перешли…Или Величеву, других вариантов я не вижу.

– Никому я дорогу не переходил, а фамилию Величев от Вас только сегодня услышал! Понятия не имею, кто он – бригадир, прораб или хрен с горы!

– Нервничать не надо, Артем Вячеславович. Между прочим, Величев был на одной из фотографий, которые Вы смотрели. А помимо того…то, что я сейчас сказал, опять-таки не более чем домыслы. И, кстати, даже в домыслы не вписывается убийство Вашей супруги, тут я просто…пас. Не понимаю…

Не понимает он. Можно подумать, кто-то понимает. Стрельцов неодобрительно покосился на растекшегося по стулу следователя, но вслух мнение высказывать не стал, а поинтересовался:

– Разрешите еще посмотреть на фото? И кто там еще на них кроме Величева?

– Я же сказал – потенциальные фигуранты.- Данилец полез в ящик.- А посмотреть, пожалуй, можно.

– Ага, потенциальные…- усомнился Артем.- Сами говорите, что их никто не накажет, а дело закроют.

– Прекратят, – поправил Данилец. – Скорее всего…

– Потенциальные, кинетические… А кто они? Из этого, как Вы говорите…ОПГ?

– Из ОПГ,- следователь вытащил фотографии и разложил пасьянс перед Стрельцовым.- Любуйтесь.

– Который из них Величев?

– Вот этот, крайний.

– А остальные кто? – не отставал Артем.

– Зачем Вам? – насторожился следователь.

"Чтобы на куски порезать и собакам скормить",- подумал Стрельцов, но озвучивать мысли не рискнул.

– Мало ли… Если они Настю убили и меня…хотели, где гарантии, что они отступились? Не дай бог, снова напасть решат, у меня хоть какие-то шансы появятся – увижу, что следят или столкнусь где… Да и на фамилии у меня память получше, чем на лица, вдруг всплывет что…- аргументация и самому Стрельцову, мягко выражаясь, показалась натянутой, но другой, перевирая историческую фразу товарища Сталина про писателей, у Артема для следователя не было.

Данилец также оценил приведенные Артемом аргументы довольно скептически:

– Хм…Вы полагаете? Неуверен. А впрочем, информация отнюдь не секретная, поэтому…не вижу препятствий – следователь, словно ловкий напёрсточник, перемешал фотографии и снова разложил. В ряд. -Это у нас покойный Андрей Никитин. Дальше Величев. Это Ваулин. Потом Масальский, Денисюк, Нигматуллин. Чем богаты… Конечно, в группировку входит гораздо больше народу, но, к сожалению, показать полное портфолио ребят из Тумановского ОПГ у меня возможности нет, все, что выцыганил в УБОПе, перед Вами. Для получения других фотографий необходим официальный запрос, а я по понятным причинам его не могу сделать.

Артем понимающе кивнул и спросил:

– Игорь Юрьевич, а кто из них… кто больше других…подозревается?

– Что значит больше других? Что за терминология?

– Вы же меня поняли.

– Ох, Артем Вячеславович, неспроста Вы такие вопросы задаете… Отомстить хотите?

– Почему сразу отомстить?

– Простите, это очевидно.

– А Вы бы на моем месте не хотели?

– Не знаю…- следователь нахмурился.- Око за око…Каменный век просто. Артем Вячеславович, еще наши предки тысячу лет назад отказались от этого примитивного принципа и ввели более цивилизованные меры наказания.

– Что мне от Ваших цивилизованных мер, если этих подонков не посадят! – разозлился Стрельцов.- Вы же мне об этом постоянно твердите. Или Вы за то, чтобы они остались безнаказанными?!

– За, против…Мы не на собрании, и голосовать я не собираюсь. И не надо голос повышать!

– Извините.

– Извиняю…с учетом Вашего…морального состояния.

– Значит, не скажете, кто Настю убил?

– Почему?… Кто убийца не скажу, не ясновидящий, а одним соображением поделюсь. Никитин в Вашей квартире был явно не один. А вот о том, кто там с ним был, наверняка осведомлен господин Величев.

– Спасибо.

– Не за что.

– Фотографии можно…

– Нельзя.

– Нельзя, значит, нельзя. А адрес Величева не подскажете,- окончательно обнаглел Стрельцов. Справедливости ради, спросил на всякий пожарный случай, не надеясь на информативный ответ.

– Ну, ты…совсем…- от возмущения следователь перешел на "ты" и не сразу обнаружил в лексиконе нужные…и, что важно, цензурные слова,-… озверел. Адрес не скажу, не имею права. И так больше чем надо…выложил.

– Все равно спасибо.

– Еще раз не за что. И, вообще, не смею Вас больше задерживать.

– Тогда я, наверное, пойду,- Артем поднялся со стула и протянул руку.- До свидания.

– Всего доброго, – следователь придержал Стрельцова.- И, ради бога, Артем Вячеславович о нашей беседе…никому. Ни маме, ни друзьям, ни знакомым. Я Вам ничего не сообщал. И не показывал. Допросил, задал вопросы и только. Договорились?

– Конечно.

Уже у двери Стрельцов неожиданно услышал:

– Магазин "Богемское стекло" на Декабристов знаете? – Данилец смотрел в окно и как будто разговаривал не с Артемом, а сам с собой. Или с портретом Президента на шкафу

– Да.

– Рядом новая десятиэтажка. Дом сорок семь "А". В том районе…

– Огромное…- Стрельцов набрал полную грудь воздуха, чтобы рассыпаться в благодарностях, но следователь, по-прежнему глядя в сторону, скорчил недовольную физиономию и сделал несколько энергичных жестов в стиле "гуляй, проваливай". Пришлось выдыхать, ссыпать велеречивые благодарности обратно и, воспользовавшись настоятельной рекомендацией сотрудника прокуратуры, проваливать.

Когда Стрельцов удалился, Игорь Юрьевич перевел дух. Разговор получился не сказать, что неприятным – нелегким. Беседа даже вышла за планируемые рамки; изначально Данилец не собирался посвящать постороннего человека в некоторые пикантные подробности расследуемого дела. Игорь Юрьевич намеревался показать Стрельцову фотографии и, в случае узнавания, на скорую руку организовать официальное опознание с понятыми. А если потерпевший никого не узнает, то подсунуть ему для подписи свежую редакцию допроса, где отсутствует упоминание о приметах депутатского сынка, несправедливо оскорбленного посредством обливания слабоалкогольным пойлом. Кроме того, следователь, что греха таить, планировал снабдить Стрельцова определенной информацией. Из вредности и в пику разным Тумановским прихвостням. Нужно им дело замять – пусть разбираются с жалобами и ходатайствами "терпилы". Мужик он с деньгами, адвоката хорошего наймет, шум подымет…вплоть до Генеральной прокуратуры. Кардинально, конечно, ничего не изменится, но авось кое-кому икнется. И Игорю Юрьевичу зачтется. Наверху. Нет, не в приемной Калинина-старшего и не в Генеральной, а в канцелярии небесной. Ведь не просто так, а за правду радел.

Вместе с тем особо откровенничать и вываливать на Стрельцова большой объем информации с многочисленными подводными камнями и собственными версиями и догадками следователь не собирался. Данилец хотел сообщить ему о результатах проведенного накануне опознания (обошлось без эксгумации, хватило фотографий трупа с характерными татуировками на предплечьях и спине – преступник, произведший "термическую обработку" только головы и кистей рук, трупа серьезно просчитался) и поведать в чью группировку входил "опознанный труп". Кроме того, кратко указать на причины возможного прекращения дела и выдать минимальные сведения о лицах, которым это выгодно. Не более… Иносказания, намеки – не в счет.

Однако планы с реальностью, известно, сочетаются довольно плохо. В процессе беседы Данилец вдруг понял, что Стрельцов жалобами и ходатайствами забрасывать инстанции не будет, адвоката также едва ли наймет и, вообще, его намерения лежат, как модно ныне выражаться, не в границах правового поля. Бумагу марать, заявления строчить и правду искать – явно не его методы. Судя по прямым, незавуалированным вопросам, "потерпевший" твердо решил бороться с бессилием правоохранительных органов по-своему и самовольно присвоить аналогичный статус убийцам своей жены. И переводить преступников в разряд потерпевших он, очевидно, намеревается посредством жестокого членовредительства, вплоть до смертоубийства.

Подобные устремления у Стрельцова, конечно, не на лице написаны, но догадаться о них легко. По крайней мере, Данилец в этом уверился сразу и бесповоротно. Также как и в том, что разбираться Стрельцов ни в чем не будет. Доказана вина или нет, имеется твердая уверенность в том, что именно данные лица убили его супругу или же есть только смутные подозрения в их причастности к преступлению, "потерпевшему" до лампочки. И место жительство Величева он выяснял явно не для того, чтобы с одним из вероятных убийц своей жены общаться на отвлеченные темы в домашней обстановке. Чаи распивать или особенности созревания злаковых культур в зоне Нечерноземья обсуждать они друг другом точно не будут.

Человек дошел до ручки и собрался свести счеты с… обидчиками. А поскольку следователь сам до него довел информацию, что его обидчиками являются Туманов и его присные, то в скором времени, вполне вероятно, у кое-кого начнется…интересная полоса в жизни. И, очень похоже, не белая. Если Стрельцов доберется до…объектов своей неразделенной страсти.

Впрочем, до одного-то точно добраться не сложно. Данилец, прости господи, самолично наводку дал. "До чего докатился",- пожурил себя Игорь Юрьевич,- "чуть ли не в подстрекательство ударился, а еще старый сотрудник органов прокуратуры. Ай-ай-яй".

При этом никаких угрызений совести следователь не испытывал, укоризна была хоть и внутренней, но наигранной. Да, рассказал кое-что, осветил темные углы, намекнул, где Величев проживает, однако точный адрес ведь не назвал. И не подбивал бедолагу Стрельцова на подвиг – иди, мол, снеси башку идолищу поганому, растерзай басурмана лютого.

А что в мозгах у потерпевшего происходит, то не его, следователя, забота. Тем паче следователя отстраненного. У Стрельцова своя голова на плечах есть. На вид: нормальная голова, без повреждений. Пусть и шевелит ее содержимым. Вознамерится мстить – флаг ему, нет – два флага. К тому же не факт, что Стрельцов на серьезные шаги пойдет, на словах все герои, а на деле… Может передумать, испугаться или что-то помешает – Величев из города уедет, например, или сам Стрельцов приболеет, или землетрясение-наводнение случится, да мало ли что. Посему тренированная совесть старого прокурорского работника помалкивала. В тряпочку.

Вместе тем, при всех сомнениях в осуществлении тех благих устремлений, что не были написаны на лице потерпевшего, за здоровье и телесную неприкосновенность Величева ручаться грешно. Предложи какой-нибудь безумный букмекер сделать ставку на целостность и сохранность Величевского организма в течение пары ближайших недель, Данилец бы не согласился. Слишком велик риск расставания с кровно заработанными, учитывая умонастроения, мотивы и комплекцию "терпилы". Найдет ведь он Величева и не сдержится, пользуясь протокольным языком, применит физическую силу. Величев, справедливости ради, тоже тот еще "хлюпик", но…что-то подсказывало Игорю Юрьевичу: случись драка, Тумановскому бригадиру несдобровать.

Дай бог, если просто драка. Без ножей, цепей, кастетов, ружей и прочих опасных приспособлений.

Хотя…

Ведь следователю по большому счету уже стало не интересно, что там дальше между Стрельцовым и ребятишками из Тумановского ОПГ произойдет. И произойдет ли вообще. Банкира-мецената при любых раскладах не достать, ближний круг тоже, наверное, не зацепишь, а с тем, что дело забирают, он смирился. Пусть делают, что хотят. Свой профессиональный (а где-то и человеческий) долг Данилец выполнил (насколько обстоятельства и вышестоящие благодетели давали), даже информацию слил напоследок, а прочее, извините, не в его компетенции. И не в его силах. Конечно, Стрельцов ему более симпатичен, чем отморозки из преступной группировки, но по гамбургскому счету…

Судьба их рассудит.

А ему еще дело подшивать…

Дождь закончился.

Выдохся, как бегун на марафонской дистанции, иссяк, и только редкие – самые упорные и вредные – капли срывались с крыш и ветвей и норовили стукнуть по носу или упасть за шиворот. Водосточные трубы, оправдывая свое название, играли бравурный марш и выплескивали на землю бурлящие потоки. Солнце по-прежнему не показывалось, но фиолетово-свинцовые тучи уплыли на восток, а им на смену приползли молочно-серые облака.

То ли так было на самом деле, то ли Артему просто показалось – стены прокуратуры высасывали из него силы быстрее, чем комар кровь из вены, – но на улице посветлело. Воздух стал прозрачнее и чище. Стрельцов несколько раз глубоко вдохнул и…поежился. И отнюдь не по причине попадания дождевой капли за шиворот. Разговор со следователем дал столько…пищи для размышлений, что…впору испугаться. А по плечу ли унести ношу?

В голове царил полный сумбур. И чтобы хоть как-то упорядочить мысли, пережевать, переварить полученные в прокуратуре сведения, Артем решил не садиться за руль (внимание рассеяно – не хватало еще въехать в бордюр или пригладить корму двигающегося впереди автомобиля), а заглянуть в ближайшую забегаловку, попить кофе. И слегка перекусить, дабы пережевать не только свежую информацию, но и пару-другу бутербродов, для восстановления баланса (отнюдь не кислотно-щелочного).

Ближайшей забегаловкой оказалось весьма приличное во всех смыслах заведение – " Театральная кофейня". И интерьер, и ассортимент, и обслуживание в кофейне отвечал самым высоким требованиям, единственное, что было в этом заведении неприличным – цены. Сказать, что они высокие – выглядело бы не совсем правильно, это скорее означало сделать им комплимент. К ценам стоило применять совсем другие, более жесткие эпитеты: завиральные, сумасшедшие, грабительские, безбожные.

Администрация кофейни, очевидно, учитывая неведомые простым смертным обстоятельства (расположение непосредственно в центре города, относительно недалеко от мэрии и областной администрации, а также вложенные средства в переустройство некогда ветхого здания – понятно, но остальное – загадка), задрала цены…до поднебесья. Чашечка горячего шоколада и пирожное стоили здесь как полноценный ужин в любом из ресторанов города. По причине баснословной дороговизны завзятые театралы, прочие деятели искусства и тем паче актеры просаживать гонорары и зарплаты предпочитали в более демократических, с точки зрения цен, заведениях и в кофейню не заглядывали. Легенды гласили, что ранее – еще в эпоху махрового социализма – в здании располагалась кафе, где любили собираться служители культпросвета и актерский состав драмтеатра, но потом дом отдали под некую контору, потом под магазин, который в конце концов купили нынешние хозяева кофейни. Наверное, именно эти легенды и стали причиной столь неподходящего наименования.

Ныне же к театру вообще и к культуре в частности кофейня не имела никакого отношения (даже ближайший храм Мельпомены, и то находился в трех кварталах), в связи с чем первое слово из названия никоим образом себя не оправдывало. Из театрального в кофейне имелись лишь смутное легендарное прошлое, глиняные и бронзовые маски на стенах да – с натяжкой – фонтанчики и колонны. Интерьер, пусть и до безобразия шикарный, скорее намекал на древнегреческие мотивы, и на вывеску с куда большим основанием просилось нечто античное. Впрочем, и вторая часть названия – кофейня – ассортименту или, как модно выражаться, формату заведения совсем не соответствовала. В "Театральной кофейне" можно было не только чаем с пирожными побаловаться, но и сытно отобедать. И залить внутрь грамм сто-двести чего покрепче. То бишь "кофейня" являлась полноценной (во всех смыслах) ресторацией.

Вместе с тем для того, чтобы скоротать в думах пару часов "кофейня" подходила как нельзя лучше. Мало того, что рядом с прокуратурой – ничего искать не надо, – так и множества посетителей там наверняка не будет, а значит можно посидеть в относительной тишине и комфорте. А поднебесные цены… Артема не смущали.

Посетители в самом деле отсутствовали. Как класс. Может быть, к вечеру кто и явится, но сейчас…даже официантов Стрельцов не увидел. Лишь за стойкой скучал упитанный бармен.

В духе книжно-шпионских традиций Артем расположился в дальнем углу заведения и уселся лицом к выходу, но не для того, чтобы видеть вновь прибывающих посетителей, а просто по привычке. Подобным образом он старался устроиться в любом ресторане, клубе или кафе. В углу – желательно плохо освещенном и далеком от музыкальной аппаратуры – Стрельцов чувствовал себя гораздо комфортнее, чем в середине зала, в эпицентре людского круговорота и песенно-шумового сопровождения.

Салат и горячее – семгу в сливках – Стрельцов заказал, а горячительными напитками пренебрег. Лишь попросил сразу принести чай. Тоже своего рода горячительное. Выпил чашку едва ли не залпом – в три гигантских глотка – и перевел дух.

Вот как оно повернулось.

Слава Ната Пинкертона, Эркюля Пуаро и Шерлока Холмса ему не грозит – очевидно. И слава мисс Марпл тоже. Что говорить, до майора Пронина и то далековато. Больше месяца Артем голову ломал – мозги набекрень чуть не свернул – и думал, кто мог Настю убить и на него самого напасть. На чьи плечи только плащ злодея не примерял: и друзей компаньонов Борьку с Валеркой подозревал, и бывшего сослуживца-духа Чхеидзе в преступники записывал, и неведомых завистников-недоброжелателей вспоминал, и на пузатого Вадика из соседнего подъезда, с которым парковочное место не поделили, грешил. И хотя плащ вроде бы не подходил по размеру ни одному из кандидатов в злодеи, мотив Стрельцов находил у каждого. Домысливал, натягивал. Кое-какие "оперативно-розыскные" действия предпринял: конфетами и коньяком подкупил секретаршу Фомичева и подробно выспросил обо всем подозрительном и необычном в поведении своих компаньонов в последнее время. Узнал очень много доселе неизвестных фактов, например, место жительства Валеркиной любовницы и новые литературные предпочтения Бориса, но, по существу, вытянул пустышку. И с "подозреваемыми" неколько раз плотно пообщался. И даже пошел на неприемлимый ранее шаг – согласился с продажей фирмы. Хотя друзья-компаньоны, учитывая ситуацию, разговоров о сделке и не заводили. Наоборот, ртов не раскрывали, доставая Артема молчаливым сочувствием и предложениями о помощи. После случившегося фирма уже не представляла для Стрельцова прежней ценности, и он сам завел речь о продаже, в том числе пытась вывести друзей из психологического равновесия и посмотреть на их реакцию. Получилось смешно. Борька и Валерка теперь уже начали отговаривать Артема, упирая на то, что торопиться не стоит. Но Стрельцов настаивал. В результате, фирму решили продать, но от психологических экзерсисов толку не оказалось.

Кроме того, на прошлой неделе Артем наведался в охранно-детективное агентство. Сам не понял, зачем – в способности частных детективов он не верил. Это в произведениях Чейза и Гарднера они любые узлы распутывают, а в жизни, не говоря уже о российской реальности, им на этих узлах – только вешаться. Вместе с заказчиками. Несмотря на подобные настроения, в агентство он все-таки зашел. Наверное, для очистки совести, дабы не корить себя впоследствии, что упустил какие-то пути и средства отыскания Настиных убийц.

Встреча с сотрудником агентства подтвердила сомнения в способности частных детективов оказать существенную помощь в обнаружении убийц. Опрятный молодой человек в строгом костюме признался Стрельцову, что, в соответствии с отечественным законодательством, частным детективам строго запрещено заниматься деятельностью даже отдаленно напоминающей розыск преступников. В епархию милицейских оперов они залазить права не имеют. За неверной женой проследить или пропавшего когда-то родственника найти – это без проблем, а лиц, подозревающихся в совершении тяжких преступлений, извините, закон не позволяет.

И, вообще, основной хлеб агентства – охрана, а непосредственно детективной деятельностью они почти не занимаются, поскольку клиентуры нет. Молодчик в костюмчике намекнул Артему, что они могут как максимум за отдельное неофициальное вознаграждение пройтись по старым оперским связям и добыть информацию по интересующему уголовному делу. Предложения подобного толка Стрельцова однозначно не устраивали, но сообщать свое мнение молодому человеку он не стал, а лишь сказал, что все обдумает, и если понадобится, то обратится за помощью. Мало ли что…

На том и расстались.

Нужно было бы еще что-нибудь предпринять, проявить активность – бездействие, как свое собственное, так и прокуратуры с милицией, просто убивало, уничтожало душу, медленно и со вкусом. Казалось, что руки чешутся, настолько хотелось схватить топор или нож и погнаться за подонками… Однако за кем гнаться? Ответ отсутствовал, и Стрельцову оставалось лишь скрипеть зубами, лелея надежду на…некоторые подвижки в расследовании.

Удивительно, но надежды, обычно – напрасные, на сей раз оправдались. Оправдались сегодня…

Следователь огорошил Артема целой серией нежданных откровений, пусть бездоказательных, пусть в статусе смутных подозрений и предположений, но оттого еще более ценных. Полученная информация все изменила и основательно перетряхнула мозги. Сразу стало понятно, в каком направлении двигаться, что предпринимать. Самой аппетитной и привлекательной для первоначального "прощупывания" – пардон, за почти "голубую" формулировку – выглядела фигура господина Величева. Да что там – единственно верной. Даже думать нечего: нужно с него "сезон охоты" открывать. Хотя бы по тому основанию, что его легче прочих найти. Когда Данилец показывал ему фотографии, Артем постарался запомнить все лица, но физиономия Величева, то ли ввиду наиболее частого демонстрирования, то ли по иным причинам, в память врезалась основательно. Так и стоит перед глазами.

И еще есть нюанс: на место жительства Величева следователь отнюдь не тонко и весьма прозрачно намекнул, а вот про адреса и явки остальных бандитов – Ваулиных, Агеевых и прочих Нигматуллиных – умолчал. То ли не соизволил, то ли просто не обладал соответствующей информацией. И в каких "шанхаях" искать злодеев прикажете?

А вот дом номер сорок семь с литерой "А" на улице Декабристов возле магазина "Богемское стекло", о котором упомянул Данилец, Стрельцову был знаком. Названная десятиэтажка, дай бог не ошибиться, имеет один подъезд (вполне в духе современной архитектурной мысли градостроительства – строители вынуждены экономить на горизонтальных площадях за счет вертикальных, поскольку каждый участок земли в городской черте стоил несусветно дорого), что существенно упрощает задачу. Задачу по отысканию.

И ломать голову над порядком действий нет необходимости, все лежит на поверхности. Проследил за подъездом, дождался пока человек с характерной физиономией, что красовалась на фотографии, домой вернется или, наоборот, обитель покинет, узнал и… дальше по обстоятельствам. Что именно он будет делать, когда Величева встретит, Артем еще не определился. То ли разговор завязывать, то ли дальше за ним следить, то ли…

Размышлять о дальнейших своих поступках не хотелось. Будет день, и будет пища. Вот попадется Величев на глаза, там и посмотрим, сориентируемся по обстановке. А на глаза он попадется, деваться ему некуда, подъезд один, не пропустишь. При условии, что тот вообще дома появляется. А то, не приведи господь, уехал куда-нибудь…или еще что случилось.

Стрельцов поймал себя на парадоксальной мысли, что боится, как бы с бандитом, одним из вероятных Настиных убийц, любому из которых он готов горло перегрызть, чего не стряслось. И желает ему избежать смертельно опасных неприятностей. Нет, не в глобальном плане, а лишь на ближайшее время. После того, как он Величева увидит и…словом перемолвится, пусть мерзавца хоть трамвай переезжает, хоть бетономешалка – Артем возражать не станет. Даже поприветствует такой акт гуманизма и человеколюбия. Но исключительно после…

Тарелка незаметно опустела, семга вкупе со сливками и гарниром перекочевала в потяжелевший живот, по телу разлилось приятное тепло, словно по пищеводу тек не вполне заурядный чай, а дорогой французский коньяк. Стрельцов взглянул на дисплей сотового телефона и удивился тому, насколько быстро время пролетело – в кофейне он уже два часа "загорал". Информацию, полученную от следователя, он переварил, рыбу с салатом пережевал, а план дальнейших действий в голове так и не родился. Если не считать планом вышеупомянутое намерение установить наблюдение за единственным подъездом дома номер сорок семь "А" с целью, выражаясь казенным языком, обнаружения и опознания Величева.

– Хороший план! – вслух похвалил себя Артем и громко расхохотался. – И главное, ха-ха, продуманный и детальный! Ха-ха-ха!!

– Что-что?!- нервно осведомился нависший над плечом Стрельцова и прекрасно расслышавший его реплику официант. Беспричинный истерический смех клиента слегка напугал парня. Бедолага, наверное, усомнился в психическом здоровье посетителя или заподозрил его невесть в чем (что неудивительно, учитывая непонятную смешливость и значение слова "план" на криминальном жаргоне) и на всякий пожарный отодвинулся от столика подальше. Кто их этих психов-наркоманов разберет, смеется, смеется, а потом подскочит и пырнет вилкой в бок.

– Ничего, это я сам с собой… – поднятием раскрытой ладони Артем успокоил парня.- Счет принесите, пожалуйста.

Дождавшись, когда официант сбегает за "книжечкой" с чеком внутри, пристроит ее на краешке стола и благовоспитанно удалится, дабы не висеть над душой в ожидании щедрых чаевых, Артем еще раз повторил:

– Отличный план, – уже тихонько (имейся у него растительность на губах, можно было бы сказать – в усы) и без громогласного хохота. И без того официант искоса поглядывает.

Наличие даже одного единственного и неповторимого пункта в его плане Артема не смущало – вчера он и этим похвастаться не мог. И позавчера, и неделю назад, и две. А сейчас хоть свет впереди забрезжил, какой-то смысл появился…в существовании.

Есть конкретная задача: организация наблюдения, да что уж греха таить – слежки за домом сорок семь "а". Жаль только, что следить за подъездом придется самому – никому столь пикантную работу не поручишь. Понятно, что профессионалы справились бы с подобной задачей быстрее и лучше (те же частные детективы, например, пусть мнение Стрельцова о современных российских Холмсах после визита в агентство упало ниже уровня…подвала), но исходный материал для них отсутствовал. Физиономию-то "бригадира" Артем хорошо запомнил, однако разжиться фотографией Величева у следователя не сумел. А без фото привлекать специалистов было глупо. Мысленный портрет ведь не составишь. Художественным талантом бог не наградил.

А может и к лучшему…

Лишние люди, лишние глаза, лишние рты. Рты, которым свойственно открываться не только для поглощения пищи, разнообразных жидкостей и воздуха. Нет, посвящать кого бы то ни было в подобные дела не стоит, слишком они деликатные. Как говаривал устами Леонида Броневого милашка Мюллер: "Что знают двое, знает и свинья".

Мало ли что…

К тому же осуществление наблюдения за подъездом собственными силами – это еще и возможность развеяться. Последний месяц свободного времени у Артема было…в избытке. Бизнесом не занимался, формально прикрываясь больничным листом, а если неформально и откровенно – просто не хотелось. Против работы он ничего не имел – как раз в каждодневной рутине бизнеса на разные дурные мысли времени обычно не хватает, а вот посещать офис, общаться с компаньонами и с сотрудниками фирмы желание отсутствовало. Выслушивать соболезнования, ловить сочувственные взгляды, играть роль объекта досужих сплетен и обсуждений в духе: "…представляешь, у него жену зарезали и самого чуть не убили, ужас какой!…" Стрельцов не рвался. Пусть обсуждают, валят в кучу факты и предположения, придумывают, охают и ахают, но без него.

Вместе с тем и заполнение досуга стало огромной проблемой. Образовавшийся переизбыток свободного времени застал Артема врасплох, и он ума не мог приложить, чем заполнить внезапно удлинившиеся дни.

По причине нездоровья, как физического, так и морального, активный досуг его не вдохновлял. Неактивный, впрочем, тоже. Встречаться с друзьями не тянуло, коньяк и водка не лезли в горло, от компьютерных игр тошнило, а читать книжки не получалось. Чтобы хоть чем-то заняться, он целыми сутками шатался по городу или валялся на диване, тупо уставившись в телевизор. Опустевшая квартира навевала похоронное настроение и казалась несвоевременно построенным склепом, в котором поселились скорбь и тишина. Почти кладбищенские. И как бы Стрельцов не добавлял громкость звучания телевизора, тишина и скорбь не исчезали. И он вкушал их без запивки.

Особенно тяжко приходилось вечерами. Поздними вечерами…

Когда жгучее летнее солнце склонялось к горизонту, а пейзаж за окном терял яркость и контрастность, облачаясь в сероватую размытость, накатывала такая безысходность, разбавленная страхом, что…руки тряслись. Сумрак просачивался внутрь, разъедал душу, растворялся в крови. А в голову лезли столь темные и странные мысли, что у Артема возникли опасения за собственный рассудок. Опасения, с точки зрения "Стрельцова утреннего", небезосновательные, поскольку некоторые аспекты поведения "Стрельцова вечернего" в рамки здравомыслия укладывались плохо. Смешно сказать, Артем начал бояться спальни. Он туда и днем заглядывал не без содрогания, несмотря на то, что уборщицы из специализированной фирмы отдраили ее до блеска, но вечером, когда темнело, даже находиться рядом с этой комнатой не мог. Ему чудилось, что если он откроет дверь в спальню, то увидит, как на покрывале проступают кровавые кляксы, а по стенам мечутся кривые изломанные тени, одна из которых – Настина.

И хоть говорят, что настоящие сумасшедшие в своем психическом здоровье уверены, а сомнения – удел нормальных людей, однако…

Поэтому слежка будет весьма кстати. Особенно если растянется до темноты, а интуиция подсказывает, что растянется. И не только до темноты, а на несколько дней.

За время переваривания информации и пищи в "Кофейне" погода в очередной раз изменилась. Молочные облака снова налились свинцом, и заморосил мелкий и противный дождик.

Зонт, как назло, остался в машине. А до нее не близко: метров триста прыгать по ручейкам и лужам. И главное – настроение не то, чтобы под дождем скакать.

Чертыхнувшись и сплюнув от досады на газон, Артем рванул по тротуару. Не галопом (состояние здоровья и возраст не позволяли), но и не трусцой. Мелкой рысью.

Все равно вымок основательно. А во что превратились в результате скачков по залитому водой асфальту джинсы, лучше умолчать. Назвать их мокрыми и грязными было бы неправильно, джинсы превратились в превосходный аналог половой тряпки, которую только что извлекли из ведра и не отжали.

Увидев родное авто в пределах прямой видимости, Стрельцов поддал жару, переключив скорость на аллюр. Но не добежал. Идущая впереди него женщина с большим красным зонтом, которую Артем уже почти миновал, неожиданно шагнула вправо, и…Стрельцов свернуть не успел. Остановиться тоже. Притормозил, но… тротуар оказался слишком скользким.

И случилось легкое столкновение. Артем зацепил плечом локоть женщины, и огромный алый зонтик смачно плюхнулся в лужу, а следом за ним, не удержавшись на запястье, рухнула сумочка, изрядно забрызгав и хозяйку, и Стрельцова. В результате столь подлого неосмотрительного поступка сумочки, юбка женщины стала подобием Артемовых джинсов. Жалким, но все же подобием. А вот одежду Стрельцова новая порция дождевой влаги и грязи не испортила. Портить уже было нечего.

– Ети Вашу маму!- интеллигентно прокомментировала события пострадавшая от столкновения дама, сделала микроскопическую паузу и добавила парочку менее приличных оборотов.

Восхитившись красотой слога, Артем слегка сконфузился и полез в лужу за дамскими аксессуарами. Освобожденные из водного плена предметы он протянул хозяйке:

– Извините, пожалуйста.

Зонтик в силу своей конструкции, обусловленной функциональным назначением, пострадал незначительно, а вот сумочке досталось изрядно. Вода стекала с нее потоками. И извергалась из внутренностей. Ткань сумки даже не намокла, а пропиталась влагой до последней нитки. О том, что стало с находящимися внутри вещами – не дай бог, документами или деньгами, – и подумать было страшно.

– Извините?!- нервно воскликнула женщина, вырвала сумочку из рук Стрельцова, не обратив внимания на зонт, наклонила ее и расстегнула замок. Сумочка выплюнула заключительную партию мутной жидкости, а вместе с ней в лужу полетели пластмассовые цилиндрики, наверное, косметика; то ли помада, то ли тени. Артем бросился их подбирать.

– Извините?! – повторно возмутилась "пострадавшая". Она не смотрела на Стрельцова, а, низко наклонив голову – длинные черные волосы рассыпались и скрыли ее лицо от посторонних взоров, – копалась в недрах сумки и что-то там ощупывала. – Вы видите, что сделали?!

– Простите, я не специально. – Артем собрал косметические прибамбасы, обтер их о свой рукав, забыв о том, что тот довольно сомнительной чистоты и еще более сомнительной сухости, и отдал хозяйке.

Проигнорировав извинения, женщина сунула косметику в боковой карман, оттуда же извлекла тонкие круглые очки, водрузила их на переносицу и продолжила изучение недр ручной клади. Стрельцов стоял рядом столбом, держа наперевес вызывающе красный зонт, и наблюдал за процессом. И ощущал себя… исключительно дурацки. Через полминуты он сообразил поднять зонтик над головой женщины, чтобы он укрывал хозяйку от дождя, однако благодарностей не дождался. Впрочем, и не ждал.

Наконец осмотр внутренностей сумки завершился, и женщина облегченно выдохнула:

– Слава богу!…

Стрельцов тоже перевел дух. Серьезного конфликта, кажется, удастся избежать. Ругаться сейчас ему совсем не хотелось. Ни с этой дамой, ни с кем бы то ни было. Тем более под дождем в десятке шагов от собственной машины. Для окончательного урегулирования ситуации Артем решил предложить "пострадавшей" деньги или подвезти ее, если нужно…

– Кошелек не намок…- Женщина поняла голову, откинула назад гриву роскошных черных волос и укорила Артема. – А Вы, молодой человек, поаккуратнее, а то… несетесь, как…носорог, никого не замечаете.

Стрельцов впился взглядом в лицо женщины. Эту "незнакомую" даму он знал. Справедливости ради, не очень хорошо, вернее, почти не знал, это была врач-интерн, которую он неоднократно видел в больнице. И даже пару раз имел честь с ней разговаривать. Имя и отчество симпатичной брюнетки он почему-то не забыл.

– Здравствуйте, Анна Павловна.

– Здрав…- женщина оставила в покое сумку, поправила очки и удивленно воззрилась на Артема. – Простите, я Вас не… Вы?…

Незамысловатый риторический вопрос требовал короткого и однозначного ответа типа "да – нет" или "я", но чтобы избежать столь глупой банальности Стрельцов ограничился кивком.

– Артем…Вячеславович?…

– Так точно,- губы поневоле расползлись в радостной улыбке.

– Вас не узнать, настолько изменились…

– Надеюсь, в лучшую сторону?

– Безусловно. Всего-то после выписки прошло…

– Две недели, – подсказал Артем.

– Да, две недели, а уже другой человек.

– Просто в больнице Вы меня видели в основном в горизонтали, а сейчас – в полный рост, – пошутил Стрельцов.

– Ой, что же Вы под дождем стоите, – спохватилась Анна, – давайте зонт и…

– Не стоит, – перебил Анну Артем, – я вымок настолько, что лишнее ведро-другое погоды не сделают. Да и освежиться не мешает.

Анна недоверчиво фыркнула, а затем не выдержала и рассмеялась.

– Если освежиться, тогда конечно…

– А Вы куда направляетесь? А то у меня машина вот, – Артем показал на авто. – Могу подвезти…Трех шагов не добежал…

Над незатейливой шуткой расхохотались уже вдвоем. Несколько вооруженных зонтами прохожих, самозабвенно преодолевающих водные преграды, испуганно оглянулись на странную парочку.

– Спасибо, но мне ехать никуда не надо, я хотела по магазинам пройтись. Правда, сейчас уже не знаю, в таком виде… – Анна покосилась на собственную юбку, усыпанную мелким горошком темных пятнышек.

– Может, тогда в кафе посидим, чаю попьем, согреемся. Заодно и в порядок себя приведем. Не сочтите за навязчивость, но сами сказали: "…в таком виде…". Возьму на себя смелость продолжить Вашу мысль: "…появляться не стоит".

– А в кафе стоит?

– Безусловно! Кафе, таверны и харчевни именно для того и существуют, чтобы усталые промокшие путники пережидали в них непогоду, вкушали пищу и чистили кафтаны и платья.

– Кафтаны и платья…- Анна улыбнулась.- Даже не знаю…

– Пойдемте-пойдемте!- Стрельцов решительно взял собеседницу за локоть. – Нам необходимо обсохнуть, а то простудимся, не дай бог, заболеем. Я не могу допустить, чтобы ответственный медицинский работник из-за меня слег с насморком. Кто тогда больными будет заниматься?

– Уговорили,- окончательно сдалась Анна.

Ни на миг не усомнившись, Стрельцов повел даму в "Театральную кофейню". И ближе ничего не найти, и вариант апробированный. Недавно. А еще есть шанс произвести на девушку впечатление. Отношением к ценам заведения. Хвастовство и мальчишество, конечно, но Артему хотелось…распушить хвост и перья. Хотя спроси кто-нибудь его, зачем он это делает, Стрельцов не нашелся бы, что ответить.

Надутый от самодовольства халдей, ответственный за открывание дверей и разоблачение посетителей, промокшую парочку встретил без особой радости, осуждающе разглядывая их заляпанные темными крапинками наряды. В его взгляде читался немой укор, как будто вместе с брюками и юбкой оказалась подмоченной и репутация. Артем даже почувствовал некоторое смущение, будто они специально плескались в лужах и пачкали одежду и пришли в кофейню для того, чтобы испортить роскошную мебель заведения, а проницательный халдей распознал их гнусные намерения. Дабы не мозолить глаза не по чину чванливому швейцару-гардеробщику Стрельцов поспешно поволок Анну за облюбованный столик в дальнем углу.

Едва они уселись, перед столиком, словно из-под земли, возник персонаж в оригинальной белой хламиде с папками меню подмышкой и раскрытым блокнотом наперевес – тот самый нервный официант. Возник с некоторым воодушевлением и энтузиазмом, но, разглядев, кого ему предстоит обслуживать, увял. Парень хотел что-то сказать, но не сумел, только замер в позе медного истукана, так и не вручив меню, выпучил глаза и открывал – закрывал рот выброшенным на берег карасем. И вероятно, даже не дышал. Наконец он выдохнул и выдавил:

– Зда-…здравствуйте.

– Добрый день, – ответила вежливая Анна, а Артем лишь кивнул: мол, виделись, чего воздух попусту сотрясать.

– Что заказывать будете?- справился с нервами официант.

– А меню можно увидеть? – удивилась Анна.

– Простите, пожалуйста!- официант поперхнулся, судорожно схватил кожаные папки, разложил перед посетителями и испарился. Так же стремительно, как и появился. Только пятки засверкали. Уже через десять секунд официант стоял у бара, что-то втолковывал своему коллеге, оживленно жестикулировал и периодически показывал рукой в сторону столика, за которым расположились Артем со спутницей.

– Странный какой-то…- понаблюдав за телодвижениями официанта, сказала Анна.

– Не без того, – согласился Стрельцов.- Работа, наверное, нервная…

– Разве? Что тут нервного? Принимаешь заказ, приносишь блюда, рассчитываешь…

– Не скажите, клиенты разные бывают, – вступился за бедолагу Артем.- Кто-то качеством салата недоволен, кто-то пытается уйти не расплатившись, да мало ли что… Работа с людьми, Анна Павловна, она всегда ответственная и требует большого расхода психической энергии.

Девушка скептически подняла брови, но спорить не стала.

– Как-то не задумывалась…возможно, Вы правы.

– Прав,- подтвердил Стрельцов. – Давайте уже отвлечемся от этого достойного во всех отношениях молодого человека и обратим внимание на выбор блюд и напитков.

– Давайте, только не надо постоянно называть меня по имени-отчеству, а то я себя старухой чувствую.

– Скажете тоже – старуха! – возмутился Артем.- Напрашиваетесь на комплименты?! С радостью принимаю предложение и вношу встречное. Как насчет того, чтобы перейти на "ты"? А то, право, словно в суде…

– Хорошо. – Анна сняла очки и положила в сумочку.

Отметив, что его собеседница без очков выглядит еще лучше, поскольку у нее очень красивые и выразительные глаза, Стрельцов пообещал себе долго в ее "омуты" не смотреть, дабы не утонуть в них ненароком.

– Выбрали?… Тьфу… Извиняюсь, выбрала что-нибудь? Рекомендую рыбу, очень она здесь замечательная.

– Спасибо, воспользуюсь советом.

– Эх, надо бы чего-нибудь покрепче, да вот, незадача, я за рулем,- посетовал Артем.

– Покрепче? С утра?!- изумилась Анна.

– Не такое уж и утро, скорее, обеденное время… Не думайте…не думай, я не алкоголик какой-нибудь, но промысел господина случая обмыть бы стоило – это надо из многих сотен тысяч жителей нашего маленького города налететь именно на собственную, можно сказать, спасительницу. И едва не опрокинуть ее в лужу. Обмыть бы хотелось, но…уж больно гаишников боюсь. Поймают ведь гады. Разве что по маленькой…Как насчет "Хенесси"?

– Нет-нет, я не могу…

– Аня, по пятьдесят грамм. С лимончиком. Это даже не фронтовые сто… Две ложки к чаю для согреву. Протесты не принимаются.

Подозвав нервного официанта, они сделали заказ. Поскольку съеденный за предыдущий час обед еще явно не переварился, Артем ограничился легким салатом, коньяком и чаем, а Анна помимо чая заказала рекомендованную Стрельцовым семгу и минеральную воду. Официант, которого в порыве вдохновения Артем обозвал "сударем", записал нехитрые пожелания и с великим облегчением ретировался. Минеральную воду, графинчик с "Хенесси", рюмки, приборы и салфетки принес уже другой официант, первый, очевидно, так и не сумел справиться со стрессом.

Салат и семгу умяли за беседой под аккомпанемент шуток и смеха. Артем не преминул объяснить Анне, почему половой столь нервно на него реагирует, и они вместе посмеялись над незадачливым парнем. Чуть позже к чаю и второй стограммовой дозе благородного французского напитка присовокупились приправы: байки из жизни и не слишком бородатые анекдоты. Между делом Стрельцов выведал у Анны некоторые подробности биографии и личной жизни (в частности то, что она в свое время была замужем, но неудачно, и брак распался, а ныне постоянного бой-френда не имеет), а также ее координаты: домашний адрес и телефоны.

Все было замечательно. И девушка при ближайшем рассмотрении оказалась не только симпатичной, но и умной и веселой (а еще – незамужней и свободной), и разговор клеился (за исключением того, что порой один из собеседников вновь принимался выкать, смущался и сбивался), и чай не горчил, однако… для чего он затащил Анну в кофейню, Артем и сам понять не мог. После обеда (ужина, завтрака, ленча – нужное подчеркнуть) с красивой, не обремененной половиной и благожелательно настроенной к мужчине, дамой предполагается какое-то развитие…отношений. Генезис, качественная эволюция. А также некие поползновения со стороны мужчины в целях создания ситуации для вышеназванного развития отношений. Напроситься на чашечку кофе к ней домой, заманить в свою берлогу на "дегустацию" редкого коллекционного коньяка, договориться о встрече в четверг после работы, пригласить в театр или на концерт, на худой конец, пообещать позвонить вечером и тому подобное… Пусть не сразу, ведь волочь женщину в постель непосредственно после знакомства не обязательно, а нередко – глупо и опасно, но если одинокий мужчина зовет малознакомую свободную от уз Гименея даму (которая ему нравится, и которой, очень вероятно, он тоже интересен) в кафе, где они очень мило проводят время, то…поневоле напрашивается…продолжение.

Он холост и ныне, увы, одинок. У нее тоже нет половины. Взаимная симпатия не вызывает сомнений, в противном случае Анна бы не смеялась над незатейливыми шутками Артема, да и вообще не пошла бы с ним в кафе. Между тем никакого продолжения не будет. Однозначно.

В другое время, при других обстоятельствах что-то наверняка получилось бы, но не сейчас. Роман с сидящей напротив симпатичной барышней был бы по отношению к Насте, к их не появившемуся на свет ребенку…предательством что ли. Предательством памяти. Еще и сорока дней после ее смерти не минуло, и крутить любовь, а тем паче предаваться плотским утехам, просто кощунственно. Не зря же наши предки устанавливали срок для ношения траура, и немалый, кажется, год.

Память Насти и их ребенка он не предаст. Вместе с тем вот так за здорово живешь взять после обеда, встать, попрощаться и уйти, расставшись с Аней навсегда, тоже…глупо. Глупо и нелепо. Артем чувствовал, что эта девушка способна заполнить ту холодную и высасывающую силы пустоту, которая образовалась у него внутри после Настиной гибели. Кроме того, их несуразная встреча, скорее, даже столкновение на обезлюдевшей из-за дождя улице – тоже не игра случая. Стрельцову виделся в том знак судьбы. И не просто знак, а добрый знак, указывающий на то, что дальше будет лучше, начнется новая, светлая полоса в жизни. Не налетел же он на следователя, например, или соседа по палате Васю Сидорова…

И туда нельзя, и сюда хода нет.

Вторую половину обеда, Артем усиленно размышлял (параллельно потчуя собеседницу занимательными историями – язык работал автономно), как бы закруглиться с чаепитием таким образом, чтобы и Аню не обидеть, и совесть предательством Настиной памяти не замарать. И ничего в головушку не лезло, ни одной толковой идеи. Выходило, что придется рассчитаться, проводить Анну до…того места, куда попросит, или даже подвезти, наплевав на легкое опьянение и опасность попасться на глаза гаишникам, и… откланяться. Без обещаний позвонить, договоренностей о встрече и прочей романтической атрибутики.

До свидания, и забудь. На неопределенное время. Год, в лучшем случае полгода.

Расставания в подобном стиле сближению между людьми способствуют едва ли. И Артем сильно сомневался, что если он потом, через год или даже через пять-шесть месяцев, позвонит Ане, она воспримет его благосклонно. И еще большой вопрос, будет ли она через полгода или год свободна. Красивая, умная и интересная дама, как правило, не страдает от нехватки кавалеров. Свято место, известно, не пустует.

Кроме того, Стрельцов с трудом себе представлял, как он сумеет ей позвонить, спустя много месяцев. И что он при этом будет говорить. Не настолько они тесно общались, и не так много их связывает (периодические осмотры в больнице плюс одна случайная встреча), чтобы запросто звонить через год и незатейливо набиваться на свидание. Это старинную подружку или бывшую добрую приятельницу можно побеспокоить через полгода – год с момента последнего разговора и, сетуя на занятость, предложить: "А не посидеть ли нам, старушка, за рюмкой чая?". В полной уверенности, что подружка или добрая приятельница согласится с предложением, возможно, не с восторгом, пусть недовольно ворча под нос что-нибудь вроде: "Где его столько носило, а тут объявился – не запылился!", но… согласится. Более того, обрадуется и начнет прикидывать, как бы приодеться на встречу.

А с малознакомыми женщинами, да и с людьми в целом, на положительную реакцию рассчитывать по меньшей мере самонадеянно. Еще вопрос, вспомнит ли его Анна? Вернее, захочет ли "вспоминать"? А приставать к ней с напоминаниями типа: "… я такой-сякой, в том-то году мы там-то встречались…" стыдно. Артем до этого не опустится.

И не объяснишь, мол, сейчас я не могу, совесть не позволяет и прочее, а потом, все быльем порастет, я буду вправе и… Оправдания всегда некрасивы, а столь пафосные – просто жуть. Стрельцов уже пожалел, что поддался мгновенному порыву и пригласил девушку в кафе. Кто его за язык тянул?! Сослался бы на неотложные дела, загладил причиненный вред материально, взял бы номер телефона, и нет моральных мук. А тут – вертись ужом на сковороде, придумывай, как бы даму отшить поинтеллигентнее… Против ожиданий, расставание прошло… просто и спокойно. Пока они "приводили себя в порядок" в кафе, дождь снова прекратился, небо уже не рыдало навзрыд, и даже с крыш почти не капало, но Стрельцов настоял на том, чтобы подвезти Аню. Убедил ее в том, что не барское это дело – воробушком между луж скакать, если можно с комфортом на авто доехать. Дождь дождем, но грязь и лужи-то никуда не делись. Настоял и усадил в машину, а сам сел за руль, наплевав на риск попасться под прицел…жезла какого-нибудь бдительного супостата из ГИБДД. Риск оказался оправданным: ни один продавец полосатых палок ему по дороге не попался, и дышать "в трубочку" и объяснять представителю закона, почему он вместо того, чтобы просушить перья, промочил горло, не пришлось. Артем довез Аню до озвученного девушкой конгломерата торговых точек – от прежних планов она не отказалась, и там они попрощались. Без напряжения и недоразумений. Без тягостных пауз, когда один из собеседников пытается подыскать верные слова, дабы объяснить необъяснимое, а второй безуспешно старается его понять, и при этом оба еще тешат себя надеждами. По большей части – напрасными.

Когда он затормозил у магазина, Аня открыла дверь и сказала: "До свидания", словно ничего и не ждала. Он машинально ответил: "Всего доброго" и набрал в грудь воздуха, дабы из себя выдавить что-нибудь неуместное, позорное, жалкое, но к счастью не успел. Она посмотрела ему в глаза, кивнула и…ушла. Только каблучки выбили дробь на разноцветных каменных плитках сохнущего тротуара. Стрельцову даже на мгновение показалось, что в ее бездонных омутах мелькнуло…понимание, но это, вероятно, был лишь самообман. Потому омуты и бездонные, что в их бесконечной глубине ничего не разглядеть.

Ни объясняться не пришлось, ни оправдываться. Пока Анна не скрылась за стеклянными, но непрозрачными воротами магазина, Артем сидел неподвижно, судорожно вцепившись пальцами в рулевое колесо.

Какая девушка! Нет, потом он ей все же позвонит, невзирая ни на что. Даже ради того, чтобы просто пообщаться. Благо, что телефонами они успели обменяться. И плевать, "вспомнит" она его сразу или нет. Непременно позвонит, если… будет жив. А он выживет, преодолеет беды и горести. И их случайная встреча – Артем еще более в том уверился – это перст судьбы, ее добрый знак. И они еще встретятся. Не сейчас. Ныне неподходящий для романтических встреч сезон.

Есть время для любви, есть время для войны, есть время для горячих супов и есть время для холодных блюд. Вернее, для того блюда, которое нужно подавать холодным.