Холодное лето 1402-го. Том 2

Глава 1 Доброе утро, Ваша Светлость!

Центр Дижона, дворец герцогов Бургундии

(11 апреля 1402 года, более месяца спустя)

Утро едва только собралось вступить в свои права, а воскресная месса в спальне герцога уже заканчивалась. Накануне вечером, один из оруженосцев посетил духовника Его Светлости и со всем возможным почтением передал просьбу провести воскресную службу отдельно — лишь для него, ближайших слуг, и главное — прямо в личных покоях.

«…В связи с необходимостью срочно уехать…» — расплывчато пояснил юноша, но вопросов не возникло.

Конечно же, 84-ый настоятель аббатства Сен-Бенин не смотря на преклонный возраст и безусловное уважение паствы, пошел навстречу своему царственному подопечному. Прелат* Александр де Монтегю был старинного рода, привык к куда как более многочисленному окружению на своих службах, тем более они и в самом деле пользовались успехом, но своей духовной обязанностью считал все же поддержать своенравного подопечного.

Герцог к весне 1402-ого тоже был не сильно молод — в январе он отметил шестидесятилетие — государственные заботы изрядно измотали его, но по-прежнему много ездил, а потому никто бы не осудил правителя, если б тот засветло покинул город, вынужденно пропустив одну из служб.

—…существа порожденные Злом в большинстве своем несравнимо сильней людей. Лишь особые из нас — те, кого Господь отметил своим незримым перстом — способны противостоять слабейшим слугам Тьмы. И лишь святые или герои на равных бьются с сильнейшими из них. Однако даже могущественнейшие слуги Зла уязвимы к голосу храмов, и даже ужасающая власть их хозяев–демонов не спасает, когда благословленные должным образом колокола развеивают смрадную власть Дьявола.

Видится мне, что Господь в мудрости своей зачем-то посчитал необходимым допустить это ужасающее испытание, что переживает Мир. Ибо без столь важного дара Его, Зло способно было бы с легкостью смести человечество.

Однако уверен я, опасней всего для нас человеческая же гордыня, что не дает роду людскому объединить усилия и изыскать способ сокрушить Тьму. Именно гордыня и властолюбие правителей — вот величайшее испытание, что предстоит преодолеть добрым христианам, чтобы не просто уцелеть, а победить в этой битве…

Не смотря на все попытки умерить голос, стоило священнику чуть увлечься, и слова его начинали грохотать, отражаясь от высоких каменных сводов герцогской спальни. Словно и впрямь обличая лично бургундского правителя в том, что Тьма отняла у рода людского власть над большей частью земель, и едва не заставила вообще впасть в ничтожество.

Да, умение, выработанное за несколько десятилетий ежедневных служб и увещеваний, позволяло наполнять голосом куда как немаленькие храмы, что ему была комнатушка двадцать на двадцать шагов? В некоторые моменты казалось, что высокие замковые потолки и вовсе были придуманы лишь для того, чтобы удваивать весомость даже самых простых слов священника.

Голос аббата давил, да и сами обвинения были не совсем беспочвенны, и это явно раздражало герцога:

— Отче, мы же с вами помним, что пусть сила Святого Амиэля* и была велика, но тексты его — лишь сборники очевидных банальностей! Прости меня, Господи! Ни он сам при жизни, ни мы даже спустя годы ведь так и не знаем, почему на нас обрушились все эти неисчислимые беды? Кто или что распахнуло двери нашего мира демонам? Так что переходите уже к наставлению, святой отец! Хотя я, конечно же, догадываюсь, о чем оно будет… — герцог дал знак слуге, что он может начать снаряжать его в дорогу.

— Дорогу открыли грехи и злодейства людские… — строго ответил священник.

Но к своим годам аббат давно уже утерял желание лукавить, а возможность по-отечески наставлять одного из самых могущественных герцогов в Европе он, конечно же, ценил, и потому попытался смягчить невольную логику своих слов:

—…Ваша Светлость, простите мне мою прямолинейность, но по городу бродят слухи, что Вы решили все же порвать со своим старшим родственником… — аббат выжидательно замолчал, давай возможность высказаться своему могущественному подопечному.

Никакие определенные слухи на эту тему не бродили, но нынешнему королю Франции — Карлу VI де Валуа, на дворцовых приемах прозываемому «Возлюбленным», а в тавернах и на площадях «Безумным» — было лишь 34 года. Дижонскому владыке Филиппу II он приходился родным племянником, старшим родственником и сюзереном.

Формально, конечно. Сейчас, даже внутри одного графства, если владелец какого-либо замка решал не подчиняться, заставить его было весьма проблематично. Но факт — оставался фактом: глупец-племянник все равно считался его «господином», и такой расклад искренне раздражал старого герцога. Пусть он при этом и прекрасно осознавал, что обращать внимание на это по нынешним временам, мягко говоря, неразумно.

Из-за этого последние слова священника вызывали в нем чувство неловкости и гнева одновременно. Ведь герцог и в самом деле уже некоторое время прощупывал своих самых влиятельных вассалов на эту тему. Не в прямую, но умному человеку достаточно и намека. А учитывая, что определить кто же именно поделился своими догадками с аббатом вряд ли было возможно, это давало дополнительный повод для раздражения.

За время небольшой речи сам он успел багроветь, а его полное одутловатое тело затвердело, герцог замер готовый взорваться, и чем дьявол не шутит — может и окончательно рассориться со своим духовником. Обязанности старого аббата по наставлению и раньше вынуждали его говорить не самые приятные вещи, поэтому такой вопрос нет-нет, а возникал. Чаще всего подспудно, но вполне ощутимо…

Однако нет, слава Господу и сегодня оба они удержались от окончательного разрыва. Прелат сумел вовремя остановиться и не перешел к прямым обвинениям, герцогу же хватило сил проявить пусть не внешнее, но хотя бы «словесное» смирение, никак не прокомментировав подозрения священника.

Некоторое время в полной тишине был слышен лишь треск горящих свечей да прерывистое дыхание двух главных действующих лиц. Оба они выглядели, словно после долгого бега. Только многие годы назад потерявший юношескую стройность Филипп II Смелый, не зря прозываемый чернью «Толстым», от волнения раскраснелся, а по-стариковски сухощавый аббат наоборот, еще больше побледнел. Он же сумел и первым взять себя в руки.

Меньше чем через пару минут после возникновения этой неловкой и напряженной паузы, священник снова заговорил, и в последующие полчаса прочитал все необходимые молитвы, совершил все положенные ритуалы и таинства, среди прочего причастив и подобающим образом благословив герцога, его ближайших вассалов и слуг.

Завершив, таким образом, воскресную мессу, аббат потратил еще пару секунд на то, чтобы закрыть библию и — позволив своему крепкому, скорее даже массивному служке начать убирать ее вместе с остальными принесенными с собой вещами в сумку — а сам снова обратился к герцогу. На этот раз, правда, всем своим видом подчеркивая, что доволен мессой и настроен весьма доброжелательно.

Священник полностью сменил тон, всячески подчеркивая, что наставление закончено, а они могут немного «поболтать». Пока есть время, как два неглупых и, не смотря ни на что, уважающих друг друга человека:

— Ваша Светлость, я так понимаю, что некие по-особому важные дела гонят Вас сегодня в путь?

К этому времени герцог давно уже полностью пришел в себя, даже его лицо успело вернуть себе привычную расцветку, поэтому он охотно поддержал этот не имеющий никакого отношения к вере, но очень важный ритуал. Его люди должны были однозначно увидеть, что между ним и аббатством по-прежнему все прекрасно.

Герцог отхлебнул за мгновение до этого поданный лечебный настой, на секунду задумался, наверное, взвешивая, насколько может быть откровенен и заговорил, решив вообще ни о чем не умалчивать. Вместо светски нейтральной маски его лицо разом постарело лет на десять.

— Возможно, Вы еще не слышали, но я потерял замок, а вместе с ним и весь небольшой, но довольно преуспевающий анклав на нашей северной границе. Все что оставалось от графства Бриенн. Теперь, не считая нескольких синьорий в бывшем графстве Лангр лежащих куда южнее, на территории Шампани у меня осталось лишь небольшое пограничное баронство, а значит, сейчас мы совершенно открыты для набегов оттуда. Будь то слуги кого-то из прибрежных демонов, будь то вообще кто угодно…

Даже самым юным из присутствующих не нужно было напоминать, что не все Зло имеет конкретного хозяина, упоминание которого осуждается даже в ругательствах, и что немалое число вполне обычных людей в нынешние времена творят беззаконие мало чем отличающее их от орков, волколаков или, прости Господи, троллей.

— Крестьяне по нашим окраинным баронствам на севере теперь надолго забудут, что такое спокойный сон. Мы их предупредили, конечно, но уверен, эти болваны пока не очень понимают, что именно изменилось. К сожалению, скоро они осознают разницу между мелкими налетами лишь ради пропитания, и деятельным Злом, направляемым изощренным умом какого-нибудь демона или пусть даже одного из его слуг. Торговые пути по Сене и Марне тоже станут куда опаснее, чем раньше, а значит и товары, что поступают по ним, подорожают. Но по-настоящему плохо не то, что укрепление потеряно — случалось ведь такое и раньше, собственно, последние сто лет мы только и делаем, что отступаем. Особенно ужасно то, «как именно» это произошло!

Властитель прервался, снова решая не увлекся ли он с откровенностью, но священник не произнес ни слова и, так ничего и не решив, герцог все-таки продолжил.

— Замок Бриенн сдала сама графиня, дьявол ее побери! — немного смутившись, он перекрестился и продолжил вываливать подробности. — После смерти мужа она правила, как временная блюстительница владения, пока ее 9-летний сын и наследник не смог бы вступить в свои права. Но стоило врагам всерьез подступить, и она тут же сбежала с любовником, выкупив свободу душами немногих уцелевших вассалов, пейзан и замкового священника. Сбежала раньше, чем были исчерпаны не то что все возможности обороны, а фактически вообще до осады! Понимая свою вину, она не торопилась известить меня, — герцог побагровел, сделал паузу и буквально взорвался от гнева. — Хотя «бежала» эта шлюха все-таки в Дижон, но очень медленно и, по словам слуг, буквально «не сдвигая ног» до самого города! И это пока ее людей ели, а сам замок обживала Тьма!

— Ваше Сиятельство, церковь может что-то сделать в этой ситуации? — с сочувствием уточнил аббат, прекрасно понимавший новые расклады.

— Нет, время упущено и «отыграть» назад без очень большой крови уже не получится! Да и организовывать большой поход сейчас, — поморщился герцог, словно от зубной боли, — это все очень не ко времени, поэтому я и вынужден срочно ехать на нашу новую границу, смотреть на месте и делать все что смогу, чтобы укрепить ее… Что касается помощи, то наша новая крепость на север построена вокруг местной церкви Святого Петра. Уцелело там всего пару семей крестьян, но священник есть, и он не лишен ни соответствующего дара, ни умения, ни — что немаловажно — решимости. Так что в этот раз отдельных просьб к нашей Матери Церкви у меня, как ни странно, нет, — улыбнулся Филипп II, и аббат ответил ему понимающей улыбкой.

Действительно, с тех пор как окончательно подтвердилось, что Господь и впрямь благословляет хотя бы малой толикой силы каждого выученного и рукоположенного священника, а не только святых (пусть и, предъявляя к священникам куда более строгие требования, чем раньше), участие церкви в делах военных стало делом куда как востребованным и фактически обязательным.

Поэтому ситуация, в которой герцог на предложение помощи мог ответить, что нет мол, она не нужна, все и так нормально — была и в самом деле удивительно редкой. При обычном развитии событий властителю пришлось бы ощутимо потратиться, чтобы к его просьбе отнеслись с необходимым вниманием. И пусть твердой таксы на эту тему в местной епархии не существовало, дешево отделаться у него точно не получилось бы.

В аббатстве Сен-Бенин как раз и готовили служителей «для службы» на стороне, и подобные переговоры герцог со своим духовником вели не раз и не два, а потому доброжелательные и одновременно понимающие улыбки на их лицах появились практически синхронно.

Медведеобразный служка прелата в это время успел собрать все принесенное для мессы и аккуратно выдвинулся так, чтобы господин мог его рассмотреть.

Со всем доступным при его статях смирением, он стал изображать свою полную готовность. Ни в коем случае не торопя аббата, но и одновременно давая ему, благовидный предлог покинуть замок, если разговор с герцогом он посчитает для себя исчерпанным. Но как оказалось, до этого было еще далеко:

— Ваша Светлость, судя по всему для гарнизона крепости, конечно же, будет нанят и кто-то из Академии? — в голосе аббата звучало скорее утверждение, чем вопрос, но это и не удивительно: изменения, произошедшие в военном деле за последние сто лет, давно уже стали чем-то привычным, и даже, наверное, традиционным.

— Да… — осторожно подтвердил Филипп II, сейчас и в самом деле не совсем понимавший, куда клонит его духовник.

— Если Вы еще не успели согласовать имя мага, что наймете для этой компании, то хочу дать дружеский совет; дождавшись еще одного острожного кивка, прелат продолжил. — Вы же, наверное, слышали о нынешнем личном ученике архимага? Очень живом таком, и подающем немалые надежды юноше, которого два года назад приняли сразу на вторую ученическую ступень? Из баварских Бабенбергов…

Уловив момент, когда складки непонимания на лице герцога разгладились — о маге-ученике из такого могущественного германского рода герцог, естественно, не мог не знать — священник удовлетворенно улыбнулся и сообщил:

— Буквально на днях юноша вернулся из своего Поиска и подтвердил большую часть надежд. Вы же помните их правила? Когда соискатель желает не просто получить звание «мага», а остаться в Академии, и быть принятым в число полноправных магистров… То на последней ученической ступени он специализируется не в чтении лекций и прочем разном, а быстренько прослушав формальные дисциплины, набирает отряд по средствам и отправляется в личный поиск. Пытается совершить подвиг на благо сообщества… Так вот, за одну зиму ему удалось или совершить, или как минимум организовать и ли поучаствовать в четырех таких деяния!

Дижонская Академия заслужено считалась одной из сильнейших в Европе и не учитывать ее в любых своих расчетах герцог не мог. Тем более что на глазах был пример, когда гильдия магии в Любеке вступила в слишком тесный союз с местными купцами, и дала отворот местному графу, заявив, что справятся они с защитой города и без его помощи. Ну и, соответственно, и с тратой местных налогов. Поэтому правитель, безусловно, знал обо всех основных особенностях в организации дижонской гильдии.

Удовлетворенно откинувшись в своем кресле, аббат взял паузу, искренне наслаждаясь произведенным эффектом, и всем своим видом показывая, что ждет вопросов.

— Гм, Святой Отец, располагаете ли Вы какими-либо подробностями этих…деяний?

— О, о двух из них уже треплются все пьяницы в городском порту! Их просветили матросы с барка «Святой Герман», на котором отряд Вальдемара вернулся в город. И к слову — матросы не просто «слыхали» об этом, а были непосредственными участниками двух из подвигов.

— С интересом бы выслушал этот треп… — герцог бросил недовольный взгляд на своего круглолицего личного цирюльника, подтверждая слухи о том, что следит толстяк за порядком не только на лице своего господина.

— Команда «Святого Германа» зимовала в городке Бон-сюр-Сон, не успев вернуться в Дижон до становления льда. Если отбросить все хвастовство, то некоторое время назад тамошний городской совет нанял их, чтобы доставить отряд юного лиценциата к небольшому острову вверх по течению, путь к которому как раз успел вскрыться. Это известное место — неосторожные путешественники часто пропадали там вот уже лет двадцать, но кто тому виной — выяснить все не удавалось. Не успев прибыть туда, и это я говорю «буквально», люди Вальдемара выяснили кто тому виновник, и уже к вечеру…решили застарелую проблему, в сущности, не понеся никаких потерь, — развел руками прелат.

— И кто или что это было? — с интересом уточнил герцог.

— Крупное гнездо «земляных драконов». Старая матка — так называемая «королева» — и не меньше двух десятков ее выводка. Еще лет пять-семь, они достигли бы зрелости, после чего — боюсь, Сона стала бы слишком опасной для регулярного судоходства. Фактически непроходимой без серьезных совместных усилий с нашей стороны, — священник изобразил руками круг, подчеркивая, что имеет в виду весь Дижон, включая магов, Церковь и самого герцога, вместе с местным отделением торговой гильдии.

Правитель недоверчиво повел бровью.

— Матросы вовсю торгуют свежедобытыми пластинами из панцирей именно «земляных драконов», а в гильдии оружейников подтвердили, как их качество, так и предположительный возраст тварей! — заверил аббат. — Вести из города мы планируем получить чуть позже, когда река окончательно очистится ото льда.

— А каково второе…событие, свидетелями которому были матросы?

— Владения вашего проклятого соседа с запада — да, я имею в виду Маргота (будь проклято его имя) — стали вакантными! — в оглушительной тишине сообщил священник. — Демон смог ворваться в Бон, и пока наш юный лиценциат вместе с тамошним кюре пытался сдержать его натиск, тварь прикончил один из нанятых им людей. Кстати, тот же самый, что в одиночку справился с драконьей «королевой» днем ранее!

— Святой Отец, что за неизвестного мне святого подвижника вы поминаете, рассказывая об этих подвигах?

— По словам Вальдемара, он нанял этого юношу там же в городе. К сожалению, отец-дворянин не успел признать своего единственного сына, погибнув буквально накануне его рождения, и вот уже сам несчастный юноша едва не расстался с жизнью, совершая во славу Господа их четвертое деяние, — перекрестился аббат. — Наши герои не позволили запустить свою лапу в бресские болота тому, кого мы знаем по именем «Повелитель Оркус». Хотя при нашем с вами попустительстве он и сумел найти там себе последователей…

— А чьим сыном мог быть этот юный герой? — явно заинтересовался герцог, хорошо знавший окрестную знать.

— Простите Ваша Светлость, но тайна исповеди…

— О, как жаль! — вполне искренне расстроился правитель, — я мог бы попробовать что-то сделать для бедняги…

— А вы и можете! — улыбнулся аббат.

—…продолжайте!

— Это возвращает нас к началу разговора, — снова улыбнулся священник. — Мой совет состоит в том, что для гарнизона новой крепости Ваша Светлость будет искать кого-то в Академии не ниже чем из магистров второй, а может и первой ступени и обойдется ему это в целое состояние?

— Без всякого сомнения, — грустно признал герцог, поморщившись, словно от внезапной зубной боли.

— Могу поделиться с Вами новостью, что со вчерашнего дня в Академии появился новый магистр. Да, всего лишь третьей ступени, но по своим боевым умениям и силе, он вряд ли уступает большинству снобов второй ступени, и уж точно будет стоить Вам куда меньше, чем все остальные воины гарнизона. И самое главное: жизнь того несчастного героя о котором я упомянул, сейчас уже вне опасности, а его контракт с юным Бабенбергом — закончен. Однако как это нередко бывает, юноши сдружились и, пусть раненному понадобится некоторое время, чтобы прийти в себя, но если предложить ему должность одного из лейтенантов в новом гарнизоне, где магом будет его приятель…

Наконец-то соизволив заметить готовность своего служки уходить, аббат подхватился, обозначил легкий поклон, и зашагал к выходу из герцогской спальни. Последний вопрос правителя догнал его уже в дверях:

— Святой Отец, четвертый — это срыв планов того древнего италийского существа, а каким третьим подвигом отметилась героическая юность?

— Простите Ваше Сиятельство, но я этого не знаю. Мне «не доверили» эту тайну даже на исповеди, сославшись на соответствующие клятвы, — улыбнулся священник, — однако самый юный из магистров Академии заверил меня именем Господа, что дело было горячее, а юный Теодорих (это тот юноша, о котором я упоминал) и там отличился, совершив некоторые подвиги даже в одиночку…

— Спасибо, Отче! — задумчиво поблагодарил герцог.

* Прелат(от лат. [praelatus] поставленный выше) — исторический термин, применявшийся к кардиналам, архиепископам, епископам, генералам и провинциалам монашеских орденов, аббатам и другим лицам, занимающим высокие должности в структурах Римско-католической церкви. В Средние века к прелатам относились, в том числе настоятели кафедральных и коллегиальных церквей и некоторые другие каноники.

Аббат Александр де Монтегю — реальный исторический персонаж.

* Пьер Амиэль де Сарсенас(1309–1389) — реальное историческое лицо, в 1350–1363 гг. действительно был настоятелем аббатства Сент-Бенин в Дижоне. Очень деятельный и умный человек — в нашем мире его карьера развивалась довольно удачно, и в истории священник остался одним из так называемых «псевдокардиналов». На Земле во второй половине XIV века в католическом мире случился Великий западный раскол, когда в некоторые моменты с 1378 по 1417 гг. одновременно существовало до трех римских Пап. Но в этом мире французские короли, как и любые другие человеческие правители, слишком большой власти набрать не смогли и Авиньонского пленения римских Пап просто не случилось, поэтому де Сарсенас (в отличие от своего земного альтер-эго) до самой смерти оставался в Дижоне и заслужено был удостоен канонизации под именем Святого Амиэля Дижонского.