Холодное лето 1402-го. Том 2

Глава 24 Нежданное приглашение

Крепость Сен-Пьер, рассвет

(1 июня 1402 года)

Черт его знает, что мне сегодня снилось опять, но точно что-то не очень приятное. Из своего очередного кошмара я выпал, как обычно мокрым хоть простыню выжимай. За прошедшие дни никто из разведчиков не упоминал даже о каких-нибудь просто подозрительных следах Зла на местных тропах, но мне от этого, наверное, было только труднее.

Действительно, после битвы на Безымянном холме прошло почти две недели, но я ни одной ночи не проспал нормально. Вальдемар шутил, мол виной всему резкий переход между ежедневным стрессом нашего пути сюда и ленивым гарнизонным спокойствием Сен-Пьера. И так вполне могло оказаться. Для организма такие изменения и впрямь могли быть чересчур уж резкими, но нельзя было исключать и какие-нибудь мистические причины.

Все-таки в этом мире они куда как работали…

Сегодня опять проснулся ни свет ни заря, но благо повар опередил, поэтому уже почти час я скучал с кружкой подогретого вина у окна своих покоев в третьей по величине местной башне.

В донжоне — главной башне — устроился капитан со своими вассалами, во второй по высоте — приятель-магистр, а в третьей — я. До общего подъёма еще оставался почти час, я помнил об том, но все равно очень странно было не видеть вокруг себя толпу спешащего по своим делам людей. Мысли из-за этого текли как-то прерывисто, начиная время от времени как-то буксовать.

Меланхолию прервал оруженосец.

Сначала я расслышал знакомые шаги, а потом и вынужден был насладиться обществом Феликса. Мой самостоятельный паж, как всегда, пришел за порцией поручений на сегодня. Но прежде чем он успел открыть рот, и традиционно поприветствовать меня, в этот раз я решил удивить его неожиданным сообщением:

— С праздником тебя, мой друг!

— А с каким именно, Ваша Милость? — не подал вида парень, что удивлен.

— Сегодня же первый день лета… — непонятно шутить о Дне защиты детей не стал.

— Гм… — теперь уже и в самом деле удивился он, но манеры не растерял, — сердечно благодарен, Ваша Милость! Может Вы прикрыли бы окно, а то ночная прохлада еще не отступила… — Феликс ненадолго замолчал, раскладывая свежее белье перед тем, как мы начнем одеваться. — Кажется, этим летом предстоит пережить очень унылые времена. Боюсь не то, что орки, даже обычное местное Зло ближайшие несколько месяцев вряд ли побеспокоит нас. Будем здесь скучать…

— Нет, вы посмотрите на этого героя, — расхохотался я. — неужто тебе не хватило «жары» в пути?

— Не стану кривить душой, Ваша Милость, временами было страшновато, но я попросился в оруженосцы, чтобы прославиться. А без подвигов — это вряд ли получится…

— Нет, друг мой, — отмахнулся я, — ну их, эти подвиги! Пусть мы проведем «холодное» скучное лето, но все наши люди вернутся домой! Как и мы сами.

Вряд ли мои аргументы убедили парня, но спорить он не стал. Победа и впрямь обошлась недешево, и он, скорее всего, просто не решился спорить на эту тему.

Выжили мы и в самом деле, только божьим попущением (как-то незаметно я перестал улыбаться, думая о божественном вмешательстве в свою судьбу). Но и в этом случае, на том холме пришлось оставить, как минимум каждого пятого.

Нет, тела убитых и раненных мы увезли и мертвецов жгли уже в окрестностях крепости, но первую неделю тяжелораненные мерли, как мухи, а потом, начали действовать припарки и амулеты Вальдемара, и буквально вчера он заверили меня, что больше ни один из подранков не умрет.

Когда я пришел в себя, до хищно надвигающихся склоненных пик оставалось не больше восьми-девяти метров. Нужно было бежать, но я замер, словно зачарованный. Когда до острых жал оставалось не больше пары метров, меня неожиданно схватили под руки, и уже через пару секунд поставили на гребне холма. Как ни странно, нас не преследовали.

Удивленно оглядевшись, я с радостью рассмотрел рядом с собой несколько стрелков во главе с Паскалем. Именно он и был нашим последним резервом.

Ощетинившаяся пиками масса в этот момент не двигалась. Вместо того чтобы ворваться сквозь выжженную прореху в нашей обороне, уруки-пикинеры выстроились в огромное каре, и явно собирались обороняться.

— Что за чушь…

Проследив за пальцем начштаба, я с удивлением рассмотрел накатывающую на орков с тыла конную лаву. Не меньше 130–140 тяжеловооруженных всадников.

— Черт, их все равно мало, вряд ли они смогут протаранить пять рядов пик! — выдохнул я.

— Если наш капитан не полный болван, то они и вовсе не станут умирать в бесплодных попытках это сделать, — меланхолично сообщил Паскаль.

— Так это…

— Да, — господин, — я узнаю его вымпелы! Да и сами подумайте, кто бы в здешних местах сейчас был в состоянии содержать не меньше сорока-сорока пяти рыцарей и вдвое больше кутилье?

В это время события успели подтвердить, что Паскаль снова оказался прав.

Примерно треть всадников стало замедляться в сотне метров от строя урукхаев, а остальные их товарищи распались на две группы, и по широкой дуге — справа и слева — обойдя пикинеров, обрушились на разношерстную зеленокожую толпу.

— Так они одним своим присутствием теперь… — догадался я.

— Ну да, попытайся эти откормленные человечиной твари сдвинуться, и их строй станет уязвим, поэтому чтоб удержать их в неподвижности, достаточно просто присутствовать на поле боя, демонстрируя решимость атаковать!

Оценив мизансцену, я неуверенно улыбнулся.

— Но ведь это не конец? Сейчас они догадаются, что нужно что-то делать, и попытаются разделиться…

— Есть такая опасность, Ваша Милость.

— А у вас все готово?

— Да, вот она, — кивнул Паскаль на одну из наших телег.

Откинув полог из мешковины, я раздвинув сено, и с улыбкой постучал по одному из 30-фунтовых бочонков с порохом.

— Огонь у нас есть? Ну, тогда, помолясь! — скомандовал я и потребовал хвататься за телегу.

Подкатив ее к спуску с холма, мы с беспокойством убедились, что Черный Всадник не был склонен отсиживаться. Половина пикинеров осталась прикрывать их тылы, а не меньше двух с половиной — трех сотен отборных бойцов выстраивались в колонну, напрочь игнорируя жидкую стрельбу с флангов. Действительно, хорошие кирасы — а на урукхаях явно была явно очень неплохая броня — аркебузы гарантированно пробивали лишь с тридцати-сорока метров.

Не считая, конечно, такой, как у меня. Драконья броня, как и прочая полумагическая защита, легко спасала и от пули в упор. Если эта «пуля» сама не какой-нибудь магический артефакт…

В общем, моим стрелкам колонну урукхаев было не остановить. А вот подготовленный мной сюрприз — он мог крепко удивить клыкастых выродков. И я собирался обязательно попытаться это сделать.

— Готовы? Вскрывайте бочки! Давай… — последняя команда прозвучала уже тогда, когда повозка покатилась вниз, а мы рванули в противоположную сторону.

Кроме двух лучников.

Почти одновременно с толчком телеги в плотную толпу пикинеров, в нее прилетели две горящие стрелы. Еще через секунду, взрывная волна разметала треть наступающей колонны и опрокинула остальных. Досталось даже тыловому отряду, из-за чего его ряды расстроились…

Половина орков и гоблинов в итоге сбежала, а вот из бронированного кулака не уцелел никто.

И не потому, что у них не было шансов скрыться. Нет, урукхаи даже не попытались отступить, и в итоге подоспевшие стрелки и тяжелая конница совместными усилиями истребила их до последнего существа.

И кое-что не без удивления я смог рассмотреть в той сумятице.

Пехотинец с длинной пятиметровой пикой, гарантированно может остановить всадника, но только если пикинеров больше, и они способны каждую из атак встречать пятью-семью длинными жалами.

А вот если его бьют со всех сторон, или пика сломалась, то стиснутый с боков и сзади товарищами, он — это всего лишь жертва…

Под прицельным обстрелом в упор, строй пикинеров приходит в сумятицу. В нем образуется брешь. Всадники наседают, рвутся в них, узкие мечи колют в лица, тяжелые мечи обрушиваются на плечи, головы и шеи. Да, всадникам, тоже деваться некуда, на них тоже давят задние ряды. Либо прорвешься, либо ляжешь…

В общем, было на что посмотреть.

В тот день я оставил Феликса под началом Паскаля и тем сохранил ему жизнь, а тот в свою очередь, позволил парню показать себя. Когда стало понятно, что обозники вот-вот разбегутся, он отослал моего оруженосца с половиной своего личного десятка им на помощь, и они тоже неплохо показали себя. Как минимум — враг не смог прорваться со стороны реки, а это дорого стоит.

Погрузившись в воспоминания, мы некоторое время молчали, поэтому почти одновременно расслышали быстрые шаги по лестнице вверх, но долго гадать, кто это решил меня побеспокоить до официального подъема, не пришлось.

— Дирк, я знаю, ты уже не спишь! — предупредил Вальдемар, прежде чем войти.

— Приветствую господина магистра третьей ступени… и чего-то там еще! — хмыкнул я по-свойски. — Чего не спишь?

— Э-э-эх, вот так спешишь к нему с отличными новостями, а тот еще и не рад…

— Почему это не рад? Немножко рад! — заверил я приятеля.

— Вы гляньте на него, немножко… — театрально всплеснул руками маг. — А должен ведь быть счастлив!

Озвучив свое видение ситуации, Вальдемар вытащил из-за спины правую руку, в которой был свиток с герцогской печатью на шнурке.

— Неужто же Вы уже успели получить вести из Дижона, сударь… — изобразил я расшаркивание. — Когда это?

— Да вот буквально, только что! — улыбнулся гость. — И они напрямую касаются тебя…

Выждав паузу и не дождавшись расспросов, маг нарочито сморщился:

— В здешней скукоте от тебя все равно никакой пользы, поэтому собирай вещички и давай, отсюда!

— Что⁈ — выдали мы, одновременно с Феликсом.

Еще через пару минут стало известно, что после получения совместного отчета от нашего капитана и мага, герцог решил меня лично вознаградить. Его Светлость официально признал, что «считает мои обязательства перед ним исполненными» и велит явиться в Дижон, чтоб получить награду лично из его рук.

Вальдемар предположил, что помимо прочего, скорее всего, герцогу стало просто любопытно встретиться со мной.

— Он же тебя не видел, подписывая патент на лейтенантский чин, и ориентировался лишь на чужое мнение. А теперь — есть возможность отозвать, и может даже поручить что-нибудь другое. Кстати, между нами, но в Академии тоже считают, что в ближайшие год-два, у нашего врага…с Длинным Корнем, вряд ли найдутся ресурсы, чтобы повторить атаку…

В это время как раз начали бить подъем, и на шум в моей комнате забрел де Шатонёф, живущий всего на этаж ниже. Сообщение от Вальдемара о том, что герцог отзывает меня, он нашел очень почетным. Поздравив с будущими наградами, лейтенант поинтересовался:

— А сами Вы, шевалье, чего бы хотели получить?

— Золото, земли… да что угодно! — рассмеялся я. — Я небогат, но если Его Светлость и впрямь как-то особенно высоко оценивает мои усилия, то хотел бы получить земли и имя своего отца. Это мне и впрямь подошло бы…

— Простите, Теодорих, — удивился тот, — ни в коем случае не хотел бы оскорбить, но разве Ваше имя не образовано от небольшого владения в окрестностях Бон-сюр-Сон? Еще раз прошу прощения, но при дворе все считают, что вы получили его своим трудом… Не имея… — дальше он не смог договорить.

— Да, Вы правы, — улыбнулся я примирительно, показывая, что не в претензии. — Имя дю Ромпар я взял, чтобы не давать поводов трепать имя отца, но я и в самом деле надеюсь, вернуть его в свою семью.

— А кто он был? Если мне будет позволено поинтересоваться…

— Почему нет, — снова улыбнулся я. — Феликс, достань мой щит! Тот, что скрыт кожаным чехлом, и я запретил тебе доставать.

Меньше чем через минуту оруженосец аккуратно снял со щита покрытие, и взглядам присутствующих предстало изображение дельфина с красными перьями на желтом фоне. Ну и красной полосою бастарда, конечно же, поперек изображения.

— Мой батюшка — барон Андре де ла Тур дю Пен…

—…а так же — граф Альбона, Гренобля и развалин — Уазана и Бриансона, на земли которых Вы будете иметь право в случае признания законным наследником.

— Так и есть… — уже без улыбки согласился я. — Путь этот длинный, и я буду очень рад даже маленькому шагу вперед.

В комнате повисло неловкое молчание.

Когда де Шатонёф поспешно откланялся, я отослал Феликса с сегодняшними приказами, и мы остались вдвоем с неодобрительно посматривающим Вальдемаром.

— Ну и зачем ты разболтался?

— Ну да, немного увлекся… — послушно согласился я.

Когда отец Дирк погиб и не успел признать его, дед — по прозванию дофин Вьенский* — к тому времени уже умер, и остатки прежних семейных владений конфисковала Бургундия. Это было не совсем законно, но ходили слухи, что самая главная мечта Его Светлости Филиппа II де Валуа — восстановить Бургундию в масштабах древнего королевства Арелат*, из-за чего он и пытался отстраниться от формальной власти родственников в Париже.

Так что усилия его были понятны, и в связи с этим была некоторая надежда, что если показать себя человеком верным, деятельным и — следовательно — полезным, то герцог может и пожертвовать фамильным баронством Тур дю Пен. Это позволит уже от его имени претендовать на оба уцелевших города и прочие немногочисленные владения, лишь частично подчинившиеся Бургундии.

«…Но болтать об этом сейчас, наверное, и впрямь преждевременно…» — снова подумал я.

— Ну ладно, — улыбнулся Вальдемар, — судно с вестниками уйдет дня через три-четыре, поэтому не торопись, но начинай сдавать дела месье де Шатонёфу и собирайся! Глупо не воспользоваться оказией и немного не подсократить свой путь. Тем более на барке будет куда безопаснее. Не забывай, назад ты едешь без нескольких сотен солдат. Заодно, кстати, увезешь и свою долю добычи. В Дижоне толкнуть ее можно куда выгоднее…

— Так его повышают? — удивился я, новость впрямь была несколько неожиданной.

— Дружище, да — парень облажался, но уверяю тебя — не в наших с тобой интересах ссориться с его покровителем. Из Академии пишут, что герцогский камергер после ареста братца-предателя набрал немалый вес, так что давай не станем делать его своим врагом? Маркиз де Кортиамбль на эту роль — очень неподходящий кандидат, поэтому лучше — просто забудем…

— Как скажешь…

Путь назад занял куда меньше времени, чем сюда, к месту моей недолгой службы. Никаких проблем в дороге не случилось, а самый волнительный момент я пережил, высаживаясь с попутной речной барки в Потьере.

Приятель меня заверил, что тамошний магистрат уже должны были перетряхнуть, и так собственно и получилось. За непонятную возню с опасными магическими артефактами и попытку лишить души герцогского лейтенанта (то бишь — меня), местное начальство в полном составе было арестовано. Те, кто не успел сбежать, конечно.

Именно поэтому в Потьер-сюр-Сен мы застали толпу гостей из Дижона в серых сутанах.

Забавно, но меня — не смотря на статус главного свидетеля — они особо не расспрашивали. Суровый монах со следами аскезы и вообще всяческого воздержания на лице, фактически попросил повторить лишь все то же самое, что я уже рассказывал. Правда, на следующее утро, уже перед самым нашим отъездом он заверил меня, что основные вопросы будут озвучены чуть позже, когда они закончат расследование на месте…

Еще через четыре дня, вдалеке показались стены Дижона.

Въезжая под арку городских ворот, я подумал, что как забавно выходит: на этот раз в столицу герцогства я прибываю верхом и самостоятельно, однако это происходил всего лишь через два месяца после того, как меня доставили сюда мало кому известным и едва живым.

Иногда два месяца — это как целая жизнь.

«…Главное, чтоб герцог не оказался каким-нибудь скрягой. В конце концов, я героически отразил серьезную атаку на его владения. И все это — фактически лишь с толпой поспешно набранных оборванцев. Пусть мне и везло, конечно, как утопленнику…»

* В истории нашего мира наследник Андре умер в возрасте двух лет.

* Арелат — древний город на берегах реки Роны — в самом начале ее дельты, западнее современного Марселя. В 934—1032 гг. Арль становится столицей могущественного Арелатского королевства, владевшего, в том числе и землями Бургундии. Сначала на некоторое время здесь возобладало купеческо-республиканское управление по итальянскому образцу, а в 1239 году город теряет политическую самостоятельность и входит в состав графства Прованс. Во время Вторжения демонов местная династия не уцелела, что и позволяет герцогу строить свои далеко идущие планы.